Извращения Вдохновения

[Ansy]

***

Громко хлопает дверь, сдув сквозняком со стола мои бумаги. На пороге в картинной позе - руки,скрещенные на груди, подбородок, устремлённый к небесам - застыло моё Вдохновение. Высокое, худое, с острыми чертами лица и взлахмаченными волосами. Выдержав театральную паузу, подчёркивая эффектность своего появления, Вдохновение грациозно взмахивает длинными руками в просторных рукавах и виляющей походкой подплывает к моему столу. Оно творческое, ему можно. Опершись ладонями о край стола и смахнув длинными рукавами ещё часть листков, Вдохновение восклицает:
- Я не могу больше терпеть подобное отношение! Мне тесно!
Я тяжело вздыхаю и поднимаю на Вдохновение вопросительный взгляд.
- Эта особа слишком велика, если мягко выражаться! Она занимает собой всё пространство! - продолжает Вдохновение на высоких нотах, размахивая руками. - Она меня вытесняет! Тебе следовало бы позаботиться об её габаритах, это же в твоих силах, так ведь?
Я молча качаю головой.
- Я больше не хочу делить жилплощадь с этой дамой. Она же растёт, она увеличивается в размерах! Посмотри на меня: я же хрукпое, нежное создание! Она меня однажды просто раздавит!
- Прости, - бормочу я, поднимая с пола бумаги, - но тебе придётся ещё какое-то время смириться с присутствием Усталости. Надеюсь, осталось уже не так много.
Вдохновение смотрит на меня взглядом, в котором сменяется целая картинная галерея чувств и эмоций.
- А знаешь что, - наконец заявляет оно, подперев бока руками, - тогда уйду я! Я не собираюсь больше терпеть подобное соседство. Я вернусь, только если Усталость уйдёт! - взмахивает руками Вдохновение, разворачивается на каблуках и летит к дверям, опять сметая полами своих одежд недавно собранные мною бумаги.
"Ну и ладно, - думаю я, вновь наклонясь за листками. - Зато с ним ничего не случится. А то вдруг бы, действительно, Усталость его раздавила? Она дама вздорная.. Где бы я тогда новое нашла?"


***

Сидит, скрестив на груди длинные руки. Взгляд сумрачный, под глазами тёмные круги, волосы взъерошены. Дует недовольно пухлые губы.
- Снова мрачное настроение? – осторожно спрашиваю, чтоб не спугнуть.
Молча кивает и отводит в сторону взгляд, картинно опуская ресницы. Торжественности нагоняет.
- Значит, сегодня не будет радужных историй?
- Нет, - отвечает коротко и снова отворачивается. Косится на стоящую в стороне Бессонницу. Она нынче скромничает: застыла на пороге, барабанит пальцами по плечам, но и уходить не желает, ждёт чего-то. Может, радушного приема? Не дождётся. Давно бы и вовсе нашла бы пути, по которым проводить её прочь, чтоб не нашла дороги обратно. Да не могу. Только Бессонница знает, где искать это вздорное творческое.
Вот и сегодня привела за локти. Неизвестно где откопала, но всё же привела. Уставшее, мрачное, вздорное, но моё. Моё Вдохновение.
- Где опять ветра тебя носили? – смотрю прямо в забегавшие по сторонам глаза. Молчит, мнётся, нервно облизывает пересохшие губы. Стыдно, стыдно про похождения свои рассказывать. Наклоняется к самому моему уху и бормочет еле разборчиво.
- А давай, я тебе лучше сказку нашепчу?.. Про что хочешь, пожалуйста?..
И смотрит полными обманчивой преданности наглыми глазами. Ну как перед его обаянием устоишь? Улыбаюсь к себе снисходительно и тянусь за блокнотом.
- Ну, шепчи, шепчи свои сказки, - просияло сразу же, в глазах облегчение, узлы пальцев развязались, рассыпавшись в воодушевлённой жестикуляции. Будто бы и не умирало от торжественной печальности только что.
А ведь замолчит – вскочит и помчится прочь, подхватив под руки мои Сны. И не догонишь его, не задержишь. Опять будет кутить где-то. Оно творческое, ему можно.
И останется в комнате Бессонница. Подойдёт, присядет рядом, обопрётся подбородком о раскрытую ладонь и уставится на меня немигающим взглядом. Была б её воля, и вовсе бы меня не покидала, бродила бы за мной по пятам, не смыкала бы моих глаз. Предана? Влюблена?
И от чего моё взбалмошное Вдохновение лишь за ней ходит? Влюблено? Предано?

***

Иногда оно само влетает в кабинет, громко хлопая дверьми и нечаянно разваливая стопки книг неосторожным движением бёдер. И сейчас опять стоит напротив, улыбается, сияет, как хрустальный многогранник на солнце – мириадами радужных бликов. Одной рукой опирается на мой стол, сминая углы бумажных листов, а второй вцепилось в очередного Персонажа.
- Смотри, какой занятный отыскался! – радостно восклицает моё Вдохновение, подцепляя длинным ногтём поля шляпы своего спутника. – Куда отправим? В роман? Или отдельный рассказ творить будем? Гляди же, какой он колоритный! Вполне отдельного рассказа заслуживает! Рискнёшь? Попробуешь? – тараторит, торопится, касается длинными пальцами то меня, то Персонажа, заглядывает из под длинной чёлки в глаза. Довольно, счастливо случайным успехом.
А Персонаж стоит, скромно опустив глаза и теребя пальцами самый кончик длинной рыжей бороды. Этот ещё тихий, спокойный. Терпит, ждёт, пока не нашумится моё безумное творческое. За такое терпение, и правда, можно отдельный рассказ для него натворить. Безмятежный, уютный. В качестве компенсации. Какие там приключения на больную голову после общения с этим вздорным! Вот устроим небольшую передышку, а там и в роман отправить можно… Кажется, так как раз есть подходящая вакансия… Останется только с Сюжетом договориться.

***

Яблоко сочное, кислое, сводит скулы. Вытираю с губ белый сок и ловлю на себе недовольный, по-детски обиженный взгляд. Вдохновение моё сидит напротив, опустив голову набок на изящные кисти рук, а в глазах грусть-печаль-тоска вселенская. На листки с текстами даже не смотрит. Молчит, ждёт, пока сама спрошу, что за мысли опять смущают его вздорную голову. Уступаю, спрашиваю. А оно глядит на меня в ответ ещё печальнее и высоким, но слегка хриплым голосом медленно, лениво роняя слова, отвечает.
- Вот ты поела, а как насчёт пищи для меня? Я ведь столько для тебя делаю! Гляди, мы с тобой уже сколько листов исписали! – хватается за бумажки, встряхивает ими в воздухе. Взгляд – эссенция упрека. Чистого, почти без примеси наигранности.
- А любимых мелодий тебе уже не хватает? – киваю в сторону динамиков.
- Да что мелодии – это ж на один укус! Впечатления! Мне нужны впечатления, - моё вздорное творческое подскакивает с места и замирает у окна в картинной позе – руки в волосах, взгляд в небесах. Молчу в ответ: где взять ему сейчас впечатлений?.. Пауза чересчур затягивается для размеров театральной.
- За город поехали, дорогая моя, за город, - устало отзывается оно, обнимая себя за плечи и отворачиваясь.
- Как только так сразу, - усмехаюсь. – И за город, и за лес. А пока, будь милостиво, давай закончим главу. Я тут ещё одну твою любимую песню нашла…

***

- И как это понимать? – устало интересуюсь, обнимая пальцами кружку с ароматным чаем. Смотрю, надеюсь, строго, да знаю, что не спрячу симпатию во взгляде – нет-нет, да проскочит где-нибудь с самого краю. А оно ведь всё замечает. Вот и сейчас смотрит, кажется, виновато, да знает же, вздорное, что долго сердиться не смогу. Но пока готово подыгрывать – глаза прячет, пальцы узлами заплетает, губу прикусывает. Усмехаюсь, продолжаю: У меня книга основательная начата – не закончена, повесть брошена, интересная идея не реализована, а это что? – киваю на очередной листок с короткой зарисовкой. Вдохновение уничтожено вздыхает и снова прячет взгляд в лохматой чёлке. Эгоистично оно, моё несносное. Чертовски эгоистично. Знает, что отказать ему не могу. В который раз оно мне о себе прекрасном наброски подсовывает? Оно творческое, ему можно.

 

[Simlion]

Какое у тебя капризное Вдохновение , хотя мое такое же
А вообще мне очень понравилось. Надеюсь увидеть и другие твои результаты сотрудничества с Вдохновением

 

[Ansy]

Cказка о рыжебородом сказочнике

В глубине кофейни в глубоком кресле для особых посетителей сидел рыжебородый сказочник и пил остывший кофе. Он всегда дожидался, когда ароматный пар над кружкой уляжется и бодрящий напиток перестанет щипать от полноты чувств язык и нёбо. Сказочнику было не так уж и много лет, но он старательно прятал возраст под широкими полями своей бурой шляпы и долгим внимательным взглядом добрых серых глаз.

Рыжебородый сказочник заходил в кофейню каждую пятницу, заказывал кофе и садился в своё кресло в самом дальнем углу. Здесь сказочник молчал. Он только пил маленькими глотками холодный кофе, курил трубку, складывал журавликов из салфеток и смотрел в окно, на суетящийся в утренних заботах город. Сказочник был немного рассеян и всегда забывал, что в отличие от него Время не любит сидеть по утрам в кофейнях, а продолжает спешить и суетиться. А потому практически каждый раз взгляд как бы случайно натыкался на циферблат старых резных часов, и тогда рыжебородый сказочник будто бы подскакивал, забывая о своей привычной размеренности, подхватывал тёплый вязаный шарф, небрежно закидывая его на плечо, и почти что выбегал из кофейни, заставляя колокольчик над дверью излишне радостно вскрикивать.

Очень редко, но всё же бывало, что сказочник приходил в кофейню не один, а окружённый стайкой верных слушателей с горящими вниманием глазами. Это могло случиться в любой день недели и в любое время суток, но только не в пятницу утром. Тогда хозяйка распоряжалась вынести в зал другие глубокие кресла, чтобы гости сказочника могли так же уютно расположиться за чашечкой кофе. Только гости пили кофе горячим, почти обжигающим, щёкочущим ноздри пряным ароматом. Они всегда забирались в кресла, поджав ноги и закутавшись в узорчатый тёплый плед, заботливо принесенный хозяйкой. Тогда сказочник не молчал. Он рассказывал удивительные истории о драконах, штормах, высокородных эльфах и небывалых приключениях. Тогда он никуда не торопился. Рассказывая, сказочник часто взмахивал руками, а на его обычно каменно-спокойном лице вдруг начинали играть самые различные эмоции, каждый раз почти до неузнаваемости преображая рыжебородого сказочника. Он забывал отхлёбывать свой остывший кофе, а случайные посетители все чаще подсаживались за столики поближе к сказочному уголку.

Иногда во время очередной истории, на колени к сказочнику вспрыгивала местная рыжая кошка, и тогда тот начинал сосредоточенно её гладить, порой даже отвлекаясь от своего повествования. Пожалуй, эта чертовка была единственной, кто был способен сбить рыжебородого сказочника с путей его рассказов.

Но однажды в пятницу утром сказочник не пришёл. Не появлялся он и среди недели в компании своих слушателей. И в следующую пятницу глубокое кресло для особых посетителей осталось пустовать. Рыжебородого сказочника в городе больше не видели. Были люди, утверждавшие, что тот уехал, другие твердили, что женился, третьи шептались, что устал от своих историй, сбрил бороду и спрятал шляпу на верхней полке старого шкафа. Возможно, среди них и были правые, а может, правы были все по-своему чуть-чуть, но мне хотелось бы верить, что рыжебородый сказочник нашёл тропинки своих сказочных миров и отправился собирать для нас новые истории. И что однажды, дождливым пятничным утром снова радостно звякнет колокольчик, и он войдёт в кофейню, снимая свою большую шляпу и стряхивая с неё навязавшиеся капли дождя, пройдёт в свой дальний угол, усядется в кресле, привычно прищурит серые добрые глаза, раскурит трубку и будет терпеливо ждать, когда остынет принесённый хозяйкой кофе. А когда в кофейню случайно, по старой привычке, заглянет кто-то из прежних его слушателей, то непременно радостно улыбнётся, но не подойдёт и не нарушит безмятежной тишины пятничного утра рыжебородого сказочника. И непременно так и случится, я верю.

А пока я ставлю кофейник на стойку и несу кофе к столику приятного молодого человека с грустными серыми глазами, старательно складывающего из салфетки причудливую фигурку невиданной в наших краях птицы. Он ходит к нам не так давно, но скоро вполне получит право называться постоянным гостем. Кажется, он учится где-то поблизости. Этот парень приходит почти каждый четверг ближе к вечеру, много курит и долго сидит над кружкой с остывающим кофе. «И как он может пить такую мерзость?» - всегда удивляюсь я про себя и никогда не могу сдержать улыбки, когда тот, внезапно встретившись взглядом с часами, нервно вскакивает и бросается к выходу, чуть не забыв на спинке стула свою сумку.