-
Уважаемый посетитель!!!
Если Вы уже являетесь зарегистрированным участником проекта "миХей.ру - дискусcионный клуб",
пожалуйста, восстановите свой пароль самостоятельно, либо свяжитесь с администратором через Телеграм.
Симс-сериал: Золотая голова
- Автор темы Wistaria
- Дата начала
Челл
Постоялец
Да уж...Теренс в песках ковырялся-ковырялся, а реликвии так и не нашел. Зато Эван пошарахался по пустыне - и точняк ее теперь найдут. Божеж мой, мну страшно...
Ой, меня вот это "может кто и выживет" как-то ооочень смущает. Ну, как бы Теренс сам говорит. что это вампирское существование ему не в радость, и я подумала. что найди он способ умертвить себя, то использовал бы его...
-----Челл, почему сразу Теренс?Опыты будем ставить на наименее ценных членах общества, может, кто и выживет
Ой, меня вот это "может кто и выживет" как-то ооочень смущает. Ну, как бы Теренс сам говорит. что это вампирское существование ему не в радость, и я подумала. что найди он способ умертвить себя, то использовал бы его...
Wistaria
Почетный участник
Dafney, Наташа, тут каждый получит то, что заслужил Мы за справедливость
Челл, это не триллер, бояться тут нечего, ну, убью пару-тройку симов, от них не убудет, в библиотеке все останутся живыми
Мы за справедливость Челл, это не триллер, бояться тут нечего, ну, убью пару-тройку симов, от них не убудет, в библиотеке все останутся живыми
Этот Теренс меня достал своим нытьём. Уж за 400 лет можно было и привыкнуть, а он застрял в одной точке. Я бы на месте Томаса овампирила бы кого-нибудь менее занудного
Wistaria
Почетный участник
Челл, в те времена только в очень крупных городах было больше одного аптекаря, а раз в 22 года Теренс уже владел аптекой, которую получил по наследству, значит, был старшим сыном, а его младший брат, как мы уже знаем, умер. Следовательно, после его смерти городок бы остался без аптеки, тем более, во время чумы. У Томаса был веский мотив обессмертить Теренса.
Сначала я подумал, что умер. После тех пыток, которые мне выпали в пустыне, прийти в себя совершенно бодрым и здоровым означало одно: мои муки завершены в связи с кончиной. Рядом сидел какой-то хмырь отнюдь не ангельского вида, но мне было всё равно, на рай я и не рассчитывал. На всякий случай я поинтересовался у хмыря, правда ли, что я умер. Тот как-то очень грустно ответил, что да, правда. Потом помолчал и ещё грустнее добавил, что я теперь вампир. Тут я что-то не догнал, с чего такая печаль. Вампир — это же классно! Вот и рука, о которой я не мог забыть с того самого падения, уже совершенно не беспокоит, и жажда, от которой я начал мучиться ещё среди черепов, прошла, и вообще, я чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. На радостях я чуть не сплясал джигу. Не каждый день выпадает такая везуха.
Но разгуляться мне не дал этот печальный хмырь, который и сделал меня вампиром. Как начал втирать мне по ушам, что жизнь вампира — это и не жизнь вовсе, а просто надолго отсроченная могила, и что я всё равно мертвец, хоть и бродячий. Ну, знаю, слыхал об этом. Подумаешь, мертвец. Да такие мертвецы живее всех живых. На таких мертвецах мир держится. Вот, блин, я даже не мечтал, что мне так повезёт. Тут мне жутко захотелось узнать, как я теперь выгляжу. Попросил у хмыря зеркало, а он только что пальцем у виска не покрутил. Нет, ну что такого? Должен я знать, на кого теперь похож? Вдруг у меня рога выросли или хвост. Вон, когтищи какие на руках — только и отбиваться от бешеных фанаток.
А хмырь давай меня расспрашивать о золотой голове. Как я о ней узнал и как додумался за ней тащиться. Мне скрывать нечего, я не вор, не мошенник, не проходимец, поэтому выложил хмырю всё с самого начала. Хмырь сперва хмыкал, но когда я дошёл до падения в склеп, принял задумчивый вид и чем больше я рассказывал, тем сильнее он задумывался.
Когда я закончил рассказ, хмырь хлопнул меня по плечу.
- Вставай, пора идти.
- Куда?
- Ты собираешься всю жизнь таскаться в этих лохмотьях? Идём к твоему лагерю, а потом начнём искать статуэтку.
И мы пошли.
По дороге хмырь, которого, кстати, зовут Теренс Блейк, рассказал мне всё, что сам знал о Золотой голове. О том, как её отливали, как заклинали, о том, как она пропала, а потом нашлась и снова пропала, о том, что все, кто держал её в руках, умерли, даже если считались бессмертными. Больше всего мне не понравилось, что Терри собирался уничтожить реликвию, но пока я решил держать своё мнение при себе, тем более, что в данный момент меня куда больше занимало моё новое состояние.
Удивительное дело, всю жизнь я сначала был тихим и скромным ребёнком, затем тихим и скромным юношей, потом, даже когда стал всемирно знаменит, тихим и скромным рок-музыкантом, а сейчас, переродившись в вампира, неожиданно раскрепостился. Я заметил, что моя былая стеснительность куда-то подевалась, во мне всё бурлило и пело, даже мой лексикон претерпел значительные изменения, хотя хмырь по имени Теренс упорно доказывал мне, что я мертвец — мертвее не бывает. Я же чувствовал себя так, будто меня выпустили из клетки, в которой держали взаперти долгие годы.
Этот новый Эван ни за что бы не распустил рок-группу, он бы писал ещё более крутые песни, придумал новый устрашающий грим, вытворял на концертах то, что не снилось даже королю шок-рока Винсенту Дэймону Фурнье. Новый Эван и думать забыл о робкой влюблённости в Лейлу. Он убил в себе внутреннего рыцаря, выпустив на волю дикаря. Новый Эван был полной противоположностью Эвану прежнему, что меня пугало и забавляло одновременно. Я напоминал себе бутылку газировки, которую сначала долго выдержали на солнце, а потом хорошенько встряхнули, но мне это нравилось. Когда я был жив, то жил, как мёртвый, а сейчас, когда стал мертвецом, почувствовал всю прелесть жизни.
Терри по-прежнему был хмур и каждый раз, когда его взгляд падал на меня, хмурился ещё больше. Неужели все вампиры такие зануды, как он?
- Терри, а вы все такие нудные?
- Мы все разные, — буркнул Терри себе под нос.
- А вас много? — продолжал донимать я своего спутника-спасителя. — А у вас бывают эти, как их, шабаши, или как они называются? А...
- Заткнись, а то язык вырву.
Во дела! Уж и спросить ничего нельзя. Должен понимать, что мне, как любому неофиту, всё интересно. Мог бы и сам рассказать, а то мало того, что всё приходится вытягивать клещами, так ещё и язык вырвать грозится. Но не такого напал. Ещё вчера я бы потупился, извинился и заткнулся, сгорая от стыда за свою назойливость, а сегодняшний я не собирался отступать перед какими-то глупыми угрозами, но Теренс, хоть и не сделал попытки вырвать мой язык, зато сам как воды в рот набрал.
Жара меня совершенно не донимала, ноги неслись вперёд, будто всю жизнь об этом мечтали, я был бодр и неутомим, как заяц с батарейкой Энерджайзер. Моё радужное настроение резко контрастировало с усиливающейся угрюмостью Терри. Чем ближе мы подходили к моему лагерю, тем чаще он бурчал себе под нос, что всё это не ко времени, что я не мог выбрать худшего момента, чтобы оказаться на его пути. В общем,каждый развлекался в меру своих сил.
Стоило нам попасть в обжитые места, как у Терри начал надрываться смартфон. Мой спутник недовольно смотрел на дисплей, сбрасывая звонки один за другим, потом чертыхнулся, отошёл в сторонку и ответил на очередной вызов. Судя по бурной жестикуляции, разговор выдался непростым.
- Планы меняются, — заявил Терри, подойдя ко мне. — Сейчас забираем твои вещички и едем в Цепешград. Надо тебя зарегистрировать. Учёт и контроль, контроль и учёт. Ты же хотел побольше узнать о нас? Вот заодно и узнаешь. Но как же всё это не вовремя!
После этого звонка Терри стал немного разговорчивее и я узнал, что Цепешград на самом деле не имеет никакого отношения к легендарному Владу Цепешу, а назван так в его честь, чтобы соблюсти традицию. Городок был построен в прошлом веке, когда вампиров осталось настолько мало, что они решили держаться вместе. Тогда же ввели кучу разных ограничений и правило обязательной регистрации всех новообращённых. На эту регистрацию и вёз меня Теренс.
Цепешград вопреки моим ожиданиям оказался очень милым и уютным городком, типичным для Прованса. Непривычным было то, что по улицам ходили одни вампиры и среди них я не видел ни детей, ни подростков, ни стариков. Как рассказал Терри, большинство ходячих мертвецов предпочитало жить здесь или по крайней мере, иметь свою постоянную резиденцию.
- Если хочешь, можешь остаться, я же вижу, тебе понравилось быть вампиром, здесь ты будешь, как рыба в воде.
Тут я сразу взбунтовался. Мне подарили бесконечность не для того, чтобы я запер себя даже в таком симпатичном местечке. Вокруг столько всего интересного, и кто это сказал, что нельзя объять необъятное? Уж я-то смогу, можете не сомневаться. Во-первых, я должен найти Золотую голову, во-вторых, посмотреть мир, в-третьих... Но тут мы вошли в здание регистрационной палаты.
Регистрация заняла пару минут. Фамилия, имя, дата рождения, дата перерождения, кто и при каких обстоятельствах овампирил. В общем, всякая бюрократическая чушь.
Регистратор выбил из меня все сведения и обратился к Терри.
- Мистер Блейк, может быть, на этот раз вы посетите наше мероприятие? Тем более, что с вами новичок, надо бы его представить по всей форме.
Терри скривился так, будто его заставили съесть прокисший кактус, схватил меня под локоть и потащил к выходу.
- Спасибо, мистер Чейни, но мы спешим, нам ещё надо успеть в лабораторию.
Терри не соврал и действительно привёл меня в лабораторию, где у меня взяли образец ткани, из которой должны изготовить персональный обращательный эликсир на экстренный случай. Срок изготовления — двое суток. Теренс, хоть и ненавидит вампирство, тоже подал заявку на флакончик взамен потраченного на меня. Есть правила, которым подчиняются все вампиры, хотят они того или нет.
- Терри, а о каком мероприятии говорил мистер Чейни?
- Забудь. Чушь это всё. У нас есть дела поважнее.
- Как хочешь. Не расскажешь ты — узнаю сам.
Видимо, такая перспектива устроила Теренса куда меньше, и он нехотя рассказал, что раз в десять лет в Цепешграде устраивают общее собрание вампиров, на которое съезжаются все. Обмениваются новостями, представляют новичков, делают вид, что веселятся. В общем, по выражению Терри, делать им нечего, а мне, паразиту такому, приспичило помирать прямо накануне этого собрания. Вредитель я, и больше ничего.
Пользуясь тем, что избавился от былых комплексов, я не оставил попыток уговорить Терри пойти на собрание и так его достал, что он психанул и пошёл меня представлять. Я хотел надеть что-нибудь этакое, поготичнее, но Теренс снова встрял со своим занудством и велел одеться попроще.
- Не выпендривайся, тут ты никого не удивишь, а будешь выглядеть посмешищем.
Пока я уговаривал Теренса, мероприятие почти закончилось, мы пришли, когда народ уже начал расходиться. Но я всё же успел кое-что застать. Общинный зал в отличие от самого городка был выдержан в том стиле, который обычные люди считают вампирским. Туман, скелеты, гробы. Правда, на всём этом был толстый, толстый слой гротеска, но я всё равно зачарованно оглядывался по сторонам.
В остальном здесь всё было, как в обычных клубах. Несколько вампиров слонялись по танцполу, в тёмных углах целовались, кто-то играл в бильярд и дартс. В общем, ничего сверхъестественного, зато меня приятно удивило, что динамики довольно чисто изрыгали песни «Адских врат».
Все вампиры, которых я встретил за этот день, выглядели не старше сорока-сорока пяти лет, а тут Терри втолкнул меня в какую-то комнату, где одиноко сидел старик-вампир. Дедок был одет так, будто собрался на карнавал. Я ожидал, что Терри выскажется по этому поводу, но Теренс был серьёзен и сдержан.
- Синьор Рибас, разрешите вам представить моего... нашего новообращённого коллегу Эвана Роджерса, — с удивительным почтением обратился к старику Терри и подтолкнул меня вперёд. — Эван, это синьор Рибас, старейшина общины.
Старик вперил в меня пронизывающий взгляд и улыбнулся.
- Добро пожаловать в нашу семью, Эван. Надеюсь, ты будешь навещать нас чаще, чем твой спутник. — Синьор Рибас мельком взглянул на Терри, улыбка исчезла с его лица, он опустил глаза. — Теренс, пора бы уже смириться с тем, что ты один из нас. Нельзя вечно отворачиваться от реальности. Посмотри правде в глаза.
Я видел, что Теренс еле сдерживается, чтобы не ляпнуть очередной бред про то, что мы все мертвы и наше место на кладбище. Но судя по тому, что я здесь видел, живым было далеко до мертвецов. Сколько ни доводилось мне посещать клубы, везде одно и то же: выпивка, наркота, накурено так, что дышать нечем, а вампиры прекрасно обходились без стимуляторов, и при этом я не заметил ни одной кислой рожи. Конечно, кроме лица Теренса.
Только я собрался пойти с кем-нибудь познакомиться, как Теренс уже тащил меня к выходу.
- Всё, я тебя представил, и хватит. Пошли в библиотеку, время не ждёт.
Я-то как раз считал, что именно теперь время только и делает, что ждёт, но отчего-то после встречи с синьором Рибасом мне не хотелось спорить с Терри, и я покорно поплёлся в библиотечный комплекс.
Два дня мы безвылазно проторчали в библиотеке, где Терри изучал какие-то древние свитки и манускрипты. Помощи от меня ждать не приходилось: вся эта писанина была на давно вымерших языках, которые для меня всё равно, что китайская грамота, даже хуже. Если перевести с китайского мне может любой онлайн-переводчик, то с древнешумерского — это вряд ли. Так что, я все два дня то читал всякие романы, то ловил мух.
Когда Теренс закончил изучать последний манускрипт, наши эликсиры были готовы. Теперь и я мог помочь кому-нибудь стать вампиром, вот только перерождения обставили такими запретами и ограничениями, что лучше бы мне и вовсе не держать в руках этот флакончик. Я-то думал, что как только вернусь в Египет, сразу окручу Лейлу, и пусть только попробует сопротивляться, а потом овампирю, чтобы она вечно оставалась такой же молодой и красивой, как сейчас, и радовала мой взор, но не тут-то было. При виде моей озадаченной физиономии Теренс снова впал в меланхолию. Да что он за человек такой? Он хоть улыбаться умеет? Но Терри уже тащил меня в аэропорт: настало время возвращаться в пустыню.
Сначала я подумал, что умер. После тех пыток, которые мне выпали в пустыне, прийти в себя совершенно бодрым и здоровым означало одно: мои муки завершены в связи с кончиной. Рядом сидел какой-то хмырь отнюдь не ангельского вида, но мне было всё равно, на рай я и не рассчитывал. На всякий случай я поинтересовался у хмыря, правда ли, что я умер. Тот как-то очень грустно ответил, что да, правда. Потом помолчал и ещё грустнее добавил, что я теперь вампир. Тут я что-то не догнал, с чего такая печаль. Вампир — это же классно! Вот и рука, о которой я не мог забыть с того самого падения, уже совершенно не беспокоит, и жажда, от которой я начал мучиться ещё среди черепов, прошла, и вообще, я чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. На радостях я чуть не сплясал джигу. Не каждый день выпадает такая везуха.
Но разгуляться мне не дал этот печальный хмырь, который и сделал меня вампиром. Как начал втирать мне по ушам, что жизнь вампира — это и не жизнь вовсе, а просто надолго отсроченная могила, и что я всё равно мертвец, хоть и бродячий. Ну, знаю, слыхал об этом. Подумаешь, мертвец. Да такие мертвецы живее всех живых. На таких мертвецах мир держится. Вот, блин, я даже не мечтал, что мне так повезёт. Тут мне жутко захотелось узнать, как я теперь выгляжу. Попросил у хмыря зеркало, а он только что пальцем у виска не покрутил. Нет, ну что такого? Должен я знать, на кого теперь похож? Вдруг у меня рога выросли или хвост. Вон, когтищи какие на руках — только и отбиваться от бешеных фанаток.
А хмырь давай меня расспрашивать о золотой голове. Как я о ней узнал и как додумался за ней тащиться. Мне скрывать нечего, я не вор, не мошенник, не проходимец, поэтому выложил хмырю всё с самого начала. Хмырь сперва хмыкал, но когда я дошёл до падения в склеп, принял задумчивый вид и чем больше я рассказывал, тем сильнее он задумывался.
Когда я закончил рассказ, хмырь хлопнул меня по плечу.
- Вставай, пора идти.
- Куда?
- Ты собираешься всю жизнь таскаться в этих лохмотьях? Идём к твоему лагерю, а потом начнём искать статуэтку.
И мы пошли.
По дороге хмырь, которого, кстати, зовут Теренс Блейк, рассказал мне всё, что сам знал о Золотой голове. О том, как её отливали, как заклинали, о том, как она пропала, а потом нашлась и снова пропала, о том, что все, кто держал её в руках, умерли, даже если считались бессмертными. Больше всего мне не понравилось, что Терри собирался уничтожить реликвию, но пока я решил держать своё мнение при себе, тем более, что в данный момент меня куда больше занимало моё новое состояние.
Удивительное дело, всю жизнь я сначала был тихим и скромным ребёнком, затем тихим и скромным юношей, потом, даже когда стал всемирно знаменит, тихим и скромным рок-музыкантом, а сейчас, переродившись в вампира, неожиданно раскрепостился. Я заметил, что моя былая стеснительность куда-то подевалась, во мне всё бурлило и пело, даже мой лексикон претерпел значительные изменения, хотя хмырь по имени Теренс упорно доказывал мне, что я мертвец — мертвее не бывает. Я же чувствовал себя так, будто меня выпустили из клетки, в которой держали взаперти долгие годы.
Этот новый Эван ни за что бы не распустил рок-группу, он бы писал ещё более крутые песни, придумал новый устрашающий грим, вытворял на концертах то, что не снилось даже королю шок-рока Винсенту Дэймону Фурнье. Новый Эван и думать забыл о робкой влюблённости в Лейлу. Он убил в себе внутреннего рыцаря, выпустив на волю дикаря. Новый Эван был полной противоположностью Эвану прежнему, что меня пугало и забавляло одновременно. Я напоминал себе бутылку газировки, которую сначала долго выдержали на солнце, а потом хорошенько встряхнули, но мне это нравилось. Когда я был жив, то жил, как мёртвый, а сейчас, когда стал мертвецом, почувствовал всю прелесть жизни.
Терри по-прежнему был хмур и каждый раз, когда его взгляд падал на меня, хмурился ещё больше. Неужели все вампиры такие зануды, как он?
- Терри, а вы все такие нудные?
- Мы все разные, — буркнул Терри себе под нос.
- А вас много? — продолжал донимать я своего спутника-спасителя. — А у вас бывают эти, как их, шабаши, или как они называются? А...
- Заткнись, а то язык вырву.
Во дела! Уж и спросить ничего нельзя. Должен понимать, что мне, как любому неофиту, всё интересно. Мог бы и сам рассказать, а то мало того, что всё приходится вытягивать клещами, так ещё и язык вырвать грозится. Но не такого напал. Ещё вчера я бы потупился, извинился и заткнулся, сгорая от стыда за свою назойливость, а сегодняшний я не собирался отступать перед какими-то глупыми угрозами, но Теренс, хоть и не сделал попытки вырвать мой язык, зато сам как воды в рот набрал.
Жара меня совершенно не донимала, ноги неслись вперёд, будто всю жизнь об этом мечтали, я был бодр и неутомим, как заяц с батарейкой Энерджайзер. Моё радужное настроение резко контрастировало с усиливающейся угрюмостью Терри. Чем ближе мы подходили к моему лагерю, тем чаще он бурчал себе под нос, что всё это не ко времени, что я не мог выбрать худшего момента, чтобы оказаться на его пути. В общем,каждый развлекался в меру своих сил.
Стоило нам попасть в обжитые места, как у Терри начал надрываться смартфон. Мой спутник недовольно смотрел на дисплей, сбрасывая звонки один за другим, потом чертыхнулся, отошёл в сторонку и ответил на очередной вызов. Судя по бурной жестикуляции, разговор выдался непростым.
- Планы меняются, — заявил Терри, подойдя ко мне. — Сейчас забираем твои вещички и едем в Цепешград. Надо тебя зарегистрировать. Учёт и контроль, контроль и учёт. Ты же хотел побольше узнать о нас? Вот заодно и узнаешь. Но как же всё это не вовремя!
После этого звонка Терри стал немного разговорчивее и я узнал, что Цепешград на самом деле не имеет никакого отношения к легендарному Владу Цепешу, а назван так в его честь, чтобы соблюсти традицию. Городок был построен в прошлом веке, когда вампиров осталось настолько мало, что они решили держаться вместе. Тогда же ввели кучу разных ограничений и правило обязательной регистрации всех новообращённых. На эту регистрацию и вёз меня Теренс.
Цепешград вопреки моим ожиданиям оказался очень милым и уютным городком, типичным для Прованса. Непривычным было то, что по улицам ходили одни вампиры и среди них я не видел ни детей, ни подростков, ни стариков. Как рассказал Терри, большинство ходячих мертвецов предпочитало жить здесь или по крайней мере, иметь свою постоянную резиденцию.
- Если хочешь, можешь остаться, я же вижу, тебе понравилось быть вампиром, здесь ты будешь, как рыба в воде.
Тут я сразу взбунтовался. Мне подарили бесконечность не для того, чтобы я запер себя даже в таком симпатичном местечке. Вокруг столько всего интересного, и кто это сказал, что нельзя объять необъятное? Уж я-то смогу, можете не сомневаться. Во-первых, я должен найти Золотую голову, во-вторых, посмотреть мир, в-третьих... Но тут мы вошли в здание регистрационной палаты.
Регистрация заняла пару минут. Фамилия, имя, дата рождения, дата перерождения, кто и при каких обстоятельствах овампирил. В общем, всякая бюрократическая чушь.
Регистратор выбил из меня все сведения и обратился к Терри.
- Мистер Блейк, может быть, на этот раз вы посетите наше мероприятие? Тем более, что с вами новичок, надо бы его представить по всей форме.
Терри скривился так, будто его заставили съесть прокисший кактус, схватил меня под локоть и потащил к выходу.
- Спасибо, мистер Чейни, но мы спешим, нам ещё надо успеть в лабораторию.
Терри не соврал и действительно привёл меня в лабораторию, где у меня взяли образец ткани, из которой должны изготовить персональный обращательный эликсир на экстренный случай. Срок изготовления — двое суток. Теренс, хоть и ненавидит вампирство, тоже подал заявку на флакончик взамен потраченного на меня. Есть правила, которым подчиняются все вампиры, хотят они того или нет.
- Терри, а о каком мероприятии говорил мистер Чейни?
- Забудь. Чушь это всё. У нас есть дела поважнее.
- Как хочешь. Не расскажешь ты — узнаю сам.
Видимо, такая перспектива устроила Теренса куда меньше, и он нехотя рассказал, что раз в десять лет в Цепешграде устраивают общее собрание вампиров, на которое съезжаются все. Обмениваются новостями, представляют новичков, делают вид, что веселятся. В общем, по выражению Терри, делать им нечего, а мне, паразиту такому, приспичило помирать прямо накануне этого собрания. Вредитель я, и больше ничего.
Пользуясь тем, что избавился от былых комплексов, я не оставил попыток уговорить Терри пойти на собрание и так его достал, что он психанул и пошёл меня представлять. Я хотел надеть что-нибудь этакое, поготичнее, но Теренс снова встрял со своим занудством и велел одеться попроще.
- Не выпендривайся, тут ты никого не удивишь, а будешь выглядеть посмешищем.
Пока я уговаривал Теренса, мероприятие почти закончилось, мы пришли, когда народ уже начал расходиться. Но я всё же успел кое-что застать. Общинный зал в отличие от самого городка был выдержан в том стиле, который обычные люди считают вампирским. Туман, скелеты, гробы. Правда, на всём этом был толстый, толстый слой гротеска, но я всё равно зачарованно оглядывался по сторонам.
В остальном здесь всё было, как в обычных клубах. Несколько вампиров слонялись по танцполу, в тёмных углах целовались, кто-то играл в бильярд и дартс. В общем, ничего сверхъестественного, зато меня приятно удивило, что динамики довольно чисто изрыгали песни «Адских врат».
Все вампиры, которых я встретил за этот день, выглядели не старше сорока-сорока пяти лет, а тут Терри втолкнул меня в какую-то комнату, где одиноко сидел старик-вампир. Дедок был одет так, будто собрался на карнавал. Я ожидал, что Терри выскажется по этому поводу, но Теренс был серьёзен и сдержан.
- Синьор Рибас, разрешите вам представить моего... нашего новообращённого коллегу Эвана Роджерса, — с удивительным почтением обратился к старику Терри и подтолкнул меня вперёд. — Эван, это синьор Рибас, старейшина общины.
Старик вперил в меня пронизывающий взгляд и улыбнулся.
- Добро пожаловать в нашу семью, Эван. Надеюсь, ты будешь навещать нас чаще, чем твой спутник. — Синьор Рибас мельком взглянул на Терри, улыбка исчезла с его лица, он опустил глаза. — Теренс, пора бы уже смириться с тем, что ты один из нас. Нельзя вечно отворачиваться от реальности. Посмотри правде в глаза.
Я видел, что Теренс еле сдерживается, чтобы не ляпнуть очередной бред про то, что мы все мертвы и наше место на кладбище. Но судя по тому, что я здесь видел, живым было далеко до мертвецов. Сколько ни доводилось мне посещать клубы, везде одно и то же: выпивка, наркота, накурено так, что дышать нечем, а вампиры прекрасно обходились без стимуляторов, и при этом я не заметил ни одной кислой рожи. Конечно, кроме лица Теренса.
Только я собрался пойти с кем-нибудь познакомиться, как Теренс уже тащил меня к выходу.
- Всё, я тебя представил, и хватит. Пошли в библиотеку, время не ждёт.
Я-то как раз считал, что именно теперь время только и делает, что ждёт, но отчего-то после встречи с синьором Рибасом мне не хотелось спорить с Терри, и я покорно поплёлся в библиотечный комплекс.
Два дня мы безвылазно проторчали в библиотеке, где Терри изучал какие-то древние свитки и манускрипты. Помощи от меня ждать не приходилось: вся эта писанина была на давно вымерших языках, которые для меня всё равно, что китайская грамота, даже хуже. Если перевести с китайского мне может любой онлайн-переводчик, то с древнешумерского — это вряд ли. Так что, я все два дня то читал всякие романы, то ловил мух.
Когда Теренс закончил изучать последний манускрипт, наши эликсиры были готовы. Теперь и я мог помочь кому-нибудь стать вампиром, вот только перерождения обставили такими запретами и ограничениями, что лучше бы мне и вовсе не держать в руках этот флакончик. Я-то думал, что как только вернусь в Египет, сразу окручу Лейлу, и пусть только попробует сопротивляться, а потом овампирю, чтобы она вечно оставалась такой же молодой и красивой, как сейчас, и радовала мой взор, но не тут-то было. При виде моей озадаченной физиономии Теренс снова впал в меланхолию. Да что он за человек такой? Он хоть улыбаться умеет? Но Терри уже тащил меня в аэропорт: настало время возвращаться в пустыню.
Nai
Звезда
Wistaria
Почетный участник
Dafney, Наташа, мне Теренс тоже нравится, иначе бы он не был одним из главных героев Но сравнивать Эвана и Терри - это всё равно что сравнивать новорождённого волчонка с матёрым волком. Теренсу уже 400 с лишним лет, он чего только ни повидал за свою жизнь, а Эвану всего 25 лет, он только-только стал вампиром. Теренс сам постоянно признаётся, что сдержанности его научило время, тоже не родился таким куском льда, а Эван ещё пороху не нюхал, зато увидел перед собой перспективы, каких не было раньше, вот и радуется, как ребёнок. Теренс собирается погибнуть, уничтожая голову, а у Эвана планов громадьё и он уверен, что сумеет и голову добыть, и в могилу не угодить. И насчёт планирования тоже всё логично. Встретились два "проф". Один — профессионал, второй — профан. Противоположности притягиваются, вот они и притянулись.
Но сравнивать Эвана и Терри - это всё равно что сравнивать новорождённого волчонка с матёрым волком. Теренсу уже 400 с лишним лет, он чего только ни повидал за свою жизнь, а Эвану всего 25 лет, он только-только стал вампиром. Теренс сам постоянно признаётся, что сдержанности его научило время, тоже не родился таким куском льда, а Эван ещё пороху не нюхал, зато увидел перед собой перспективы, каких не было раньше, вот и радуется, как ребёнок. Теренс собирается погибнуть, уничтожая голову, а у Эвана планов громадьё и он уверен, что сумеет и голову добыть, и в могилу не угодить. И насчёт планирования тоже всё логично. Встретились два "проф". Один — профессионал, второй — профан. Противоположности притягиваются, вот они и притянулись.
Wistaria
Почетный участник
Челл, ага, Эван немного оживит картину вселенской скорби, которую усиленно насаждает Терри
У Теренса такой скинтон, чуть зеленоватый. Надоело, что все вампиры серые, пусть выделяется из общей массы
Dafney, да, к молодняку надо быть снисходительнее Ещё успеет набраться мудрости и сдержанности, если, конечно, выживет
Четыреста с лишним лет длится чёрная полоса в моей так называемой жизни и очередной жирный мазок в эту полосу добавила находка в Проклятой Долине. Что заставило меня остановиться? Во имя каких бешеных попугаев я не прошёл мимо? Теперь перед глазами маячит довольная физиономия моего попутчика. Спрашивается, чему он рад? Жизнерадостный мертвец — это нонсенс. Если бы я не был уверен, что этот кладезь оптимизма выведет меня к золотой голове, то без сожалений оставил его в Цепешграде. Ну, что теперь об этом рассуждать. Надеюсь, не зря я потащил его с собой и он поможет найти статуэтку. Поэтому я запасся берушами и хотя бы перестал слышать бред, который он несёт сплошным потоком. Иногда, конечно, приходится вынимать затычки из ушей и тогда... Лучше бы я родился глухим. Вот, например, когда мы вышли в пески, он разразился тирадой.
- Терри, а я что-то не врубаюсь. Нас не так уж мало, новые флакончики нам выдают сразу после использования предыдущего. Почему бы нам не заняться смертельно больными? Смотри, сколько молодых и талантливых умирает от рака, от саркоидоза, от прочих напастей, а так бы мы их овампирили, и они бы себе жили, творили, изобретали, совершали открытия. Кому от этого плохо? К чему такие ограничения?
Тоже мне, новатор. Он думает, мы все такие тупые, что без него бы не додумались. Нельзя. Вот и весь сказ. Чем в библиотеке балду гонять, пока я там в манускриптах копался, мог бы почитать историю нашей общины, тогда бы не задавал глупых вопросов.
Рядом с Эваном я становлюсь злым, раздражительным брюзгой. Глядя на него, искрящегося от веселья, меня просто корёжит, и одолевает жуткое желание заехать в его счастливую физию кирпичом, да потяжелее.
А когда мы дошли до того места, где я его нашёл, Эван вдруг посерьёзнел и брякнул очередную глупость.
- Терри, мне кажется, ты уважаешь синьора Рибаса. Так почему бы тебе не прислушаться к его совету и не перестать изображать из себя пристанище всей скорби мира? Глядя на тебя, хочется выть на луну, а потом налить чернил и плакать.
Ну надо же, какой умник! Прямо гений философии. Уж лучше бы продолжал веселиться, но веселье для него сейчас закончится, ибо по моему плану Эван станет чем-то вроде компаса, а для этого ему придётся сосредоточиться на себе.
Я надел повязку ему на глаза, развернул в том направлении, в котором он полз, когда я его нашёл, и мы стартовали. Если Эвана вела золотая голова, то на чистоту эксперимента ничто не должно было влиять.
Начал Эван неуверенно, спотыкаясь чуть не на каждом шагу, а потом приноровился и порысил, как юный верблюд. Теперь он перестал донимать меня болтовнёй и я смог избавиться от надоевших берушей. Мне казалось, Эван выведет нас к месту, где я копался полгода, и сначала он шёл именно в ту сторону, но когда до точки, отмеченной Фарруком, оставалось километров пять-шесть, внезапно начал резко забирать на запад. Тут я забеспокоился. Что, если я ошибся, и Эван не компас, а чисто случайно уцелел во время своей первой вылазки? У меня не было оснований не доверять Фарруку, зато доверять Эвану не имелось ни малейших предпосылок. С другой стороны, в том месте, где Фаррук поставил крестик на карте, я прорыл яму чуть не сквозь всю планету, и ничего не нашёл, а Эван упорно шёл вперёд, влекомый неведомой силой.
Сказать по совести, золотая голова и Проклятая Долина всегда находились вне сферы моих интересов. Я знал о них только то, что должен знать любой уважающий себя археолог. Но, как ни странно, большего не знали даже те, кто посвятил себя поискам загадочной реликвии. Во время ужина в доме Наджафи я не услышал ничего нового. Лейла и её родичи перемалывали одни и те же факты, заново истолковывали одни и те же документы. Зато во время моего копания в общинной библиотеке я сумел раскопать несколько доселе неизвестных мелочей. Библиотека Общины — лучшая из библиотек мира. В ней хранятся редчайшие раритеты, которые начали собирать ещё самые первые вампиры, жившие за тысячи лет до нас. В одном из таких древних свитков я нашёл упоминания о том обряде, который совершали жрецы, заклиная золотую голову. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать прочитанное и выводы, которые я сделал, совсем не утешали.
Мы шли уже пять дней, и всё это время улыбка не сходила с лица Эвана. Иногда он что-то бормотал себе под нос, кажется, даже напевал.
Такая беззаботность бесила меня до чёртиков. Я сам поражался иррациональности этого чувства. Казалось бы, ну что такого, ну, Эван улыбается, ну, радуется тому, что стал вампиром. Мне-то что за дело? Найдём голову, и наши пути навсегда разойдутся. И всё равно меня страшно задевало такое легкомысленное поведение. А чего стоили его поучения? «Теренс, перестань хмуриться, Теренс, будь проще, Теренс, учись радоваться тому, что есть». Кто он такой, чтобы меня учить? И внезапно я понял, чем вызвана моя неприязнь. Я отчаянно завидовал этому парнишке. Завидовал лёгкости, с которой он принял своё новое состояние, завидовал его непоколебимому оптимизму, завидовал тому, что он не верит в смерть, даже будучи мертвецом. Он был олицетворением всего того, чего я себя лишил. И уже во второй раз за время нашего знакомства я увидел Эвана другими глазами.
- Эван, — прервал я молчание, — а что ты всё время напеваешь? Никогда не слышал такого.
- А! Ерунда! Привычка. Я же раньше играл в рок-группе, все песни для нас писал, каждую свободную минуту только и делал, что сочинял, вот и сейчас сочиняется. С тобой не поговоришь, а тупо идти скучно. Потом ребятам подарю. Слышал, они новую группу сколотили.
И вновь я удивился. Оказывается, парень, которого я считал совершенно никчёмным, пишет песни и, судя по всему, неплохие. По крайней мере, в словах, которые до меня доносились, имелся смысл, а мелодия, хоть и была на мой вкус слишком жёсткой, не напрягала уши, да и голос у парня оказался на редкость приятным: сочный баритон с лёгкой хрипотцой. Я никогда не увлекался никакой музыкой, предпочитая тишину, а Эван как-то сумел меня зацепить.
- Ты бы мог петь чуть погромче? Знаешь, мне понравилось. — Я ничуть не кривил душой.
- Легко! — и он запел.
Эван пел о бесконечной пустыне, о шелесте песчинок в дюнах, о палящем солнце и двух путниках, которых свели пески. Один путник идёт искать смерти, второго подгоняет любовь, но идут они в одну сторону, а о том, что ждёт их в конце пути, не знает никто.
Я слушал, как поёт Эван, и во мне начали просыпаться чувства, о которых я давно забыл, но едва я начал представлять, каким мог быть, не закуй себя в кандалы вечной грусти, как песня прервалась, Эван остановился и снял повязку с глаз.
- Всё, пришли.
У Теренса такой скинтон, чуть зеленоватый. Надоело, что все вампиры серые, пусть выделяется из общей массы
Dafney, да, к молодняку надо быть снисходительнее
Ещё успеет набраться мудрости и сдержанности, если, конечно, выживет
Четыреста с лишним лет длится чёрная полоса в моей так называемой жизни и очередной жирный мазок в эту полосу добавила находка в Проклятой Долине. Что заставило меня остановиться? Во имя каких бешеных попугаев я не прошёл мимо? Теперь перед глазами маячит довольная физиономия моего попутчика. Спрашивается, чему он рад? Жизнерадостный мертвец — это нонсенс. Если бы я не был уверен, что этот кладезь оптимизма выведет меня к золотой голове, то без сожалений оставил его в Цепешграде. Ну, что теперь об этом рассуждать. Надеюсь, не зря я потащил его с собой и он поможет найти статуэтку. Поэтому я запасся берушами и хотя бы перестал слышать бред, который он несёт сплошным потоком. Иногда, конечно, приходится вынимать затычки из ушей и тогда... Лучше бы я родился глухим. Вот, например, когда мы вышли в пески, он разразился тирадой.
- Терри, а я что-то не врубаюсь. Нас не так уж мало, новые флакончики нам выдают сразу после использования предыдущего. Почему бы нам не заняться смертельно больными? Смотри, сколько молодых и талантливых умирает от рака, от саркоидоза, от прочих напастей, а так бы мы их овампирили, и они бы себе жили, творили, изобретали, совершали открытия. Кому от этого плохо? К чему такие ограничения?
Тоже мне, новатор. Он думает, мы все такие тупые, что без него бы не додумались. Нельзя. Вот и весь сказ. Чем в библиотеке балду гонять, пока я там в манускриптах копался, мог бы почитать историю нашей общины, тогда бы не задавал глупых вопросов.
Рядом с Эваном я становлюсь злым, раздражительным брюзгой. Глядя на него, искрящегося от веселья, меня просто корёжит, и одолевает жуткое желание заехать в его счастливую физию кирпичом, да потяжелее.
А когда мы дошли до того места, где я его нашёл, Эван вдруг посерьёзнел и брякнул очередную глупость.
- Терри, мне кажется, ты уважаешь синьора Рибаса. Так почему бы тебе не прислушаться к его совету и не перестать изображать из себя пристанище всей скорби мира? Глядя на тебя, хочется выть на луну, а потом налить чернил и плакать.
Ну надо же, какой умник! Прямо гений философии. Уж лучше бы продолжал веселиться, но веселье для него сейчас закончится, ибо по моему плану Эван станет чем-то вроде компаса, а для этого ему придётся сосредоточиться на себе.
Я надел повязку ему на глаза, развернул в том направлении, в котором он полз, когда я его нашёл, и мы стартовали. Если Эвана вела золотая голова, то на чистоту эксперимента ничто не должно было влиять.
Начал Эван неуверенно, спотыкаясь чуть не на каждом шагу, а потом приноровился и порысил, как юный верблюд. Теперь он перестал донимать меня болтовнёй и я смог избавиться от надоевших берушей. Мне казалось, Эван выведет нас к месту, где я копался полгода, и сначала он шёл именно в ту сторону, но когда до точки, отмеченной Фарруком, оставалось километров пять-шесть, внезапно начал резко забирать на запад. Тут я забеспокоился. Что, если я ошибся, и Эван не компас, а чисто случайно уцелел во время своей первой вылазки? У меня не было оснований не доверять Фарруку, зато доверять Эвану не имелось ни малейших предпосылок. С другой стороны, в том месте, где Фаррук поставил крестик на карте, я прорыл яму чуть не сквозь всю планету, и ничего не нашёл, а Эван упорно шёл вперёд, влекомый неведомой силой.
Сказать по совести, золотая голова и Проклятая Долина всегда находились вне сферы моих интересов. Я знал о них только то, что должен знать любой уважающий себя археолог. Но, как ни странно, большего не знали даже те, кто посвятил себя поискам загадочной реликвии. Во время ужина в доме Наджафи я не услышал ничего нового. Лейла и её родичи перемалывали одни и те же факты, заново истолковывали одни и те же документы. Зато во время моего копания в общинной библиотеке я сумел раскопать несколько доселе неизвестных мелочей. Библиотека Общины — лучшая из библиотек мира. В ней хранятся редчайшие раритеты, которые начали собирать ещё самые первые вампиры, жившие за тысячи лет до нас. В одном из таких древних свитков я нашёл упоминания о том обряде, который совершали жрецы, заклиная золотую голову. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать прочитанное и выводы, которые я сделал, совсем не утешали.
Мы шли уже пять дней, и всё это время улыбка не сходила с лица Эвана. Иногда он что-то бормотал себе под нос, кажется, даже напевал.
Такая беззаботность бесила меня до чёртиков. Я сам поражался иррациональности этого чувства. Казалось бы, ну что такого, ну, Эван улыбается, ну, радуется тому, что стал вампиром. Мне-то что за дело? Найдём голову, и наши пути навсегда разойдутся. И всё равно меня страшно задевало такое легкомысленное поведение. А чего стоили его поучения? «Теренс, перестань хмуриться, Теренс, будь проще, Теренс, учись радоваться тому, что есть». Кто он такой, чтобы меня учить? И внезапно я понял, чем вызвана моя неприязнь. Я отчаянно завидовал этому парнишке. Завидовал лёгкости, с которой он принял своё новое состояние, завидовал его непоколебимому оптимизму, завидовал тому, что он не верит в смерть, даже будучи мертвецом. Он был олицетворением всего того, чего я себя лишил. И уже во второй раз за время нашего знакомства я увидел Эвана другими глазами.
- Эван, — прервал я молчание, — а что ты всё время напеваешь? Никогда не слышал такого.
- А! Ерунда! Привычка. Я же раньше играл в рок-группе, все песни для нас писал, каждую свободную минуту только и делал, что сочинял, вот и сейчас сочиняется. С тобой не поговоришь, а тупо идти скучно. Потом ребятам подарю. Слышал, они новую группу сколотили.
И вновь я удивился. Оказывается, парень, которого я считал совершенно никчёмным, пишет песни и, судя по всему, неплохие. По крайней мере, в словах, которые до меня доносились, имелся смысл, а мелодия, хоть и была на мой вкус слишком жёсткой, не напрягала уши, да и голос у парня оказался на редкость приятным: сочный баритон с лёгкой хрипотцой. Я никогда не увлекался никакой музыкой, предпочитая тишину, а Эван как-то сумел меня зацепить.
- Ты бы мог петь чуть погромче? Знаешь, мне понравилось. — Я ничуть не кривил душой.
- Легко! — и он запел.
Эван пел о бесконечной пустыне, о шелесте песчинок в дюнах, о палящем солнце и двух путниках, которых свели пески. Один путник идёт искать смерти, второго подгоняет любовь, но идут они в одну сторону, а о том, что ждёт их в конце пути, не знает никто.
Я слушал, как поёт Эван, и во мне начали просыпаться чувства, о которых я давно забыл, но едва я начал представлять, каким мог быть, не закуй себя в кандалы вечной грусти, как песня прервалась, Эван остановился и снял повязку с глаз.
- Всё, пришли.
Wistaria
Почетный участник
Dafney, да, Эван, хоть и забурлил посл обращения, всё равно остался симпатягой во всех смыслах А дальше будет нечто...
Челл, при том, как Теренс любит тишину, круглосуточное радиовещание довольно сомнительное благо Реликвию ещё найти надо, ведь пока неизвестно, куда их завёл Эван. Может, им придётся сорок лет по пустыне бродить
А дальше будет нечто...Челл, при том, как Теренс любит тишину, круглосуточное радиовещание довольно сомнительное благо
Реликвию ещё найти надо, ведь пока неизвестно, куда их завёл Эван. Может, им придётся сорок лет по пустыне бродить
Wistaria
Почетный участник
Челл, да, да, как ему Там помимо преимуществ есть ещё куча неприятных моментов. Терри не может смириться с тем, что только он подружится с кем-то, не говоря уже о том, чтобы полюбить, как этот человек умирает. Он мечтал о детях, а вампирам это не дано. Опять же, долгожительство долгожительству рознь. Ему за 400 лет уже надоело таскать свою тушку по земле.
Там помимо преимуществ есть ещё куча неприятных моментов. Терри не может смириться с тем, что только он подружится с кем-то, не говоря уже о том, чтобы полюбить, как этот человек умирает. Он мечтал о детях, а вампирам это не дано. Опять же, долгожительство долгожительству рознь. Ему за 400 лет уже надоело таскать свою тушку по земле.
Челл
Постоялец
----
Ну так пускай бы занялся чем-нибудь полезным - да то же лекарство от рака бы изобрел, возможности для этого есть. Или еще полезность какую. Таблетку от лени, например...Или ружье. которое будет стрелять исключительно в идиотов разной степени дебильности, избавляя тем самым мир от них и от их подобных.
), а в остальном поддерживаю. Вон, Карлайл Каллен не раскис, а семью завел и людей лечит. 
Wistaria
Почетный участник
Челл, ну, он, вроде, не дурака валяет Занимается археологией, сохраняет культурные ценности. Тоже не последнее дело.
Dafney,
Насчёт семьи Теренс ведь уже объяснял, что люди живут слишком мало, только вложишь душу, как они того... а он до сих пор не может забыть смерть любимой жены. И по натуре он не слишком общителен, недаром занялся археологией, причём, в одиночку. Я думала, и так из контекста понятно, что он нелюдим
Критика часто бывает полезна в отличие от критиканства
Спасибо вам, девочки, за неравнодушие к героям Для меня это бесценно
Теренс надел повязку мне на глаза, и я пошёл. Первое время, конечно, спотыкался на каждом шагу, но потом ничего, пообвыкся и прибавил шагу. Под ногами ни камней, ни кустиков, ни затаившихся змей, только чистый песок, мы шли без поклажи, поэтому идти было легко. Повязка не пропускала ни капли света, и поначалу я чувствовал себя довольно странно, но и к этому скоро привык.
Я уже давно понял, что раздражаю Теренса и из духа противоречия пробовал расшевелить его, надеясь, что мой зудёж заставит Терри встряхнуться, но попутчик оказался непробиваемым и я оставил свои попытки, когда для меня настало время стать живым компасом. Мы шли и шли, и шли, изредка останавливаясь, чтобы «зарядиться» сном.
В какой-то момент неведомая сила, направлявшая мои ноги, резко развернула меня, и я всей кожей ощутил, как напрягся Теренс. А ещё через несколько часов, после очередного привала, Теренс вдруг сам заговорил со мной. В отличие от наших предыдущих разговоров на этот раз он в его голосе не были слышны снобизм и превосходство, которые меня всегда смешили. Терри говорил заинтересованно и будто удивляясь самому себе. Его интересовало всё: как я начал учиться играть на скрипке, как пришёл от классики к року, как проходили репетиции и какие отношения сложились внутри нашей группы, что пишется раньше: тексты или музыка и что заставило меня вернуться к классике. Удивительнее всего оказалась просьба Терри петь погромче. Я не стал ломаться, как провинциальная примадонна, и заголосил на всю пустыню. И тут ноги будто вросли в песок. Поняв, что дальше пути нет, я снял повязку с глаз и сказал: «Всё, пришли». После нескольких дней полной темноты я едва не ослеп от яркого света.
Возможно, мы пришли в нужное место. Возможно, поблизости и была Золотая голова, но лично для меня этот кусок пустыни ничем не отличался от тех, что я уже видел. Теренс тоже пребывал в растерянности. Он озадаченно озирался по сторонам и его лицо всё больше вытягивалось от разочарования.
- Терри, ты же не думал, что голова будет валяться в песке, дожидаясь нас? — Попробовал я разрядить обстановку. — Давай дождёмся ночи. Песок блестит так, что сейчас мы не заметим голову, даже если она валяется под ногами.
Тот краткий миг сближения между нами прошёл, и наступления ночи мы ждали в молчании.
Солнце плавно скрывалось за горизонтом, я встал, чтобы размяться, поднял глаза и обомлел. Вместо бесконечных песков моему взору предстал оазис. Пальмы окаймляли озеро с кувшинками, а посреди озера на глади воды танцевала Лейла.
Откуда-то издалека доносились звуки флейты, плавные и грациозные движения Лейлы заворожили меня, и я забыл обо всём. Флейта смолкла, ей на смену пришли ритмичные звуки думбека, Лейла вскинула руки, и я увидел, что она держит Золотую голову.
Сияние головы ослепляло и я на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, вместо Золотой головы в руках Лейлы оказалась голова Теренса.
Оцепенение спало, я рванулся вперёд и видение исчезло. Передо мной снова была бесконечная пустыня. Ошеломлённый увиденным, я оглянулся. Теренс был невредим, но смотрел на меня, как на призрака.
Эван остановился, снял с глаз повязку и сказал: «Всё, пришли».
Солнце стояло в зените, песок слепил глаза и только я хотел предложить подождать до ночи, как Эван меня опередил. Долгие месяцы поисков опустошили меня, и я был благодарен Эвану за молчание. Так в тишине мы дождались захода солнца.
Когда я встал, чтобы размять ноги перед началом поисков, пустыня вдруг исчезла. Я находился в своём доме, в котором мы с Энн прожили два счастливых года.
Было ранее утро. Вечерами я частенько допоздна засиживался у камина с кружкой доброго эля, подводя итоги прошедшего дня и составляя планы на следующий. И, видимо, накануне не изменил своей привычке: Энн уносила из комнаты пустые кружки.
Я не мог наглядеться на жену. Боже, как я по ней скучаю. Не проходит дня, чтобы я не вспоминал о ней. Соринка попала в глаз, и я моргнул. За долю секунды картина в комнате изменилась. Энн держала в руке... золотую голову.
Этого не может быть. Нет, этого никак не может быть. И, будто отвечая моим мыслям, картина снова переменилась. У Энн в руках оказалась голова Эвана.
Нет, только не это! Я кинулся к Энн, и мой дом растаял. Передо мной снова была бескрайние пески. Я никак не мог отогнать последнее видение. Эван... Эван, которого я спас, погибнет? Или уже погиб? Я оглянулся.
- Терри, ты тоже это видел?
- Эван, срочно возвращайся в Цепешград. Только там ты будешь в безопасности.
- Могу сказать тебе то же самое. Двигай в Цепешград, а я тут разберусь.
- Ты что, не понял? Тебе угрожает опасность. Не для того я тебя обращал, чтобы ты сразу сложил голову. С меня хватит и Фаррука.
Мы ещё долго препирались, пока до нас не дошло, что видели мы совсем не одно и то же.
Занимается археологией, сохраняет культурные ценности. Тоже не последнее дело.Теренс категорически против убийств. Он столько крови на своём веку видел, что для него нет ничего ценнее человеческой жизни. И как определять степень дебильности? И, главное, кто будет определять?
Dafney,
Я темнота необразованная, мне это имя ни о чём не говорит
Насчёт семьи Теренс ведь уже объяснял, что люди живут слишком мало, только вложишь душу, как они того... а он до сих пор не может забыть смерть любимой жены. И по натуре он не слишком общителен, недаром занялся археологией, причём, в одиночку. Я думала, и так из контекста понятно, что он нелюдим Критика тоже дело хорошее
Критика часто бывает полезна в отличие от критиканства Спасибо вам, девочки, за неравнодушие к героям
Для меня это бесценно
Теренс надел повязку мне на глаза, и я пошёл. Первое время, конечно, спотыкался на каждом шагу, но потом ничего, пообвыкся и прибавил шагу. Под ногами ни камней, ни кустиков, ни затаившихся змей, только чистый песок, мы шли без поклажи, поэтому идти было легко. Повязка не пропускала ни капли света, и поначалу я чувствовал себя довольно странно, но и к этому скоро привык.
Я уже давно понял, что раздражаю Теренса и из духа противоречия пробовал расшевелить его, надеясь, что мой зудёж заставит Терри встряхнуться, но попутчик оказался непробиваемым и я оставил свои попытки, когда для меня настало время стать живым компасом. Мы шли и шли, и шли, изредка останавливаясь, чтобы «зарядиться» сном.
В какой-то момент неведомая сила, направлявшая мои ноги, резко развернула меня, и я всей кожей ощутил, как напрягся Теренс. А ещё через несколько часов, после очередного привала, Теренс вдруг сам заговорил со мной. В отличие от наших предыдущих разговоров на этот раз он в его голосе не были слышны снобизм и превосходство, которые меня всегда смешили. Терри говорил заинтересованно и будто удивляясь самому себе. Его интересовало всё: как я начал учиться играть на скрипке, как пришёл от классики к року, как проходили репетиции и какие отношения сложились внутри нашей группы, что пишется раньше: тексты или музыка и что заставило меня вернуться к классике. Удивительнее всего оказалась просьба Терри петь погромче. Я не стал ломаться, как провинциальная примадонна, и заголосил на всю пустыню. И тут ноги будто вросли в песок. Поняв, что дальше пути нет, я снял повязку с глаз и сказал: «Всё, пришли». После нескольких дней полной темноты я едва не ослеп от яркого света.
Возможно, мы пришли в нужное место. Возможно, поблизости и была Золотая голова, но лично для меня этот кусок пустыни ничем не отличался от тех, что я уже видел. Теренс тоже пребывал в растерянности. Он озадаченно озирался по сторонам и его лицо всё больше вытягивалось от разочарования.
- Терри, ты же не думал, что голова будет валяться в песке, дожидаясь нас? — Попробовал я разрядить обстановку. — Давай дождёмся ночи. Песок блестит так, что сейчас мы не заметим голову, даже если она валяется под ногами.
Тот краткий миг сближения между нами прошёл, и наступления ночи мы ждали в молчании.
Солнце плавно скрывалось за горизонтом, я встал, чтобы размяться, поднял глаза и обомлел. Вместо бесконечных песков моему взору предстал оазис. Пальмы окаймляли озеро с кувшинками, а посреди озера на глади воды танцевала Лейла.
Откуда-то издалека доносились звуки флейты, плавные и грациозные движения Лейлы заворожили меня, и я забыл обо всём. Флейта смолкла, ей на смену пришли ритмичные звуки думбека, Лейла вскинула руки, и я увидел, что она держит Золотую голову.
Сияние головы ослепляло и я на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, вместо Золотой головы в руках Лейлы оказалась голова Теренса.
Оцепенение спало, я рванулся вперёд и видение исчезло. Передо мной снова была бесконечная пустыня. Ошеломлённый увиденным, я оглянулся. Теренс был невредим, но смотрел на меня, как на призрака.
***
Эван остановился, снял с глаз повязку и сказал: «Всё, пришли».
Солнце стояло в зените, песок слепил глаза и только я хотел предложить подождать до ночи, как Эван меня опередил. Долгие месяцы поисков опустошили меня, и я был благодарен Эвану за молчание. Так в тишине мы дождались захода солнца.
Когда я встал, чтобы размять ноги перед началом поисков, пустыня вдруг исчезла. Я находился в своём доме, в котором мы с Энн прожили два счастливых года.
Было ранее утро. Вечерами я частенько допоздна засиживался у камина с кружкой доброго эля, подводя итоги прошедшего дня и составляя планы на следующий. И, видимо, накануне не изменил своей привычке: Энн уносила из комнаты пустые кружки.
Я не мог наглядеться на жену. Боже, как я по ней скучаю. Не проходит дня, чтобы я не вспоминал о ней. Соринка попала в глаз, и я моргнул. За долю секунды картина в комнате изменилась. Энн держала в руке... золотую голову.
Этого не может быть. Нет, этого никак не может быть. И, будто отвечая моим мыслям, картина снова переменилась. У Энн в руках оказалась голова Эвана.
Нет, только не это! Я кинулся к Энн, и мой дом растаял. Передо мной снова была бескрайние пески. Я никак не мог отогнать последнее видение. Эван... Эван, которого я спас, погибнет? Или уже погиб? Я оглянулся.
- Терри, ты тоже это видел?
- Эван, срочно возвращайся в Цепешград. Только там ты будешь в безопасности.
- Могу сказать тебе то же самое. Двигай в Цепешград, а я тут разберусь.
- Ты что, не понял? Тебе угрожает опасность. Не для того я тебя обращал, чтобы ты сразу сложил голову. С меня хватит и Фаррука.
Мы ещё долго препирались, пока до нас не дошло, что видели мы совсем не одно и то же.
