Arisu Kitsune
Гуру
Династия Дюран. Часть1. Глава 3. Звезда сомнительного счастья
Арт "Мир Тьмы и Дюран"
Арт "Мир Тьмы и Дюран"
Всю ночь Батону снились кошмары. Противные, писклявые дети таскали его за хвост, ели его еду, спали на его подстилке.
А наутро Батон обнаружил, что в квартире завелся домовой. В синей курточке, красных штанишках и оранжевой шапочке. С белой окладистой бородой. Домовой, как и положено домовым, был дедушкой.
Для Раилрин домовой оставался невидимым. Иначе девушка не грустила бы так из-за того, что за окном – дождливая осень, на завтрак – хлеб с вареньем, а душ целиком состоит из холодной воды. Как можно грустить тому, у кого поселился такой замечательный домовой?
Раилрин встретилась с Миком, ревнивым мужем ветреной Тии. Передала ему доказательства измен Тии. Получила свой гонорар. И уже собиралась уходить, как благородство честного киберпирата пересилило жажду наживы.
«Мик, вы можете не согласиться со мной. Я намного младше вас. Вы можете подумать, что я ничего не знаю о жизни. Я женщина, и вы можете подумать, что я выгораживаю свой пол. Но прошу вас, не действуйте сгоряча. Ваша жена оскорбила вас. Но когда-то вы любили друг друга и были друзьями. У вас есть дети, общие знакомые… Если сейчас вы выставите Тию из дома без гроша, что о вас подумают ваши друзья? Как к вам будут относиться ваши дети?»
Мик задумался. «Вы правы, мисс Дюран. Я не буду объявлять суду, что развожусь из-за измен Тии. Скажу, что не сошлись характерами. Пусть забирает свою половину – по правде, она и сама неплохо зарабатывала, и мне помогала. Готовила, галстуки под цвет костюма подбирала. Нечестно будет выгнать ее так. И дети обидятся».
Поблагодарив Раил и попрощавшись, Мик уехал по делам. Раил чувствовала, что сделала благое дело, и ей почти было не жаль, что теперь не придется копаться в счетах Мика Ситапа. Девушка зашла в компьютерный клуб на углу…
И столкнулась с девицей вызывающе-готичного вида.
«Надо же, кого я вижу, - зашипела девица. – Это звезда гольфа, дающая уроки богатым мальчикам!»
Раил начала подозревать, что перед ней – невеста Бронсона, Элспет Кук. Кто кроме круга общение Литтлеров мог знать, что Раил дает уроки гольфа.
«Он мне показывал твои фото, - продолжала Элспет, а Раил лихорадочно соображала, когда это Литтлеры успели ее сфотографировать. – И вид у него был такой, что я все поняла о тебе. Ты ему глазки строишь, хочешь в постель затащить? На жилплощадь претендуешь? Ох и лимита пошла наглая. Понаехали, Бриджпорт между прочим, не резиновый. Учти, красотка приезжая, своим провинциальным шиком ты только бомжа охмуришь. Бронсон любит только меня, можешь не напрягаться. Если я узнаю, что ты что-то где-то с Бронсоном, то учти – у меня есть друзья-хаккеры. Они тебя так затроллят, что никакая киберполиция не поможет.»
«Вы ошибаетесь, мисс, - попыталась успокоить разбушевавшуюся тинку Раил. – Я не претендую на вашего жениха и не совсем не собираюсь мешать вашему счастью».
Видимо, слово «счастье» для Элспет показалось издевкой, и, обозвав Раил сукой, девица разрыдалась и убежала из клуба, чуть не разбив стеклянную дверь.
Раил подумала о том, что хорошо быть флегматиком и задротом, как она. Любовь, которая морковь, переносит людей в категорию, недоступную пониманию Раил. «Любовь-морковь,» - думает Раил, просматривая таблоиды, чьи кричащие заголовки сообщали о назревающем скандале в благородном семействе Литтлеров. «Морковь – вроде бы полезна для зрения, но любовь – ослепляет. Морковь по форме фаллична и тверда, но любовь делает человека кашей, жижей, пустым местом. Почему тогда любовь – морковь? Потому что мор, морок, мракобесие…»
Всю ночь Раил работала, и Батон напрасно грел ей постель, надеясь, что хозяйка вернется.
На рассвете Раил ушла из клуба, чтобы выпить кофе и перекусить шаурмой у круглосуточного киоска.
Утро второй половины сентября было прохладным и пасмурным. Допив кофе, Раирин еще долго сидела за столиком, наблюдая за пробуждающимся городом. Ее одиночество было бескрайним, как серое холодное небо над улицами, небо, в которое тщетно стремились многоэтажки – его высоты им вовек не достичь. Нельзя коснуться души Раил, как нельзя дотянуться до неба.
В течении дня Раилрин следила за персоной, на которую ей заказали собрать компромат. В плаще, шляпе и старомодных туфлях она совсем не была похожа на себя.
Разорив несколько клумб, Раил приставала к гуляющим парочкам: «Мсье, купите даме букетик!» Дамам она казалась умалишенной, а объект слежки так и не догадался, что за ним следят.
Популярность частного детектива возрастала. Новый заказ Раил обнаружила в своем абонентском ящике, который арендовала в центральном почтовом отделении. Дело было сложнее, чем предыдущие. Заказчик хотел найти серийного вора, обчистившего накануне его дом. Уголовщиной должна была заниматься полиция, но раз пострадавший искал помощи у частных агентов, то видимо потерял что-то очень ценное.
Перед тем, как отправиться домой, Раил зашла в магазин бытовой техники и купила небольшой обогреватель. Каждая ночь становилась холоднее предыдущей, и тепла кота Батона уже не хватало, чтобы Раил не замерзала в своей постели.
Утром оказалось, что электрочайник перегорел. После холодного душа Раил очень хотелось выпить горячего чая. Но пришлось пить сок из холодильника. Раил чувствовала, что начинает простужаться, и витамины, которые она принимала каждый день, не давали такого железного иммунитета, как обещала реклама. Возможно, агентство, разработавшее рекламу, не считало сквоттеров целевой аудиторией.
Вечером Раил встретилась с заказчиком, желавшим найти вора. Оказалось, что жертвой ограбления стала барменша дешевого клуба в портовом районе. Дама одевалась слишком ярко для своего размера XXL, вульгарно красилась и визгливо хихикала. Барменша рассказала Раил, что вор похитил самое ценное, что у нее было – ее сердце. А то, что наутро из дома вместе с возлюбленным исчезли некоторые ценности, ее не особо волновало. Ей хотелось найти ловеласа и рассказать, как сильно она его любит. Может тогда он согласиться жить с ней? Она будет готовить ему Гуфи Гискабринку и гладить тельняшки.
Объяснив суть проблемы, барменша предложила Раил отдохнуть в клубе за счет заведения. Раилрин не стала возражать. Но, привыкшая к одиночеству, она чувствовала себя напряженно в этом аду мерцающего света, грохочущей музыки, клубов сигаретного дыма, танцующих людей, пьяных и обдолбанных, размалеванных дешевых шлюх…
Было безотказное средство преодолеть мизантропию, и Раил им воспользовалась. Выяснив у гостьи, что «Пина-колада» - это слишком сладко, барменша Фрида начала с осторожной классики – отвертки на апельсиновом соке.
Потом был «Дайкири».
Потом «Хиросима».
Вид парня, танцующего на барной стойке в нечищеных туфлях, не вызывал возмущения.
Фрида начала казаться эталоном изящества и элегантности.
А одолев «Секс на пляже» и «Зеленого мексиканца», Раил пустилась в пляс. Фрида гордилась тем, что умеет смешивать, не взбалтывая, и не думала о том, что Раилрин нужно как-то жить после того, как в нее все это вольется.
А потом Раилрин увидела Ричи. Она еще не знала, что он Ричи, и не знала, что он Страйкер, и что Страйкер – это серьезно. Для нее он был просто парнем в спортивном костюме, тусующемся в дешевом клубе. То есть своим парнем.
Она была слишком пьяна, чтобы воспринять всерьез его заявления о том, что раз они не пили на брудершафт, то на ты переходить излишне. «Ну так давай выпьем, Фрида нальет,» - непосредственность Раил была пронзительно трогательна.
На салфетке (надо же, в этом убогом клубе нашлись салфетки) Рики записал свой номер телефона и засунул салфетку в карман джинсов Раил, невзначай подержавшись за кость бедра.
Клуб закрывался, и Рики предложил Раил покататься на его новеньком авто, встретить рассвет на площадке с красивым видом. Девушка согласилась, и клуб они покинули вместе.
Увидев, на какой машине ездит Ричи, Раил еще могла передумать, отказаться, сообразить, к чему все идет. Но какой-то из коктейлей оказался лишним. На площадке с красивым видом, в лучах восходящего солнца, пристегнутая наручниками, Раилрин окропила ритуальной кровью кожу автомобильного сиденья. Не таким должен был быть ее первый раз. И Рики был слишком пьян, чтобы понять: ее наивная уступчивость всего лишь следствие ее неопытности.
Поняв, что произошло (а Раил думала, что они только обниматься-целоваться сюда приехали), она не стала вырываться – подождала, пока он закончит. Ричи, сообразив, что счастливый финал ему не светит (алкоголь и оргазм для него были вещи несовместимые), из приличия немного еще подвигался, но убедившись, что Раил безучастна, освободил ее.
«Я отвезу тебя домой,» - сказал он. «Нет, - сказала Раил. – Расстанемся здесь». «Но ты не в состоянии добраться сама…» «Если ты в состоянии вести машину, то я как-нибудь справлюсь. Мне нужно побыть одной. Прощай».
Раилрин подождала, пока Рики уедет, и вытерла губы салфеткой с его телефонным номером. Салфетка отправилась в урну, туда же – стодолларовая купюра, зачем-то оставленная в ее кармане Страйкером. Дав себе слово в дальнейшем никогда не вспоминать эту историю, не возвращаться к ней даже в мыслях, девушка побрела домой пешком, напевая песню.
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны шумели у скал.
«поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал».
«я еду с тобою охотно,
Я волны морские люблю.
Дай парусу полную волю,
Сама же я сяду к рулю».
«ты правишь в открытое море,
Где с бурей не справиться нам.
В такую шальную погоду
Нельзя доверяться волнам».
А наутро Батон обнаружил, что в квартире завелся домовой. В синей курточке, красных штанишках и оранжевой шапочке. С белой окладистой бородой. Домовой, как и положено домовым, был дедушкой.
Для Раилрин домовой оставался невидимым. Иначе девушка не грустила бы так из-за того, что за окном – дождливая осень, на завтрак – хлеб с вареньем, а душ целиком состоит из холодной воды. Как можно грустить тому, у кого поселился такой замечательный домовой?
Раилрин встретилась с Миком, ревнивым мужем ветреной Тии. Передала ему доказательства измен Тии. Получила свой гонорар. И уже собиралась уходить, как благородство честного киберпирата пересилило жажду наживы.
«Мик, вы можете не согласиться со мной. Я намного младше вас. Вы можете подумать, что я ничего не знаю о жизни. Я женщина, и вы можете подумать, что я выгораживаю свой пол. Но прошу вас, не действуйте сгоряча. Ваша жена оскорбила вас. Но когда-то вы любили друг друга и были друзьями. У вас есть дети, общие знакомые… Если сейчас вы выставите Тию из дома без гроша, что о вас подумают ваши друзья? Как к вам будут относиться ваши дети?»
Мик задумался. «Вы правы, мисс Дюран. Я не буду объявлять суду, что развожусь из-за измен Тии. Скажу, что не сошлись характерами. Пусть забирает свою половину – по правде, она и сама неплохо зарабатывала, и мне помогала. Готовила, галстуки под цвет костюма подбирала. Нечестно будет выгнать ее так. И дети обидятся».
Поблагодарив Раил и попрощавшись, Мик уехал по делам. Раил чувствовала, что сделала благое дело, и ей почти было не жаль, что теперь не придется копаться в счетах Мика Ситапа. Девушка зашла в компьютерный клуб на углу…
И столкнулась с девицей вызывающе-готичного вида.
«Надо же, кого я вижу, - зашипела девица. – Это звезда гольфа, дающая уроки богатым мальчикам!»
Раил начала подозревать, что перед ней – невеста Бронсона, Элспет Кук. Кто кроме круга общение Литтлеров мог знать, что Раил дает уроки гольфа.
«Он мне показывал твои фото, - продолжала Элспет, а Раил лихорадочно соображала, когда это Литтлеры успели ее сфотографировать. – И вид у него был такой, что я все поняла о тебе. Ты ему глазки строишь, хочешь в постель затащить? На жилплощадь претендуешь? Ох и лимита пошла наглая. Понаехали, Бриджпорт между прочим, не резиновый. Учти, красотка приезжая, своим провинциальным шиком ты только бомжа охмуришь. Бронсон любит только меня, можешь не напрягаться. Если я узнаю, что ты что-то где-то с Бронсоном, то учти – у меня есть друзья-хаккеры. Они тебя так затроллят, что никакая киберполиция не поможет.»
«Вы ошибаетесь, мисс, - попыталась успокоить разбушевавшуюся тинку Раил. – Я не претендую на вашего жениха и не совсем не собираюсь мешать вашему счастью».
Видимо, слово «счастье» для Элспет показалось издевкой, и, обозвав Раил сукой, девица разрыдалась и убежала из клуба, чуть не разбив стеклянную дверь.
Раил подумала о том, что хорошо быть флегматиком и задротом, как она. Любовь, которая морковь, переносит людей в категорию, недоступную пониманию Раил. «Любовь-морковь,» - думает Раил, просматривая таблоиды, чьи кричащие заголовки сообщали о назревающем скандале в благородном семействе Литтлеров. «Морковь – вроде бы полезна для зрения, но любовь – ослепляет. Морковь по форме фаллична и тверда, но любовь делает человека кашей, жижей, пустым местом. Почему тогда любовь – морковь? Потому что мор, морок, мракобесие…»
Всю ночь Раил работала, и Батон напрасно грел ей постель, надеясь, что хозяйка вернется.
На рассвете Раил ушла из клуба, чтобы выпить кофе и перекусить шаурмой у круглосуточного киоска.
Утро второй половины сентября было прохладным и пасмурным. Допив кофе, Раирин еще долго сидела за столиком, наблюдая за пробуждающимся городом. Ее одиночество было бескрайним, как серое холодное небо над улицами, небо, в которое тщетно стремились многоэтажки – его высоты им вовек не достичь. Нельзя коснуться души Раил, как нельзя дотянуться до неба.
В течении дня Раилрин следила за персоной, на которую ей заказали собрать компромат. В плаще, шляпе и старомодных туфлях она совсем не была похожа на себя.
Разорив несколько клумб, Раил приставала к гуляющим парочкам: «Мсье, купите даме букетик!» Дамам она казалась умалишенной, а объект слежки так и не догадался, что за ним следят.
Популярность частного детектива возрастала. Новый заказ Раил обнаружила в своем абонентском ящике, который арендовала в центральном почтовом отделении. Дело было сложнее, чем предыдущие. Заказчик хотел найти серийного вора, обчистившего накануне его дом. Уголовщиной должна была заниматься полиция, но раз пострадавший искал помощи у частных агентов, то видимо потерял что-то очень ценное.
Перед тем, как отправиться домой, Раил зашла в магазин бытовой техники и купила небольшой обогреватель. Каждая ночь становилась холоднее предыдущей, и тепла кота Батона уже не хватало, чтобы Раил не замерзала в своей постели.
Утром оказалось, что электрочайник перегорел. После холодного душа Раил очень хотелось выпить горячего чая. Но пришлось пить сок из холодильника. Раил чувствовала, что начинает простужаться, и витамины, которые она принимала каждый день, не давали такого железного иммунитета, как обещала реклама. Возможно, агентство, разработавшее рекламу, не считало сквоттеров целевой аудиторией.
Вечером Раил встретилась с заказчиком, желавшим найти вора. Оказалось, что жертвой ограбления стала барменша дешевого клуба в портовом районе. Дама одевалась слишком ярко для своего размера XXL, вульгарно красилась и визгливо хихикала. Барменша рассказала Раил, что вор похитил самое ценное, что у нее было – ее сердце. А то, что наутро из дома вместе с возлюбленным исчезли некоторые ценности, ее не особо волновало. Ей хотелось найти ловеласа и рассказать, как сильно она его любит. Может тогда он согласиться жить с ней? Она будет готовить ему Гуфи Гискабринку и гладить тельняшки.
Объяснив суть проблемы, барменша предложила Раил отдохнуть в клубе за счет заведения. Раилрин не стала возражать. Но, привыкшая к одиночеству, она чувствовала себя напряженно в этом аду мерцающего света, грохочущей музыки, клубов сигаретного дыма, танцующих людей, пьяных и обдолбанных, размалеванных дешевых шлюх…
Было безотказное средство преодолеть мизантропию, и Раил им воспользовалась. Выяснив у гостьи, что «Пина-колада» - это слишком сладко, барменша Фрида начала с осторожной классики – отвертки на апельсиновом соке.
Потом был «Дайкири».
Потом «Хиросима».
Вид парня, танцующего на барной стойке в нечищеных туфлях, не вызывал возмущения.
Фрида начала казаться эталоном изящества и элегантности.
А одолев «Секс на пляже» и «Зеленого мексиканца», Раил пустилась в пляс. Фрида гордилась тем, что умеет смешивать, не взбалтывая, и не думала о том, что Раилрин нужно как-то жить после того, как в нее все это вольется.
А потом Раилрин увидела Ричи. Она еще не знала, что он Ричи, и не знала, что он Страйкер, и что Страйкер – это серьезно. Для нее он был просто парнем в спортивном костюме, тусующемся в дешевом клубе. То есть своим парнем.
Она была слишком пьяна, чтобы воспринять всерьез его заявления о том, что раз они не пили на брудершафт, то на ты переходить излишне. «Ну так давай выпьем, Фрида нальет,» - непосредственность Раил была пронзительно трогательна.
На салфетке (надо же, в этом убогом клубе нашлись салфетки) Рики записал свой номер телефона и засунул салфетку в карман джинсов Раил, невзначай подержавшись за кость бедра.
Клуб закрывался, и Рики предложил Раил покататься на его новеньком авто, встретить рассвет на площадке с красивым видом. Девушка согласилась, и клуб они покинули вместе.
Увидев, на какой машине ездит Ричи, Раил еще могла передумать, отказаться, сообразить, к чему все идет. Но какой-то из коктейлей оказался лишним. На площадке с красивым видом, в лучах восходящего солнца, пристегнутая наручниками, Раилрин окропила ритуальной кровью кожу автомобильного сиденья. Не таким должен был быть ее первый раз. И Рики был слишком пьян, чтобы понять: ее наивная уступчивость всего лишь следствие ее неопытности.
Поняв, что произошло (а Раил думала, что они только обниматься-целоваться сюда приехали), она не стала вырываться – подождала, пока он закончит. Ричи, сообразив, что счастливый финал ему не светит (алкоголь и оргазм для него были вещи несовместимые), из приличия немного еще подвигался, но убедившись, что Раил безучастна, освободил ее.
«Я отвезу тебя домой,» - сказал он. «Нет, - сказала Раил. – Расстанемся здесь». «Но ты не в состоянии добраться сама…» «Если ты в состоянии вести машину, то я как-нибудь справлюсь. Мне нужно побыть одной. Прощай».
Раилрин подождала, пока Рики уедет, и вытерла губы салфеткой с его телефонным номером. Салфетка отправилась в урну, туда же – стодолларовая купюра, зачем-то оставленная в ее кармане Страйкером. Дав себе слово в дальнейшем никогда не вспоминать эту историю, не возвращаться к ней даже в мыслях, девушка побрела домой пешком, напевая песню.
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны шумели у скал.
«поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал».
«я еду с тобою охотно,
Я волны морские люблю.
Дай парусу полную волю,
Сама же я сяду к рулю».
«ты правишь в открытое море,
Где с бурей не справиться нам.
В такую шальную погоду
Нельзя доверяться волнам».
применил одиссейскую смекалку 
