На новой работе многогранная натура Самбуки заиграла новыми красками. Работа ей очень нравилась, и особенно нравились тренировочные задания.
Казалось, она не ходила, а летала по округе, а следом за ней, злобно сопя, топала целая вереница ее новых знакомых…
"Увидишь кого-нибудь новенького и симпатичного, сразу говори нам!" – строго наказали ей сестры. С новенькими проблем не было, а вот назвать кого-то из них симпатичным у Самбуки не поворачивался язык.
Впрочем, у сестер хватало и своих забот, несмотря на усиленно тикающие часики.
Сознавая, что ответственность за продолжение рода лежит и на ней, Самбука теперь пристально всматривалась в каждого встречного мужичка, прикидывая, симпатичный он или нет. Это очень ее напрягало.
Понимая, что на Самбуку надежды мало, Ракия отчаялась до того, что пригласила в гости метросексуального Калеба.
И возможно, у них что-то получилось бы, ведь даже призрак Франчески одобрил ее выбор. Но в последний момент Ракия вдруг представила себе детей-вампиров, скалящих маленькие острые зубки с криком "мама-мама!", и все нежные чувства к Калебу как рукой сняло.
Долго и ожесточенно Калеб выстругивал на чердаке скульптурный портрет Трэвиса. Оба были печальны.
На следующее утро Ракия поплелась ловить рыбу к дальнему саду, не без тайного умысла. Там она и встретила роскошного, с ее точки зрения, блондина.
Все пробегающие мимо объекты тонких издевательств Самбуки, казалось, одновременно сделали сложные лица. "А ты уверена?" – ясно прочитывалось в их скептических взглядах.
"Вот этот? Симпатичный? В болезни и в радости? Ракия, прекрати, я сейчась описаюсь от смеха!" – стонала Самбука, сотрясаемая приступами истерического хохота.
"Девушка, вы совершили страшную ошибку!" – пробормотала сквозь зубы прохожая бабулька.
Но было поздно. На семейном совете решено было определить "этого Фокса" на работу.
"Приткните его, ради бога, хоть куда-нибудь, чтоб не болтался все время на глазах" – сказала Самбука.
Ракия была на седьмом небе от счастья. Детишки, белокурые пухленькие детишки представлялись ей, когда она целовалась с Уэсли Фоксом на чердаке, не замечая запаха вчерашней рыбы и сантехнических деталей, подворачивающихся под ноги.
"А теперь – на рыбалку!" – объявила Самбука. Новоиспеченному члену семьи торжественно был вручен спиннинг, и он был выдворен на природу, добывать рыбу к ужину.
"Долго вы там еще собираетесь копаться?" – скрежеща зубами, спрашивала вернувшаяся с работы Сангрия.
Из дома доносилось маловразумительное "Погоди, еще один последний раз!
"Можно, я уже войду и лягу спать?" – взмолилась Сангрия. Но никто ее не услышал…
Самбука теперь все больше времени проводила, блуждая по окрестностям и жалуясь прохожим на то, как она теперь ненавидит котяток, из-за которых ее следующее повышение откладывалось на неопределенный срок.
Дома бушевал самый настоящий любовный шторм, скрипела кровать, летели сердечки, раздавались охи, вздохи и хихиканье.
Впрочем, иногда Уэсли вылезал из постели, чтобы поджарить рыбки для себя и любимой. Тогда и начали впервые проявляться некоторые черты его характера.
Сангрия первой высказалась о том, что неплохо было бы "этому Фоксу" похудеть, иначе все они на его фоне будут выглядеть стройняшками, перестанут заботиться о своей фигуре, а потом умрут и станут жирными отвратительными призраками. Любовь и ласка способны сотворить чудеса в отдельно взятый отрезок нашей жизни, и Ракия уговорила Уэсли заняться фитнесом. Надолго его не хватило.
Дальше больше. На следующий день он отказался рыбачить. Нервная натура Уэсли не выносила вида мучений насаженного на крючок червяка.
Сангрия, всегда отличавшаяся прямотой, высказалась в том плане, что лучше бы Ракия связалась с Калебом. Ракия молчала, часто бегала в туалет и неистово изучала изысканную кулинарию.
Сангрия чувствовала, как у нее развивается аллергия на "этого Фокса". Тот приходил с работы свеженький, как огурчик, вздыхал, ныл и твердил свое любимое "фу-фу-фу", а она приползала еле живая, мыла руки и падала спать. А иногда и руки не мыла…
Оказалось, что мыть посуду ему тоже не нравится.
Теперь Сангрия, как зомби, поднималась ночью и шла рыбачить. Потом, еле передвигая ноги, возвращалась домой.
Возле двери она, как правило, сталкивалась с Ракией, засыпающей на ходу. Ее белый поварской костюмчик уже не скрывал округлившийся животик.
Призрак Франчески не мог удержаться, чтобы при каждом удобном случае не поприкалываться над "этим Фоксом", ведь он так забавно повизгивал, воздевая к небу жирненькие ручки.
"А кто у нас тут больше всех любит жареную рыбку?" – интересовался призрак Франчески, едва Уэсли садился к костру, предвкушая ужин.
"Видишь ли, поросеночек мой, - тюкала его Франческа, - в нашем доме так принято, добыл рыбку – пожарил рыбку, не добыл рыбку – иди за яблочками, тебе же это вроде как нравилось?"
Франческа и сама не отказалась бы от жареной тиляпии с корочкой, но из принципа пошла к новому приобретению, прикупленному еще в воскресенье – зловещему черному грилю, и пожарила себе нормальные, вполне съедобные хот-доги. Шансов отравиться ими у нее практически не было.
"Между прочим, очень вкусно!" – объявила она, снисходительно наблюдая за тем, как Ракия то и дело роняет на пол несчастных рыбешек.
Свою судьбу Сангрия встретила на следующий день. Судьба была горбоносой и в ее улыбке сквозило нескрываемое нахальство.
Трижды, пока она брала у него интервью, Сангрия помянула недобрым словом и Ракию, и "этого Фокса".
С горя она пошла рыбачить, и успела как раз к разбору полетов.
"Как-как ты себя чувствуешь, ну-ка повтори еще раз?" – угрожающе спрашивала Самбука, подталкивая Уэсли к берегу реки.
"А мне дадут такую же рыбку, как у тебя на тарелке?" – спросил Уэсли. И не дожидаясь ответа, закинул удочку.
Получив пару свободных от работы дней, Самбука решила, что самое разумное – потратить их на обустройство своей личной жизни. Вздохи и сюсюканья Ракии с "этим Фоксом" действовали на нервы, надо было срочно им что-то противопоставить, вот только что? Кругом были сплошные женщины, и говорил они, казалось, исключительно о несчастной любви.
И она решила еще раз попытать счастья с Раймондом. Тем более, он сам пришел в гости.
Он не был женат, и Самбука записала еще одно очко в его пользу.
Безусловно, белые с золотыми узорами брюки шли не в плюс, но Самбука постаралась сконцентрироваться на том, что оставалось выше пояса, и они неплохо скоротали вечерок за дружеской болтовней.
Но стоило ей заговорить о маминой религии, не допускающей установки в доме душа и ванны без выполнения определенных условий, у Раймонда полезли на лоб глаза. Нет, он явно не создан был для того, чтобы ее понять.
Внезапно у "этого Фокса" обнаружилось и положительное качество. Он мог чинить краны, когда Самбука была на работе. Но не успела Ракия толком обрадоваться, как покойный папа Уэсли предложил ему пропустить по стаканчику, и она жутко заволновалась насчет будущего ребенка: похоже, проблемы с алкоголем могли достаться ему в наследство не только по бабушкиной линии…
Нервная Ракия моментально выставила на вечернюю пробежку Уэсли, заунывно бормотавшего "ну чего ты, это всего лишь призрак папы".
От нервов ли или просто количество наконец перешло в качество, но тем вечером она достигла наконец того уровня кулинарного мастерства, к которому давно стремилась.
Оставалось сделать последний рывок, нет, два рывка – родить ребенка и дойти до вершины карьеры. На радостях она даже съела в одиночестве эту рыбу. Мм, кто бы мог подумать, совсем другой вкус!
Колотить грушу Уэсли всегда было тяжело. Не поднималась рука. Ему виделось в ней что-то родственное. Но он старался, как мог…
Сангрия все еще бегала по окрестностям в поисках новых лиц для интервью. Судьба или не судьба, но этот парень показался ей интересным.
Было в нем что-то общее с одним русским поэтом 19 века, наверное, бакенбарды…
"Как же его звали? – мучилась Сангрия весь период ухаживания. – А, вспомнила – Пуськин!"
Так Марко Стэнфилд навсегда превратился для нее в Пуськина.
Они с такой скоростью оказались в кровати, что даже фотографии не осталось на память.
И ни папа, ни мама, а Сэм Кертис, негодяй и мерзавец, ее несостоявшаяся судьба, нашел время поздравить ее смской. Сангрии было горько, но и приятно…
"Хочу в отпуск! – бубнила Ракия, поглаживая огромный живот.
Но об отпусках в ближайшие несколько поколений не могло быть и речи, поэтому стресс приходилось снимать старинными народными способами…
Красотки.
