Симс-сериал: "Наследство"

[Юлия фон Айзенштайн]

Cериал "НАСЛЕДСТВО"

Автор: Юлия фон Айзенштайн
Фотограф: Юлия фон Айзенштайн
Редактор: Юлия фон Айзенштайн,
с тринадцатой серии - Мавка

Cериал посвящается моему лучшему другу Natally.

Жанр: психологическая мистика

Содержание:

Серия 1. Знакомство с Лизой 1,2
Серия 2. Неожиданности начинаются 1,2,3
Серия 3. Странный незнакомец 1,2,3
Серия 4. Поездка в Мидлок 1,2,3,4,5
Серия 5. Проклятый Дом 1,2,3,4,5,6,7,8,9,10
Серия 6. О чем поведал Алан Пемброк 1,2,3,4,5,6,7,8
Серия 7. Старый Хью 1,2,3
Серия 8. Призраки прошлого 1,2,3,4,5
Серия 9. Вопросы 1,2,3,4,5
Серия 10.Ответы 1,2,3,4
Серия 11.Ущербный ген 1,2,3,4,5
Серия 12.Жажда перемен 1,2,3,4
Серия 13.Видения 1,2,3,4,5,6
Серия 14.Наследница 1,2,3,4,5
Серия 15.Свидание 1,2,3,4,5,6,7
Серия 16.Родственники 1,2,3,4
Cерия 17.Наваждения 1, 2, 3, 4, 5, 6
Серия 18.Приглашение 1,2,3
Серия 19.Бал 1,2,3,4,5
Серия 20.Психоанализ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
Серия 21."Кельтский крест" 1, 2, 3, 4, 5, 6
Серия 22.Некроманты (NEW) 1, 2, 3, 4, 5, 6

Интервью с героями сериала "Наследство"
1-2-3-4-5-6

Творчество друзей, посвященное сериалу "Наследство":

ролик Эвелин, представляющий героев сериала;

ролик Сэнди на тему "Наследства"

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 1

Лиза Остерайх проснулась от резкого телефонного звонка, который разорвал в клочья ее сладкий утренний сон.

Она потерла глаза руками, пытаясь разогнать остатки ночных видений. Ресницы, слепленные паутиной образов иного мира, все еще скрывали от Лизиных глаз лучи солнца, посылающие свой свет через окно спальни. Незримые, иллюзорные фигуры, живущие в Запредельном, держали ее за руки и тянули обратно, не давая проснуться.
Звонок был настойчив и нетерпелив. Он торопил Лизу вернуться в реальный мир, мешая насладиться последними минутами пребывания в царстве грез и фантазий.
- Ну кто там еще… - недовольно подумала она, поднимаясь в постели.

Лиза, хозяйка собственной судьбы, королева в своих владениях, где королевством был маленький, но привлекательный во всех отношениях магазинчик под названием “Оккультные штучки”, расположенный на одной из тихих (что очень редко) улиц Лондона, могла позволить себе поспать подольше. Все вещи в спальне, окружающие девушку, беспрекословно принимали ее царствование и всячески старались угодить: одеяло заботливо укрывало ее тело; подушка мягко поддерживала голову; размеренно тикающие часы успокаивали мысли и добросовестно отсчитывали минуты, проведенные Лизой в астральных мирах.
Только телефон, оставаясь часовым на границе реального и ирреального, нарушил общую идиллию, требовательно привлекая к себе внимание громкой мелодией.

C сожалением стряхнув с себя остатки сна, Лиза подбежала к аппарату, по ходу взглянув на часы: было 9 утра, для кого-то рабочий день уже начался…
- Алло! – сказала она немного хриплым голосом, поднимая трубку.

- Елизавета Анна-София Остерайх? – вкрадчиво спросил голос на другом конце провода.
- Да, это я… - рассеянно ответила Лиза, зябко ежась, словно в предчувствии чего-то… - C вами говорит Джон Барклай-младший, нотариус юридической фирмы Барклай&Барклай. У меня лежит письмо для Вас, мисс Остерайх, относительно Вашего наследства. Все подробности лично. Прошу определить время, в которое Вы могли бы подъехать ко мне в офис.

- Наследство… - задумчиво потянула Лиза, – мне досталось наследство...? От кого?
– она судорожно перебирала в голове всевозможные варианты.

А их почти не было, как и родственников у Лизы. Девушка, с детства воспитывавшаяся бабушкой и дедушкой, больше ни с кем из родни не общалась и даже не знала, есть ли она вообще. Ее родители, ученые-геологи, почти все время проводившие среди огнедышащих вулканов в разных концах света, однажды стали жертвами несчастного случая в результате извержения вулкана Мон-Саваж в Южной Америке. Вскоре умер дед.

Окончательно Лиза осиротела уже учась в Кембридже на последнем курсе: незадолго до выпускных экзаменов ей принесли телеграмму из Лондона с сообщением о смерти единственного ее родственника – бабушки… Но сейчас все переживания были уже в прошлом, и Лиза недоумевала, получив известие о наследстве.


- Мисс Остерайх, – голос на другом конце провода был невозмутимо спокоен, – мне неизвестно ничего сверх того, что у меня на столе лежит письмо на имя нашей нотариальной конторы, пришедшее из Австрии от коллег из конторы “Вальтер унд зон”. В письме есть пакет документов относительно Вашего наследства, который мы имеем право открыть только в Вашем присутствии, при этом доподлинно установив Вашу личность. Письмо доставлено с утренней почтой, поэтому я незамедлительно сообщаю об этом и прошу назначить сегодня встречу в удобное для Вас время.
- Хорошо, - сказала Лиза, c трудом вникая в суть слов юриста, - я зайду к Вам в конце рабочего дня. Диктуйте адрес.

Записав нужную информацию, девушка задумчиво положила трубку. Мысли хаотично метались в ее голове, выстраивая зрительный ряд каких-то смутных образов, которые перетекали из одного в другой, порождая еще более фантастические картины. Они предлагали Лизе разгадать их, увидеть что-то за туманной сущностью. Но она разогнала весь образный хаос, мысленно топнув на него ногой, и попыталась сосредоточиться на словах нотариуса.

- Наследство…Австрия… Причем здесь Австрия?! – девушка нахмурила лоб в размышлениях.
- Да ладно! – сказала Лиза сама себе после минуты бесплодных раздумий. – Зачем терзать собственное воображение, побуждая его строить замки из воздуха на пустом месте? Что я смогу там увидеть…?
- Ничего.

Это сказал Голос-Скептик, который поселился в Лизиной голове еще в детстве и принадлежал второй половине ее личности: сухой и подозрительной, которая принимала только разумные доводы и отрицала романтические настроения другой половинки.
Лиза периодически вела мысленные диалоги со своим Голосом-Скептиком, который гордо именовал себя Голосом Разума.
- Стоит ли так непродуктивно тратить свое время, Лиза? – Голос Разума не упустил возможности проявить себя. – Тебе пора на работу!


Так начался новый день, обычный весенний день, теплый и светлый, несущий привычную суету большого города.
День, который перевернул Лизину судьбу и стал для нее роковым.


А пока, ничего не подозревающая девушка, окончательно вернувшись к рабочему настрою с помощью бодрящего контрастного душа, начала свой привычный утренний ритуал.
К 27 годам Лиза Остерайх (Рак по гороскопу, не замужем) выработала удобный для нее режим дня, который для многих людей мог бы показаться непозволительной роскошью. После того, как приобретенный Лизой магазинчик стал приносить устойчивый доход, она наслаждалась собственной свободой и возможностью проводить время по своему желанию: вставала в 9 утра, сладко потягивалась на шелковых простынях, давая телу проснуться; умывалась, вдыхая свежие запахи розмарина, исходящие от косметики, которая батареей ярких баночек выстроилась на полке возле зеркала. Потом Лиза долго
стояла под душем, подставляя себя теплым упругим струям воды и рассматривая радугу на каплях.
На кухне Лиза неторопливо доставала зерна арабики из большой жестяной банки и варила себе утренний кофе, блаженно утопая в насыщенном аромате. Потом она сервировала завтрак, наливая густой напиток в маленькую чашечку мейсенского фарфора, которую она купила, путешествуя по Германии в прошлом году; рядом ставила пиалу c миндалем и, ощущая на языке необычный вкус смеси кофе и орехов, радовалась жизни.

После завтрака девушка приводила себя в порядок, одевала тщательно подобранные под наряд украшения и ехала на работу, где преданные девушки-сотрудницы уже ждали ее с нетерпением.

Свободное же время Лиза проводила по велению своего сердца: отдыхала с подругой Брендой О’Брайен; ходила по магазинам; посещала музеи и театры, получая удовольствие от прикосновения к нетленной классике; а то и просто сидела дома, читая книги.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение.

Постоянного друга у Лизы не было. Молодые люди возникали на ее жизненном пути и тут же таяли как тени: через некоторое время после знакомства Лиза вдруг обнаруживала какой-нибудь маленький, едва заметный недостаток, который со временем начинал казаться ей все более и более существенным и делал невозможным продолжение отношений. Какой-то странный, чужой Голос в голове у девушки шептал ей: “Лиза! Ну зачем он тебе? Нам хорошо только вдвоем… Только мы будем вместе… Ты и я…” Это был не Голос Разума, к которому девушка привыкла и который был частью ее самой. Пугающий, вкрадчивый, пришедший откуда-то извне шепот спутывал Лизины мысли, сковывал подсознание и, оставляя след страха на душе, уходил туда откуда пришел…

Однажды на ее жизненном пути возник Марк.

После месяца приятных встреч, Лиза с радостью заметила, что ей удается не обращать внимание на гипнотический шепот Чужого Голоса, который уговаривал ее оставить молодого человека. Чем больше она пыталась заглушить его звонкой песней своей души, парящей на небесах от зарождающегося чувства, тем он был более и более настойчив: “Лиза! Марк должен уйти!” Лиза упорствовала: Марк ей нравился. И она будет с ним рядом. “Ладно…” – прошептал Голос и исчез вместе с туманной дымкой страха, который испытывала девушка при его появлении.

Тогда Марк ушел сам… Ушел насовсем в запредельный мир теней и фантомов, куда нет хода живым... Он покинул свою жизнь очень странным образом: очевидцы рассказали Лизе, что Марка, который был заядлым яхтсменом и в тот роковой день плавал в заливе на своей яхте, вдруг охватило яростное безумие: его лицо исказила гримаса боли, он стал рвать на себе одежду и что-то хрипло кричать. Друзья попытались привести его в чувство, но Марк, проявив недюжинную силу, рванул к носу яхты и спрыгнул в море.

Найти его не удалось…
Лиза очень переживала. Песня души оборвалась на самой звонкой ноте и превратилась в похоронный плач. Чужой Голос в голове больше не появлялся.

Потом девушка познакомилась с Эдрианом, который некоторое время спустя сорвался с горы во время альпинистского похода;

С Алексом, который выпал из окна своего офиса;

Со Стивеном, который подцепил экзотическую смертельную болезнь в той лаборатории, где он работал…

Каждый новый случай выстраивал в душе у Лизы высокую стену страха, за которой она пыталась спрятаться от всего мира. Где-то в самых темных глубинах ее подсознания спряталось острое и колючее как чертополох чувство вины, которое при каждом удобном случае всаживало занозу в Лизины мысли, повторяя рефреном: “ Это ты… Это ты…Это ты…”

Девушка решила убежать от этого: она просто перестала завязывать серьезные отношения.
Потом она закрутилась в водовороте своего маленького, но прибыльного бизнеса, и это компенсировало ей всю личную жизнь.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 2.

Магазин “Оккультные штучки”, которым владела Лиза, был сделан по ее личному дизайн-проекту и воплощал для нее идеал собственного бизнеса.

Образ такого магазина давно виделся в ее воображении, еще в детстве маленькой Лизе хотелось попасть в такое место, где бы продавались старинные книги, свечи, волшебные порошки и снадобья… На деньги, оставшиеся после продажи второго бабушкиного дома в предместье Лондона, Лиза смогла воплотить фантазии в реальность: в “Оккультных штучках” продавались “магические” шары и кристаллы, книги по оккультизму и остроконечные “ведьминские” шляпы, которые охотно разбирались покупателями накануне Хэллоуина.
Приходя на работу, бродя среди своих свечей и книг, Лиза чувствовала какое-то тепло внутри себя, как будто она возвращалась домой. От свечей словно исходило волшебное сияние, метлы подметали перед девушкой путь, а книги пытались ей рассказать какую-нибудь старую таинственную историю…

Это было царство романтической половинки Лизиной души, где она, уставшая от холодной маски деловой леди, хорошо воспитанной и знающей законы бизнеса и светского общения, чувствовала себя реализованной и счастливой.
Сегодня Лиза сделала обычные рабочие указания, обзвонила клиентов, известив их о поступлении новых товаров, и отошла к стенду со старинной книгой, которую девушка раздобыла, перебирая вещи для продажи бабушкиного дома, и которую она держала в качестве ценного экспоната, приманивающего клиентов.

Звякал колокольчик на дверях, оповещающий о приходе и уходе покупателей. Попадая в магазин, они тихо бродили между полок с загадочными кристаллами и шарами для прорицаний, вдыхая запах можжевельника и корицы, исходивший от ароматических палочек, уютно потрескивавших в тишине.
Дотрагиваясь до серебряных кубков, ощущая подушечками пальцев мягкость фиолетовых шелковых мантий, посетители попадали под чары волшебной ауры, исходящую от всего, что их окружало.

Лизины помощницы ненавязчиво рассказывали им о назначении цветных свечей, используемых в различных ритуалах и содержании книг по гаданию, и, казалось, ничего не нарушало привычный ритм работы: все бесшумно и достойно.

Вдруг, в другом конце торгового зала Лиза увидела необычного посетителя. Молодой мужчина удивленно озирался вокруг и выглядел так, как будто он не понимал, что здесь делает.

Какая-то странная волна вихрем прошлась через все ее тело и упала куда-то в ноги. Смутное чувство, как обволакивающий туман, завладело ее мыслями. У Лизы закружилась голова, и мир поплыл перед ее глазами в искаженном виде. Сквозь шум в ушах, который издавало ее пульсирующее сердце, Лиза вдруг услышала тихий шепот Чужого голоса, который произнес только одно слово: “Иди!” и замолчал. А может, ей послышалось…?
Лиза стояла и смотрела, как молодой мужчина скользит взглядом по кристаллам и шарам, словно пытаясь увидеть что-то другое…
Неожиданно неведомая сила подтолкнула девушку в спину: она пошла к новому посетителю и, вежливо улыбаясь, произнесла:
- Могу ли я Вам быть полезной?

- Нет, благодарю Вас, - бархатным баритоном ответил молодой мужчина, поворачиваясь к ней, – я, кажется, вообще не туда попал. Странно, что я сюда зашел…- Лизин собеседник пожал плечами и посмотрел на нее, как будто хотел найти объяснение своему появлению.

Смутное чувство Лизы усилилось еще больше, ее романтическая половина затрепетала, словно ее поманили чем-то давно обещанным. Но холодная Леди взяла верх. Сейчас она надела маску Гостеприимной Хозяйки магазина

- Значит, что-то привело Вас сюда! – очаровательно улыбнулась Лиза. – Уверены, что не хотите осмотреться?

- Уверен, - улыбнулся в ответ мужчина. – Это вообще, несколько….э…. не мой профиль. Было очень приятно с Вами поговорить! Разрешите откланяться!

Молодой мужчина шутливо поклонился и вышел из магазина. Звякнул колокольчик…
С чувством легкого разочарования Лиза задумчиво рассматривала входную дверь, закрывшуюся за незнакомцем. Она пыталась заглянуть в глубину своей души и объяснить себе, что это было…

Но в зал вошли новые посетители, и ей вскоре стало некогда исследовать cвои ощущения.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение втрой серии.


К 17 часам Лиза свернула свою рабочую деятельность и, сев в машину, отправилась на Гемптон-лейн в нотариальную кантору “Барклай&Барклай”.
Мистер Джон Барклай-младший уже ждал ее. Сухой и чопорный, олицетворяющий хрестоматийный образ английского юриста, он, сдержанно поприветствовав Лизу и идентифицировав ее личность, он предложил ей присесть.

- Итак, мисс Остерайх, позвольте в Вашем присутствии вскрыть пакет, присланный герром Отто Вальтером из нотариальной конторы “Вальтер унд зон”.

Лиза заворожено смотрела как ловкие пальцы адвоката быстро и аккуратно вскрыли конверт и вытащили оттуда письмо. Барклай-младший бегло, но внимательно изучил содержание документа. Ни одна эмоция не проскользнула на его лице, в то время как Лиза вся извелась в своем кресле. Те три минуты, которые юрист просматривал письмо, показались ей вечностью.
Наконец, Барклай-младший закончил читать. Он откашлялся и профессиональным голосом, привыкшим зачитывать вслух разного рода завещания, произнес:

- Мисс Елизавета Анна-София Остерайх, вы являетесь единственным прямым наследником всего состояния и фамильных ценностей баронов фон Драго. Кроме имущества, вы наследуете титул и родовую фамилию. Последнее является обязательным условием наследования. Поздравляю Вас! Вступить во владение имуществом Вы сможете после того как мы уладим некоторые формальности.

Лиза посмотрела на нотариуса почти с отвращением: ей давно не приходилось слышать подобной чепухи. Что это: розыгрыш кого-нибудь из знакомых или съемка реалити-шоу скрытой камерой?

И на ЭТО она потратила свое время?!

- Вы о чем? – неприязненно спросила девушка
- Понимаю, - Барклай-младший взглянул на нее поверх очков, – понимаю, что это известие повергло Вас в замешательство. Прошу, ознакомьтесь сами, - с этими словами он протянул ей письмо.
Лиза неуверенно взяла его и попыталась сосредоточиться на содержании документа. Но его смысл ускользал от нее, и все строчки сливались в одну. Несмотря на подозрительное отношение к юристу, возникшее в начале ее посещения, Лиза все же заволновалась и испытала какую-то неконтролируемую дрожь. Первый раз в жизни у девушки возникло ощущение, что она не умеет читать…

- Н-нет, лучше Вы сами мне объясните, - она протянула документ обратно. – Только как-нибудь подоступнее. Я ничего не понимаю!
- Извольте! - м-р Барклай-младший устроился в кресле.

– Я объясню Вам то, что находится в моей компетенции. Насколько мне известно из письма герра Вальтера, три месяца назад в Вене умер последний представитель рода фон Драго. Он был бездетный и не имел больше никаких родственников, поэтому перед смертью он попросил своего поверенного Отто Вальтера разыскать хоть кого-нибудь из Драго, чтобы все имущество осталось принадлежащим роду. Это не составило никаких трудностей, потому что кроме Вас, мисс Остерайх, в роду больше никого не осталось. Когда наследник, то есть Вы, был найден в Лондоне, герр Отто Вальтер попросил меня объявить это Вам. Вы улавливаете мою мысль?

- Частично… - честно призналась Лиза. – И что же входит в это наследство?
- Вы, мисс Остерайх, теперь очень обеспеченная женщина, - тонкий рот нотариуса изобразил что-то вроде одобрительной улыбки. – Бароны фон Драго имеют во владении земли в Бургенланде, земли в Нижней Австрии, родовое гнездо – замок Драг, который находится недалеко от Сигишоары. Это территория Румынии, но замок давно выкуплен наследниками. Там никто не живет, но бароны периодически совершали туда паломничество. Так сказать, чтобы отдать дань предкам.
Порядок в замке поддерживает привратник. И периодически в замок Драг водят туристов, доходы от которых, естественно, уходят в семейную казну фон Драго. Кроме того, Вам достанется Рочдейл-манор в графстве Девоншир, недалеко от Эксмута. Это поместье принадлежало баронессе фон Драго, которая волею судьбы оказалась в Англии. Эта самая баронесса и есть Ваш прямой предок. Иначе говоря, это Ваша прапрабабушка.
Ну и помимо вышеперечисленного, имеются еще счета и депозиты в швейцарских банках, кое-какая недвижимость в Европе и Америке, коллекции картин и, естественно, собрание семейных драгоценностей.

Ошеломленная новостью Лиза молчала, не зная каким образом ей на это реагировать. Мысли прыгали в голове как сумасшедшие белки, не давая сосредоточиться. От их бешеного хоровода голова пошла кругом, а где-то внизу живота возникло ощущение пустоты, которое всегда появлялось у Лизы, кода она сталкивалась с чем-то неизвестным.

- Ну-с, Вы довольны, мисс Остерайх? – участливо спросил нотариус после некоторой паузы

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение.

- А можно поподробнее! – попросила Лиза, вставая. – Ведь я ничего не знаю о своих предках, и эта новость для меня как… как гром среди ясного неба! Мистер Барклай, расскажите мне о баронах фон Драго!

- Увы! – юрист развел руками. – Мало того, что это не входит в мои полномочия, я еще и просто ничего об этом не знаю. Я, мисс Остерайх, нотариус, а не архивариус.


- А герр Вальтер?
- Герр Отто Вальтер уже много лет является поверенным в делах баронов, я думаю, что он в курсе всей Вашей генеалогии.
- И для того чтобы получить подробную информацию я должна поехать в Австрию? – слегка недовольно cпросила Лиза. Она надела маску Холодной Леди
- Ну.. я думаю, что в Вену Вам придется ехать в любом случае. И не только туда…
- Послушайте, мистер Барклай, я так поняла, что герр Вальтер личный поверенный всей семьи Драго? Но ведь он живет в Австрии! А я не собираюсь туда переезжать! Вы могли бы взять на себя функции моего поверенного здесь, в Англии? – Лиза выжидательно посмотрела на юриста.

Джон Барклай-младший осознал торжественность момента и выгодность данного предложения и серьезно сказал:
- Почту за честь, мисс Остерайх.

- Ну тогда давайте уладим с Вами все формальности и приступим к делу, – в Лизе заговорила бизнес-вумен. – Я завтра поеду в поместье Рочдейл и осмотрю дом. Это самое простое, что я могу сделать на данном этапе. К тому же мне интересно взглянуть, где жила моя родственница! А Вы соберите мне сведения о моей родословной линии. Ведь теперь я должна все это знать! Кстати, кто живет в Рочдейл-маноре сейчас?
- Насколько мне известно из инструкции, присланной мне герром Вальтером, этот дом пустует уже очень долгое время. Кроме Вашей прапрабабки в нем больше никто не жил, поэтому, позвольте высказать мое личное мнение, едва ли этот дом произведет на Вас впечатление с точки зрения материальной ценности.

- И тем не менее! - ответила Лиза, уже в пороге. – Я должна составить о нем СВОЕ мнение. Позвоните мне, мистер Барклай!

Выйдя на улицу, Лиза сняла свою маску Холодной Леди, и на ее лице появилось выражение растерянности. Выражение, которое бывает у маленькой девочки, когда она, отдавшая всю свою любовь старой кукле со спутанными волосами, вдруг получает в подарок новую, красивую и дорогую… Лиза медленно побрела по тротуару, погруженная в свои мысли. Новости были ошеломляющими. Они означали, что в жизни девушки начинается какой-то новый этап. Старая кукла должна отправиться на чердак, в корзину с поломанными игрушками. Лиза сама не понимала, жаль ей этого или нет, поэтому не знала что и думать…

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 3.


Придя домой, Лиза пыталась отвлечься, занимаясь привычными делами: приняла душ, посмотрела на радужные капли, поужинала, выпила ароматный кофе, почитала газету…

Но потом поняла, что все ее усилия напрасны: назойливые мысли постоянно лезли в голову, давали советы как ей использовать неожиданно свалившееся с неба наследство, и в красках расписывали выражение лиц знакомых, когда они узнают эту потрясающую новость. Вся эта кутерьма в голове привела Лизу в раздражение. Ей, плененной роем беспорядочных мыслей, грозила бессонница. Девушка приняла директивное решение сменить обстановку и развеяться.

Она позвонила своей лучшей подруге, веселой тусовщице Бренде О’Брайен, которая была полной Лизиной противоположностью как внешне, так и отношением к жизни, и они договорились встретиться через час в ночном клубе “Апельсин”.

После приветствий и дружеских объятий девушки уселись за удобными столиками, заказали себе кофе и стали болтать о разных девичьих пустяках: кофточках, купленных в бутике Майкла Корса, сумочках, которые наилучшим образом сочетаются с этими кофточками, о мужчинах Бренды, которые менялись как настроение у капризной барышни, не выдерживая огненного темперамента дочери Ирландии.

Гремела музыка, неоновый свет, переливаясь всем спектром, поддерживал ее энергичный ритм. Жизнерадостные молодые люди, обнимающиеся парочки, громкий смех и крики, подбадривающие особо виртуозные танцевальные па какой-нибудь солирующей личности – что может быть лучше, чтобы выбросить из головы навязчивые мысли и ненужные заботы, а с души стряхнуть липкую паутину беспричинной тревоги…

Вдруг Лиза дернулась, словно в грудь ей вбили кол и пролила кофе. Какое-то странное ощущение охватило ее, словно она – это кто-то другой, и что этот кто-то вошел сюда впервые. Девушке показалось, что ее душе стало тесно в теле, потому что рядом с ней появилась еще одна… Ощущение промелькнуло и исчезло. Лиза стала недоуменно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где она и кто она.

- Да что с тобой сегодня такое! – недовольно воскликнула Бренда, которая только что упоительно рассказывала Лизе об очередном претенденте на ее сердце и квартиру, а потом поняла, что все слова прошли мимо Лизиного внимания. – Ты как будто не в себе. Проблемы на работе? Или с мужчинами?

- Ни то, ни другое, Бренда. У меня сегодня был день, насыщенный событиями, – Лиза вымученно улыбнулась. – Представляешь, я получила какое-то наследство, и завтра хочу поехать в Девоншир посмотреть на него. Это дом. Дом недалеко от Плимута. Честно говоря, это здорово! Я теперь смогу жить в собственном доме!
- Ну ты же не собираешься переезжать в Девоншир на болота? – подозрительно спросила Бренда, встревоженная нежелательной для нее перспективой.

За долгие годы дружбы она очень сильно привязалась к Лизе и не хотела ее потерять. Тем более, что та была едва ли не единственной женщиной, которая могла без раздражения выносить взрывной и прямолинейный характер Бренды. Это была дружба Льда и Пламени, Холода и Жара, Синего и Красного, и обе девушки ценили ее.

- Не собираюсь, – спокойно ответила ее подруга. – Но ведь этот дом можно продать и купить что-нибудь подходящее поближе к работе.
Успокоенная Бренда согласилась с подобным аргументом. Они еще немного поболтали, но вскоре Лизиной подруге надоело обсуждать проблемы жилья, магазины и мужчин, и она попыталась вытащить девушку танцевать. Музыка зажигала ее своим ритмом, а неоновый прожектор манил окунуться в радугу света.

Лиза не разделяла устремлений подруги: к ней вдруг вернулось недавнее состояние. Девушка очень явно ощущала деревянный кол, пробивший ее грудь насквозь и чужую душу, заглянувшую в ее собственное тело. Душа эта, на мгновение взглянувшая на мир Лизиными глазами, вызывала у девушки какую-то необъяснимую тоску, разрозненные фрагменты смутных видений, как будто отраженных в разбитом зеркале… Это не давало ей расслабиться.

Но через некоторое время пришло чувство облегчения, видения растаяли, тоска растворилась в свете ярких прожекторов, и Лиза, подхваченная толпой танцующих молодых людей на танцплощадке, отдалась всеобщему веселью.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение 3 серии.

- Смотри, смотри! – Бренда склонилась к подруге и, пытаясь преодолеть грохот музыки, радостно закричала. – Вон тот молодой человек на нас ТАК смотрит! Может, подойдем поближе, познакомимся...? В нем что-то есть…

Лиза автоматически обернулась в ту сторону, куда показывала Бренда и увидела… своего утреннего незнакомца, заходившего в “Оккультные штучки”. Того самого, который был удивлен, что зашел в подобный магазин и который всколыхнул ее душу странным чувством… Незнакомец стоял у стены и смотрел на Лизу. Девушка физически ощущала его взгляд, направленный на нее. Этот взгляд вызывал в ее теле смерч, начало которого зарождалось на глубине подсознания, а бешено вращающаяся воронка пробивала голову и устремлялась куда-то высоко, в Космос… Лиза попыталась рассмотреть Незнакомца, но контрастный свет, постоянно мигающий на танцплощадке, исказил его лицо, раскрасил его какими-то нереальными красками. Она смогла разглядеть только то, что он изменил прическу и был одет немного странно и старомодно: в черный костюм, который носили респектабельные джентльмены викторианской эпохи.

Это почему-то рассмешило Лизу и ослабило гипнотическое влияние взгляда Незнакомца.
“Ну и вынарядился! – мысленно хихикнула она, а вслух спросила:
- Ты про кого? Во-о-о-н того экзотичного типа возле стены? – девушка мотнула головой в его сторону.

Испытав приятное чувство удовлетворения коллекционера мужского внимания, Бренда заинтересованно вытянула шею и попыталась разглядеть того, на кого показывала ее подруга.
- Наверное, он быстро бегает, - проворчала она разочарованно. – Там уже никого нет.

Лиза опять глянула через головы танцующих: незнакомец стоял на месте. Он словно ждал ее взгляда, чтобы сплести его со своим в одно целое и отнять девушку от остального мира. Глаза незнакомца гипнотизировали Лизу, парализовали ее волю и затягивали куда-то на самую глубину его неизведанной души…

- Да вон же он! – Лиза с трудом отвела взгляд, борясь с искушением посмотреть на мужчину еще раз. - Стоит возле противоположной стены!

Бренда проводила взглядом Лизину руку, которой та вежливо пыталась показать на незнакомца.
- По-моему, мы с тобой заказывали только кофе! – хохотнула веселая ирландка. – Только кофе, а тебе уже какие-то призраки мерещатся! Действительно, у тебя был трудный день!

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение.

- Добрый вечер! – вдруг раздалось сзади. Обе девушки подпрыгнули от неожиданности и резко обернулись. Лиза застыла как жена Лота, зато Бренда приняла охотничью стойку. Перед ними стоял Лизин незнакомец, который только что гипнотизировал ее своим взглядом. Холодная половинка девушки успела отметить, что он несколько изменил прическу и снял свой неуместный костюм.

Бренда кокетливо заулыбалась, а Лиза неожиданно для себя рассеянно спросила:
- А…а Вы уже переоделись?
Брови незнакомца взметнулись вверх: он был не готов услышать подобный вопрос в ответ на свое приветствие.

Он посмотрел на Бренду, интуитивно осознав большую разницу между девушками, и, поняв, что ирландка обладает простым и веселым характером, приятно улыбнулся ей, мысленно перетягивая на свою сторону, так как флюиды, исходившие от Лизы, вызывали в нем чувство человека, подвешенного за ноги на дереве: все его мысли, устремления и желания упали на пол, рассыпались и пришли в полную негодность, как падает на землю то, что лежит в карманах Повешенного…

- Я не совсем понимаю, о чем Вы меня спрашиваете… - мужчина обратил свою улыбку на Лизу. - Я так и пришел… Увы, не успел переодеться для ночного клуба. А почему Вас так это интересует?
- Ну как же, - Лиза беспомощно посмотрела на подругу и смущенно пробормотала, – ведь Вы там… у стены… стояли в другой одежде!

Молодой мужчина внимательно глянул на Лизу и вежливо сказал:
- Я только что вошел. У меня не было возможности постоять возле стены. Вы не ошиблись?
Лиза смутилась еще больше, но она всегда доверяла своим глазам, поэтому заспорила:
- Нет, я видела именно Вас!
- Я не знаю, что сказать, – незнакомец казался удивленным, – я действительно только что зашел… Решил выпить кофе и вдруг увидел знакомое лицо, то есть Вас. Я сегодня первый день в Лондоне, - зачем-то пояснил он, - приехал по делам из Девоншира.

Лиза вздрогнула. Общительная Бренда уже осознала, что молодой мужчина пока еще не повелся на ее чары, ничуть не огорчилась от этого (время покажет…) и стала сама собой: простой, веселой и немного язвительной ирландской девушкой.

- Та-а-а-к! Несостыковочка выходит! Если ты сегодня приехал, то откуда вдруг взялись знакомые лица, да еще и наши?!
- Он заходил сегодня ко мне в магазин, – глухим голосом сказала Лиза, испытывая сейчас лишь одно желание: выпить снотворного и заснуть.
Незнакомец улыбнулся:
- Да, я действительно сегодня утром чудесным для себя образом попал в магазин мисс.. э…
- Остерайх, – подсказала Бренда, – ее зовут Лиза Остерайх. А я – Бренда!
- Мне очень приятно, – мужчина отвесил легкий элегантный поклон. – Меня зовут Джулиан.

Он повернулся к Лизе и спросил:
- Лиза, мне как-то очень знакомо Ваше лицо, мы виделись когда-нибудь раньше, до нашей встречи в магазине?

Бренда О’Брайен презрительно фыркнула:
- Ну и приемчики у тебя, Джулиан, для того, чтобы с девушками заигрывать! Им же сто лет в обед! А я-то нафантазировала себе, что ты - оригинальный!
Джулиан улыбнулся:
- Простите, Бренда, что не оправдал Ваших надежд, – иронично сказал он. - Только я спрашиваю совершенно серьезно. Лицо Лизы мне показалось знакомым…

- Встречались, – голос Лизы вдруг рассек пополам атмосферу иронии и легкого флирта. – И совсем недавно. Минут 15 назад. Вы стояли у стены и смотрели как мы танцуем. Только у Вас была другая прическа и другой костюм!

Джулиан беспомощно развел руками и внимательно глянул на Лизу: его начинала затягивать эта черноволосая девушка, похожая на видение из снов, увиденных в детстве.
- Все в порядке! Не обращай внимания, – бодро поддержала его Бренда, привыкшая к странностям характера своей подруги, – девушка устала. - Дорогая, - она повернулась к Лизе и заботливо спросила, - ты уверена, что хочешь здесь остаться?

Рыжая ирландка лукавила. Элегантная фигура Джулиана привлекала ее все больше и больше, поэтому, презрев дружеские отношения, Бренда торопилась отправить Лизу домой и провести остаток времени с понравившемся мужчиной. Тем более что ее подруга пребывала в каком-то странном состоянии и не реагировала на аристократический шарм их нового знакомого. Впрочем, как и на все остальное.

- Нет, не уверена, - слабо ответила Лиза, почему-то глядя в пол. Она разговаривала с носом своего сапога. – Я домой пойду… Мне завтра рано выезжать и все такое… До свидания! – сказала она, в конце концов подняв глаза на Джулиана. – Рада была познакомиться!


“Домой! Домой! Домой!” – стучало в висках у Лизы всю обратную дорогу. Хаотичные, назойливые мысли, от которых она искала спасения в ночном клубе, давно умерли от отчаяния, обделенные Лизиным вниманием. Выжила только одна, желания которой совпадали с желаниями девушки: они обе хотели спать. Дома сил хватило только на то, чтобы раздеться. Лиза рухнула на кровать и заснула мертвым сном. Ей ничего не снилось.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 4. Поездка в Мидлок

Золотой луч теплого весеннего солнца робко заглянул в Лизину спальню, скользнул по туалетному столику, осветив шкатулку с украшениями, словно пытаясь угадать ее содержимое; опустился на пол; запутался в пушистом ковре и, наконец, добрался до кровати, где спала девушка.

Осторожно прокравшись по шелковому одеялу, луч нежно потрогал Лизино лицо. Она не реагировала: вымотанная вчерашними событиями, Лиза крепко спала.
“Вставай, соня! Начался новый день! “ – луч солнца направил свой яркий свет прямо ей в глаза.

Это не возымело никакого действия: девушка с головой накрылась одеялом и продолжила свой утренний сон.
“Вставай!” – неугомонный луч нашел маленькую щелочку в ее укрытии и воспользовался этим: у Лизы исчезло ощущение темноты перед глазами, через закрытые веки чувствовался теплый свет.
“ Ну, хорошо, хорошо… - пробормотала она сонным голосом, - я встаю…”

Повалявшись минуты две в постели, Лиза лениво поднялась и, направляясь в ванную комнату, глянула в окно. Яркое солнце и чистое лазурное небо предстали перед ее глазами.
“С добрым утром, Лиза!” – тот час же приветствовал девушку золотистый луч, обрадованный ее пробуждением. Осветив ее лицо, он словно дарил свое благословление на грядущий день.

Лиза выставила вперед ладонь с растопыренными пальцами: свет был слишком яркий для обыденных туманных лондонских дней. Он поселил в ней ощущение какой-то предстоящей радости, которая ждала ее за поворотом жизненного пути…


Несмотря на хорошее настроение и душу, наполненную предвкушениями новизны, связанными с предстоящей поездкой, физическое тело Лизы испытывало вялость и даже некоторую слабость, которую не выветрил сон после вчерашнего вечера. Девушка, стоически преодолевая внутреннее сопротивление, пошла возвращать себя к жизни.

Контрастный душ и чашка ароматного кофе сделали свое дело: Лизе стало гораздо лучше. Ноги наполнились силой, голова ясностью, а сердце – желанием скорее сесть в машину и помчаться навстречу неизведанному, которое олицетворял для нее сейчас Рочдейл-манор.

После завтрака Лиза быстро собралась, позвонила в магазин, оставив девушкам некоторые рабочие распоряжения, забрала машину с площадки заднего двора и, с легкостью майского ветерка, устремилась на юго-западное побережье.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение:


Дорога в Девон была легкой и приятной, она пролегала через красивейшие графства Англии - Гемпшир и Дорсет. Широкая полоса автобана гладкой лентой изгибалась вдоль зеленых холмов, поросших вереском и медуницей, пересекала широкие, похожие на лоскутное одеяло поля и, в конце концов, скрывалась за горизонтом.

Лиза открыла окно. Струя теплого майского воздуха с силой ворвалась в салон автомобиля, взъерошила ей волосы и упала куда-то на заднее сидение, устроив там маленький переполох среди бумаг, опрометчиво оставленных девушкой. Ветер, обдувая ей лицо, окончательно выветривал следы неприятных воспоминаний и тревог.
“Let it be… Let be…” – напевала Лиза вместе со старым хитом, звучащим в салоне. Скорость, Свобода и Неизвестность стали сейчас спутниками девушки. И ей было с ними легко и комфортно.

Лиза подъезжала к границе графства Девоншир. Пейзаж за окном стал существенно меняться: погода, самая капризная барышня в Англии, решила спрятать свою солнечную улыбку до лучших времен. Темное свинцовое небо повисло над землей так низко, словно хотело подавить ее своим могуществом.

Легкий ветерок, сопровождавший Лизу в поездке, верный спутник девушки, приносивший ей на своих крыльях запахи полей Гемпшира и ароматы трав Дорсета, заволновался, гоняя бестолковых чаек над поросшими сорной травой, скалистыми берегами Дартмура. Он разгонялся над маленькой бухтой и летел вперед, путаясь в лопастях ветряных мельниц, которые отзывались ему протяжным гулом. В воздухе запахло сыростью и какой-то тревогой…

Лиза закрыла окно и посмотрела на электронное табло, показывающее время. Прошло три часа. Вот и легендарный Девон, мрачный край легенд и суеверий. Как он примет ее? Как отнесется к вторжению в свой туманный и таинственный мир…?


- Куда мы едем?

Мерцающие золотистой дымкой пузыри Лизиных раздумий резким хлопком разорвались в клочья от неожиданного вопроса, исходящего от Голоса-Разума.
– Ты хоть знаешь, куда мы едем, Лиза?!
Девушка промолчала: простой вопрос ее Второй половины попал не в бровь, а в глаз. Лиза понятия не имела, где точно находится Рочдейл-манор. Спонтанное решение - поехать и найти дом - было принято романтической стороной девушки, которая, услышав от нотариуса потрясающие новости, сразу вообразила себе Волшебный замок, оплетенный плющом, куда попадают очарованные странники

А утром это решение подстегнуло желание убежать от мыслей и навязчивых образов, преследовавших ее со вчерашнего вечера, проведенного в клубе “Апельсин”. Стоило только девушке погрузиться в состояние легкой задумчивости, как перед ней тот час же всплывал взгляд светло-зеленых глаз, одновременно пугающий и зовущий. Это был взгляд ее нового знакомого Джулиана? Или кого-то еще…?


У Лизы был небольшой план. Так…, легкий набросок ее действий для поиска Рочдейл-манора. Первое, что она предполагала сделать, это завернуть в какую-нибудь колоритную деревушку недалеко от Эксмута. Лиза надеялась, что местные жители знают, где находится поместье и смогут ей помочь разыскать его или хотя бы подсказать: в каком направлении двигаться.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение:


Проехав указательную табличку с надписью “Мидлок” (так называлась деревня, которую она выбрала по карте для своего посещения), девушка припарковала машину возле местной таверны под названием “Старый маяк”.

Отворив массивные двери из мореного ильма, Лиза попала в атмосферу рыбацкой жизни, смешанную с ностальгическими воспоминаниями чьей-то души о мореплавании и лихих пиратских победах: небольшое помещение было заполнено дубовыми бочками с ромом, старыми, отслужившими свою жизнь железными якорями и рыбацкими сетями, распятыми на стене.

Обстановка была пестрая и немного гротескная, словно какой-то сумасшедший повар, бросив в один котел щепотку духа 18 века, кусочек жизни 19 века, прибавил унцию соленой морской романтики и, приправив все это горошиной современного прогресса, сварил свой фантастический суп.
В сумраке, пропитанном запахом жареной рыбы и пива, важно мерцали свечи. Лиза села за крепкий деревенский стол и огляделась в поисках персонала. Молодой официант, отвлеченный от экрана маленького телевизора появлением нового клиента, услужливо подбежал к Лизе с блокнотом в руках и меню.

Девушка заказала копченую форель с салатом и черный кофе. Она решила одним выстрелом сразу убить двух зайцев: утолить чувство голода, последний час жестоко терзающее ее желудок, и дождаться появления кого-нибудь из местной публики, чтобы задать вопрос о местонахождении поместья Рочдейл. Конечно, Лиза могла бы пойти более простым путем и выспросить всю необходимую ей информацию прямо у официанта.

Но в “Старом маяке” так вкусно пахло едой, что желудок девушки зажил отдельной от нее жизнью и с безумным урчанием жаждал поглотить все, что было указано в меню. “Р-р-рыба! Жареная р-р-рыба! Фор-р-р-ель!” – словно раздавалось из ее живота. Животные инстинкты взяли верх над человеческим разумом: Лиза решила приступить к своему плану после сытного обеда.


Через некоторое время ее расчеты блестяще оправдались (да здравствует консенсус между инстинктами и разумом!): за соседним столиком устроились два шумных пожилых джентльмена.

Они громко разговаривали между собой, обсуждая размеры пойманного накануне улова. При этом местные жители успевали поедать принесенный официантом обед, который они щедро сдабривали девонширским хлебным соусом.
Лиза подождала, пока на их столе вместо пустых тарелок появится по большой оловянной кружке, наполненной ароматным элем с густой шапкой пены, а курительные трубки в руках сельских джентльменов оживут, испуская терпкий табачный дым, и подошла к ним.

- Прошу прощения, вы позволите кое-что у вас спросить? – голос Лизы был вежлив и почтителен.
Местные жители прервали свой жаркий спор и подозрительно посмотрели на девушку. Именно таким взглядом деревенские жители смотрят на горожан, домохозяйки – на коммивояжеров, а целомудренные старые девы – на молодых незамужних девушек. Потом оба джентльмена переглянулись между собой и синхронно кивнули Лизе головами в знак согласия.

- Я приехала из Лондона, но я не журналист и ничего не продаю! – быстро выпалила девушка, боясь, что ее не станут слушать. Она сделала паузу и посмотрела на селян, пытаясь визуально оценить их настроение. Джентльмены внимательно смотрели на Лизу и ждали продолжения.
- Говорят, что где-то в вашей местности есть заброшенное поместье Рочдейл с большим домом…
Старики понятливо закивали головами. Их лица расслабились, а в глазах возник неподдельный интерес: они почуяли возможность поговорить о том, что им хорошо известно.
- Правильно говорят, юная барышня! – ответил один из Лизиных собеседников громовым голосом.

Это был старый моряк с обветренной кожей и колючими глазами, подозрительно смотрящими на мир из-под кустистых бровей. Он говорил с сильным девонширским акцентом, периодически вплетая в свою речь грубоватые морские ругательства. – Есть такое дело, разорви меня акула. Енто за нашей деревней находится, ярдов тыщщу отсюдова.
Старый моряк пыхнул трубкой, выпуская колечко сизого дыма, и ворчливо прибавил:
- Не знаю как вы, городские, его называете, а здесь енто поместье все знают как Проклятый дом. Так его деды прозвали… В наших местах много старых домов имеется, но ентот – особенный! - он назидательно поднял указательный палец.

- И… чем же он такой особенный? – спросила Лиза, чувствуя, как волна какого-то тревожного чувства метелицей пробежала по ее позвоночнику и упала вниз живота.

- А зачем юной барышне нужон Проклятый дом? – вкрадчиво осведомился другой джентльмен, старик с красным носом, который за всю свою жизнь перенюхал немало крепкого табака. А красные прожилки на лице выдавали в нем большого любителя горячительных напитков.

Второй Лизин собеседник, одетый в типичную одежду жителя сельской местности, тоже говорил на диалекте Девона, который Лизе, коренной уроженке Большого Лондона, казался чуднЫм.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение:

Девушка присела на свободный стул рядом с обоими джентльменами и принялась вдохновлено врать, стараясь придать своим словам побольше правдоподобности.

- Я работаю в одной лондонской фирме по недвижимости. Она специализируется на купле-продаже старых домов и особняков. Сейчас очень много богатых американцев любят покупать наши старые поместья. Да вы знаете, наверное? – она обратилась к своим седовласым собеседникам, которые слушали ее, задумчиво потягивая пиво из больших кружек.
Старики охотно закивали.

- Клешня краба им в штаны! Все готовы скупить за свои деньги! – патриотично прогудел старый моряк, возмущенно пыхая трубкой.
- Так вот, одному из наших боссов, - продолжила врать Лиза, - стало известно, что в Девоншире, недалеко от Эксмута есть некий старинный особняк… И ходят слухи, что его владельцы не появляются там уже много лет. У боссов возникло желание выяснить, кто является хозяином поместья Рочдейл и попробовать договориться с ним о продаже дома и прилегающих к нему угодий. Вот меня и послали в вашу местность.

Я – агент по недвижимости, – Лиза, закончив вводить в заблуждение местных жителей, мило улыбнулась.

- Стоп! Отдать якоря! – старый моряк стукнул по крепкому столу кулаком. Кружки с элем подпрыгнули на полсантиметра и с дробным стуком приземлились на место, проливая содержимое на стол. – А чего ж твои босы сами сюда не приехали, шторм им в драные паруса!

Второй собеседник был с ним солидарен: кончик его красного носа задрожал от возмущения, а усы ощетинились. Он затряс указательным пальцем у Лизы перед носом:
- Енто не дело для юной барышни - ездить по таким местам!

- Пожалуйста! – Лиза сложила руки в умоляющем жесте.

– Расскажите мне все-все об этом доме. От этого зависит моя карьера! Кому принадлежало поместье? Что это были за люди? Кому оно принадлежит сейчас? А может, у Рочдейл-манора есть какая-нибудь интересная история? Это сделает его еще привлекательней для покупателей! - придавая голосу как можно больше убедительности, Лиза в глубине души поражалась своему красноречию, а заодно и наглости, с которой она обманывала доверчивых селян, пытаясь получить нужную информацию.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Продолжение:

- А нихто его не купит! – категорически заявил красноносый джентльмен, прихлебывая пиво. – Нету у его хозяев. Стоит ентот Проклятый дом, почитай, уже лет сто. Э-э, милая, - он потряс головой, - сколько народу хотело домишко-то себе заграбастать – ан не вышло!

- Почему - не вышло? – тупо спросила Лиза, все больше и больше попадая под влияние разговора с селянами, который принимал оборот какой-то недосказанности, прозрачных намеков и утаивании чего-то очень важного…

Пытаясь отгадать, что сейчас ответит ее собеседник, девушка забыла о своем лукавстве, исходящем от Холодной Леди, и превратилась в Романтическую Натуру, увлеченную разгадыванием тайны, легким намеком вылетевшей из уст прямых и бесхитростных сельских жителей, пропитанных крепким элем и прокуренных табаком-самосадом.

- Да… - вступил в разговор старый моряк, впадая в несвойственную ему задумчивость и игнорируя Лизин вопрос.

- Есть у ентого дома история…. Разрази меня гром! Есть… Да только она нехорошая, история-то. Недобрая… Нехристианская… - он сделал паузу.

– Тебя как зовут? – вдруг спросил он девушку.
Лиза от неожиданности дернулась и уронила на пол брелок сигнализации, который машинально крутила в руках во время разговора.
- Меня…? – переспросила она. – Лиза.

- А я – Энгус Пемброк, – старый моряк впервые добродушно осклабился.

- А это – Томас Пемброк, – он указал на старика с красным носом, который скромно заулыбался, словно они и не разговаривали здесь уже сорок минут.
- Садись-ка поудобнее, - сказал Лизе Энгус, - рассказ будет долгий…


- Извините, - прервала его девушка, которая на предложение – сесть удобнее – заерзала на стуле. – Вы – братья?
Местные жители громко рассмеялись. Энгус Пемброк, в очередной раз пыхнув трубкой, объяснил причину такого веселья:

- Мачты и паруса! Юная барышня, мы все здесь – братья! В деревне нашей, почитай, только родственники и живут. Тут каждый друг другу брат, сват или кум. Так оно уже много поколений держится…
Старый моряк сложил руки рупором и крикнул, призывая бармена:

- Барт! А ну подать на борт три кружки эля! Пущай столичная барышня попробует то, чем славится Мидлок! Наш эль – о-го-го! Почитай, вся старушка Англия знает! – он с энтузиазмом затряс кулаком, подтверждая собственные слова.
- Ладно, ладно, Энгус! – успокоил своего родственника Томас Пемброк. – Слушай, милая барышня, коли приехала…
Он отхлебнул глоток пенистого эля, затянулся из трубки, сделанной из вишневого дерева, выпустил три аккуратных колечка дыма и завел длинный рассказ…

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 5: ПРОКЛЯТЫЙ ДОМ
часть 1

“Старики говорили, что Проклятый Дом давно тут стоит. Почитай, еще с тех времен, когда люди Кромвеля по всей старушке Англии хозяйничали (примечание автора: Оливер Кромвель – видный деятель английской революции 17 века, управлял страной после казни Карла I более 10 лет). Здесь, на наших хмурых болотах прятались сторонники короля.

C виду ентот дом был самым обычным: таких в Британии пруд пруди! Да только построен он был для католика. Филиппом Рочдейлом его звали. Сами знаете этих папистов! Они завсегда со всякой нечистью водятся, да темными делами занимаются! - Пемброк неодобрительно покрутил головой.

Его пышные усы сердито встопорщились, словно вставая на защиту истинной англиканской веры. – В общем, прослыло поместье нехорошим местом. Отцы наши от своих отцов слышали, а те – от своих, что все хозяева Проклятого Дома, что жили в ем в разное время, неизвестно куда сгинули, словно забрала их нечистая сила… Даже могилок на старом кладбище не осталось…. И вот, жил при Виктории (примечание автора: королева Англии с 1837 по 1901 годы) в ентом доме последний Рочдейл – Хьюго…

- Стоп травить шкоты! Рынду тебе возле уха! Неправда твоя! – перебил родственника возмущенный Энгус Пемброк.
Он замахал своей трубкой в знак крайнего несогласия, рискуя скинуть со стола наполненную элем кружку. Ее, незаметно для глаз разгоряченного джентльмена, в очередной раз наполнил официант. Он хорошо знал о привычке старого моряка пить традиционный напиток до тех пор, пока у него перед глазами не возникнут черти, танцующие джигу на старой пиратской шхуне, а под ногами не появится палуба корабля, идущего в шторм к родным берегам.

– Не жил он в ентом доме! А жил Хьюго на краю усадьбы в домишке для прислуги. Стоял там такой кривенький домишко. Да он, почитай, и сейчас стоит-то. И не развалился же за столько лет… - Энгус задумался.

Ему, похоже, только сейчас пришла в голову эта незамысловатая мысль, и он серьезно обдумывал ее, гоняя в своей голове, и прикидывая, как это может быть. Переместив взгляд в пространстве и увидев Лизино заинтересованное лицо, Энгус опомнился. Он крякнул и продолжил свою речь тем же боевым тоном голоса, с которого и начал обличать Томаса Пемброка в искажении исторических подробностей:
- Не хотел он чегой-то в наследном доме обитать…. Боялся, что ли…. Да и обеднел сильно к тому времени, не было денег огромадный дом поддерживать. Вот он его на торги выставил, а сам овощи разводил на своей делянке.

Тем и кормился. Иногда бабы деревенские для Хьюго чего-нибудь подкидывали: рыбу, там, али дичь какую…. Любили его наши деды, говорили – хороший был мужик, незлой. Вот и имелось у него только что Проклятый дом на продажу, делянка с кривым домишком, да сын в Лондоне. Жены у него не было. Сказывали – при родах она померла. Хьюго сам сынка-то растил. На ноги его поднял, образование дал, вытянул кое-как, а потом отправил в столицу подальше от родового гнезда. Сам-то сквайр к тому времени уже немолодой был. Ну не старик еще, знамо, но полжизни уже разменял, поди…

Вот как оно было-то! – Энгус торжествующе посмотрел на Томаса и, удовлетворившись созерцанием недобро ощетинившихся усов последнего, с довольным видом отхлебнул большой глоток эля.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

серия 5, часть 2

- И вот, - продолжил Томас, крайне недовольный тем, что его перебили, и чуть было не лишили приоритета рассказать столичной барышне местное предание, - было это в 80-х годах при Виктории. Приехала в поместье Рочдейлов молодая дамочка, богатая и знатная. Была она иностранкой. Немкою была.

Да еще и католичкой в придачу! Тьфу ты, прости Господи! - Томас звучно стукнул ладонью по столу в знак своего неодобрения. - Вот как говорится: рыбак рыбака видит издалека! У нас тут в наших местах, почитай, одни Рочдейлы католиками и были. Церква-то ихняя токмо в Большом городе имелась (примечание автора – в Эксетере, центральном городе графства Девоншир). А тут еще и барыня на нашу голову свалилась! - Томас выразительно посмотрел на замершую от его повествования Лизу, словно ища в ее глазах поддержку своему памфлету в защиту истинной веры. Но девушка не принимала близко к сердцу религиозные устремления Пемброков.

Ей не терпелось услышать продолжение истории о Проклятом Доме. Поэтому она быстро кивнула в знак согласия и, помассировав затекшие от однообразной позы плечи, впилась взглядом в пожилого джентльмена. Приняв ее действия за одобрения своих слов, Томас вдохновенно продолжил:
- Приехала она, знать, прямиком к Хьюго: поместье с домом покупать. Вроде как услышала, что оно продается.

Женщина она была видная, красивая - деды наши никак в толк взять не могли: зачем ей дом в нашей глуши? Что здесь есть? Одни холмы да болота…. Никаких тебе балов с танцульками, больших магазинов с дамскими штучками и в помине нету! Что эта городская краля тут делать будет? Непонятно было мужикам…. Ну, в общем, суть да дело: купила немка поместье и стала в Проклятом доме жить. Как хозяйство вела – никому не ведомо, да только слуг своих она не привезла: всех в деревне нашей наняла.

Придет, было, девок да парней в услужение брать: сама чернющая, даром что из Неметчины, да смотрит своими глазами так, словно все нутро прощупывает. Пристально так, как змеища! - Томас для красочности своего описания попытался изобразить Лизе пронзительный взгляд знатной дамы.

- Да откуда же Вы знаете, КАК она смотрела и ЧТО делала!? – не удержалась от скептического восклицания Лиза.

Ее Голос Разума давно нашептывал ей этот вопрос, продираясь сквозь пелену романтических образов, которая обволакивала Лизины мысли, загипнотизированные рассказом Пемброков.

- Дык, старики рассказывали! – простодушный Томас не уловил в вопросе девушки никакой подоплеки. Он недоуменно переглянулся с Энгусом, который в процессе повествования своего родственника мирно попыхивал трубкой, и только его кустистые брови выражали отношение к описываемым событиям: хмурились, когда старый моряк слышал про немку и католиков и разглаживались при упоминании о Хьюго.
Сельские джентльмены с детства привыкли к истории, произошедшей в их собственной деревне.

Они, неоднократно слышавшие ее от дедушек и бабушек, и передававшие это предание по наследству своим детям и внукам, так сжились с героями и событиями столетней давности, что последние стояли перед глазами стариков во всей их первозданной яркости. Будучи маленькими мальчиками, вместе с другими детьми деревни Мидлок, Пемброки играли в Хьюго и немецкую красавицу, купившую Проклятый Дом; будучи уже взрослыми людьми они видели, как в такой же игре принимают участие их внуки и внуки их соседей. Именно поэтому Томас и Энгус со всей, свойственной им экспрессией, описывали внешность, поступки и мотивы этих поступков жителей своей деревни и хозяев манора, ничуть не сомневаясь в том, что так оно и было…

- О чем это я? – пробормотал Томас после минутной заминки. - А-а!
Он самокритично постучал себя пальцем по лбу.

- Совсем плохой стал, склероз замучил, – пояснил он Лизе и, увидев всю ту же нетерпеливую заинтересованность, доверительно произнес:
- Я вот давеча к врачу ездил в Город…
- Шлюпки за борт! Курс на Проклятый дом! – кулак Энгуса в очередной раз испытал крепость деревенского стола. - Кого интересуют болячки такого старого хрыча как ты!

- Молчу, молчу… - Томас сделал примирительный жест рукой, успокаивая своего родственника, который кроме всех прочих достоинств имел взрывной и раздражительный характер и был скор на расправу.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 5, часть 3


- Приезжала, значится, немка в Мидлок прислугу себе выбирать, - быстро позабыв о склерозе, продолжил Томас, - да смотрела, чтобы девки и парни были здоровые, кровь с молоком. Нанимала она горничных, конюхов, работников в хозяйстве, кухарок. Плату огромадную предлагала, не скупилась…. Да только невзлюбили ее наши предки. Хоть и щедрая она была, красавица редкостная, да чужая совсем…. Одно слово – немка! Разговаривала она неправильно, слова наши коверкала, да, главное, надменно так! Привыкла, знать, у себя в Немляндии людями повелевать, – Томас нахмурил брови. -
А вскоре в деревне нашей напасть случилась…

Беда страшная: люди пропадать стали…. Пойдет кто в лес за травами или ягодами – враз сгинет! Девка какая в город за гостинцами поедет – почитай, пропала! Ни следа – ни весточки! А уж когда ребятенков малых бабы с улицы не дождались – тут селяне и призадумались…. Кумекать стали, да связали всю эту чертовщину с немкиным прибытием. Раньше-то такого горя и в помине не было! А тут еще она сама к старосте пришла и жаловаться стала, что, мол, народ у нас в деревне ненадежный: все, кто у нее в услужении был – сбежали…. Дескать, пожили у нее, манерам барским научились, а потом в город и сбегли! Других ей подавай!

Прошла так неделя, другая, чертовщина эта так и не улеглась: народ пропадает, а от немки слуги бегут, да домой не возвращаются! И поселился в Мидлоке Страх. Люди старались засветло домой вернуться, по одиночке в город не ездить, а за ягодами вообще перестали ходить. Да и к барыне в услужение идти побаивались. В деревне нашей примета такая сложилась: кто в Проклятый Дом попал – тот навсегда пропал…
В общем, заволновался народ, зашептался. Собрались тогда деды наши и порешили: надо к Хьюго сходить в его кривой домишко, да про нонешнюю хозяйку поместья порасспрашивать.

Кто такая? Чем в поместье занимается? Зачем к нам в Девоншир приехала? Мужики-то ведь силой в деревне были! Как собирались вместе – так ого-го! Любой вопрос разрешали. Но с Хьюго они решили по-хорошему поговорить, по-мирному – барин-то завсегда их выслушивал, да в чаяниях помогал. И в тот раз пообещал им свою бывшую усадьбу посетить, да с новой хозяйкой побалакать.

Велел старосте с помощниками через три дня к нему наведаться. Мужики, успокоенные словами Хьюго, возвернулись домой, в Мидлок.
А дьявольщина-то в деревне не прекращается! Люди осторожничать стали, так беда с другого бока подкралась: у Пемброков, почитай, вся скотина полегла; у Треверсов – пчелы сдохли; у Гринвичей – урожай погиб. Да и какой там урожай! Перестала земля рОдить, когда в поместье немка вселилась… Мужики терпели-терпели, а потом кулаки сжали от ярости да к Хьюго прямиком побежали. Так раньше принято было, что все спорные вопросы хозяин поместья разрешал, да в бедах и нуждах помогал.

- Томас задумчиво покачал головой и всем видом дал понять, что не очень одобрял действия своих предков. Но! Традиция есть традиция.

- А почему не в полицию? – севшим от долгого молчания голосом, вдруг спросила Лиза. Она, привыкшая мыслить современными городскими категориями, никак не могла понять отношений между крестьянами и Хьюго, какими они были сто лет назад.

- Дык, в конце концов, староста и туда ходил! – вмешался Энгус.

Ему удалось побороть издержки своего темперамента, и во время рассказа Томаса он сидел, как-то по-бабьи подперев щеку кулаком, и грустно кивал в знак согласия с трактовкой событий.

- А что полиция-то могет? – пожал плечами Томас. - Селян в розыск занесли, даже специялист приезжал из городу посмотреть: что за дела такие творятся…. Да только никого так и не нашли. А немку-то никто обвинить не мог! Как ее обвинишь? Она и в деревне всего несколько раз была. Не-е-е, - покрутил головой Томас, - не помогли им тогда городские власти! А когда мужики к Хьюго пришли – он вышел к ним из ворот и новость объявил: дескать, женится он.

А невеста его – нонешняя хозяйка поместья. Немка, то есть…. И что мужики, мол, должны почитать ее, потому что она – знатная баронесса из Австрийской империи, принадлежит к старинной фамилии. Во как! – красноносый джентльмен издал неприличный звук губами. Потом он заулыбался каким-то своим мыслям и гордо произнес:
- Я вот еще малой совсем был, когда дед нам эту историю рассказывал, да имя ентой баронессы запомнил. Елизавета Анна-София фон Драго – имечко то еще!

Видать, действительно знатная и богатая была… - Томас с торжеством посмотрел на старого моряка, в глазах которого плескалась неразбавленная зависть к способностям своего престарелого родственника помнить такие длинные имена и фамилии.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 5, часть 4

Лиза же, зачарованно внимающая пожилому джентльмену, заметно вздрогнула, когда услышала имя своей прапрабабки.

На ее мысли, мирно дремлющие в голове и находящиеся под впечатлением плавной линии рассказа, вдруг обрушилось землетрясение в виде частых ударов сердца. Внезапно ему стало тесно в Лизиной груди и оно решило выпрыгнуть наружу. Вспугнутые мысли хаотично заметались по лабиринту мозговых извилин и в панике кричали друг другу: “Ее зовут Елизавета Анна-София! Ее тоже зовут Елизавета Анна-София!”

- А Хьюго тогда сказал мужикам, - продолжил свой рассказ Томас Пемброк, который попросту не заметил Лизиного смятения, - что, мол, зря они смуту сеют:

баронесса оттого дом в такой глуши купила, что хотела узнать секрет приготовления нашего славного эля. Решила она научиться сей божественный напиток варить, да в Неметчине своей продавать, чтоб, знать, доход был. Поверили, вроде, тогда мужики Хьюго, по домам разошлись. А вечером, после рабочего дня, собрамшись за кружкой эля в Старом маяке, судачили: ну зачем этой красавице-баронессе, богатой и знатной, замуж за Хьюго выходить?!

Проклятый Дом теперь ейный стал. А последний Рочдейл-то на что сдался? Староват он для нее и беден как церковная мышь… Хьюго, почитай, после продажи поместья на птичьих правах в домишке прислугином обитал. Договор у них с немкой был: она все его поместье купила, с долгами расплатилась, а ему в кривом домишке жить разрешила. Зачем? Один Дьявол тогда знал о желаниях баронессы… - Томас сделал передышку и шумно втянул в себя добрый глоток эля из оловянной кружки, наполненной заботливой рукой официанта Барта. Потом он долго оттирал и разглаживал свои усы, прикидывая как эффектнее перейти к следующему этапу повествования.

Энгус, рот которого почти все время оставался свободным, успел выпить изрядное количество кружек пенного напитка и сейчас подозрительно посматривал на бочку в дальнем конце таверны: там ему чудился первый посланец огненной геенны – крупный и наглый черт.

Энгус настороженно ждал, когда к адскому созданию присоединятся его товарищи, и они все вместе начнут бузить на палубе и мешать Томасу закончить рассказ.


Лиза сидела не шелохнувшись: ее ноги и руки затекли от однообразной позы, но девушка не обращала на это внимание. В образовавшуюся паузу, пока Томас смачивал горло порцией эля, она вспоминала фрагменты рассказа, выхватывая из глубин памяти различные эпизоды. Ошеломленная девушка мысленно просматривала их еще раз, гоняя вперед и назад, как перематывают пленку на старых видеокассетах.

Наконец Томас привел свои усы в порядок, по инерции засунул в рот давно потухшую трубку, потом вытащил ее и продолжил:
- Не прошло и дня после объявления о женитьбе Хьюго на немке, как к нему приехал сын из Лондона, молодой Дориан Рочдейл.

Видать, отец его вызвал – новость рассказать хотел, да с будущей мачехой познакомить, в семью ввести. Собрались они вдвоем, принарядились, нафабрились и к немке в Проклятый дом пошли. Деды говорили – поладили они. Дориан стал частенько у папаши своего бывать, а раньше, было, морковкой в кривой домишко не заманишь! Помогал, знамо, отцу в делах да в свадебных приготовлениях: молодой барин-то давно столичным манерам обучен был, жил он там и работал, почитай, уже несколько лет.

Рочдейлы и баронесса немецкая частенько время вместе проводили: гуляли вечером по туманному морскому берегу, в город ездили, а то и просто в Проклятом Доме сидели, чай пили. В общем, все было по-хорошему, по-семейному.

 

[Юлия фон Айзенштайн]

серия 5, часть 5

А в деревне все – от мала до велика - свадьбы ждали. Поедут, бывало, мужики за уловом, да пока рыба ловится, они все про Хьюго говорили.

Дескать, нашел себе бабу на старости лет. Да не простую, а знатную и красивую. Что это, знамо дело, седина в бороду, а бес в ребро: намается он с ней…. Ох, намается! А бабы-то все хотели около церкви нашей поотираться, на молодых поглазеть. Все сплетничали между собой: дескать, снимет ли немка свои мрачные платья хотя бы после свадьбы или как ворона и дальше ходить будет…

Да вот только никто той свадьбы так и не увидел! - Томас пригорюнился. - Отказалась немка-то в нашем приходе венчаться. Да и Хьюго не хотел: они оба католиками были; знамо, в церкве своей и пожанились. Не видал их никто в день свадьбы: видать, рано в город уехали да вернулись затемно.
Вот и стали Хьюго с баронессой одной семьей жить: Рочдейл в свое бывшее поместье перебрался, а домишко-то свой, кривенький, совсем забросил. И тыквы с огурцами тож оставил, даже думать забыл, как кормили они его в тяжелую годину. Одно слово – барин! Что тут поделаешь?
Молодой Дориан обратно в Лондон уехал и больше не появлялся. Говорили – невеста у него в Лондоне была, он тоже о женитьбе подумывал. - Томас замолчал. Он кликнул официанта, заказав себе спички, и попытался заново раскурить погасшую трубку.

- Какие неторопливые старички, однако…

– ехидное замечание Голоса Разума вывело Лизу из оцепенения. Она наконец-то переменила позу, даже потянулась, боязливо отхлебнула давно принесенный эль и поторопила красноносого Пемброка:
- И что же было дальше?

- Дальше-то? - Томас наконец затянулся едким дымом самосада и, бросив быстрый косой взгляд на ожидающего пришествие чертей Энгуса, улыбнулся жаждущей его рассказа девушке. - А дальше осень настала, урожай собирать пришла пора – селяне-то про Хьюго с немкой и думать забыли: своих хлопот по горло было. Так бы, почитай, к зиме и вспомнили, ан не вышло! Опять беды да напасти в нашу деревню нагрянули…
Легли как-то с вечера селяне спать, а на утро обнаружили, что в каждом доме по покойнику случилось!

У кого брат, у кого сват, а у старосты целых двое родичей за раз померло! Ох, взбунтовались тогда мужики, рассерчали! Собрали вечером сход и пошли Хьюго вызывать. По привычке пошли, не подумали. А что он сделать мог? Чай, цельными днями и ночами с молодой женой миловался, да и не знал, что в деревне делается. А мужики просто занервничали: страх опять в Мидлок вернулся, а они, защитники семей, сделать-то ничего не могли!
Пришли селяне толпой к Проклятому Дому, стали перед воротами кричать, смутьянничать, да слуг пугать. И вышла тогда к ним баронесса. Сама!

Красивая, зараза: у мужиков ажно дух скрутило! Вышла, знамо, к ним из ворот, не побоялась буянов и сказала на ломаном своем языке, что, мол, Хьюго заболел редкой болезнью: лежит – не встает. И выйти к ним не может. А как здоровье у него поправится – так он сразу их жалобы и выслушает. Сказала – как отрезала. Потом развернулась молча и пошла себе в дом. Пришлось мужикам обратно оглобли поворачивать! Пошли они домой через старое кладбище, почесывая затылки и досадуя на то, что робость их враз охватила. Не смогли они проклятой немке свое веское слово сказать, да показать: кто в наших местах хозяин!

Да и мысли у них остались недобрые, подозрительные мысли-то…. Пришли селяне в “Старый маяк”, вот на это самое место, - Томас постучал указательным пальцем по столу, - да за кружкой эля и трубкой табака порешили: если Хьюго через неделю не появится – будут они в город к властям обращаться. Пущай приедут и разберутся, что за темные дела в деревне творятся. Да заодно и Проклятый Дом проверят. Ну так, на всякий случай…. Не верили мужики немке. Ох, не верили!
Да токмо ошиблись они в отношении Хьюго: через три дня появился Рочдейл. В городе на ярмарке его староста увидел.

Рассказал потом в таверне, что шибко, видать, болезнь сквайра подкосила: он все время в плащ кутался и сутулился, словно его к земле гнуло…. Староста Уорвик спросил тогда Хьюго: знает ли его сын Дориан, что с ним беда такая приключилась. Может помог бы чем… Доктора какого модного из Лондону выписал бы…. А Рочдейл рукой махнул, мол, знает, знает…. Да и в толпе скрылся. С тех пор мужики его часто видели: ходил Хьюго все время в плаще, горбился как старик. Видели, да прийти с жалобами не решались: жалко было болезного человека тревожить. Решили сами с напастями бороться. Засады устраивали по ночам: то по чьим-нибудь домам прятались, то в овине сидели, то в амбарах караулили.

Да токмо не помогало это: гибли люди и скотина, портился сохраненный урожай… Никого селяне так и не поймали: ни человека, ни зверя какого. Говорили, что только тени смутные их с головой накрывали во время бдений, да они это за усталость от бессонных ночей приняли.
Так и прошло 7 лет. Мидлок уже привык в Страхе жить. Власти никакой помощи не оказывали, говорили, мол, болота у нас тут ядовитые, вот люди и скотина от болезней и мрут. И урожай не выживает. Природа, дескать, виновата, - усы Томаса возмущенно встопорщились. - Да болота ети, почитай, с самых динозавров тут находятся – не было ж раньше такой напасти! А специялисты городские говорили, что в Дартмуре природная обстановка особенная. Сейчас в газетах энто называется …. – Томас Пемброк запнулся, позабыв нужное слово. Он задумчиво почесал затылок, потом постучал трубкой по столу; кашлянул, - ну ето, как ее…

- Ик… – вдруг подал голос пребывающий на страже Добра Энгус.

По нему было понятно, что пост дозорного дается старому моряку нелегко. И еще трудней ему было отвлекаться на другие дела, происходящие в таверне. Но Энгус Пемброк, преодолевая суровую неподвижность своей нижней челюсти, внес лепту в рассказ своего родственника. – Икология!

 

[Юлия фон Айзенштайн]

Серия 5, часть 6


- Во! – воскликнул Томас и в знак благодарности похлопал Энгуса ладонью по плечу. – Она самая! Икология! Да только селяне не верили в эту заразу, икологию. Сами защищались, кто как мог: детям наказали кучкой на улицу выходить, бабы в город по двое ездили, в домах по вечерам Библию вслух читали,

покойников всех поминали как полагается. А Седрик Уоттс, корнуолец, самый умный был, книжки читал - тот по всему дому чеснок развесил. Говорил, что злых духов отгоняет…. Так вот и жили…

А в Проклятом Доме у Хьюго с немкой сын родился, аккурат через год после женитьбы. Рочдейл-то от болезни так и не оклемался: все ходил согнутый, да лицо свое прятал. Мужики решили, что, мабудь, оспа его сильно поела.
Он со своей супружницей и дитем из поместья почти никуда и не выезжали. Дома сидели. Да и куда ему было тогда с такой болезнью в свет выходить! Гости сами к ним приезжали.

Странные какие-то гости: и солидные люди, и бедняки, и даже оборванцы нищие наезжали. Да уж это селян и не касалось вовсе. А прислугу они перестали в деревне набирать: видать, боялись, что лицо Хьюго увидят, да потом среди баб и мужиков рассказывать будут…. А тем посудачить ой как хотелось! Порасспросить кого про недуг сквайра. Да тут случай и представился! Сынишка Рочдейлов, Максимилианом его звали, в Мидлок иногда прибегал с нашими мальцами поиграть.

Те, правда, выгоняли его, не принимали – не дело настоящим морским пацанам с барчуком играть, да еще из Проклятого дома. То ли сами не хотели, то ли отцы с матерями их науськали…
А мальчонка-то ентот тихий такой был, вежливый. Придет в деревню, встанет подальше от людей и смотрит так жадно, как наши дети играют, не навязывается. Дед мой как-то спросил у Максимилиана, что у его отца с лицом случилось, сильно ли болезнь одолела?

А малой барчук засмеялся весело: думал, что с ним шутят, и молвил, что его мама с папой – самые красивые на свете! Во как! - Томас сделал передышку и глотнул эля.

- Во-во! – вдруг закричал “дозорный” Энгус, по-прежнему не отрывая взгляда от бочки в углу.

Лиза и красноносый рассказчик одновременно повернули голову по направлению его взгляда: ничего подозрительного в другом конце таверны не наблюдалось.
- Во! – назидательно поднял палец Энгус. – Сейчас самыя ягодки начнутся! Морского ежа им в глотку!

Лиза бросила на Томаса непонимающий взгляд: некоторое время назад после того, как Энгус выпил седьмую кружку эля, она перестала классифицировать действия старого морского волка. Подмечая краем глаза некоторые странности поведения последнего, девушка на всякий случай подвинулась поближе к достаточно трезвому Томасу.
Усатый Пемброк прекрасно понял, что хотел сказать его родственник и охотно подхватил:

- Да-а-а уж… Ягодки! От белены ягодки… - проворчал он и продолжил свой рассказ. –
Случилось это семь лет спустя после жанитьбы Хьюго на немке, в первую майскую ночь.
А накануне Рочдейл в город уехал, и не было его в поместье трое суток. И вот за это самое время в деревне такая беда случилась! Мабудь, по всей Англии ничего подобного слыхом не слыхивали! Страшный мор весь Мидлок подкосил: как ночь, так в кажном доме сразу несколько покойников! За три ентих ночи, почитай, полдеревни-то и вымерло!

Вечером, бывало, спать полегли селяне, свежие да румяные с морского воздуху, а на утро их в гробы положили. А выглядели умершие так, словно жисть из них по капле вся куда-то ушла: кожа серая, влажная, к черепу прилипшая; глазницы впалые, за зубы все наружу торчать. Ой! – отмахнулся впечатленный собственным рассказом Томас Пемброк.
- А сколько домов опустело! Не деревня, а чисто кладбище! Да-а-а-а…. Стали мужики немку обвинять.