Городская набережная

[Эвелин]

*Обнял девушку за талию, продолжая стоять и смотреть на воду. Невероятно радовался каждый раз, словно ребенок, когда встречал старых друзей. А Тата значила для него всегда гораздо больше, чем просто давняя подружка. Испытывал к ней необъяснимые чувства нежности, сколько бы мужчин не было рядом с ней, хотелось, чтобы она чувствовала заботу и от него тоже. Эти чертовы отцовские чувства...*

- Я нормально, ничего нового пока. Вот машину разве что себе из Сансета заказал, моя старая вооон там *показал пальцем на разбитую машину на набережной* Это был не лучший день, небольшая авария. А Ланка хорошо, у нас тоже будет дочка

*Легонько щелкнул ее по носику, когда она надула губки, рассмеялся*

- Ой, нееет, обидишься, придется искупать свою вину тогда мне. А я не очень люблю чувствовать себя виноватым, придется разве что задолжать тебе какое-нибудь желание *наигранно вздохнул* Вот я тоже хочу, чтобы поскорее и моя малышка кричала на весь дом, я так давно не слышал детских криков. А, может поедем, ты мне похвалишься своей красоткой?

 

[TaTa]

*Тата посмотрела в указанном Брюсом направлении, брови её поползли вверх*
- Ничего себе небольшая авария! Брюс, да ведь это теперь куча металлолома! *невольно всплеснула руками* надеюсь эта авария никоим образом не связана с Ланкой? * серьёзно посмотрела на него* Помнишь, что ты мне обещал? *слегка помолчала* не обижать её. *некоторое время внимательно и строго смотрела на него, но недолго. Она не могла долго оставиться с ним суровой.
Брюс и Руслан для неё были для неё не просто друзьями. Брюса ещё в Симливуде она отметила, он выделялся среди всех. Сначала она его нимного побаивалась, он казался ей суровым и взрослым, но мознакомившись с ним, она поняла что ошиблась... Тата улыбнулась своим воспоминаниям. Услышав про желание*
-Тебе кто - нибудь говорил, что ты провокатор... Такое мне - любительнице загадывать желания придлагать...
Ну тебе не долго ждать осталось. Потом будешь вспоминать о спокойных ночах, и о позднем подъеме.
Показать Полинку... А поехали, она спит правда, но мы тихо.

 

[Эвелин]

*Рассмеялся, чмокнул девушку в щечку*

- Ну, вот и договорились, желание за мной Для тебя всё что угодно, хоть звезду с неба, так что пользуйся моей добротой *улыбнулся и затем стал серьезным* Да, нет... авария не из-за Ланы...

*Не стал рассказывать о том неприятном дне, но задумался. Разве тот день можно было назвать неприятным? Он увидел Бо... они просто поговорили, танцевали, кажется. Отмахнулся от воспоминаний, взял Тату за руку и повел к машине*

- Ты прости уж меня, я к Полли без подарка, но клянусь, что наверстаю. Обазательно придем к тебе с Ланой, устроим маленький семейный праздник, тем более, что наши девочки будут расти вместе, дружить.

*Помог ей сесть в машину, непроизвольно скользнул взглядом по ее фигуре. Она так быстро вернулась в форму, выглядит еще лучше, чем раньше. Уехали домой к Тате*

 

[Akulina]

*пошатываясь, добрел до любимого места. Но сегодня даже вид любимого изваяния не принес утешения. Подошел к парапету, пристраивая бутылку, поплевал по-мальчишечьи в воду, следя,как расходятся круги вокруг плевков.
Закурил.
Что за чертов день, что лишил его обычного спокойствия? Что за чертов город, где так много людей, что не с кем поговорить по душам?
Открыл бутылку, сделал несколько глотков. In vino veritas. А где она, истина? В вине ее, похоже, не было*

 

[Marusilda]

*Шел мимо набережной, намереваясь зайти в магазин. Издали приметил знакомую фигуру. Спустился вниз, усаживаясь на ступени. Достал из сумки бутылку виски, отхлебнул, наслаждаясь первым глотком - теплым и расслабляющим мышцы. Задумчиво закурил. Окликнул*

Дез. Давно не пересекались. Как сам? Галатея? Создал, теперь страдаешь от неизведанности дальнейшего существования? Или все бьешься, творишь?

 

[Akulina]

*очнулся от бесполезных ковыряний в самом себе. Поднял глаза*

Синоптик!

*взял бутылку, присел рядом. *

В точку. И сделал, и страдаю. Не понимаю, для чего и не понимаю что дальше. Сегодня утром случайно оказался свидетелем на свадьбе. Глупость конечно - пытался там умничать, вел себя как идиот. Женился наш местный коп, ты, поди, его знаешь. Полный болван, никакого чувства прекрасного, а тоже туда же, малюет что-то. Женился на чудной девушке, я бы даже сказал - девочке. Она вся такая...

*поводил руками в воздухе, объясняя*

Неземная в общем. И черт знает, почему мне все это вывернуло душу наизнанку? Потому что моя Галатея никогда не оживет для меня?
Синоптик, послушай...

*схватил его за плечо, склоняясь к нему ближе*

Галатея - она ведь на самом деле живая. Настоящая. Только никогда не будет со мной. Тогда зачем я копошусь тут, как червяк в навозной куче? Рисую, ваяю, доказываю что-то самому себе и всему миру, когда то, о чем я больше всего мечтаю, никогда не исполнится? В чем же тогда смысл жизни?

 

[Marusilda]

*Пытался продраться сквозь обычные дезовы метафоры, хлопнул его по плечу со всей дури*

Веришь, вообще мозг включать не хочу. Давай по порядку.

*Забрал его бутылку, повертел в руках, презрительно понюхал. Отставил в сторону, протянул свою*

Во-первых, Дез, мы то, что мы пьем. Это факт. Бросай свое ослиное пойло. Копа знаю, конечно, редкий придурок. Ее тоже видел как-то мельком, но когда-нибудь ей ноги оторву.

*Покосился на Деза - хрен ему что объяснишь*

В профилактических целях, чтоб дома сидела. Хотя он вроде обещал, что сам ее поколотит, так что может и вразумит.

*Как-то по-новому глянул на собеседника*

Не такой ты псих, как кажешься. Я может старомодный, но по мне так живая настоящая баба лучше, чем наоборот. И это ли повод для печали? Меня сей факт не может не порадовать и за это стоит выпить. А чего не будет-то? Чудной ты. Поправь, если ошибаюсь, Галатея - это женщина вроде? То есть человеческая самка, иными словами. И? В чем загвоздка?

 

[Akulina]

*осторожно понюхал предложенную Синоптиком бутылку - машинным маслом не пахла. Одобрительно кивнул, сделал добрый глоток*

Ноги оторвешь?

*сквозь призму выпитого алкоголя понимал все буквально*

Прошу, не надо! Что ты... Она милая, трогательная девочка. Чуткая, отзывчивая. Тонко чувствующая. Опять же, в искусстве разбирается, а ты - ноги. Черствый ты человек, Синоптик. Я к чему все?

*сам запутался. снял очки, покрутил в руках*

Вот они двое - коп этот, Брайн, и Мари, - нашли друг друга. Разные. Как объяснить? Ну совершенно противоположные люди. А - любовь. Я на свадьбе возражать стал. Знаешь, раньше вроде бы опрашивали народ - есть ли у кого возражения? Ну вот и я влез. Сам знаю, что редкий болван. Но ты бы видел их лица... Любовь.

*помолчал. Глотнул еще. Было неприятно слышать обобщения. Поторопился объяснить*

Нет, ты ничего не понял. Эх... Раньше я был одержим создать идеальную девушку. Видел ее образ перед глазами, в своих снах... Все пытался... Не получалось. Никакого отношения к бабам, к самкам не имеет. А потом встретил ее - во плоти. Она живая, объясняю же. Дивная. Наверно, не надо даже объяснять - красивая безумно. Нежная. Свежая. Словно только что вышла из пены морской. Как Афродита. Я люблю ее. Да черт, я благоговею. А ты - самка. Но что бы я не делал, все это ни к чему не приведет. Она любит другого. Изобретателя какого-то сумасшедшего, который не в силах оценить то счастье, которое подарила ему судьба - ему важнее ковыряться в своих железках и компьютерах. Но это все не важно, не важно. Я про другое. То, что я искал долгие годы - я нашел. Но принадлежит это не мне. Поиски мои закончились, понимаешь? Я шел к краю земли и вот теперь я на нем стою. А что дальше? Пустота.

*достал сигарету, нервно закурил*

Читать дальше...

стопнули

 

[Marusilda]

*Откинулся на твердые ступени, тоскливо протянул*

Да тут все серьезно... Легкой беседы не выйдет.

*Задумчиво уставился на огонек сигареты, тихо заговорил, нисколько не сомневаясь, что Дез услышит и поймет верно*

Ты сидишь, Дез, в глубоком сыром колодце. Ночью промерзаешь до костей, да и днем не слишком отогреваешься. Крышка закрыта, осталось только маленькое узкое отверстие, через которое и неба-то не видно. Темнота такая, что даже собственной руки не разглядеть. И глухая вязкая тишина, даже не знаю, что из этого хуже. Знаешь, что где-то далеко над тобой есть эта крышка - и это единственное, что хоть как-то ориентирует в пространстве. Но не во времени, потому что лучи солнца в твой колодец не проникают. Очень быстро начинаешь сходить с ума... От невозможности согреться, увидеть хоть что-то, понять, сколько уже ты здесь подыхаешь, и долго ли осталось. Касаешься пальцами собственного лица, чтобы почувствовать что-то реальное, и не чувствуешь. Будто это не ты, не твое тело, не твое сознание. И наступает, Дез, один короткий миг, мгновение. Когда солнце на небе занимает такое положение, что через узкую щель в колодец падают лучи. Заливают все вокруг нереальным золотым светом, таким ярким, что больно смотреть. Потоки света и тепла, ослепительного, нежного, выворачивающего тебя наизнанку. Несколько секунд - и все исчезает. И вот твоя жизнь превращается в ожидание этого света...

*Охрип и устал, с сожалением заметил, что пока говорил кончилась бутылка. Достал следующую*

Не мастер рассказа, да и метафора, может, не из лучших. Как чувствую.

*Сделал большой глоток, передавая бутылку Дезу*

К чему я. Если без нее твоя жизнь немыслима, если мучительно страдаешь от желания поцеловать ее до боли, но держишься, потому что, черт возьми, боишься поторопить, если она твой маяк, твой водопад света, разве это оставляет тебе возможность выбора? Если она твоя женщина - пойди и возьми. Отдай за это все, что есть, цена все равно будет не велика. Или отползай куда-нибудь в канаву и оставайся там подыхать.

*Вздохнул, хмуро погружаясь в свои мысли*

Выбор не богатый, Дез, но это твой выбор.

 

[Akulina]

*слушал, затаив дыхание, боясь пропустить слово, акцент, оттенок речи из рассказа. Мысленно смешивал на палитре краски и бросал на холст мазок за мазком, рисуя озаренное солнечным лучом отчаянное лицо с надеждой в глазах. Все так и есть. Возможно, он, Дез, не ощущал себя в глубоком колодце до появления его луча света - просто плыл по течению, находя радость и какое-то удовлетворение в своей работе. Но теперь-то все изменилось. Жизнь поделилась на ДО и ПОСЛЕ. И в этом "после" он бессмысленно барахтался, стараясь ухватиться за какую-то, даже самую ничтожную надежду, но ничего не находил, ни малейшего намека, знака или повода. Оставался всего один призрачный шанс, но в последнее время ему казалось, что и это не принесет результата.
Вздохнул тяжело. Принял из рук Синоптика бутылку, жадно сделал несколько глотков. Помолчал, взвешивая все услышанное.*

Удивительный ты человек, Синоптик. Не мастер рассказа. Хотел бы я знать, кто же тогда по-твоему мастер? Ты так все это живописал, словно пережил сам. Мне бы твою силу и уверенность.

*сделал еще глоток*

Моя женщина... Не моя. Чужая. Любит другого. А я... я в стороне. Я пытаюсь, пытаюсь как-то привлечь ее внимание, завоевать симпатию, но что я могу, кроме своих холстов и скульптур? В словах не силен. Да и не нужны ей мои слова - боится она меня. А я боюсь показаться навязчивым, смешным и неловким, боюсь, что она знает о моих чувствах и жалеет меня.

*добавил еле слышно*

Это тяжело.

*отдал полупустую бутылку Синоптику, взглянул на него, словно заряжаясь энергией и решительностью*

Но ты прав, тысячу раз прав. Я должен попытаться еще раз. Я должен использовать свой последний шанс. Я знаю, уверен, что это никуда меня не приведет и ничего не изменит, но попытаться я должен, чтобы потом, оставаясь в канаве, не мучить себя вопросом: что было бы, если...?

Спасибо.

*пожал Синоптику руку, махнул на прощанье и пошел, слегка покачиваясь, в сторону дома*

 

[Marusilda]

*Ответил на рукопожатие, вяло махнул рукой вслед, пробурчал:*

Ты прав, Дез, навязчивым быть не хотелось бы. Черт, все настроение испортил своими разговорами. Пойду убью кого-нибудь. И ты не пропадай.

*Тяжело поднялся, швырнул опустевшую бутылку далеко в воду, мысленно сделав ставку, какой из монстров первым ее поймает. Как всегда: выиграл. Вот она положительная сторона душевных метаний: как ни ляжет карта, все равно окажешься прав. Довольно оскалился, услышав клацанье и хруст стекла. Ласково протянул:*

Голодные, заразы. Ничего, может, сегодня случайно кто-нибудь к вам упадет.

*Ушел по делам.*

 

[Руся]

*она замерла у той двери на мгновение. Остановилась прямо на пороге, в какой-то прострации уставившись вниз. Ей вдруг показалось, что это черта.
Между прошлым и настоящим.
Но когда прошлое вдруг становится настоящим, а расплывчатые смазанные образы приобретают четкость и цвет – это что? Это как?

Там, за порогом, все станет реальным. И то, что могло показаться сном – эта странная встреча в странной гостинице в странном городе на этой странной планете, – окончательно материализуется. Разве они готовы к этому? Их просто несет не пойми куда не пойми какая сила…

Но противиться не могла. Сделала шаг, пересекла черту. Пусть. Значит так надо.

Он списал ее промедление на боль в ноге. И тут же проявил заботу. Вспомнила, что всегда таким был. Пусть иногда грубовато, порой с оттенком какой-то неловкости, бывало и прячась за маской полнейшего пофигизма – но заботливым. Подняла на него глаза, в которых промелькнула тень «того» узнавания, вымученно улыбнулась*

Что мне сейчас нога?

*что ей сейчас нога?! Когда внутри творится такое? Словно там поселился кто-то незримый и рвет, крушит, буянит – обнажает нервы, вспарывает шрамы, пускает кровь. Тешится вовсю.
Мысленно отхлестала себя по щекам. Последовала за ним на незнакомую улицу. Было темно. Только свет редких фонарей. Так даже лучше*

Ну разве же это странности?

*улыбнулась при мысли о Джозьке. Надо же, открыла тратторию. Хотя стоп, и тут ничего странного – она всегда была душой кухни, и из-под ее умелых ручек черт знает как выходили всегда самые-самые вкусности. И это она когда-то учила Руську готовить. Мясо с черносливом, кажется. Ммм, как было вкусно. Вспомнила вдруг, что не ела с самого приезда - вот черт*

Попробую развить теорию о Твинбруке… Наверное, здесь невероятным образом стираются условности. И человеку становится наконец понятно, кто он и чем хочет жить, заполнить свое пространство и время.

*задумчиво потерла кончик носа, да так и замерла с ним, остановившись на мгновенье, чтобы завершить мысль*

Ну да, точно. Жозя стала здесь кулинарить – увлеченно, горячо, как она умеет. Потом ее потянуло обратно, в ту, телевизионно-киношную среду – это ведь тоже часть ее, и никуда от этого не деться. Но раз она снова в этом городе, значит то, что здесь, важнее того, что там. Ну и, скорее всего, одно из этого важного – Джас. И если это так, то я, даже не зная его, уже прониклась симпатией.

А в Бриджпорте я не была два года. Так что шоу видеть не могла. *смутилась, спрятала ладошку за спину* Вот. Можно идти дальше.

*шла рядом неспешно, но все равно волей-неволей примерялась к его шагу. То и дело исподтишка выхватывала взглядом мелочи, которые почему-то были сейчас важны. волосы чуть длиннее… меньше небрежности в облике… губы порой так же кривит столь знакомая усмешка… взгляд такой же прямой… только нет в нем той наглости, что когда-то заставляла ее беситься… *

Мы идем на набережную, да? Слышу запах воды. Она всегда меня дурманит. Особенно если эта вода – море. В Твинбруке, конечно, моря быть не может. Но… после сегодняшнего я, пожалуй, уже не удивлюсь, если это окажется не так.

*и они, правда, вышли на набережную. И пусть воды практически не было видно, она ее ощутила всей кожей. Да это и нетрудно, когда все чувства так обострены. А нервное давало о себе знать все яснее и яснее. Хозяйничало с ее телом, как хотело. Две порции коньяка перед сном и чашка кофе, к которой она почти не прикоснулась, сил не прибавляли. И она смутилась от этого, и не знала, что делать, и не хотела стать обузой, но… Но все-таки остановилась, потянула его легонько за рукав и виновато пробормотала*

Брунь, я есть хочу.

*по его лицу поняла, что сказала что-то не то*

 

[Трастевера]

*Старался идти помедленнее.
Чтобы Русе было легче успевать за ним.
Чтобы не выдать тех чувств, что раздирали его сейчас. Идти вот так, рядом с ней - словно гулять босиком по битому стеклу. Чертовски хотелось взять ее за плечи, развернуть, разглядеть каждую черточку, заглянуть в глаза по пристальнее. Вдруг где-то в глубине этих глаз обнаружится обманка, фальшивка, что-то такое, от чего он скажет себе: "Вот, хорошо, что все так сложилось, везунчик ты, брат!" Потому что вот так, во взглядах, в жестах, в выражении ее лица, в ее голосе - не находилось.
Хотел спросить, где она пропадала эти годы... Но не стал. Зачем? Еще больше себя мучить?
Поэтому просто молчал и слушал Русю, ее рассуждения о Твинбруке, о Джозьке.
От ее голоса - мурашки по коже. Встреча с настоящим призраком была менее волнительна. Еще бы, это вам не внутренние демоны. А Джиджиковы сегодня явно что-то праздновали, разгулялись по полной программе. Так что, возможно Руся и права: Твинбрук снимает шелуху. Вот прямо сейчас он обратил внимание на Джи: шелуха слезала с него вместе с кожей. Потом его настругают мелкой стружкой и сварят суп. И всем будет счастье. Можно успеть еще завещать органы на доброе дело. Вот сердце. Кому сердце? Оно, правда, ни к черту не годится, потрепанное и дырявое. Ну и ладно, к черту сердце. Печень! Важный орган... Пропитая немного, правда. Не лучший экземпляр... А вот легкие! Это, наверное, единственное ценное, что у него есть - здоровые легкие. Не курю, бегаю по утрам - хорошие легкие, забирайте, отдаю почти даром. А вообще, берите, что хотите, разбирайте на части, мне не жалко. Может полегчает.
Задумался - не сразу понял Русин вопрос.*

Что? Да, мы на набережной. Здесь громадное озеро. *махнул рукой* Только купаться не советую. А море... Будешь смеяться, море тоже есть, где-то там, за городом. Правда, ни разу его не видел. Джозька говорит, что оно не настоящее.

*Усмехнулся и тут же вздрогнул от ее прикосновения - рай и ад одновременно, слов не найдется описать. Хотелось одернуть руку, отстраниться, резко, грубо. И одновременно - продлить этот миг подольше.
"Брунь, я есть хочу..."
Взглянул на нее чуть ли не впервые с того момента, как они вышли из гостиницы, пытаясь разглядеть в полумраке ее глаза, чтобы понять, что же она чувствует. Как может быть такой простой и естественной? Почти спокойной. Вести себя, словно ничего не было! Будто они расстались вполне довольные друг другом, обещая быть друзьями и все такое! Разве что молнию сломала на его любимой куртке... Залезть бы в ее голову, разворошить, разобраться, понять.
Ладно он, Джи - король мазахистов. Дайте корону!
Но Руся?
Значит, для нее все в прошлом? Она все забыла. Ничего не ранит и не причиняет ей боли. Все хорошо. И нет разницы, кто ее проводит: Джи или любой другой парень. Хотя нет, разница есть, его она знает, не так страшно...
Вот теперь злость накатила по-настоящему. Даже не злость - ярость. Буквально взрывалась в груди фейерверками - вот-вот из глаз искры посыпятся.
Выдохнул, как можно незаметнее, собираясь силами. Не хватало еще истерику здесь устроить. Перед ней. Нет уж.
Король мазахистов будет паинькой. Он ведь тоже получает свою порцию извращенного наслаждения, так же?
Пусть всем будет хорошо.
Взглянул на нее насмешливо.*

Давно меня так никто не называл, я уже и забыл. Бруно де Анджели - это был псевдоним. Может помнишь о моей чумовой семейке. Так что... *усмехнулся* Позволь представиться. Джанлуиджи Амато. Можно просто Джиджи.

*Машинально, ведь делал так миллион раз, знакомясь с девушками, взял ее холодную ладошку и поцеловал.
Никогда не обливались кипятком? Попробуйте - непередаваемый кайф.
Отпустил ее руку, отступил на шаг, оглядываясь.*

Что ж... Попробуем тебя накормить...

 

[Руся]

*словно руку в костер сунула – так поранил этот небрежный поцелуй. Дрогнула пальцами, подалась назад – отпустил, слава богу.

А может, виной всему этот колюче-насмешливый взгляд? Это неожиданное для нее признание? Да, она все-таки сделала это – наступила на больную мозоль. Ненамеренно! Ненарочно! Но в их случае иначе и не получится – сплошное минное поле! Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

Скрутило вдруг так, как когда-то давно, когда он шатался неизвестно где без звонка – без весточки, а она места себе не находила, толкалась в четырех стенах, умирала от тоски и неопределенности. И вдруг явился. Обрушился. Стуком в дверь, набатом сердца. Как раненый зверь приполз.

Началось…

Сползла по стеночке, как и тогда, тысячу лет назад. Опала без сил. Всей своей душой.

В реальности же повела рукою в стороны, как слепая ища опору. Нашла. Какое-то дерево. Ухнула в него спиной – удержалась, спасибо.

Она не знала, что творится в его голове. Не знала и не пыталась догадываться – с ним это бесполезно. Всегда было бесполезно. Он даже имени ей своего не назвал – своего настоящего имени! И пустил в свою жизнь, и держал на расстоянии одновременно. Прятался под псевдонимом. Как под броней. К горлу подкатил комок размером с пушечное ядро – поняла. Созвучно: Бруня – Броня. Значит, верно все делал. Верно.

Гореть ей за это в аду.

Сглотнула судорожно. Ухватилась за шершавую кору покрепче. Непослушным голосом выдавила через силу*

Дальше не могу. Не пойду. Прости. Не знаю, как вообще меня еще земля держит рядом с тобой. Давно должна была обрушиться.

*она хотела кричать это «Прости» снова и снова, раз за разом, пока голос не охрипнет, не сорвется, не исчезнет окончательно. Но что ему это «Прости»? Какой в нем сейчас смысл? Его чувства к ней давно мертвы, иначе и быть не может. Тем более после того, как она с ним поступила. Значит, сейчас это нужно ей? Ей самой? Выплеснуть то, чем терзалась, то, о чем не может забыть? Или все-таки чувствовала сердцем, что это нужно им обоим? Нет, нет, конечно, не слезное всепрощение. Бред какой. Но хотя бы не нелепое толкание в темноте, не эта светская беседа двух «старых знакомых», не этот самообман*

Твинбрук, и правда, срывает покровы. Ты даже тогда не назвал своего настоящего имени, только теперь. Но я это заслужила. Черт возьми, как заслужила *и вот теперь уже сил удержаться на ногах не осталось – уплыла по стволу вниз, в темноту, царапая кожу – а может, срывая ее?*

 

[Трастевера]

*Каждое слово - как удар. Наотмашь, под дых.
Рванулся к ней, когда она взмахнула рукой, так беспомощно и по-детски, и почти рухнула на дерево.
Замер от новых слов. Даже зажмурился, словно это поможет не слышать. А когда открыл глаза - увидел, как Руся медленно сползает на землю.
Уже не думал.
Метнулся к ней, подхватил на руки. Легонькая, точно пушинка!
Кретин. Какой же кретин!
Все вставало на места с неожиданной ясностью.
Поспешил вниз, к воде, к ближайшей скамейке.*

Прости. Прости. Я последний кретин, я знаю. Прости.

*Почему с ним всегда так.
Эгоист хренов.
Гадал, почему она ушла? А не очевидно? Когда он ставил ЕЕ на первое место? Когда делал что-то для НЕЕ?
Играть и прятаться за вымышленным именем, чтобы было легче и проще. ЕМУ проще.
Сердце рвалось к Русе - приходил. Потому что не мог без нее, ОН не мог.
А потом сбегал и прятался, как последний козел. Потому что боялся. ОН боялся. Ее боялся, чувств своих боялся, что предадут, обманут, бросят боялся. Проще запереть все чувства. Но не получалось. С ней - не получалось.
Каждый раз пытался уйти, забыть, забыться.
Не выходило. Словно часть его всегда оставалась рядом с Руськой. А как жить по частям?
А она ждала. Знал, что ждала.
А он - думал о ней в те моменты? О ее чувствах, о переживаниях? О том, что мучает ее? Нет, думал о СЕБЕ.

Вспомнилось вдруг, как приперся к ней после почти недельного запоя, с сорванной с ближайшего куста розой. Измученный, небритый.

Читать дальше...

И ее глаза в тот момент, когда она открыла дверь и увидела его.
А теперь - надо же, обидели его, бедняжку невинную. Разнылся, как баба: берите сердце... берите печень... Идиот. А есть у него это самое сердце?Даже сейчас, через столько лет, он поставил свои эмоции на первый план. Злиться, ерничать, колоть издевками - это ж куда проще.
Он не изменился ни на йоту. И с Моник было то же самое. Он сам все губит.*

Русь, ты как?

*Не спуская ее с рук, сел на скамейку, устроил Русю поудобнее. Провел рукой по щеке - на пальцах остались ее слезы. Плачет!
Каков идиот!
Вот только это он и умеет: мучить.
А теперь ничего не исправишь, ничего не вернешь.
Вот сейчас он держит ее на руках, а через миг она сбежит от него, потому что он него НУЖНО бежать, потому что он не умеет любить, и не имеет права любить.
Что ж, он это заслужил.

Стер с ее щек слезинки, заглянул в глаза.*

Прости, Русь, прости. Хочешь - тресни меня. Только не плачь. Ты же знаешь, какой я м*дак. Прости.

 

[Руся]

*даже не поняла, что произошло.

Казалось, падала в пропасть.

Подхватил. У самого края подхватил.

Но почему? В чем причина? Что изменилось? Ведь лишь минуту назад был с ней равнодушным, отстраненным, насмешливым – чужим! А сейчас прижимает к себе, словно хрупкую статуэтку, несется куда-то, будто скорую помощь ищет. И это троекратное «прости» – К чему? Зачем? Откуда?

Это она – она! – должна просить прощения. И именно это слово назойливо вертелось в голове весь вечер, не давало покоя, рвалось наружу! А прорвалось почему-то через него…

Сил больше не было. Мозг предательски отказывался работать. И только глаза «трудились» исправно – плакали и плакали, черт их подери. Кричала им «стоп!», просила по-хорошему, умоляла остановиться. Но слезы все просились и просились на волю, разгулялись по лицу.

Так вот в чем причина… Пожалел. Ну конечно, пожалел. Какой нормальный мужчина выдержит подобную пытку?

Ну так и есть, не ошиблась – вытер с лица слезинки. Они всему виной. «Только не плачь». Боже мой, ну какова идиотка… Распустила нюни. И снова извиняется – да что ж за пытка? Решил добить окончательно?

Но на душе потеплело. Сама не поняла, почему. Может, от этой его ладони на щеке? От того, что она снова в его руках – как в домике? Защищена от всех бед и ветров?

Открыла было рот, хотела ответить… Но сразу не смогла. Уткнулась лицом куда-то в область груди – чуть не захлебнулась знакомым запахом, вздернулась обратно. Подняла к нему лицо, наконец, осмелившись взглянуть. Доверчиво, с полуусмешкой над собой пробормотала*

Кажется, такое со мной впервые – реветь при тебе…

*«Хочешь – тресни меня». улыбнулась уголками губ, вглядываясь в его серо-голубые глаза своими почерневшими. Не удержалась – протянула ладошку. Нерешительно замерла пальцами у самой его щеки, боясь прикоснуться к нему – было ужасно странно видеть это лицо так близко. Снова казалось, что спит, что вот сейчас зазвенит будильник и прогонит все прочь – и этот вечер, и эту боль, и это тепло, и его самого. Его в первую очередь. Испугалась, что не успеет сказать, что хотела, и решилась – погладила нежно, успокаивающе, испытывая вину за свою слабость, за то, что так перепугала его*

За что ты извиняешься, глупый? Это я должна просить у тебя прощения. И за эту встречу, и за эти дурацкие слезы, и за то… что было. За все. Столько всего хотелось сказать тебе – и не могла. Это так… трудно. Чертовски трудно. Как и признаваться тебе сейчас в собственной слабости.

*свинцовый комок отступал, дышать становилось свободнее, и она тихонько пошевелилась в его объятьях*

Знаешь, стало легче. Словно маски сорваны и кончилась игра в двух давних знакомых. Но мне все равно ужасно стыдно. Обещаю, я больше не буду реветь.

 

[Трастевера]

*Хотелось прижать и баюкать, успокоить. Особенно, когда она ткнулась ему в грудь, так доверчиво и по-детски.
Вот ведь как... Злился, бесился, почти ненавидел. Потом верил, что все забыл и пережил. И уверен был, что ничего его не потревожит, даже если встретятся невзначай. А на деле все перевернулось все с ног на голову. Но чувствовал, что Твинбрук тут вовсе не при чем...
Знал, что утром все будет по-другому. Для них обоих. И Руся первая одумается.
Но сейчас...
Сейчас чувствовал себя, словно всех этих лет вовсе не было. Словно он опять у нее в прихожей, как тогда, в одну из последних их встреч. Так же держит ее на руках, и чувствует почти то же самое: желание дать деру и быть с ней одновременно, обнимать ее крепко-крепко, чтобы никто не мог отнять. Страшно остаться, страшно потерять.
Ведь утром все будет по-другому...
Плевать на ****ое утро - сейчас вечер. И раз уж Руся попала к нему в руки, раз уж так все завертелось, нахлынуло это непонятное, нереальное - не отпустит до самого конца.*


Да, слезы - это что-то новенькое... Зато в обморок брякаться - это традиционное.


*улыбнулся тепло. Вспомнились все их разборки и ссоры - вроде бы не самые приятные воспоминания, но согрели.
Замер, когда ее ладошка приблизилась к его лицу.
Ожидание - хуже всего. Тысяча мыслей в голове в один миг, от самых радужных до уничижающих.
Ее прикосновение - и боль и нежность одновременно.
Так не бывает.
Не должно быть.
Не оживают призраки.
И прошлое не возвращается. Тем более вот так, словно это и не прошлое вовсе, а настоящее. Словно не сейчас Джи спит и ему снится, а все прошедшие годы были сном, и разрыв, и все, что потом...
Невозможно.
В принципе.
Не может вот так - трах! бах! - и по-новой, словно не было ничего, словно не причинили друг другу столько боли и разочарований, словно не было Джеймса.
При одной мысли о нем захлестывало яростной ревностью: Руся не просто от него, Джи, сбежала - сбежала к другому. Но Джи сам виноват, что так сложилось. И не в том дело, что ему предпочли кого-то, что этот кто-то оказался лучше или любил сильнее или правильнее - черт разберешь. Да и не важно. К другому. Точка. Странное чувство, гадкое, противное, и словами не опишешь, и из головы не выгонишь. Это словно билет в один конец. Словно вердикт без права аппеляции. Конец. Руся не могла теперь что-то испытывать к нему, кроме... Жалости? Умиления? ЧТо испытывают женщины к ими же отвергнутым бедолагам?
Но его женщина лежала сейчас в его же руках, доверчивая, потерянная, лепетала что-то... Джи толком и не понимал: слишком путано говорила, слишком много разного бушевало у него внутри.
За что ей извиняться? За нелюбовь? Да не извиняются за это, если уж на то пошло, чушь какая. Что ж поделать, раз так. Раз встретились, но разошлись. Судьба? Или не очень хотели? Чего уж теперь. Хотя сейчас ему самому чертовски хотелось извиняться: за то, что мучил, что недоверял до конца, что сомневался: в ней, в себе, во всем. Что только сейчас понял, каким был козлом с ней.
Слабости...
Маски...
Да лишь бы говорила. Пока говорит - она здесь. Пока говорит - утро не наступит. Наверное, так.
Но и слушать невыносимо.
Страшно.
Потому что непонятно толком, о чем она. И что скажет в следующий момент. Потому что сам не знал, что говорить.
И поэтому плюнул на все. Как раньше - значит, все как раньше. Что-то в голове переклинило, или не в голове, а в сердце, и Джи сделал то, что всегда делал на пике их ссор, когда не хватало сил и слов - привлек Русю к себе и поцеловал в губы. Со всей жадностью и голодом, накопившимися за эти годы. Со всей болью, злостью, ревностью. Со всеми невысказанными упреками. Со всей свежеосознанной виной. Словно пытаясь найти ответы на все вопросы. Все смешалось в этом поцелуе.
Как в омут с головой.
А вынырнет ли? Кто теперь знает...*

Читать дальше...

 

[Руся]

*так буднично и невероятно привычно прозвучало «зато в обморок брякаться – это традиционное». Такой теплой была его улыбка – странно теплой, неожиданной. И весь он сегодня – нежданный, негаданный, непредвиденный… Как летом снег и солнце ночью. Как черт из коробочки. Врасплох, внезапно, как… Как всегда. Наконец, слово найдено.

Сколько раз он делал так – бесчисленное множество. Врывался в ее мир тогда, когда меньше всего ожидала. Даже несмотря на то, что ждала каждую чертову минуту.

Что происходит сейчас с тобой? Почему ты так странно на меня смотришь? Какие мысли терзают твою голову? Объясни! Расскажи! Умоляю! – силилась найти ответ и не могла. А он молчит – не хочет ей помочь. Такой далекий и невероятно близкий одновременно. И только во взгляде его дикий круговорот – непонятный, но магнетический. Ее затягивало в него, как и раньше.

И вдруг…

Взрыв.

Вспышка.

Разряд.

Весь огромный мир неожиданно сузился до одного-единственного мига, сошелся в одной точке – на ее губах. Обожгло. Опалило нещадно. Казалось, что та жилка, которая пульсирует на шее вслед за яростным стуком сердца, разрослась и опутала все тело, до каждой клеточки.

Эти губы сейчас наказывали ее. Терзали, мучали, казнили – подчиняли. И она сделала то, что делала раньше. Даже в те безумные, самообманные мгновения, когда казалось, что ненавидит его всей душой. Как будто в сознании с тех пор и на всю жизнь отпечатался этот безмолвный приказ – и единственно возможный ответ на него. Подчинилась. Ответила с тихим покорным стоном, вцепившись пальцами в его футболку так, будто земля из-под ног убегала.

Да так оно и было. Какое-то безумие. Словно ее – Руську – разорвало на две части. На ту, которая любила его когда-то – каждым аккордом своей души, тяжело и непросто, горько и тревожно, ненормально, даже неправильно. И на ту, которой стала теперь. Безжизненной, пустой, как полуразбитый сосуд, в котором гулко разгулялось эхо. Эхо былого. Нельзя было слушать его, нельзя!

Она вскинула руки, резко отпустив футболку, забрала в ладошки его лицо – остановила. Нежно, но настойчиво. Выдохнула, не сводя с него глаз*

Хватит. Прошу тебя. Пожалуйста.

*уронила голову, спрятав личико за прядями волос – а оно пылало сейчас: и щеки, и губы*

Отведи меня назад, умоляю.

Читать дальше...

 

[Трастевера]

*Вот оно, форменное безумие.
Взрыв.
Секунды как вечность.
Поддалась, ответила.
Ее пальцы, вцепившиеся в ее футболку - словно масло в огонь.
И в голове только ее губы, ее руки, ее запах, такой знакомый, родной...
Но взрыв всегда длится мгновения.
Вскинулась. Остановилась.
В первый миг даже не понял, что она говорит.
Внутри все пылало, и снаружи.
Руки, губы еще тянулись к ней - продлить безумие еще немного. Безумия много не бывает.
А когда понял - словно ушат ледяной воды.
Доброе утро, Джи!
Мотнул головой, словно отгоняя все неприятное, что уже столпилось вокруг. Джи ведь сразу знал, что оно наблюдает и ждет. Но думать об этом не хотелось. И пусть. Черт с ним.
Хотел заглянуть ей в глаза, но Руся уронила голову, волосы закрыли лицо.
Только теперь ослабил хватку.
"Отведи... умоляю..."
Доброе утро!
Отпустил ее. Вскинул руки, то ли показывая, что безопасен, то ли чтобы самому их контролировать.*

Прости...

*Еле выдавил. Голос хриплый, горячий - еще бы, внутри до сих пор все пылало.
А чего он ждал?
Горько ухмыльнулся сам себе.
А ничего и не ждал. Все, как и должно быть - призраки не оживают.
Но все равно было больно и горько. Как-то даже физически горько - словно от полыни.
И... пусто.
Словно этот поцелуй выжег все. Не осталось ни чувств, ни эмоций. Ни сожаления, ни злости, ни радости. Ничего. Словно накрыло темнотой. Если и был какой-то призрачный шанс, Джи сам его убил.
Кивнул Русе, бережно пересадил на скамейку. Поднялся. Ног не чувствовал, но они его держали - и славно.
Ничего не говоря, стараясь даже не глядеть на нее - к чему? Что искать в ее лице? И смущать настойчивостью - зачем? - Протянул ей руку, чтобы помочь подняться.*

*Уходят в Гостиницу.*

 

[Руся]

*брел по улочкам, погрузившимся в странный, то и дело сгущающийся туман, наугад, недоумевая, откуда только натягивает эту неприветливую зябкую пленку. Интересно, это только кажется, что у нее запах тины и застоявшейся воды? Или у него просто разгулялось воображение? А, вот в чем дело, к воде вышел... Над ней прям облако стоит, красиво, черт подери. Почему-то представилось, как из этого облака начинают выползать всякие чудовища... И в этот момент взгляд уткнулся в статую русалки. Ну надо же, та самая? Вынул пачку сигарет, прикурил, с удовольствием затянулся, оглядывая памятник сверху вниз, поклонился, дурачась*

Ну, приятно познакомиться, твинбрукская искусительница. Это тебя, что ль, мне предстоит соблазнять? Разрешите представиться. Рыбак, очень приятно, рыбак.

*звучно стукнул горлышком бутылки по постаменту, провозгласил не то тост, не то угрозу*

Обещаю быть нежным. Хотя нет... вру, конечно. В уху пойдешь. Туда вам всем и дорога.

*стало скучно. По-пьяному так скучно. Гадать о том, куда подевались оба друга, даже не пытался. Просто тихо злился - могли бы и предупредить: что-то типа "ушел в туман, вернусь нескоро". Достал свой мобильник, уныло потыкал кнопки - без толку. В этом чертовом городе ты словно откатился на пару веков назад, не иначе. Ладно, вот допьет виски и двинет дальше. А пока... уселся прямо под памятником, продолжая дымить сигаретой и чувствуя, что мозг становится все хмельнее и хмельнее. Затянул песню *