*Не поняла, как очутилась в его объятьях, сама она или он – неважно. Выдохнула, судорожно всхлипнув, словно с этим вздохом отпуская все свои страхи. И через одежду чувствовала исходящий от него жар, куталась, наполнялась этим теплом, его уверенностью, успокаиваясь и прекращая дрожать. Сжимал ее, что дышать было невозможно, но ей и не нужно было, и хотелось, чтобы обнимал еще сильнее, раствориться в нем совсем, прижималась сама, цеплялась за него, чтобы только на ногах удержаться, и улыбалась бездумно, пока он ее ощупывает, – тоже давний ритуал, всегда так проверяет. Старалась не мешать, но удержаться не могла, скользила ладошками, узнавая, вспоминая сильные руки, мощные плечи, мускулистую спину, каждое его движение. Покачала головой – нет, нога не болела. Она и не чувствовала, какие там ноги, ничего не чувствовала, кроме него. И мучилась, тосковала, чтобы целовал скорее, пока сердце то замирало, то снова металось как сумасшедшее под его пытливым взглядом.
И в ту же секунду снова потеряла землю под ногами, успевая только подумать, что разве так можно – тонуть и летать одновременно? А потом и вовсе ничего не осталось, только его губы и его руки, укрывающие от всего мира, любимые, родные по бессонным ночам. Наконец-то он целовал, так долго ждала. Замерла на секунду, прислушиваясь к его голосу. Конечно, сам, разве мог сказать по-другому ее уверенный и независимый муж, он ведь главный, всегда его слушалась. И сейчас бы послушалась, во всем, только вот остановиться и не целовать не могла.
Пока нес ее, в куртку свою закутывал, вглядывалась встревожено, видела, что-то не так. Опять плечо? Дотронулась осторожно, приглядываясь к его лицу. И снова забылась эгоистично, растворяясь в его поцелуе, задыхаясь обжигающей волной, его страстью и жадностью. Или своей. Целовала в ответ, теперь ведь не запрещал.
Он очень тихо сказал, но она услышала. Может, потому что больше всего хотела слышать, а он так редко говорил. Да и сама не говорила часто, потому что не знала, надо ли ему, потому что зависимости своей от него пугалась всегда. И понять не могла, почему он на ней женился: тогда ведь еще его работа была, ограбление это – столько всего было намешено. Не верилось, что так просто, – просто потому, что любит ее. А он не говорил, просто делал всегда, всегда и все для нее, чтобы она об этой любви знала. А она и знала и чувствовала постоянно, а все равно боязно было, не верилось. Может, поэтому и сама привыкла молчать. Но один раз, наверное, можно? А потом снова вернутся к обычному их шутливому тону, и это будет только для них двоих, но один раз она скажет.
Обняла его лицо ладошками, так хотелось не прерывать поцелуй, целовать самой. Прошептала в его губы*
Я тебя очень люблю, очень. Ты счастливчик, я помню. И я самая счастливая на свете.
*Никогда она не сможет выразить, как было больно и тяжело без него. И за него. Сказать это было невозможно, просто слов таких не было. Но раз уж начала говорить, надо попробовать сказать все. Один раз. А потом больше не будет надоедать этими глупостями*
Я без тебя совсем не могу, я такая глупая, да? Не живу, не чувствую, перемещаюсь, как кукла не веревочках. Я так тебя люблю, даже страшно.
*Сказала – и лучше бы не говорила, как плотину прорвало. Никогда она с ним своими чувствами не делилась, словами у них не принято. А сейчас говорила и остановиться не могла. Потому что натосковалась, наскучалась, потому что счастливая была и живая. И потому что он ей сказал, что любит*
Я раньше думала, что наскучу, и так хуже будет. А сейчас поняла, что это неважно. Если не вместе, то все равно почему, так невозможно. Я не уйду больше, правда. Пожалуйста, прости меня, я так виновата.
*Целовала, рисовала пальцами, губами его лицо, уже не изучала – знала наизусть, повторяла с восторгом, узнавала каждую черточку. И знала, чувствовала, что ему они так же нужны, эти поцелуи, как и ей самой. Пусть он главный, ее защитник, сильный и уверенный, только в глазах, синих, обычно насмешливых, затаилось что-то, и мужественное лицо осунулось, и опять эти усталые морщинки в уголках губ – а виновата она одна во всем*
Буду целовать тебя, пока не забудешь все плохое. Можно? Я постараюсь. И не уйду, если сам не захочешь. Ведь ты не захочешь?
*Конечно, знала, что не захочет. Потому что он самый восхитительный и удивительный мужчина – нет, не в ее жизни, это такая малость, – вообще во всем мире. И она никак его не могла потерять. И потому что иначе зачем бы ее искал. Ведь он искал?*
Как ты нашел меня? Я и сама не знала, что сюда придется ехать. Как ты догадался?
*Хотя на самом деле совсем ее не удивляло, что догадался, и что нашел. Потому что из двоих сумасшедших он самый главный, самый упрямый и самый умный. А она бестолкова, вот и про плечо его опять забыла, еще и на руки к нему полезла. Запустила руку под футболку, ощупала, стараясь не делать еще больнее. Подула, старательно вытягивая губы трубочкой. Смешно, разве это могло помочь. А у нее даже ни одного плода жизни не осталось. Поцеловала осторожно*
Больно очень? Брайн, в больницу надо. Поедем? Только у меня машины нет и в номер не знаю, как теперь возвращаться.
