Записки фарфоровой пустышки. Наблюдения с книжной полки

[Madness]

Мавка
Спасибо за вопрос.
Школу я уже закончила. Всегда думала, что стану журналистом. Но родители сказали, что писать можно и для себя или получить второе образование позже, а пока - получить профессию, которая будет способствовать карьере в политике. Поэтому я - студентка "Института Международных Отношений стран Азиатско - Тихоокеанского региона". Но честно говоря, я не в восторге от обучения. Переводиться не буду - надо всё доделывать до конца. Тем более у нас в городе есть молодёжные релдакции, и если я действительно что - то могу делать на этом поприще, то, думаю, за образованием дипломата дела не станет.

А теперь рассказы. У меня есть две вариации рассказа на тему крыльев. Знаю - банально, но какая девушка об этом не мечтает?
Первый совсем маленький, буквально зарисовочка.

"От чего растут крылья?"

- Подари мне крылья. – Бокальным перезвоном долетает до тебя. Ты уже привык к моим бредовым желаниям: к фестивалю горячего шоколада в первый дождь октября, к прогулкам босиком по центральной площади с босоножками в руках. Привык, а не понял. Но каждый раз: спасибо. Я знаю, ты хочешь…. И если захотеть очень сильно, то сможешь, не сомневаюсь.
Наутро на винном шёлке простыней облаком рассыпались два больших крыла с наспех оторванным ценником. Касание пальцев застывает на мягкой нежности пушистых перьев. А я слышу твою улыбку в дверном проёме. Ты видишь блеск моих зелёных глаз, твои руки тонут в густоте моих волос, а губы оставляют на моей щеке ценники любви. Волна необъяснимой дрожи разносит по телу нежность твоей кожи. Искусственная роскошь перьев забыта на кровати…. Я чувствую…. Ты рядом…. У меня начинают расти крылья….

 

[Оладушка]

Куклa, тогда обрати, пожалуйста, внимание на так называемую точку отсчёта - чьими глазами автор, а вместе с ним и герой видит происходящее? (подробнее об этом я писала вот тут, пункт 10) В этой миниатюре повествование идёт от первого лица (героини). Откуда она может знать, что её слова долетают до возлюбленного именно бокальным перезвоном (кстати, бокальный тут должно быть написано с маленькой буквы), а не, скажем, артеллерийской каннонадой? Та же история чуть ниже, с глазами и волосами. Это он видит, что глаза зелёные и чувствует, что волосы густые. А ей (изнутри) было бы логичнее говорить о собственных ощущениях от его взгляда и прикосновений.

к фестивалю горячего шоколада в первый дождь октября

красиво, но не совсем ясно. Лично я не уверена, что поняла этот образ правильно - как "праздник горячего шоколада", торжественно обставленное совместное распитие. И потом слово фестиваль немного режет ухо (или глаз?). Какое-то оно официальное... Из советского прошлого, а не из поэтического текста.

Привык, а не понял.

А вот это хорошо!

Но каждый раз: спасибо.

Непонятно. Кому и за что спасибо?

два больших крыла с наспех оторванным ценником

Это просто замечательно!

Касание пальцев застывает на мягкой нежности пушистых перьев

Гм... Застывает - касание? Сомнительный образ.

А я слышу твою улыбку в дверном проёме

Был бы неплохой парадокс, но, на мой взгляд, дверной проём тут не к месту, он всё портит.

губы оставляют на моей щеке ценники любви

С одной стороны, то, что повторила про ценники - хорошо, это уже напоминает профессиональный приём. А с другой - лично меня немного коробит словосочетание "ценник любви". Получается, любовь этой героини можно выразить в определённом количестве денежных знаков? Не похоже на неё.

Волна необъяснимой дрожи разносит по телу нежность твоей кожи

Даже в стихах в прозе лучше избегать рифмующихся слов.

забыта на кровати…. Я чувствую…. Ты рядом…. У меня начинают расти крылья….

Нет такого знака в русском языке - четыреточие. А так финал великолепный!

 

[Если]

Кукла, привет!
Подробный разбор делает Мавка , я просто скажу о своих впечатлениях. Самыми качественными, техничными мне показались тексты "Я умею" и "Любовь по проводам". Понравилось "Объявление" - сюжетом, описанием чувств персонажа и, самое главное, тем, что эта вещь, на мой посторонний взгляд, несет наименьший оттенок автобиографичности... Разговор о чувствах - это, без сомнения, хорошо, и у тебя это получается иногда просто здорово, но такие записи, в действительности, важны
а) для автора;
б) для персон, переживающих (переживавших) подобное и, вследствие этого, узнающих чувства, образы и прочее. Соответственно задача автора в их глазах сводится к тому, чтобы разбудить их же собственную память.
Это не лекция, это объяснение, почему лично я как представитель читательского большинства предпочитаю одни тексты другим. Это ни в коем случае не критика, да и, думаю, ты все это понимаешь сама. Очень бы хотелось увидеть в этой теме также и рассказ (ы), подобные "Объявлению"; скажи, мое желание осуществимо?
Язык у тебя хороший, от некоторых метафор и речевых оборотов я просто в восторге. Буду следить за обновлениями в теме.

 

[Madness]

Мавка.
Спасибо, что уделяешь моим "творениям" столько времени. Запомнил, записал, учту, больше не буду (с)
И за чередование кнута и пряника тоже спасибо
Со всем согласна, всё переделаю. Только одно вот уточню: губы оставляют на щеке "ценники любви" = поцелуи. Вот.

Если, привет
Спасибо за отзыв большое
К сожелению или к счастью, тут уж не знаю, но ни один из рассказов не является автобиографичным. Но, я предполагаю, что такое впечатление могло сложиться из-за обыденности тех чувств, которые в них описаны. Ну это не суть важно.
Желание вполне даже осуществимо.Скоро выложу вторую зарисовку на ту же тему - крыльев. Только окоп вырою - от Мавки прятаться, а то уже вижу в нём недостатки, которые обговаривались ею в теме.

 

[Если]

Кукла, я думаю, окоп рыть незачем . Сама отредактируй отрывок на предмет уже указанных ошибок - я думаю, всем, и тебе, в том числе, будет приятно.
Про автобиографичность - ты меня правильно поняла.

 

[Madness]

Кисайя, дратуте
Про фестиваль... Даже не знаю, как объяснить. У каждого человека - свои желания. Кто-то хочет котёнка, машину, любовь и прочее и прочее... А мне вдруг представилась аллея, дождь, а напротив - вывеска "Фестиваль горячего шоколада" В помещении много людей, столики с дымящимся напитком, тепло и уютно, весело. Вот такой бред в голову лезет временами.

Итак, барабанная дробь

Подари мне крылья.
От чего рушатся мечты….

Загибая пальцы считать капли мартини на запотевшем окне. Одна, две, три… Солнце есть, его не может не быть, только кисель из облаков утопил его в себе. Четвёртая, пять, шесть… Земли не видно, даже деревьям не дотянуться до блокадного 15 этажа новостройки в центре. Вот так и приходиться, сидя на пружинном облаке, смотреть на капли, а дальше… Семь, восьмая, девять…. Шумоизоляция убивает ощущение реальности, забирает чувства и не оставляет ничего взамен. Вижу, но не слышу. Десятая, оди…, двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Быстрее, быстрее, пятнадцать, шестнадцать, сбилась…. И считать стало нечего: капли сливались друг с другом в долгом осеннем поцелуе и единым потоком обрушивались на немой пластик. Минуты… Стрелки тыкали пальцами в циферблат и противно хихикали с каждым движением…. Мнимое одиночество – трогательные минуты обманчивой тишины. Где-то внутри меня звякнут в замочной скважине ключи. Изнутри поднимется звук и разольётся в ушах твоим голосом.
- Здравствуй, любимая….
Вздрагиваю от того, что голос, слышавшийся внутри, оказывается у самого уха. Серый цвет улиц, разлитый по стенам, стал медленно сползать, испугавшись электрической лампочки. Тебе всегда темно…
- Выключи, - сдавленным шумом пронеслось по бетонной коробке. Многократно отразившись от всех стен и погибая в длинном коридоре жизни. Почему – то сегодня не могу смотреть тебе в глаза. Потому что не было тебя, зелень рвалась в два неба… А теперь её топят два моря напротив… Когда – нибудь она сгниёт, но никто не виноват, что вместо неба, я увидела море….А ты… ты просто устал и хочешь есть. И я это знаю, я всегда всё знаю наперёд. Пар от варёного картофеля вьётся над столом.
- Как дела? – выстрелом в спину, сухо, из двустволки.
Как загнанная пытаюсь ускользнуть от него и спрыгиваю с облака. Картечь твоих слов пролетает мимо меня, я не хочу отвечать. Ладонями на покатый подоконник. За стеклом… За стеклом плачет небо, жалобно просит утереть потоки слёз, но я вижу только шёпот. Проклятые пластиковые окна, не пускающие плачь сюда. Дрожащими пальцами по стеклу. Дождь ластится, стучится, просит открыть, снова стучит, громче, сильнее, настойчивее, стучит по стеклу, громче, стучит, громче, стучит… Небо пытается утереться облаками, влажными, перьевыми, мягкими и такими разными… Там за стеной плача плыли киты, бежали ёжики, крались пантеры и летел… ангел. Ангел с огромными в полнеба крыльями. А я тоже хочу такие…
- Подари мне крылья, – еле слышно, щекочущим шёпотом по губам. Сказала… Сказала и сама удивилась своей глупости. Рассмеяться бы, и забыть, и не вспомнить, и промолчать.
- Что прости? – расстрел продолжался.
- Подари мне крылья, - вырвалось, случайно. Пушистое такое слово – крылья… - чтобы я могла успокоить небо. Только большие, тёплые, зимние, снежные такие. И чтобы были почти такие же, как я. Чтобы закутаться, защититься от мира и спрятаться в облаках.
На 180 градусов. Тону в двух морях.
Ты откладываешь в сторону посеребряную вилку, легко устраняешь стеклянную четырёхногую преграду, я чувствую теплоту тебя рядом, только не греет она уже… А грела ли?
- Устала, бедная. Задолбали они, ну вот правда. Грёбаные малолетки с тупыми проблемами неразделённой любви и непонятой жизни, кучи писем и компьютер в редакции. Сколько можно? Уходи оттуда, не морочь себе голову. Жить начнём для себя. Летать хочешь? Ну, так вперёд, Париж ждёт! Магазины, кофе на болкончиках кафетериев и маленькие такие пирожные. Завтра же за билетами, ага?
Утонула… Без права выжить… Без обратной дороги, без разрешения вернуться…
- Подари мне крылья, - с надрывом, жёстко, громче раскатного неба. – Подари мне крылья. Ты разворачиваешься и идёшь на кухню, за водой. Следом, за руку….
– Подари мне крылья, подари, слышишь? Подари! Крылья!
Удар – «крылья», удар – «подари». Семнадцать, восемнадцатая… На полу… «Подари» – удар, «крылья» – по лицу, «подари» – наотмашь, «крылья» – больно…
Агония - удар…Экстаз – резко…Конец – с дрожью…
Мартини закончилось, его не осталось, лишь атомные взрывы красного багрянца пьяного вина… Девятнадцать, двадцать, двадцать первая… без остановки…
Сжавшись до размеров маленького комочка, превратив себя в ничтожество, жалкое подобие… на полу… Двадцать два, двадцать три, двадцать четвёртая….
Дальше был запах одеколона, дальше не было земли под ногами, дальше не было сил, дальше была боль. Дальше была ночь, ты, смятые простыни и запрет кричать. Я сама себе запретила… Ты будешь думать, что меня здесь нет… Винная боль под кожей…

Утро пришло ко мне после 12. Рядом был никто… Рваные простыни, рваные раны, рваная жизнь. Дождь больше не полакал, дождь умер… Но небо всхлипывало неслышно. Глухота мне надоела. Я открыла для себя звук… Я решила утереть остатки слёз небу…

15: 55. 19.07.2006.
По улице Ильичёва 20 произошло происшествие. Девушка выпала из окна 15 этажа. Приехавшая на вызов бригада «Скорой помощи» констатировала смерть. Ведётся следствие

 

[Если]

Куклa, нравилось до последних двух строк - уж больно часто любят писать о самоубийцах и так, и эдак. Дело не в теме, а в том, что конец портит впечатление от текста. Субъективно: я считаю, что не нужно было брать иной стиль даже вкраплениями. Ну да ладно.
То, что людей губит иногда просто отношение, показано хорошо. Но текст немного отстает от смысла - редактирование не повредит.

Загибая пальцы считать

Запятая там. Я сначала даже подумала, что это прием такой, в стихах встречается... но нет .

Четвёртая, пять, шесть…

Немного режет глаз - может, стоило оставить простой счет, без порядковых числительных?

И считать стало нечего: капли сливались друг с другом

Все бы ничего, но до этого фрагмента шло настоящее время - про шумоизоляцию, например. А теперь вдруг прошедшее.

слышавшийся внутри

Лучше "слышимый": звучит не очень-то приятно.

стал медленно сползать

Опять несостыковка времен. До этого голос "слышится" - настоящее время. Последи за этим.

Многократно отразившись от всех стен и погибая в длинном коридоре жизни.

Такой сугубо публицистический прием... Предложения, где нет подлежащего, в принципе, возможны - в том случае, если автору нестерпимо хочется подчеркнуть что-либо. Но деепричастный оборот лучше оставить рядом с зависимым существительным.

зелень рвалась в два неба

Очень красиво, но что это такое? Подозреваю, что зелень - это цвет глаз, но откуда взялось второе небо?

Небо пытается утереться облаками

Готова списать на свою непонятливость - но часто ли во время дождя движутся облака? Если они движутся, то и дождь, соответственно, должен прекращаться. Уноситься вдаль, так сказать .

И чтобы были

Фонетически некрасиво - старайся не ставить такие слова рядом. "Бы-бы".

посеребряную вилку

Так серебряную или посеребренную?

стеклянную четырёхногую преграду

Очень интересно, что это такое... С нетерпением жду, когда автор объяснит .
Следующий фрагмент мне очень нравится, не вижу, к чему бы придраться, и искать не буду. Указала только на несколько интересных моментов, оставив орфографию (плачь) и пунктуацию в покое. Но советую за ними последить - иногда это просто вызывает неправильное понимание текста.
Большинство твоих образов мне нравятся. Так держать, тебя интересно читать!

 

[Madness]

Если, во-перых опять же благодарю за уделённое внмание
Все замечания по поводу орфографии, пунктуации, стилистике - принимаю, тут моя слабая сторона, это уже все поняли.
Разберём, что осталось непонятым:
зелень - действительно цвет глаз, собственно, потому и два неба. Два голубых глаза (звучит как-то не красиво, зато понятно )
"стеклянная четырёхногая преграда" - стеклянный стол. Обажаю стеклянную мебель - создаёт воздушность в пространстве.

Отзыв твой прочитала давно, но долго не отвечала. Меня очень заинтересовала одна из твоих фраз и заставила задуматься: а и правда, почему так часто пишут о самоубийствах? Часто и много. Даже взять две моих зарисовки о крыльях: о счастливых моментах - всего лишь абзац, а о горе и обидах гораздо больше. Почему так мало рассказывают о счастье?
Попытаюсь ответить, но прошу учесть, что это только моё видение проблемы:

Горькие мандарины

Лето закончилось как – то внезапно в сентябре. Я бы и не узнала об этом, если бы осень не подбросила под ноги пожухлую записку. Я сначала не поверила: осень рыжая, а рыжие всегда врут, но потом их стало больше: записок, а иногда даже и писем. Пришлось смириться и ждать. Скоро будут плакать улицы грязным от туши дождём, а я буду один за другим ломать зонтики и заплетать волосы в косу, потому что укладывать их станет бесполезно. Но пока у меня ещё есть время спрятать остатки лета в глазах и придумать, как обмануть осень.
Моя мама работала в библиотеке и никогда не разрешала мне покупать книги. Говорила, что всё можно найти на пыльных стеллажах. Когда я понимала, что уход лета неизбежен, я набирала немыслимое количество книг. Они были везде: на кухне, на стиральной машине, на столе, в платяных шкафах, на балконе, на диване, на полу, под диваном.

Каждая книга имеет неповторимый запах, знаете? Нет, нет, они пахнут отнюдь не типографией. Каждая книга хранит в себе тысячи запахов: улыбчивых цветов, первых поцелуев, рассветных признаний – миллионы оттенков всех вкусов мира. Именно поэтому я не люблю библиотечных книг: они теряют свои ароматы. «Войну и мир» я вдыхала с порохом, запершейся кровью, долгими рассветами и… блинами – чёрт, ну до чего же обидно. Запах масляного лакомства напрочь перебил запах неожиданности встречи.
- Неужели нельзя было осторожнее? – Я чуть ли не плакала от обиды и откладывала книгу.
Теперь всё по-другому. Я копила деньги всё лето, и сегодня меня ждут книги на полках книжных магазинов. Тут много людей, которые пришли купить истории по совету друзей. Здесь много консультантов, готовых помочь с выбором.
- Нет, не нужно, я сама. – Разве они не понимают, что в выборе книг не нужны советчики, нужно только раскрыть титульные листы? Я с удивлением смотрю на молодого человека, старательно изучающего аннотацию к печатным страницам в плотном переплёте. Разве можно выбирать чтиво по короткому описанию, скомканному смыслу? Нет, да это просто невозможно! Но, раз Вам так удобнее, что ж…
Пробегаюсь глазами по полкам, глазами – только для вида. Корица, звёзды, тайна ночи, дождливый поцелуй, жжёные чувства и ещё какой-то запах – не могу разобрать, кажется, горький мандарин. Пожалуй, её и возьму: ни одна книга ещё не пахла горькими мандаринами. К кассе иду с раздумьями о том, справедливо ли менять деньги на запахи чувств, а, выйдя на улицу, понимаю, что сделала правильный выбор: теперь буду ждать знобящего холода и стеклянного дождя, чтобы подарить себе ароматы миров.

Сидеть в кресле - качалке и, провожая глазами замёрзшие слёзы, читать запахи в тугих переплётах. Гадать по печатным вензелям, предрекая будущие победы и поражения. До рези в усталых глазах шифровать ароматы в символы алфавита. Только вот откуда горечь мандарин? Скорей бы узнать.
Вечер за окном учтиво провожает день, а наглая ночь бархатным, расшитым кристаллами платьем застилает глаза сумеречному небу.
Горькими мандаринами пахло самоубийство. Я не люблю такие книги: даже из тупика есть выход – на пролом.
- Тогда пиши свою, такую, какую считаешь нужным…
- И напишу, не сомневайся.
Я хотела написать любовь: розовый запах рассветов, вечерний взгляд, ночное безумие, арбузные летние поцелуи, но листы один за другим отправлялись на пол – скомканные и какие-то неправильные. Я хотела написать счастье: воздушные шары, любимые руки, лица, прятавшиеся в шёлке волос друг друга, но снова не то, снова мусорное ведро. Я хотела написать дружбу: запах прогулянных уроков, мороженное в вафельных стаканчиках, и, вроде бы начало получаться, но нужный аромат ускользнул в последний момент.
- Что, не получается?
- Нет. Странно, я счастлива каждый день, что люблю и любима, но написать счастье не могу. Но даже если и напишу, то всего не передашь, не прольёшь на страницы. Может быть потому, что «все счастливые семьи - счастливы одинаково. Каждая несчастная семья - несчастлива по-своему»? Может потому, что боль и обида – многогранна, у каждого имеет неповторимый запах, цвет и слёзы. А счастье… оно просто счастье – больше и слов-то не нужно…

 

[Если]

Ага, понятно, но я-то не имела в виду вопрос, почему литература в большей степени описывает несчастья людей. Просто некоторые люди нашего с тобой возраста почему-то любят заканчивать рассказы о личностных трагедиях людей именно самоубийством героев. Возможно, полагается, что такой конец производит сильное впечатление на читателя. Но я считаю, литература должна учить, помогать людям, как выбраться из трудных ситуаций, а не сгущать краски намеренно и бесповоротно, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции, пусть даже читатель ввергнется в депрессию и шок. Это ответ на вопрос, а ни в коем случае не апелляция к твоей миниатюре.
А теперь о новом. У меня несколько иная точка зрения на запахи книг, по-моему, в книжных магазинах они как раз таки пахнут типографией, потому как новые . Ладно, художественный вымысел, он же художественная правда... Героиня просто Жан-Батист Гренуй, я восхищаюсь ее способностями к обонянию.
Смысл зарисовки, как я понимаю, в последней части. Которая мне и нравится больше всех, по правде говоря. Первая - это, безусловно, очень интересно, но более для рассказа подходит. Есть фразы, создающие настроение, но к миниатюре, собственно, не относящиеся.

Я сначала не поверила: осень рыжая, а рыжие всегда врут, но потом их стало больше: записок, а иногда даже и писем. Пришлось смириться и ждать.

Не знаю, хорошо это или плохо, но в зарисовках от темы лучше не отходить - впрочем, только мое мнение.
Разбор по мелочам нужен?

 

[Madness]

Я снова с вами, мы снова вместе

Согласна: летература должна учить, но я осторожно отношусь к попыткам в художественных произведениях научать кого-то. Рассказ, зарисовка - не учебник по общепризнанной психологии, основные концепции которой (науки) применимы для всех "клинических случаев" Какие-то попытки автора рассказов объяснить человеку что - либо, помочь, будет производиться через какие-либо образы, а читатель в свою очередь истолкует их по - другому... и бла-бла-бла.
Ну это только моё мнение. Твой взгляд на эту проблему я понимаю и, безусловно, принимаю и даже считаю, что тут ты права. Просто я смотрю немного под другим углом.
По мелочам давайте разберём, но я заодно выложу одну вещичку. Это не рассказ со смыслом, а просто описание. Его я подготовила для ролевой фэнтази игры. Интересно ваше мнение.


Квартал красных фонарей.
В капкане грехов…

Прячась за воротом твидового пальто, изучать глазами жизнь. Провожать взглядом текущее по улице время, аккуратно ступая по кварталу и ждать… Ждать заката вкуса бренди. Песочные часы рисуют минуты, пространство вокруг медленно наполняется терпким, жжёным уходом солнца. Осень разносит прощания, кидая под ноги последние сухие записки. Кружевом ладоней зажигает ночь красным взрывом фонари. Балансируя между страхом и дрожью, идти по бордюру, едва касаясь его летящей походкой. С грозными рыками машины мимо: скоростными прострелами в горизонт. Пытливым шёпотом зелени с тоскою им вслед. А ночь уже короновали: каждый дом – её, каждое авто – не твоё, каждая жизнь – ничья, каждый взгляд – пустой.
Неоном по глазам, лезвиями фар резать воздух, пытаясь в отчаянии спугнуть кофейную гостью. Впереди перемигивались красными и зелёными цветами двое наёмных убийц. Трасса давала петлю и являла перекрёсток, там стояли пажи смерти. Дорога сама решала, кто останется с ней, кто разукрасит багряной акварелью серый лист асфальта. Светофоры. Не верь им, никогда не верь. На перекрёстке плачут горящим бензином чьи – то законченные жизни, а сверху двукратный, двусторонний зелёный смех.
Но сегодня ты увидишь, насколько изощрённой бывает трасса. Сегодня ты увидишь белый цвет светофора, скорость 220 пронесётся мимо тебя и врежется в горизонт. И порвутся вены, и глянцем вино на дороге.
Страх больше не пустит тебя на магистраль. Захотеть убежать и не смочь, прижаться спиной к прохладе стены и попасть в капканы, расставленными чужими похотями. Тебя поймали, ты утонул... Утонул в запахах, таких успокаивающих, рассеивающих страх, прогоняющих дрожь, но в то же время будоражащих воображение, будящих страсть. Снежный кокаин щекочет, рисует серый мир цветными карандашами только для тебя. Пьяное вино, дымчатое бренди, закатный коньяк играют с разумом, а дорогой парфюм топит в себе Париж, укутанный табачным дурманом.
И только преодолев тяжёлый массив двери, пробежав вокруг глазами, понимаешь, что попал в капкан греха. Дом разврата между перекрёстками.

Идя дорогой красных фонарей…

 

[Если]

Кукла, да я не имею в виду, что должно быть написано - делайте вот так, вот так и вот так... Это уже ты что-то такое в моем посте увидела . И естественно, что автор проводит свою линию сквозь образы, героев - а разве может делать как-то иначе? Напротив, не видя прямого указания, читатель, додумав какую-либо ситуацию, получит неизмеримо больше пользы для себя, чем слепо следуя каким-либо советам. Хотя и советы, в общем-то, бывают неплохи...

Думаю, если разбирать по мелочам, так уж новое, не так ли?
Первый вопрос - при чем здесь Париж? "Квартал красных фонарей" - знаменитый район Амстердама. Не знаю даже... в переносном значении взято? По-моему, лучше было оставить Амстердам, потому как сразу созревают вопросы.
Честно говоря, отрывок показался перегруженным средствами выразительности. Сейчас поясню на примерах. Комментарии - естественно, мое сугубо личное мнение, к которому ты можешь прислушаться, а можешь не прислушиваться .

изучать глазами жизнь

"Глаза" - это, пожалуй, не избыточность, но если это слово убрать, получится более глубокий образ. Тем более, что дальше идет "провожать взглядом".

Песочные часы рисуют минуты

Непонятно. Чем рисуют? Песком?

пространство вокруг медленно наполняется терпким, жжёным уходом солнца

Это хорошо - есть визуальный образ. Можно представить себе такую картину.

Кружевом ладоней зажигает ночь красным взрывом фонари.

Обилие дополнений. "Кружевом ладоней", "красным взрывом" - утяжеляют фразу. Если непременно хочется оставить, лучше в начале и через запятую.

Балансируя между страхом и дрожью

Тоже не поняла. Страх - это чувство. Дрожь - не чувство, а проявление. Как здесь балансировать?

скоростными прострелами в горизонт.

Хорошо! Образ движения.

Пытливым шёпотом зелени с тоскою им вслед.

Вот это я и имела в виду под перегруженностью.

А ночь уже короновали

Вот это - здорово.

Неоном по глазам, лезвиями фар резать воздух, пытаясь в отчаянии спугнуть кофейную гостью.

Вопрос обычного читателя - какую гостью?

Впереди перемигивались

До этого везде стояло настоящее время. И тут советую. И немного дальше. Потом снова начинается настоящее.

там стояли пажи смерти

Очень интересно, а это кто?

и не смочь

Лучше этот глагол не использовать в форме совершенного времени.

Утонул в запахах, таких успокаивающих, рассеивающих страх, прогоняющих дрожь, но в то же время будоражащих воображение, будящих страсть.

Это, возможно, личное, но я не понимаю, как успокаивающие запахи могут будоражить и тем более - будить страсть. Лексическая нестыковка.

Снежный кокаин щекочет

Что именно щекочет?

рисует серый мир цветными карандашами

Почему же он серый? До этого идет описание разных цветов светофора, причем это еще вдобавок завязывается на человеческую жизнь - эффект цвета. Красные фонари - тоже эффект цвета, видимый в обычном состоянии.

дорогой парфюм топит в себе Париж, укутанный табачным дурманом.

Опять хорошо, образ противостояния.

И только преодолев тяжёлый массив двери

Своеобразно. Массив - это все-таки немного не то. Массивная дверь - бывает, но массив двери...

пробежав вокруг глазами

Лучше найти синоним - охватив взглядом, зрением и т.п. Пробежав глазами - обычно (что?) страницу, улицу: реальный объект, имеющий направление.

В общем-то, что я хочу тебе сказать . Образы - это явно твой конек, ты их очень любишь, они появляются в самых неожиданных конфигурациях. Но иногда путаются и мешают друг другу. Каждая, даже самая маленькая зарисовка - это картина мира, и любой образ должен подходить идеально, словно частица паззла, он должен открывать новую частичку мира. Причем мира, в твоем случае, не застывшего, а живого, развивающегося по собственным законам.
Цельный образ в зарисовке есть, но он несколько нагружен ненужным, лишним. На мой взгляд, стоило бы переработать, сделать так, чтобы образы не вызывали удивления у читателя. Если говоришь о "пажах смерти" - нужно дать намек, чтобы он, читатель, мог догадаться, что это такое. Формулировка сильная, но что за ней скрывается - загадка.

 

[Madness]

Если чего-то у меня на странице не отображается, что кто-то тему мою комментит, поэтому отвечаю с таким вот опазданием.

Давай я не буду отдельно все недостатки свои комментировать, а сразу весь смысл передам.
Недочётов конечно много, теперь и я их вижу (спасибо всем, кто комментирует). Насчёт несостыковок и непонятных образов - я согласна, иногда, увлёкшись подбиранием красок для картины, забываешь, что у того предмета, который ты рисуешь нет таких цветов и впомине. Думаю ты меня понимаешь.
А дело все в том, что этот текст создан был для ролевой игры, в которой я принимаю участие. Игра эта фэнтезийная, с элементами мистики и магии. Вкраце: это трасса, по которой ездят машины. Но трасса - живой, адский механизм. Как только на неё въезжает машина, водитель теряет над ней контроль. "Пажи смерти", в следующем предложении есть ссылка на то, что это светофоры. Их два и они стоят на перекрёстке. И магистраль ведёт машины вперёд по цветам этих светофоров. И когда светофоры оба загораются красным цветом, водителей ждёт неминуемая смерть - они не смогут остановиться.
Написала это на тот случай, если из - за кучи ненужных и лишних образов идея осталось непонятой.

 

[Madness]

Запомни, Queen, хоть один вопрос в твоём стиле, и все дружно будут впадать в долгосрочную амнезию при виде твоего имени. Хоть один вопрос, я не шучу! Мы можем получить информацию, за которую лично я душу дьяволу готов продать, но это почему-то в твоих руках. Завтра жду тебя в офисе.
- Дождёшься ты у меня, Дэн. – Уже из-за двери потрясли кулаком.
«У любой другой за этот тон непременно бы вычли несколько долларов из зарплаты, но это была она – ходячее шоу катастроф. Разговаривать с ней, всё равно, что освещать дорогу на складе динамита спичками. Рискнёте? Вот и я не собираюсь этого делать. Моё дело маленькое – предупредить. С другой стороны, есть ли смысл предупреждать цунами о том, что там внизу пара тысяч людей, которым, как не странно вроде бы и жить хочется? Ай, да ладно. Барабан на шею: пожму руку тому, кто сможет уволить Атомную катастрофу».
Именно этот поток мыслей обрушился на редактора газеты, твёрдо стоящей на ногах и снабжающей Америку свежими новостями уже в течение десяти лет. В июле 2002 года ноги, те самые твёрдые ноги, на которых стояла «New York Times» стали заметно подкашиваться. Виной тому стали всего три слова: Holly Queen Brook – за которыми скрывалась особа 17 лет с русыми кудрями, уложенными в моде 40-х годов прошлого века, и неизменным розовым блокнотом. Самая скандальная информация, самые стервозные намёки, вопросы, заставляющие краснеть без исключения всех, под гламурной обложкой. Упаси вас господь попасться ей на язык: через три дня она будет знать точное время, когда вы писались в детстве в кровать. И почему – то именно и только ей удаётся прямым или косвенным путём нарыть такую информацию, о которой не догадываются даже те, с кем, по идее, случаются все описанные ею ситуации.Завтра «New York Times» взорвёт город всего одной колонкой. А сегодня эта бомба лежит в сумочке, рядом с розовым блокнотом.
_______________________________

Я каждый день режу город пополам, снова и снова, оставляя позади километры несостоявшихся свиданий. Я охочусь за чужим счастьем, чужими слезами, встречами и расставаниями, прожигая свою жизнь бензином А 95. Я ворую право любить и быть любимыми у незнакомых людей, понимая, что это счастье может быть и со мной. Оно ждёт меня на лавочке под надзором цветных осенних слёз, поминутно проклиная время, плывущее по тополиной аллее. Но я опять, воровато оглядываясь, бегу от него за чувствами, что мне не принадлежат. Моя жизнь по ту сторону объектива вечно опаздывает на свой поцелуй. В моих фотоальбомах нет моих фотографий – тупой парадокс спешащей отжить действительности. А твои фото я ношу с собой, развешиваю в машине, на рабочем столе, в офисе не из-за гламурно-девичье-сопливой сентиментальности, просто, я боюсь однажды не узнать тебя в толпе… Сейчас ты с укором смотришь на меня с фотографии на той самой лавочке – вот видишь, в тот раз я хотя бы пришла.

Твои глаза как вечер, не закрывай не надо.
Упрёком эти свечи мне, а я хочу как раньше:
С тобою рядом. Это глупое платье, чулки и помада –
Всё как ты любишь, веришь, помнишь.

Дверь рабочего кабинета захлопнулась прямо перед носом у нашей песни. Слепящая темнота проявляет глянцевые встречи – бесчисленное множество минут, где нет ни одной моей. Но сегодня я приду. Веришь мне? Ну же, ответь! Скажи, что веришь, скажи, мне нужно, мне не хватает. Здесь остановиться время, развернётся и помчится назад: стрелки бешено закружатся, унося с собой дни и недели, слова и мысли, жизни и наши мечты. Этот вечер заснёт под скрип граммофонной пластинки. Стены пропахнут ароматом единственной встречи, на которой мы будем смотреть друг другу в не застывшие глаза, а небо с завистью звёздами плакать будет за стеклом. Попроси меня придти сюда, попроси не опоздать, попроси стать твоей на одну чашку кофе, попроси забыть про спешные записи в ежедневнике на 19: 40, попроси, и мир станет тобой. Твоя улыбка станет моей страховкой от слова «терять», а подошедший официант снова наполнит бокал смыслом. Твои глаза научили забывать время, твои губы рассказали, что создана я для твоей прихоти. Я в каждой минуте пишу тебя, я здесь, чтобы заказать клубничное пирожное, но не успеть съесть, забывшись тобой.
19:00 – здесь. Не опоздала. Боже, храни королеве рассудок, при такой закономерно случайной встрече.
_________________________

А я смотрю на застывший на пороге силуэт: твой растерянный взгляд, мечется по залу. Мне кажется, что ты просто ищешь свой стул и компьютер, кучу фотоаппаратов, грудой сваленных вокруг, и своего прыщавого пацанёнка – помощника, но искренне удивляешься, заметив столики с мягкими диванами и припозднившихся посетителей. Мне бы подождать, пока ты сама поймёшь, что твой офис находиться на другом конце города, а сейчас моё время, но, чёрт побери, сил же нет. Срываюсь, к тебе… Пожалела бы меня, я ведь третий десяток разменял, а на встречу бегу, как дурак, влюблённый дурак. Я ослеп, наверное. Интересно, а можно ослепнуть, но видеть только одного человека? Можно, можно, ведь только тебя сейчас вижу, слышу, чувствую… Задохнусь одним с тобой дыханием…
Звонок убил счастье.
- Вашу мать, Holly, я разобью твой телефон и морды тех, кто методично, изо дня в день не отдаёт мне тебя. Я устал видеть напротив себя недопитую чашку кофе, а звук твоих удаляющихся шагов я помню отчётливее, чем твой голос. Ведь с теми, кто любит так нельзя. Как бы я не дорожил тобой, я в глаза хочу смотреть, в глаза любящего человека, а не на циферблат. И, когда – нибудь, я сделаю то, о чём буду жалеть до последней страницы в твоём блокноте, до последнего кадра твоей плёнки. Я оторву взгляд от часов, я уйду, Holly Queen Brook. Меня не будет рядом, чёрт тебя дери! Но уходить мы будем по очереди, сегодня – твоя. Давай, вперёд!
Три звука стали моим проклятьем: стук каблуков, удар двери… визг… тормозов… И слово «мы» треснуло пополам… Сегодня под прицелом фотокамер ты, собственной персоной. Но ты никогда не увидишь этих снимков… Туда почту не доставляют… И бомба для «New York Times» - они проиграли твою жизнь за неё. Тебя продали… за три снимка и колонку новостей.

 

[Madness]

Помните, ужастик такой был "Иногда они возвращаются снова"?)))))))

Широколицая цветочница с улицы Легранж сама лично плела миниатюрную корзинку для цветов по заказу кукольника. Надо ли говорить, что смешливая барышня была без ума от задумчивого бородача и выбирала самые красивые незабудки, которые только были в лавке. К закрытию работа была окончена и девушка сама лично отправилась доставлять заказ. Дверь в комнату кукольника была, как всегда вечером открыта. Днём он предпочитал работать в тишине, но вечером отпирал все замки и, взяв для развлечения брусок, начинал строгать какую-нибудь забавную и ни на что не годную безделушку, чтобы создать вокруг себя некий ареол загадочности и деловитости, пока маленький народец будет глазеть на его творения. Ему не приходилось скучать: детвора, заслышав щелчок на двери, тут же спешила в гости полюбоваться на его работы. Куклы-марионетки, висевшие в дешевеньких рамках под стеклом, рельефные портреты никогда не живших на свете красавиц, фарфоровые прелестницы сидевшие на полках были объектом обожания всего квартала не меньше, чем сам мастер. Цветочницу чуть не сшибли с ног дети, но она мужественно шагнула в комнату.
- Позвольте, господин Рокко, я принесла корзинку цветов, как вы и просили.
Корзинка тот час же была отдана в фарфоровые ручки, стоявшей на подставке куколке, а цветочница горячо отблагодарена и приглашена на просмотр нового творения. Малыши в восхищении следили за тем, как мастер расправлял складки на чёрной шёлковой ткани изящного платьица, ловким движением растрёпывал русые локоны и лихо сдвигал шляпку на бок, придавая серьёзной красавице слегка задорный вид. После проделанных манипуляций все вокруг удивлённо заметили, что яблочные глаза куклы заискрились, реснички задрожали, несмотря на отсутствие сквозняка, а бледные щёки налились маковым румянцем сами по себе. Хоть всё это было чистой воды выдумкой впечатлительных ребятишек, кукольник был награждён изумлёнными взглядами и тут же наречён волшебником и творцом фарфоровых жизней.
Раз в сезон мастер устраивал в своей комнате выставку – продажу. Как ни горько ему было расставаться с каждой из своих кукол, это было неизбежно: ремесло должно кормить и одевать, да и помещение было слишком мало, чтобы уместить всё созданное за многолетнюю работу.
В зимний сезон в старом кукольном театре было решено обновить некоторых «актёров». На выданные 50 франков кукловод Жюль Бонфам должен был приобрести двух кукол на главные «роли» в новой постановке. Как раз в это время имя кукольника Батиста Рокко был на устах если не у половины Франции, то у 10 прилегающих к его улице кварталов точно, вне всяких сомнений туда и отправимся.
О, на 50 франков можно было спокойно купить двух, а то и трёх вполне себе симпатичных марионеток. Они бы гармонично смотрелись на дощатой сцене старого театра на фоне обшарпанных декораций. Но, чёрт побери, лучше бы убрали в самый тёмный шкаф обладательницу этих яблочных глаз. На подставке, среди Арлекинов, деловитых набивных Матрон, извечных стереотипных блондинок с голубыми глазами, выполненными в этом милом сердцу образе марионеток, она была как откровение. По отведённой ей мастером роли, казалось, она должна быть холодной и непреступной, возвышаясь на пьедестале морали намного выше, чем он был на самом деле. Мудрой и знающей абсолютно всё на свете, читающей каждый душевный порыв владельца, чтобы подарить ему то, за чем он пришёл. Но, каким-то чудесным образом, эта фарфоровая фигурка сбивала все мысли и путала карты, заставляя каждого думать о чём-то её, кукольном, ирреальном: и, казалось бы, нужно перевести взгляд, стряхнуть наваждение и двигаться дальше, но что-то держало, эх, слабаки.
- Господин Рокко, господин Рокко, я отдам за неё 50 франков, на 10 больше, чем вы просите, только сделайте её марионеткой для театра кукол господина Анруа. – Бонфам достал тугой кошелёк. Ему было абсолютно всё равно на то, что две, а то и три готовых марионетки можно было тут же выручить на эти деньги: теперь её и только её он видел в главной роли новой постановки. Так же, ему было всё равно на то, что, и декорации, и сцена, и прекрасный принц, и даже весь театр были не под стать фарфоровой актрисе.
- Позвольте, милейший, - Батист-кукольник улыбнулся в усы. – Она не марионетка и не сможет быть ею. Фарфор, шёлк, кружево – всё это слишком тяжело даже для крепких верёвок. Выберите что-нибудь другое, а эту оставьте для чьей-нибудь коллекции.
- Отчего же? Я бы тоже вполне мог начать коллекционировать кукол. Украшение для дома и для души, не так ли?
Но коллекционером Бонфам становиться не собирался. В тот же вечер повозка остановилась около дома какого-то старого мастера, ничем не примечательного и неизвестного. За 5 франков коллекционная горделивая красавица превратилась в марионетку кукольного театра. В жасминовых ручках безжалостно были выдолблены отверстия для верёвок, кое-где фарфор даже дал трещины, на шёлковом платье были сделаны пара затяжек, а огонёк в яблочных глазах куда-то исчез, видимо, испугавшись тяжёлых звуков удара молоточка.
Получив хорошую взбучку вначале и одобрение в конце от господина Анруа за отданные всё же 50 франков за марионетку (судьба ещё пяти франков известна теперь только трактирщику с улицы Жерсен) Бонфам провёл уже пять спектаклей с новой «актрисой» в зимнем сезоне. Феерия, фурор и шквал аплодисментов были наградой, как за непревзойденную игру, так и за божественную красоту «актрисы». Ах, она блистала, ей Богу, каждый готов был поклясться, что фарфоровое личико меняет своё выражение во время смены грустных сцен на весёлые, пугающих на завораживающие. Но каждый раз приходилось менять верёвки у случайной марионетки, они всё время перетирались о ширму из-за тяжести шелков, кружев и фарфора.
Впереди был новый сезон пьес и, как не странно, кукла идеально вписывалась и в новую роль – не зря, не зря были потрачены эти 50 франков (а может всё же 45?). Новый спектакль длился целых три часа и без единого антракта, на одном вдохе с выдохом только в конце. Множество проведённых репетиций не давали ни малейшего сомнения в том, что спектакль будет удачным: все билеты проданы.
Три звонка оповестили о начале. Занавес, разделяющий сказку от лжи (что где, решайте сами) взмыл над залом. Увидев в главной роли уже полюбившуюся всем фарфоровую прелестницу зал замер, в ожидании.
- Как она играет, вы только посмотрите! Изящная рука, да даже барышня так изящно не двигает ею! Осанка, движения, взгляд – да нет же, она живая! – Думал каждый, сидящий в зале.
Искусно орудуя верёвками по ту сторону ширмы, Бонфам приписывал все восхищённые возгласы своему искусству – право слово, он был лучшим кукловодом! Может быть, когда – нибудь на спектакль в старый театр придёт знаменитый владелец лучшего парижского театра кукол! О, как он будет восхищен его умением водить фарфоровых марионеток, что казалось безумно трудно и тяжело, и всенепременно пригласит его в Париж. Да, да, в Париж! Все эти радужные мысли были прерваны звуком лопнувшей верёвки. Как некстати безжизненно повисла правая рука куколки. Ну, ничего, лишь бы доиграть, и лишь бы не сегодня в зале сидел этот знаменитый владелец лучшего кукольно театра Парижа, лишь бы не сегодня! Шрях! И нога уже не поддавалась управлению. Боже, боже, только бы не оборвалась до конца спектакля! Ведь Париж и фарфоровые марионетки… Ах, боже, боже…
Последние стенания кукловода сопровождались звуком бьющегося фарфора…
Даже ради Парижа, да хоть ради самого Бродвея… Нет, она не смогла стать марионеткой…

 

[Madness]

Несмотря на то, что на планете более шести миллиардов людей, волшебных среди них не так уж и много. Мне повезло, на своём веку я встретила троих и, самое замечательное, что из разных подвидов
Итак.
У всех волшебных людей есть одна особенность – волшебство у них имеет особый вкус. Первый тип: волшебство с корицей.
До поры до времени, я ела просто жаренные пирожки с яблоками и была вполне довольна жизнью. Однажды, в далеко не волшебной кафэшке с пластиковыми столиками мне довелось попробовать яблочный пирожок с корицей. Признаться честно, я не сразу уловила, в чём суть, а только, когда прочитала этикетку. И вроде бы во вкусе было всё тоже самое, только смущал некий пряный запах и пикантный привкус. Наверное, у корицы есть что-то общее с психотропными препаратами, потому что вызывает привыкание.
Итак, делаем вывод. Волшебников с корицей можно встретить в весьма обычных местах, сначала, они увлекают какими-нибудь интересностями, много говорят. И ты всё слушаешь и слушаешь, тщательно «пережёвывая» всё, что они тебе скажут. Вытаскиваешь из потока речи, те самые волшебные слова-пещинки, которые тебя и привлекли. И ты готов даже возвращаться в эту убогую кафэшку, ради этого колдовства.
Как найти их в толпе? Это, как правило, девушки. Эдакие милые собеседницы со стервозной искринкой в глазах. У них в одежде всегда присутствует шик и лоск, какой–нибудь аксессуар, подчёркивающий всю необычность: тонкий шёлковый платок, шарфик, алая помада. Этим самым, они как раз и выделяются из толпы, как будто на них прямо таки и весит эта злощастная этикетка «Волшебница», ещё бы дописать где-нибудь «Осторожно» или «Не влезай – песец».

Тип второй. Волшебство с перцем. И не с каким-нибудь там молотым или размельчённым, а таким целым.
Перец обычно кладут в суп. Уж не знаю до сих пор – зачем? Так же, как не знаю, зачем кладут в супы лук и варёную морковь – но это не умаляет их достоинства и необходимости. И вот, ты ешь этот боболденный суп, решаешь прожевать картошку и тут – МАМА ДОРОГАЯ!!!!! Перец раскусился. По первому мгновению ты оторопеваешь, а потом пытаешься запить и заесть чем угодно, лишь бы помогло.
Отсюда вывод. Волшебники-перечники как-то незаметно попадают в твою жизнь, не портят, а даже дополняют картину происходящего. Но, стоит перейти к каким-то активным действиям – это просто взрыв, буря, выжигающая всё вокруг. После такого волшебства ты долго оправляешься, отвлекаешься на какие-нибудь занятия, танцы, фитнес, бассейны, друзья, подруги. Так постепенно и «заедаешь» это волшебство, будь оно не ладно.
Как найти? Вообще, лучше не искать, оно тебя само находит, обычно. Или так внезапно накрывает. Это, обычно мужчины. Для индивидуумов с нетрадиционной ориентацией могут быть и девушки, да, бывает и такое. Обычно безумно красивы, безудержно пленительны и весьма избирательны. Ведь на кастрюлю такого жизненного «супа» всего несколько зёрен «перца», так что достаются они не всем.

Тип третий. Волшебство с сахарной пудрой. О, это лакомство. Маленьким детям его добавляют всегда и везде: выпечка, блинчики, оладушки. Детям очень нравиться. Но, сахарная пудра – весьма печальный продукт. Берут твёрдые песчинки сахара, засыпают в блэндер и нещадно перетирают, чтобы доставить удовольствие в дальнейшем. Но, сахарная пудра, прикинувшись белой и мягкой преподносит сюрприз: когда зарываешься в неё с носом (именно с носом – потому что не можешь удержаться) она забивается, и ты начинаешь чихать – неожиданно так, и непонятно – когда это кончится?
Следовательно. Это люди хохатуны. В компаниях безмерно веселые и «пушистые», но, как правило, за этой лёгкостью и непринуждённостью, они стремятся скрыть что-либо душевно тяжёлое для них, да… Такие люди горазды на приятные сюрпризы, неожиданные подарки под лозунгом: не важно что, важно как.
Как найти? Это заводилы, в центре внимания всегда. Ведущие увеселительных мероприятий, безумные фантазёры и выдумщики. Ищите на свадьбах, торжествах в качестве тамады и в каких-нибудь КВН-ах.

Людям волшебным – им хорошо и плохо. Хорошо, потому что им офигенно от самих себя, не скучно и есть чем заняться. Они окружены вниманием, которое им, естественным образом льстит. Но плохо им оттого, что тяжело найти человека под стать себе, чтобы не тратить своё волшебство полностью, а пользоваться и другим.

 

[Женечка Франкенштейн]

Прочитала. Меняю слово «прелестно» на слово «волшебно». Ты очень тонко чувствуешь. В твоих миниатюрах часто упоминаются различные вина.… Так вот, когда я читаю тебя, то у меня ощущения такие, как будто я сижу на диване вечером, закутавшись в плед, и маленькими глотками пью коньяк.
Несюжетные сцены нравятся больше: вензеля, кружева слов и всё такое. Отдельные словосочетания и фразы доставляют удовольствие, как смыслом, так и чарующей красотой.
С критикой в корне не согласна, особенно с критикой от Если. Ей больше подходит рецензировать ролевые произведения, а не такие тонкие материи, как чувства. Её критику легко могу раскритиковать (хотя то, что она пишет, очень полезно и нужно), пример:

«Загибая пальцы считать капли мартини на запотевшем окне.»

Она говорит, что здесь нужна запятая, ан нет…
В данном случае необособленными оказываются обстоятельства образа действия, когда по смыслу фразы более важным оказывается даже не само сообщение о действии, а информация о способе его совершения.

«Прячась за воротом твидового пальто, изучать глазами жизнь.»

Были претензии к слову «глазами». Глазами, - это значит молча, внимательно наблюдая. Что тут непонятного? А вот здесь обособление деепричастного оборота нужно.

В последних миниатюрах у тебя есть орфографические ошибки. Почему ты не пишешь в Ворде? ( В Ворде они видны…)). В целом, когда я читаю тебя, то никаких ошибок я не вижу и видеть не хочу. Только одно неточное слово нашла в «Подари мне крылья». А вот именно стилистических и смысловых ошибок я у тебя не вижу. Ещё раз повторю, что лирические миниатюры очень нравятся.

 

[Madness]

Frau_Muller, слушай, а бывает же так, а? Мне очень приятно, что именно так ты читаешь и воспринимаешь моё бумагомарание)) Спасибо огромное. Надеюсь, я не опоздала с благодарностью, а если и опоздала, то всегда приятно, даже если поздно))


Зарисовка, просто так...

А где ещё можно познакомиться с человеком в мире круглосуточной работы и всемирной сети? В паутине и можно. В перерывах между плетением интриг, разносом сплетен и свежих документов по столам работников сферы труда и обороны, плетёшь какую-нибудь ирреальную паутину на просторах сети. Цепляя липкие нити не за деревья, траву, бетон и кирпич, а за людей, воздушные замки. А жизнь, что жизнь? Бегаешь, суетишься, вокруг не люди, а сплошь одни коллеги, да работодатели, продаватели и покупатели. В напарники выбираешь тех, у кого хватка посильнее, а потом нанимаешь юристов, чтобы себя обезопасить от дружеского сдавливания шеи, если вдруг что. Какие уж там человеческие качества… Опасно рядом людей держать, лучше уж сотрудников каких-нибудь, да поработящее и помолчаливее, чтобы работали, а ты строил себе свои словесные замки.

Потом встречаешься, глядь, а человек такой же, как сотни мимо тебя пробегающих, первое время чувство такое, что тебя жестоко наебали где-то. Но чуется что-то родное, что замки вроде по соседству стояли, на расстояние вытянутой руки подползаешь по-пластунски. И только спустя какое-то время понимаешь, что вот он рядом, родной и тёплый ночью, а не кулер в ноги дует. И начинается «всё хорошо». И вот уже пытаешься бетонную коробку облаками облепить со всех сторон, чтобы у всех коттеджи, а у тебя, понимаешь ли, нет такого, что «денег жопой жри», вот и двухкомнатную квартиру в рай для двоих переделываешь или для троих – как повезёт. Дома хорошо, дома любимые, дома кажется, что не видел всего этого гламурного ужаса: бизнес леди, бизнес ****и… будете проходить мимо, проходите. Вот… вот, смотрите, вы и улыбаетесь уже, потому что «всё хорошо», потому что дома.

- Вот вы знаете курс?
- Валют по Центробанку?
- Нет, облаков.
- Ну, и сколько в рублях?
- Чего же в рублях-то, в долларах.
- И сколько?
- Много, вам зарплату ещё повышать и повышать.
- Это что же за облака такие: золотые или пуленепробиваемые?
- Людонепроницаемые они. Последней модели. С сертификатом качества по Фрейду.

 

[Madness]

Мы будем жить на подоконнике.


I.

Ирка сидела на диване однокомнатной квартиры и что-то заунывно выла об отсутствии поддержки и опоры, изредка вставляя минорные ноты об отсутствии вдохновения. Она любила жизнь и свой город, маму, многочисленных родственников, Антона и косметику. Но выть она любила не меньше и, чтобы не потерять квалификацию, радовала соседей двумя октавами своего не поставленного голоса.
И в этот раз она практиковалась в полнейшем одиночестве перед вечерней кружкой истерики для двоих, как в дверь осторожно поскреблись. Ирка – душа на распашку открыла дверь не глядя, о чём в последствии пожалеет… или нет? эффект зависит от дозировки. Что-то прошмыгнуло под самым носом, что-то, очертания чего девушка даже не разглядела.
- Можно, я буду спать тут? – голос раздался уже из комнаты. Растерянная Ирка ломанулась было из коридора, но споткнулась о небольшой чемодан марки Луиса Вьетона, по непонятны причинам находившийся рядом с дверью. Чемодан не был заклеен изолентой и не имел опознавательных знаков ни ЖД ни авиалиний.
- Ну, так? – чья-то ладонь перемещалась по гладкому подоконнику, а ноги зябко тёрлись об радиатор.
- А вы, простите, кто? – Ирка осела на диван под присмотром хищно прищуренной пары глаз. Девушка, сидящая на подоконнике удивлённо вскинула брови, но достала из толстовки клочок бумаги, напоминающий телеграмму. Ирка перечитала её три раза, сверила адрес с паспортом, но вынуждена была констатировать, что всё как-то странно совпадало. «Может Антоновские родственники» - но, чтобы подтвердить догадку, надо было ждать вечера.
- Вы сами видите: квартира маленькая, спальных мест два, а вот вы… что…
Ирка договаривала остатки фразы с каким-то перманентным заиканием, наблюдая, как незнакомка расстилала на подоконнике одеяло, и обклеивала стёкла наклейками в виде солнца, радуги, звёзд и облаков одним махом. Из чемодана, каким-то образом перекачивавшего в комнату девушка доставала горшочки с цветами, бабочек. Ирке был всучен леденец на палочке, дружелюбно обозванный гостинцем. После чего, девушка, забравшись на подоконник, наполовину задёрнула штору и начала с упоением рассказывать о каких-то фильмах и книгах, о людях, о моральных ценностях… Незаметно для себя, Ирка что-то отвечала, читала стихи собственного производства и млела от благодарных комментариев.
- Антон, Антон, тут к тебе! Приехали! Девушка! Там, на подоконнике. – Иришка еле дождалась вечера.
- Прямо таки на подоконнике приехала?! – наигранно удивился Антон.
- Да нет же, ты посмотри!
Ирка пихала Антона через всю квартиру, тянула за руку, тарахтя без умолку, и успокоилась только одёрнув штору. На подоконнике лежало одеяло, стояли цветы, и наклейки на окнах светились неоном.
- Живых существ на территории подоконника не зафиксировано. – Насмешливым тоном констатировал парень. – Пошли двидишку смотреть, я в прокате взял.
Растерянная Ирка закрыла старый ноут, лежавший на одеяле, пытаясь разглядеть в свете вечерних фонарей куски освещённой улицы…
От кружки истерики на кухне вверх поднимался пар в форме маленьких сердечек…

 

[Мухоморовна]

Не все, но часть очень даже впечатляет ))), как тягучий мед образов и мыслей, некоторые и впрямь перегружены, но небольшие - очень нравятся, как поток разноцветной патоки ))) затягивает сравнениями.
И последнее - кто это была ????

 

[Madness]

Мухоморовна
Спасибо: за то, что читаете, и отдельно, за то, что высказываетесь. Внимание - зверь приятный
Это была плод больного воображения, материальзовавшийся контакт из icq, интернет-волшебство и загрузившаяся галограмма мозга одновременно

II
- Ириска, ты же порядок наведёшь к моему приходу, - вопрос – не вопрос, утверждение - не утверждение и даже просьбой отчаянно не пахло.
Рука тянулась к тряпке уже автоматически, живя своей жизнью по команде «уборка». В очередной раз не дописав что-то гениальное, не договорив что-то важное, не додумав что-то необходимое, Ирка нырнула в ведро с пеной. Пена была мммм… пенная? Снежно-пористая и пахла, согласно предписанной инструкции «Елисейскими полями». В шкафу во время каждой уборки традиционно переставлялись одни и те же трофеи с места на место, что должно было символизировать поиск новой концепции бытия. От перемены мест слагаемых сумма улыбалась всё той же неизменностью. Диплом о высшем образовании красовался в никому не нужной и используемой раз в год на праздник салатнице, корочка магистра была заботливо подпёрта соусницей. А вот греющий душу приз за участие в литературном конкурсе был рационализаторски убран руками тёщи в пыльный угол серванта. В надежде ли запылить, начавшиеся сбываться мечты? На центральной полке серванта красовался… нет, не красовался… уродствовался… да, ну, даже слова такого нет, но точнее ж и не скажешь! Так вот, на центральной полке серванта уродствовался тёщин сервиз в виртуозном исполнении советских мастеров, странно попахивающий колбасой за рубль двадцать.
«Сервант – как моя жизнь, - думала Иришка. – В нём есть место труду, таланту, подвигу. А вот для любви места нет совершенно!»
Мысленно написав завещание, подобрав музыку для похорон и продумав меню для поминок, Ира запаковала сервиз в коробку, и, чтобы уж наверняка, вынесла его к ближайшим мусорным бакам. Антон, пришедший домой и заметивший зияющую, но не пыльную пустоту, поинтересовался пунктами завещания, снял с Ирки мерки и, согласовав меню и список гостей, лёг спать.
Расставаться с мыслью о жизненной необходимости любви среди других заслуг девушка не собиралась, поэтому, обвязав руки и ноги Антона шёлковыми ленточками от халатиков, Ирка запихивала его на полку. Но, то ли «любовь» её была слишком велика, то ли сервант-жизнь был слишком мал, но из него периодически высовывались то руки, то ноги, то другие выдающиеся части тела (нос). Под утро, обессилившая «карамелька» вернула Антона на прежнее «диванное» место, собрав вещи в маленький чемодан, отправилась на поиски серванта, в который поместится её любовь… Или же на поиски любви, которая поместится в злополучный сервант.
А может, всё в месте и сразу?