Четыре десятилетия холодной войны и апартеида так отдалили Россию и Южную Африку друг от друга, что многие, наверное, зададут сейчас вопрос: а в чем выразилась общая борьба? Да, они сражались вместе в составе антигитлеровской коалиции. Но были ли у них в ходе этой борьбы какие-то непосредственные связи друг с другом? Чувствовала ли Россия, на чью долю выпала самая тяжелая ноша, дружеское плечо этой далекой страны? Что можно ответить на такой вопрос?
Во время второй мировой войны вооруженные силы Южно-Африканского Союза (ныне - Южно-Африканская Республика) насчитывали 200 тысяч человек. Среди них были представители всех народностей, населяющих страну, хотя "небелых" допускали только до вспомогательных работ -санитаров, носильщиков... Огнестрельного оружия им не давали.
Неприязнь буров (или, как они себя называют сами. - африканеров) к Англии сказалась и тогда. Наиболее крайние бурские националисты не хотели воевать на стороне Англии.
Но все же на фронтах второй мировой войчы южноафриканцы сыграли немалую роль. Они участвовали в освобождении Эфиопии, которую в середине 30-х годов захватил Муссолини, сражались в Северной Африке, в Италии. В ходе войны погибло около девяти тысяч южно-африканцев.
Тяжелые бои, которые вели южноафриканские войска в Восточной Ливии, под Тобруком и Аламейном, совпали по времени с решающими сражениями на советско-германском фронте. В газетах всего мира информационные сводки из России и из Северной Африки проходили рядом. Появились книги под названием "От Тобрука до Смоленска" и "К Сталинграду и Аламейну".
В южноафриканских частях было немало выходцев из России,вернее, их сыновей и внуков. Еще до 1914 года в Южную Африку эмигрировало из России около сорока тысяч человек, в подавляющем большинстве это были евреи, бежавшие от погромов и дискриминации.
Сохранилось свидетельство русского офицера британской армии о схватках с войсками немецкого фельдмаршала Роммеля, начавшими 26 мая 1942 года наступление в Ливии.
"В течение пяти дней ожесточенных боев нам удалось отогнать Роммеля и укрепиться в Агейле, около трехсот миль от Газали, где наша линия фронта установилась несколько месяцев назад. Задачей нашей части было защищать 25-фунтовые южноафриканские орудия, и мой взвод занимал позицию на левом фронте".
Роммелю, как известно, удалось организовать очень мощное наступление. "Линия обороны была полностью прорвана, и южноафриканские орудия были выведены из строя, но мы оставались в наших траншеях еще час или два, пока я не получил приказ, что все, кто еще остался на передовой, должны отступить, стараясь сохранить как можно больше военной техники, поскольку передовые немецкие танки уже зашли к нам в тыл".
Русский офицер отнюдь не винил южноафриканцев. Наоборот, восхищался ими. Писал, что немецкой армии удалось прорвать фронт "несмотря на героические усилия южноафриканцев".
Кто этот человек, прошедший бок о бок с южноафриканскими солдатами в ходе их самых тяжелых испытаний?
Тогда он был лейтенантом (вскоре - капитаном) восьмой британской армии. Бригадный генерал Бриггс дал ему кличку Сорбо (сорбо - газель). А фамилия его - Соболев. Родился в Сибири в 1901 году. В молодости сражался против большевиков в войсках Колчака. Затем был в русском отряде китайской армии. Решил совершить кругосветное путешествие, чтобы побывать в общинах русских эмигрантов. разбросанных по всему свету. И сперва на велосипеде, а затем на мотоцикле с флагом Российской Империи проехал всю Азию и Европу, переправился в Америку, пересек ее. Затем переплыл в Японию и оттуда вернулся в Шанхай. С 1932 года обосновался в Англии. С началом второй мировой войны вступил в британскую армию.
Жизнь свела его не только с южноафриканскими солдатами, но и с самой Южной Африкой. Его часть была отправлена из Шотландии в Египет - через Кейптаун. А за участие в бою на севере Африки он был награжден военным крестом и удостоился краткой беседы с английским королем Георгом VI.
Архангельск и Мурманск
Широко известно, что британские корабли провозили в Архангельск и Мурманск вооружение, боеприпасы, продовольствие. Это называлось "русскими конвоями". В этих конвоях принимали участие и моряки-южноафриканцы.
Первый конвой - в составе большого каравана судов - отправился в Россию в сентябре 1941 года. Среди них был тральщик "Гусар". Он прошел невредимым весь путь до Архангельска - редкое везение для "русских конвоев". В Архангельске он оказался схвачен льдами. С помощью русского ледокола он добрался до Мурманска. Там ему, как и нескольким другим судам британского королевского флота, пришлось задержаться надолго. Лишь в январе 1942 года он отправился в обратный путь. На его борту были английские летчики. Они сопровождали самолеты "Спитфайр" и, передав их советским авиаторам, возвращались на родину.
В Англии "Гусару" пришлось отдыхать недолго. Вскоре, весной того же 1942 года, его опять послали в Мурманск. На этот раз немецкие самолеты его обнаружили, преследовали, атаковали. Но все же он снова добрался до Мурманска. И пробыл там до июля.
В экипаже этого минного тральщика был и южноа4)риканский офицер, чье имя потом приобрело
известность. Он стал коммодором (последний чин перед адмиральским) и кавалером многих орденов.
На российскую землю он ступил уже опытным моряком. А вырос в южноафриканском портовом городе Порт-Элизабет. На флоте служил с 1935 года. Имя этого человека Уильям Дуглас Хогг.
Южноафриканцы принимали участие в известной схватке в Северном морс, когда крейсер "Эдинбург" с сопровождавшими его кораблями шел из Мурманска домой в Англию. Тральщики, в том числе и "Гусар", сопровождали караван в начале пути. 19 апреля 1942-го они уже возвращались в Мурманск. Но на следующий день пришлось опять сменить курс и идти к каравану. Им сообщили, что немецкая подводная лодка торпедировала "Эдинбург". "Раненый" крейсер попытался идти в Мурманск - преодолеть 200 миль пути. Советская канонерка "Рубин" и два английских эскадренных миноносца патрулировали вокруг него, охраняя от подводных лодок. Но вскоре на горизонте появились три немецких миноносца. "Эдинбург" получил вторую торпеду - в противоположный борт, прямо напротив первой пробоины. Теперь уже только верхняя палуба и киль держали корабль, не давали ему сломаться пополам. На "Эдинбурге", кроме экипажа, было несколько сот человек, возвращавшихся из Мурманска в Англию. 840 моряков спаслись. Их подобрали миноносцы. Из южноафриканцев погибли двое.
Все корабли, кроме "Эдинбурга", пришли и Мурманск. Там они получили послание or командира советской канонерки "Рубин":
"Советские моряки были свидетелями героической борьбы английских моряков с превосходящими силами врага.
Английские моряки выполнили священный долг перед своей родиной.
Мы гордимся стойкостью и мужеством английских моряков - наших союзников".
Это лишь два эпизода истории участия южноафриканцев в "русских конвоях".
С августа 1941-го по май 1945 юда, правда, с многомесячным перерывом, в Мурманск и Архангельск прошли 35 караванов - 715 кораблей. В самом отчаянном сражении из 36 кораблей конвоя PQ17 погибло 23.
Но время войны в британском флоте было 3 тысячи южноафриканцев. Никто не подсчитывал, сколько из них участвовали в русских конвоях. Но сохранилось немало свидетельств, например письмо южноафриканского лейтенанта Питера Филипа к родителям с описанием его участия в этих опасных плаваниях. Он был награжден медалью, как и лейтенант-коммодор Энтони Трю, коммодор Л. Помрой.
Что к этому можно добавить? Архангельск и Мурманск не были тогда для южноафриканцев такими уж незнакомыми местами. И не впервой им получать русские ордена и медали.
Еще в 1918-1920 годах в период интервенции в России, но неполным данным, участвовали 49 южноафриканпсв. Некоторые были в составе английских войск на севере, в районе Архангельска.
Наиболее известна история подполковника Кеннета фан дер Спая -одного из первых южноафриканских летчиков. Его самолет потерпел аварию к северу от Вологды. Фан дер Спай попал в плен к большевикам. Его привезли в Москву. С ним встречался -заместитель наркома иностранных дел Максим Литвинов. Затем он провел несколько месяцев в Бутырках. После освобождения вернулся в британскую армию. Во второй мировой войне воевал уже в звании генерал-майора. За участие в действиях на севере России был награжден орденом Св. Владимира и Георгиевским крестом.
Капитан У. Д. Элбе и подполковник У. Д. Кларк получили ордена Св. Станислава, подполковник X. X. Дженкинс - орден Св. Анны. Еще больше южноафриканских офицеров были награждены русскими орденами в войсках Деникина и Врангеля.
Сражались ли южноафриканцы тогда и на стороне красных?
Вполне вероятно - особенно из числа выходцев из Российской Империи. Они эмигрировали, протестуя против царского режима и, естественно, многие из них симпатизировали большевистской революции. Среди них должны были найтись и такие, кто вернулся, чтобы поддержать близкие им идеи. Но прямых свидетельств пока найти не удалось. Ведь в России эти люди считались не южноафрикапцами, а соотечественниками.
Лучшему другу
В военном музее, что в старой кейптаунской крепости, хранится маленькое зеркальце. Но оборотной его стороне старательно нацарапана надпись: "От советских летчиков - лучшему другу Wolhuter, sergeant S. G. за оказанную помощь. Герой СССР Козуля. 5.12.43".
Это зеркальце было подарено южноафриканскому сержанту, который помог выжить находившимся в плену в Германии четырем советским летчикам. Валли Вольхютер, тоже военнопленный, был одним из переводчиков в лагере военнопленных в Германии возле Мюльберга - Stalag 4B. Однажды к нему подошел молодой русский парень Фрол Козин и попросил помочь четырем советским летчикам - заключенным тюремного барака. После наступления темноты пленным запрещалось выходить из своих бараков. Но Вольхютер пошел за Козиным. Он сочувствовал русским пленным. Как известно, советское правительство отказалось подписать Женевскую конвенцию о военнопленных. Поэтому они не получали посылок и дру1 он помощи от Международного Красного Креста. Голодали. По дело не только в этом. Поскольку Красный Крест не защищал их интересы, гитлеровские власти обращались с ними неизмеримо хуже, чем с американцами или англичанами.
"С того самого момента, как они попадали в плен, подавляющее большинство из них оказывались в таком аду, который невозможно описать, и вряд ли когда-нибудь можно будет дать о нем реальное представление. Почти у всех русских пленных отнимали обмундирование и вместо него давали самую безобразную и унижающую одежду, которая делала их изгоями. У них отнимали сапоги и давали взамен деревянные башмаки с тряпками (так называемые Fusslappen), которыми обматывались ноги вместо носков". Так писал впоследствии Вольхютер.
Но то, что он увидел в тюремном бараке, было еще страшнее. "Там было ужасно холодно. Печь не топилась, а на койках не было ни одеял, ни соломенных тюфяков. Фрол открыл дверь, ведущую в уборную с цементным полом. Тут было еще холоднее. Здесь и находились четыре пилота Красной авиации".
Их посадили туда за попытку к бегству. Козуля показал Вольхютеру медаль, которой его наградили за 550 затяжных прыжков, и сказал, что он был когда-то чемпионом мира в этом виде спорта. А в тюремный карцер его посадили за попытку к бегству и отказ выступить но немецкому радио с осуждением Советского Союза.
На следующую ночь Вольхютер пришел к летчикам с английским сержантом Биллом Дэвисом. А затем они стали собирать у других пленных из присылаемых им посылок: по чайной ложечке сахару, по кусочку печенья, по ломтику мяса. Это привело к созданию в лагере "Комитета взаимопомощи". Помогать больше всего пришлось русским, а также пленным итальянцам, которых содержали еще хуже русских, поскольку считали предателями.
Летчики сумели выжить. Нх благодарность и хранится в музее старой крепости в Кейптауне. Колин Эглин, один из старейших членов парламента Южной Африки, ветеран второй мировой войны, придя на встречу ветеранов в Центр российских исследований Кейптаунского университета, сказал мне, что Валли Вольхютер - его друг, он жив и вполне здоров, ему сейчас 82 год, он живет в поселке Херманус под Кейптауном, в одной из красивейших мест Южной Африки, и будет ряд встрече.
Вместе с сотрудником генерального консульства России в Кейптауне А. Мухиным мы побывали у Вольхютера. Подтянутый, сухощавый и моложавый, он встретил нас очень приветливо. Поблагодарил за статью и подарил свою книгу «История одного военнопленного» (издана в 1982 году). Мы с интересом рассматривали его дневники военного времени — он вел их в плену. И рассказывал, рассказывал... Воспоминания нахлынули на него.
В том лагере, где он оказался, находились тысячи советских военнопленных. Это были первые россияне, которых он встретил. Он говорил о них с симпатией и сочувствием.
Впоследствии людей из России он не видел полвека. Последний раз — в 1945 или 1946 году. Он приходил тогда в советское консульское агентство (оно существовало в Кейптауне с 1942 по 1956 год), чтобы навести справки отех россиянах, с которыми он подружился в лагере для военнопленных. Сотрудник консульского агентства С.Братчиков принял его любезно. Подарил пачку советских папирос.
Но ответа на свои вопросы Вольхютер не получил. Узнав из газет, какую трагическую долю уготовил Сталин вернувшимся на родину советским военнопленным, он счел бесполезным дальше выяснят» их судьбу.
Нам отех своих друзьях Вольхютер говорил с большой теплотой. Особенно о Фроле Козине. Сказал даже, что столь симпатичного ему человека он встретил впервые в жизни.
Но кто был Фрол Козин? Он немного знал немецкий язык. Биографию свою не рассказывал. Сказал, что воевал еще в финскую кампанию. Не отвечал даже на вопросы, казавшиеся Вольхютеру вполне невинными. Как-то Вольхютер, говоря о своем военком опыте, поинтересовался, сколько орудий насчитывает артиллерийская батарея Советской Армии. Козин отказался отвечать. Сказал, что человека, разглашающего такие сведения, в СССР считают изменником.
В записной книжке Вольхютера Козин написал свой адрес так: Moskau, Koschewnitscheskaja, Haus №1А, Zimer №12.
Самым образованным из встретившихся Вольхютеру советских, он назвал человека по фамилии Осовецкий. До войны этот молодой человек был студентом. Цитировал Шекспира. И даже знал, что русские добровольно сражались на стороне буров во время англо-бурской войны. Для Воль-хютера это было в новинку - сам он этого тогда не знал.
Другой русский военнопленный нарисовал — и очень неплохо — портрет Вольхютера. Вольхютеру удалось сохранить этот рисунок, и он показал его нам. В нижнем правом углу надпись "Stalag 4B. Г. Бородич. 28.11 1943".
). Ну и заодно поискать соотношение потерь на Востоке - с 44-го наши потери стали меньше относительно немецких. Не забудте РАЗНИЦУ в системе учета потерь немцев и наших. Например у Мюллера, который Гиллербрандт, приведены убыль вермахта БЕЗ УЧЕТА раненных лечившихся во фронтовых госпиталях - только отправленне на лечение в Германию (т.е. тяжелораненные - примерно 1/4-1/3 от всех раненных). В наших донесениях - ВСЕ потери. Например в 1ТА с приданными подразделениями в Курской битве (по отчету Катукова) за 10 дней боев было 8,8 тыс раненных (обратившихся за мед. помощью), через армейские госпитали прошли 4,5 тыс., эвакуировано ЗА ПРЕДЕЛЫ АРМИИ (не фронта) - 2,4 тыс. Т.е. потери раненными МОЖНО считать и 8,8 тыс (по русским документам), а можно и менее 2тыс. (тоже по документам, но по немецкой методе - они же остались на фронте) - разница более чем в 4 раза.
