Эх, после долгого отсутствия я все-таки коеч-то написала)))
спасибо вам огромное за критику, для меня она очень полезно. ну и за отзыв)))
Без названия.
Нарастающий звук, все громче и громче музыка. Медленная, тревожная и мистическая, та, которая создает определенное настроение. Вдобавок полнейшая тишина, конечно, не идеальная, но и так сойдет. Приятный полумрак, а потом и вовсе темнота, - мягкая, обволакивающая. Это то, что мне нужно сейчас - туман, его приятные прикосновения, его пробирающий холод и согревающее тепло. Бокал с красным вином в одной руке и сигарета в другой, знаю, эти две вещи не очень подходят друг другу, но именно их сочетание доставляет мне слабое, смутное, но удовольствие. Дым табака так же необходим, как и несуществующий туман. Ох, его порой горький запах заставляет меня задыхаться, но я нахожу в нем нечто восхитительное. Восхитительное в понимании того, что я медленно, но верно падаю в яму, в еще более непроглядный мрак, убиваю себя день за днем, топлю свой рассудок в алкоголе; все то доброе, что когда-то было во мне развращается пошлостью. Каждый мой вздох - еще один шаг к неизбежному, к концу моего существования. Я не могу остановить поток мыслей, мрачных, злых, порой жестоких. Нет, уже не медленно, а с ужасающей скоростью я накапливаю в себе ненависть. И единственное мое утешение в ночи. Безлунной и такой же черной, как моя душа.
Я разрушаю себя все больше и больше, и вместе со мной рушится все вокруг, чужие жизни дорогих мне людей. Нет, пока я еще не способна на то, чтобы взять в руки пистолет или еще что-то, не способна пока причинить человеку физическую боль. Но, тем не менее, я убиваю...
Я - самоубийца и все что мне теперь остается, - о да, я дошла до конца своего существования, - открыть окно и сделать шаг. Как это скучно и банально, по крайней мере для меня. Но во мне все-таки еще теплится надежда, что я попаду в ад и буду достойно наказана, что я не просто умру, не просто покончу с собой. Я должна быть уверена в том, что как следует буду страдать. Безумство, но это единственный выход. И я сознательна в том, что делаю.
Последний глоток изумительного вина, последняя затяжка.
В этом году удивительно теплая осень, я даже не почувствовала ожидаемого холода, когда открыла окно. У меня все так просто; никто не ждал меня, никто не допускал мысли, что я пусть даже теоретически могу решиться на такой шаг.
Я посмотрела туда, вниз, на дорогу, по которой проносились десятки машин – тут же подкосились коленки, пересохло в горле. Я закусила губу, создавалось впечатление, что это мой очередной сумасшедший эксперимент.
Сейчас я стою на подоконнике и смотрю вниз, страшно да, но это временно. Все в моих руках, захочу - кошмар прекратится. Только ничего уже не вернуть, потому что я не отказываюсь от задуманного.
Вот он - единственный шаг, отделяющий меня от сме...
Все так же темно, все так же страшно. Я ощущаю во рту вкус вина и табачного дыма. Это немного успокаивает меня. Что я теперь? Кто я теперь? Мне не видно абсолютно ничего, зато я могу слышать свой голос. И ничего не ощущаю. А что я могла бы ощущать? Я лишь помню... что-то помню, тусклый проблеск света, вой сирены, слабую боль. Мне почему-то кажется, что если я почувствую боль во всю силу, то и последняя частичка моего непонятного существования? исчезнет.
Чувства вновь приходят ко мне. Наверное, во всем виновато неопределенное ощущение холода и чего - то мокрого, сырого. Земли? Возможно. Я медленно открываю глаза, оглядываясь вокруг. Черт, темно, хоть глаз выколи. Похоже на парк, в котором я любила частенько гулять одна. Но что я здесь делаю? Более конкретный вопрос: что я делаю сидя на земле, прислонившись спиной к мокрому дереву? Подняла голову, в попытке найти ответ, но единственное, что я нашла, так это каплю, которая разбилась о мой нос. Все, хватит тут сидеть. Попыталась подняться, но тут же почувствовала сильную боль в груди, как будто я сломала несколько ребер и одно из них прокололо мое легкое. Если это так, то я, возможно, потеряю сознание.
Минута. Меня хватило ровно на шестьдесят секунд. Еще одна попытка встать, только острая боль сильнее. Как же я жалка сейчас, как беспомощна. К тому же мне дико страшно, до стыдного страшно, так, что я дергаюсь от каждого шороха. Стук моего сердца, наверное, слышен за сотни километров. Я устала постоянно оглядываться, я задыхаюсь от подступающего к горлу крика, но не могу издать и звука. Не знаю, почему. Хочу пить, в горле пересохло. Противно, сухо... и какое-то непонятное и призрачное воспоминание о крови на моем языке.
Две, три, четыре... я сбилась со счета, я замерзаю, я слышу, как поднимается ветер, как шелестит опавшая листва, и как это пугает. Внезапно где-то в стороне раздался стук каблуков. Я вздрогнула и тут же замерла, почти перестав дышать.
Стук все ближе и ближе, пришлось зажать рот рукой. Как же я тогда перетрусила. Перевела дыхание, когда передо мной возник маленький мальчик. На вид лет шесть-семь. Как он здесь один? Ведь так поздно.
Он стоял напротив. Руки в карманах, брови нахмурены. Честное слово, даже в непроглядной тьме я вижу, как он пристально разглядывает меня своими угольно-черными глазами. Мне становится мерзко, а он все смотрит. Я даже не считаю, все...еще...смотрит. Слезы, нетнетнет. Не хочу, но я не могу отвернуться. Панически, панически боюсь, и все тело сковано болью.
Наконец он делает шаг ко мне навстречу, его лицо озаряет теплая и даже дружественная улыбка. Подошел совсем близко.
- Привет.
- Кто ты? - а что я могла еще спросить?
- Не важно. Важнее - кто ты, - его голос, мягкий, почти ласковый, но это не внушает доверия.
- Кто я?
- Не догадываешься? - спрашивает он.
- Догадываюсь. Меня зовут Рита и я живу в двух шагах от этого парка. Меня волнует совсем другое, что это за странная боль, что я делаю здесь и почему так пустынно?
- Слишком много вопросов, - но что это, я слышу грусть, почти обиду. - Ты заблуждаешься на счет себя, ответы на другие вопросы сама найдешь.
- Скоро?
- Прямо сейчас, - он протянул мне руку. Я, было, открыла рот, но потом просто протянула свою руку в ответ. Он резко рванул меня на себя, помог преодолеть жгучую боль. Каким образом все это у него получилось, оставалось только догадываться.
Он схватил мою ладонь и повел куда-то. Как я потом поняла, в сторону моего дома. За весь путь он не проронил и слова, мне же оставалось лишь следовать за ним. И он все больше переставал казаться мне простым ребенком. За все время мы не встретили ни одного человека, хотя, как я знаю, здесь всегда было людно.
Меня вдруг охватила безумная радость, я в родных краях, в своих владениях, как часто говорила. Возле моего подъезда собралось огромное количество народа. В толпе мне удалось лишь разглядеть смутные очертания своего отца, мамы не было. Неподалеку стояла скорая, похоже, что-то случилось. И только сейчас, после недолгого перерыва, я опять ощутила неприятную мне боль, потом какую-то смутную тревогу, еще какие-то странные ощущения, но описать я их не могу. Мальчик лишь сильнее сжал мою ладонь, только вот я остановилась как вкопанная. Я понимала, что мне не нужно идти дальше, еще смутно, не осознано, но я почему-то знала, там, в толпе, я увижу что-то ужасное, что-то, что заставит меня истошно закричать. Я почти слышала свой крик.
- Нужно идти, - твердо сказал мальчик и поволок меня вперед. Как бы я не сопротивлялась, не могла вырвать руку. Он был сильнее. Я сдалась, я перестала ощущать себя, все расплывалось перед глазами. Голоса стали громче, и я могла различить надрывный и до того горький плачь, что не стерпела. Сделала последние шаги, кажется, что никто меня не замечал. Прошла сквозь толпу. И тут перед глазами всплыли картинки, четкие и очень яркие: окно, я дома одна. Вино и сигареты, я их обожала. Шаг и мои мысли о смерти. А теперь я смотрю на себя, распростертую на асфальте, на себя, окровавленную. Вижу папу, который прижимает мое тело к себе все крепче и крепче, шепчет что-то беспрерывно.
Я схожу с ума.
- Видишь, - голос этого мальчишки слышен уже как будто в тумане, а уши заложило. - Такие дети, как я. Мы страдаем из-за вас. Из-за вас, самоубийц.
- Чушь. Сон.
- Нельзя не верить. Ты выпрыгнула из окна собственной квартиры. Ты видишь все это только потому, что просила наказания для себя. Получила то, что хотела.
- Я не могла хотеть этого.
- Уже неважно. Мне пора.
Он ушел. Наверное, навсегда.
День, второй. В мире, где я живу, счет времени не нужен. Все теперь для меня бесконечно. Моя мука бесконечна, я и правда получила то, что хотела. Я страдаю, как следует. Я не существую, а лишь наблюдаю за жизнью остальных. В основном за мамой и папой.
Бываю в своей квартире часто, сижу на кухне у окна, на кровати в спальне. Я все время рядом с ними... с мое любимой мамочкой, она плачет постоянно, и я вместе с ней, жаль, что она не видит меня. Но я рядом.
Папа стал выпивать, закрываться в ванной вместе с бутылкой водки. Мне противно и хочется кричать, хочется обнять их, прикоснуться, но я не могу даже этого. Только наблюдать и испытывать всю ту боль, которую испытывают они.
Я люблю вас. Мама, папа.
Снова шелест листьев, шум дождя. Папа умер месяц назад. Мама стала плакать еще больше, бросила работу, потеряла друзей, почти не выходила на улицу, проводя дни напролет возле окна, глядя на проносящиеся машины и беспрерывно повторяя то мое имя, то папино.
Она умерла вчера. Как я люблю…люблю вас. Как мне не хватает вашего тепла, прикосновений. Я все время вспоминаю, как мама обнимала меня, когда было совсем плохо. "Мне плохо, мамочка. Обними меня сейчас, пожалуйста".
Но я одна. Одна в этом непонятном и убивающем пространстве, мне больше не за кем наблюдать, больше некого любить. Я больше не могу плакать; боль слишком велика, что невозможно даже пошевелиться.
Я вернулась к тому месту, в парке, у дерева. Легла на землю, свернувшись калачиком. Страдать, страдать, страдать. У меня нет тела, нет ничего и поэтому я буду здесь вечно, под деревом.
- Больно. Как же больно, - шепот, тихий, хриплый.
- Малая часть той боли...
- Это Ад?
- Нет.
- Тогда что же?
- Мир, в который ты заточила сама себя.
- Так со всем?
- Самоубийцами.
- Я не встречу своих родителей?
- Нет. Никогда.
- Я их люблю. Очень.
- Они тоже любили.
- Любили?
- Ты не существуешь для них.
- Как? Где они? В Раю?
- Ада и Рая не существует. Твоих родителей тоже попросту нет. Они умерли.
- Я тоже умерла.
- Не своей смертью.
- И папа.
- В его смерти виновата ты. Так же, как и в смерти своей матери. Они молили о том, чтобы хоть на минуту вернуть тебя.
Плачь, надрывный, горький.
- Любовь. Они любили тебя больше жизни, они не выдержали боли потери. Зачем? Зачем ты все это сделала?
- ПРЕКРАТИ! - голос сорвался на крик.
На миг все опять исчезло. На миг только пелена слез застилает глаза. Но уже очень скоро я снова слышу "зачем?", "зачем ты все это сделала?"
Они любили тебя. Они любили... очень сильно.
