jokus
Почетный участник
ЧТО ЛУЧШЕ...
«Ну как, - спросило Самосохранение у Веры, - раздавлена? А тебя ведь предупреждали. А ты в героизм ударилась, глыбу великодушия поднять решила. Думала оценят? Да оценить-то оценят, только не изменит это ничего. Ты сама-то вон какая понурая, второй день лица на тебе нет, ослабла - вот тебя и придавило».
Вера действительно выглядела неважно – худая, бледная, измотанная болезнью, она, казалось, ушла куда-то глубоко в себя, но, слыша речь Самосохранения, повернулась к нему и сказала тихим, но уверенным голосом:
- У меня все прекрасно. Видишь – живу. Радуюсь этому, только праздника из этого не делаю. Так это мое право. Ну, призадумалась немного, так с кем не бывает?
- Ага, кто бы поверил. Терзает тебя что-то, и я даже знаю что.
- Да уймись ты! Скажи лучше Надежда не попадалась на глаза?
- Да на глаза-то попадалась, но только она еще хуже чем ты теперь, знаешь ведь, что с Увлечением опять связалась. Не доверяю я ему. Заморочит мозги только. Но, что хуже всего, Воля опять за свое взялась: говорит, что пока Надежда с Увлечением ладят, она им содействовать будет. То же ведь упертая сводница. А в былые времена – ох какая дружба у нас с ней была. Помнишь тогда в Питерской подземке, когда Надежда чуть под поезд не махнула, мы ведь ее за руки с Волей-то и подхватили. Выходили. Ну, правда, там совсем другое было...
- Вот то-то и оно, что другое! Не путай ты разные вещи! - Вера начала раздражаться, - Там же профессиональное дело было, не личное! Да и Амбиция там руку приложила, все с той же Волей.
- А ты думаешь, что здесь без них обошлось, - лукаво улыбнулось Самосохранение.
- О чем ты говоришь?! Воля – да, она всегда Надежду поддерживает, а Амбиция тут совершенно не при чем. Ты же знаешь, что Воля всегда везде верховодит и сама решает, кого с собой брать.
- Что ж она Любовь то с собой не берет никогда? – огрызнулось Самосохранение.
- Боится она ее, - улыбнулась Вера, и взгляд ее загорелся, - потому что знает, что Любовь сильнее. Боится, что если это выяснится – не сможет она всем верховодить. Потому и держит ее в зашторенной комнате, развивая у нее неуверенность. Бедная сестра! Но я знаю, что она сильная. Я верю! Эх, собраться бы нам всем трем сестрам вместе, Увлечение с собой взять, Волю, тебя – вот только тогда мы и сила...
Вера вдруг осеклась, и как будто опустилась. Взгляд уже не горел тем огнем, который встревожил Самосохранение минутой раньше. О чем она думала в этот момент? Наивная, молодая еще женщина, она выглядела печальной, но ни у кого, кто увидел бы ее в этот момент, язык не повернулся бы назвать ее сломленной или угрюмой. Нет, какая-то странная смесь усталости, задумчивости и проницательности царила на ее лице. Это выражение произвело на Самосохранение странное впечатление – ему вдруг показалось, что не ему, ни Воле не удастся ничего сделать без этой измученной, но сильной женщины, которая вопреки здравому смыслу продолжает свой путь, никого не агитируя, не предлагая и не прося помощи, сама, и надеясь только на себя.
- Завидую я тебе, - вдруг неожиданно сказало Самосохранение.
Вера вновь перевела на него взгляд и улыбнулась:
- Лучше испытать зависть, чем жалость, - сказала она и пошла прочь.
«Ну как, - спросило Самосохранение у Веры, - раздавлена? А тебя ведь предупреждали. А ты в героизм ударилась, глыбу великодушия поднять решила. Думала оценят? Да оценить-то оценят, только не изменит это ничего. Ты сама-то вон какая понурая, второй день лица на тебе нет, ослабла - вот тебя и придавило».
Вера действительно выглядела неважно – худая, бледная, измотанная болезнью, она, казалось, ушла куда-то глубоко в себя, но, слыша речь Самосохранения, повернулась к нему и сказала тихим, но уверенным голосом:
- У меня все прекрасно. Видишь – живу. Радуюсь этому, только праздника из этого не делаю. Так это мое право. Ну, призадумалась немного, так с кем не бывает?
- Ага, кто бы поверил. Терзает тебя что-то, и я даже знаю что.
- Да уймись ты! Скажи лучше Надежда не попадалась на глаза?
- Да на глаза-то попадалась, но только она еще хуже чем ты теперь, знаешь ведь, что с Увлечением опять связалась. Не доверяю я ему. Заморочит мозги только. Но, что хуже всего, Воля опять за свое взялась: говорит, что пока Надежда с Увлечением ладят, она им содействовать будет. То же ведь упертая сводница. А в былые времена – ох какая дружба у нас с ней была. Помнишь тогда в Питерской подземке, когда Надежда чуть под поезд не махнула, мы ведь ее за руки с Волей-то и подхватили. Выходили. Ну, правда, там совсем другое было...
- Вот то-то и оно, что другое! Не путай ты разные вещи! - Вера начала раздражаться, - Там же профессиональное дело было, не личное! Да и Амбиция там руку приложила, все с той же Волей.
- А ты думаешь, что здесь без них обошлось, - лукаво улыбнулось Самосохранение.
- О чем ты говоришь?! Воля – да, она всегда Надежду поддерживает, а Амбиция тут совершенно не при чем. Ты же знаешь, что Воля всегда везде верховодит и сама решает, кого с собой брать.
- Что ж она Любовь то с собой не берет никогда? – огрызнулось Самосохранение.
- Боится она ее, - улыбнулась Вера, и взгляд ее загорелся, - потому что знает, что Любовь сильнее. Боится, что если это выяснится – не сможет она всем верховодить. Потому и держит ее в зашторенной комнате, развивая у нее неуверенность. Бедная сестра! Но я знаю, что она сильная. Я верю! Эх, собраться бы нам всем трем сестрам вместе, Увлечение с собой взять, Волю, тебя – вот только тогда мы и сила...
Вера вдруг осеклась, и как будто опустилась. Взгляд уже не горел тем огнем, который встревожил Самосохранение минутой раньше. О чем она думала в этот момент? Наивная, молодая еще женщина, она выглядела печальной, но ни у кого, кто увидел бы ее в этот момент, язык не повернулся бы назвать ее сломленной или угрюмой. Нет, какая-то странная смесь усталости, задумчивости и проницательности царила на ее лице. Это выражение произвело на Самосохранение странное впечатление – ему вдруг показалось, что не ему, ни Воле не удастся ничего сделать без этой измученной, но сильной женщины, которая вопреки здравому смыслу продолжает свой путь, никого не агитируя, не предлагая и не прося помощи, сама, и надеясь только на себя.
- Завидую я тебе, - вдруг неожиданно сказало Самосохранение.
Вера вновь перевела на него взгляд и улыбнулась:
- Лучше испытать зависть, чем жалость, - сказала она и пошла прочь.