Элорита
Участник
В свое время участвовала в играх по VtM, мой персонаж был Малком 
. Благодаря этим играм и попытке понять своего персонажа появились эти рассказики...
Рождение
Всего лишь мгновения между "там" и "здесь". Когда все становится понятным. Когда нет вопросов и загадок. Когда вдруг приходит истинное понимание мира и чувства танцуют в новом водовороте. Когда прошлое становится неважным, потому что его не было. Не существовало. Как у безначального может быть прошлое? Это не луч, это прямая, обоими концами несущаяся в бесконечность.
Дрожь ресниц. И понимание мира, оставшееся навсегда. Никто больше не помнит этого. Или помнит? Хрусталики смеха, разбивающиеся о гранитный пол. Взгляд на цветок - и ты видишь росток, пробивающий землю, тянущийся ввысь, рассыпающий потоки радужного цвета. Сама земля - память, от нее исходит шепот преждних миров. Прислушайся... Услышь... В мире больше нет секретов. Видишь других, одни смотрят на тебя со страхом, другие - с презрением, но ни один, ни один не поймет, что капелька, сорвавшаяся с цветка и разбившаяся, впитавшаяся в землю прожила долгую жизнь. Что огонь не просто гасится водой, но что огненные воины сражаются с водными и исход битвы никогда не известен.
Они не видят мир... Слепцы... Смотришь на других, подобных тебе, погруженных в созерцание созидания и разрушения.
- Посмотри, как танцуют цвета на крылышках мотылька! Ты видишь, они опадают... Мотылек погибает, чтобы стать вечностью...
- Ты помнишь пение реки? Она рассказывает о грядущем, в ней есть тени прошлого, забытые блики...
- Ветер... Учись слышать ветер, он дает жизнь. Без него эта маленькая капелька умрет и медвежонок снова будет плакать.
- Камням города больно, когда по ним ступают Забывшие. Иди на дорогу легко, как научили тебя перелетные птицы...
Улыбка - в сторону равных. Теперь ты с ними. Ты умеешь видеть, чувствовать, слышать... Каждый день - отражение ушедшего и настоящего. Неужели когда-то все было иначе? А разве те, другие, не видят? Открытие - воспоминание. Оно всегда с тобой. Осколки зеркал. Они так красиво звенят в пустоте, не вынеся истинного отражения мира. Зеркала лгут, и только осколки правдивы. Они отражают истину, а не то, что желаешь видеть ты.
Придет время - и снова звякнут о мрамор осколки. И ты подаришь свои грезы другому. И новый вспомнивший откроет глаза и с восхищением будет взирать на изменившийся мир. А в твоем сердце навеки застынет осколок, но ты не скажешь ему, что всезнание губительно. Зачем огорчать ребенка, взявшего в руки яркую игрушку? Он сам поймет, что плюшевый мишка в сердце таит смертельный яд. Он сам научится избавляться от вечного проклятия - скуки и забвения, когда краски станут не так ярки, а звуки тают среди других звуков.
Но это будет нескоро. Мы не знаем, когда, ведь правда? Осколки разлетаются, и звон долетает до самой луны. А звезды - ближе фонарика, и их можно потрогать. Они холодны, словно льдинки. Не бойся. Незнания больше не будет. Все возможно, все, чего бы ты не захотела. И - не верь тем, кто скажет, что ты безумна.
Блики радуги
Красный отблеск - песнь барабанов - густой аромат мёда - забытый вкус черной смородины - прикосновение огня к коже.
Оранжевые блики - тягучий звук трубы - резковатое благоухание роз - привкус меда на губах - твердое и гладкое дерево.
Желтизна сияния - звон колокольчиков - дыхание клевера - сладость мороженого - мягкие пушинки одуванчика.
Зелень отражений - мягкое журчание ручейков - запах свежеразрезанного арбуза - мятная конфетка на языке - пушистый бархат.
Голубизна дневных небес - тонкая песня скрипки - свежие грибы после дождя - сахарная вата на губах - прикосновение к стеклу зимой.
Синева морей - удар по гитарным струнам - ароматный воздух зимней ночи - льдинка на языке - тонкое касание ветра.
Фиолетовый сумрак ночей - мрачная песнь контрабаса - летний аромат водорослей - раскушенная веточка полыни - прикосновение холодного шелка.
В ночи слышатся золотистые звуки. Ароматы гремят разбившимся пианино. Прикосновение к двери, тонкий аромат ванили. Цвета, сияющие всеми бликами сладости.
Сказка о времени
Века... Что есть века, как не течение секунд, мгновений, теней на песке? Один день - взгляд на мир, беспомощность и одиночество. Тринадцать лет - независимость, радость и печаль... Печаль по уходящему детству, его уже не вернешь. Время можно повернуть вспять, но тогда снова забудешь себя. Снова перестанешь помнить. А память и знание - это все, что у тебя остается. И посему цепляешься за годы, время, как скалолаз за скалы, как мушка цепляется за шершавый потолок, как муравьишка тянет тяжелое бревнышко. Шаг вперед - и уже пятнадцать. Немного... Восемнадцать... Девятнадцать... Но ведь уже не меняешься. И уже в двадцать восемь лет забываешь, сколько тебе. Старые знакомые, те, кто не помнит твоей тайны, удивляются и говорят, что ты юна... Как в те дни, когда тебе было пятнадцать. Легкий смех - но ведь тебе и сейчас пятнадцать! Тебе всегда будет пятнадцать, сколько бы секунд, дней, мгновений, столетий не прошло! Не прошло? Или изменится? Или никогда? Что значит никогда? Когда придет это время? Любопытство первых десятилетий... Такое тонкое счастье - как батистовый платочек на подлокотнике кресла. Капелька силы, всего лишь чуть-чуть... И мир меняется. Знание времени - оно не для нас. Оно никогда не было для нас. Оно - лишь тень. Новый год... Первое время по старой привычке наряжаешь елку и любуешься сиянием тысячи огоньков, свечки на сверкающей зелени, вдыхаешь новогодние ароматы и улыбаешься, как когда-то... Когда-то тогда. В пятьдесят лет времени уже нет. Лишь секунды, пробегающие прочь. Вопрос о возрасте всегда застает тебя врасплох, а старые знакомые уже давно стали пылью... Или изменились в тысячу раз. "Сколько тебе?" - "Пятнадцать. Мне всегда пятнадцать" - и тот же радостный смех. Полстолетия позади. Словно секунды.
Встреча первого столетия. Капелька полынной грусти. Слишком многие исчезли в этом веке. Те, кого ты помнила. Слишком многое ушло. И новое, удивительное и прекрасное. Всегда есть что-то, что еще будет. Некоторые вещи ты знаешь и ждешь: ну когда же, когда же они наконец-то додумаются! Подсказывать нельзя: такие правила игры. У тебя нет друзей. Уже нет. Приходится искать новых, и снова улыбка на губах: ведь тебе вечно пятнадцать. Старушка, остановившаяся на углу, подслеповато щурясь, присматривается к тебе. "Мне было пять лет, когда на нашей улице жила девочка... Она была старше меня на десять лет, но мы дружили. Помню, она подарила мне прекрасную куклу... Настоящую куклу с фарфоровой головой" - "А, это наверное была моя бабушка", - та же легкая улыбка, а в памяти всплывает облик пятилетней девочки, и погружаешься в глубины воспоминаний... И старушка меняется, становясь тем ребенком. Но лишь на мгновения. И - лишь для тебя.
Грани времени отсекают все, что ты помнила. Второе столетие - уже не такая радость. Памяти слишком много, ее тяжело удерживать, и временами ты забываешь, что с твоего рождения прошло более пятнадцати лет... Ведь у тебя до сих пор есть мама, которая о тебе заботится. А отцы... Они ведь бывают не у всех. И так будет вечно, пока тебе хочется, чтобы все было так. Погружение в новое столетие болезненно - как срезать тонкую кожицу с пальца. Все странно и немного не так. Прежде было иначе. Приходишь домой - а там ничего не изменилось. Но снаружи - МИР. А мир - это слишком переменчивое место. И следующее столетие ты не выходишь из привычных комнат, танцуешь под сверкающую мелодию прошлых столетий и замечаешь наступление нового века только с очередным новым годом. Третье столетие... Четвертое... Они пролетают, словно секунды, и ты ждешь первого тысячелетия, только чтобы узнать - а что дальше? А потом... Безвременье... Пустота... Новое время... Или нет? Новый мир, изменившийся за гранями комнат, танцует под новые мелодии. Выходишь из заточения - впервые, спустя сотни лет. Сияние его ослепляет тебя, все ново и необычно. А прошлое? Оно приснилось. Такая красивая сказка, такой милый сказочный сон. Тебе пятнадцать. Теперь. Всегда. До конца времен.
Отблески дружбы
Почему пропасть всегда тянет вниз? Почему утром так сложно заставить себя задернуть шторы, и хочется сидеть и любоваться небом - до самого рассвета? И снова принять свет и забыть о столетиях ночей... Почему самый сладкий блеск - блеск на грани острия кинжала? Почему только это сияние завораживает?
Мой новый друг на грани этих странностей. Он еще ничего не знает. И не узнает никогда. Мы смеемся вместе, и дорога такая звонкая! Ему не догнать меня, а я кажусь ему младше, чем есть. И он никогда не узнает, на сколько столетий ошибся. И - что это лишь игра, а он - лишь игрушка, кукла на веревочках, танцующий паяц на снегу. А может, мы месте - лишь танцующие куклы среди снежных равнин. Ведь мир вокруг игрушечный, слепленный из снежинок, как хрустальный шарик, что стоит у меня на книжной полке. Качнешь его - вихрь разлетится и метель скроет маленький игрушечный домик и двух танцующих человечков, и большого снеговика.
Танец снежинок, кружение ветра, сияние луны. Мы в этом танце - звонко, как лопнувшая струна. Тихий шорох засыпающих снежинок. Словно пепел тех, кто пал от его руки. Пепел и горящая шерсть. Он знает много, очень много, но умеет хранить тайны. И до сих пор не узнал нашей тайны. Тени, закрывающей солнечный свет. А может, ему просто нравится обманываться? Смотреть и думать, что я - как он? Просто младше и оттого слабее. Удобно не замечать маленьких странностей. Он отказался от привычного мира, выйдя на охоту. Он много узнал. Но частица его прошлого, его "до" - это я. А мне интересно быть частицей чьей-то забытой судьбы.
И поэтому можно не замечать маленьких слабостей. Можно принимать все - танец под летящими снежинками, звонкую песню ветра, разноцветные блики фонариков. Можно слушать мои истории и считать причиной огромную фантазию, вырывающуюся наружу из тонких сплетений прошлого. Легкая осторожность - как мягкий шаг над пропастью в никуда.
Серебрянное украшение, крестик с острыми гранями. Перебираю пальцами цепочку, играю с подвеской. Тонкий укол - словно ожог. Острая грань... Слишком острая. Капелька крови на пальце, морщусь - серебро. Это мое проклятие. Проклятие, сливающееся другими в маленькую капельку, разбивающуюся о камни. Завтра все пройдет... Как всегда.
- Осторожнее, - улыбка, прикосновение губ, языка к маленькой капельке. Секунды смотрю на него, отдергиваю руку. Больше - никогда. Ни за что. Сердито отдергиваю руку. Сердитый, колючий взгляд разбивается звонкой, поющей улыбкой.
- Уже не больно, верно?
- Уже не больно, - тихим эхом.
Ошибка... Одна из многих расколотых о камни граней. Как розы, вмиг увядшие в моих руках. Тогда он решил, что они были такими и раньше, но я знаю - они были свежие и сверкающие, как алый бархат... Просто... Еще одна грань проклятия. Темного, как кусочек речной гальки.Звездочки в небе - ярким сиянием. Дорога впереди словно лунное серебро. Грани снова сталиваются, рассыпая осколки. Сколько столетий прошло с тех пор, как я была словно он? Сотни, тысячи, одно. Времени уже давно не существует, я забыла о нем, точно так же, как потеряла прошлое. Я рассказываю ему страшные истории - пересказываю современные фильмы ужасов, книги, сказочные сказания. Его глаза смеются. Он знает, что все это сказки. Я тоже это знаю - мне ли не знать... Но подарить ему настоящее знание не решаюсь. Не время. Время никогда не придет. Он тоже хранит в тайне свою историю, у него тайн не меньше, чем у меня. Несколько других страниц, не таких, как в моей истории. Мои знания - лишь для меня. Спор, не приводящий ни к чему, потому что он не важен ни одному из нас. Я не помню прошедшего в эти секунды, моя память уснула. Мы равны - на эти секунды, мгновения, дни.
Каждый шаг - игра с огнем, каждая расколотая грань - новый шаг к пропасти. Еще одна грань, как в тот раз, с крестиком - и он поймет намного больше, чем можно ему дать. Поглотит весь мир, частицу знания о прошлом, будущем и настоящем. Еще несколько лет - и он заметит, что я не меняюсь. Когда-нибудь он поймет, что я вовсе не учусь в школе с утра до позднего вечера. Некоторые грани, открывающие прошлое, иногда срываются капельками льда с языка.
- Ты помнишь Версаль?
Легкое изумление в его глазах. Потом - улыбка. В этом веке так много книг, строчки бегут по экрану, знание на каждом шагу для того, кто ищет. Он не знает меня. Я сама себя не знаю. Я ведь не знаю огонь и сияние, но знаю, что вода убивает огонь. Сколько раз - всего лишь грань, секунда - и все. Но бродить по краю пропасти, на острие кинжала так сладко! Почти как песня из детства, вдруг вырвавшаяся текучими звуками из чьего-то окна. Любопытство, жгучее, нестерпимое ожидание. А что получится? А что будет, если... Предвкушение событий слаще, чем просто знание того, что есть и что будет. Оно порождает грезы и сны... А иногда - дневные кошмары. Любопытство на грани жизни. Ничего никогда не было и так легко поверить, когда мы вновь бредем по миру вместе. И все-таки память со мной. А это - лишь игра. Новая забава, приключение, чтобы не забыть насовсем. Жестокость? О нет... Просто... Путь... И льдинки... И сладкое любопытство, танцующее вальс среди грез и мечтаний. Через три десятилетия я исчезну для него. Или останусь, но мои знания станут его знаниями, и мы отправимся в дорогу времен вместе. Или же пересеку грани. Насовсем.
Diablerie
Он заметил ее на улице - странное дитя для этого города, неизвестное ему и никому более. Он не знал, из какого она клана - и разве это имело значение?
***
Столкновение, улыбка, пара фраз... Острый блеск и почти бесчувственное прикосновение, напомнившее о том, как когда-то давно... Только тогда было слегка иначе. Переплетение памяти, слияние мыслей. Пустынный каменный коридор - по нему шла я или он? Мы брели по улочкам моего города и он улыбался и говорил, что здесь так же красиво, как у него дома. Мы вместе слушали бесцветную музыку небесного свода, прикасались к переливам небес, любовались ночным солнцем и танцевали среди бликов света, рассыпающихся, разлетающихся брызгами. Подземелье, открытая крышка гроба и комья земли на моих руках? На его? Улыбки, танцующие среди пустоты неба, внезапно окрашивающегося в алый цвет. Поддавшись тяготению, я взлетела к самым высоким небесам, а потом снова исчезла в озерах глаз. Сияние... Свет? И меркнущие краски... И снова начало...
***
Он смотрел в зеркало и не верил своим глазам. Не хотел верить... Она смотрела на него сквозь стекло и улыбалась.
- Все начинается с начала, - улыбка, острая, словно нож. - Теперь ты никогда не увидишь себя. А ведь так веселее - смотреть на мир сквозь зеркальце... Ты только не забывай смотреться в витрины.
Летящая подставка. Разлетающиеся осколки. И тихий голос - уже в голове:
- Ведь ты любишь сияние разбитых осколков? Я их всегда любила... С тех пор, как зеркала начали биться для меня...
Он кричит, так громко, что стекла чуть не вылетают из окон. Я смеюсь. Какой глупый. Он - это я, и крик замирает в его горле. Я - это он, с ненавистью глядящий в осколок зеркала. Тихий шум наплывающих голосов. Ха, он ведь не умеет их приглушать, он ничего не услышит... Научить? Но я ведь - как они, всего лишь тихий голос, шепот в тишине. Он катается по полу, обхватив голову, пытаясь вытрясти из головы смех, шорохи, шепоты. Я улыбаюсь. Улыбаюсь. Он привыкнет. Мы ведь привыкли - и он привыкнет. А вон синяя кошка бегает. Что, никогда не видел синих кошек? Сегодня тебя ждет много открытий. Не обращай внимания, и она не будет кусаться. Она ведь ловит розовую мышку без головы.
Я никогда на них не смотрела. Шум голосов как в трамвае... Неужто он в самом деле не умеет их заглушать, хотя бы чуть-чуть? Я почти сразу научилась. Досадливо морщусь, глядя его испуганными глазами. Он ныряет в подземелье, словно заяц в норку, когда дневное сияние заливает все вокруг, а сияние солнца освещает подземелье, и он прячется, закрывается руками. Он забыл, что это ночное солнце? Ах да, они ведь не видят ночного солнца. Он чувствует прикосновение холодных лучей, он поднимается во весь рост и смеется, смеется, смеется... Звуки уходят, остаюсь лишь я, наши личности сливаются воедино, и наш смех становится един, звенит колокольчиками звезд, бликами ночного солнца, алой розой, срезанной острой гранью разбитого зеркала.
Камни.
Через мгновения и грезы, через толщи воды и воздуха я поднималась все выше, выше, выше, пока сон не исчез за гранями реальности. Просто иду по улицам - нет названия, это улицы всех городов, всех мест, где возможно побывать. Леса остаются за спиной, они всегда там, повернуться к ним лицом - значит, окунуться в шерсть тех, кто идет следом и лишиться себя. Мгновение - взгляд ловит тень, которой быть не должно. Сейчас я вижу все живые тени, даже те, что прячутся от меня. В них те же оттенки несмерти, что и во мне. Нужно сюда. Просто нужно - чувство пронзает с остротой швейной иглы. Прикосновение к каменной стене. Что помнит камень? Проваливаюсь в водоворот, картинки плывут отражениями в воде, разбиваются об асфальт и искрами вонзаются в память. Здесь. Сейчас. Ждать. Две тени, обретающие объем и силу. Одна смотрит прямо в глаза, желтизна огней в его глазах та же, что и у тех, чьи хвосты остались позади.
- А ты кто? Что здесь делаешь? - голос гулким колоколом раздается в голове, сливаясь с музыкой.
- Меня послали встретиться с вами, - нет, я не скажу, что посланниками были холодные серые камни, не стоит...
- Понятно. Идем, - взмах руки.
Шаги, я не смотрю вокруг. Потому что любой взгляд отправит меня в совершенно иное путешествие. Коробка для жизни. Странные мои спутники-тени, я уже давно не живу в коробках, ведь в них прячутся жуки. Но сейчас жуков не видно, поэтому я без опаски захожу. Блеск острых зубьев акулы, он протягивает мне один.
- Как у тебя дела с метанием?
Я прикасаюсь к моему маленькому талисманчику. Почему-то Хенри смеется и говорит, что это - всего лишь пластмассовая бусина на веревочке. Хенри -маг, но я ему не верю. Потому что талисман пьет жизнь и дает умение, а Хенри этого не видит. Почему-то мало кто видит, как я...
Острый зуб акулы вонзается в центр мишени. Желтоглазая тень радостно кивает.
- Ты сгодишься. Идем...
Снова коробки, картонные улицы, игрушечные переходы, танец камня и машин. Шаг вперед, потом назад. Искривленные стены, похожие на вырванные с корнем деревья. Вторая тень дотрагивается до плеча и молча показывает сперва на акулий зуб, потом - на сидящего за столиком живущего. Улыбка - и острыми жалами разлетается сразу двенадцать акульих зубов. А потом - еще десять. Ни один не минует цели. Страх, витающий вокруг, усиливается в тысячи раз - даже тени прячутся за длинными стойками. Улыбка, блуждающая на губах. Сияние алых морей. Еще двое. Желтые глаза тени тускнеют и больше никогда не будут светиться. Вторая тень пытается исчезнуть, но из стены выходит ужасающий монстр и рвет ее на кусочки. Я стою посреди алого моря, мой маленький талисманчик купается в нем. Бусинка, еще более красиво сияющая на дне алого моря - фиолетово-лиловым блеском. Сияние и переливы изливаются в звуки. А тени? Их больше нет. Я исполнила то, о чем просили меня камни.
Сети...
Переплетения... Узелки... Связки... Каждый узелок - частица общего, капелька мыслей и чувств. Распускается узелок - и боль разлетается по всей сети, трепещет на ветру порванная паутина. Осколками боль вонзается в сердце...Ослепляющее сияние, через мгновение сменяющееся мраком... Марцелла...Выстрел - не успеть, не успеть вытащить свой любимый акулий зуб...Салливан... Жар, скручивающий болью среди пылающих угольев... Лиззи... Две иглы, поглощающие жизнь, суть, душу... Мишель... Свист топора, хватаюсь за
шею, не сдержав крика... Алоис... Я видела лишь двоих, еще один голос звучал в моих мыслях с того момента, как я родилась вновь, но знала их всех. Это неважно. Когда затухает узелок, боль снова разливается внутри, а слез уже нет... Я не помню - умела ли когда-либо плакать, поэтому смеюсь. Так тоже легче. Потому что в шутках и смехе забываешь отразившиеся и исчезнувшие в пустоте осколков лица тех, кого я никогда не знала. Но шутки и смех разбиваются о новую дыру в паутине. Нет страха - лишь боль, приходящая, когда распускается новый узелок. Я прячусь в темноте, съежившись в маленький комочек, став еще одним узелком... Паучок бежит к разорванному месту, и вот - новый узелок и новое имя. Они появляются вместо каждого распустившегося, скрывая прорехи.
Габри... Мария... Стелла... Фредерик... Но они меня не радуют, потому что я знаю - их боль отразиться во мне и вонзиться в мое сердце, и снова не будет слез. Снова всплеск, сияние стали и танец мечей... Риккардо... Еще одно имя уходит в осколки... Риккардо... "Ты ведь знаешь, ты все знаешь... Как можно терпеть ЭТО веками?" - "А как можно отдать свою боль другим? Сколько птичек не взлетит из-за того, что их оглушит твой вопль?" Я сотни раз погружалась в вечный сон, когда рвалась паутина.Сгорала в сияниях светила вместе с Лаурой, погружалась в сладостный полусон и распадалась в объятиях вместе с Мишель, смотрела глазами отрубленной головы Алоис, чувствовала жгучее прикосновение последней пули вместе с Салливаном... Мне остается их память. Их знание, которое я перекидываю по паутинкам новым узелкам, потому что знание это не должно угаснуть. Их сердца, что навеки замерли в моей груди. Я чувствую дрожание паутинки и мчусь на зов... Иногда я успеваю, и узелок снова становится тугим и крепким. Иногда - нет, и его страдание скручивается огненной спиралью в моем сердце. Я знаю лишь одно - если когда-нибудь я услышу в дрожании развязывающегося узелка это имя и увижу ее образ, первой, что получила от меня возможность смотреться в разбитые зеркала, то следом развяжется еще один узелок. И паутина взорвется от двойной боли.
Звуки
Алая мгла и обжигающие огни. Отзвуки, стуки, шорохи, шебуршание...
-...не знаю, но тени ответят...
- ...вспомни, что было за танцующей дверью.
- Я играла этими паяцами на веревочках. Думаешь, пора отрезать живые ниточки?
- Не бойся открывать двери, ведущие...
- ... помню...
- Слыша ответы теней, не забывай об острых гранях мира.
- Не отрезай ниточки, не надо... Куколка будет плакать.
- ...забвение...
- Не улетай! Твои крылья сгорят на рассвете...
Громкий смех. Рычание и рев. Крики. Волна боли. Ты одна - и не одна в этой комнате. Кокон, скрывающий тысячи звуков, отражений, бликов. Белая стена зеркально прозрачна, по стеклу пробегают сотни образов. Ночной город... Подземелье... Ты внутри ресторана - и в бедной лачуге не окраине свалки. Не твои воспоминания заполняют память, вонзаются в голову, прорастают шипами.
- ...полнолуние...
- Мы танцевали на лугу, угу-угу, угу-угу...
- Желтая половинка сыра, я не видел полной...
- ...забери эту тень, она жжется.
- Звуки бродят вдали от нас... Слушай и помни.
- Фиа-алочки... От них лишь пепел, цветы слишком хрупкие, как стеклянная крошка.
- Ты видела ее? Ту, что ловит звуки, не засыпая днем? Кто сохранит наши тайны...
- Тень потерялась... Ты не слышишь?
- Я чувствую... Это не узелок.
- ...блики на острие ножа...
- Беги по ниточке, быстрее! Быстрее! Она слышит и чувствует. Разорви нити или вплети узелок.
Всего лишь мгновение стеклянная стена показывает белый коридор с десятками дверей, вот дверь отворяется и ты видишь себя, неподвижно сидящую на кровати и смотрящую на пустую стену. Пустую?! Поворот, и ты снова становишься собой. А она - собой. Белоснежная стена искажается зеркальным блеском, отражая лишь палату, одинокую кровать и ту, что притаилась в тенях. Ты не видишь, но знаешь и чувствуешь... А потом стена взрывается и острый зеркальный осколок больно вонзается в руку. Звуки смешиваются, все искажается, меняется, и осается лишь темнота и непрерывный гул. В темноте сверкают паутинки, узелки, куколки, застывшие на ниточках... Каждая ты становишься каждой из них, а они - тобой.
- Слушай, - знакомый голос, звенящая паутинка. Ты видишь ее, а не просто слышишь голос.
Звуки накатывают, потом исчезают, становятся четче и ты чувствуешь, что можешь выделить тот, что тебе нужно. Вдруг волна снова оглушает тебя. Ты идешь к трону, и тысячи глаз впиваются острыми жалами в тело. Опускаешься на колено, чтобы принять венец - и тебя коронуют перевернутой короной, и смех звенит со всех сторон. Маленькой капелькой срываешься с ресниц и летишь к земле. Разлетаешься брызгами, взлетаешь в небо, замираешь поющей полной луной...
- Теперь ты поняла? - легкая печаль в голосе, словно она знает и помнит больше, чем существует этот мир. - Услышать дрожание паутинки, не родившись дважды - великий дар. Чувствуй, но помни - каждый узелок сверкает своей судьбой. Идем... Я научу тебя разделять нити.
- Идем, - прикосновение льдинки, словно воспоминание.
И из лап сказочного василиска падает причуливое зеркальце и разбивается на куски.
Красный песок
Рубиновый песок капельками падает на днище часов. Тонкая струйка, песчаные капельки насыпаются холмиком. Капает время кроваво-рубиновыми капельками. Кроваво-рубиновыми... Сладкими, как капельки жизни Повелителя Теней, вкусными, как его непокорный дух. Полоски черных чернил - кап-кап. Так ли холодна жизнь Носителей Скипетра? Так ли сладок их дух? Струйка в часах льется дальше - секундами, минутами, мгновениями. Маленькие рубины, искрошившийся камень... Именно так рассыпались в пепел глаза великой черной кошки, когда пал Бубастис. Огромная черная статуя падает и разбивается о плиты храма, и маленькие котята разбегаются в разные стороны. Песчинки падают столетиями сновидений.
Пурпурный холмик и маленький водоворот наверху, льется вниз время, сверкая на маленьких, едва видимых гранях. Танцуют на балу странно знакомый танец, как огненные феи, летающие в пламени. В их танце - улетевшие столетия мгновениями и секундами. Последняя песчинка падает на вершину алого холма. Переворачиваю часы. Новое время. Новые истории. Новый путь.
Пустота
Бесконечность, когда ничего не существует. Ты заглядываешь в самые глубины своей души. Радость? Грусть? Печаль? Счастье? За словами нет ничего. Смеёшься, но смех сухой, как песок. За ним нет ни радости, ни веселья, ни злорадства. Твое лицо легко одевает маску печали, но что это такое - печаль - ты уже не помнишь. Горечи тоже нет. Это просто слова, пустые - как воздушные шарики, вырываются в небо, сменяют маски на лице, и последнее чувство - скука - еще долго не отпускает. Скука и равнодушие, когда почти все без разницы - такие непривычные и все-таки цепляешься из них, цепляешься из последних сил, потому что за ними нет ничего, потому что за ними только пустота. Потом приходит страх. Ты боишься пустоты - даже если прежде ты не ведал страха.И за него ты цепляешься, за поледнее чувство - пусть не такое звонкое, как радость и веселье, но их уже нет, а это - последнее что осталось. Но постепенно пустота выедает и страх. Уже нет. Ничего. Только маски. Маска трагедии и маска комедии переплетаются, и ты уже с трудом отличаешь одно от другого. Остальные смеются, когда им весело и плачут, когда им грустно. Для тебя это только слова. Уже всего лишь слова. Сухие осенние листья, кажущиеся золотыми. И когда однажды ты среди старого хлама находишь музыкальную шкатулку, которая прошла с тобой через века и заводишь ее, то звуки уже не касаются сердца.
Игра
Огоньки домов бегут вслед за фонарными столбами за окном едущего автобуса. Я не знаю, зачем я здесь. И почему именно эта остановка мне нужна. Словно невидимая ниточка ведет среди домов, переулки, заборы, оскалившийся пес, забежавший в подъезд. Прислониться к фонарному столбу и не думать... Отключить мысли и слова, весь мир. "В первый раз рождаешься для жизни. Во второй - для смерти. В третий - для себя" - шепотом, проламывая безмолвие, вонзается в голову мысль. Пора... Еще шаг вперед, два назад. Повернуться кругом - и прямо, прямо... Пока впереди не вырастает стена недостроенного дома. Окно. Открытое окно с разломанной решеткой. Туда... В темноту. Они ждут, ведь звали и знали. Знали, что услышу. А может, не только я?
- Ты тоже устала, - грубоватый голос. - Все устают играть на одной стороне, это скучно.
- Скучно, - эхом мои слова. - А что там? Я никогда не была снаружи.
- Ты научишься. Скучно не будет, если привыкнешь сразу, - большой, почти медвежий силуэт.
- Ты будешь меня вести?
- Нет... Ведущие будут другие... Игра - почти та же. Все дело в правилах, они изменятся. Их почти нет в новой игре.
Вымученная улыбка.
- Правила... Да, они мешали. Я не могла играть в полную силу, постоянно что-то мешалось.
- Но они остаются. Помни.
- Без правил игра потеряет смысл, - пожимаю плечами.
Улыбка, кивок. Путь вслед за тем, кто звал. Еще четверо. Я не вижу осколков в их глазах - одна тень, два покрыты серой шерстью, один - алоглазая ярость.
- Кто это, Игрок? Ты привел...
- Т-с-с... Она будет моей ученицей. Мы тоже устаем от игры в одно и то же.
Молчание. Улыбка и смех. Рука об руку мы идем вперед. Сияние свечей, полумрак, странные слова, сладковатый привкус от серебристой чаши и улыбки всех пятерых сливаются в одно. Часть их знания стала моей. Я принимаю новую игру. Звучат последние слова ритуала, звенят колокола в неведомом храме. А губы тихо шепчут: "Viva, Sabbat".
. Благодаря этим играм и попытке понять своего персонажа появились эти рассказики...Рождение
Всего лишь мгновения между "там" и "здесь". Когда все становится понятным. Когда нет вопросов и загадок. Когда вдруг приходит истинное понимание мира и чувства танцуют в новом водовороте. Когда прошлое становится неважным, потому что его не было. Не существовало. Как у безначального может быть прошлое? Это не луч, это прямая, обоими концами несущаяся в бесконечность.
Дрожь ресниц. И понимание мира, оставшееся навсегда. Никто больше не помнит этого. Или помнит? Хрусталики смеха, разбивающиеся о гранитный пол. Взгляд на цветок - и ты видишь росток, пробивающий землю, тянущийся ввысь, рассыпающий потоки радужного цвета. Сама земля - память, от нее исходит шепот преждних миров. Прислушайся... Услышь... В мире больше нет секретов. Видишь других, одни смотрят на тебя со страхом, другие - с презрением, но ни один, ни один не поймет, что капелька, сорвавшаяся с цветка и разбившаяся, впитавшаяся в землю прожила долгую жизнь. Что огонь не просто гасится водой, но что огненные воины сражаются с водными и исход битвы никогда не известен.
Они не видят мир... Слепцы... Смотришь на других, подобных тебе, погруженных в созерцание созидания и разрушения.
- Посмотри, как танцуют цвета на крылышках мотылька! Ты видишь, они опадают... Мотылек погибает, чтобы стать вечностью...
- Ты помнишь пение реки? Она рассказывает о грядущем, в ней есть тени прошлого, забытые блики...
- Ветер... Учись слышать ветер, он дает жизнь. Без него эта маленькая капелька умрет и медвежонок снова будет плакать.
- Камням города больно, когда по ним ступают Забывшие. Иди на дорогу легко, как научили тебя перелетные птицы...
Улыбка - в сторону равных. Теперь ты с ними. Ты умеешь видеть, чувствовать, слышать... Каждый день - отражение ушедшего и настоящего. Неужели когда-то все было иначе? А разве те, другие, не видят? Открытие - воспоминание. Оно всегда с тобой. Осколки зеркал. Они так красиво звенят в пустоте, не вынеся истинного отражения мира. Зеркала лгут, и только осколки правдивы. Они отражают истину, а не то, что желаешь видеть ты.
Придет время - и снова звякнут о мрамор осколки. И ты подаришь свои грезы другому. И новый вспомнивший откроет глаза и с восхищением будет взирать на изменившийся мир. А в твоем сердце навеки застынет осколок, но ты не скажешь ему, что всезнание губительно. Зачем огорчать ребенка, взявшего в руки яркую игрушку? Он сам поймет, что плюшевый мишка в сердце таит смертельный яд. Он сам научится избавляться от вечного проклятия - скуки и забвения, когда краски станут не так ярки, а звуки тают среди других звуков.
Но это будет нескоро. Мы не знаем, когда, ведь правда? Осколки разлетаются, и звон долетает до самой луны. А звезды - ближе фонарика, и их можно потрогать. Они холодны, словно льдинки. Не бойся. Незнания больше не будет. Все возможно, все, чего бы ты не захотела. И - не верь тем, кто скажет, что ты безумна.
Блики радуги
Красный отблеск - песнь барабанов - густой аромат мёда - забытый вкус черной смородины - прикосновение огня к коже.
Оранжевые блики - тягучий звук трубы - резковатое благоухание роз - привкус меда на губах - твердое и гладкое дерево.
Желтизна сияния - звон колокольчиков - дыхание клевера - сладость мороженого - мягкие пушинки одуванчика.
Зелень отражений - мягкое журчание ручейков - запах свежеразрезанного арбуза - мятная конфетка на языке - пушистый бархат.
Голубизна дневных небес - тонкая песня скрипки - свежие грибы после дождя - сахарная вата на губах - прикосновение к стеклу зимой.
Синева морей - удар по гитарным струнам - ароматный воздух зимней ночи - льдинка на языке - тонкое касание ветра.
Фиолетовый сумрак ночей - мрачная песнь контрабаса - летний аромат водорослей - раскушенная веточка полыни - прикосновение холодного шелка.
В ночи слышатся золотистые звуки. Ароматы гремят разбившимся пианино. Прикосновение к двери, тонкий аромат ванили. Цвета, сияющие всеми бликами сладости.
Сказка о времени
Века... Что есть века, как не течение секунд, мгновений, теней на песке? Один день - взгляд на мир, беспомощность и одиночество. Тринадцать лет - независимость, радость и печаль... Печаль по уходящему детству, его уже не вернешь. Время можно повернуть вспять, но тогда снова забудешь себя. Снова перестанешь помнить. А память и знание - это все, что у тебя остается. И посему цепляешься за годы, время, как скалолаз за скалы, как мушка цепляется за шершавый потолок, как муравьишка тянет тяжелое бревнышко. Шаг вперед - и уже пятнадцать. Немного... Восемнадцать... Девятнадцать... Но ведь уже не меняешься. И уже в двадцать восемь лет забываешь, сколько тебе. Старые знакомые, те, кто не помнит твоей тайны, удивляются и говорят, что ты юна... Как в те дни, когда тебе было пятнадцать. Легкий смех - но ведь тебе и сейчас пятнадцать! Тебе всегда будет пятнадцать, сколько бы секунд, дней, мгновений, столетий не прошло! Не прошло? Или изменится? Или никогда? Что значит никогда? Когда придет это время? Любопытство первых десятилетий... Такое тонкое счастье - как батистовый платочек на подлокотнике кресла. Капелька силы, всего лишь чуть-чуть... И мир меняется. Знание времени - оно не для нас. Оно никогда не было для нас. Оно - лишь тень. Новый год... Первое время по старой привычке наряжаешь елку и любуешься сиянием тысячи огоньков, свечки на сверкающей зелени, вдыхаешь новогодние ароматы и улыбаешься, как когда-то... Когда-то тогда. В пятьдесят лет времени уже нет. Лишь секунды, пробегающие прочь. Вопрос о возрасте всегда застает тебя врасплох, а старые знакомые уже давно стали пылью... Или изменились в тысячу раз. "Сколько тебе?" - "Пятнадцать. Мне всегда пятнадцать" - и тот же радостный смех. Полстолетия позади. Словно секунды.
Встреча первого столетия. Капелька полынной грусти. Слишком многие исчезли в этом веке. Те, кого ты помнила. Слишком многое ушло. И новое, удивительное и прекрасное. Всегда есть что-то, что еще будет. Некоторые вещи ты знаешь и ждешь: ну когда же, когда же они наконец-то додумаются! Подсказывать нельзя: такие правила игры. У тебя нет друзей. Уже нет. Приходится искать новых, и снова улыбка на губах: ведь тебе вечно пятнадцать. Старушка, остановившаяся на углу, подслеповато щурясь, присматривается к тебе. "Мне было пять лет, когда на нашей улице жила девочка... Она была старше меня на десять лет, но мы дружили. Помню, она подарила мне прекрасную куклу... Настоящую куклу с фарфоровой головой" - "А, это наверное была моя бабушка", - та же легкая улыбка, а в памяти всплывает облик пятилетней девочки, и погружаешься в глубины воспоминаний... И старушка меняется, становясь тем ребенком. Но лишь на мгновения. И - лишь для тебя.
Грани времени отсекают все, что ты помнила. Второе столетие - уже не такая радость. Памяти слишком много, ее тяжело удерживать, и временами ты забываешь, что с твоего рождения прошло более пятнадцати лет... Ведь у тебя до сих пор есть мама, которая о тебе заботится. А отцы... Они ведь бывают не у всех. И так будет вечно, пока тебе хочется, чтобы все было так. Погружение в новое столетие болезненно - как срезать тонкую кожицу с пальца. Все странно и немного не так. Прежде было иначе. Приходишь домой - а там ничего не изменилось. Но снаружи - МИР. А мир - это слишком переменчивое место. И следующее столетие ты не выходишь из привычных комнат, танцуешь под сверкающую мелодию прошлых столетий и замечаешь наступление нового века только с очередным новым годом. Третье столетие... Четвертое... Они пролетают, словно секунды, и ты ждешь первого тысячелетия, только чтобы узнать - а что дальше? А потом... Безвременье... Пустота... Новое время... Или нет? Новый мир, изменившийся за гранями комнат, танцует под новые мелодии. Выходишь из заточения - впервые, спустя сотни лет. Сияние его ослепляет тебя, все ново и необычно. А прошлое? Оно приснилось. Такая красивая сказка, такой милый сказочный сон. Тебе пятнадцать. Теперь. Всегда. До конца времен.
Отблески дружбы
Почему пропасть всегда тянет вниз? Почему утром так сложно заставить себя задернуть шторы, и хочется сидеть и любоваться небом - до самого рассвета? И снова принять свет и забыть о столетиях ночей... Почему самый сладкий блеск - блеск на грани острия кинжала? Почему только это сияние завораживает?
Мой новый друг на грани этих странностей. Он еще ничего не знает. И не узнает никогда. Мы смеемся вместе, и дорога такая звонкая! Ему не догнать меня, а я кажусь ему младше, чем есть. И он никогда не узнает, на сколько столетий ошибся. И - что это лишь игра, а он - лишь игрушка, кукла на веревочках, танцующий паяц на снегу. А может, мы месте - лишь танцующие куклы среди снежных равнин. Ведь мир вокруг игрушечный, слепленный из снежинок, как хрустальный шарик, что стоит у меня на книжной полке. Качнешь его - вихрь разлетится и метель скроет маленький игрушечный домик и двух танцующих человечков, и большого снеговика.
Танец снежинок, кружение ветра, сияние луны. Мы в этом танце - звонко, как лопнувшая струна. Тихий шорох засыпающих снежинок. Словно пепел тех, кто пал от его руки. Пепел и горящая шерсть. Он знает много, очень много, но умеет хранить тайны. И до сих пор не узнал нашей тайны. Тени, закрывающей солнечный свет. А может, ему просто нравится обманываться? Смотреть и думать, что я - как он? Просто младше и оттого слабее. Удобно не замечать маленьких странностей. Он отказался от привычного мира, выйдя на охоту. Он много узнал. Но частица его прошлого, его "до" - это я. А мне интересно быть частицей чьей-то забытой судьбы.
И поэтому можно не замечать маленьких слабостей. Можно принимать все - танец под летящими снежинками, звонкую песню ветра, разноцветные блики фонариков. Можно слушать мои истории и считать причиной огромную фантазию, вырывающуюся наружу из тонких сплетений прошлого. Легкая осторожность - как мягкий шаг над пропастью в никуда.
Серебрянное украшение, крестик с острыми гранями. Перебираю пальцами цепочку, играю с подвеской. Тонкий укол - словно ожог. Острая грань... Слишком острая. Капелька крови на пальце, морщусь - серебро. Это мое проклятие. Проклятие, сливающееся другими в маленькую капельку, разбивающуюся о камни. Завтра все пройдет... Как всегда.
- Осторожнее, - улыбка, прикосновение губ, языка к маленькой капельке. Секунды смотрю на него, отдергиваю руку. Больше - никогда. Ни за что. Сердито отдергиваю руку. Сердитый, колючий взгляд разбивается звонкой, поющей улыбкой.
- Уже не больно, верно?
- Уже не больно, - тихим эхом.
Ошибка... Одна из многих расколотых о камни граней. Как розы, вмиг увядшие в моих руках. Тогда он решил, что они были такими и раньше, но я знаю - они были свежие и сверкающие, как алый бархат... Просто... Еще одна грань проклятия. Темного, как кусочек речной гальки.Звездочки в небе - ярким сиянием. Дорога впереди словно лунное серебро. Грани снова сталиваются, рассыпая осколки. Сколько столетий прошло с тех пор, как я была словно он? Сотни, тысячи, одно. Времени уже давно не существует, я забыла о нем, точно так же, как потеряла прошлое. Я рассказываю ему страшные истории - пересказываю современные фильмы ужасов, книги, сказочные сказания. Его глаза смеются. Он знает, что все это сказки. Я тоже это знаю - мне ли не знать... Но подарить ему настоящее знание не решаюсь. Не время. Время никогда не придет. Он тоже хранит в тайне свою историю, у него тайн не меньше, чем у меня. Несколько других страниц, не таких, как в моей истории. Мои знания - лишь для меня. Спор, не приводящий ни к чему, потому что он не важен ни одному из нас. Я не помню прошедшего в эти секунды, моя память уснула. Мы равны - на эти секунды, мгновения, дни.
Каждый шаг - игра с огнем, каждая расколотая грань - новый шаг к пропасти. Еще одна грань, как в тот раз, с крестиком - и он поймет намного больше, чем можно ему дать. Поглотит весь мир, частицу знания о прошлом, будущем и настоящем. Еще несколько лет - и он заметит, что я не меняюсь. Когда-нибудь он поймет, что я вовсе не учусь в школе с утра до позднего вечера. Некоторые грани, открывающие прошлое, иногда срываются капельками льда с языка.
- Ты помнишь Версаль?
Легкое изумление в его глазах. Потом - улыбка. В этом веке так много книг, строчки бегут по экрану, знание на каждом шагу для того, кто ищет. Он не знает меня. Я сама себя не знаю. Я ведь не знаю огонь и сияние, но знаю, что вода убивает огонь. Сколько раз - всего лишь грань, секунда - и все. Но бродить по краю пропасти, на острие кинжала так сладко! Почти как песня из детства, вдруг вырвавшаяся текучими звуками из чьего-то окна. Любопытство, жгучее, нестерпимое ожидание. А что получится? А что будет, если... Предвкушение событий слаще, чем просто знание того, что есть и что будет. Оно порождает грезы и сны... А иногда - дневные кошмары. Любопытство на грани жизни. Ничего никогда не было и так легко поверить, когда мы вновь бредем по миру вместе. И все-таки память со мной. А это - лишь игра. Новая забава, приключение, чтобы не забыть насовсем. Жестокость? О нет... Просто... Путь... И льдинки... И сладкое любопытство, танцующее вальс среди грез и мечтаний. Через три десятилетия я исчезну для него. Или останусь, но мои знания станут его знаниями, и мы отправимся в дорогу времен вместе. Или же пересеку грани. Насовсем.
Diablerie
Он заметил ее на улице - странное дитя для этого города, неизвестное ему и никому более. Он не знал, из какого она клана - и разве это имело значение?
***
Столкновение, улыбка, пара фраз... Острый блеск и почти бесчувственное прикосновение, напомнившее о том, как когда-то давно... Только тогда было слегка иначе. Переплетение памяти, слияние мыслей. Пустынный каменный коридор - по нему шла я или он? Мы брели по улочкам моего города и он улыбался и говорил, что здесь так же красиво, как у него дома. Мы вместе слушали бесцветную музыку небесного свода, прикасались к переливам небес, любовались ночным солнцем и танцевали среди бликов света, рассыпающихся, разлетающихся брызгами. Подземелье, открытая крышка гроба и комья земли на моих руках? На его? Улыбки, танцующие среди пустоты неба, внезапно окрашивающегося в алый цвет. Поддавшись тяготению, я взлетела к самым высоким небесам, а потом снова исчезла в озерах глаз. Сияние... Свет? И меркнущие краски... И снова начало...
***
Он смотрел в зеркало и не верил своим глазам. Не хотел верить... Она смотрела на него сквозь стекло и улыбалась.
- Все начинается с начала, - улыбка, острая, словно нож. - Теперь ты никогда не увидишь себя. А ведь так веселее - смотреть на мир сквозь зеркальце... Ты только не забывай смотреться в витрины.
Летящая подставка. Разлетающиеся осколки. И тихий голос - уже в голове:
- Ведь ты любишь сияние разбитых осколков? Я их всегда любила... С тех пор, как зеркала начали биться для меня...
Он кричит, так громко, что стекла чуть не вылетают из окон. Я смеюсь. Какой глупый. Он - это я, и крик замирает в его горле. Я - это он, с ненавистью глядящий в осколок зеркала. Тихий шум наплывающих голосов. Ха, он ведь не умеет их приглушать, он ничего не услышит... Научить? Но я ведь - как они, всего лишь тихий голос, шепот в тишине. Он катается по полу, обхватив голову, пытаясь вытрясти из головы смех, шорохи, шепоты. Я улыбаюсь. Улыбаюсь. Он привыкнет. Мы ведь привыкли - и он привыкнет. А вон синяя кошка бегает. Что, никогда не видел синих кошек? Сегодня тебя ждет много открытий. Не обращай внимания, и она не будет кусаться. Она ведь ловит розовую мышку без головы.
Я никогда на них не смотрела. Шум голосов как в трамвае... Неужто он в самом деле не умеет их заглушать, хотя бы чуть-чуть? Я почти сразу научилась. Досадливо морщусь, глядя его испуганными глазами. Он ныряет в подземелье, словно заяц в норку, когда дневное сияние заливает все вокруг, а сияние солнца освещает подземелье, и он прячется, закрывается руками. Он забыл, что это ночное солнце? Ах да, они ведь не видят ночного солнца. Он чувствует прикосновение холодных лучей, он поднимается во весь рост и смеется, смеется, смеется... Звуки уходят, остаюсь лишь я, наши личности сливаются воедино, и наш смех становится един, звенит колокольчиками звезд, бликами ночного солнца, алой розой, срезанной острой гранью разбитого зеркала.
Камни.
Через мгновения и грезы, через толщи воды и воздуха я поднималась все выше, выше, выше, пока сон не исчез за гранями реальности. Просто иду по улицам - нет названия, это улицы всех городов, всех мест, где возможно побывать. Леса остаются за спиной, они всегда там, повернуться к ним лицом - значит, окунуться в шерсть тех, кто идет следом и лишиться себя. Мгновение - взгляд ловит тень, которой быть не должно. Сейчас я вижу все живые тени, даже те, что прячутся от меня. В них те же оттенки несмерти, что и во мне. Нужно сюда. Просто нужно - чувство пронзает с остротой швейной иглы. Прикосновение к каменной стене. Что помнит камень? Проваливаюсь в водоворот, картинки плывут отражениями в воде, разбиваются об асфальт и искрами вонзаются в память. Здесь. Сейчас. Ждать. Две тени, обретающие объем и силу. Одна смотрит прямо в глаза, желтизна огней в его глазах та же, что и у тех, чьи хвосты остались позади.
- А ты кто? Что здесь делаешь? - голос гулким колоколом раздается в голове, сливаясь с музыкой.
- Меня послали встретиться с вами, - нет, я не скажу, что посланниками были холодные серые камни, не стоит...
- Понятно. Идем, - взмах руки.
Шаги, я не смотрю вокруг. Потому что любой взгляд отправит меня в совершенно иное путешествие. Коробка для жизни. Странные мои спутники-тени, я уже давно не живу в коробках, ведь в них прячутся жуки. Но сейчас жуков не видно, поэтому я без опаски захожу. Блеск острых зубьев акулы, он протягивает мне один.
- Как у тебя дела с метанием?
Я прикасаюсь к моему маленькому талисманчику. Почему-то Хенри смеется и говорит, что это - всего лишь пластмассовая бусина на веревочке. Хенри -маг, но я ему не верю. Потому что талисман пьет жизнь и дает умение, а Хенри этого не видит. Почему-то мало кто видит, как я...
Острый зуб акулы вонзается в центр мишени. Желтоглазая тень радостно кивает.
- Ты сгодишься. Идем...
Снова коробки, картонные улицы, игрушечные переходы, танец камня и машин. Шаг вперед, потом назад. Искривленные стены, похожие на вырванные с корнем деревья. Вторая тень дотрагивается до плеча и молча показывает сперва на акулий зуб, потом - на сидящего за столиком живущего. Улыбка - и острыми жалами разлетается сразу двенадцать акульих зубов. А потом - еще десять. Ни один не минует цели. Страх, витающий вокруг, усиливается в тысячи раз - даже тени прячутся за длинными стойками. Улыбка, блуждающая на губах. Сияние алых морей. Еще двое. Желтые глаза тени тускнеют и больше никогда не будут светиться. Вторая тень пытается исчезнуть, но из стены выходит ужасающий монстр и рвет ее на кусочки. Я стою посреди алого моря, мой маленький талисманчик купается в нем. Бусинка, еще более красиво сияющая на дне алого моря - фиолетово-лиловым блеском. Сияние и переливы изливаются в звуки. А тени? Их больше нет. Я исполнила то, о чем просили меня камни.
Сети...
Переплетения... Узелки... Связки... Каждый узелок - частица общего, капелька мыслей и чувств. Распускается узелок - и боль разлетается по всей сети, трепещет на ветру порванная паутина. Осколками боль вонзается в сердце...Ослепляющее сияние, через мгновение сменяющееся мраком... Марцелла...Выстрел - не успеть, не успеть вытащить свой любимый акулий зуб...Салливан... Жар, скручивающий болью среди пылающих угольев... Лиззи... Две иглы, поглощающие жизнь, суть, душу... Мишель... Свист топора, хватаюсь за
шею, не сдержав крика... Алоис... Я видела лишь двоих, еще один голос звучал в моих мыслях с того момента, как я родилась вновь, но знала их всех. Это неважно. Когда затухает узелок, боль снова разливается внутри, а слез уже нет... Я не помню - умела ли когда-либо плакать, поэтому смеюсь. Так тоже легче. Потому что в шутках и смехе забываешь отразившиеся и исчезнувшие в пустоте осколков лица тех, кого я никогда не знала. Но шутки и смех разбиваются о новую дыру в паутине. Нет страха - лишь боль, приходящая, когда распускается новый узелок. Я прячусь в темноте, съежившись в маленький комочек, став еще одним узелком... Паучок бежит к разорванному месту, и вот - новый узелок и новое имя. Они появляются вместо каждого распустившегося, скрывая прорехи.
Габри... Мария... Стелла... Фредерик... Но они меня не радуют, потому что я знаю - их боль отразиться во мне и вонзиться в мое сердце, и снова не будет слез. Снова всплеск, сияние стали и танец мечей... Риккардо... Еще одно имя уходит в осколки... Риккардо... "Ты ведь знаешь, ты все знаешь... Как можно терпеть ЭТО веками?" - "А как можно отдать свою боль другим? Сколько птичек не взлетит из-за того, что их оглушит твой вопль?" Я сотни раз погружалась в вечный сон, когда рвалась паутина.Сгорала в сияниях светила вместе с Лаурой, погружалась в сладостный полусон и распадалась в объятиях вместе с Мишель, смотрела глазами отрубленной головы Алоис, чувствовала жгучее прикосновение последней пули вместе с Салливаном... Мне остается их память. Их знание, которое я перекидываю по паутинкам новым узелкам, потому что знание это не должно угаснуть. Их сердца, что навеки замерли в моей груди. Я чувствую дрожание паутинки и мчусь на зов... Иногда я успеваю, и узелок снова становится тугим и крепким. Иногда - нет, и его страдание скручивается огненной спиралью в моем сердце. Я знаю лишь одно - если когда-нибудь я услышу в дрожании развязывающегося узелка это имя и увижу ее образ, первой, что получила от меня возможность смотреться в разбитые зеркала, то следом развяжется еще один узелок. И паутина взорвется от двойной боли.
Звуки
Алая мгла и обжигающие огни. Отзвуки, стуки, шорохи, шебуршание...
-...не знаю, но тени ответят...
- ...вспомни, что было за танцующей дверью.
- Я играла этими паяцами на веревочках. Думаешь, пора отрезать живые ниточки?
- Не бойся открывать двери, ведущие...
- ... помню...
- Слыша ответы теней, не забывай об острых гранях мира.
- Не отрезай ниточки, не надо... Куколка будет плакать.
- ...забвение...
- Не улетай! Твои крылья сгорят на рассвете...
Громкий смех. Рычание и рев. Крики. Волна боли. Ты одна - и не одна в этой комнате. Кокон, скрывающий тысячи звуков, отражений, бликов. Белая стена зеркально прозрачна, по стеклу пробегают сотни образов. Ночной город... Подземелье... Ты внутри ресторана - и в бедной лачуге не окраине свалки. Не твои воспоминания заполняют память, вонзаются в голову, прорастают шипами.
- ...полнолуние...
- Мы танцевали на лугу, угу-угу, угу-угу...
- Желтая половинка сыра, я не видел полной...
- ...забери эту тень, она жжется.
- Звуки бродят вдали от нас... Слушай и помни.
- Фиа-алочки... От них лишь пепел, цветы слишком хрупкие, как стеклянная крошка.
- Ты видела ее? Ту, что ловит звуки, не засыпая днем? Кто сохранит наши тайны...
- Тень потерялась... Ты не слышишь?
- Я чувствую... Это не узелок.
- ...блики на острие ножа...
- Беги по ниточке, быстрее! Быстрее! Она слышит и чувствует. Разорви нити или вплети узелок.
Всего лишь мгновение стеклянная стена показывает белый коридор с десятками дверей, вот дверь отворяется и ты видишь себя, неподвижно сидящую на кровати и смотрящую на пустую стену. Пустую?! Поворот, и ты снова становишься собой. А она - собой. Белоснежная стена искажается зеркальным блеском, отражая лишь палату, одинокую кровать и ту, что притаилась в тенях. Ты не видишь, но знаешь и чувствуешь... А потом стена взрывается и острый зеркальный осколок больно вонзается в руку. Звуки смешиваются, все искажается, меняется, и осается лишь темнота и непрерывный гул. В темноте сверкают паутинки, узелки, куколки, застывшие на ниточках... Каждая ты становишься каждой из них, а они - тобой.
- Слушай, - знакомый голос, звенящая паутинка. Ты видишь ее, а не просто слышишь голос.
Звуки накатывают, потом исчезают, становятся четче и ты чувствуешь, что можешь выделить тот, что тебе нужно. Вдруг волна снова оглушает тебя. Ты идешь к трону, и тысячи глаз впиваются острыми жалами в тело. Опускаешься на колено, чтобы принять венец - и тебя коронуют перевернутой короной, и смех звенит со всех сторон. Маленькой капелькой срываешься с ресниц и летишь к земле. Разлетаешься брызгами, взлетаешь в небо, замираешь поющей полной луной...
- Теперь ты поняла? - легкая печаль в голосе, словно она знает и помнит больше, чем существует этот мир. - Услышать дрожание паутинки, не родившись дважды - великий дар. Чувствуй, но помни - каждый узелок сверкает своей судьбой. Идем... Я научу тебя разделять нити.
- Идем, - прикосновение льдинки, словно воспоминание.
И из лап сказочного василиска падает причуливое зеркальце и разбивается на куски.
Красный песок
Рубиновый песок капельками падает на днище часов. Тонкая струйка, песчаные капельки насыпаются холмиком. Капает время кроваво-рубиновыми капельками. Кроваво-рубиновыми... Сладкими, как капельки жизни Повелителя Теней, вкусными, как его непокорный дух. Полоски черных чернил - кап-кап. Так ли холодна жизнь Носителей Скипетра? Так ли сладок их дух? Струйка в часах льется дальше - секундами, минутами, мгновениями. Маленькие рубины, искрошившийся камень... Именно так рассыпались в пепел глаза великой черной кошки, когда пал Бубастис. Огромная черная статуя падает и разбивается о плиты храма, и маленькие котята разбегаются в разные стороны. Песчинки падают столетиями сновидений.
Пурпурный холмик и маленький водоворот наверху, льется вниз время, сверкая на маленьких, едва видимых гранях. Танцуют на балу странно знакомый танец, как огненные феи, летающие в пламени. В их танце - улетевшие столетия мгновениями и секундами. Последняя песчинка падает на вершину алого холма. Переворачиваю часы. Новое время. Новые истории. Новый путь.
Пустота
Бесконечность, когда ничего не существует. Ты заглядываешь в самые глубины своей души. Радость? Грусть? Печаль? Счастье? За словами нет ничего. Смеёшься, но смех сухой, как песок. За ним нет ни радости, ни веселья, ни злорадства. Твое лицо легко одевает маску печали, но что это такое - печаль - ты уже не помнишь. Горечи тоже нет. Это просто слова, пустые - как воздушные шарики, вырываются в небо, сменяют маски на лице, и последнее чувство - скука - еще долго не отпускает. Скука и равнодушие, когда почти все без разницы - такие непривычные и все-таки цепляешься из них, цепляешься из последних сил, потому что за ними нет ничего, потому что за ними только пустота. Потом приходит страх. Ты боишься пустоты - даже если прежде ты не ведал страха.И за него ты цепляешься, за поледнее чувство - пусть не такое звонкое, как радость и веселье, но их уже нет, а это - последнее что осталось. Но постепенно пустота выедает и страх. Уже нет. Ничего. Только маски. Маска трагедии и маска комедии переплетаются, и ты уже с трудом отличаешь одно от другого. Остальные смеются, когда им весело и плачут, когда им грустно. Для тебя это только слова. Уже всего лишь слова. Сухие осенние листья, кажущиеся золотыми. И когда однажды ты среди старого хлама находишь музыкальную шкатулку, которая прошла с тобой через века и заводишь ее, то звуки уже не касаются сердца.
Игра
Огоньки домов бегут вслед за фонарными столбами за окном едущего автобуса. Я не знаю, зачем я здесь. И почему именно эта остановка мне нужна. Словно невидимая ниточка ведет среди домов, переулки, заборы, оскалившийся пес, забежавший в подъезд. Прислониться к фонарному столбу и не думать... Отключить мысли и слова, весь мир. "В первый раз рождаешься для жизни. Во второй - для смерти. В третий - для себя" - шепотом, проламывая безмолвие, вонзается в голову мысль. Пора... Еще шаг вперед, два назад. Повернуться кругом - и прямо, прямо... Пока впереди не вырастает стена недостроенного дома. Окно. Открытое окно с разломанной решеткой. Туда... В темноту. Они ждут, ведь звали и знали. Знали, что услышу. А может, не только я?
- Ты тоже устала, - грубоватый голос. - Все устают играть на одной стороне, это скучно.
- Скучно, - эхом мои слова. - А что там? Я никогда не была снаружи.
- Ты научишься. Скучно не будет, если привыкнешь сразу, - большой, почти медвежий силуэт.
- Ты будешь меня вести?
- Нет... Ведущие будут другие... Игра - почти та же. Все дело в правилах, они изменятся. Их почти нет в новой игре.
Вымученная улыбка.
- Правила... Да, они мешали. Я не могла играть в полную силу, постоянно что-то мешалось.
- Но они остаются. Помни.
- Без правил игра потеряет смысл, - пожимаю плечами.
Улыбка, кивок. Путь вслед за тем, кто звал. Еще четверо. Я не вижу осколков в их глазах - одна тень, два покрыты серой шерстью, один - алоглазая ярость.
- Кто это, Игрок? Ты привел...
- Т-с-с... Она будет моей ученицей. Мы тоже устаем от игры в одно и то же.
Молчание. Улыбка и смех. Рука об руку мы идем вперед. Сияние свечей, полумрак, странные слова, сладковатый привкус от серебристой чаши и улыбки всех пятерых сливаются в одно. Часть их знания стала моей. Я принимаю новую игру. Звучат последние слова ритуала, звенят колокола в неведомом храме. А губы тихо шепчут: "Viva, Sabbat".
