Серия 2
В маленькой комнате, плотно заставленной мебелью, царил сущий беспорядок.
Полки книжного шкафа сиротливо пустовали, а на полу валялись стопки книг и журналов. Все из ящиков стола неопределенной кучей громоздилось рядом. Тата осторожно перебирала старые вещи, складывая в картонную коробку свою память: старые фотографии, где она улыбалась вместе с матерью; старые открытки на День Рождения и Новый Год; корявые детские рисунки с ярко-желтым солнцем. Старые игрушки, залатанные и перелицованные, носовые платочки с вышитыми маминой рукой инициалами. Ее очки, ее ручки, ее блокнот, ее записная книжка, ее кошелек. Всю память о той жизни, всю… кофты и брюки, юбки и блузки, еще новые, нераспечатанные упаковки с чулками, она отправляла в большие мусорные коробки.
Девушка собиралась стереть и уничтожить все. Потому что она должна быть сильной, а сильные не плачут об утраченном. Они только поднимают голову выше и идут вперед. Помня, но не сожалея, не живя прошлым. Если бы у нее были на это силы, если бы она могла… Никаких слез больше, никакого горя, никакой печали. Она просто уйдет от этого.
Пальцы судорожно сжали старую кофту матери, насквозь пропахшую ее любимыми сладкими духами с нотами амбры и ванили. По щекам текли слезы. Она так и не сумела сдержать их. Прижимая к груди вещи, комкая одежду, девушка в последний раз вдыхала этот запах, запах ее матери. Запах успокаивающих материнских объятий, спасений от всех бед этого мира. Этого больше не будет никогда, никогда…
Тата все могла простить ей, кроме этого. Ее смерть она не простит никогда.
Как же много в человеке слез, как же много боли может поместиться в одной душе.
Девушка стояла, наклонившись над кухонной раковиной, и жадно пила воду с металлическим привкусом труб, охлаждая саднящую боль в горле после долгих рыданий.
Мокрые пряди волос облепили лицо, но холодная вода так и не уняла жар, горящий внутри.
В прихожей раздался резкий, ненавистный еще с детства звонок. Но ничего, она поменяет и его. И эти старые затертые обои. Она выкинет всю старую мебель. Ничего нельзя оставлять. Даже эту дверь в прихожей, которую она открывала тысячи раз, и которую она открывает сейчас…
Тата распахнула дверь. Человек, стоящий на пороге, вытеснил все из ее головы.
- Опять Вы! – совсем не радостно поприветствовала гостя девушка.
- Ты прекрасно знаешь, как меня зовут, я бы предпочел, чтобы ты назвала меня по имени, - и, увидев, как она нахмурила свои рыжие брови, добавил, – и на «ты».
Сдержавшись, она придала своему голосу вежливую холодность:
- Тогда, добро пожаловать, Александр, чувствуй себя как дома.
После этих слов девушка развернулась и, молча, ушла на кухню.
Отец проследовал в комнату и чуть не споткнулся о коробку, доверху наполненную старыми фотоальбомами.
Хозяйка уже раздраженно гремела на маленькой кухне кружками.
- Я заварю Ва… тебе зеленый чай.
- Я предпочитаю черный, – пробормотал он, доставая лежащий сверху альбом.
- Зеленый полезнее. Не бойтесь, не отравитесь, – в её же интонации звучала надежда на обратное.
- Надо же, как мы саркастичны, – парировал мужчина, открывая наугад альбом.
- Что Вы там такое углядели? – недовольно спросила девушка, входя в комнату.
- Ничего… такого, – запнувшись, ответил он, неотрывно всматриваясь в фотографию, с которой на него смотрела, широко улыбаясь, рыжая девчушка.
- Тогда положите на место. Это невежливо – брать чужие вещи без спроса, – повернувшись к отцу спиной, Тата стала расставлять чашки и чайник на столик у дивана.
Если бы она не отвернулась, то поступок мужчины вызвал бы еще один приступ злости. Торопливо, слегка дрожащими пальцами, он вытащил из альбома фотографию и спрятал ее во внутренний карман пиджака. И вовремя успел стереть такое чуждое для его лица выражение растерянности и испуга.
Девушка вновь повернулась к отцу. Мужчина неотрывно смотрел, как его дочь убирает выбившиеся из хвоста и упавшие на лицо волосы. Подняв глаза, она поймала его взгляд. Они смотрели друг другу в глаза еще несколько секунд, потом Тата, слегка смущенная, присела на диван.
Расценив это как предложение, он сел рядом, брезгливо посмотрев на истертую ткань.
Их колени соприкоснулись. Девушка вздрогнула. Ничуть не смущаясь такой невежливости, она пересела на самый край.
- Зачем ты пришел? Хотел посмотреть, как я живу? Впервые за столько лет? Что ж, нравится?! Ничего хорошего, правда? Но меня это устраивает. Здесь я была счастлива, здесь прошло мое детство, и я ни о чем не жалею. Если хочешь знать, я… - скороговоркой, все ускоряя темп и увеличивая громкость, говорила она, до того сильно сжимая горячую чашку, что побелели кончики пальцев.
- Я пришел не за этим, – оборвал он торопливую речь своей собеседницы и отобрал у нее так и не выпитый чай. - Я пришел забрать тебя, теперь мы будем жить вместе.
Тата так резко повернула к нему голову, что чуть не свернула шею. От удивления она еще около минуты не могла сказать ни слова. Он ждал, молча и невозмутимо прихлебывая горьковатый чай.
Девушка вскочила с дивана и раздраженно выбила чашку у него из рук. С глухим звуком чашка упала на пол, на ковре тут же расползлось мокрое пятно.
- С чего Вы взяли, что я поеду?! Я…
Быстрее, чем она успела договорить, мужчина оказался на ногах и дернул Татку за руку, притянув к себе. Его пальцы больно впились в плечи девушки, заставив замолчать. Он навис над ней, сильный и большой мужчина над маленькой, хрупкой девушкой. Его ответная ярость холодным потоком обрушилась на нее. Она съежилась и отвела взгляд.
- Ты идешь, и без разговоров, – отрывисто бросил он ей в лицо. – Зачем эти коробки?
Он сжал пальцы сильнее, оставляя красные следы на запястье и боль в плече.
- На помойку. Я их выкину, – сквозь зубы пробормотала девушка.
- Замечательно, - он потащил дочь за собой в коридор.
- Тогда мы уходим прямо сейчас.
- Но, как же мои вещи? Здесь все, что у меня есть… я
- Я куплю тебе новое. Все новое.
Мужчина вытолкал ее в подъезд. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как исчезает за закрывающейся дверью ее маленькая квартирка.
Квартира, где она жила все детство, где она плакала, где смеялась, где мама по вечерам читала ей сказки, где она писала свой первый дневник, где она впервые читала свои любимые книги. Девушка просто стояла, не находя в себе сил сделать шаг и остановить это. Дверь захлопнулась с громким стуком.
Она простояла бы так еще множество часов. Хотелось плакать и ругаться. Хотелось колотить по этой деревяшке кулаками изо всех сил, до крови.
Мужчина взял дочь за руку и, как маленького ребенка, повел вниз по лестнице. Она не чувствовала его прикосновения, словно робот спускаясь вниз.
Все также молча, они вышли во двор, и отец усадил ее на заднее сиденье автомобиля. Дверца машины мягко захлопнулась, и они выехали со двора.
)
Ну и замечательно! По-моему, многие хотели бы прочитать как раз-таки об этом 
