-
Уважаемый посетитель!!!
Если Вы уже являетесь зарегистрированным участником проекта "миХей.ру - дискусcионный клуб",
пожалуйста, восстановите свой пароль самостоятельно, либо свяжитесь с администратором через Телеграм.
Legacy Challenge: История семьи Салливан
- Автор темы Nobody
- Дата начала
- Статус
Aurora Nova
Сэнсэй
Ну значит, мне не вовремя попались на глаза высказывания Эми типа:Эми более или менее с ними ладила, просто у нее не было времени на детей, приходилось много работать. У Бэт были хорошие отношения с Ричардом. Он - старший, любимый и самый мозговитый
В ирландском нет, в легендах других народов есть, что у детей таких вот морских обитателей сохранялась или любовь к воде (и ее обитателям), особое ощущение воды, или даже способность перевоплощаться в каких-то морских животных - дельфинов, котиков... Не знаю, почему, но для меня было бы естественным подчеркнуть такую черту, как наследственность русалок... Но решать, конечно, автору
Это придется весь текст шерстить - надолго
Начну с начала - с Эми
Лично для меня – все ее переживания вполне оправданы обстоятельствами жизни. Это только в Индии народ может радоваться жизни на полную катушку, живя на улице и добыв три банана в день. Четыре маленьких ребенка – тоже вполне серьезный повод быть замотанной до упора. Смерть мужа, когда дети еще, фактически, маленькие – тоже вроде как не причина для большой радости. Эми же не села на попу и не сказала: пусть все будет как будет. Она сразу работать пошла, чтобы обеспечить детей – для этого тоже мужество нужно. А если без шуток и прибауток это сделала – так это же не делает ее излишне эмоциональной и мнительной?
Но тон описания, идущий от лица Эми, не ощущается эмоциональным. Вся эмоциональность выражается только в нескольких упоминаниях о том, что она
В остальном же стиль описания – действительно от лица «рабочей лошадки», иногда не знающей, как решать проблемы, убегающей от них.
Или же:
А с какими мыслями она возилась, кроме мыслей о детях? Эти мысли занимают ее, они не могут не появляться в ее рассказе, но их нет…
Немного озадачила эта фраза в комментариях:
В чем она билась головой о стену? Опять же, единственная описанная проблема – отношения с детьми…
Сцена, когда Кэт влюбилась в парня, значительно старше ее и коммент Азы:
очень странно сочетаются. Любой нормальный родитель бы был в ужасе, разве нет? Иной отец и ружье бы схватил… Другой подход, не крик – да. Но «впечатлительной» ее назвать у меня язык бы не повернулся. Она весьма правильно «впечатлилась» )))
И эта фраза Азы:
тоже получается зависшей в воздухе – она никакими примерами не подкреплена и непонятно, из чего это следует. Кто внушил это девочкам? Когда, если Эми не было рядом с ними, когда они росли?
В целом, такие вот незавершенные, не доведенные до логического конца, детали и не дают прочувствовать цельный образ.
Только перечитав по второму разу удалось найти те детали, которые характеризовали бы Бэт с детства, как целеустремленную личность - не хватило какого-то яркого, запоминающегося момента, чтобы ее характер проявился во всей своей красе. Он зазвучал в полную силу только уже когда описание пошло от ее имени.
А вообще, не нравится мне так вот в тексте копаться
Несмотря на эти мелкие моменты, в целом сага о Салливанах читается легко, интересно, и очень хочется прочитать продолжение! 
Nobody
Ассоциация критиков
Фольклор других народов ирландцев не волнуетAurora Nova написал(а):
Я не буду каждую цитату комментировать. Просто это только подчеркивает: то, что мы думаем о себе и то, что есть на самом деле - разные вещи и понятия. Эми считала себя такой, окружающие нет. Я считаю, что Эми ладила с детьми, просто у них были неблизкие отношения из-за постоянной ее занятости. А она переживала по этому поводу.Aurora Nova написал(а):
У нее в жизни всего три момента, из-за которых она страдала (и по большому счету зря) - это дети, муж - ведь она с Азой так и не переспала, кстати говоря, и финансы.Aurora Nova написал(а):
Вы забываете, что это - Ирландия. В этой стране до семидесятых контрацептивы вообще были запрещены, а последние ограничения на продажу презервативов сняли в 93-м году - меньше 10 лет назад! Ирландия делится на католиков и протестантов, но оба направления очень религиозны.Aurora Nova написал(а):
Занималась мать с детьми или нет, но среда обитания должна дать свое в любом случае.
Aurora Nova
Сэнсэй
Что и ожидалось: вы еще раз убедились, что все написано именно так, как вы и собирались написать
Не буду с этим спорить.
Желаю дальнейших творческих успехов!
Не буду с этим спорить.
Желаю дальнейших творческих успехов!
Nobody
Ассоциация критиков
Aurora Nova
Пожалуйста, пишите всегда, если вдруг что еще зацепит ваше внимание! Это важно для меня, потому что я не знаю, как выглядит для читателя то, что я хотела показать.
Сейчас я понимаю, что где-то недописала, недораскрыла мысль, и все это благодаря вам!
Спасибо за подробный отзыв!
Пожалуйста, пишите всегда, если вдруг что еще зацепит ваше внимание! Это важно для меня, потому что я не знаю, как выглядит для читателя то, что я хотела показать.
Сейчас я понимаю, что где-то недописала, недораскрыла мысль, и все это благодаря вам!
Спасибо за подробный отзыв!
Aurora Nova
Сэнсэй
Nobody,
польза взаимна
польза взаимна
Благодаря анализу вашего творчества я поняла, насколько выверено и точно должны писаться короткие произведения, на которые разбита ваша сага. Если в большом произведении об одних и тех же героях их характер может раскрываться неспешно, то в ограниченном пространстве нужно выверить каждое слово, сказанное или написанное ими, каждый поступок - потому что их не так много, чтобы раскрыть их характер. Все должно быть предельно ясным и характерным, и без ярких "мазков" никак не обойтись, потому что именно они, в итоге, и запомнятся читателю ярче всего.
Это ответ и для меня, почему мои любительские художественные опусы меня не удовлетворяли
Это ответ и для меня, почему мои любительские художественные опусы меня не удовлетворяли
Nobody
Ассоциация критиков
3. Анна.
Рания вернулась рано утром, я слышала, как она тихонечко волокла по лестнице чемодан, стараясь не шуметь. Наутро я хотела с ней поговорить, но девочка прямо с утра убежала в школу, и появилась только ближе к вечеру. Как оказалось, за этот день она успела вписаться в какое-то исследование научного института, поэтому сразу после школы отправилась туда.
Я села на диван, думая, что она присоединится и хоть что-то расскажет о путешествии, но дочка устроилась за кухонным столом и стала делать домашнюю работу по математике.
- Как дела в школе? – осторожно спросила я.
- Нормально.
- А подружки?
- Познакомилась с новой девочкой. Бобби Дей, слышала о них? Хорошая вроде, - и замолчала, сосредоточенно чиркая в тетради ручкой.
Я набралась храбрости и повернулась к Рании:
- Как поездка?
-Нормально, - ответила дочка, но при этом у нее так изменилось лицо, что я испугалась.
- Как твой Ху… Хо..Сунг или как его зовут? – Как я волновалась! Не приведи Боже, этот человек соблазнил мою девочку…
- Он … он женат, - Рания закашлялась, а я испытала такое облегчение, что даже не сразу поняла, что за кашлем она пытается спрятать слезы.
-Ой, да и пошел он тогда! – легкомысленно махнула я рукой, и, видимо, правильно сделала, потому что Рания повеселела, хихикнула, повторила за мной: «Пошел он!» - и снова уткнулась в тетрадь.
С тех пор Рания постоянно находила себе какое-то занятие, ни дня, ни часа не сидела без дела. Она занялась садоводством, по вечерам ухаживая за садом, бегала к оценщику со всеми сокровищами, которые ей удалось вывезти из Китая, а потом бережно укладывала их в специальный сундук, знакомилась с разными ребятами в школе, бегала к ним в госте после уроков, чтобы вместе выполнять домашние задания. Я понимала, что это просто ее способ забыть разочарование первой любви, поэтому не мешала.
Спенсер, правда, не упускал случая задеть меня, сказав, что я за своей мазней забыла обо всем на свете. Впрочем, мне все чаще казалось, что за его словами спряталась зависть. Рисовала я постоянно, а картины мои приносили теперь уже весомый доход. Сам муж тоже дома появлялся редко, особенно после очередного повышения. Самое забавное, что он никогда не был карьеристом, просто фанатик своей работы, которому повезло, его продвигали. Но его претензии ко мне были тем более нелепы. Спенсер как-то совсем равнодушно отнесся к возвращению дочери: вернулась, целая, здоровая – и ладно! Я знала о ней больше, и все равно оказывалась крайней, не так воспитывала, не так помогала, и вообще, все ее подростковые бунты ставились исключительно мне в вину. Я не знала, как сделать так, чтобы муж изменился, и от этого было так тяжко…
Под влиянием новых подружек Рания немного изменила внешность, я не возражала – не побрилась же она налысо в конце концов. И все равно становилось грустно. Моя дочка превращалась из маленькой девочки в юную девушку, время шло, и никому не под силу было его остановить.
Иногда мне так хотелось вернуться в те времена, когда Рания еще лежала в кроватке, с ней нянчилась мама, а мы со Спенсером занимались друг другом и были счастливы. Но это было невозможно, и мне ничего больше не оставалось, кроме как рисовать, пряча свою тоску по былому в картинах.
Дочка меня понимала. Я хотела вернуть прошлое, она от него бежала, но так или иначе мы выбирали похожие способы уйти от реальности: труд. Я рисовала, а она копалась в саду. Под вечер, уставшие, мы расходились по разным комнатам. Мы даже почти не разговаривали – и так отлично ладили друг с другом. Спенсеру это было не понять.
Рания вернулась рано утром, я слышала, как она тихонечко волокла по лестнице чемодан, стараясь не шуметь. Наутро я хотела с ней поговорить, но девочка прямо с утра убежала в школу, и появилась только ближе к вечеру. Как оказалось, за этот день она успела вписаться в какое-то исследование научного института, поэтому сразу после школы отправилась туда.
Я села на диван, думая, что она присоединится и хоть что-то расскажет о путешествии, но дочка устроилась за кухонным столом и стала делать домашнюю работу по математике.
- Как дела в школе? – осторожно спросила я.
- Нормально.
- А подружки?
- Познакомилась с новой девочкой. Бобби Дей, слышала о них? Хорошая вроде, - и замолчала, сосредоточенно чиркая в тетради ручкой.
Я набралась храбрости и повернулась к Рании:
- Как поездка?
-Нормально, - ответила дочка, но при этом у нее так изменилось лицо, что я испугалась.
- Как твой Ху… Хо..Сунг или как его зовут? – Как я волновалась! Не приведи Боже, этот человек соблазнил мою девочку…
- Он … он женат, - Рания закашлялась, а я испытала такое облегчение, что даже не сразу поняла, что за кашлем она пытается спрятать слезы.
-Ой, да и пошел он тогда! – легкомысленно махнула я рукой, и, видимо, правильно сделала, потому что Рания повеселела, хихикнула, повторила за мной: «Пошел он!» - и снова уткнулась в тетрадь.
С тех пор Рания постоянно находила себе какое-то занятие, ни дня, ни часа не сидела без дела. Она занялась садоводством, по вечерам ухаживая за садом, бегала к оценщику со всеми сокровищами, которые ей удалось вывезти из Китая, а потом бережно укладывала их в специальный сундук, знакомилась с разными ребятами в школе, бегала к ним в госте после уроков, чтобы вместе выполнять домашние задания. Я понимала, что это просто ее способ забыть разочарование первой любви, поэтому не мешала.
Спенсер, правда, не упускал случая задеть меня, сказав, что я за своей мазней забыла обо всем на свете. Впрочем, мне все чаще казалось, что за его словами спряталась зависть. Рисовала я постоянно, а картины мои приносили теперь уже весомый доход. Сам муж тоже дома появлялся редко, особенно после очередного повышения. Самое забавное, что он никогда не был карьеристом, просто фанатик своей работы, которому повезло, его продвигали. Но его претензии ко мне были тем более нелепы. Спенсер как-то совсем равнодушно отнесся к возвращению дочери: вернулась, целая, здоровая – и ладно! Я знала о ней больше, и все равно оказывалась крайней, не так воспитывала, не так помогала, и вообще, все ее подростковые бунты ставились исключительно мне в вину. Я не знала, как сделать так, чтобы муж изменился, и от этого было так тяжко…
Под влиянием новых подружек Рания немного изменила внешность, я не возражала – не побрилась же она налысо в конце концов. И все равно становилось грустно. Моя дочка превращалась из маленькой девочки в юную девушку, время шло, и никому не под силу было его остановить.
Иногда мне так хотелось вернуться в те времена, когда Рания еще лежала в кроватке, с ней нянчилась мама, а мы со Спенсером занимались друг другом и были счастливы. Но это было невозможно, и мне ничего больше не оставалось, кроме как рисовать, пряча свою тоску по былому в картинах.
Дочка меня понимала. Я хотела вернуть прошлое, она от него бежала, но так или иначе мы выбирали похожие способы уйти от реальности: труд. Я рисовала, а она копалась в саду. Под вечер, уставшие, мы расходились по разным комнатам. Мы даже почти не разговаривали – и так отлично ладили друг с другом. Спенсеру это было не понять.
Nobody
Ассоциация критиков
3.
Все началось задолго до того, как я прозрела. И, думается, мне никогда не узнать, было ли это уже на маминых похоронах, знала ли Бэт, Джон, а может быть, кто-то еще из моих чертовых соседей. Да и что тратить на это время? Знали и знали – Бог с ними…
Как-то утром мне позвонила даже не соседка, а девица из горожан, я даже не запомнила ее имени. Она щебетала, что общалась со мной на недавней выставке художников, что мои работы такие пронзительные, что она даже купила одну, а потом вдруг сказала:
- Ой, ну, конечно, я не искусствовед, но мне кажется, вам так хорошо удаются эмоции в картинах, чувствуется, что у вас душа болит. Ну, да это и неудивительно, в вашей-то ситуации… Я бы не стала терпеть такое, но понимаю вас, ради вдохновения… К тому же, он вас ведь не бьет, просто…
- Вы о чем? – переспросила я, а сердце вдруг подскочило к горлу и ухнуло вниз, как на американских горках. Я почувствовала, что краснею по непонятной мне причине.
- Ой, так вы не знаете? То есть… эти эмоции в картинах, это у вас такое интуитивное прозрение? Это потрясающе! Но вы меня простите, если бы я знала, что вы не знаете, ой, я совсем запуталась. Нет-нет, если бы я знала, то не стала бы вам говорить! Вы меня извините, до свидания!
Я прошла в кабинет, где, как обычно по вечерам, читал газету Спенсер.
- Знаешь, мне кажется, позвонила какая-то сумасшедшая фанатка. Рассказывала, что у меня все плохо.
- Да ну? – буркнул Спенсер.
- Ага, сказала такую странную фразу «он ведь вас не бьет, просто…»
- Просто что? – муж отложил газету и уставился на меня.
- Не знаю, она не договорила.
- Ну и славно. Не забивай голову. Кстати, прочитал тут, что Фигата умерла. Не забудь позвонить брату, выразить соболезнования. Вместо того чтобы трепаться со всякими сумасшедшими бабами.
Спенсер скомкал газету и вышел из комнаты, а я присела на диван. У меня впервые мелькнула мысль – а стоит ли супружество такой муки. Мы постоянно ссорились, иногда проще было вообще не разговаривать, лишь бы не нарваться на скандал. В последнее время все становилось только хуже, что бы я ни делала. Еда оказывалась слишком соленой или наоборот, пресной. Засоры в туалете появлялись, потому что я не умела им нормально пользоваться, компьютер ломался, потому что у меня были кривые руки – претензии были бесконечны. Я, конечно, не подарок, но не до такой же степени… И я уже просто не знала, что сделать, чтобы угодить мужу.
На следующий день Рания за завтраком радостно объявила, что еще одну ее книгу опубликовали.
- Смотри, станешь известной, как бабушка, - порадовалась я, и, кажется, сказала то, что нужно, потому что дочка расцвела и уехала на учебу с весьма самодовольным видом. Она не слышала, как Спенсер пробурчал:
- Лучше как бабушка, чем как мама. Бэт в твоем возрасте гонорары получала по 30 тысяч в неделю, а ты что?
Очень хотелось ответить, но раздувать скандал я не стала. Как мог человек, который знал о призраке Эми, о том, как мучительно страшно мне было писать, и еще страшнее не писать, как мог мой муж сказать такое?
Я промолчала, и Спенсер с недовольным видом ушел осматривать свои посадки. Он никогда не говорил Рании, если та где-то неправильно ухаживала за растениями, но что было бы, если б вдруг за садоводство взялась я?
Вечерами мы по-прежнему собирались на кухне, ужинали, обсуждали местные сплетни, но это все меньше походило на будни идеальной семьи, о которой я мечтала. В присутствии Спенсера я начинала задыхаться, как астматик. Он перестал хоть как-то контролировать свои слова. Как в тот день, когда мы перебили в ссоре сервиз, оставшийся еще от Эми.
- Смотрите-ка, эта китайская лимита переехала. Откуда только деньги взяли! – фыркнул Спенсер.
- Они японцы! – возмутилась Рания.
- Какая разница!
Рания вскочила из-за стола и бросилась яростно строгать овощи на салат.
- Спенсер, попридержи язык, Бобби Дей – ее близкая подруга!
- Ты мне еще указывать будешь! – вскипел муж, и я поняла, что он получил тот скандал, которого так давно жаждал. – Лучше бы следила, с кем твоя дочь водит знакомство и не давала ей общаться со всякой шелупонью. Тогда бы и по заграницам ее разыскивать не пришлось!
- Мне задали много читать, - пробормотала Рания и скрылась, но мы ее уже не слышали. Спенсер кричал, что это я во всем виновата, что он для меня делает все, абсолютно все, но мне ничем не угодить, я кричала то же самое, в ярости бросила на пол всю стопку тарелок, после чего Спенсер сбежал на работу, на прощание хлопнув дверью.
Я убрала осколки и привела кухню в порядок. По лестнице осторожно спустилась Рания:
- Папа уехал? – спросила она, и я разревелась.
Рания по-быстрому приготовила еду, усадила меня за стол и стала успокаивать. Я на всю жизнь буду благодарна дочке за поддержку. Тем более, что тогда она уже знала, все знала, но боялась сказать. Мне было тяжело, но моя дочь жила все это время как в преисподней, и именно это я никогда не смогу простить мужу.
Все началось задолго до того, как я прозрела. И, думается, мне никогда не узнать, было ли это уже на маминых похоронах, знала ли Бэт, Джон, а может быть, кто-то еще из моих чертовых соседей. Да и что тратить на это время? Знали и знали – Бог с ними…
Как-то утром мне позвонила даже не соседка, а девица из горожан, я даже не запомнила ее имени. Она щебетала, что общалась со мной на недавней выставке художников, что мои работы такие пронзительные, что она даже купила одну, а потом вдруг сказала:
- Ой, ну, конечно, я не искусствовед, но мне кажется, вам так хорошо удаются эмоции в картинах, чувствуется, что у вас душа болит. Ну, да это и неудивительно, в вашей-то ситуации… Я бы не стала терпеть такое, но понимаю вас, ради вдохновения… К тому же, он вас ведь не бьет, просто…
- Вы о чем? – переспросила я, а сердце вдруг подскочило к горлу и ухнуло вниз, как на американских горках. Я почувствовала, что краснею по непонятной мне причине.
- Ой, так вы не знаете? То есть… эти эмоции в картинах, это у вас такое интуитивное прозрение? Это потрясающе! Но вы меня простите, если бы я знала, что вы не знаете, ой, я совсем запуталась. Нет-нет, если бы я знала, то не стала бы вам говорить! Вы меня извините, до свидания!
Я прошла в кабинет, где, как обычно по вечерам, читал газету Спенсер.
- Знаешь, мне кажется, позвонила какая-то сумасшедшая фанатка. Рассказывала, что у меня все плохо.
- Да ну? – буркнул Спенсер.
- Ага, сказала такую странную фразу «он ведь вас не бьет, просто…»
- Просто что? – муж отложил газету и уставился на меня.
- Не знаю, она не договорила.
- Ну и славно. Не забивай голову. Кстати, прочитал тут, что Фигата умерла. Не забудь позвонить брату, выразить соболезнования. Вместо того чтобы трепаться со всякими сумасшедшими бабами.
Спенсер скомкал газету и вышел из комнаты, а я присела на диван. У меня впервые мелькнула мысль – а стоит ли супружество такой муки. Мы постоянно ссорились, иногда проще было вообще не разговаривать, лишь бы не нарваться на скандал. В последнее время все становилось только хуже, что бы я ни делала. Еда оказывалась слишком соленой или наоборот, пресной. Засоры в туалете появлялись, потому что я не умела им нормально пользоваться, компьютер ломался, потому что у меня были кривые руки – претензии были бесконечны. Я, конечно, не подарок, но не до такой же степени… И я уже просто не знала, что сделать, чтобы угодить мужу.
На следующий день Рания за завтраком радостно объявила, что еще одну ее книгу опубликовали.
- Смотри, станешь известной, как бабушка, - порадовалась я, и, кажется, сказала то, что нужно, потому что дочка расцвела и уехала на учебу с весьма самодовольным видом. Она не слышала, как Спенсер пробурчал:
- Лучше как бабушка, чем как мама. Бэт в твоем возрасте гонорары получала по 30 тысяч в неделю, а ты что?
Очень хотелось ответить, но раздувать скандал я не стала. Как мог человек, который знал о призраке Эми, о том, как мучительно страшно мне было писать, и еще страшнее не писать, как мог мой муж сказать такое?
Я промолчала, и Спенсер с недовольным видом ушел осматривать свои посадки. Он никогда не говорил Рании, если та где-то неправильно ухаживала за растениями, но что было бы, если б вдруг за садоводство взялась я?
Вечерами мы по-прежнему собирались на кухне, ужинали, обсуждали местные сплетни, но это все меньше походило на будни идеальной семьи, о которой я мечтала. В присутствии Спенсера я начинала задыхаться, как астматик. Он перестал хоть как-то контролировать свои слова. Как в тот день, когда мы перебили в ссоре сервиз, оставшийся еще от Эми.
- Смотрите-ка, эта китайская лимита переехала. Откуда только деньги взяли! – фыркнул Спенсер.
- Они японцы! – возмутилась Рания.
- Какая разница!
Рания вскочила из-за стола и бросилась яростно строгать овощи на салат.
- Спенсер, попридержи язык, Бобби Дей – ее близкая подруга!
- Ты мне еще указывать будешь! – вскипел муж, и я поняла, что он получил тот скандал, которого так давно жаждал. – Лучше бы следила, с кем твоя дочь водит знакомство и не давала ей общаться со всякой шелупонью. Тогда бы и по заграницам ее разыскивать не пришлось!
- Мне задали много читать, - пробормотала Рания и скрылась, но мы ее уже не слышали. Спенсер кричал, что это я во всем виновата, что он для меня делает все, абсолютно все, но мне ничем не угодить, я кричала то же самое, в ярости бросила на пол всю стопку тарелок, после чего Спенсер сбежал на работу, на прощание хлопнув дверью.
Я убрала осколки и привела кухню в порядок. По лестнице осторожно спустилась Рания:
- Папа уехал? – спросила она, и я разревелась.
Рания по-быстрому приготовила еду, усадила меня за стол и стала успокаивать. Я на всю жизнь буду благодарна дочке за поддержку. Тем более, что тогда она уже знала, все знала, но боялась сказать. Мне было тяжело, но моя дочь жила все это время как в преисподней, и именно это я никогда не смогу простить мужу.
Ничего, кроме банального похода налево, в голову не приходит, но страсти нагнетаются на нечто бОльшее.
callabonna
Почетный участник
вот и я о том же думаю
Nobody
Ассоциация критиков
3.
Я была настолько наивна, что прозрела, только когда нашла дневник Рании. До того момента я искала причины наших с мужем размолвок в себе, в его работе, в нашем быту – где угодно, но не там, где было нужно на самом деле. Рании повезло меньше – она ничего не искала и не хотела знать, просто так уж получилось.
Из дневников Рании:
Отец пришел домой ужасно довольный собой. Рассказывал всем, как спас жизнь одной девушке, но я знала, что дело не в этом. Папа чуть было не пошел на свидание с девицей Альто, Бобби Дей была в тот момент в больнице и рассказала. Я не понимаю, эта Альто старше меня всего-ничего, ей недавно 21 исполнился, к тому же, по ней ведь видно, когда все бежали за красотой, она ногу подвернула. Я знаю, что у родителей сейчас отношения не очень, но свидание с другой? Я весь вечер так нервничала, глядя на папину довольную физиономию, что сбежала от греха подальше заниматься тренировками в сад. Лишь бы никого не видеть.
Какое-то время жизнь налаживалась, и я расслабилась, не подозревая о том, что в скором времени все перевернется с ног на голову. Спенсер ходил счастливый, как всегда после повышения, Рания написала очередную книгу, а я закончила картину, которую все признали шедевром.
Но, как известно, любовь живет коротко, а ненависть — долго. И я не знаю, когда Спенсер так успел перемениться, может быть, когда понял, что от наших денег он не получит ни гроша, а может, все это мне уже мерещится по прошествии дней, и я зря наговариваю на человека, которой был мне когда-то очень близок. Теперь же мне кажется, будто за те 20 лет, что мы прожили вместе, он так и не стал Салливаном. Быть может, Бэт это понимала? И может быть, вовсе не назло мне, а именно поэтому она придумала такое зверское завещание?
Из дневников Рании:
Только бы никто не заметил, как я плачу. Заперлась у себя в комнате и пишу, делаю вид, что готовлю новую книгу. Мама меня не трогает, она увлечена своими делами, и не замечает. А папа… я стояла у окна допоздна, пока не увидела, как такси остановилось на краю участка, высадив отца. Он приехал поздно, я стояла на лестнице наверху и прислушивалась, не скажет ли он чего. Но папа просто буркнул, что устал, дежурство, потом лекция в школе, подменял коллегу и вообще. Он как-то совершенно буднично проговорил все это и ушел спать. А мама осталась рядом с мольбертом. Она ничего не поняла и не узнала. А я все видела.
Когда папа сказал, что будет читать лекции о здоровом образе жизни в школе, я обрадовалась. Думала, вечером после школы вместе с отцом домой пойдем. Сама после занятий сбегала в научный институт и вернулась к школе. Папе я ничего не говорила – хотела сделать сюрприз. Я видела, как он сидел на скамье рядом со школой, и радостно побежала к нему.
Но меня опередили. Папа был возле школы не просто так – он ждал ее. Я знала эту женщину – она была на похоронах бабушки. Тоже врач, я не помнила ее имени, но это неважно. Я спряталась и смотрела, как они воркуют друг с другом
Они были вместе дотемна, а я сидела, затаившись в кустах, и слушала, как они признаются друг другу в любви, как отец ругает маму, как он обещает, что не сейчас, но рано или поздно уйдет от нее… В десять я ойкнула, побежала домой, чтобы не нарушить комендантский час. Мне кажется, отец что-то услышал, потому что он отошел проверить, но я к тому моменту успела убежать и наблюдала издали.
Они остались, а я ушла. Даже такси не взяла, просто брела по улице и думала-думала-думала. Я не знаю, сколько они уже вместе. И не знаю, нужно ли говорить маме. Вся наша семья – одна большая ложь.
Что мне делать?
Я была настолько наивна, что прозрела, только когда нашла дневник Рании. До того момента я искала причины наших с мужем размолвок в себе, в его работе, в нашем быту – где угодно, но не там, где было нужно на самом деле. Рании повезло меньше – она ничего не искала и не хотела знать, просто так уж получилось.
Из дневников Рании:
Отец пришел домой ужасно довольный собой. Рассказывал всем, как спас жизнь одной девушке, но я знала, что дело не в этом. Папа чуть было не пошел на свидание с девицей Альто, Бобби Дей была в тот момент в больнице и рассказала. Я не понимаю, эта Альто старше меня всего-ничего, ей недавно 21 исполнился, к тому же, по ней ведь видно, когда все бежали за красотой, она ногу подвернула. Я знаю, что у родителей сейчас отношения не очень, но свидание с другой? Я весь вечер так нервничала, глядя на папину довольную физиономию, что сбежала от греха подальше заниматься тренировками в сад. Лишь бы никого не видеть.
Какое-то время жизнь налаживалась, и я расслабилась, не подозревая о том, что в скором времени все перевернется с ног на голову. Спенсер ходил счастливый, как всегда после повышения, Рания написала очередную книгу, а я закончила картину, которую все признали шедевром.
Но, как известно, любовь живет коротко, а ненависть — долго. И я не знаю, когда Спенсер так успел перемениться, может быть, когда понял, что от наших денег он не получит ни гроша, а может, все это мне уже мерещится по прошествии дней, и я зря наговариваю на человека, которой был мне когда-то очень близок. Теперь же мне кажется, будто за те 20 лет, что мы прожили вместе, он так и не стал Салливаном. Быть может, Бэт это понимала? И может быть, вовсе не назло мне, а именно поэтому она придумала такое зверское завещание?
Из дневников Рании:
Только бы никто не заметил, как я плачу. Заперлась у себя в комнате и пишу, делаю вид, что готовлю новую книгу. Мама меня не трогает, она увлечена своими делами, и не замечает. А папа… я стояла у окна допоздна, пока не увидела, как такси остановилось на краю участка, высадив отца. Он приехал поздно, я стояла на лестнице наверху и прислушивалась, не скажет ли он чего. Но папа просто буркнул, что устал, дежурство, потом лекция в школе, подменял коллегу и вообще. Он как-то совершенно буднично проговорил все это и ушел спать. А мама осталась рядом с мольбертом. Она ничего не поняла и не узнала. А я все видела.
Когда папа сказал, что будет читать лекции о здоровом образе жизни в школе, я обрадовалась. Думала, вечером после школы вместе с отцом домой пойдем. Сама после занятий сбегала в научный институт и вернулась к школе. Папе я ничего не говорила – хотела сделать сюрприз. Я видела, как он сидел на скамье рядом со школой, и радостно побежала к нему.
Но меня опередили. Папа был возле школы не просто так – он ждал ее. Я знала эту женщину – она была на похоронах бабушки. Тоже врач, я не помнила ее имени, но это неважно. Я спряталась и смотрела, как они воркуют друг с другом
Они были вместе дотемна, а я сидела, затаившись в кустах, и слушала, как они признаются друг другу в любви, как отец ругает маму, как он обещает, что не сейчас, но рано или поздно уйдет от нее… В десять я ойкнула, побежала домой, чтобы не нарушить комендантский час. Мне кажется, отец что-то услышал, потому что он отошел проверить, но я к тому моменту успела убежать и наблюдала издали.
Они остались, а я ушла. Даже такси не взяла, просто брела по улице и думала-думала-думала. Я не знаю, сколько они уже вместе. И не знаю, нужно ли говорить маме. Вся наша семья – одна большая ложь.
Что мне делать?
Дарт Китти
Гуру
Nobody
Вот и раскрылась тайна, почему Спенсер так обходился с женой. А его... подруга... ещё и на похоронах Бэт была. Значит, встречаются они очень долгое время. Развод, и пусть катится к этой своей... не помню, как там её зовут.
Вот и раскрылась тайна, почему Спенсер так обходился с женой.
А его... подруга... ещё и на похоронах Бэт была. Значит, встречаются они очень долгое время. Развод, и пусть катится к этой своей... не помню, как там её зовут.
Serena
Гуру
Nobody Грустно как... Спенсер - поросенок! Нашел место, где свиданкаться - у школы! Совсем из ума выжил, казел!
Nobody
Ассоциация критиков
Да, и судя по фото тех времен, уже тогда что-то замышляла.Дарт Китти написал(а):
На самом деле - если не смотреть на сюжет, а просто на игру, то ситуация такая: когда Спенсер женился на Анне, у него эта Эшли была возлюбленной. И сердце так и осталось в отношениях. Так что, чему быть, того не миновать
Это скорее подсознание прорывается. Оно провоцирует нечаянно забыть на видном месте дневник или еще что-то, в общем подстраивает ситуацию так, чтобы ничего скрывать не пришлось.Lavender написал(а):
Ну, вечером-то возле школы уже никто не туситSerena написал(а):
Спасибо, так приятно видеть своих в другом мире - красивых и счастливых! 
Последнее редактирование модератором:
Nobody
Ассоциация критиков
3.Из дневника Рании.
Мне все сложнее что-то скрывать. Кажется, будто в доме спрятана бомба с часовым механизмом, и я не знаю, когда она рванет. Только слышу ночами, как она тикает, отсчитывая последние мгновения. Скоро все изменится. Я не знаю как, я боюсь этого ужасно, я ненавижу перемены, и все равно их не избежать. Отец стал чаще отлучаться, и я вижу, что маме от этого легче. Мне кажется, папа постоянно сравнивает ее и Эшли, поэтому и ругает, злится, но разве это правильно?
Когда я замечаю, как мама готовит на кухне любимое папино блюдо – она все делает, лишь бы отец был доволен, когда я слышу, как при этом она напевает:
I've been a wild rover for many a year,
And I spent all my money on whiskey and beer,
But now I've returned with gold in great store,
And I never will play the wild rover no more.
Мне хочется подбежать, встряхнуть ее за плечи и закричать: «Неужели ты не видишь, что ничего нет? Нет мира в семье! Семьи нет!»
Мне хотелось плакать, но я улыбалась через силу и бродила по второму этажу, чтобы реже видеть родителей. Им я говорила, что пишу новую книгу. Это действительно было так, я получила заказ от издательства, но большую часть времени я тратила, сидя на кровати и думая о нас. Что с нами будет?
Вечерами я следила за отцом. Ничего не могла с собой поделать – каждый вечер смотрела, как он ходит к ней на свидания, как приходит к ней домой, где его встречают, будто это не первый и не десятый визит. Я постепенно узнала, а правильнее, подслушала об их отношениях все. Оказывается, отец был половлен с Эшли задолго до знакомства с мамой. Потом они разбежались, а в больнице снова сошлись. И уже пятнадцать лет встречались.
Да, я подслушивала – какой стыд! - подглядывала в окна, узнавая все больше и больше. Каждую ночь я стояла перед зеркалом и разглядывала лицо – мне казалось, от всех их откровений оно должно неминуемо покрыться морщинами раньше времени.
Папа хотел развестись, Эшли его не поддерживала. Будучи женатым, он имел доступ к наследству Салливанов – всему тому состоянию, которое должна унаследовать я.
Мама никогда не считала деньги, а папа бездумно посылал Эшли дорогие подарки, водил в кино, в театр (Боже мой, об их интрижке знал весь город!), оплачивал ей поездки за границу (она отдыхала в Китае в одно время со мной, вот почему отец так разнервничался тогда). Эшли никогда не говорила прямо, папа этого не замечал, но я понимала, что без наших денег отец ей будет не нужен.
Мне все сложнее что-то скрывать. Кажется, будто в доме спрятана бомба с часовым механизмом, и я не знаю, когда она рванет. Только слышу ночами, как она тикает, отсчитывая последние мгновения. Скоро все изменится. Я не знаю как, я боюсь этого ужасно, я ненавижу перемены, и все равно их не избежать. Отец стал чаще отлучаться, и я вижу, что маме от этого легче. Мне кажется, папа постоянно сравнивает ее и Эшли, поэтому и ругает, злится, но разве это правильно?
Когда я замечаю, как мама готовит на кухне любимое папино блюдо – она все делает, лишь бы отец был доволен, когда я слышу, как при этом она напевает:
I've been a wild rover for many a year,
And I spent all my money on whiskey and beer,
But now I've returned with gold in great store,
And I never will play the wild rover no more.
Мне хочется подбежать, встряхнуть ее за плечи и закричать: «Неужели ты не видишь, что ничего нет? Нет мира в семье! Семьи нет!»
Мне хотелось плакать, но я улыбалась через силу и бродила по второму этажу, чтобы реже видеть родителей. Им я говорила, что пишу новую книгу. Это действительно было так, я получила заказ от издательства, но большую часть времени я тратила, сидя на кровати и думая о нас. Что с нами будет?
Вечерами я следила за отцом. Ничего не могла с собой поделать – каждый вечер смотрела, как он ходит к ней на свидания, как приходит к ней домой, где его встречают, будто это не первый и не десятый визит. Я постепенно узнала, а правильнее, подслушала об их отношениях все. Оказывается, отец был половлен с Эшли задолго до знакомства с мамой. Потом они разбежались, а в больнице снова сошлись. И уже пятнадцать лет встречались.
Да, я подслушивала – какой стыд! - подглядывала в окна, узнавая все больше и больше. Каждую ночь я стояла перед зеркалом и разглядывала лицо – мне казалось, от всех их откровений оно должно неминуемо покрыться морщинами раньше времени.
Папа хотел развестись, Эшли его не поддерживала. Будучи женатым, он имел доступ к наследству Салливанов – всему тому состоянию, которое должна унаследовать я.
Мама никогда не считала деньги, а папа бездумно посылал Эшли дорогие подарки, водил в кино, в театр (Боже мой, об их интрижке знал весь город!), оплачивал ей поездки за границу (она отдыхала в Китае в одно время со мной, вот почему отец так разнервничался тогда). Эшли никогда не говорила прямо, папа этого не замечал, но я понимала, что без наших денег отец ей будет не нужен.
- Статус
Похожие темы
The Sims 3 Challenges:
Я знаю, город будет! История семьи Карри.
