Это с конкурса романтической истории.
Понедельник. Девять часов утра. Урок литературы. Изольда Степановна, классная руководительница седьмого класса «Б», нежно именуемая своими учениками не иначе как Прекрасное Широко, уже вызвала к доске ученика и теперь тщетно пыталась вытянуть из него первые две строчки стихотворения Лермонтова.
— Как часто пестрою толпою... окружен... когда передо мной, как будто бы сквозь сон... — вспомнил, наконец, Селедкин.
— Ну, слава Богу! Дальше.
Селедкин мучительно наморщил лоб. Все почему-то сразу же поняли, что следующее озарение на Селедкина снизойдет не скоро. В классе опять воцарилась тягостная тишина.
Мухин посмотрел на свои часы. С глубоким вздохом прокрутил стрелки вперед, представляя, что сейчас уже поздний вечер, когда можно не думать о школе и Лермонтове, а просто лечь в теплую постель и забыться сладким сном. Но, увы — Мухин опять вздохнул — впереди целых шесть уроков, а потом еще и в музыкалку бежать. Тоска. Поспать бы...
Духота. Голая степь. Близится ночь. На фоне угасающего горизонта два всадника. Грозно сверкают шпаги и рвутся вперед ретивые кони. Но всадники придерживают коней и ждут сигнала стоящей неподалеку в окружении свиты Снежной принцессы.
— Ваше Высочество, — обращается к принцессе полная женщина из свиты, — пора начинать. Вот-вот дождик пойдет, промокнете, заболеете...
— Скоро, — коротко отвечает принцесса. Она указывает на небо, на луну, медленно утопающую в тяжести наплывших туч. Долго ждать не приходится — через минуту из серой массы облаков вырываются, жаля раскаленный воздух, острые языки молнии, оглушает округу гром, и льет, как из ведра, дождь.
— Ваше Высочество... — чуть не плачет пышка, — ну как же так?
— Пора, — голос принцессы невозмутим. Она взмахивает белым платком, и тут же раздается радостный крик всадников.
— Йо-хо! — поднимая коня на дыбы, кричит всадник с перьями на шляпе.
— Ааааа! — вторит ему кавалер в зеленом костюме.
Дождь бьет принцессу по лицу, размазывает тушь по щекам, но девушка радостно хлопает в ладоши и звонким голосом велит:
— Кавалеры, за вашу принцессу, за ее любовь — вперед!
Словно отражая очередную вспышку молнии, вскинуты над головами сверкающие шпаги, и вот всадники уже мчатся навстречу друг другу. Кони вязнут в превратившемся в вязкое болото песке, стонут под мощными ударами клинки, крики, ликования, проклятия дуэлянтов. Пыл борьбы настолько велик, настолько захватывает, что кажется, будто степь позабыла про грядущий сон — в небе беспокойно закружили, несмотря на ливень, стервятники, и откуда ни возьмись, со всех концов света поспешно начали стягиваться галдящие толпы людей — успеть бы! Даже уставшее за день солнце, кажется, уже не торопится уходить за горизонт — мутный оранжевый полукруг, зацепившись за край земли, жертвует свои последние лучи на достойное освещение баталии.
Дуэлянты уже давно спешились, и теперь, мокрые и перепачканные в грязи, ведут бой на земле. Человек в зеленом костюме, кажется, заметно подустал, а напор его соперника все сильнее и сильнее. Приходится отступать: шаг назад, еще шаг — и вот он оттеснен к сомкнувшейся любопытствующим кольцом толпе. Толпа тут же расступается и умело реорганизовывается в новое кольцо с большИм для дерущихся пространством. Дождь, грязь и азарт стерли различия между сословиями — любой из толпы, будь то аристократ из свиты принцессы, будь то простой крестьянин — все ведут себя одинаково: промокшие насквозь, они орут, сквернословят, жаждут крови. Вот только принцесса молчит.
— Смелее, смелее, Д'Артаньян! Он уже устал! — подбадривает толпа. Человек с перьями на шляпе, услышав свое имя, кривляется на публику, затем вытаскивает из-за пазухи чудом уцелевшую в битве розу и бросает ее у ног Снежной принцессы.
— Йо-хо! — воодушевленно кричит он, видя, что девушка приняла его подарок. — Йо-хо! — и с новыми силами рвется в бой.
Его противник оступается и падает. Слово, только одно слово! Упавший смотрит на принцессу и ждет, пока она произнесет его имя. Все напрасно — девушка холодна и высокомерна. Как всегда, впрочем.
— Сдавайся, дарагой! — акцент Д'Артаньяна, как оказалось, был явно не французским. Острие его шпаги замерло в двух сантиметрах от лица поверженного противника. - Сопротивление не имеет смысла.
Толпа разражается бурным ликованием.
Противник мушкетера, все еще сидя на мокром песке, тянется к оброненной при падении шпаге.
— Одно ваше слово, принцесса! — кричит он. — Одно только слово!
Вновь сверкает молния. Становится вдруг тихо, толпа замирает, даже дождь перестает лить. Все внимание обращено к принцессе — ответит? Промокший и обессиленный стервятник сужает круги над участниками драмы и садится на плечо принцессы.
— Ну что, пернатый? — рука принцессы гладит стервятника по мокрым перьям, голос ее звучит чуть насмешливо. — А ты как думаешь? Казним или помилуем?
Стервятник недовольно встряхивается и что-то шепчет девушке на ушко.
— Хорошо, — улыбается принцесса. — Только ты сам скажи.
Птица вытягивает шею и громко орет в воздух: «Ку-ка-ре-ку-у-у!!!»
По толпе расходится туповатое «Ааа?»
— Помиловать! — снисходительно оглашает Снежная принцесса. — Пойдемте, — говорит, уже обращаясь к полной женщине из своей свиты, — весьма жалкое зрелище.
Разворачивается и собирается уходить.
— Постойте! — раздается крик.
— Ааа? — вновь озадачена толпа.
Принцесса оборачивается. Ах, это всего лишь свежепомилованный кавалер...
— Постойте, принцесса!
Человек в зеленом костюме отстраняет шпагу мушкетера, бойко вскакивает на ноги и подходит к девушке. Руки его в карманах брюк.
— Ну, может, хватит ломать комедию? — спрашивает помилованный. — Что это еще за номера? Д'Артаньяны-джигиты, петухи-стервятники...
Небрежным движением руки он сгоняет птицу с плеча принцессы. Птица возмущенно кукарекает, взмывает вверх и улетает, на прощанье, вероятно по ошибке, нагадив мушкетеру на шляпу.
— Вах! — возмущается Д'Артаньян. — Биджо, да ти наглэц! Вихади на бой!
Принцесса, скрестив руки на груди, улыбается помилованному.
— Ну что ж, герой... В следующий раз снисхождения не жди.
— Да не нужно мне ваше снисхождение! Мне бы... — помилованный запинается.
— Ну?
— Стесняется, — загоготала пышка из свиты.
Ее смех охотно подхватывает толпа.
— Вихади!!! — все это время Д'Артаньян вызывающе размахивает шпагой перед носом противника.
Помилованный с презрительным видом плюет и фыркает:
— Да не нужно мне твоей жалости, принцесса!
Резким ударом ноги он выбивает шпагу из рук мушкетера, и завязывается рукопашный бой. Как выясняется, в такой драке шансов у мушкетера нет — помилованный выкидывает фокусы покруче сердитого шаолинского монаха. Вот он садится на шпагат, тут же вскакивает, бьет левой рукой, бьет правой. И тут же ногой. Бам, бам, бам! Повтор комбинации: бах-бах-бах. А теперь сальто-мортале с оплеухой в момент приземления: «Кийааааааа!!!»
— Уффф, — уважительно гудит толпа.
Поединок продолжается недолго. Через минуту чудо-каратист склоняется над развалившимся на песке мушкетером и издевательски медленно заносит руку вверх для последнего удара. Глаза Д'Артаньяна округляются от ужаса.
— Сейчас друзей позовет, — уверенно шепчет пышка принцессе.
— Один за всех, все за одного? — догадывается принцесса.
— Угу!
— Дядя Суликооооооо!!! — неожиданно разочаровывает мушкетер, наблюдая неумолимо быстро приближающийся кулак своего мучителя.
Принцесса с пышкой переглядываются в растерянности — надо срочно что-то делать.
— Мухин! — первой приходит в себя пышка. Ее огрубевший отчего-то голос теперь сильно напоминает недавние раскаты грома. — Мухин, ты мне это прекрати!
3
Серые тучи, оранжевый горизонт, бескрайняя степь — все это моментально рассеялось в равнодушной белизне кабинета литературы. От многочисленной толпы остались только запылившиеся портреты поэтов и писателей на стенах. У доски все еще маялся Селедкин.
— Мухин! — снова прогремела Прекрасное Широко. — А ну-ка, подъем! Опять за старое?
Мухин протер глаза, машинально ощупал себя и виновато улыбнулся. Как оказалось, вместо зеленого костюма на нем теперь была обыкновенная школьная форма.
— С возвращением! — удачно сострил кто-то из учеников и рассмешил весь класс. Смеялись все — и Изольда Степановна, которая минуту назад казалась
Мухину пышкой из свиты принцессы, и громила Гонидзе, оригинально сыгравший роль Д'Артаньяна... Но обиднее всего Мухину было слышать смех Снежной принцессы, Оли Креветкиной — звонкий, высокомерный, снисходительный. Она, как отличница и любимица учителей, сидит на первой парте, аккурат перед Мухиным. Обычно на Мухина не обращает никакого внимания: аккуратный хвостик каштановых волос, мягко спадающий на худенькие плечи — вот и все ее отношение к соседу на задней парте. Гордая, заносчивая... Даже возвращаясь из музыкальной школы в одном автобусе с Мухиным, сделает вид, что не узнала своего одноклассника и до последней остановки уткнется в книжку...
«Да ну ее к черту!» — сколько раз думал про себя Мухин. — «Зазнайка несчастная!»
Но образ Креветкиной настойчиво и упорно, заразившись, видимо, этими качествами у оригинала-отличницы, лез чуть ли не в каждый сон и мысль бедного Мухина.
— М-да... и часто снится, говоришь? — анализировал каждый раз старший брат Мухина откровения страдальца.
— Не то слово, житья никакого нет... — отвечал Мухин.
— Ну так, брат... ты влюбился.
— Чи-вооо? — возмущался Мухин. И предательски краснел.
— Влюбился, говорю. В седьмом классе учишься, неужели про такое понятие как любовь не слыхал? — смеялся брат. И Мухин сердился на него.
А теперь, переждав всеобщий смех, он твердо решил — все, военное положение! Контроль над мыслями строжайший! Перед ночным сном — получасовое чтение самой скучной литературы, которая только найдется дома: начиная с отчетов о каком-то там съезде КПСС и заканчивая блокнотом с папиными стихами. И никаких приключений и романтики на ночь! Все! Все!! Все!!!
— Эй, Муха! — отвлек его от раздумий чей-то шепот сзади. Мухин обернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию Гонидзе. Этот смуглый кучерявый товарищ из Кутаиси в классе недавно, всего полгода, но с первых же дней заявил о себе в полный голос. Оригинальная логика мышления и редкая непробиваемость вдохновили класс одарить новичка подпольным титулом «Черный Квадрат». Именно подпольным, так как новичок, не испытывая, видимо, особой симпатии ни к Малевичу, ни к его шедевру, этот жест доброй воли не оценил и проговорившихся вслух карал кулаками и немедленно.
— Давай суда партфел Крэвэткиной, — тихо сказал Черный Квадрат и хитро подмигнул.
Мухин сразу же все понял. Это ритуал такой — кража портфеля с передних парт и передача его в самый конец класса. На перемене, пока хозяйка вещи будет искать пропажу, портфель с любовью попинают в коридоре. Возмездие за непослушание — так в классе называли эту акцию. В пятницу на уроке классного часа произошла очередная стычка между женской и мужской половинами класса — на этот раз девочки обвинили мальчиков в слабой организации вечеринки в честь Восьмого марта: мол, на Двадцать третье февраля все было по-другому, по-человечески — подарки, поздравления, музыка, сладости... а тут, на Международный женский день, на тебе — зубная щетка на память и скудное угощение, которое мальчики сами же и слопали! Особенно убедительно выступала Креветкина, ее "J’accuse" в конце-концов заставило Прекрасное Широко как следует отчитать мужскую половину класса. Это было полнейшее фиаско и позор.
— Слишищь? — торопил Черный Квадрат. — Протяни руку за партфелем.
— Нннет... — промямлил Мухин.
— ...Чего — нэт?! Ти что, сдурел?
— Не дам.
— Пачему?! — уже совсем громко спросил Гонидзе.
— Потому что... я ее уважаю, — вырвалось у Мухина.
Класс оживленно загудел.
— Уважаищь? — опешил Черный квадрат. — А нас — нэт? Да ты, биджо, наглэц...
Он встал во весь свой рост, схватил Мухина за грудки и пару раз как следует встряхнул. Мухин честно сопротивлялся и даже больно наступил громиле на ногу. «Кошмар, — думал он, — я схожу с ума, а мои сны, кажется, воплощаются в реальность». В классе происходило что-то невероятное: все что-то кричали, подбадривали дерущихся, сплетничали и с аппетитом смаковали происходящее. Шум стоял неимоверный, и через минуту все в классе были в курсе, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.
Поединок прервала Изольда Степановна — ее мощное «Разойдись!» моментально охладило пыл конфликтующих сторон. Черный квадрат, нарисовав невинное выражение лица, кротко сел за парту. Вернулся за свою парту и Мухин, растрепанный, взлохмаченный и поникший. Неприятно ныла скула, горело ухо, и подавал первые признаки тепла и света будущий фонарь под глазом.
Первое, что он увидел, подняв голову, — это широко раскрытые глаза Снежной принцессы. Оля смотрела на него совсем иначе, не высокомерно, не надменно, как обычно, а так, как будто разглядела в нем что-то, чего раньше не замечала — словно это был не Мухин вовсе, а кто-то другой... Мухин смущенно пожал плечами. Чудесный румянец тронул щечки девушки, и она поспешила отвернуться.
— Ну, Мухин, — успокоив класс, сказала Прекрасное Широко, — с тобой не соскучишься! То никак не разбудишь, то не угомонишь... Давай-ка, дружок, к доске. Расскажешь нам стишок, пока после драки спать не захотелось.
И Мухин побрел к доске. Тревожно колотилось сердце, на душе было неспокойно, ему казалось, что его ведут на казнь. «Предатель!» — шептали за спиной. — «Не мужик ты, Мухин!» Чей-то обгрызенный ластик просвистел возле уха. Это только прелюдия...
За окном шел сильный снег. Вьюга, подумал Мухин. И это, наверное, хорошо. Можно будет с чистой совестью соврать в музыкалке, что опоздал из-за непогоды — транспорт подвел. Должны поверить... вот только куда фонарь деть? Да ведь и новых примет понаставят...
Он тяжело вздохнул.
— Не надо вздыхать, Мухин, — сказал Изольда Степановна. — Читай стих.
Мухин приподнял голову, исподлобья оглядел класс. Со всех концов кабинета в его сторону тянулись неласковые мальчишеские кулаки. Особенно впечатлял кулак Гонидзе — огромный, смуглый и очень красноречивый. Столь шокирующее зрелище временно отбило хоть какую-то любовь Мухина к стихам. Напрочь. Какой уж теперь Лермонтов!
— Ну? — повторила Прекрасное Широко. — Опять заснул?
Хуже, думал Мухин. Память от страха отшибло... хоть бы кто помог, подсказал... Люди-и-и!
— Как часто... пестрою толпою, — шепнул кто-то под самым носом Мухина. Помощь подоспела с самой неожиданной стороны — с первой парты. С той самой парты, где сидела Снежная Принцесса. Яркая, теплая искорка сияла в обычно холодном взгляде девушки, куда-то пропала строгость зеленых глаз... Снежная принцесса исчезла, растаяла. Осталась просто Оля. Оля Креветкина. Робкая, как первые шаги младенца, улыбка освещала ее лицо. Робкая, непривычная, дарящая надежду... Надежду на то, что сегодня в автобусе после музыкалки, им, аккуратной, прилежной ученице и лохматому, разукрашенному синяками романтику, будет о чем поговорить.
Дикий восторг, непонятное чувство радости заполонило Мухина. Его легкие до отказа наполнились воздухом, хотелось кричать, смеяться, дурачиться! Ему казалось, что он — свободный корабль, что дует попутный сильный ветер, и вот он уже летит, летит на всех парусах, обгоняя кричащих от зависти птиц и собственную тень.
Как часто пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей...
Мухин читал стих с неподражаемым чувством. Он парил в облаках. Он чувствовал себя другим, особенным. Где-то внизу, все так же тупо потрясая кулаком, скалился Черный Квадрат. Но Мухин уже ничего не боялся. Он снова подумал, что, наверное, сошел с ума, и его сны воплощаются в реальность, но это же хорошо, замечательно! Любовь, понял он, это только для сумасшедших.
Всерьёз для этой цели лучше использовать пинцет или иглу.
Просто пробежался по гуглю ключевыми словами (фельдшер/скальпель), несколько раз увидел их "прямое сотрудничество" )) Но однозначно... стетоскоп смотрится симпатично. Есть одно но. До сих пор была дуэль между скальпелем и топором (они должны были как-то отражать своих хозяев - щупленького невротика и терпеливого до поры до времени дылду - это кратко говоря). Как будет смотреться дуэль между стетоскопом и топором? Тут что-то теряется, кажется.
). Меня смутил вот этот диалог:
