Пока что один только Дастин мог действительно выполнять какие – то домашние дела, но он вечно пропадал то в школе, то на работе, а ведь нужно было еще готовиться к выпускным экзаменам!
Так что чаще всего Бренда оставалась одна наедине с домом, который, как будто живое существо, постоянно требовал к себе внимания. Привыкшей к присутствию супруга в доме Бренде с огромным трудом удавалось поддерживать относительный порядок. Особенно тяжело было с починкой домашней техники, ведь денег на мастера в семье пока не было. Дастин, конечно, не раз запрещал матери подходить к электрическим приборам, но только вот Бренда все же бывала дома чаще, а, значит, могла уделить больше времени уходу за ним.

Поэтому однажды она просто вышла во двор и поприветствовала симпатичного прохожего, которого уже не раз видела возле их дома.

Оказалось, что парня зовут Джеймс, он работает журналистом и давным – давно получил редакционное задание разузнать все, что можно, о загадочных обстоятельствах смерти супруга Бренды, но, придя как – то к ее дому, увидел убитую горем семью и постеснялся приставать с расспросами. Конечно, в редакции горе – папарацци получил хороший нагоняй, но о своем поступке не пожалел.

С тех пор эта статья так и висит над Джеймсом грузом невыполненного задания, и он иногда приходит к дому Бренды, надеясь все – таки решиться и зайти, но, чем дальше, тем меньше этой решимости у него остается.
Тронутая неожиданным сочувствием, измученная одиночеством и жестокостью этого мира Бренда после такого признания мгновенно увидела в Джеймсе свое спасение: человека, который смог бы заменить ей супруга. Конечно, не обошлось без уколов совести, но все – таки страх остаться одной пересилил любовь к мужу, и Бренда пригласила Джеймса зайти на празднование дней рождения ее сыновей (Бью и Лео родились в один день, с разницей в несколько лет), хотя знала, что последним это, скорее всего, не понравится.
И им не понравилось. Сильно подросшие, кстати сказать, именинники откровенно выражали свою неприязнь к Джеймсу, но больше всех в глубине души возмущался Дастин, хотя на вид он как раз – таки был самым приветливым из сыновей.
Дастин – единственный мальчик, который действительно помнил отца, никак не мог понять: как такое могло произойти. Как Она – их мать, их идеал, их совершенство, могла забыть Его, их отца – честного, искреннего, мужественного, и променять Его на какого – то скользкого типа в клетчатых штанах. Дастин изо всех сил пытался найти недостатки в поведении “этого писаки” и не находил их. И именно это настораживало его больше всего. Джеймс так мило улыбался, был таким идеальным и все понимающим, каким просто не может быть человек, в котором есть хоть капля искренности. Из всего этого Дастин делал естественный вывод, что этот человек что – то скрывает, и вряд ли это что – то понравится его матери.
Джеймс действительно был настолько идеален, что даже сама Бренда замечала неестественность такого поведения, но, ослепленная возможностью сбежать от одиночества, предпочитала не замечать ничего, что могло ее огорчить. Бренда, измученная горем и тяжелой работой, впервые за долго время ощущала некое подобие счастья, и не стоит винить ее за то, что она хотела продлить это ощущение.

И даже представить сложно, каким же негодяем нужно быть, чтобы посметь причинить ей боль еще раз после всего, что она уже пережила. Неужели на свете есть настолько бесчувственные люди, или Джеймс все – таки желает им только добра? Пожалуй, именно эта мысль и мешала семейству Брок определиться с окончательным впечатлением о новом друге их матери. Время покажет…