I
Я родился 10 августа 1971 года, став в семье четвертым ребенком из пяти, в Мэйфилде, северном пригороде города Корк. Позднее мои мама и папа, мои старшие братья Джонсон и Денис, я, моя старшая сестра Хилари (мой младший брат Пэт родился позже) переехали в Лотэмор Парк, также в Мэйфилде. Моя мать Мари (урожденная Линч) была родом из известной спортивной семьи.
Мой отец проработал какое-то время на местной трикотажной фабрике «Санбим Уолси», но вскоре она обанкротилась. После этого, когда найти работу было тяжело, мой папа, как и многие другие мужчины, принимался за любое ремесло, какое только подвернется, включая подработку в компаниях «Гиннес» и «Пфайзер» — двух крупнейших работодателях в Корке. В семидесятые и восьмидесятые, когда один мировой финансовый кризис сменялся другим, экономика Ирландии переживала трудные времена. Корк же страдал больше других.
Подрастая, я понимал, что денег всегда не хватало: например, у нас не было машины. Но, если быть честным, я никогда и ни в чем не нуждался. Моя мать Мари и мой отец были заботливыми, любящими родителями. Мои старшие братья и сестра воспитывали меня. Возможно, из-за того, что я был младшим в семье (пока не родился Пэт), я был избалован.
Я ходил в местную начальную школу Святого Иоанна. В классе я уж точно не блистал. Я вел себя тихо и радовался, что меня не замечали. Для меня и моих друзей на первом месте в жизни стоял спорт, а не образование. Жизнь начиналась только со звонком, извещавшим об окончании учебного дня.
Спортивные традиции Корка имеют глубокие корни и отличаются разнообразием. В нашем доме всегда почитался британский футбол. Другие предпочитали гаэльский футбол и ирландский хоккей на траве. Спорт зачастую являлся причиной глубокой разобщенности. Гаэльские игры считались по-настоящему ирландскими, и подразумевалось, что другие игры, такие, как футбол и регби, таковыми стать никогда не могли. Иностранные игры, особенно отождествлявшиеся с Британией, не были в почете. Конечно, Джек Чарльтон вскоре изменит положение вещей.
Наше семейство было страстным поклонником британского футбола. Мой отец был игроком основного состава в «Крофтоне» и «Норд Энде» — двух местных юношеских клубах. Отец моей матери и два ее дяди являлись обладателями золотых медалей юношеского чемпионата под эгидой Федерации футбола Ирландии. Два ее брата — Мик и Пэт Линч играли за «Рокмаунт» — один из старейших и самых известных юниорских клубов Корка. Поэтому мне и моим братьям было грех не играть. Одной из известных шуток в моей семье были разговоры о том, какими великими футболистами были мой папа и дяди. Я и мои братья постоянно посмеивались над этим, поскольку казалось, что «тогда» каждый игрок был великим.
Как и большинство жителей Корка, я горжусь своим происхождением и корнями. На вопрос об их происхождении люди в Корке неизменно отвечают так: «Урожденный ирландец, житель Корка милостью Божьей».
Смех — вот что я часто отождествляю с моим домом и городом. Смех во времена радости и горя. Настоящий или притворный. Смех по любому поводу, над всяким дурачком, которому не посчастливилось родиться в Мятежном Графстве (так называют графство Корк. — В.С.). Мания величия — это черта любого здравомыслящего жителя Корка. А уж жительницы — тем более.
Перед тем как окончательно выбрать футбол, я попробовал свои силы в ирландском хоккее на траве и боксе. Старшая команда Корка по хоккею на траве неоднократно становилась победителем Всеирландских игр, а такие игроки, как Джек Линч и Кристи Ринг, считались народными героями не меньше, чем Стэнли Мэтьюз и Том Финни в Англии. Моя карьера в хоккее закончилась ужасно. В совершенно безобидной ситуации конец моей клюшки сломался, и щепка вонзилась в ногу, в результате чего травму пришлось залечивать добрые полгода.
Я ходил на тренировки в боксерский клуб Брайана Диллона на Диллон-Кросс. Я провел всего четыре боя в ирландской лиге новичков и во всех случаях выходил победителем. К тому времени, когда мне можно было боксировать, я был самым подготовленным в физическом отношении боксером. И самым охочим до борьбы. Но у меня имелась одна проблема, поскольку я уже регулярно играл за «Рокмаунт». Мой тренер по боксу поставил меня перед жестким выбором: либо футбол, либо бокс. Итак, бокс был забыт.
Однако он сыграл важную роль в моем становлении спортсмена. Прыжки и боксерские приемы сделали меня весьма подвижным и проворным. Кроме того, я обрел некую уверенность при столкновении с агрессивной средой. Я все еще был низкорослым для моего возраста, но боксерская техника ведения боя и приученность к дисциплине дали мне психологическое преимущество: я мог постоять за себя, несмотря на свой низкий рост и застенчивость.
Когда мне предстояло выбрать между футболом и боксом, я ни секунды не сомневался, каким будет мой ответ. Не было сомнений и в том, что я буду играть за «Рокмаунт» вместо клуба моего района «Мэйфилд», где играли все мои школьные друзья. То, что мои братья Денис и Джонсон играли за «Рокмаунт», стало одной из причин выбора именно этого клуба. Однако настоящим объяснением этому был тот факт, что «Рокмаунт» находился на подъеме. Я пришел в клуб, когда мне было восемь и вот-вот должно было стукнуть девять, но уже тогда я рвался к победам. Поскольку «Рокмаунт» гремел по всей округе, в него приходили лучшие игроки всех пригородов Корка. Чтобы добираться до клуба, мне было необходимо преодолевать расстояние в семь миль. Моя мать всегда с легкостью давала мне деньги на автобус. А если мне нужны были бутсы, она доставала их словно по мановению волшебной палочки. Возможно, они были не лучшей марки, но более чем подходящи для меня.
Мне очень нравилось надевать майку и настоящие футбольные бутсы. Играть на полях с настоящей (хотя и грубой) белой разметкой, воротами и сеткой. Все было по-настоящему. Я даже любил судей за то, что они разрешали споры, которые в обычных наших играх в Мэйфилде приводили к бедламу и взаимным упрекам. Приход в «Рокмаунт» был огромным шагом в моей мальчишеской жизни. Ведь в конце концов я стал футболистом.
В десять лет я играл за команду, составленную из игроков не старше 11 лет. Я намного уступал в росте и весе, но я мог дать другим фору в том, что касалось отношения к игре. Я отдавал все свои силы. Я мог бежать, точно пасовать, я мог отнимать мяч. И это правда: после марафонских игр, к которым мы привыкли в Мэйфилде на полях не лучшего качества, тридцать пять минут каждого тайма матча за команду до 11 лет казались легкой прогулкой.
Все в Мэйфилде болели за английские клубы. Моим клубом были «Шпоры» («Тоттенхэм Хотспур». — В.С.). Почему? Потому что большинство моих приятелей болели за чертовы «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» или «Арсенал», который выиграл дубль в год моего рождения. Гленн Ходдл был моим любимым игроком. В один из самых счастливых дней моего детства я смотрел по телевизору, как «Шпоры» выиграли у «Манчестер Сити» в год столетия финала Кубка Англии. Победный гол Рикардо Виллы, который он забил, пройдя в слаломе с мячом мимо защитников, стал великолепной развязкой интереснейшей игры.
Хотя мне нравилось подражать ярким игрокам, таким, как Рики Вилла или Гленн Ходдл, моя игра была не похожа на их манеру. Я был больше рабочей лошадкой, чем яркой личностью. Я сражался за голы, сражался за каждый мяч, когда мы его теряли. В общем, я был очень активен на поле. Я прислушивался к советам наших тренеров Тимми Мерфи и Джена O'Салливана, особенно когда они говорили об отношении к игре. Их принцип был прост, но в нем была истина: выйди на поле без настроя — и неважно, каким мастерством ты обладаешь, ты точно проиграешь. Я верил им. Я до сих пор им верю.
По окончании моего первого сезона в «Рокмаунте» я был назван лучшим игроком года. Я был невероятно горд тем, что смог продолжить традиции семьи Кинов в клубе, где раньше играли мои братья и дядьки.
Во второй сезон моего пребывания в клубе мы выиграли чемпионат для одиннадцатилетних и взяли Кубок. К тому времени «Рокмаунт» подписал контракт с Полом Маккарти, Аланом O'Салливаном, Дэмьеном Мартином и Леном Дауни (все они впоследствии играли за различные сборные Ирландии). Они составляли костяк команды, которая выигрывала Кубок и чемпионский титул шесть лет подряд. Конкуренция в школьном футболе Корка была просто потрясающа, а мы оставались непобежденными в течение пяти сезонов.
Когда мне было двенадцать, я перешел в «Общественную школу Мэйфилда». Мой брат Джонсон уже сделал там фамилию Кин знаменитой.
Учитель: «Имя?»
Я: «Кин. Рой Кин».
Учитель: «Джонсон твой брат?»
«Да».
«Ага!» И эта его ухмылка не требовала дальнейшего объяснения. На мне лежала печать того, за кем надо особенно пристально следить.
Мое безразличие к учебе не осталось без последствий. В пятнадцать мне было нужно пройти «Промежуточный экзамен». Если я его провалю, то со школой будет покончено. В этом случае мне бы оставалось ишачить либо жить на пособие по безработице. Если же я сдам мой «Промежуточный», то мне будет позволено в будущем сдать «Итоговый экзамен», который открывал путь к приличной работе, чувству социальной защищенности и всем сопутствующим этому благам. Но — здесь вновь стоит напомнить о передрягах в экономике страны — ни сдача «Промежуточного», ни сдача «Итогового» экзаменов не гарантировали хороший заработок уже через несколько лет. Но и этот факт не может служить оправданием моего пренебрежения учебой.
Во мне было больше веры в то, что я стану профессиональным футболистом, чем в то, что я справлюсь с «Промежуточным».
Большинство молодых игроков лелеят мечту о карьере профессионала в Англии. Для достижения этого только успешной игры в Корке было недостаточно. Первым шагом для попадания в английский клуб было избрание в сборную Ирландии для игроков до 15 лет — приз, который, казалось, уже был в кармане у школьников Дублина. Но успех «Рокмаунта» не мог остаться незамеченным. Я, Алан, Лен, Пол и Дэмьен получили приглашение на просмотр в местную и национальную сборную для игроков до 14 лет. К несчастью, мне не удалось достичь поставленной цели. Говорили, что я был слишком мал. Некоторым не нравился мой характер. Ирония в том, что у меня как раз был «характер» и темперамент именно потому, что я был слишком мал. Когда нужно было вступать в борьбу за мяч, я не отступал. Поскольку я был низкорослым, я поставил перед собой цель как можно раньше научиться хорошо отбирать мяч в каждой игре. Я заработал репутацию, которая была мне по душе — «с ним шутки плохи». Подобная репутация шла мне на пользу. Она оказывала мне огромную помощь. Еще были те, кто рассчитывал на победу в борьбе со мной, но, по мере того как проходило время, таковых находилось все меньше и меньше.
Я провалил свой «Промежуточный экзамен». Было больно. И хотя вряд ли можно было ожидать другого, я чувствовал, что подвел себя и родителей. Возможно, это был еще не конец света, но, безусловно, это обстоятельство поставило знак вопроса над моим будущим. Время, энергия и воображение, которые я должен был направить на уроки и домашние задания, были вместо этого вложены во многие часы занятий футболом. Сегодня дети более смышлены или, по крайней мере, должны быть таковыми. Образование и карьера футболиста вовсе не являются взаимоисключающими.
Появление в сборной до 15 лет было важным событием для молодого футболиста. Если тебя включали в ирландскую команду, ты автоматически оказывался как бы на витрине, которую изучали скауты английских клубов. Это был решающий сезон. Появление в ирландской сборной было важнее, чем сдача «Промежуточного экзамена». В предыдущий сезон я играл за сборную графства Корк для 14-летних, которая выиграла национальный Кубок, разыгрываемый между графствами. Перспектива попадания в сборную страны выглядела вполне реальной, а если на твоем счету появится матч за сборную, то у тебя имеются хорошие шансы получить приглашение на просмотр в английский клуб.
Однажды после школы я пришел домой вечером и увидел улыбающегося отца, держащего в руках местную газету «Ивнинг Эхо»: «Ты попал, мальчик, ты едешь на просмотр в Дублин».
На просмотре я показал хорошую игру. Когда я был заменен примерно за пятнадцать минут до окончания матча, я думал, что это случилось лишь потому, что те, кто отбирал в команду, увидели достаточно, чтобы убедиться в моей необходимости. Возвратившись в Корк, я с нетерпением стал ждать новостей о приглашении на итоговый просмотр. Когда же они пришли, то оказались для меня плохими. В списках тех, кто был вызван на него, Р. Кина не было, сколько я ни старался его в нем разыскать. Я был убит. Это было самым большим разочарованием моей жизни. Дверь в мою мечту захлопнулась перед самым носом.
Моя мать была очень обеспокоена, смотря на то, что происходит в моей жизни. На некоторое время я потерял присущий мне кураж. Я получил еще один удар, когда Пол Маккартни связался со мной и сказал, что выбил для меня просмотр в «Брайтоне». Я должен был ехать в Дублин на поезде, затем сесть на самолет рейсом до Лондона, после чего вновь на поезде доехать до Брайтона. Вечером за день до моего запланированного отправления Пол позвонил мне и сказал, что просмор отменен. Изучив рекомендацию Пола, представители «Брайтона» отказались от этой затеи. Они слышали, что я был слишком низкорослым, чтобы стать профессиональным футболистом.
Весь разбитый, я погрузился в полужизнь, бесцельно проводя долгие дни. Я вставал с постели в час, чтобы получить первую радость наступающего дня — посмотреть серию «Соседей», которая начиналась в 13.30. После этого я шел на прогулку с моим псом Беном — черной дворняжкой, заменившей собою Счастливчика, другую дворняжку, названную так, потому что она была бродячей собакой, которой посчастливилось наткнуться на Роя Кина. Я любил своих собак, по-настоящему их обожал (как и по сей день). В отличие от людей собаки не говорят всякую ерунду. Они не предадут тебя или испортят тебе настроение. В ответ на то, что ты даешь, ты получаешь столько же и даже больше. Бен, как Счастливчик и другие собаки, которых я заводил, был преданным и любвеобильным псом. И смешным тоже. У них у всех был свой, неповторимый характер. Для меня их самой волшебной чертой было то, что им все равно, кто ты — капитан «Манчестер Юнайтед» или безработный. Прогулка с Беном была лучшим моментом моего дня. Я все еще любил футбол и тренировался и играл с таким же энтузиазмом, несмотря на чувство, что я упустил свой шанс, который, может быть, был последним.
Я не получал пособия по безработице по одной простой причине: мне не было восемнадцати. Деньги были проблемой. Мои мать и отец не имели тогда достаточно средств, но я никогда не нуждался по-настоящему ни в чем. Братья также иногда «субсидировали» меня время от времени. Я принимался за любую физическую работу, когда таковая находилась. Самая легкая была в баре «У Гелвина» в Блэкпуле. Как кто-то написал, что я пришел туда, чтобы наращивать мускулы, нося бочки с пивом со склада в бар. Правда же заключается в том, что я выбрал эту работу из-за денег — 3,5 фунта в час — и проводил время, потихоньку воруя шоколад и набивая себе им рот. Я проработал там три недели.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cfm?catid=50&threadid=4164)
Самая дрянная работа, за которую я взялся, была у одного деляги, который нанял нас, чтобы мы соскр****и ржавчину с металлических листов. Нам для этого выдавали по паяльной лампе безо всякой спецодежды! Это была опасная работа, но хорошо оплачиваемая — 50 фунтов в неделю. Я продержался там три месяца. Потом весной пошел собирать картофель, ездя на велосипеде по пятнадцать миль туда и обратно. Это была убийственная, адская работа, в наследство от которой я получил больную спину, которая и по сей день меня беспокоит.
Возможно, заметив мое отчаяние и обеспокоенность футбольным будущим, Тимми Мерфи, Джен O'Салливан и Джон Дели, который теперь тренировал нашу команду «Рокмаунт», посоветовали мне написать письма с просьбой о просмотре в английских клубах. Я это сделал, и ответы говорят сами за себя.
«Боимся, что у нас нет вакансий в настоящее время, но мы хотели бы поблагодарить тебя за твой интерес к нам и хотели бы пожелать тебе успехов в будущем». («Дерби Каунти»).
«Я благодарю тебя за твое письмо, но сожалею, что мы не можем тебе ничем помочь. В настоящее время у нас заполнены все штатные места для игроков, и мы не будем проводить просмотров в ближайшее будущее». («Шеффилд Уэнсдей»).
«К сожалению, я не могу выполнить твою просьбу о просмотре в «Астон Вилле», так как у нас уже есть все необходимые игроки на твоей позиции». («Астон Вилла»).
«Я весьма сожалею, но вынужден тебе сообщить, что после недавней реструктуризации нашего юношеского подразделения я могу предложить просмотр в начале сезона лишь мальчикам младше 15 лет. Мне очень жаль тебя разочаровывать, но, как и большинство других клубов, у нас имеется большое количество скаутов, следящих за играми футболистов всех возрастов, и если у тебя есть задатки профессионального футболиста, ты имеешь все шансы быть замеченным». («Челси»).
«Я уверен, ты поймешь — мы получаем буквально сотни подобных писем каждую неделю... Обычной практикой является положительный ответ на письма игроков, у которых имеются определенные заслуги или же которые имеют отличные рекомендации близких к футболу людей. Поэтому я сожалею, что не могу предложить тебе просмотр». («Ноттингем Форест»).
Вспоминая те дни, я понимаю, что стало главной причиной моих неудач, даже не беря в расчет мой рост, чего не видели своим опытным глазом скауты. Я был универсалом и считал себя командным игроком. Я мог забивать голы, но не был ярок и заметен со стороны. Хотя я мог контролировать середину поля, я не часто шел на прорыв, обводя одного футболиста за другим, и не разрезал оборону на части длинным пасом на тридцать пять метров. Я читал игру, перехватывал передачи, перекрывал пространство сопернику, делал незамысловатые пасы. Я беспрестанно работал от штрафной до штрафной, защищаясь и атакуя. На каждый великолепный гол, который я забивал, приходились сотни мелких действий — как оборонительных, так и наступательных, которые оставались незамеченными сторонним наблюдателем. Я был в работе каждую секунду игры, полон решимости и абсолютной концентрации. Решимость была моей фирменной чертой. Концентрация была невидима для других. Чтобы это заметить, нужен был весьма натренированный глаз.
Помощь пришла, как всегда, откуда ее не ждешь.
В 1989 году правительство Ирландии совместно с Футбольной ассоциацией страны открыло курсы для молодых элитных футболистов. Каждый из двадцати четырех клубов национальной лиги (двенадцать из каждого дивизиона) мог послать на курсы своих многообещающих молодых игроков. Я прочитал об этом и увидел свой шанс. Это же сделал и мой приятель Лен Дауни, который вот-вот должен был подписать контракт с «Корк Сити», нашим местным клубом национальной лиги. Лен был типичным представителем Корка. Но и Рой Кин также был парнем не промах, прошедшим школу улиц. Представители «Сити» также обратились ко мне с предложением подписать контракт, а я даже подписал это чертово предварительное соглашение. Я знал, что они могут послать лишь одного футболиста в Дублин на курсы FAS. Поэтому, когда Лен сказал мне, что «Сити» посылает на курсы его, меня это сильно огорчило.
Слава Богу, Эдди О'Рурк связался со мной в тот же день. Эдди совмещал работу плотника и тренера юношеской команды «Ков Рэмблерс», клуба второго национального дивизиона. Он знал меня несколько лет и видел во многих поединках со «Спрингфилдом», школьным клубом Кова, являвшимся главным соперником «Рокмаунта», постоянно занимающим второе место в те годы, когда мы выигрывали дубль.
«Не хотел бы ты прийти в «Ков Рэмблерс», Рой?» — спросил Эдди.
«Я уже подписал контракт с «Сити», — ответил я.
«Когда?»
«Вчера!»
«Подожди. Я позвоню в ассоциацию, чтобы узнать, заявлен ли ты».
Знай бы я, сколько зависело от этого звонка, я бы тотчас же умер.
«Корк Сити» и не позаботился отправить в ассоциацию тот документ, который я подписал. Я сказал Эдди, что я подпишу контракт с «Рэмблерс» только в том случае, если они предоставят мне место на курсах FAS. Он дал свое согласие. Сделка была совершена, а документы отправлены в Дублин экспресс-почтой.
Ков был раньше известен как Куинзтаун и среди прочего тем, что стал последним портом захода для лайнера «Титаник» перед тем, как тот затонул, совершая свой печально известный вояж через Атлантику в 1912 году. В течение следующих восьми месяцев я тренировался как настоящий профессионал и получал 30 фунтов в неделю плюс компенсацию за расходы на дорогу и еще 40 фунтов призовых (10 за победу, 5 за ничью), когда попал в первую команду «Кова», что произошло уже в течение нескольких недель.
Курсы проходили в Палмерстауне, западном районе Дублина. Уход из дома переживался мной особенно трудно, хотя я и не улетал на Луну. Я все еще терялся при встрече с незнакомцами, и поэтому присутствие Лена Дауни облегчало мое существование.
В смысле тренировок и постоянных поездок режим курсов был просто нечеловеческим. После воскресных игр за наши местные клубы Лен и я отправлялись в Дублин на первом поезде в понедельник утром. Мы тренировались ежедневно с десяти до двенадцати и с двух до четырех. Работа более интенсивная и состояла из рутинного набора занятий, направленных на совершенствование каждого аспекта игры. Утро мы начинали с разогрева и растяжек. Затем работа с мячом, сменявшаяся играми, в которых мы разделялись на четыре группы по шесть человек и проводили матчи три против трех со специальными воротами меньших размеров. Мы играли, по моим ощущениям, не на жизнь, а на смерть.
Морис Прайс был одним из руководителей наших курсов. Кроме того, он входил в тренерский штаб Джеки Чарльтона в первой сборной Ирландии, которая годом ранее вышла в финальную часть чемпионата Европы в Германии, а ее футболисты и тренеры вернулись домой национальными героями после победы над сборной Англии со счетом 1:0 в Штутгарте. Разумеется, я хотел произвести впечатление на тренера, который был так близок к центру нашей футбольной вселенной.
Самым ярким событием курсов становились матчи с различными ирландскими юношескими командами, проводившими с нами тренировочные игры в рамках подготовки к международным встречам. Эти матчи были ужасным зрелищем: мы, ребята с курсов FAS, должны были доказывать свою состоятельность в играх с соперниками, многие из которых играли за ведущие английские клубы.
Распорядок дня был просто изматывающим, особенно для нас, парней из глубинки, которые тренировались, ездили, играли за свои клубы.
Я наслаждался тяжелой работой на тренировках. Переезды из Корка в Дублин меня изматывали. Но в моем кармане водилась пара фунтов, заработанных игрой в футбол. Я был профессиональным игроком, хотя и находился у самого подножия того, что казалось крутой горой. Снова необходимо отметить, что безработица и все ей сопутствующие неприятные последствия были тогда неотъемлемой чертой рабочего класса Ирландии. Среди моих знакомых в Мэйфилде, да и в моей большой семье, приличная работа ценилась высоко. Я пробился в первую команду «Рэмблерс» и был способен положить в карман около 50 фунтов в неделю.
Национальный второй дивизион был тяжелой школой для семнадцатилетнего паренька. Большинство игроков представляли собой нацеленных на жесткую борьбу полупрофессионалов, которые даже в плане мастерства и мышления играли на таком уровне, которого я не ожидал увидеть. Уважение как со стороны одноклубников, так и соперников, было трудно заслужить. Любые игры на публику с мячом незамедлительно наказывались. Попробуй только расслабиться — и они тотчас же прижмут тебя к стенке. Соперники не брали пленных!
Через шесть месяцев после начала курсов, весной 1990 года, я почувствовал, что заметно прибавил как игрок. С самого начала я поставил перед собой цель — стать лучшим футболистом курсов. Но ежедневно тренируясь с 23 лучшими молодыми футболистами страны, я понял одно: одних способностей для этого было недостаточно. Чтобы достичь успеха, нужно было обладать силой духа и силой тела.
Физическая подготовка шла сама собой, если учесть тот объем работы, который я выполнял. Но с духом было все иначе и сложнее. Не все могли выдержать постоянные тренировки холодным зимним утром на грязном поле под пронзительным восточным ветром, продувающим Центр отдыха. Но я знал, что если смогу заставить себя преодолеть эти психологические барьеры, которые для других становились непреодолимой преградой, то добьюсь важной победы. Каждый день, когда работа подходила к концу, я чувствовал прилив настоящего удовлетворения, находящегося по ту сторону барьеров, которые ты преодолевал.
В то время как первая команда «Ков Рэмблерс» застряла в середине турнирной таблицы, юношеская команда под руководством Эдди О`Рурка брала один этап за другим в Кубке страны для 18-летних. Именно там я был способен применить те навыки и прогресс, которых я добился. Я прибавил в росте и силе. Я уже не был коротышкой. В течение нескольких месяцев я вырос из мальчика в мужчину. Я всегда имел сильную волю, а теперь у меня были еще и мускулы для ее поддержки. Камикадзе превратился в футболиста, который обладал пониманием игры, ее приливов и отливов. Контролируя свои эмоции, я мог контролировать ритм игры. Я не был Гленном Ходдлом, да и он уже не был моим любимым футболистом. Хотя я все еще оставался болельщиком «Хотспура», примером для подражания стал для меня Брайан Робсон из «Манчестер Юнайтед». Его умение играть в отборе, то, как он забивал голы, и вездесущее присутствие на поле в составе «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии было доказательством того, что ты можешь стать великим игроком, даже не имея в запасе пары-тройки эффектных трюков с мячом. Робсон не был ярок. Он внушал уважение.
Моей главной целью в сезоне было попадание в сборную Ирландии для игроков моложе 18 лет. Важным фактором для выполнения этой цели было хорошее выступление в Кубке. Когда нам выпало по жребию сыграть с «Бельведер Бойс», лучшей командой Дублина, мы с отчаянием восприняли эту новость. Хорошая же новость заключалась в том, что мы выступали в качестве хозяев поля, но я был раздосадован ничьей — 1:1, несмотря на то, что сравнял счет.
В день переигровки, 18 февраля 1990 года, с самого начала все пошло наперекосяк. Автобус, который должен был забрать нас в Кове, опоздал. На дорогах было много пробок. Большую часть дороги мы провели, то и дело нервно смотря на часы. Удастся ли нам успеть к началу матча? Мы приехали в Фэйрвью Парк — большой и продуваемый со всех сторон ветрами общественный парк — за минуту до стартового свистка. «Бельведер» разгромил нас 4:0. Это был полный гребаный бардак, кошки-на-хрен-мышки, и так похоже на Корк — подарить большим мальчикам из Дублина легкую задачку, с которой они легко справились в своей типичной заносчивой манере. Если я играл как чокнутый в тот день, то лишь потому, что чувствовал себя единственным игроком в команде.
«Бельведер» пользовался шумным успехом — в Фэйрвью Парк собралось много народу, чтобы посмотреть матч. Я играл для себя. Даже когда я понял, что игра проиграна, я не сбавлял оборотов. Я покажу, думал я про себя, этим *****кам из Дублина, как нужно, мать их, играть. Я был словно одержим странным сочетанием гнева, отчаяния и гордости за себя. Это чувство может изменять ход игр, и даже в самой безнадежной ситуации с помощью него можно найти выход. Но не в тот день в Фэйрвью.
После матча мы пошли в бар, чтобы выпить по стакану апельсинового сока и закусить сэндвичем. Джон О'Рурк, вице-президент «Рэмблерс», подошел и сел рядом со мной: «Рой, на игре был скаут из «Ноттингем Фореста». Он сказал, что они хотят вызвать тебя на просмотр». Сердце мое не забилось от счастья. Где этот скаут? — была моя первая реакция. Если он был так впечатлен моей игрой, то почему бы ему самому об этом не сказать?.. Воспоминания о «Брайтоне» все еще были живы в моем сердце.
«Он сказал, что с тобой свяжутся», — продолжил Джон. Он просто передавал то, что ему сказали.
Прошло несколько недель, и мне позвонили из «Кова», спросив, смогу ли я встретиться со скаутом из «Фореста» Ноэлем Маккэйбом в гостинице «Айлинг». Мне сразу же понравился Ноэль, как только он открыл рот. Он был честен и открыт в беседе со мною. Он предлагал мне приехать на просмотр, а не контракт, что не в его компетенции. «Но ты игрок, типичный для «Фореста», сынок. Ты можешь без затей пасовать мяч, работать от штрафной до штрафной и забивать голы. Ты подойдешь Брайану Клафу», — заверил меня Ноэль. Он произвел на меня впечатление искреннего и прямого человека.
Теперь та радость, которую я подавил в себе в Фэйрвью, рвалась наружу. Я каким-то неведомым чувством понял: вот оно, свершилось. Мой шанс в конце концов настал. Я готов. Я поклялся после фиаско с «Брайтоном», что поверю в свою английскую мечту, когда буду держать билет в руках. И я не сомневался, что Маккэйб сдержит свое слово. Я едва вновь не столкнулся с еще одним разочарованием в жизни. Я получил билет. Но когда приехал в Ноттингем, никакого матча для просмотра не было. Каждый день там я его ждал, каждый день занимался с тренером юношеской команды Арчи Джеммиллом. Где же Брайан Клаф?.. Лайам О'Кэйн?.. Ронни Фентон?
По истечении недели мне дали билет в один конец домой. «Мы с тобой свяжемся», — сказали мне.
«Ну, как все прошло?» — спрашивали меня в «Кове».
«Ничего там не проходило», — отвечал я.
Я связываюсь с Ноэлем Маккэйбом. Он звонит в «Форест». Произошла нестыковка. Я вернусь туда в апреле.
Когда я вернулся в «Ноттингем», то потренировался пару дней с резервистами клуба. Мне сказали, что я буду играть за «Форест» против «Транмер Роверс» в Лиге графства Мидленд. На игре будут Лайам О'Кэйн и главный скаут «Фореста» Алан Хилл. Сейчас или никогда!
Стадион «Транмер» был пуст. Мне было наплевать. Я научился сам себе создавать окружающую атмосферу в голове. Играя на «огородах» Мэйфилда и тренировочном поле Палмерстауна, я обнаружил в себе способность подогревать самого себя независимо от окружающей обстановки и всех этих надоевших оправданий за плохие стадионы в Национальной лиге. В матче против «Тренмера» серым днем поздней весны то, что я так долго учил и что, казалось, не имело большого значения, проявило себя в полной мере. Я хорошо играл, пасовал, бежал, стелился в подкатах, выигрывал безнадежные мячи в воздухе. Меня заменили на 70-й минуте. Это мы уже проходили. Но в этот раз я чувствовал, что все идет, как надо.
На следующий день Брайан Клаф сказал мне, что собирается выкупить мой контракт. Были сделаны приготовления для переговоров с «Ков Рэмблерс». Я боялся, что они запросят слишком много. Я полагал, что стою около 5000 фунтов.
Джон О'Рурк и вице-президент Джон Мид возглавили делегацию «Ков Рэмблерс» на переговорах с «Форестом». Клуб прибег к помощи бывшего игрока «Челси» и сборной Англии Джона Холлинза, который был знаком с ведением подобных дел.
Переговоры со стороны «Ноттингема» возглавлял Ронни Фентон. Когда начались торги, я пытался не выдавать волнения. Парни из «Кова» говорили о больших деньгах. Дела пошли не в нужном направлении, пока Брайан Клаф не вошел в кабинет. На нем был старый, потрепанный зеленый свитер, а рядом с ним — его золотистый ретривер. Я играл с собакой, а остальные говорили о деньгах. Клаф распорядился, чтобы Ронни Фентон дал «джентльменам из Ирландии» выпить.
«Он хорош?» — спросил Клаф Фентона, показывая на меня.
«Он может немного играть, босс», — последовал ответ Фентона.
Теперь в разговоре фигурировали крупные суммы. Сначала 20000 фунтов, потом еще 10000 после десяти первых игр, и еще 10000, когда я сыграю 20 матчей за «Форест». «Ков» получит еще 7000, когда на моем счету будет пять мячей за сборную Ирландии.
«Сделка сделана, мистер Клаф», — услышал я от Джона О'Рурка.
«Эти деньги ведь не пойдут в твой карман, не так ли?» — рявкнул на него Клаф.
«Мистер Клаф, нам нужно было взять выходной, чтобы приехать сюда. Это стоит нам денег», — ответил О'Рурк.
«О'кей, Ронни, дай им денег». Обратившись к нашей делегации, он добавил: «Можете звать меня Брайан. Теперь давайте выпьем». Поворачиваясь ко мне и собаке, он гаркнул: «Кроме тебя. Зови меня мистер Клаф». «Крутой парень», — подумал я.
«Форест» подписал со мной трехлетний контракт с зарплатой в 250 фунтов в неделю, 50 из которых шли на оплату аренды дома, где проживали еще два футболиста. Я получил также подъемные в размере 1 500 фунтов за год. Честно говоря, я бы согласился играть и за малую часть того, что получил. Мистер Клаф сказал, чтобы я приехал на предсезонную подготовку в июле. Ощущая себя миллионером, я вернулся в Корк. В течение следующих нескольких недель я пил и ел намного больше положенной нормы.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
II
Я сполна заплатил за свои празднества, когда вернулся в расположение «Фореста». Первая неделя была сущим адом. Несколько дней мы совсем не видели мяча, бегали, уделяя в первую очередь внимание выработке выносливости, физической подготовке, а в паузах проводили восстанавливающие упражнения.
Наконец нам выдали мячи. Я пережил самое худшее — физическую пытку, а теперь начал получать удовольствие от работы.
«Форест» выиграл Кубок Лиги за неделю до моего прихода. В первой команде играли можество выдающихся футболистов. Стюарт Пирс, Дес Уокер и Стив Ходж выступали за сборную Англии, Найджел Клаф уже стучался в двери сборной. Было заметно, что Пирс обладал сильным характером. Он только что вернулся с чемпионата мира, где не забил решающий послематчевый пенальти в полуфинале. Но это обстоятельство нисколько не повлияло на его авторитет.
В составе резервистов я тренировался вместе со Стивом Стоуном, Яном Уоаном и Скотом Джеммиллом, сыном тренера юношеской команды Арчи, которые выделялись среди других. Филип Старбак был еще одним выдающимся игроком дубля, сыгравшим пару матчей за первую команду.
Брайан Клаф редко посещал тренировки. Лайам О' Кэйн проводил занятия с первой командой, а Арчи Джеммилл тренировал нас. Хотя Клафа не было видно, его присутствие чувствовалось. Его золотистый ретривер Дел, как обычно, появлялся на поле, сигнализируя о его приближении. Неожиданно все начинали работать с еще большим рвением. Кроме меня. Я всегда жал на всю железку.
Я обожал свою работу, если можно было так ее назвать, и с каждым днем чувствовал себя все сильнее и сильнее, привыкая к работе профессионала.
Моя теперешняя жизнь казалась мне раем.
В раздевалке дублеров мой юношеский восторг разделялся далеко не всеми. Я был удивлен и даже шокирован отношением к делу некоторых игроков. Они постоянно брюзжали. Некоторые были недовольны тем, что их не сфотографировали вместе с первой командой, считая это за дурную примету перед началом сезона. Возможно, так и было, но какого хрена! С этим можно было как-то справиться! Послушать их, так Арчи Джеммилл был уродом, а Брайан Клаф — бездельником. Мы испытывали тяжелые нагрузки. Сезон еще не начался, а эти парни уже ныли, ища оправдания своим неудачам. Я поклялся никогда не быть нытиком. Если бы только эти парни знали, сколько ребят отдали бы свою правую руку, чтобы сидеть здесь в этот чудный летний день и получать деньги за игру в футбол.
Когда первая команда отправилась на предсезонную подготовку в Италию, я уехал с игроками моложе 21 года на турнир в Голландию. «Спортинг» (Лиссабон), «Барселона», «Эйндховен» и «Хаарлем», принимающий соревнование, были нашими соперниками. Мы легко переиграли «Спортинг» со счетом 2:0 в первом матче. Я чувствовал себя как рыба в воде. Португальцы хорошо обращались с мячом, но были слабы в «физике».
Потом мы разгромили «Эйндховен» 5:1, а я забил свой первый гол в профессиональной команде. В следующей игре мы проиграли «Хаарлему» 0:2, который выставил основной состав вместо молодых игроков. Тем не менее мы вышли в полуфинал, где нам предстояла встреча с «Барселоной». Испанцы вышли вперед уже на первых минутах матча. Но как только мы взвинтили темп, они начали симулировать и «нырять». Мы загнали их до смерти, играя уверенно в отборе и распасовывая мячи, в результате чего одержали победу со счетом 3:1.
В финале мы снова играли с «Хаарлемом». Игра была напряженной. Фил Старбак забил ответный гол с «точки», сделав счет 1:1, что означало проведение послематчевых пенальти. Все помнили о том, что случилось на прошедшем чемпионате мира, когда сборная Англии вылетела из турнира, проиграв в полуфинале в серии пенальти ФРГ. Мы не играли по тем же ставкам, но я ничуть не сомневался, что сдам мой первый серьезный экзамен в качестве игрока «Фореста», и успешно его прошел.
Моей первой задачей на сезон стало получение места в основном составе дублеров «Фореста». Поэтому турнир в Голландии придал мне уверенности. Первая предсезонная игра дома была против любительского клуба. Я начал матч на скамейке запасных. Это немного огорчило меня, так как на игре присутствовал Брайан Клаф, а я хотел произвести на него впечатление. Он пришел в раздевалку и попросил Арчи Джеммилла выйти.
Лишь некоторое время спустя узнал об их разговоре.
Клаф: «Я бы хотел посмотреть на ирландца. Замени своего сына (тот играл в полузащите)».
Арчи: «Я выставлю его во втором тайме».
Вскоре после начала второй половины встречи я увидел, как Клаф подходит к бровке: «Арчи! — рявкнул он. — Выпускай ирландца». В последующие пятнадцать минут ничего не произошло. Я повесил нос. За двадцать минут до конца игры Арчи увел с поля Скотта и выставил меня. По моим ощущениям, я находился на поле лишь из-за того, что мое присутствие приходилось терпеть, но показал все, на что был способен в оставшееся время.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
Мои первые недели в «Форесте» лишь подтвердили то, о чем я догадывался: мир был полон тех, кто постоянно блефует, и нытиков — парней, которые носят звание профессионала и при этом не отвечают требованиям, подтверждающим их статус. А они еще возмущались поведением Арчи Джеммилла, который играл за сборную Шотландии и выигрывал чемпионаты страны вместе с Кубком чемпионов! А также тренером, который выиграл два чемпионата со скромными клубами — «Форестом» и «Дерби» и два Кубка чемпионов. Это вам не шутка!
Я не был образцом добродетели, что и докажет время. Но уже в самом начале карьеры я понял разницу между уважением со стороны таких людей, как Джеммилл, Клаф и Стюарт Пирс, и тем, когда ты просто называешь себя профессионалом. Я хотел быть похожим на них и достичь их уровня и знал, что мне предстоит много работы.
Но для этого мне не понадобилось много времени, как я полагал. Через несколько дней последовали драматические и волнующие события. В субботу «Форест» открыл сезон в первом дивизионе, сыграв на своем стадионе с «Куинз Парк Рейнджерс» — 1:1. Найджел Джемсон забил гол с пенальти. Я был заинтересованным зрителем. Окружающая обстановка была великолепна, а газон походил на идеальный ковер. Именно таким я представлял себе футбол в первом дивизионе. Результат огорчил «Форест», который все еще был среди ведущих клубов страны, задавая тон в чемпионате на протяжении нескольких предыдущих лет.
В матче дублеров я вышел на поле, когда оставалось десять минут, и ничего не смог сделать. После игры я присоединился к остальным игрокам, отправлявшимся на кутеж в город. Пропустив несколько пинт пива, я свалился в кровать. Было почти два часа ночи.
На следующее утро я пришел на тренировку. Первая команда играла в тот день на «Энфилде» (стадион «Ливерпуля». — В.С.). Как только я появился на «Сити Граунд», испытывая небольшое похмелье от вчерашнего, ко мне и Филу Старбаку, сидящим в раздевалке, подошел Ронни Фентон. «Вы едете на «Энфилд», — сказал он. — Да, и не забудьте свои бутсы».
Вот те на!
Ну, подумал я, Фил сыграл пару матчей за первую команду — он был талантливым игроком, поэтому привлечение его на игру было естественным ходом вещей. Я, видимо, нужен был для того, чтобы набраться опыта, носить сумки и помогать нашему менеджеру, занимавшемуся формой. Но… Стюарт Пирс, Стив Ходж и Терри Уилсон, как выяснилось, были травмированы.
Первая команда приехала в Ливерпуль предыдущим вечером, поэтому я и Фил сели в машину Ронни Фентона. По дороге в Ливерпуль мы заехали в Дерби за тренером. Брайан Клаф жил в большом отдельном доме. Мне было поручено позвонить в дверь.
«А, ирландец, как дела?»
«Отлично, босс».
Он заходит в дом и приносит мне полную трехчетвертную бутылку молока.
«Вот, ирландец. Выпей».
Господи, я ненавижу молоко!
«Я не люблю молоко, босс».
«Выпей».
«Заткнись, Рой... и выпей его!»
«Спасибо, босс». И содержимое бутылки устремляется мне в желудок.
Между тем мистер и миссис Клаф обмениваются крепкими словечками. Очевидно, у нее было больше куража, чем у меня.
«Давай, ирландец, мы уходим».
«Пока, миссис Клаф. Приятно было познакомиться».
По приезде в отель, где размещалась первая команда, мы пошли на предматчевый обед. Я держался рядом с Филом, который был единственным игроком, знакомым мне. Я чувствовал себя еще не совсем готовым к тому, чтобы отвечать всем необходимым требованиям.
«Энфилд» казался весьма вместительным. За час до начала игры на стадионе слышен гул голосов. Команда «Ливерпуля» считалась аристократом английского футбола. Ян Раш, Питер Бердсли, Джон Барнс, Рэй Хафтон и Ронни Уилан. Они все выступали за различные сборные. Такое положение нравилось Брайану Клафу. Если другие команды были повержены еще до того, как они видели знаменитую надпись «Это «Энфилд», ведущую из коридора на поле, то Клафу нравилось вступать в противоборство с легендами «Энфилда», и он передавал свою решимость игрокам.
Чтобы хоть как-то быть полезным, я принялся помогать нашему менеджеру носить сумки.
«Ирландец, что ты делаешь?»
«Помогаю», — был мой ответ.
«Бери футболку с седьмым номером. Ты играешь».
«Извините?»
«Ты играешь».
Это был шок.
К счастью, у меня не было даже времени, чтобы задумываться о том, что мне предстоит дебют в первом дивизионе. Против лучшей команды Британии. На «Энфилде». За сорок пять минут можно много чего сделать. Например, представить себя основным игрокам «Форест», которые понятия не имели о том, кем был этот «ирландец».
В ходе разминки на поле я отвечал на вопросы. «Повтори, как тебя зовут, сынок?»
«Рой», — отвечал я.
Они были великолепны! Их отношение было доброжелательным и означало лишь одно: «Удачи, сынок!»
Странно, но я был спокоен, когда покидал раздевалку. Клаф, как всегда, был взвинчен. Он не боялся отстоять свое мнение и, принимая во внимание все обстоятельства, не давил на меня.
Несмотря на то, что «Ливерпуль» с легкостью нас обыграл в тот вечер со счетом 2:0 — Раш и Бердсли забили по голу, я чувствовал, что сделал все как надо.
Множество болельщиков на «Энфилде» понимали толк в футболе, играть перед ними было одно удовольствие. Моя игра вызвала положительные отклики со стороны зрителей, которые, несмотря на свою приверженность одной команде, не стеснялись выражать свои чувства, когда было необходимо оценить хороший футбол: и не важно, кто играл. Но в тот вечер на «Энфилде» я стал свидетелем и почти полного отсутствия патриотизма. Дублинец Ронни Уилан, приветствуя начало карьеры своего молодого соотечественника из Мэйфилда Роя как-там-его-зовут, едва не снес ему голову, отбирая мяч. Я поучаствовал и в столкновении с Рэем Хафтоном. Эта встреча ирландцев, от которой трещали кости, также была лишена взаимной приязни.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
Считанное количество раз в карьере я был рад уходить с поля после поражения. Мы сделали все, что было в наших силах. И если ребята не знали моего имени в начале матча, то теперь я чувствовал, что они его запомнили.
Когда я позвонил своему отцу после игры, чтобы рассказать ему о том, что играл против «Ливерпуля», он был так же шокирован, как и я пару часов назад.
«Как все прошло, сынок?» — спросил он.
Я ответил: «О'кей».
Теперь, когда я испытал вкус настоящего футбола, моей целью стало место в основе первой команды.
Когда я встретил Брайана Клафа в раздевалке «Сити Граунд» на следующее утро, он спросил, как меня зовут. «Рой», — ответил я. Затем он снял ботинки, которые были грязными после прогулки с его собакой. «Ты не почистишь их для меня, а, Рой?» Я был рад подчиниться его просьбе. Я понимал, зачем он это делает. Я сохранил за собой место в составе и в гостевом матче с «Ковентри» в следующую субботу. Мы сыграли вничью, которая могла бы стать победой, если бы я использовал отличный шанс в конце матча. В следующем туре я дебютировал на домашнем стадионе в матче с «Саутгемптоном». Мои мама и папа вместе с двумя дядьками приехали на игру. Утром я пошел посмотреть на игру дублеров. Арчи Джеммилл пришел в ярость, увидев меня у бровки.
«Что ты здесь делаешь? У тебя сегодня важный матч. Иди домой и отдохни».
Когда тебе девятнадцать, а утром предстоит дебютировать на стадионе твоей команды, не так-то просто отдохнуть. Особенно когда твоя семья едет из Корка, чтобы присутствовать на этом важном для тебя событии.
«Сити Граунд» и болельщики «Фореста» навсегда останутся в моем сердце. Игроки часто говорят, что они не замечают зрителей. И это правда — чем больше опыта ты набираешься, тем меньше на тебя действуют трибуны, играешь ли ты на своем стадионе или в гостях. Но неотъемлемой частью игры является общение с трибунами — либо ты заставляешь их замолчать, либо отвечаешь взаимностью на страсть своих болельщиков, особенно той части, которая разбирается в футболе.
Моя первая игра на «Сити Граунд» завершилась за десять минут до финального свистка, когда Брайан Клаф меня заменил. Мы вели со счетом 3:1. Я принимал участие в первом голе и неплохо провел матч. Если учитывать все обстоятельства, особенно то, что на игре присутствовала моя семья, то о таком дебюте можно было только мечтать. Болельщики проводили меня с поля, аплодируя стоя. Я был рад и в то же время смущен. Я находился в раздевалке и собирался пойти в душ, когда ко мне подошел Арчи Джеммилл и сказал, что босс хотел бы, чтобы я вышел к полю. С удивлением я пошел вслед за Арчи. Я был еще больше удивлен, когда Брайан Клаф обнял меня и чмокнул в щеку, к радости и изумлению публики.
Это был удивительный финал великолепного дня. Присутствие моих родителей и братьев, а также Ноэля Маккэйба, который специально приехал, чтобы увидеть мою первую игру на стадионе «Форест», напомнило мне, как сильно изменилась моя жизнь за последние полгода с тех пор, как «Ков Рэмблерс» были разгромлены 0:4 в Фэйрвью Парк.
В будущем у меня будут небольшие размолвки с Брайаном Клафом, но я никогда не забуду того, что и как он сделал для меня. Он был себе на уме, готовым к тому, чтобы быть жестким нонконформистом, выступающим против общественного мнения. В день матча с «Саутгемптоном» Клаф вел себя подчеркнуто вежливо с моим семейством. Несмотря на все свои заслуги, Клаф мог быть простым человеком, что не часто случается с живыми легендами.
В течение следующих нескольких месяцев переходный период в моей жизни полностью завершился. Неделю за неделей я играл против игроков и клубов, за которыми я наблюдал по телевидению в прошлый сезон. В октябре мы играли с «Тоттенхэмом» на «Сити Граунд». Моя первая встреча с клубом, за который я болел. И с Полом Гаскойном, чьи слезы на чемпионате мира прошлым летом сделали из него идола. Ему поклонялась вся страна, и он вызвал новый интерес английской нации к футболу, что привело к созданию премьер-лиги с многомиллионными контрактами от «Sky Television».
Партнеры Газзы по сборной Стюарт Пирс и Дес Уокер предупредили меня перед игрой, что он попытается спровоцировать меня. Так оно и случилось — он оскорблял меня словесно, крича, что я был ирландским уродом, который ни хрена не смыслит в игре. Многие из его слов прошли мимо моих ушей. Я не понимал его акцента. На самом деле он был очень забавен. Увы, такой сверходаренный игрок впустую потратил свою энергию на то, чтобы меня раззадорить.
Брайан Клаф с пониманием относился к моим просьбам отпустить меня домой на несколько дней. Обычно я подходил к нему с этим вопросом после субботнего матча, завершившегося для нас удачно, и его ответ практически не отличался от прежних: «Иди, сынок, увидимся в четверг».
Единственное, что беспокоило меня, так это то, что я пока не забил ни одного гола за «Ноттингем». Лишь в декабре я отметился первым голом в матче чемпионата против «Шеффилд Юнайтед» на «Брэмолл Лейн». Но, к сожалению, мы тогда проиграли. Мой следующий гол во встрече с «Уимблдоном» оказался победным.
Вскоре Брайан Клаф вызвал меня к себе в кабинет. По условиям моего контракта мне предоставлялась клубная машина. «Ирландец, возьми это», — сказал он, бросив на стол связку автомобильных ключей.
Мне досталась новая с иголочки машина марки «Форд Орион». Я был на седьмом небе от счастья. Это было еще одним символом прогресса и доказательством того, что последние шесть месяцев не были сном. И я заботился о моей машине, как о ребенке. Каждое воскресенье я ее чистил. Часто я выезжал без определенной цели, чтобы просто получить удовольствие от моей «тачки».
В матче Кубка Англии с «Кристал Пэласом» я впервые ощутил атмосферу этого соревнования, которое в 1991 году имело огромное значение для футболистов. Выход в финал на «Уэмбли» являлся заветной мечтой каждого профессионала и каждого болельщика в Англии. Успех в Кубке Англии был особенно важен для Брайана Клафа — это был единственный крупный трофей, который он еще не выигрывал.
По жребию мы должны были играть на поле «Кристал Пэласа». Мы зацепились за нулевую ничью. В переигровке на «Сити Граунд» мы вели в счете 2:1, когда я слишком слабо отправил мяч назад голкиперу Марку Кроссли, что привело к ужасным последствиям. Марк сумел выбить мяч, но прямо на Джона Салако, который перекинул мяч через вратаря с сорока пяти метров. Мать их!
Когда я вошел в раздевалку после матча, Клаф ударил меня в лицо. «Не отдавай мяч назад вратарю!» — заорал он, стоя надо мной, когда я лежал на полу. Я чувствовал боль и был ошарашен — слишком ошарашен, чтобы что-то предпринять, и лишь кивнул головой, соглашаясь. Мой медовый месяц с Клафом и профессиональным футболом закончился. Иногда в раздевалках становится невыносимо, многое там не прощается. Нокдаун от Клафа был частью моих уроков. Понимая, какое давление он испытывает, я не держал на него обиды. Он не извинился, но на следующей неделе мне предоставили несколько выходных, чтобы я поехал домой в Корк.
После второй переигровки с «Кристал Пэласом», в которой мы одержали победу со счетом 3:0, «Форесту» выпало играть в гостях с «Ньюкаслом» в 1/16 финала. Все матчи в Ньюкасле проходили в тяжелой борьбе. Через четверть часа мы пропустили два безответных мяча.
В лице Стюарта Пирса мы имели футболиста, который действительно отвечал всем определениям профи. Пирс был лидером, настоящим профессионалом, что он доказал в кубковой встрече. Он вел за собой других своим примером. Он заражал всех своей непримиримостью. Когда некоторые игроки начали опускать головы, Пирс это замечал и подбадривал их. Одним нужно было крепкое словцо, другим — дружеское похлопывание по плечу.
Мы отчаянно сражались на стадионе «Сент-Джеймс Парк», чтобы исправить положение. Несмотря на то, что Стюарт Пирс играл на позиции левого защитника, он был главной движущей силой команды. В такие моменты этот «Одержимый», казалось, играл, словно психопат. Он жестко действовал в отборе. Он мог заставить дрожать слабых духом нападающих. Своей великолепной левой он легко управлялся с мячом.
В том матче с «Ньюкаслом» его вклад в успех стал решающим. Он сократил разрыв в счете. Найджел Клаф восстановил равновесие за две минуты до перерыва. Именно за такую игру Брайан Клаф и ценил Стюарта Пирса.
Большинство соперников тушевались при столкновении с Пирсом. Этот кубковый матч стал важным уроком для меня. Воля к победе и желание являются важными компонентами игры. Сила духа в нашей борьбе с соперником была намного важнее, чем простое мастерство.
Мы с легкостью обыграли «Ньюкасл» в переигровке со счетом 3:0. И снова в следующем круге нам предстояло сыграть в гостях — на этот раз с «Саутгемптоном».
Вскоре после игры с «Ньюкаслом» я был вызван в зарубежное турне сборной Ирландии. Эта поездка совпадала по времени с гостевой игрой «Фореста» против «Бансли» в коммерческом турнире «Зенит Дэйта Системс Кап». Нет необходимости говорить о том, что Брайан Клаф рассчитывал на меня. «Форест» был моим источником средств к существованию, поэтому я известил Футбольную ассоциацию Ирландии, что не смогу приехать. Мне позвонил Морис Прайс, мой тренер на курсах FAS. Он убеждал меня в том, что мне нужно поехать. Я объяснил ему, что обязан играть за «Форест».
«Послушай, Рой. Большой Джек сказал, что если ты откажешься от поездки, ты больше никогда не будешь играть за сборную Ирландии», — ответил мне Прайс.
На некоторое время почувствовав замешательство, я быстренько пораскинул мозгами. Мне понадобилось не более тридцати секунд, чтобы принять решение. «Если он говорит, то пусть будет так, Морис», — ответил я настолько вежливо, насколько было возможно в данной ситуации. Я обязан Брайану Клафу и «Форесту» всем, что у меня есть. Я гордился своим ирландским происхождением, но «Форест» выдавал мне зарплату. Именно ему я должен быть верен. Я был огорчен тем, что Чарльтон таким образом пытался запугать такого игрока, как я.
Мы сыграли вничью в 1/8 финала Кубка Англии с «Саутгемптоном», а Найджел Джемсон оформил хет-трик в повторной встрече, что позволило нам добиться легкой победы. Финал на «Уэмбли» теперь казался достижимой задачей, несмотря на то, что нам предстояло сыграть с «Норвичем», и снова в гостях.
По дороге на «Кэрроу Роуд» наш автобус сломался. Мы должны были пройти пешком последние три мили до стадиона. Во главе процессии, к удивлению фэнов «Норвича», шел Брайан Клаф. Поскольку до «Уэмбли» обеим командам оставалось лишь два матча, игра проходила в вязкой и жесткой борьбе. Снова Стюарт Пирс стал нашим источником вдохновения в этом тяжелом матче, в котором соперник постоянно держал нас под прессингом. Снова его присутствие на поле стало важным слагающим нашего успеха.
Ничья 0:0 была для нас приемлемым результатом. Но переигровка не понадобилась, так как я забил гол под занавес матча. Еще одна битва выиграна, одержана еще она победа духа, воплощенная в Стюарте Пирсе, нашем лидере.
Довольный собой, я попросил Брайана Клафа предоставить мне несколько дней выходных для поездки домой. «Увидимся в пятницу», — был короткий ответ Клафа.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
III
Наш полуфинальный матч с «Вест Хэмом» на «Вилла Парк» оказался самым легким во всем турнире. После первых пятнадцати минут, когда футболисты «Вест Хэма» поразили стойку ворот, у них уже не осталось куража. Им, конечно, не помогло и удаление их центрфорварда Тони Гэйла на пятнадцатой минуте. Но уже к тому времени мы стали выигрывать все микродуэли по всему полю, снова ведомые примером Стюарта Пирса.
Традиционно полуфинальные матчи Кубка Англии проходят в упорной борьбе. Возможность выхода в финал на «Уэмбли» заставляет команды играть с оглядкой. Боязнь проиграть чувствуется особенно остро — никто не хочет совершить ошибку, которая могла бы поставить крест на исполнении их мечтаний. Сочетание хитрых тактических задумок Брайана Клафа и решимость «Одержимого» помогли нам выйти на поле в подобающем состоянии духа. Смысл слов Клафа был прост и успокаивающе действовал на нервы: «Это просто еще одна игра, играете в свой футбол и выигрываете». Он ни словом не обмолвился о том, что Кубок Англии является единственным основным трофеем, которого недостает в его коллекции призов, хотя об этом писали все газеты. Кроме того, он не стал упоминать о статистике, которая говорила не в нашу пользу и о чем также писала пресса: «Форест» выигрывал только два из одиннадцати полуфинальных матчей Кубка Англии, в которых он принимал участие.
Осматривая раздевалку, я не чувствовал страха. Стюарт Пирс, Дес Уокер и Стив Ходж выступали за сборную Англии. Гари Чарльз, я, Найджел Джемсон и Гари Кросби, несмотря на свою молодость и недостаточный опыт, получали заряд энергии от старших одноклубников, и в особенности от Стюарта Пирса. Но было и еще кое-что, заставившее меня удивиться. Кроме того, что Стюарт Пирс, Дес Уокер и Брайан Клаф не испытывали никакого страха, они рвались в бой и с нетерпением ждали матча. «Вперед, пошли! Играйте в удовольствие — ведь мы трудились именно для таких ответственных матчей», — казалось, говорили они.
Я испытывал только положительные эмоции, когда вышел из раздевалки, чтобы принять участие в самом важном матче моей карьеры. Именно к этому я всегда стремился.
«Вест Хэм» играл во втором дивизионе, имея шансы на выход в первый. Гари Кросби, я, Стюарт Пирс и Гари Чарльз забили по голу, и мы одержали победу со счетом 4:0. В другом полуфинале «Тоттенхэм» обыграл «Арсенал». Брайан Клаф предпримет еще одну попытку взять Кубок Англии. Уже через год после встречи с Ноэлем Маккэйбом я готовился к «Уэмбли».
За две недели до финала Кубка я повредил связки лодыжки в матче чемпионата. Это был серьезный удар. Я страстно хотел играть против «Хотспур» на «Уэмбли». Но я знал, что руководство «Фореста» не выставит меня на матч, пока я не докажу свою готовность. В понедельник я должен был играть в составе дублеров, чтобы определить мое состояние. Я сыграл тот матч с повязкой на лодыжке. Почти нормально.
В четверг, пренебрегая здравым смыслом, Брайан Клаф назвал стартовый состав еще за два дня до финала. Я был назван в числе других и был поставлен на место игрока сборной Англии Стива Ходжа.
Мы приехали в Лондон в четверг. Когда мы прибыли в отель, Рон Фентон сообщил, что я и Стив будем жить в одном номере. Я не знал, что этим психологическим экспериментом хотел доказать Брайан Клаф. Я никогда раньше не делил номер со Стивом, и в этих обстоятельствах каждый из нас явно чувствовал себя неудобно. Как и я, Стив не был разговорчивым парнем. Мы не хотели обсуждать то, что засело в нашем мозгу и больше всего нас беспокоило: его вывод из состава и мой огромный шаг от курсов FAS до финала на «Уэмбли».
Другим важным вопросом для всех футболистов «Фореста» были билеты на финал. Наш лимит из двадцати билетов гарантировал стать источником головной боли каждого. Друзья, семьи, родственники, любой, кто когда-то делал тебе одолжение (или делал когда-то одолжение твоим друзьям, семье или родственникам), — все хотели заполучить билеты на финал. Это было вопросом жизни и смерти, тяжелым бременем для игроков, готовившихся к важному футбольному матчу.
Моя лодыжка все еще беспокоила меня. Атмосфера в номере была напряженной. Но я могу с определенностью сказать, что за сорок восемь часов до финала я больше всего трясся из-за билетов. От моей семьи, друзей и знакомых я получил заявку на сорок пять билетов. Я точно наживу себе врагов. Сейчас трудно поверить в то, что мои воспоминания о первом важнейшем матче в карьере были связаны с поисками драгоценных билетов. Казалось, что на матч приезжает весь Корк. То, что должно было стать значительной вехой в моей карьере, превратилось в ночной кошмар.
Только за сорок пять минут до начала матча я начал готовиться к игре.
Поиски билетов негативно сказались на моем состоянии. Когда мы выходили на поле вслед за Брайаном Клафом, я был разбит. Я был выжат как лимон и не чувствовал под собою ног, потратив всю свою энергию в предыдущие восемь часов. Да и моя лодыжка находилась не в лучшем состоянии.
Пресса приготовила свою программку к финалу «Шпоры» — «Форест». Комментаторы говорили, что «Уэмбли» является подходящим местом для того, чтобы Пол Гаскойн доказал, что он стоит того обожания, которое Англия испытывала к нему после его слезного ухода с чемпионата мира годом ранее. Пробьет ли час Газзы в этом матче? Другие обстоятельства матча, как писали в газетах, касались Брайана Клафа. Сможет ли он завершить свою великолепную карьеру тренера, заполучив Кубок, который ему так и не удалось выиграть?
Выходя на эту «великую сцену», было трудно сконцентрировать свое внимание. Болельщики вели себя шумно, но они были далеко. Брайан Клаф резво маршировал впереди нас, держа под руку Терри Венейблса.
Принц Чарльз пожал мне руку.
Газза похож на сумасшедшего.
Через две минуты после начала матча Гаскойн «вырубил» Гари Паркера ударом ногой в грудь, взяв на вооружение один из приемов кунг фу. Мы посмотрели на судью. Тщетно. Его глаза блестели. Как и у Гаскойна. Было видно, что он вышел из-под контроля. Маньяк. Сумасшедший. Через десять минут Гаскойн был на носилках. Гари Чарльз выбил мяч задолго до того, как к нему подоспел Гаскойн. В результате он травмировал себя самого. Как выяснилось позже, это повреждение крестообразных связок, которое он сам себе и нанес, также наложило отпечаток на всю карьеру Газзы — он уже больше не вышел на прежний уровень. Невероятно, но и на этот раз арбитр не наказал его за грубую игру против Чарльза!
Как всегда, Стюарт Пирс был великолепен. Когда Газза уходил в туннель, Пирс забил отличный гол со штрафного.
Мы вели в счете с преимуществом в один гол после первого тайма. Меня мучила моя лодыжка, но я не хотел признавать, что не смогу продержаться еще сорок пять минут. Вторая половина встречи была ужасна. В первом тайме Марк Кроссли спас ворота после одиннадцатиметрового в исполнении Гари Линекера. Но «Шпоры» давили на нас. Ответный гол был неизбежен. Так и случилось, и игра перешла в русло дополнительного времени.
Несмотря на больную лодыжку, я собрал все силы, но не мог толком помочь команде. Мои ноги устали от этого газона, болельщики оставались далеким пятном, создавая шумовой фон, в результате чего утратилась близкая с ними связь, характерная для обычных субботних матчей. Когда Дес Уокер забил автогол и подарил «Шпорам» победу, это казалось адекватным финалом кошмарного дня. Билеты, лодыжка, Газза, номер гостиницы с парнем, которого я выбил из состава! В раздевалке я был опустошен.
Я получил два урока от этого финала Кубка. Первый только усилил мое убеждение в том, что футбол прежде всего является командной игрой. То, как тренер «Шпор» Терри Венейблс реорганизовал свою команду после ухода Газзы, было весьма впечатляющим. Если бы Газза остался, мы бы могли его нейтрализовать, не оставив «Шпорам» ни единого шанса для угрозы нашим воротам. Однако соперник перестроил свои ряды и добился результата благодаря тому, что вся команда «Шпор» была лучше, чем сумма всех его отдельных слагаемых. Кроме того, я понял, насколько тебя могут отвлечь от футбола различные дела — в моем случае это были билеты. Мне понадобилось много времени, чтобы использовать эти уроки в жизни. Я также ощутил, насколько шумиха в прессе вокруг Кубка может засосать тебя, заставив забыть, что финал Кубка — это всего лишь очередной футбольный матч. Настоящим проигравшим в нашем случае был Пол Гаскойн, который пострадал за то, что хотел оправдать надежды прессы и вынести это тяжелое бремя на своих хрупких плечах.
Я знаю, что, несмотря на поражение «Фореста», этот опыт шел мне на пользу. Поражение на «Уэмбли» опустило меня с небес на грешную землю.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА.
(взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
Сразу же после финала Кубка Англии я был призван в ряды сборной Ирландии, которая в товарищеском матче принимала сборную Чили на стадионе «Лэнсдаун Роуд». Это была моя первая встреча с Джеком Чарльтоном, или, как его называли, Большим Джеком, успехи которого со сборной Ирландии сделали из него национального героя. Я был рад, что меня позвали в сборную, но мое первое пребывание в команде не было чем-то запоминающимся. Ирландия не знала поражений на «Лэнсдаун Роуд» на протяжении пяти матчей. Чилийцы едва не прервали эту серию. Лишь гол Дэвида Келли за десять минут до конца встречи позволил нам завершить матч вничью. Мой вклад в игру команды нельзя было назвать особенным.
Подход Чарльтона к футболу резко отличался от того, который мы привыкли видеть в «Форесте». Игра в пас не стояла для него на первом месте. Он требовал, чтобы на каждом участке поля создавался численный перевес; он делал акцент на то, чтобы разоружить соперника, а не играть в созидательный футбол. Его тактика заключалась в том, чтобы забрасывать длинные мячи за спину защиты соперников, а затем бороться за них на чужой половине поля, где, надеялся он, мы сможем заставить их ошибаться. Подобный примитивный подход, исполнителями которого были несколько выдающихся игроков, помог сборной Ирландии к тому времени выйти на два крупных турнира — Евро-88 и Италия-90. «Дави их!» — таково было убеждение Джека. «Не ошибаться, не рисоваться на своей половине поля», — казалось, говорил он.
Точно не зная, чего от меня ждут, кроме физических усилий, которые я с радостью прилагал, я хотел понять, может ли Чарльтон предложить еще что-то, кроме своей «магической формулы». Время показало, что это был весь его ресурс тактических установок.
После успешного первого сезона Брайан Клаф предложил мне новый контракт, предусматривающий зарплату в 700 фунтов в неделю плюс 15 000 фунтов, которые выдавались при подписании соглашения.
В октябре я сыграл свой первый официальный матч за сборную Ирландии, которая в отборочной встрече чемпионата Европы играла со сборной Польши. Чтобы пробиться на Евро-92, была нужна победа. Ведя в счете 3:1, мы пропустили два гола в конце матча и подарили полякам очко, которое они, честно говоря, заслуживали. Матчи в сборной Ирландии были для меня довольно странными уроками.
В самих футбольных устоях Чарльтона крылось одно противоречие. С одной стороны, он требовал от нас, чтобы мы не теряли мяч, а с другой стороны, настаивал на том, чтобы мы играли в длинный пас, из-за чего большую часть игры мячом владел соперник. Его мысль заключалась в том, чтобы заставить соперника ошибаться. Идя вперед, прессингуя, мы не давали наладить ему свой собственный темп игры. Творческий подход к игре не входил в планы сборной Ирландии Чарльтона. Он не поощрял отклонения от его установки на игру. Всегда был риск, что ты можешь привести его в бешенство, если попытаешься сделать что-то оригинальное. Было ясно, что он не доверял даже самым лучшим игрокам в команде Ирландии и не позволял играть им в тот футбол, к которому они привыкли в своих клубах. Именно за это поплатились некоторые наши выдающиеся игроки, включая Лайама Брэйди и Ронни Уилана, чья карьера в сборной была завершена после того, как они попали в немилость к Чарльтону.
Нам требовалось время, чтобы привыкнуть к тому футболу, которого требовал от нас Чарльтон. Болельщики сборной Ирландии были великолепны как на домашних матчах, так и на выезде. Мы никогда не добивались больших успехов в футболе, поэтому им была необходима прежде всего хорошая игра, а не результат. И если быть до конца честным к Чарльтону, надо обязательно сказать, что мы добивались множества хороших результатов во встречах со странами, которые располагали большими футбольными ресурсами, чем Ирландия.
Чарльтон не верил в то, что мы имеем в своем составе высококлассных футболистов, которые не только могут сравняться в мастерстве с футболистами европейских команд, но и превзойти их в любом компоненте игры.
Мое восприятие футбола противоречило бытующему в Ирландии мнению о том, что Джек Чарльтон — это футбольный гений, который сумел на сто восемьдесят градусов изменить положение в сборной и добиться с ней хороших результатов, заставив футболистов изменить свое понимание игры.
Во втором сезоне с «Форестом» я дважды играл на «Уэмбли» — в финале «Зенит Дэйта Системс Кап» и «Рамбелоуз Кап» (Кубке лиги). Брайан Клаф подписал контракт с Тедди Шерингемом из «Миллуолла», добавив остроты нашим атакам.
«Рамбелоуз Кап» был важен для команд премьер-лиги. Я забил победный гол в дополнительное время в полуфинальном матче против «Тоттенхэма» на «Уайт Харт Лейн». С каждым матчем я чувствовал себя сильнее и более подготовленным в ходе своего второго сезона профессиональной карьеры. Теперь у меня была сложившаяся репутация, я был известен, и поэтому игроки соперника уделяли мне больше внимания. Я не переставал учиться. Как избавляться от опекуна, как контролировать ход игры, как выбирать время для забегов в штрафную соперника. Но, возможно, самое главное — из своих уроков я извлек то, что в каждой игре тебе необходимо выигрывать дуэль с соперником на твоем участке поля.
Мне повезло, что я попал в хорошую команду, которой неоценимую поддержку оказывал великий тренер. Стюарт Пирс, Дес Уокер, Найджел Клаф и Тедди Шерингем были высококлассными игроками. Было ясно, что, хотя нам трудно тягаться за чемпионство с ведущими клубами, включая «Ливерпуль», «Арсенал», «Манчестер Юнайтед» и «Лидс», мы можем играть с ними на одном уровне, когда в ударе. Однако в целом в сезоне «Форест» не имел возможности им адекватно противостоять.
Мы заняли восьмое место в чемпионате и проиграли «Манчестер Юнайтед» в финале «Рамбелоуз Кап». Мы снова были не в духе, играя на «Уэмбли», и хотя мы сражались, но все же «Юнайтед» выиграл матч со счетом 1:0.
Несмотря на то что мы дважды играли на «Уэмбли» и более или менее удачно завершили чемпионат, на «Сити Граунд» и вокруг него царило чувство, что «Форест» играет ниже своего уровня. Было объявлено о создании премьер-лиги. Был подписан контракт с телекомпанией «Скай Телевижн». Эта сделка сулила сказочные барыши ведущим клубам, которые отделились от остальной лиги.
Под руководством Брайана Клафа «Форест» выиграл в свое время чемпионат и два еврокубка. Подобное невероятное достижение было достигнуто без вливания финансов в трансферные сделки с известными игроками. Действительно, это было похоже на чудо. Беспокойство о судьбе «Фореста» в премьер-лиге было сопряжено со все более возрастающим ощущением у болельщиков того, что Брайан Клаф был уже не тем легендарным тренером, способным в новых условиях добиваться успехов с клубом, который не имел возможности приобрести сильных игроков.
В раздевалке игроки относились к Клафу по-разному: некоторые его опасались, другим он не нравился, а третьи ворчали, что они его часто не видят. Мое мнение о Клафе было обусловлено тем обстоятельством, которое было для меня определяющим: он предоставил мне шанс, и я был обязан ему всем тем, что у меня есть. Сколько тренеров поставят на кон свою репутацию, выставив девятнадцатилетнего неопытного юнца в основной состав, да еще на «Энфилде»?
Наблюдая за настроениями в раздевалке, я начинал понимать еще четче, что множество профи считали, что весь мир им чем-то обязан. Приходить на тренировку, посмеяться и побрюзжать в течение пары часов, а потом окунуться в уют своих домов или пойти по магазинам, или прямо в гольф-клуб... После хороших результатов они купались в славе. Когда же игра не клеилась, они винили в этом других. Это меня раздражало. Я уверен, что мой сравнительно поздний приход в профессиональный спорт стал главным фактором, повлиявшим на формирование моей позиции по отношению к Брайану Клафу да и ко всему футболу. Я был одержим большим желанием, чем другие, хотя и не более Стюарта Пирса. Чем больше я наблюдал за Пирсом, тем больше я поражался его профессионализму. Игроки жаловались на него. «Пошел ты, Пирс», — стонали они, когда он требовал от них больших усилий — будь то на тренировке или в игре. Они шептались между собой, что он был «скупым *****ком» с кучей денег (так и было!). Ну и что с того? Нам платили за работу, и Стюарт Пирс вел других своим примером. Он никогда не требовал того, к чему сам был не готов.
Я глубоко уважал Клафа за его познания в игре. Возможно, он с каждым днем все реже и реже появлялся на тренировках, но во время матча его присутствие и его зоркий глаз коренным образом меняли положение. Если ты не до конца выполняешь свою задачу, Клаф это замечал. На первый взгляд безобидная ошибка, которая приводила к пропущенному голу через три или четыре минуты спустя, неудачная попытка отбора, отсутствие в нужное время рывка или паса будут им справедливо указаны как причина гола. И не нужно показывать на других пальцем, что было второй натурой большинства игроков. Он знал это, и вы знали, что он знал.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА.
(взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
Каждый футбольный матч состоит из тысяч мелочей, которые вместе определяют итоговый результат. Тренер, который не может заметить этих деталей, как это делал Клаф в своей клинической манере, просто блефует. Игра полна теми, кто занимается блефом, кто только и знает что кричать: «Засучите рукава!», «Настройтесь правильно на игру!», и говорить о том, что ты должен быть горд тем, что носишь эту футболку. Тренер, который постоянно использует эти клише — а таких множество, — не знает самого главного. Брайан Клаф подмечает мелкие детали, факты, микроэпизоды и делает из всего верные выводы.
У Клафа был свой подход и к другим вещам. Однажды, когда его не было на тренировке, помощники достали груз, чтобы мы с ним поработали. После получаса занятий появился Делл, собака тренера, за которой шел он сам, как обычно, одетый в свою куртку, зеленый тренировочный костюм и высокие сапоги. «Что это за хрень?» — спросил Клаф Лайама О`Кэйна, показывая на груз. Не успел Лайам открыть рот, как Клаф распорядился: «Уберите это отсюда и достаньте мячи». В этом была его сила. И, как я считаю, слабость, поскольку игра претерпевала изменения, пока мы готовились войти в премьер-лигу. Увы, как и для Маргарет Тэтчер, которую Клаф презирал, его времена прошли.
Примерно в то время я приметил одну красивую девушку в городском ночном клубе. Ее звали Тереза Дойл. Я пытался ей понравиться, но она меня будто не замечала. У нее был серьезный роман с одним парнем, и великий футболист Рой Кин не производил на нее никакого впечатления. Полагаю, что у меня тогда была репутация неудачника, хотя я не мог толком объяснить, почему. Я знал одного из ее друзей, который сказал мне, что Тереза была дочерью помощника дантиста. В конце концов она порвала свои отношения с другим парнем, и мы стали выходить в общество вместе. Я был влюблен. Мы стали близкими друзьями. Тереза, несмотря на то, что родилась в Ноттингеме, имела ирландские корни. Ее родители, Брэй и Ласк, были родом из графства Дублин.
Мы резво начали новый чемпионат, переиграв «Ливерпуль» со счетом 1:0 в матче, впервые транслировавшемся по Sky Television. Гол на свой счет записал Тедди Шерингем. Потом начался кошмар из серии в шесть поражений. Увы, Шерингем в сентябре перешел в «Тоттенхэм».
В октябре мы замыкали турнирную таблицу, пропустив двадцать два гола в десяти матчах. «Форест» переживал глубокий кризис.
В эти непростые времена мое положение осложнилось. Газеты начали гадать, какой из ведущих клубов собирается меня заполучить. Упоминались «Блэкберн», «Арсенал», «Астон Вилла» и «Ливерпуль». В прессе писали, что эти клубы готовы побить трансферный рекорд Англии, чтобы подписать со мною контракт.
Если «Форест» вылетит из премьер-лиги и, как говорили многие, Брайан Клаф уйдет из клуба, то что станет со мной? У меня был контракт и зарплата в 700 фунтов в неделю, что было намного меньше, чем у других игроков. До завершения срока контракта оставалось полтора года.
Примерно в то же самое время мне позвонил знакомый Кенни Далглиша и сказал, что главный тренер «Блэкберна» хотел бы со мною встретиться. Алан Ширер только что отказался перейти в «Манчестер Юнайтед» из «Саутгемптона», выбрав «Блэкберн», чье стремление выиграть премьер-лигу спонсировалось Джеком Уокером. В доме Дэвида О`Лири была намечена встреча с Далглишем и его помощником в «Блэкберне» Рэем Хартфордом. Мне был задан вопрос о ситуации с моим контрактом в «Форесте». Когда я сказал, что мне предложили новый контракт, они начали уговаривать не подписывать его. А уж если я подпишу сделку, то нужно было включить в нее пункт, который разрешал бы мне покинуть «Форест» в случае вылета из премьер-лиги. Мне ясно дали понять, что «Блэкберн» был готов установить трансферный рекорд английского футбола в 3,5 миллиона фунтов.
Я знал, что подобные закулисные переговоры были против правил, но такие сделки часто имели место.
В газетах писали, что я требовал один миллион фунтов за три года в «Форесте». Примерно так оно и было. Через посредников Кенни Далглиш передал, что моя зарплата в «Блэкберне» будет 250 000 фунтов в год, а 500 000 я получу при подписании контракта.
При личных встречах я и Брайан Клаф ладили друг с другом, даже несмотря на его резкие высказывания в мой адрес в прессе. «Кин — словно ребенок, проснувшийся рождественским утром и обнаруживший яблоко, апельсин и сладости в носке. Он хочет еще,— сказал Клаф в одной из местных газет. — Он очень талантливый молодой человек. Ему все дается легко, и в футболе его любят все, особенно игроки «Фореста». Кин в настоящее время является самой привлекательной собственностью в игре, но он обанкротит этот клуб. Мы сделали ему предложение. У него есть свои мысли на этот счет, но он принадлежит нам еще восемнадцать месяцев, и на данный момент переговоры заморожены. Я ничего не хочу знать о глупых условиях контракта и о том, что он сделает, если мы вылетим. Я хотел бы, чтобы он подписал разумный контракт, который наш бюджет может себе позволить».
Стюарт Пирс, чьи преданность клубу и авторитет были неоспоримы, пришел ко мне на помощь после одной из утренних тренировок. Он обошел всех игроков, задавая им один и тот же вопрос: «Вы довольны своим контрактом?». Один за другим игроки давали положительный ответ. Тогда Пирс гаркнул: «Если вы довольны, тогда оставьте Роя в покое. Он имеет право на то, чтобы получить больше». Я был весьма признателен Пирсу.
Мои переговоры с Роном Фентоном втайне от прессы продолжались. Он не стал спорить с моими доводами о том, что я стоил «Форесту» всего 47 000, а теперь клуб мог продать меня более чем за три миллиона. Он также признал, что моя зарплата в 700 фунтов в неделю была одной из самых низких среди игроков первой команды. Оставалось два камня преткновения: пункт, по которому я мог уйти из «Фореста» в случае его вылета из премьер-лиги, и мое требование на 125 000 при подписании контракта.
В ходе очередных переговоров Брайан Клаф вошел в офис Рона Фентона. Он спросил, как движутся дела. Рон рассказал ему о наших разногласиях. Без колебаний Клаф сказал: «Рон, дай Рою то, что он просит». Через полчаса контракт был подготовлен. Я был рад подписать соглашение сроком на три с половиной года, хотя в душе не думал, что смогу отыграть его до конца.
С приходом Sky Television и созданием премьер-лиги зарплаты футболистов росли в астрономической прогрессии. Слезы Газзы в Италии-90 сделали футбол модным. На игру стали обращать большое внимание и, конечно, на нас, игроков.
Дальнейшее существование «Фореста» в премьер-лиге теперь зависело от последних двух игр. Поражение в домашнем матче от «Шеффилд Юнайтед» или проигрыш на поле «Ипсвича» означали расставание с лигой. То, что мой контракт позволял мне уйти из клуба в случае его вылета, никоим образом не сказывалось на моем рвении и желании того, чтобы «Форест» остался в премьер-лиге. Напротив. Кто-то в клубе сообщил прессе об условиях моего контракта. Это привело к тому, что некоторые стали сомневаться в моей самоотдаче в борьбе за выживание. Поэтому в двух последних играх мне нужно было доказать обратное.
Во время нашей подготовки к встрече с «Шеффилд Юнайтед» Брайан Клаф объявил о том, что уходит в отставку в конце сезона.
«Шеффилд Юнайтед» обыграл нас со счетом 2:0. Сознавая цену поражения, многие наши футболисты играли, словно замороженные.
Имея такой подбор игроков, теоретически мы не должны были вылетать. Однако энергия и вера в тренерский гений Брайана Клафа непостижимым образом покинули клуб.
Через несколько минут после вылета из премьер-лиги некоторые игроки, молясь в душе, уже перебрасывались шуточками. Я не мог поверить своим глазам и ушам. Их карьера катилась под гору, а они думали, в какой ресторан им пойти! Я испытывал смешанное чувство вины и боли. Фрэнк Кларк, сменивший Брайана Клафа на посту тренера «Фореста», заявил: «Именно благодаря своему профессионализму Рой Кин прилагал все силы, чтобы оставить «Форест» в премьер-лиге». Он был не прав. Я делал это лишь из чувства самосохранения.
Через несколько недель болельщики «Фореста» выбрали меня лучшим игроком сезона — в предыдущие два года этой чести удостаивался Стюарт Пирс. Я был рад, что фаны «Фореста» поняли, что, несмотря на условия моего контракта, моя самоотдача в борьбе за выживание была полной.
В ходе тяжелого сезона я усвоил один урок: футбол не должен никому и ничего. Никто не мог поверить в то, что команда Брайана Клафа может вылететь. Теперь даже такой одаренный игрок, как Стюарт Пирс, оказался за чертой премьер-лиги. Был ли футбол в таком случае жестокой игрой? Он может быть таковым, если ты потеряешь бдительность, понизишь свой уровень хотя бы на пять процентов и начнешь думать, что ты «слишком хорош, чтобы вылететь». В нашей команде «Фореста» не было недостатка в талантах. Однако она вылетела из премьер-лиги.
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА. (взято с сайта
http://uefa.ru/talks/messageview.cf...0&threadid=4164)
Хотел ли я перейти в «Блэкберн»? У Кенни Далглиша были деньги миллионера Джека Уокера, но «Блэкберн» был относительно скромным клубом. Говорили, что и другие клубы, как «Арсенал» и «Ливерпуль», также проявляли ко мне интерес. Теперь с уходом Брайана Клафа я был еще более решительно настроен пустить в действие условие моего контракта, которое позволяло мне покинуть клуб. Меня с разных сторон атаковали агенты, но я им сопротивлялся, хотя и знал, что мне будет нужна помощь в переговорах с «Блэкберном» или же другим клубом, который захочет меня приобрести.
Дэвид О'Лири был одним из ведущих игроков сборной Ирландии. Он стал жертвой философии Чарльтона «бей-беги», в которой высококлассные центрхавы считались опасным излишеством. Его мнение о Чарльтоне во многом совпадало с моим: над этим тренером можно было только смеяться. Однажды вечером я спросил у Дэвида, кто представляет его интересы. Он ответил, что все его дела решаются Майклом Кеннеди, юристом по имущественным вопросам из Лондона. Дэвид был бы рад познакомить меня с Майклом, если я того пожелаю.
Кроме того, я также обратился в Ассоциацию профессиональных футболистов с просьбой представлять мои интересы в будущих сделках. Будучи озабоченной ростом влияния со стороны частных агентов, Ассоциация объявила о том, что готова содействовать игрокам в трансферных переговорах.
Агенты отпугивали меня не только теми суммами, которые они запрашивали за услуги. Судя по тому, что я видел, футбольная карьера игроков для агентов не стояла на первом месте. Чем чаще игрок переходил из клуба в клуб, тем больше денег зарабатывал его представитель. Футболист, не определившийся со своим будущим, да еще которого хотят видеть в своих рядах несколько клубов, представляется для агентов потенциальным источником доходов. Слухи о переходах, подогреваемые агентами и проглатываемые воскресными газетами, очень тяжело переносятся такими игроками. В этих играх футболисты были простыми пешками, которым досаждают охочие до жареных фактов газеты и алчные посредники. Решительно настроенный против того, чтобы мною манипулировали, я обратился в Ассоциацию. Другим вариантом был Майкл Кеннеди.
Фрэнк Кларк был назначен на место Брайана Клафа. Кларк раньше играл за «Форест» и считался компетентным во многих делах. По прибытии из сборной Ирландии я встретился с Кларком и заверил его, что, несмотря на условия моего контракта, я буду полностью предан клубу, пока нахожусь в нем. Кларк сказал, что понимает мое положение. Будучи скупым на слова, он, однако, дал понять, что, если какой-либо клуб премьер-лиги захочет выплатить за меня необходимую сумму, «Форест» не будет стоять на моем пути. Мы поняли друг друга. Теперь дело за «Блэкберном».
Кенни Далглиш не заставил себя ждать. После коротких торгов стороны сошлись на сумме в 4 миллиона фунтов. Мне было позволено начать переговоры с «Блэкберном». В переговорах мне помогал Бренден Бэтсон из Ассоциации. По условию контракта с «Форестом» после перехода мне выплачивалась сумма в 600 тысяч. Главным вопросом обсуждения с «Блэкберном» стала моя зарплата.
Я слышал, что Алан Ширер получал 500 тыс. в год, поэтому я требовал того же. Обсудив этот вопрос, я согласился на 400 тыс. в год. Сделка была совершена в пятницу вечером. Далглиш был крупной фигурой в футболе. Великим игроком, который в свое время также успешно тренировал «Ливерпуль». Джек Уокер отдал в распоряжение Далглишу свою чековую книжку для формирования команды, способной бороться за чемпионство в премьер-лиге. Далглиш заверил меня, что если я подпишу контракт с клубом, то вольюсь в ряды команды, которой по силам получить множество призов. Его интеллект и спокойный характер произвели на меня неизгладимое впечатление.
После соглашений всех условий я был готов подписать контракт. Но когда Далглиш позвонил на «Ивуд парк» (стадион «Блэкберна». — В.С.), то там не оказалось никого из руководства — рабочий день закончился. «Не беспокойся, — сказал он. — Ты можешь подписать бумаги в понедельник». Мы пожали друг другу руки.
Я уехал в Корк на выходные. В субботу новости о моем переходе в «Блэкберн» появились в газетах. Трансферные выплаты побили британский рекорд. Жизнь круто изменилась с тех пор, как я уехал из дома. Но, к счастью, моя семья и друзья остались преданными мне. Я был очень рад, что они ничуть не изменились в этом отношении.
С Денисом Джонсоном мы отправились в город в субботу вечером, чтобы отметить мой переход. Мы начали с «Темпликра», перед тем как направиться в центр, где завершили ночные похождения в «Сайдтрэкс».
В воскресенье я проснулся, страдая от похмелья. На следующий день мне предстояло поехать в «Блэкберн», чтобы подписать бумаги. После этого я был настроен провести отпуск.
В обед зазвонил телефон. Пэт поднял трубку. На другом конце провода был Алекс Фергюсон. Мое семейство страстно болело за «Манчестер Юнайтед». «Рой, это Алекс Фергюсон. Ты уже подписал контракт?».
«Нет, но мы ударили по рукам, и я должен подписать бумаги завтра».
«Почему бы тебе не приехать в Манчестер и поговорить сначала со мной?».
Ух ты! «Манчестер Юнайтед». Чемпион премьер-лиги. Мои мама, папа и братья стояли в зале и смотрели на меня. Похоже, что их хватил удар.
«Да, но я уже согласился», — сказал я Фергюсону.
«Ты ничего не подписал. Приезжай и поговорим».
С этого момента мне уже не хотелось подписывать никакого контракта с другими клубами. В глубине души я осознавал, что не смогу отказаться от контракта с самым знаменитым клубом в мире. Но разумом я понимал, что мне не нужно терять голову.
На следующее утро, после очередной бурной ночи в городе, я полетел в Манчестер. Алекс Фергюсон встретил меня в аэропорту. Мы приехали в его дом, который располагался неподалеку. Там был Брайан Кидд. После обеда и болтовни ни о чем Фергюсон предложил сыграть в снукер (разновидность бильярда. — В.С.). Он был неплохим игроком, и хотя я от него не отставал, подумал, что было бы разумно ему проиграть.
Мне он сразу понравился. Для тренера «Манчестер Юнайтед» он был слишком прост в общении, обладал чувством юмора и имел весь набор положительных человеческих качеств. Было ясно и то, что он хотел получить в свою коллекцию трофеев еще больше призов.
«Рой, «Манчестер Юнайтед», с тобой или же без тебя, станет сильнейшим клубом в Англии. С тобой мы сможем добиться успеха в Европе», — сказал он. Это было сильным аргументом.
Он спросил о моих представителях. Я сказал об Ассоциации профессиональных футболистов. Фергюсон предложил, чтобы мы пока не обсуждали деталей предстоящей сделки. «Оставь это мне», — настоял он. Мы пришли к соглашению, согласно которому я должен буду сказать Далглишу об аннулировании договора. После этого мне предписывалось занять выжидательную позу, пока «Юнайтед» ведет переговоры с «Форестом». Это не будет так-то просто, отметил Фергюсон, но заверил меня, что в итоге мы достигнем взаимной цели.
Я позвонил Кенни Далглишу, чтобы сказать ему о том, что передумал переходить в «Блэкберн». Он пришел вне себя от ярости.
«Какого хрена это все значит?!»
Я рассказал ему о нашей беседе с Фергюсоном.
«Мы же ударили по рукам. Теперь ты не можешь отступать!» — закричал он.
«Постойте. Я очень сожалею, очень, — принес я ему свои извинения. — Но мне необходимо подумать о своем будущем. У меня есть на это право».
«У тебя нет права ни на что, за исключением того, чтобы выполнить свое обещание, которое ты дал мне в пятницу».
«Мне жаль, но если вы вовремя подготовили бумаги, я бы подписал их в пятницу».
«Никто не смеет подобным образом вести себя со мной. Никто не смеет так вести себя с Кенни Далглишем. Ты — *****ок, и тебе это просто так с рук не сойдет», — Кенни уже не был так спокоен.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Но я уже достаточно набрался опыта в моей короткой профессиональной карьере, чтобы знать, что все заинтересованные стороны редко желают соблюдать договоренности. Игроки надували тренеров, тренеры надували игроков, их, в свою очередь, обманывало руководство. Агентов презирали за их пронырливость, но клубы были только рады иметь дело с ними. И Кенни Далглиш еще будет требовать, чтобы я соблюдал договор, которого не подписывал! Тот самый Кенни Далглиш, который несколько месяцев назад вел со мной закулисные переговоры за спиной Брайана Клафа. Чем больше он обрушивался на меня со своими гневными тирадами, тем меньше меня мучила совесть.
Следующий звонок был от Фрэнка Кларка. Кларк на людях должен был показывать, что делает все, чтобы оставить меня в клубе, но он знал, что я уйду в любом случае, и теперь ему было необходимо извлечь для «Фореста» как можно большую выгоду. «Что происходит, Рой? — начал он. — Мне только что позвонил Кенни Далглиш. Он говорит, что ты передумал».
Я подтвердил, что после переговоров с Алексом Фергюсоном я изменил свое решение. Фергюсон также позвонил Кларку. В отличие от «Блэкберна», который был готов заплатить 4 миллиона фунтов, «Манчестер Юнайтед» собирался отдать за меня немногим более 3 миллионов фунтов. Для «Фореста» это было неприемлемо, заявил Кларк. Поэтому он хотел, чтобы я подписал сделку с Далглишем в интересах «Фореста». Я объяснил, что должен делать то, что отвечает интересам моей карьеры.
Этот спор несколько подпортил мои с Кларком отношения. Он четко дал понять, что с «Юнайтед» не будет никакой сделки, если этот клуб не предложит столько же, сколько и «Блэкберн». Я настаивал на том, что хотел бы перейти именно в «Юнайтед». Патовая ситуация.
Я собирался в отпуск вместе с Тони Лафланом, Гари Бойером и Рэймондом Бюрном — тремя молодыми футболистами, с которыми я играл за «Форест», уже на следующий день. Мы ехали на Кипр понежиться на солнышке. Я еще раз переговорил с Алексом Фергюсоном. Он заверил меня, что право выбора остается за мной. Я должен решать, за какой клуб играть. Если я не буду метаться, то в конце концов все выгорит. Но не метаться для меня значило то, что следующий сезон я начну в майке «Фореста». Я решил положиться на Фергюсона. Ехать в отпуск и ни о чем не думать.
На следующее утро в 6.30 раздался телефонный звонок. Я подумал, что что-то случилось дома в Корке. Это был Кенни Далглиш.
«Тебе это не сойдет с рук, — начал он. — «Блэкберн Роверс» замотает тебя по судам и отсудит у тебя все до последнего пенни!». Между ним и Алексом Фергюсоном никогда не было нормальных отношений, и это, как ничто другое, его раздражало. Он начал обзывать меня. Он снова и снова повторял, что никто не может «*****уть» Кенни Далглиша и выйти сухим из воды. Я сообщил ему, что уезжаю в отпуск и что дело закрыто.
«Куда ты едешь?» — поинтересовался он.
«Далеко, где светит солнце», — последовал мой ответ.
«Мы отыщем тебя и подадим в суд», — заявил он. Но ему не удалось меня найти.
Когда я вернулся на предсезонную подготовку в «Форест», Фрэнк Кларк был настроен решительно. Я был вынужден тренироваться с резервистами, и мне дали понять, что я буду наказан за «преступление», состоящее в отказе перейти в «Блэкберн». Кларк объявил меня персоной нон грата. Фергюсон советовал мне не терять самообладания. «Юнайтед» и «Форест» играли в покер. Предложение «Юнайтед» в 3,5 миллиона фунтов было на полмиллиона меньше того, что предлагал «Блэкберн». Если я буду и дальше терпеть, то «Форест» встанет перед дилеммой: 3,5 миллиона фунтов или же ничего не стоящий актив, тренирующийся с дублем.
За три сезона я провел 154 игры в «Форесте», забил тридцать три гола, играя на позиции полузащитника. Я стоил клубу 47 тысяч фунтов. Ему светила чистая прибыль в три миллиона. Были ли его представители рады? Нет. В их мире игроки были человеческим материалом, который покупался и продавался, как скотина. Думать о себе или же самому принимать решение для продолжения своей же карьеры считалось преступлением. Газеты, по науськиванию Кларка, теперь писали обо мне как о «мятежном Рое». Для тренеров, менеджеров и журналистов было в порядке вещей самим выбирать себе карьеру по душе. Футболисты должны были делать то, что по душе другим. Если ты стоишь на своем, твоя «игра» становится возмутительной.
На второй неделе предсезонной подготовки нервы «Фореста» сдали. Клуб принял предложение «Манчестер Юнайтед» в 3,75 миллиона фунтов. Теперь мне было необходимо вести переговоры о личных условиях контракта с «Юнайтед». Его предложение
в 250 тысяч фунтов в год было на 150 тысяч меньше «Блэкберна». Бренден Бэтсон из Ассоциации не мог выжать большего из «Юнайтед». Я считал, что разница в деньгах слишком ощутима. Помня о разговоре с Дэвидом О'Лири, я позвонил Майклу Кеннеди.
Майкл прилетел в Манчестер на переговоры с Мартином Эдвардсом. Он смог заставить «Юнайтед» повысить зарплату до 350 тысяч в год.
Я полюбил «Олд Траффорд» с того момента, как ступил на его газон.
IV
Стоимость моего трансфера стала поводом для множества статей в прессе. Теперь 3,75 миллиона футов — гроши. В 1993 году это была огромная сумма. Даже для «Манчестер Юнайтед», нового чемпиона премьер-лиги.
Я осознавал, что являюсь самым дорогим игроком в Британии, но у меня от этого не кружилась голова. Я был убежден, что только прибавлю, играя с лучшими футболистами.
Через день после подписания контракта мы должны были лететь на десятидневное предсезонное турне по Южной Африке. Я предложил Алексу Фергюсону, чтобы я остался поработать над своей «физикой». Но он настоял на моей поездке вместе с командой. Тренируясь лишь с дублерами «Фореста», а порой и в одиночку, я ощущал, что недоработал.
«Не беспокойся, — заверил меня Фергюсон, — тренировки и матчи придадут тебе нужный тонус, а поездка поможет поближе познакомиться с ребятами».
Осматриваясь в автобусе на пути в аэропорт Манчестера, я был поражен зрелостью и уверенностью игроков «Юнайтед». В «Форесте» Стюарт Пирс был мужчиной среди мальчиков. Здесь же была команда настоящих мужиков: Брайан Робсон, Эрик Кантона, Стив Брюс, Гари Паллистер, Пол Инс, Петер Шмейхель, Брайан Макклеер, Денис Ирвин и Марк Хьюз. Все обладали харизмой и профессиональным подходом к делу. Сильные личности, источающие веру в себя. Среди них я чувствовал себя мальчишкой. Да я и был мальчишкой — до 22-летия мне оставалась пара недель. Я не забывал, что первой задачей остается попадание в основной состав.
Меня также поразил и постоянный ажиотаж, где бы ни появлялся «Юнайтед». Уезжая в аэропорт тем утром, я понял, что значит быть игроком «Манчестер Юнайтед». По будним дням «Олд Траффорд» превращался в улей. Люди вставали в очередь за билетами на ближайший матч. В магазинах по продаже сувениров собирались толпы народа. Туристы фотографировались на фоне огромного стадиона. Люди приезжали со всех концов планеты. Среди них были ирландцы, китайцы, американцы, лондонцы, мужчины, женщины, старики и молодежь. Многие из них просто стояли у стадиона, смотря на мемориальные часы в память о Мюнхене. Я тоже глазел во все стороны! Это место было великим. Часы напоминали тем, кто стоит под ними, об авиакатастрофе в Мюнхене, в которой погибли восемь молодых футболистов легендарной команды Мэта Басби. Как я вскоре понял, даже самым великим игрокам и закоренелым профессионалам история клуба не может быть безразлична. Футболист «Манчестер Юнайтед» постоянно чувствует на себе ответственность, которую на него возложили традиции клуба.
В аэропорту Манчестера собрались люди, чтобы увидеть нашу посадку в самолет. Когда мы прибыли в Йоханнесбург, нас ждали несколько сотен болельщиков и две телевизионные команды. В нашем отеле воздух был пропитан ажиотажем, а работники гостиницы и те, кто в ней проживал, немедленно бросали свои дела, чтобы поглазеть на знаменитых игроков «Манчестер Юнайтед». Оказавшись в подобной атмосфере, я почувствовал себя, словно в кино. Свет, действие, звезды. Ну и, конечно, массовка. Я играл роль молчаливого персонажа и полностью был в нее погружен. «Манчестер Юнайтед» был, безусловно, больше чем футбольный клуб.
Поскольку я был знаком с Денисом Ирвином по играм в сборной Ирландии, я поселился с ним в одном номере. Он тоже был из Корка, хотя и из другого района города. Оба мы не были горазды на разговоры и отлично ладили.
Я никогда раньше не тренировался настолько интенсивно. Брайан Кидд проводил тренировки. Он был великим футболистом, который в 1968 году вместе с командой выиграл Кубок чемпионов. Игроки его уважали и любили. Он был коренным жителем Манчестера, обладающим тонким чувством юмора и добрым характером. К нему всегда можно было обратиться по любому вопросу. Тренировки были интересными и варьировались день ото дня. В работе всегда чувствовалась целенаправленность, а в двусторонних играх и ежедневных упражнениях все имело свой смысл. Это намного отличалось от бесцельных часов, потраченных на тренировочном поле в «Форесте».
Так как в команде было множество сильных личностей, неудивительно, что почти во всем, что бы мы ни делали, чувствовался момент острой состязательности. Мы серьезно подходили к играм «пять на пять» в конце тренировки. Зачастую они начинались вяло, но вскоре футболисты брались за свое дело на полном серьезе. Поводом для войны могла стать жесткая игра в отборе. После этого кто-нибудь обязательно распалялся, и Брайану Кидду приходилось вмешиваться.
Я бегал изо всех сил, стараясь подтянуться к удивительно одаренным игрокам, находившимся вокруг меня. Эрик Кантона был великолепен. Как и Райан Гиггз. Райан был на два года младше меня, но в смысле мастерства и зрелости он дал бы мне фору на несколько световых лет вперед. Он был сильной личностью, смешным и дерзким, наделенным необычайным талантом, который использовал на всю катушку, чтобы посмеяться над другими во время тренировки.
Хотя я чувствовал себя несколько оробевшим и немного испуганным уровнем мастерства моих одноклубников, мне нравилась атмосфера, царящая в команде. Я понимал, почему «Юнайтед» носил звание чемпиона: команда состояла из отличных игроков; тренировки проходили на высоком уровне; Алекс Фергюсон лишь своим присутствием внушал вдохновение и уверенность; футбольные знания Брайана Кидда и его юмор, который помогал всем в трудную минуту; ну и не самый последний, как мне кажется, фактор — все были счастливы играть за эту команду.
Нытье здесь не проходило. Деморализация и подавленность, которые ощущались в раздевалке «Фореста», жалобы и стоны, а также все эти разговоры неудачников на «Сити Граунд», которые высасывали из тебя последние остатки духа, полностью отсутствовали на «Олд Траффорд». На что можно было жаловаться? Футболисты верили в то, что играют за лучший клуб мира. Фергюсона и Кидда уважали, а их власть не подвергалась сомнению. Брайан Робсон был капитаном и пользовался авторитетом.
Робсон и Стив Брюс помогали мне освоиться в коллективе и почувствовать себя его частью во время предсезонного турне. Для меня это было важно по ряду причин, и не самая последняя из них заключалась в том, что, как и множество других игроков, я в свое время старался подключить дополнительные скорости, играя против «Манчестер Юнайтед». В моем случае это означало более жесткую игру в отборе. Я не раз вступал в перепалки с Робсоном, Гари Паллистером и Полом Инсом. Не забыл я и стычку с Петером Шмейхелем. Но зла на меня никто не таил. Я тогда еще не знал, что после победы в чемпионате Фергюсон посоветовался с ведущими игроками о новых приобретениях в межсезонье. Многие из них поддержали тренера, когда он проявил ко мне интерес.
После работы на тренировках и пары товарищеских матчей пришло время расслабиться. А эти люди знали, как расслабляться. Во главе с Робсоном мы провели пару незабываемых «сейшенов» в Южной Африке. Мы ни от кого не прятались. Фергюсон и Кидд не видели ничего предосудительного в том, что игроки пропустят рюмку-другую.
Игра на Кубок сезона с «Арсеналом» на «Уэмбли» стала моим первым официальным матчем в составе «Манчестер Юнайтед». Поскольку Брайан Робсон не был полностью готов к игре, я в паре с Полом Инсом отвечал за среднюю линию и хотел доказать себе свою силу и отмести все вопросы о моем соответствии цене в 3,75 миллиона фунтов как можно быстрее. Кроме того, я осознавал, что мне, Брайану Робсону и Полу Инсу предстоит борьба за два места в полузащите.
Соперник боролся за каждый мяч на каждом участке поля. Все приходилось получать тяжелым трудом. В конце матча мы заработали ничью 1:1 и выиграли в серии послематчевых пенальти. Я сыграл на нормальном уровне, но понимал, что «нормально» не пройдет. Тяжелая работа и голы были моей первой задачей. Я знал, что справлюсь с тяжелой работой, после которой, я надеялся, последуют голы.
В первом матче нового сезона премьер-лиги мы играли в гостях с «Норвичем». Райан Гиггз и Брайан Робсон забили по голу, и мы одержали легкую победу со счетом 2:0. Я также сделал свой вклад в победу, снабдив мячом Гиггза с фланга, после которого тот открыл счет. Через три дня я играл свой первый матч на «Олд Траффорд» в майке «МЮ». В тот вечер вторника атмосфера на стадионе была потрясающей. Я и раньше играл на «Олд Траффорд», но для болельщиков я был чужим. Теперь я играл за них. Нашим соперником был «Шеффилд Юнайтед».
Я был заряжен на матч, чувствовал себя взвинченным и полностью сконцентрированным на игре. Эрик Кантона был травмирован, поэтому Брайан Робсон, Пол Инс и я играли в полузащите. Андрей Канчельскис и Райан Гиггз играли впереди на флангах, а на острие атаки действовал Марк Хьюз. Робсон и Инс отвечали за среднюю линию, поэтому мне было поручено выдвигаться вперед. Бывают дни, когда у тебя все получается, и этот день был для меня как раз таким. Я забил свой первый гол за «Юнайтед», когда рискнул рвануться вперед к мячу, который отлетел от головы Райана Гиггза. Я точно рассчитал время для рывка и легко отправил мяч в ворота.
Иногда небеса тебе помогают. О таком дебюте можно было только мечтать. Для воплощения такого рывка в гол необходимы точно рассчитанное время и удача. Ты можешь делать рывки по пятьдесят раз и ни разу не получить мяч. Или же промахнуться.
Рок, в который я верю, был в тот вечер на моей стороне. Я забил второй гол, а Марк Хьюз установил окончательный счет — 3:0. С того матча бремя самого дорогого игрока стало переноситься легче. Вскоре этот вопрос и вовсе перестал существовать.
Мы провели серию из первых шести матчей чемпионата без поражений, из которых праздновали победу в пяти встречах, пока не уступили «Челси» со счетом 0:1. Старт в премьер-лиге выдался удачным, но после игры с «Челси» нам предстоял матч еврокубка в среду. Нашим соперником был венгерский чемпион «Гонвед», а первый матч мы проводили в Будапеште. Я забил еще два гола, Эрик Кантона добавил еще один, и мы одержали победу со счетом 3:2. «Гонвед» был не самой сильной командой, но победа есть победа, особенно гостевая.
Брайан Робсон страдал от непрерывающейся череды травм, поэтому в первых играх сезона я зачастую вставал в среднюю линию вместе с Полом Инсом. Мы были похожими во многих отношениях — выигрывали большинство единоборств, находясь в одинаковых с соперником условиях, и не уклонялись от борьбы, если ее кто-то нам предлагал. Большинство команд проигрывали нам еще до того, как их футболисты выходили из раздевалки. И не только на «Олд Траффорд», но и на их стадионах. Аура «Манчестер Юнайтед» была весьма мощной, да и перевес сил на поле также был в нашу сторону.
В наши первые семь матчей чемпионата в тот сезон мы пропустили лишь четыре гола. Петер Шмейхель безраздельно властвовал в штрафной. Стив Брюс и Гари Паллистер не давали соперникам спуску. Пол Паркер и Денис Ирвин могли защищаться и начинать атаки. Я, Инс и Робсон не собирались уступать середину поля. А в нападении мы имели скоростных форвардов в лице Гиггза и Канчельскиса. Марк Хьюз великолепно обращался с мячом и легко поражал цель. Эрик Кантона завершал собою этот полный боекомплект.
Кантона пришел в команду в середине предыдущего сезона, когда после двадцати шести лет без чемпионства «Манчестер Юнайтед» отчаянно боролся за победу в премьер-лиге. Он делал свое дело, успокаивая своим присутствием в важных матчах, и забил девять голов, которые помогли Алексу Фергюсону завоевать свой первый чемпионский титул. «Юнайтед» получил Кантону почти задарма — 1,2 миллиона фунтов, когда тот поссорился с Говардом Уилкинсоном в «Лидсе». Он играл за множество клубов, но нигде не мог остаться надолго. Теперь же он нашел себе новый дом. Но и здесь он не мог успокоиться и делал все по-своему, показывая, что ему на все наплевать.
Мне было интересно узнать об Эрике побольше, когда я пришел в «Юнайтед». О загадочной личности Кантоны говорили все, особенно после того, как «Юнайтед» выиграл чемпионат. Мне он сразу понравился. Да, он отличался от других. Он старался делать свои упражнения на тренировках, что ему позволяли Алекс Фергюсон и Брайан Кидд. Он занимался разминкой по-своему, а после игр «пять на пять» оставался, чтобы отточить свое мастерство при взятии ворот соперника. Он и Петер Шмейхель испытывали друг к другу неприязнь. Пару раз в ход шли кулаки.
За мистической личиной скрывался настоящий профессионал, весьма серьезно относящийся к своему футболу, имеющий обширные знания об игре. С поднятым воротничком, прямой осанкой и грудью навыкат, он врывался на поле, как будто это чертово место принадлежало только ему. Любое поле, но в особенности «Олд Траффорд». Это была его сцена. Он ее любил, а болельщики обожали его.
Игроки тоже любили его, и для этого было множество причин, самая важная из которых заключалась в том, что он делал свое дело. Его укус в завершающей стадии атак был смертельным. Он не всегда возвращался назад, когда мы боролись за мяч. Нередко мы ругали его за это. Безусловно, мы больше, чем нужно, бегали и отрабатывали за него. Но вскоре, когда почти наступало отчаяние — что ему незамедлительно передавалось, — Эрик словно по волшебству разворачивал игру на 180 градусов в нужном для нас направлении. Он использовал полушанс — и бац — мяч в сетке! Я никогда не видел, чтобы кто-то забивал такие голы (и до сих пор не вижу). На поле Эрик играл свою роль. Да, он не был похож на остальных, но был чертовски великолепен. И не только, когда забивал победные голы. Ты мог отпасовать ему мяч в любой ситуации, и он мог его удержать — он был необычайно силен — и затем точно возвратить мяч тебе. Он забил столько же, сколько сделал голевых передач.
За пределами поля Эрик также идеально исполнял свою роль. Я не удивлен, что он стал сниматься в кино. Публика приписывала ему свойства темпераментной примадонны, но на самом деле он был лишь одним из нас. Для незнакомцев он всегда напускал на себя завесу таинственности — это была его игра, особенно с представителями прессы. В ответ на вопросы болельщиков и журналистов Эрик пожимал плечами и притворялся ничего не понимающим.
Он хорошо говорил по-английски. Его познания в языке впечатляли, особенно, когда дело доходило до ругательств. С нами он был веселым, любил выпить скорее шампанское, чем «Хайнекен», и был компанейским приятелем. Эрик был отличным парнем, одним из лучших — он всегда говорил начистоту, без обиняков. Его маской стало поведение эксцентричного и одинокого молодого человека. И таковым он частично хотел казаться.
Перевод Владимира СОЛДАТКИНА.
К концу октября мы уверенно возглавляли премьер-лигу. Но мне не нравилась моя игра. Одной из причин этого было растяжение подколенного сустава, которое постоянно меня терзало. Я всегда был готов играть через боль по эгоистическим соображениям: из-за травм я не хотел терять свое место ни в какой команде.
В «Юнайтед» такие мысли были особенно своевременны. Я все еще боролся за место в основе с Брайаном Робсоном и Полом Инсом. После трех месяцев я был уверен только в том, что наша команда была хороша, но могла стать еще лучше. Я не был единственным футболистом, сознававшим, что в составе юношеской команды клуба, выигравшей молодежный Кубок в 1992 и 1993 годах, есть несколько футболистов, которые вскоре будут настойчиво пробиваться в основной состав. Молодые игроки, включая Гари и Фила Невиллов, Дэвида Бекхэма, Ники Батта и Пола Скоулза, уже стали известны, и о них повсюду говорили. Время докажет, что эти разговоры были далеко не досужими.
Алекс Фергюсон ясно дал понять, подписывая со мною контракт, что успех в Европе является для клуба первейшей задачей. Европа была источником триумфа и трагедии для «Юнайтед». Он стал первым английским клубом, принявшим участие в Кубке чемпионов, несмотря на сопротивление футбольной ассоциации. Сэр Мат Басби реализовал свою мечту в 1968 году, когда «Манчестер Юнайтед» выиграл Кубок чемпионов. Но авиакатастрофа в Мюнхене в 1958 году, в которой погибли восемь игроков «Юнайтед», оставила неизгладимый след в истории клуба. Матчи еврокубков на «Олд Траффорд» всегда имели эмоциональный оттенок.
Когда мы встретились с чемпионом Турции «Галатасараем» во втором круге Кубка чемпионов, никто в этот момент не вспоминал о нашем великолепном старте в чемпионате Англии. Для нас эти матчи стали настоящим испытанием. Мы проиграли по результатам двух встреч. Поведя в счете 2:0 на своем стадионе, мы пропустили три гола. Игра завершилась вничью — 3:3, и по правилу гостевого гола турецкий чемпион получал огромное преимущество. Нам была необходима победа в Стамбуле в окружении агрессивно настроенных болельщиков, пользовавшихся дурной славой.
«Галатасарай» оказался крепким орешком. Его футболисты прибегали к различным ухищрениям — ныркам, затягиванию времени, спорам с судьей. Они играли довольно плотно в обороне, не давая нам прорваться сквозь нее. Игра завершилась безголевой ничьей. По ее ходу возникало множество стычек, а в конце игроки и вовсе потеряли над собой контроль. Эрик был удален. По пути в раздевалку полицейский ударил Брайана Робсона по голове. Кантона вступил в рукопашный бой.
В раздевалке Эрик словно сошел с ума. Если остальные хотели поскорее убраться отсюда, то он был настроен разобраться с полицейским, который охаживал дубинкой каждого, кто ему только попадался под руку. Эрик был крупного телосложения и был настроен серьезно. Он кричал, что собирается прибить этого *****ка. Его успокоили лишь совместными усилиями тренера, Брайана Кидда и нескольких игроков. Обычно я не ухожу от боя, но даже я не был готов к тому, чтобы воевать. Там было столько турецких фанов! В любом случае результата не изменить. Мы вылетели.
В начале ноября я принял участие в своем первом манкунианском дерби на «Мейн Роуд». «Сити» сумел подняться до середины турнирной таблицы после слабого старта. Но место в таблице и репутация забывались в дерби. Матч был необычайно важен, особенно для болельщиков «Юнайтед». Поражение заставило бы их убиваться месяцами и в отчаянии бродить по городу. Победа же наделяла их щитом и оружием для торжества в магазинах, на заводах, в офисах и пабах в ближайшие несколько недель. Болельщики «Юнайтед» и «Сити» ненавидели друг друга. По очевидным причинам раздраженность поклонников «Сити» была большей. Успехи «Юнайтед» не шли ни в какое сравнение с жалким существованием «Сити», руководство которого сменялось одно за другим, а его боссы только и занимались тем, что увольняли тренеров. Его болельщики кричали, что лишь «Сити» был единственным настоящим клубом в Манчестере, который, в отличие от «Юнайтед», не является космополитическим и погрязшим в богатстве, а представляет настоящих манкунианцев.
В историческом аспекте можно было привести аргументы в пользу того, что «Сити» является коренным и самым важным клубом Манчестера. До прихода в 1945 году Мата Басби в «Юнайтед» «МЮ» был лишь одним из череды серых клубов. За короткий период в семидесятые Джо Мерсер и Малькольм Аллисон восстановили былую славу «Сити». Но все равно «Юнайтед» был на вершине большую часть современной эры.
Чтобы отметить наш вылет из еврокубков после встреч с «Галатасараем», болельщики «Сити», когда мы вышли на предматчевую разминку, закидали нас турецкими сладостями. Игра началась как обычно. Темп был сумасшедшим, футболисты стелились в подкатах по всем участкам поля. Соперники летели на всех парах, подгоняемые болельщиками, которым, как казалось, результат был более необходим, чем самим игрокам. Мы не были готовы к подобному повороту событий. Привыкшие контролировать темп игры в гостевых матчах, мы оказались неспособны сдержать натиск той сумасшедшей энергии, которую обратили против нас соперники в первые сорок пять минут матча. Я упустил отличную возможность для взятия ворот при счете 0:0. А затем… мы пропускаем два гола. Свисток, извещающий о завершении первого тайма, был воспринят с облегчением.
Тренер предупреждал нас о том, что такое может произойти, если мы не будем выкладываться, как и соперник, с первых минут игры. Класс идет не в счет, если вы не можете выиграть физическую борьбу.
Выходя на второй тайм, мы точно знали, что будем делать. Сначала нужно выиграть единоборства и не спасовать каждому в его личной дуэли с соперником. Тогда и скажется класс. Несмотря на то что Алекс Фергюсон обладал репутацией крутого тренера, бросающегося чашками чая в раздевалке — случалось и такое, — он обладал более тонким аналитическим складом ума, чем предполагают некоторые исходя из вышеописанной характеристики. В том матче его слова в перерыве были просты: окажите на них адекватное давление, забейте гол, и игра пойдет совсем в ином ключе. Выиграйте второй тайм.
Мы его выиграли. Эрик сократил разрыв в счете в начале второго тайма. Через двадцать минут футболисты «Сити» были непохожи на самих себя. Они отдали все силы в первой половине матча. При счете 1:2 я уже знал, что мы победим.
Девяносто минут — большой промежуток времени, а 2:0 — солидное преимущество. Если вы будете удерживать счет, отойдя в оборону и забыв о всяких попытках атаковать, если вы бросите все то, что помогло вам в первую очередь забить эти два гола, то ждите резкого поворота событий. Соревнования, состоящие из девяноста минут, имеют свои приливы и отливы. Каждая новая ситуация требует своего быстрого решения. Вам нужно знать, когда прибавить обороты и когда их сбавить, когда замедлить темп и когда его увеличить. Именно благодаря нашему пониманию этих вещей, а также способности применять на практике то, что мы знали в теории, мы выиграли тот матч на «Мейн Роуд». Брюс, Кантона, Ирвин, Хьюз, Инс, Паллистер — все они инстинктивно чувствовали приливы и отливы подобных матчей. Понятие «психология победителей» часто применяется к футболу. «Я — победитель». Любой может произнести эти слова. Но доказать это на деле могут лишь высококлассные профи. И только теперь я полностью понимаю, что именно благодаря характеру команды, частью которой я был, она и стала чемпионом. Брайан Робсон имел все типичные качества чемпиона. Но в матче против «Сити» он не играл. Тем не менее у нас было достаточно сил, чтобы сделать свое дело как надо.
Эрик забил второй гол. И тогда мы поняли, что три очка у нас будут в кармане. Не было ни единого шанса, что мы согласимся на ничью. Множество команд остановилось бы на этом. И снова опыт нам подсказывал, что нельзя успокаиваться и покидать поле, набрав лишь одно очко. Теперь, когда «Сити» бился в предсмертной агонии, было самое время его прикончить. Мы пошли вперед, встречая слабое сопротивление. Они лишь делали вид, что играют. По крайней мере, большинство. Денис Ирвин прорвался по левому краю. Я начал двигаться вперед из средней линии. Теперь лишь две вещи решали исход матча: точность подачи Дениса и выбранное время моего рывка в штрафную площадь «Сити». Вырвись я слишком рано, я мог бы оказаться либо в офсайде, либо пробежать мимо мяча. Рвани я слишком поздно — и не успею к мячу, если тот вообще полетит в моем направлении. В ходе игры ты делаешь десятки подобных рывков, но мяч так и не доходит до тебя. Другие рывки также делаются впустую, поскольку ты неверно рассчитываешь их время. Главное, нужно постоянно делать рывки. Такова была моя игра.
Прострел был идеальным — к дальней штанге, за спину защитникам «Сити», которые давно утратили концентрацию. На этот раз я получил свое. Мяч попал мне на ход, и я пробил по нему, практически не опуская на землю. Я отработал свой хлеб еще на неделю. Забив победный гол, я стал на некоторое время героем. Но правда заключалась в том, что этот гол, как всегда и происходит в футболе, был забит благодаря усилиям команды.
Наша победа стала возможной благодаря множеству различных факторов, самым главным из которых был сплав опыта тренера и ведущих игроков команды, которые точно знали, как подойти к выполнению задачи, стоявшей перед нами во втором тайме. Кроме того, мы были наделены необходимыми способностями, чтобы справиться с этой работой. У «Манчестер Сити» не было ни способностей, ни опыта. В матче встречались мужчины против мальчиков. Поэтому мы и выиграли.
Почти во всех отношениях «Манчестер Юнайтед» был воплощением мечты молодого футболиста. С такими великолепными профессионалами каждая тренировка была поучительна и требовала от тебя больших усилий. Я учился, например, настоящему характеру, который противопоставлялся болтовне и нытью. Такие футболисты, как Брюс, Робсон, Кантона и Гари Паллистер, не были особенно разговорчивыми — они просто выполняли свою работу. Пол Инс, «управляющий», как его звали, имел длинный язык, но он также обладал и качествами отличного игрока, и его не нужно было ждать, когда ход игры в решающих матчах доходил до точки кипения.
У Инса был свой, норовистый, характер, и, кроме того, он был моим конкурентом за место в составе. Но я с ним хорошо ладил. Он всегда был заводилой, когда мы выходили погулять и выпить пару-другую рюмок. Петер Шмейхель был великим позером. Он был наделен большим самомнением и зачастую играл на публику. Такова была его натура. Все эти тыканья пальцами и яркая жестикуляция, изображающая отчаяние, говорили болельщикам следующее: посмотрите на меня, я еще долго буду дарить вам свое волшебство, чтобы спасать эту команду. Это была его актерская игра, но мы в основном не обращали на нее никакого внимания, поскольку она помогала ему в тяжелые моменты. К тому же Шмейхель знал свое дело. Он был отличным вратарем. Именно это, а не его выходки, имело важное значение. Баловство недорогого стоило.
Хотя Брайан Робсон все еще не мог набрать нужную форму, в раздевалке чувствовалась его роль лидера. Он пользовался огромным уважением, порой переходящим в культовое поклонение со стороны других игроков. Это во многом объяснялось успехами капитана на футбольном поле, где он был настоящим бойцом — забивал голы, играл в отборе, защищался, отлично действовал «на втором этаже» и управлялся с мячом. Он без тени страха шел в отбор, не боясь получить травму. Когда Алексу Фергюсону приходилось тяжело в его первые годы в клубе, Робсон сражался, как лев, чтобы помочь команде. Он был великим игроком как в «Юнайтед», так и в сборной Англии. Но в его поведении не было и намека на тщеславие. Робсон не скрывал того, что наслаждается жизнью, и обладал сильным характером. Он мог пить так же упорно, как играл и тренировался. Он был очень умным и обладал чувством юмора. Его страстное желание жить помогло ему стать великим игроком и компанейским приятелем во время вечеринок.
В качестве капитана Робсон умело управлял игроками. Тренер консультировался с ним по большинству вопросов, касающихся игроков. Тренировки, организация поездок, любые мелкие вопросы, которые, если их не решить, могут превратиться в большую проблему...
С первого дня моего пребывания в клубе Брайан отлично относился ко мне. Я был застенчив и чувствовал себя не в своей тарелке, пытаясь привыкнуть к крупным переменам в моей жизни — как на поле, так и вне его, — поэтому слова признания и похвалы значили для меня многое.
После дерби я вернулся в Дублин, в расположение сборной Ирландии, которая проводила в гостях решающий отборочный матч чемпионата мира в Северной Ирландии. Победив нас со счетом 3:1 в Дублине, сборная Испании вышла в фавориты группы в борьбе за путевку в США. За второе место спорили Ирландия и Дания. Если датчане переиграют испанцев в гостях, им достанется второе место в группе. Если же они проиграют — что представлялось наиболее реальным, — то мы едем на чемпионат, избежав, конечно, поражения в Белфасте.
Поскольку мы легко переиграли Северную Ирландию в Дублине со счетом 3:0, стоявшая перед нами задача не выглядела невыполнимой.
Теперь, я полагаю, было бы необходимым сказать, что я испытывал смешанные чувства, играя за Ирландию. Мне нравилось играть девяносто минут на поле, но к остальному я относился холодно. Организация дела в ирландской сборной находилась на самом низком уровне. Футбольная ассоциация делала все не так, как нужно, начиная от условий тренировок, самого тренировочного процесса, организации поездок, формы и медицинского обслуживания.
Попадая в этот бардак после профессионального клуба в Англии, я испытывал шок. Приезжая сюда из «Манчестер Юнайтед», где Алекс Фергюсон делал все, чтобы каждой мелочи было уделено свое самое скрупулезное внимание, мое чувство отчаяния еще больше усиливалось. Еще хуже, чем из рук вон плохая организация дела, было чувство гордости, которое каждый должен испытывать за то, что ирландцы делают все по-своему. В отличие от других сборных, с которыми нам приходилось встречаться, мы были плохо подготовлены и непрофессионально подходили к делу, да еще и хвастались этим!
Никому другому, кажется, так не нравилось рассказывать анекдоты об отвратительной организации Футбольной ассоциации Ирландии, как Джеку Чарльтону. Его рассказы об этом были неотъемлемой частью послеобеденной рутины, когда рядом с ним находилась большая аудитория. Естественно, он был главным персонажем своих повествований, поскольку заставлял команду отлично играть, несмотря на то, что все были против него. Истории Чарльтона должны были произвести впечатление на слушателей, но, по правде говоря, они были откровенной чушью. Делал ли он все для подготовки футболистов к играм на самом высоком уровне? Если бы мы готовились, как надо, то повысили бы качество своего выступления на 5 — 10 процентов. И этот небольшой вклад имел бы важное значение. Но, судя по всему, тренеру было все равно. Напротив, «очаровательное» поведение ирландцев — делать все через задницу — только лило воду на его мельницу.
Игроки пожимали плечами и криво улыбались, поселившись в очередную убогую гостиницу, потренировавшись на «кочкарнике», не найдя приличного тренировочного костюма или же чего-то более простого, как, например, повязки на лодыжку, и, сев в заднюю часть самолета вместе с болельщиками и журналистами, принимали все как есть, в то время как Джек и другие руководители сборной летели в бизнес-классе. В самом деле, что мы не так сделали? Разве Большой Джек не сотворил чуда, выведя сборную Ирландии на Евро-88 и Италию-90?
Казалось, что предстоящая игра была словно проходным матчем, в воздухе не ощущалось настоящей атмосферы единой цели, никакой готовности, ни чувства того, что игра в среду была единственной причиной, по которой ты приехал сюда. Мы начали заниматься делом лишь в день самого матча.
Религиозная разобщенность в Северной Ирландии оказывала свое влияние на футбол, как и на другие аспекты жизни. «Виндзор Парк», где мы должны были играть, был стадионом «Линфилда». Как и «Рейнджерс» в Шотландии, «Линфилд» считался протестантским клубом.
«Виндзор Парк» был и остается запретной зоной для католиков, если они только не приезжают туда большой толпой поболеть за католический клуб. Из-за множества причин исторического характера лишь немногие представители католической церкви болели за сборную Северной Ирландии. Вместо этого они поддерживали сборную Ирландии. Многие католики Северной Ирландии приезжали на «Лэнсдаун Роуд», чтобы поболеть за сборную Ирландии.
Неудивительно, что атмосфера, царившая на «Виндзор Парк», была наэлектризована. Мы были встречены полными ненависти кричалками: «Фенианские отбросы!» (фений — член тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества. — В.С.) и «Католические *****ки!». Футболисты нашей сборной, имевшие английские корни, были в замешательстве. Ничего не смысля в истории, парни, такие, как Энди Таунсенд, Джон Олдридж, Тони Каскарино и Алан Маклафлин, смотрели друг на друга с изумленным видом.
Шокирующим было и то, что злоба исходила не только от мест, где сидела публика победней. Ненависть чувствовалась и на главных трибунах.
Мы легко переиграли Северную Ирландию на «Лэнсдаун Роуд». Теперь соперник был настроен на то, чтобы дать нам бой. Я считаю, что необычная атмосфера стадиона мешала некоторым нашим ребятам сконцентрироваться. Кроме того, меня удивило то, с каким остервенением сопротивлялись футболисты сборной Северной Ирландии. Они всерьез не хотели, чтобы мы вышли на чемпионат мира. Игра для них ничего не значила, за исключением того, что они могли помешать нам выйти на мировое первенство. Держа эту мысль в голове, они делали все, чтобы ее осуществить. К тому же на семьдесят третьей минуте Джимми Куинн вывел их вперед.
К счастью, через три минуты Алан Маклафлин сравнял счет великолепным ударом из-за пределов штрафной. Мы сумели отстоять нужный нам счет до конца, воодушевленные новостью о том, что Испания победила Данию.
Мы вышли в финальный турнир ЧМ-94. Я был рад, конечно, попасть на чемпионат мира, но когда шампанское залило пол раздевалки и празднества продолжились в нашем полуночном полете в Дублин, я чувствовал себя так, словно был лишним на этом празднике жизни.
Моя неприязнь к Чарльтону, отвратительная подготовка к матчам, наша примитивная игровая тактика, все эти похлопывания по плечу и прочая дурь не давали мне насладиться праздником. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Если не произвести кардинальных перемен, на чемпионате мира нас выведут на чистую воду.
После перехода в «Манчестер Юнайтед» я стал жить в отеле «Четыре времени года» возле аэропорта. Это было временное жилье, пока я искал квартиру или дом. Мне было одиноко. Кроме тренировок и игр, заняться было нечем. По крайней мере, раз в неделю я выезжал в Ноттингем, где у меня все еще был дом и старые друзья. Но большую часть времени я проводил, жуя перед телевизором приготовленную в отеле еду. Так как теперь я был «самым дорогим футболистом Британии» и звездой «Манчестер Юнайтед», обед в ресторане отеля доставлял массу неудобств.
Я обнаружил, что мне тяжело справляться с известностью, которая шла в нагрузку к карьере футболиста. Можете говорить об этом как о синдроме плаксивой актрисы. Мне хотелось быть одному. Иногда мне очень не хватало компании. Просто пойти с кем-то поесть или выпить. У других игроков «Юнайтед» были жены, семьи или подруги. И поскольку я не хотел, чтобы кто-то заходил на мою территорию, я пытался не вставать на пути у других. Вероятно, именно отсюда происходит миф о моем затворничестве. Глупость и гордость не позволяли мне сделать первый шаг навстречу дружбе.
Друзья и члены семьи из Корка регулярно приезжали в Манчестер на матчи «Юнайтед». Я заезжал за ними в аэропорт в пятницу вечером, развозил по гостиницам и затем решал, как мне достать билеты, чтобы хватило на всех. Билеты! Каждый игрок «Юнайтед» жил «билетным» кошмаром. Мой случай был более тяжелым из-за крупных размеров семьи Кинов и множества друзей и друзей друзей, которые были поклонниками «Манчестер Юнайтед». В Корке знали: Рой вас не обидит!
Отчаянно стараясь не ударить в грязь лицом и поддержать репутацию человека, который не забывает о старых друзьях, я проводил значительную часть недели, стараясь раздобыть билеты. В этом мне помогал Брайан Робсон. Как капитан команды он распределял билеты между игроками. Самыми важными были билеты в комнату отдыха игроков, где можно было встретиться после матча. Я беспощадно атаковал Роббо. Он был просто супер. Не помню, чтобы он меня когда-либо разочаровал, сколько бы я ни требовал от него.
Нам полагалось четыре билета на матч и два в комнату отдыха. Брайан давал мне шесть или даже семь билетов, когда я его умолял, говоря о том, что мои друзья проделали долгое путешествие из Корка. Иногда ко мне приезжали человек пятнадцать. Иногда я просто покупал десять-пятнадцать билетов, чтобы удовлетворить все нужды. Проблема решена? Как бы не так! Билеты без пропуска в комнату для игроков считались проявлением неуважения с моей стороны. Вновь к Роббо: «Нет ли лишнего билетика в комнату?» Комната отдыха для игроков на «Олд Траффорд» не очень просторна и вмещает порядка сорока человек. После одной игры я насчитал в ней восемнадцать своих родственников и друзей! Иногда проблема с билетами приводила меня в бешенство.
Вначале мне нравилось видеть знакомые лица. После игры мы ходили выпить и закусить. Всех интересовала моя жизнь, а я хотел оставаться близким к тем, кого знал перед тем, как выйти «на подмостки».
Стив Брюс, который в команде был вторым человеком после Брайана Робсона, иногда присоединялся к нам. Благодаря своему опыту он понимал трудности, с которыми сталкивается новичок, пришедший в «Юнайтед», и особенно тот, который стоил клубу кучу денег и на котором теперь лежит ответственность, заключавшаяся в оправдании возложенных на него надежд. Одиночество, бремя возложенных на тебя ожиданий, гостиничная жизнь и новая окружающая обстановка, которая сильно отличается от той, к которой ты привык — как на поле, так и вне его, — могут и делают пребывание игроков невыносимым в любом крупном клубе, включая и «Манчестер Юнайтед». Стив Брюс и Брайан Робсон понимали это и помогали мне привыкнуть к Манчестеру, оказывая помощь как в важных делах (например, билеты), так и в различных мелких — приглашение вместе поесть или выпить. Я чувствовал себя частью клуба, уважаемым и нужным. То, что ничего не имело общего с футболом, на самом деле имело важное значение. Я обрел большую уверенность и чувство причастности к клубу благодаря вниманию, оказанному мне Брюсом и Робсоном, что, в свою очередь, помогло улучшить качество моей игры.
Обычно после бурных выходных я чувствовал себя разбитым в понедельник.
«Ирландский уик-энд, Рой?» — спрашивал меня тренер, когда я появлялся на тренировочном поле утром весь помятый.
«Просто несколько друзей и семья», — отвечал я спокойно.
Алекс Фергюсон был строг, но в то же время часто менял гнев на милость. Если ты обращался к нему с вопросом, он всегда был готов тебя выслушать. Брайан Кидд также мог помочь тебе. Он всегда видел, что ты немного не в себе, и проводил тренировки в щадящем режиме. «Сегодня утром я не буду с вами слишком строг». И вновь, казалось бы, небольшая мелочь, но она имела для меня огромное значение, и я начинал прилагать невероятные усилия для нашего общего успеха на поле. Будучи во главе коллектива сильных личностей, Фергюсон и Кидд, которые и сами обладали сильным характером, понимали, что руководят не какими-то бойскаутами. Ведь те не выигрывают кубки!
Тренер чувствовал, если накануне произошла серьезная пьянка. Я вскоре узнал, что Алекс Фергюсон имел сеть агентов в Манчестере, которые информировали его о том, как ведут себя в обществе его игроки. Манчестер был большой деревней, и ты не мог сделать и шага без ведома тренера.
«Рой, — бывало, подзывал он меня по утрам. — Гулял прошлой ночью?»
«Да, всего несколько рюмок».
«Когда ты приехал домой?»
«Я не уверен, но не слишком поздно», — отвечал я, безнадежно надеясь на успех своих слов.
«Не слишком поздно... Разве ты не заезжал на такси полтретьего этим утром в Динсгейт?». Затем он называл клуб, в котором ты побывал, и точное время, когда ты приезжал домой.
Я вскоре сдался и говорил только правду, когда тренер начинал меня расспрашивать. Честность была лучшей политикой. Многие годы этот тезис срабатывал в мою пользу. Я откровенно признавался, когда находился не в лучшем состоянии, а таблоиды публиковали колкие статьи о моем «ночном стыде», хотя на самом деле в них не было и толики правды, Алекс Фергюсон верил лишь в мою версию событий.
Пьянство и так называемая культура пития в «Манчестер Юнайтед» были весьма чувствительными вопросами в отношениях с тренером. Я хорошо знал, что он боролся с пьянством, когда пришел в клуб. Продажа Пола Макграфа и Нормана Уайтсайда частично объяснялась и тем, что тренер хотел показать, что он не потерпит злоупотребления спиртными напитками.
В наши дни футбол сильно изменился. Теперь ваш пищевой рацион тщательно подбирается. Рекомендуется употреблять сок, фрукты и макароны. Иностранные тренеры, игроки и диетологи, к услугам которых прибегают все ведущие клубы, убедили нас в необходимости следить за собой. Как новообращенный в эту веру я могу сказать, что тот строгий образ жизни, которого мы сейчас придерживаемся, привел к существенному улучшению нашего состояния и игры. Английский футбол изменился к лучшему. В этом нет сомнений. Теперь я даже боюсь вспоминать о своих первых годах на «Олд Траффорд», хотя у меня остались самые теплые воспоминания о том времени. Я был молод, счастлив и играл за лучший клуб в стране. Именно в этом, считал я, и заложен смысл жизни. После одиночества первых дней гостиничной жизни я начал наверстывать упущенное. Я стал жить по однотипному графику, в котором все вращалось вокруг выпивки. После игры в субботу вся команда собиралась в «Четырех временах года». Перед гостевыми играми клубный автобус забирал там игроков, оставлявших свои машины рядом с гостиницей. После работы автобус отвозил нас снова туда, и «вечерника» начиналась в «Маллиганс», ирландском баре, расположенном в «Четырех временах года». «Маллиганс» был модным заведением в те времена. Для меня он был идеальным местом — мне было нужно лишь дойти до лифта, чтобы упасть в кровать!
Интересно, что тогда в нашей команде не было затворников, не желающих выпить. Редко когда игрок уходил домой, не пропустив рюмку-другую. Конечно, имелись исключительные обстоятельства, когда людям нужно было сразу ехать домой, но обычно нужно было быть смелым человеком, чтобы отказаться от участия в нашей послематчевой «вечеринке», не приведя в пользу этого веских доказательств.
Когда бар закрывался, мы переходили в ночной клуб, который также располагался неподалеку. Лишь в три или четыре утра, а иной раз и намного позднее я возвращался к себе.
(Теперь все по-другому. Мы встречаемся в «Четырех временах года» перед гостевыми поездками. Но когда возвращаемся, то сразу же садимся в машины и едем домой к своим семьям. Иногда я думаю, что, предложи я Лорану Блану провести «вечеринку» в «Маллиганс», он подумает, что я сошел с ума).
Перевод
Владимира СОЛДАТКИНА.
Если «Юнайтед» играл в середине недели, то мое общение с друзьями заканчивалось в воскресенье вечером. Мои ирландские гости уезжали домой, другие игроки шли к своим семьям, и тогда одиночество, которое я испытывал в английском отеле по воскресным вечерам, становилось невыносимым. Я часто посещал два местных паба — «Грифон» и «Стэнфорд». Иногда я туда ходил вместе с Ли Шарпом и Эриком, иногда один.
Ли был на два года старше меня и вел холостяцкий образ жизни. Он играл в «Юнайтед» в течение пары сезонов и был выдающимся игроком. Ли был способен встать на левый край защиты или на место правого атакующего полузащитника. Он был отличным, жизнерадостным и беззаботным парнем. Он мог меня развеселить и любил прожигать жизнь. Ли был дамским угодником. Я никогда не видел, чтобы другой мог произвести такое впечатление на женщин, как Ли.
Проводить ночные вылазки с Эриком Кантона было всегда весело. Он везде привлекал к себе внимание. Даже в «Грифоне», где завсегдатаи привыкли к посещениям Джорджа Беста и Брайана Робсона, загадочная аура Эрика притягивала к себе людей. Хотя он и производил впечатление отчужденного и погруженного в раздумья гения, что он отлично исполнял, в обычной жизни он был нормальным человеком. Ну почти нормальным. Он никогда не брал с собой денег. Всегда пил шампанское. Я помню, как всполошились продавцы в аэропорту Манчестера, когда он предложил свою золотую кредитку, чтобы расплатиться за пачку жевательной резинки. На вечеринках Эрик любил говорить о футболе. Он обладал обширными знаниями об игре и мог долго говорить о различных тактиках и режимах в европейских клубах.
Вспоминая те дни, я не могу поверить, какой образ жизни я тогда вел. Большинство из нас в «Юнайтед» не видело ничего зазорного в том, чтобы немного выпить за три или четыре дня до матча.
Я чувствовал себя отлично, а у клуба также все было в порядке. «Блэкберн» был нашим ближайшим конкурентом, у которого оставалось три игры в запасе. Когда мы выиграли у «Норвича» в 1/16 финала Кубка Англии и попали на «Уимблдон» в 1/8 финала, люди заговорили о золотом дубле. Игра с «Норвичем» транслировалась по Би-би-си. Эрик и я забили по голу, и мы выиграли со счетом 2:0. Футболисты «Норвича» были настроены решительно, и вскоре завязалась жесткая борьба. Наша позиция команды была проста. Если соперник хочет играть в футбол, пожалуйста. Но если он вышел на поле и начинает брыкаться, мы тоже были не против этого. Поэтому, когда футболисты «Норвича» начали задираться и играть жестко, мы отвечали им тем же. В премьер-лиге и сейчас такое можно наблюдать сплошь и рядом. Нужно сразу заявить о себе. Необходимо показать сопернику, что если он настроен на физическую борьбу, то он обречен. Жесткий отбор в самом начале игры является лучшим способом сообщить ему об этом.
В Норвиче Эрик ударил одного из игроков соперника, когда тот лежал на траве. На разных участках поля завязались драки. После игры Джимми Хилл и другие ведущие Би-би-си с раздражением говорили о нашем поведении. Чувство мести вышло из-под контроля, говорили Хилл и его друзья. Конечно, их-то не били. Когда нашего тренера спросили о поведении его команды, а при этом особенно обращалось внимание на Эрика и меня, Фергюсон назвал Джимми Хилла «пустословом». На следующий день газетам не нужно было выдумывать заголовки.
В том же месяце умер сэр Мэт Басби. Мы присутствовали на похоронах вместе с великими игроками «Манчестер Юнайтед» прошлых лет. Я почувствовал мурашки на спине, когда стоял в церкви и слушал хвалебные речи в адрес Басби. Церемония была торжественной. Несмотря на то, что смерть Басби не была моим личным горем, я мог понять чувство потери, которое испытывали множество людей в «Манчестер Юнайтед» и в самом городе. «Юнайтед» Басби был больше, чем футбольный клуб. Басби был пионером своего времени — первым, кто доверил молодым, первым, кто понял важность участия в еврокубках. Мне не нужно было выходить из семейного дома, чтобы увидеть волшебство, которое творится при произнесении имени «Манчестер Юнайтед».
Через пару дней мы играли с «Эвертоном» на «Олд Траффорд». Шотландский волынщик вывел обе команды на поле. Во время минуты молчания атмосфера была наполнена эмоциями. История постоянно напоминала о себе мне, игроку «Юнайтед». В подсознании всегда сидела мысль о том, что этот клуб был не таким, как другие. Ты должен был оправдывать большие надежды. В матче с «Эвертоном» мы утратили концентрацию. События последних дней явно сказывались на нас. Мы играли хреново, но выиграли 1:0 благодаря голу Райана Гиггза.
В ходе серии игр, особенно против так называемых середнячков, включая «Суиндон», «Олдхэм» и «Уимблдон», твоя принадлежность к «Манчестер Юнайтед» проявляется наиболее заметно. Для большинства клубов игры с «МЮ» были самыми важными в сезоне. Неважно, насколько плохо шли их дела в чемпионате, победа над «Манчестер Юнайтед» считалась самодостаточной. Стадионы, которые в лучшем случае обычно заполнялись на три четверти, на играх с «Юнайтед» были забиты до отказа. Болельщики хозяев поля заводились, передавая свой настрой футболистам, которые начинали играть на повышенных скоростях. Старое клише о том, что они воспринимали эти игры как финал Кубка, было верным определением. Поэтому в каждом матче нам было необходимо концентрироваться на все сто процентов, особенно в первые минуты.
Мне нравилась напряженность гостевых матчей «Юнайтед». Над нами не довлела опасность самоуспокоения, и я считал, что благодаря этому я непрерывно совершенствую свою игру. Самое главное, что задевало нас за живое, было то, что соперник выходил на поле, чтобы сделать себе имя, расправившись именно с нами. Какого хрена они не выкладываются каждую неделю? Может быть, тогда им не пришлось бы играть за эти чертовы «Норвич» или «Суиндон»? Поэтому мы не отступали, оказавшись в таких обстоятельствах. Нужно отвечать агрессией на агрессию, и тогда в конце матча класс побьет все остальное.
На Пасху, решающий период в премьер-лиге, в моей личной жизни наступили волнующие события: женщина, которую я любил, согласилась жить со мной в Манчестере. Теперь, когда она перебралась ко мне домой, моя жизнь вне поля стала более целостной. У меня появились цели и задачи. Тереза ждала нашего первенца, и это обстоятельство заставляло меня и дальше расти.
Нам понадобилось два матча, чтобы обыграть «Олдхэм» в полуфинале Кубка Англии. Нашим соперником по финалу был «Челси», который дважды обыграл нас в чемпионате. В лиге мы выдали серию из шести матчей без поражений. Самой важной игрой стала гостевая встреча с «Лидсом», в которой мы одержали победу 2:0. Притязания «Блэкберна» на чемпионство были перечеркнуты после его гостевого поражения от «Ковентри».
Мы сыграли вничью — 0:0 с «Ковентри» на «Олд Траффорд» в последнем матче чемпионата этого сезона. Для Брайана Робсона этот матч был особенным — им он заканчивал свои выступления за «Манчестер Юнайтед». Роббо был одним из великих игроков своего поколения, легендой «Олд Траффорд», которого любили и почитали, как и любого другого выдающегося в прошлом футболиста «Юнайтед». Конечно, я хорошо помню тот день, так как впервые выиграл медаль чемпионата, но самым запоминающимся стал прием, оказанный Брайану болельщиками после того, как он поднял чемпионский кубок.
Игроки «Юнайтед», тренеры и работники клуба также находились под впечатлением от происходящего, как и поклонники нашей команды. Для нас всех Брайан Робсон казался воплощением профессионального футболиста. Он был почти идеальным игроком: забивал, отнимал, играл в пас, был хорош на «втором этаже», готовым к каждой игре, не боялся вступить в бой и вел за собой своим примером. Роббо был капитаном сборной Англии и клуба, но не обладал комплексом звезды. Он был весьма влиятельной фигурой в «Юнайтед», когда я перешел в клуб. Во всех делах, крупных и незначительных, как на поле, так и вне его, он всегда задавал тон. Основные игроки определяют стиль большинства команд. Характер чемпионской команды Алекса Фергюсона определялся Брайаном Робсоном больше, чем каким-либо другим футболистом. Теперь он переходил в «Миддлсбро» в качестве играющего тренера. Это стало большой потерей и для Алекса Фергюсона, и для нас.
В следующее воскресенье мы обыграли в финале Кубка Англии «Челси» на «Уэмбли». Эрик реализовал два одиннадцатиметровых и навел нужный лоск на табло, которое ласкало наш взор. Я был на седьмом небе от счастья, выиграв золотой дубль уже в свой первый сезон в «Юнайтед».
Дубль стал плодом усилий всей команды. Эрик записал на свой счет двадцать пять голов, Марк Хьюз — двадцать один, Райан Гиггз — семнадцать, Андрей Канчельскис — десять, Пол Инс — девять, а Ли Шарп — одиннадцать. В премьер-лиге мы пропустили тридцать восемь голов, что составило в среднем меньше одного гола за игру. Вспоминая тот сезон, я понимал, что самым главным достижением для меня стало постоянное место в основном составе.
«Рад, но не потерял голову» — возможно, самое точное описание моего настроения, которое я испытывал, когда вместе с Денисом Ирвиным отправился на чемпионат мира в Соединенные Штаты в составе сборной Ирландии.
Единственная задача, стоявшая перед нами, — избежать позора. Четыре года назад более сильная ирланд-ская сборная достигла четвертьфинала в Италии-90, где проиграла с минимальным счетом хозяевам первенства. Я тогда наблюдал за чемпионатом по телевизору и вместе со всей страной с удивлением следил за достижениями нашей команды.
В своей первой игре чемпионата мы встречались со сборной Италии в Нью-Йорке. Другими нашими соперниками по группе были Мексика и Норвегия. Для подготовки к жаре и большой влажности наш тренировочный лагерь расположился в Орландо, штат Флорида. Условия подготовки, предоставленные американцами, были идеальны. Единственная мысль, которую вкладывали в тренировки Большой Джек и его помощник Сеттерс, состояла в том, чтобы гонять нас до полусмерти каждый день. Они считали, что мы так привыкнем к тяжелым нагрузкам и поэтому сможем устоять до конца в матчах.
Большинство ставило на то, что Италия станет чемпионом мира. Кроме великих защитников в лице Мальдини и Барези у них был первоклассный игрок атаки Роберто Баджо, а также Дино Баджо и Донадони в полузащите. Многие с сомнением относились к необходимости проведения чемпионата мира в США под палящим солнцем в середине лета. Было ясно одно: жара не будет на руку тактике Чарльтона «бей-беги». Он сделал единственную уступку влажности, подготовив обильные запасы воды у бровки поля. Теперь наш план был «пей-беги». Но, как это было всегда в ирландской сборной, наш дух был крепок. В автобусе по пути к «Джайнтс Стэдиум» мы пели песни ирландских повстанцев, в которых рассказывалось об английском ярме и славной борьбе героев Ирландии. И о том, как их убивали. Или вешали. Футболисты с английскими корнями пели так же задорно, как и остальные.
Тысячи ирландских болельщиков приехали в Америку. Мы ожидали хорошей поддержки, в Нью-Йорке имелась огромная итало-американская община, во многом превосходящая ирландскую. Мы полагали, что стадион в своих пристрастиях разделится примерно пополам. К нашему удивлению, мы были встречены трибунами, раскрашенными в цвета ирландского триколора, когда вышли на предматчевую разминку. Было установлено, что в ту субботу на «Джайнтс Стэдиум» присутствовало 50 000 болельщиков сборной Ирландии, что само по себе было просто невероятно!
«Джайнтс Стэдиум» походил на огнедышащую печь. Я никогда не испытывал подобной влажности. Было трудно дышать, я уже не говорю о том, чтобы бежать.
Итальянцы начали матч в своей осторожной манере. Они были только рады играть в пас и заставлять нас бегать. Пока было рано говорить о том, что игра приняла определенный ход. Однако, зная о присутствии Роберто Баджо в стане соперника, мы думали, что моментальная потеря концентрации может стоить многого. На руку нам было то, что в нашем составе имелось множество опытных игроков. Пэки Боннер, Денис Ирвин, Стив Стонтон, Джон Олдридж, Рэй Хафтон, Энди Таунсенд и Пол Макграф, который проводил свои лучшие дни в «Астон Вилле».
Поскольку итальянцы не предприняли наступательного натиска в первые минуты матча, мы мало-помалу начинали завладевать инициативой. Болельщики помогали нам своей неистовой поддержкой и играли на нервах итальянцев. Словно из ничего, Рэй Хафтон забил гол. В штрафную итальянцев был наугад отправлен мяч с длинной дистанции. Барези, который обычно играет спокойно, выбил мяч, и тот попал к Рэю, стоявшему в тридцати метрах от ворот. Рэй обработал мяч, продвинулся на пять метров и пробил с подрезкой. Итальянский голкипер Пальюка выдвинулся с линии ворот, ожидая сильного и точного удара. Однако Рэй не попал как следует по мячу, и тот взлетел вверх и опустился за головой Пальюки в сетку ворот. Я так и не понял, как все произошло. Но это было неважно — в счет шли любые голы.
Во второй половине встречи итальянцы в течение двадцати пяти минут подряд не давали нам спуску. Мы оказались словно загнанными в угол. Пэки сделал пару великолепных «сэйвов». Я играл перед четверкой защитников, уделяя особое внимание Роберто Баджо, который то и дело уходил от своих опекунов. Именно такие моменты особенно ценят настоящие игроки. Битва требует от тебя как сообразительности и спокойствия духа, так и мастерства. Итальянцы, несомненно, обладали лучшим подбором игроков. Но на поле шла борьба духа.
Великий Пол Макграф проявил все эти качества, которые потребовались от нас в течение получаса в тот день на «Джайнтс Стэдиум». Для него определение «великий» подходило как ни для кого другого. Известный своим самообладанием, умением обращаться с мячом и уникальным талантом чтения игры, Пол показал в тот день все эти характеристики. Одним из главных его качеств был кураж. Когда итальянцы подходили к воротам, Пол представлялся им непреодолимым препятствием. Ему в конце удалось деморализовать Роберто Баджо и других итальянских игроков.
Это был удивительный матч, фантастическое начало чемпионата мира. В определенные моменты нам удавался неплохой футбол в пас. Подобное иногда случалось со сборной Ирландии Джека Чарльтона, когда она была в ударе. Забывали об установке на игру и просто играли так, как делали это в своих клубах.
Ирландские болельщики находились в отличной форме после победы, которая, возможно, была самой великой в нашей истории. Они праздновали так, словно мы выиграли чемпионат мира. Но я не испытывал иллюзий относительно того, что мы сделали на самом деле. Мы взяли верх над итальянцами, находившимися не в лучшей форме, и стали не первой сборной, которой это удалось.
Чемпионат мира для сборной Ирландии, можно сказать, закончился в тот день на «Джайнтс Стэдиум».
Жара во Флориде, где мы встречались со сборной Мексики, была невыносима, намного хуже, чем в Нью-Йорке. Соперники, переигрывали нас на всех участках поля. Они играли в пас, а мы бегали. Температура была более 43 градусов по Цельсию. За семь минут до конца матча мы сократили отставание в счете — 1:2. Этот гол Джона Олдриджа позволял нам сыграть вничью со сборной Норвегии в последнем матче группы, чтобы выйти в следующий круг.
Назад в Нью-Йорк. Наш матч с Норвегией, закончившийся нулевой ничьей, вполне мог рассчитывать на звание самого скучного в истории чемпионатов мира. После перепалки с помощником судьи в предыдущем матче Большой Джек был удален с тренерской скамьи и наблюдал за матчем из телестудии ITV. Сеттерс держал контакт с национальным героем через рацию.
Снова едем во Флориду. Переезды и жара начали оказывать свой негативный эффект на всех наших футболистов. Начинать матчи во Флориде в полдень было чьей-то злой шуткой. Это подходило телевизионщикам, но убивало игроков. Играть в футбол Чарльтона в таких условиях представлялось просто невозможным. Однако он продолжал верить в себя.
Нашим следующим соперником была сборная Голландии, команда настоящего мирового класса с такими игроками, как Деннис Берхкамп, Марк Овермарс, Франк Рейкаард, Рональд Куман и Франк Де Бур. Мы прибегли к нашей обычной тактике и проиграли 0:2.
Я думал, что ЧМ-94 показал всем грубый и примитивный подход Чарльтона к игре. У него не было никаких запасных вариантов, ничего.
Судя по вестям из дома, нация нами гордилась. Были вывешены флаги, чтобы отдать честь команде, переигравшей сборную Италии. Остальные события в США-94 были стерты из памяти. Мы вернулись, словно завоеватели, Большой Джек возглавлял парад. Я смутно помню прием у президента и остальные детали празднования нашего прибытия. Хотя я и был признателен всем, кто вышел на улицу, чтобы оказать нам свою поддержку, но, как и большинство игроков, пресытился всем этим. Нам нечего было праздновать.
продолжение следует..ю
ни чего себе, парень себе на уме!!! 
