«Небесная канцелярия». Серия 2. Часть 1.
«Небесная канцелярия». 2 Серия.
***
Мы сидели в небольшой коморке, служащей Люциферовичу и кабинетом, и спальней одновременно. Даже удивительно, как в такой маленькой комнатке умещалось столько вещей! Стол, огромный шкаф без зеркала, пара стульев, мягкое кресло - в этом отношении Люциферович, как и я, оказался консерватором. Тоже не стал покупать современную мебель, которая готова за тобой по пятам носиться - вдруг посреди комнаты прилечь или присесть вздумаешь. Такое в больнице удобно, за еле стоящими на ногах больными ухаживать, а дома должны быть спокойствие и уют. А вот тумба с аппаратурой новомодного домашнего развлекательного центра и тонкие стойки с кристаллами памяти имелись, и довольно хорошие, может быть, даже получше, чем у моего шефа.
Я расположилась на огромном белоснежном диване. Ощущение было такое, словно сижу на пушистом облаке.
Люциферович принес чашечки с ароматным вином, прищелкнул пальцами, и поднос удобно повис в воздухе. Кряхтя и надувая щеки, библиотекарь стал устраиваться на полу.
- Итак, сразу к делу? – Мелькнула и погасла улыбка. – Я разъясню тебе существующий порядок вещей.
Я кивнула. Потянувшись к подносу, взяла чашечку и сделала маленький глоток. Прислушалась к себе. Травить меня, кажется, не собирались. Вино было отменным, и по телу сладкой истомой разлилось тепло.
- Как тебе, наверно, известно, каждое тысячелетие проводится тендер на право создать мир сроком на пять тысяч лет. Победитель получает огромные льготы, практически неограниченные средства на поддержку и развитие проекта и, как итог, возможность написать монографию, а это прямой путь к повышению.
Я снова кивнула и прихлебнула из чашечки. Все, что рассказывал Люциферович, мне было хорошо известно.
- Через пять тысяч лет проект сворачивают. Если нет видимых причин, которые обычно выясняются по ходу эксперимента. Нестандартное, неконтролируемое поведение, как было в Элеоне. Уникальное культурное развитие, как было в Таррутте. Ну, да ты, наверняка, была в Зале Славы. Одним словом, мир должен отстоять свое право на существование.
Я снова кивнула и поставила на поднос пустую чашечку. Люциферович сверкнул улыбкой, и из крохотной кухоньки прилетел чайничек и наполнил ее.
Эх, сейчас бы кофе, как принято на Земле. Это такой напиток, крепкий, ароматный. Его варят из зерен специального кофейного дерева, наливают по маленьким чашечкам и пьют горячим. Я пробовала его несколько раз в Земных кафетериях.
- Обычно инициатива исходит непосредственно от создателя мира, как от лица, принимавшего в его развитии наибольшее участие.
Я фыркнула, представив, как мой шеф сидит над Землей, сюсюкает, поливает из лейки, заботливо меняет аккумуляторы на Солнце... Обычно он глядел на миры мельком, больше просматривая мои отчеты, утверждая, что для него этого вполне достаточно. И с самого начала все обязанности, связанные с Землей, были на мне. Так как же Иудович сможет судить о перспективности мира?
Люциферович ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли.
- Если ты действительно считаешь, что имеешь больше прав судить о Земле, решать ее судьбу, если уверена, что она достойна занять место в Зале Славы, то… - Люциферович сделал многозначительную паузу, играя улыбкой, и вкрадчиво проговорил, - то я могу тебе помочь.
- Зачем это Вам?
Вот теперь я действительно растерялась.
Люциферович, по долгу службы, не мог не обратить на меня внимания в зале библиотеки.
Вполне ожидаемо было то, что он захотел со мной поболтать – я, пожалуй, самый частый его гость.
Допускаю, что он мог захотеть помочь мне найти книгу или просветить в законодательстве миров. Просто от скуки. Ну, какие развлечения у служителя библиотеки? А тут поумничать можно, покрасоваться знаниями.
Я даже не удивляюсь тому, что он пригласил меня в свою комнату. Наверняка любопытство его мучает. Хочется узнать, как там Иудович, прежнее место работы и миры, в создании которых он непосредственно участвовал.
Но с какой стати он хочет помочь мне спасти один из них? Он ведь даже не уверен, что Земля настолько неординарна! Во мне может играть девичий романтизм. Все-таки Земля – первый и единственный мир, который я курировала практически с первых дней его создания.
Люциферович негромко рассмеялся.
- У меня свои причины, Катенька. Не особо важные для нашего мира, еще менее важные для твоих землян. Но они важны для меня. Только для меня.
- О’кей, - я взмахнула рукой. В конце концов, это не мое дело. И я пришла сюда за помощью по конкретному вопросу, а не для того, чтобы выслушивать чужие душеизлияния.
Диван качнулся, и я едва не разлила вино. Хорошо, успела произнести заклинание заморозки. Жалко было бы белоснежную обивку.
Я разочарованно поставила чашечку на поднос. Выглядела она весьма концептуально. Будто в белоснежный фарфор уложили застывшую и уменьшенную в размерах морскую волну в ореоле кроваво-алых брызг.
Размораживать такую красоту было жаль. Кроме того, вино все равно уже невозможно пить, ведь после заморозки пища меняет свои вкусовые свойства. Оставалось только смириться с невозможностью и дальше лакомиться библиотекарским винцом, но из кухоньки прилетела новая чашечка - Люциферович оказался очень гостеприимным и заботливым хозяином.
- Ну и? – я старалась отмалчиваться как можно больше.
Люциферович сверкнул глазами и медленно натянул улыбку.
- Ты можешь подать апелляцию. С утверждением, что у тебя больше прав вынести приговор.
- Именно я?
Мне стало не по себе.
- Кроме тебя – некому. Единственный шанс уберечь Землю от утилизации – доказать, что только ты и можешь вынести предварительный приговор. Если это произойдет, - будто сытый кот замурлыкал Люциферович, - конечно, вероятность велика.., Петра Иудовича отстранят от проекта.., за несоответствие.., но жизнь мира важнее, не так ли...
- Как это?
Я оцепенела. По спине промчался табун мурашек, холодных, будто лед. Такого поворота вещей я и представить не могла. Да и не хотела я этого!
А библиотекарь, не слыша меня, продолжал мурлыкать:
- Потом, если все пройдет успешно, будет еще один суд. Высший. И тебе придется доказывать неординарность Земли и ее право войти в Зал Славы.
- Подождите, а как же Петр Иудович?
- Петр Иудович? – Люциферович в упор посмотрел на меня своими бездонными глазами-дырами. – А Петра Иудовича, скорее всего, снимут с должности…
***
Ночью я долго не могла уснуть.
Ворочалась с боку на бок, мяла простыни, сотню раз взбивала и переворачивала подушку. Мишка недовольно ворчал во сне, пытался прижать меня к себе, чтобы утихомирить. Наивный.
Устав считать все подряд и уговаривать себя поспать хоть часок, я тихонько сползла с кровати, завернулась в широкое пушистое покрывало и вышла на балкон.
Балкон у нас замечательный. Весь увитый зеленым плющом и ароматным вьюнком, круглый год цветущим нежно-розовыми колоколами. Сейчас они спали, сложившись в длинные сосульки. Но к утру, я знала, весь балкон будет усеян огромными, словно блюдца, цветками.
Расположившись в кресле качалке, я посмотрела на просвечивающее сквозь листву небо. Забавно было наблюдать, как какая-то большая звезда то появляется, то исчезает за шевелящимся на легком ветру листиком.
Меня беспокоила только одна мысль.
Что делать?
).
