Зал находится в священном восторге и смутном ожидании, где-то разносится одинокие отрывистые возгласы "Браво!" немецким авторам, в первом ряду все широко улыбаются и приятно дымит посередине пол не потушенным театральным реквизитом, для пущей реалистичности доставленным одним мексиканским художником, бывшим в гостях как-то на своей премьере пьесы с юрким названием "Га", что на русский перевели как "Хорошо жить не запретишь" остроумным актером и по совместительству режиссером Укуркиным Профеоном Петровичом, который, кстати говоря, в данный момент по свидетельству лучших критиков торжественно сыграл хозяина собаки и упал замертво от нервных перегрузок и ухода в искусство, как писано в свидетельстве о смерти "...головой"
Короткая роль, короткая жизнь, замечательная одаренная личность, так потом в его честь после премьеры за кулисами говорил перенерневший режиссер, после суматохи на сцене, где разворачивалось вот какое действие во спасение престижа театра в возможных газетных заголовках:
Студент и дама, держась за руки, поднимаются и тихо подходят к упавшему хозяину пса, который уже убежал далеко в зал, где восторженные зрители кормили его «Особенной краковской» из буфета перед началом, где те запаслись, чтобы не вставать лишний раз с насиженных мест и не терять нити содержания, ощущения, проникновения замечательной пьесой. Где-то даже образовывались пикники, пивные бутылки шипели пеной, вино резко пахло и манило Эфима Васильевича, пошедшего в сторону запахов «получать восторги зрителей от его врожденного и приобретенного таланта».
Дама: Что это с ним? Эй, человек, ты жив? Не двигается.
Студент (замерев и побледнев, нервически закричал): Да по какому праву вы можете нас обвинять! Я буду жаловаться! В высшие органы! Да! – и сделал жест поправления отсутствующих у этой роли очков.
Дама (с изумлением, сдерживая смех, смотрит на студента, потом на труп): Мне кажется я его видела…
- Где? Где! Что, я не понимаю… я буду жаловаться!
- Там (показывает изящным движением, мужской пол с удовольствием и похотью в животе взирает на приму, блистая глазами рядом с такими же своих жен, в сторону очертания здания в декоре позади, бывшим до этого еле заметным), в клубе анонимных алкоголиков.
Слышится топот, зал в восторге, сколько экспрессии, сколько новаторства, действо расширено и в зрительный зал, по ковру с носилками прибежали несколько сонных санитаров и быстро унесли Укуркина, светлая память.
Студент стал теперь с искоркой злости во взгляде, как они могли не предупредить об изменениях в содержании! И продолжил свою роль.
- Знаете, мне кажется это судьба…
- Что?
- Наша встреча здесь, да все, и кролики,и бульдог, и шапка, и менты…
- Какие кролики, какие менты, где? Мальчик ты что сдурел?
- Я между прочем самый занимал первые места в олимпиаде…
Тут посередине сцены пошатываясь выходит из здания скудно одетый человек, с бородой, с потертым лицом, и ни чего не понимающим взглядом, и загадочно осматривает улицу, юноша и прима останавливают свой диалог, и потирая глаза, жутко мямля человек произносит (с трудом):
