*Не так уж и долго он сидел, слушал лес, разглядывал его. В темноте в трех метрах от костра уже ничего не видно, мертвая густая пустота. Но он всматривался вглубь, не таращился, пытаясь что-то увидеть, а словно растворяя взгляд в этой темноте, сливаясь, становясь частью. Поэтому и гостя засек, склонил голову ниже над своей поделкой, бросая на заросли взгляды исподлобья. Раздражало: привык в одиночестве, ему это жизненно необходимо. Расслабить тело и мышцы лица, помолчать и тишину послушать. А тут опять компания. Работы не прекращал, но готов был реагировать в любое мгновенье, хмуро оглядел вышедшего на свет. Выглядел тот, конечно... Дерьмово он выглядел, откровенно говоря, здоровый, покрытый густым подшерстком, рожа звериная какая-то. Сказочный, в общем, урод. Ну да черт с ним, ему ж не жениться. Протянул машинально любимую присказку*
Минуту назад благодать, никого не видать. И тут – здрасьте! – ты притаскиваешься. Очень я, понимаешь, рад этому факту.
*Поднялся на ноги, сгреб с травы оленью ногу, растянул губы в улыбке. Доля? Меньшее из зол, тоже охотник. Да что там, рад был, немного таких теперь. И не в добыче дело, в словах. Такой же чтящий традиции динозавр. Вскинул руку приветственно, назвался*
Синоптик *Ногу оглядел, с сомнением покачав головой. Вскинул брови изумленно* У живого что ли оторвал? Гуманист...
*Еще раз, уже внимательнее оглядел, не холодно и отстраненно, с нескрываемым любопытством и весельем каким-то. Забавляло, отвык себя ощущать молокососом, но, чего скрывать, он бы оленя голыми руками порвать не смог, даже если бы сильно старался. Белку – и то не уверен, не пытался. А этот поди кроликов на ноги живьем натягивает, вместо тапочек. И в драке посмотреть этого лося здорового было бы любопытно, может, небезопасно, но не скучно.
Задумчиво повертел в руке сюрикен. Поморщился на явно не отрезанную ногу: про нож спрашивать, видимо, глупо. Сделал несколько надрезов, привычными движениями стянул шкуру, освобождая теплое еще мясо. Предпочел бы разговор в качестве доли, ну уж как есть, добыча так или иначе должна быть сожрана, таков закон. Это как с Пяткой вышло: спас кого-то – тяни эту лямку до последнего, иначе нечего было и начинать. На охоте – наоборот. Если убил – пользуйся, сожри, продай, а иначе – это преступление, за него жизнь накажет. Ну и ужин разговору не вредит, хоть и непонятно, на кой черт ему мясо готовить, поди мог бы и сырое жрать, на бегу от оленя куски откусывая.
Для готовки пользоваться сюрикеном еще не доводилось, поэтому замер на миг, нахмурившись, прикрыв глаза, приноравливаясь, примеряясь. Непривычно, но, когда любой нож – продолжение руки, всякую задачу можно осилить. В пару минут разделал ногу, отделяя кости, срезая все лишнее, поделил на крупные куски, сложил мясо на здоровый лист лопуха, бросил не оборачиваясь*
Рогатки поставь.
*Если ужин жрать вместе, то вместе его и готовить. Вытащил кусок проволоки из рюкзака, стальная тоже нашлась, для вертела слишком тонкая, но лучше, чем ничего. Быстро соорудил решетку, устраивая ее на уже установленных рогатинах. Подвинул гостю лист с кусками мяса – много его, столько бы готовить не стал, но тут не хозяин. Подождал, пока тот мясо устроит, махнул рукой приглашающе. Щелкнул зажигалкой, закурил. Не собирался он судьбой Пропащего интересоваться. Но какого хрена этот кретин на него свою собаку повесил? Придется разбираться теперь*
Приятель мой, Пропащий звали... *Чертыхнулся мысленно: если еще раз хотя бы подумает эту светлую мысль, что «пропащий пропал», сядет задницей в костер. В наказание за скудную фантазию. И ведь урод этот наверняка не пропал, а подох где-нибудь, с него станется. Про мертвых вроде плохо не говорят, вот и выходит, что не опишешь даже человека. Хорошего за ним отродясь не водилось. Поковырялся в памяти, один плюс все же нашел, даже обрадовался этому* Помер походу – и хорошо. Где-то здесь, правда. И собака осталась, на свалке. Это плохо. Подрядился провести какого-то туземного богатея до места в лесу. Не слыхал такой истории? Или про лес, что тут не так?
)
