Барретт в последнее время стал сам на себя не похож.
Готов поспорить, что виной всему была неразделённая любовь - уж кому, как не мне, точно узнать её приметы! То Барретт часами, вместо того, чтобы делать уроки, изучал своё отражение в зеркале,
то валялся в кровати, наплевав на все просьбы хотя бы снять ботинки.
Барретт даже сад свой забросил, и если бы не отец, все растения давно бы засохли.
Отец изо всех сил помогал Барретту, и не только с садом, но и вообще - справиться с депрессией. Наверное, он чувствовал за Барретта особую ответственность после того, как спас его при пожаре.
Для начала отец уговорил Барретта встать с кровати и принять ванну.
А потом они до поздней ночи играли по сетке в какую-то стрелялку.
На следующий день отец купил в комнату, где жили Барретт и Есения, новый книжный шкаф и часы, которые захотел Барретт.
И наконец - подарил нашему страдальцу машину и сам обучал вождению.
Нельзя сказать точно, что именно помогло - отцовское участие, время или, может быть, девочка, по которой сох брат, всё-таки ответила ему взаимностью, но вскоре старый добрый Барретт снова был с нами: чинил, полол, удил рыбу и радовался жизни.
Отец вздохнул с облегчением - ведь теперь, когда Барретт пришёл в себя, можно было вернуться к рисованию.
Это хобби появилось у отца не так давно, но освоился в нём он уже настолько, что решил нарисовать портрет Джейд. Кстати сказать, манера живописи у сестры с отцом была до странности похожей. Наверное, именно поэтому Джейд пришла от портрета в такой восторг, что даже повесила его у себя над кроватью.
А я наконец влюбился. Но прежде, чем вы узнаете, кто стал моей избранницей, я должен рассказать вам о Джейд. Которая... тоже влюбилась!
Пострадавшая от удара током Эмма Лобос
отправила Джейд вместо себя на встречу с композитором Мартином Броком - договориться о создании нового гимна Риверсайда.
Мартин пришёл в восторг от этого предложения,
и их с Джейд общение очень быстро перешло в неформальное русло.
"Мартин такой славный, - своими переживаниями Джейд делилась со мной: всё-таки Бо был ещё слишком мал для подобных бесед. - Знаешь, рядом с ним я не чувствую себя неудачницей. Разве это не здорово? Уверена - он сможет сделать меня счастливой."
Я попытался вернуть сестру с небес на землю.
"А ты не забыла случайно, что Мартин женат? И женат, между прочим, на Жизель, нашей кузене. А ещё у них недавно родился сын."
"До чего же ты всё-таки злой", - обиделась Джейд.
По правде говоря, сначала я не воспринял рассказы сестры о Мартине всерьёз. Слишком уж часто Джейд принимала желаемое за действительное.
Но вернувшись однажды ночью с работы, я увидел этого самого Мартина ошивающимся возле нашего дома.
Выглядел он при этом как идиот. Влюблённый идиот.
Я хотел было подойти к нему и серьёзно поговорить, но передумал. Во-первых, у Джейд в кои-то веки появился любовник. Да, он женат. Ну так что же? Они оба взрослые симы, вот пускай сами и разбираются.
А во-вторых, мне просто не хотелось портить себе настроение бесполезными разбирательствами - ведь я, как Джейд и Мартин, тоже был влюблён.
С Хоули мы познакомились давным-давно, ещё при жизни Антуанетт. Собственно говоря, на вечеринке в честь дня её рождения я и встретил Хоули. Она пришла к нам в качестве бармена, но так толком и не сделала ни одного коктейля.
Бутылки то и дело выскальзывали из её рук, спиртное проливалось, а Хоули вздыхала и испуганно озиралась по сторонам: не заметил ли кто? Но никто не замечал - один только я, злорадствуя, наблюдал за безрукой барменшей.
Но потом мне стало жаль почём зря расходуемого алкоголя, и я, решительно отодвинув Хоули от барной стойки, стал сам смешивать коктейли.
"А ты смотри и учись", - сказал я Хоули. Мне нравилось важничать перед девчонкой, которая была старше меня.
"Меня Рэйден зовут, Рэйден Гуди, - сказал я. - А тебя как?"
"Хоули Кейт", - ответила она.
"А ты всегда называешь сначала фамилию, а потом имя?"
"Никогда, - она засмеялась. - Кейт - это моя фамилия."
Когда гости разошлись, Хоули осталась, чтобы помочь с уборкой.
"Я хотя бы так отработаю гонорар, что вы мне заплатили, раз уж бармен из меня никудышний", - сказала она.
Мои родные улеглись спать, вся посуда была вымыта и убрана в шкаф, столы протёрты, и Хоули собралась уходить. Но мне не хотелось с ней расставаться, и я уговорил её поесть на дорогу.
Странно, мы были знакомы всего несколько часов, а я уже успел к ней привязаться. И что было ещё более странным, так это то, что я за всё это время ни разу не вспомнил об Эшлин.
Хоули рассказала мне о себе: она собиралась стать музыкантом, а работать барменом пошла потому, что ей нужны были деньги на хорошую гитару.
Уходя, она оставила мне номер своего телефона, и после этого мы частенько созванивались. Встретиться больше нам так и не удалось: вскоре Хоули уехала из Риверсайда. Первое время после её отъезда мы разговаривали по телефону почти каждый день.
Потом частота звонков сократилась до одного раза в неделю, раза в месяц, раза в полгода...
И вот, когда я уже начал забывать её голос и её саму, Хоули вдруг мне позвонила.
"Рэйден, привет! - прокричала она весело в трубку. - Я вернулась, Рэйден! Я в Риверсайде."
Уже через двадцать минут после этого звонка я стоял на крыльце дома Хоули, куда она вышла меня встретить.
"Какой ты стал интересный, - сказала Хоули. - А я постарела, да?"
"Вовсе нет, - ответил я. - Ты ничуть не изменилась. Только причёска у тебя теперь другая. Как твоя музыкальная карьера?"
"Да никак, - Хоули невесело улыбнулась. - Я так и осталась барменом. Но не волнуйся, делать коктейли я научилась."
Она предложила мне войти. Мы сели на диван,
и Хоули, не глядя на меня, спросила:
"А как та девушка, в которую ты был влюблён? Эшлин, кажется. У вас что-нибудь получилось?"
