2.5.3
Я не ищу понимания или прощения поступкам, которые я совершаю. Но, прежде чем делать какие-то выводы, попробуйте побывать в моей шкуре.
Илана:
Стук в дверь был таким тихим, что походил скорее на шорох. Поняв наконец, что это именно стук и именно в дверь, я открыла. На пороге стояла блондинистая красотка с гордо вздернутым подбородком. Вамси Перри.

- Иона дома? - с независимым видом поинтересовалась она.
- Нет, - честно ответила я.
Кажется, она растерялась. Округлила свои ясные глаза, похлопала длиннющими ресницами и чуть приоткрыла пухлые губки. Но быстро взяла себя в руки и сказала невинно-наглым тоном, который мужчины, должно быть, находили очаровательным:
- Я войду?
Посторонившись, я пропустила ее внутрь. Миссис Перри оглядела комнату и присела на краешек стула - не робко, а, скорее, так, будто боялась испачкаться.

- Он вам ничего не говорил? - она посмотрела мне в глаза, и я заметила, что веки у нее чуть припухшие. Ревела, что ли?
- Говорил.
А куда бы он делся? Вселить в дом чужую девицу, никого не предупредив - это чересчур даже для моего братца. так что в общих чертах я была знакома с ситуацией. Но принять решение все еще не могла...
- Ну и? - Вамси все так же сверлила меня взглядом.

А в моем сознании все отчетливее вырисовывалась мысль: дома только Лия с детьми, они наверху и ничего не слышат. Так, может быть, это сама судьба дает мне шанс?
- Я пойду за вещами? - нетерпеливо спросила незваная гостья и приподнялась с места.

- Сядьте, - машинально велела я, и она села обратно. Секунд пять я молча смотрела на нее. И думала про семью Перри.
Родители Саймона погибли, когда ему было всего два года. Мальчика воспитывала бабушка. Она же и подобрала на улице крохотную замерзшую девчушку, брошенную неизвестно кем и неизвестно почему. Вместе с четырнадцатилетним внуком они отогрели и накормили ребенка, да и оставили жить у себя. Прелестная белокурая малютка с раннего детства была окружена заботой, вниманием и любовью... даже обожанием. И достатком, поскольку родители Саймона были очень, очень богаты.
Спустя десять лет бабушка умерла. К этому времени Саймон успел устроиться на работу, начать делать карьеру - и жениться. Я даже немного помню его первую жену, Эшли. Они прожили вместе семь лет, а потом она умерла. От рака, который вылечить в сегодняшних условиях невозможно, как бы богаты вы ни были.
У Саймона осталась только она - очаровательная светловолосая девушка, единственное близкое существо. Уже тогда у Вамси была куча поклонников, и я совершенно точно знаю, что Саймон не стал бы ничего ей навязывать... она согласилась сама.

Да и с чего бы ей было отказываться от жизни в роскоши, с человеком, который ее боготворит?
И вот теперь ему предстоит потерять и ее. А вместе с ней и нерожденного пока ребенка. Не так важно, чей он - ни Ионе, ни самой Вамси дети совершенно не нужны. Да и друг с другом они не уживутся, эти два эгоиста...
Как оказалось, пяти секунд вполне достаточно, чтобы сделать выбор.
- Иона сказал, что у вас будет ребенок. И что ему ребенок совершенно не нужен, - пока еще я удерживалась в рамках правды... а потом отвела глаза и закончила - как в омут головой:
- И еще он сказал, что не хочет вас видеть.
Воцарилась тишина. Я быстро взглянула на нее - она сидела в той же позе и смотрела в одну точку.

Копая себе могилу поглубже, я добавила:
- Вы можете его дождаться, чтобы обсудить создавшееся положение... Думаю, если он еще раз вас увидит, ничего с ним не случится.
- Обсуждать нечего, - сказала Вамси и легко поднялась со стула. - Прощайте.
И ушла - не оглядываясь, все так же гордо подняв голову.

Что ни говори, а у этой девчонки есть стиль...
Я смотрела на захлопнувшуюся дверь и чувствовала себя паршиво как никогда. Еще хуже сделалось, когда вернулся Иона. Одними губами он спросил: "Она не приходила?"

Я молча помотала головой. Он посмотрел взглядом побитой собаки и, ссутулившись, пошел к себе. А я вышла на улицу и направилась к маминой могиле. Я делала так всегда, когда жизнь становилась особенно невыносимой. И мне всегда становилось легче - будто она и вправду может слышать то, что я ей говорю...
Я подошла к каменной плите, остановилась и вдруг почувствовала, как по щеке ползет что-то мокрое. Я вытерла лицо рукавом, и слезы так и хлынули из глаз, словно наверстывая упущенное за много лет.

- Мамочка, - прошептала я, - мне так хочется сделать как лучше... Но я не знаю, как правильно.