Часть четвёртая. Рэйден.
Глава тридцать первая.
Трудное детство.
Я не мог поверить в то, что Антуанетт не стало! И злился, когда отец начинал об этом говорить.
Пусть вон Барретту душу изливает, я об этом слушать не желаю.
Антуанетт была единственным членом моей семьи, кто по-настоящему любил меня. Это несправедливо, что умерла именно она, а не кто-нибудь из моих родителей. Вот им было всегда на меня плевать.
Помню, как я ещё совсем крохой сижу в кроватке. Я сыт и одет в чистое, но мне этого недостаточно. Я хочу внимания. Мать подходит ко мне, проверяет - сух ли мой подгузник, и равнодушно отворачивается. А потом, наверное, бежит строчить очередную книжку.
Понятное дело, родители много работали, чтобы обеспечить мне, а потом и Джейд, и братьям, хорошее будущее. Но ведь Антуанетт тоже постоянно была занята. Однако она находила время и для меня!
А какие она мастерила мне игрушки!
У её роботов, собачек и китов была душа, не то что у того магазинного барахла, которым откупались от меня отец с матерью.
Помню свой первый школьный день. Я сам погладил себе одежду, открыл банку консервированного супа.
Отец уходил в редакцию в семь утра, мать спала. Она даже и не подумала встать, чтобы проводить своего ребёнка в школу.
Антуанетт заканчивала трудиться над особенно важным изобретением, и я не стал её тревожить. Поехал один. Мне было невыносимо грустно.
Но это чувство отпустило меня, как только я вышел из автобуса. Школа оказалась чудесным местом. Мне понравились и сами уроки, на которых я всего за несколько часов узнал столько интересного, и перемены с их весёлым галдежом. В моём-то доме по большей части царила холодная тишина. А ещё я познакомился с Эшлин, которая на долгие годы заняла самое важное место в моём сердце. Конечно, я знал её и раньше, ведь она была сестрой моей матери, но только благодаря школе мы стали друзьями.
Несмотря на то, что Эшлин была самой красивой девочкой в школе, она ни капли не задавалась. Наверное, это мне в ней и понравилось. Она была полна участливости и оптимизма, и рядом с ней я забывал обо всех своих проблемах!
Когда она приходила ко мне в гости, мы часами торчали в мастерской Антуанетт, наблюдая за её работой.
Я был счастлив от того, что Эшлин разделяла мои увлечения и мою любовь к Антуанетт.
Мы оба были примерными учениками. В моём дневнике пятёрки вообще не переводились.
Родители меня хвалили, но подробностями школьной жизни никогда не интересовались. Чтобы как можно меньше находиться дома, я записался в кружок скаутов. И кто, как вы думаете, сопровождал меня на выпускной кружка? Антуанетт, кто же ещё. Хотя в тот момент она и была на последнем месяце беременности.
Потом у отца появилась любовница, Ивлин, ещё одна моя тётя по матери. Странно, но к ней я никакой ненависти никогда не испытывал, а напротив, считал очень милой.
Даже слишком милой для моего отца. Неудивительно, что этот козёл её всё-таки бросил. Ивлин родила от отца двойняшек: Дина и Линн.
Помню, как отец звонил Ивлин и лепетал в трубку всякие глупости, совершенно меня не стесняясь.
А может, думал, что мой детский умишко не в силах постичь бесстыдство его поступков? Но я всё понимал. И запоминал. И пусть отец сколько угодно рассуждает о том, что я уже родился озлобленным на весь мир. Я-то знаю, что это не так.
И он знает. Иначе не купил бы мне (уже подростку в то время) машину, хотя это и ощутимо ударило по его карману.
Отличный подарок, если, конечно, забыть о том, что это был подкуп чистой воды.
Чем старше я становился, тем упорней отказывался принять, что между мной и Эшлин невозможны иные отношения, кроме дружеских, из-за нашего близкого родства. Как я завидовал тем, кто мог в открытую добиваться её любви!
На неё засматривались многие,
но она всем предпочла Диллона Грисби.
Грудь огнём горела, когда я видел, как они милуются на школьном дворе.
Однажды я решил устроить вечеринку, куда позвал Эндрю Джуниора (брата матери и моего лучшего друга) с его девушкой Ребеккой Каспиан
и Эшлин (без Диллона!).
В моих фантазиях эта вечеринка должна была стать чем-то вроде "свидания на четверых".
Но всё пошло не так с самого начала. Ребекка не смогла прийти, зато без приглашения заявилась Даймонд Иванофф, девчонка из нашего класса.
В других обстоятельствах я бы без колебаний её прогнал, но поступить так при Эшлин было невозможно.
"Она на тебя запала, - шепнул мне Эндрю Джуниор. - Ух, как на Эшлин-то смотрит! Убить готова."
"И при чём тут, интересно, Эшлин?"
Меня чуть не стошнило от собственного притворства.
"При том, что ты от Эшлин не отлипаешь", - ухмыльнулся Эндрю Джуниор.
И всё же вечеринка проходила, в общем-то, неплохо.
Было даже весело. Пока в салуне не появился Диллон Грисби.
Он сразу дал нам понять всем своим презрительным видом, насколько смехотворными ему кажутся наши попытки казаться взрослыми. Диллон был очень правильным за****цем и всегда говорил, что сигареты и алкоголь - это проверка на тупость.
"Идём отсюда, Эшлин", - сказал Диллон.
"Ты можешь предложить ей что-то получше?" - рявкнул я, взбешённый его повелительным тоном.
"Мы собирались готовиться к выпускным экзаменам", - ответил Диллон, игнорируя мою грубость: он, конечно же, был выше того, чтобы вступать со мной в перебранку!
"Если ты уйдёшь с ним, я перестану тебя уважать!" - воскликнул я.
"А Эшлин и не нужно твоё уважение, - сказал Диллон надменно. - Раз ты позволяешь себе говорить такие вещи."
Он был прав. Алкоголь и ревность помутили мой рассудок, и я не отвечал за свои слова.
Эндрю Джуниор тронул меня за плечо: "Успокойся, ну их к чёрту. Без них обойдёмся."
"А и правда, валите, - сказал я и, перемахнув через стойку, оказался рядом с Даймонд. - Мы будем развлекаться, а зануды пускай дохнут над учебниками. Нам зубрёжка не нужна, чтобы получить "отлично" на экзамене."
Даймонд захихикала, и я в благодарность взял её за руку.
После той вечеринке мы с Даймонд начали встречаться. Но моя любовь к Эшлин никуда не делась. Я продолжал видеть её в своих снах и давал её имя звёздам, которыми потом любовался вместе с Даймонд. Умалчивая, правда, об их названиях.
Офигеть как романтично.
Дней двести-триста, точно сейчас не могу сказать. Но бывает, что я меняю его в сторону увеличения или уменьшения, в зависимости от задачи.
Меня это злит, прямо как Рэйдена. 
(да простят меня другие авторы, но сердцу не прикажешь 
)
А ответный ход в виде продолжения "Источника" сойдёт? 
