Симс-сериал: "Каприз инфанты"

[Ninett]

Оладушка,

Сколько ж народу поляжет...

как ни странно, тоже трое - по числу гробиков
Только не сразу, а постепенно

 

[Оладушка]

Всё равно жалко. Со всеми персонажами уже сроднилась, и одного-то не хочется терять - а тут аж троих придётся.

 

[Ninett]

Оладушка,
мне было еще "жальче", т.к. именно мне, а не соавтору достались сцены устранения нежно любимых геров
чуть не написала вместо "героев" их имена, вот точно был бы адский спойлер

 

[Оладушка]

именно мне, а не соавтору достались сцены

А как вы пишете в соавторстве, можно полюбопытствовать? Одну часть ты, другую Маргарита? Потом другой соавтор правит или нет? Идею каждой части придумываете вместе, или каждый отвечает за свою сюжетную линию? И как строите общий сюжет?

 

[Ninett]

Оладушка,
собственно, всё уже написано и придумано было нами примерно 7 лет назад, у нас тогда было активнейшее общение по переписке, и вот как раз в e-mail'ах мы по очереди посылали друг другу по главе, в самих письмах предварительно обсуждая сюжет (а некоторое время у нас вообще общение и написание осуществлялось с помощью обычных, бумажных писем - это была прямо таки романтика ). Т.е. по сути было одну главу - она, одну - я, но существовали и нюансы вроде тех, что основные события с Марго описывает сама Марго, а про Нинетт - я, плюс если кому-то хотелось взять на себя ту или иную сцену (например, там будет дуэль, которую я прямо таки рвалась описать), то тогда очередность отменялась.
А сейчас, по прошествии времени, я уже взялась за капитальнейшую правку нашего детища, плюс что-то дописываю, что-то наоборот убираю из текста, так чтобы он выглядел более приемлемо, т.к. написанное двумя 16-летними девицами нуждается в корректировке

 

[Ninett]

Глава 8

Париж был залит солнечным светом. По-летнему бездонное синее небо раскинулось над городом. Стоял теплый майский день. Уже не первую неделю в столице велись самые грандиозные приготовления, которые сегодня достигли своего апогея – накануне вечером состоялось официальное прибытие в Париж английского посольства во главе с сэром Холландом и герцогом Бэкингемом, и теперь им предстояло появиться во дворце, где с самого утра царило оживленное волнение: о первом министре Карла I ходило множество слухов, и большинству придворных не терпелось своими глазами увидеть «прекрасного Стинни», сумевшего однажды покорить сердце короля Джеймса, а затем – стать ближайшим другом и советчиком его сына, Карла.
Готовый принять высокопоставленных гостей королевский дворце сиял, поражая роскошью и великолепием. Лучи солнца отражались в многочисленных окнах, из-за чего казалось, что они горят огнем, Лувр ослеплял блеском золота и драгоценных камней.
В большом зале собрались самые высокородные дворяне, чтобы встретить английского посланника, который должен был уладить последние формальности, связанные со свадьбой французской принцессы Генриетты-Марии и английского короля Карла, совсем недавно взошедшего на престол после внезапной смерти своего отца.
Все это беспокойное, шумное и блистательное общество с нетерпением поглядывало то на двери, то на возвышение посредине зала, где расположились наиболее титулованные особы – принцы крови с супругами, а посередине на тронах сидели Людовик XIII, его мать и супруга. От души ненавидевший официальные церемонии король был несколько бледен, однако старался не показать своего волнения. Справа от него сидела королева-мать в тяжелом бархатном платье. Она пребывала в самом дурном расположении духа и даже не пыталась придать лицу хоть сколько-нибудь любезное выражение. На вчерашнем совете обсуждались возможные кандидатуры будущих кардиналов, однако имя епископа Люсонского так и не прозвучало среди них. И Мария Медичи совершенно точно знала, кого следовало винить. Она искоса взглянула на свою невестку. Нинетт сидела гордо выпрямившись, по левую руку от короля. На губах ее играла легкая, несколько надменная усмешка, а устремленный в толпу придворных взгляд был полон сознания собственного величия и неотразимости.
Но вот с улицы донесся приближающийся шум – через несколько минут двери распахнулись, и в наступившей мгновенно торжественной тишине в залу в сопровождении свиты вошел Джордж Вильярс, герцог Бэкингем. По рядам придворных пробежал изумленный шепот – английский посол одним своим видом мог затмить даже самых знатных представителей французского дворянства, не исключая членов королевской семьи. Его расшитая золотом одежда поражала богатством и обилием драгоценных камней, походка и манеры - уверенностью и непринужденностью, выдававшими человека, чьих приказов нельзя ослушаться.
Подойдя к королю, герцог поцеловал его руку – с почтительной небрежностью.
Людовик встал и произнес заранее подготовленную речь. Однако никто из присутствующих не смотрел на него – все взгляды были прикованы к английскому посланнику. О нем ходили легенды, самые невероятные слухи окружали это имя. Его влияние на молодого короля было безграничным, ни одна дама не могла противиться обаянию милорда, вся британская казна была в его распоряжении!

Бэкингем тем временем произносил ответную речь и одновременно оглядывал всех членов королевской семьи. Его взгляд на секунду задержался на Генриетте-Марии, его будущей королеве. Это была очень хрупкая темноволосая девушка, ничем особо не примечательная – оставалось только удивиться той симпатии, которую вызвала она у Карл I. А вот королева Франции… В первое мгновение Джордж и в самом деле был ослеплен. Большой ценитель и знаток женской красоты, он не мог не восхититься ею. Нинетт-Антуанетту по праву называли самой прекрасной королевой Европы!
Сегодня она была одета в светлое, богато украшенное платье. Высокий воротник и манжеты были расшиты серебром и крупным перламутровым жемчугом, как и подол, отороченный великолепными валансьенскими кружевами. В роскошных рыжеватых волосах сияла миниатюрная корона, усыпанная бриллиантами. Полукруглый вырез платья обнажал покатые плечи, а глубокое декольте, скрывавшее высокую грудь, было лишь символически стянуто миниатюрной жемчужной застежкой. Светлый тон наряда своеобразно оттенял ее матовую смуглую кожу с едва заметным золотистым загаром, придавал ее красоте некоторую долю пикантности, чувственности.
Заметив восхищенный взгляд герцога, Нинетт улыбнулась ему краем губ – холодно и чуть насмешливо. Она была прекрасна, она знала это, и потому восхищение и поклонение казались королеве привычной вещью, которая, впрочем, не становилась от этого менее приятной.
- Добро пожаловать во Францию, герцог! - произнесла она подавая руку для поцелуя.
- Ваш покорный слуга вашего величества, - Бэкингем склонился над тонкой рукой королевы, в то время, как две пары глаз внимательно следили за ним с разных концов залы. В обоих взглядах, принадлежавших абсолютно разным людям, читались одинаковая подозрительность и зарождающаяся ревность…
Когда все члены королевской фамилии были представлены герцогу, король и обе королевы сошли с возвышения. Людовик направился к сэру Холланду, а Нинетт окружили ее фрейлины.
Вскоре к ее величеству приблизился герцог Бэкингем. С обворожительной улыбкой он смотрел на Нинетт, в его разговоре звучали тонкие, изысканные комплименты ее величеству… Камила была готова возненавидеть свою королеву! Стоя так близко к нему, она почти физически ощущала себя лишь тенью ослепительной Нинетт-Антуанетты…
В этот момент к ним приблизился епископ Люсонский.
- Прошу прощения, ваше величество, - мягко произнес он, - но ее величество королева-мать просила меня проводить к ней его светлость.
- Мадам, мне чрезвычайно не хотелось бы прерывать нашу беседу!
- Идите, герцог, - улыбнулась Бэкингему Нинетт. - Мы непременно продолжим этот разговор позже!
Тот поклонился королеве и направился к Марии Медичи.

Епископ же на секунду задержался, и в это мгновение его глаза встретились со взглядом Нинетт-Антуанетты. Одному богу известно, с каким трудом она удержалась, чтобы не отвести взор. Однако Нинетт нашла в себе силы не только выдержать этот пронзительный взгляд, но и мягко, нарочито доброжелательно улыбнуться епископу. По его глазам она поняла – ему известно о том, что именно благодаря ей вожделенная кардинальская мантия достанется его сопернику. О да, он знает это… Что ж, прекрасно! Ее улыбка, казалось, излучала доброжелательность и сочувствие, которое в сочетании с презрительным холодным взглядом казалось просто унизительным. Однако епископ лишь поклонился королеве и проследовал за герцогом. Бэкингем шел уверенно сквозь толпу придворных, лишь один раз он замедлил шаг - секундное промедление, но этого времени хватило, чтобы Камила почувствовала, как в ее руке оказался небольшой листок бумаги.
Она с трудом сдержала вздох облегчения. Ледяной холод, сжимавший ее сердце пока она смотрела на Джорджа и королеву, растаял. Быть может всё это – ухаживания за королевой, демонстративное восхищение ею и в самом деле лишь искусная игра?.. Но надо прочитать послание! – стараясь не обращать на себя внимания, Камила проскользнула к боковой двери и покинула залу. Торопливо развернув записку, она радостно улыбнулась. Сегодня, во время бала! Герцогиня мечтательно прикрыла глаза….

В то время как залы сияли огнями и наполнялись музыкой и смехом, коридоры Лувра по-прежнему оставались мрачными и пустынными. Именно в уединенности и безлюдности заключалось их главное достоинство. Шум бала почти не проникал сюда, факелы тускло мерцали, почти не давая света, и лишь безмолвные мраморные статуи белели в темноте…
- Ах, Шарлота, до чего же вы жестоки! – виконт де Ла Морен поймал руку герцогини и прижал ее к губам.
- Жестока?- Шарлота кокетливо засмеялась, откинув голову и демонстрируя восхитительный изгиб шеи
- Конечно! Ваша жестокость может сравниться только лишь с вашей красотой! Вы буквально разбиваете мне сердце!
- Мой бедный виконт,- Шарлота усмехнулась.- Но что же я совершила?
- Вы не отвечаете на мои послания, вы так холодны со мной!
- Но подумайте о моей репутации!
Однако сейчас мы здесь одни, Шарлота! Даже сейчас, наедине, вы не позволяете мне…
- Виконт, вы просто несносны! Я и так скомпрометирована, последовав вашим уговорам и придя сюда, а теперь… - она строго взглянула на Ла Морена.- Что вы можете сказать в свое оправдание?
- Только то, что я люблю вас, что я потерял голову от этой любви,- он попытался обнять Шарлоту, - что…
Внезапно де Мотвиль прижала ладонь к его губам.
- Тише!
Они прислушались. В противоположном конце коридора послышались торопливые шаги.
Шарлота скользнула в ближайшую нишу и почти силой втянула за собой виконта. Это было сделано как раз вовремя - из-за поворота появилась темная фигура. Она приблизилась к той нише, где затаились Шарлота и виконт, и остановилась. Через несколько минут вновь послышались шаги, более легкие, чем в первый раз, и шорох платья. Вторя фигура - это несомненно была женщина – приблизилась к первой и послышался негромкий разговор.
- Любовь моя, как я ждал этой минуты! – произнес приятный мужской голос с сильным английским акцентом.
- Безумец! - голос женщины чуть дрожал. – Вы даже не представляете…
- Нет, это вы не представляете, какие муки я переживал вдали от вас!
- Не похоже, чтобы вы сильно страдали сегодня на приеме – ее величество наверняка развеяла вашу тоску!
Мужчина чуть усмехнулся.
- Значит, и вы поверили?
- Чему я должна была верить? Ваше восхищение королевой не укрылось ни от кого!
- Да, она и в самом деле прекрасна. Но неужели все, что я делал, все, что я говорил вам, не убедили, что вы есть и всегда будете единственной в моем сердце, моя прекрасна Камила?
Виконт и герцогиня изумленно переглянулись. Так это Камила д’Антраль и сам герцог Бэкингем!

- Но ее величество…
- Любовь моя, - пламенно прошептал герцог, переходя на английский, – всё, что я делал сегодня...
- Королева ослепила вас, это заметили все!
- Так и было задумано!
- Что...
- Мне нужен предлог, чтобы быть рядом с вами! Её величество и те чувства, которые я будто бы питаю к ней, лишь помогут нам!
- Бог мой, вы хотите скомпрометировать её величество?!
- Разумеется нет, я не причиню вреда королеве! А впрочем, лишь вы, вы и наша любовь – это всё что имеет для меня значение!
- Но это – моя королева!
- Но не моя!.. Поверьте, любовь моя, я сделаю все, чтобы не причинить вреда её величеству. Однако если предо мной станет выбор: вы или она…
- Молчите, умоляю вас! Мне кажется, я предаю ее величество! Я чувствую себя такой потерянной… - голос Камилы дрогнул, – Такой потерянной и такой одинокой...
- Позвольте же мне скрасить ваше одиночество, - послышался шорох одежды. – Позвольте забрать всю вашу тревогу..
- Джордж...
- Мы ждали слишком долго! – с этими словами герцог увлек Камилу в нишу слева от той, в которой скрывались невольные свидетели этой сцены…
Через несколько минут, убедившись, что д’Антраль и Бэкингем слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на посторонних, Шарлота и де Ла Морен осторожно покинули свое укрытие и, стараясь передвигаться по возможности бесшумно, проскользнули в другую галерею.
Только там они вновь посмотрели друг на друга.
- Что, что он сказал? - нетерпеливо прошептала Шарлота.
- Но вы же сами слышали, что…
- Я плохо понимаю английский, этот варварский язык! Переведите мне весь их разговор!
- Герцог говорил о своей любви к д’Антраль, она упрекала его в излишнем внимании к ее величеству – наша королева и в самом деле необычайно хорошо, не правда ли?
Шарлота в нетерпении взглянула на Ла Морена, однако тот отвел глаза и, приняв самый благочестивый вид, вздохнул.
- Все же то было дурно с нашей стороны – подслушивать чужой разговор. Тем более разговор с дамой… Право же, я чувствую себя крайне неловко!
В первую минуту Шарлота изумленно взирала на виконта, однако заглянув в его глаза, она поняла все.
- Действительно, Шарлота, нам стоит просто забыть всё это! И никогда не вспоминать! Видите, я уже забыл!
Герцогиня вздохнула.
- И что же может освежить вашу память, сударь?
Виконт огляделся в мнимом замешательстве, а затем, словно озаренный внезапной догадкой, повернулся к Шарлоте.
- О, мадам, я знаю прекрасное средство!
- И какое же?
- Три ваших поцелуя!
- Вы наглец! Так и быть, я поцелую вас один раз, но…
- Простите, ваша светлость, однако один поцелуй лишь пробудит во мне неясные воспоминания, тогда как три помогут вспомнить всю беседу целиком!
- Ну хорошо, - сдалась Шарлота, - Я согласна. Рассказывайте!
- А залог? – лукаво улыбнулся де Ла Морен.
Получив желаемое, он продолжил свой рассказ.
- Ни от кого не укрылось, какое впечатление произвела ее величество на милорда. Он почти не отходил от нее в течение всего приема - это заметили все. Однако мало кто понял, что стоя подле ее величества, герцог неизменно оказывался рядом с одной из ее фрейлин… На это никто не обратил внимания!
- Так вы хотите сказать…- начала догадываться Шарлота.
- Да! Делая вид, что ухаживает за королевой, герцог тем самым ставит вне подозрений свою возлюбленную Камилу!
- Но королева может быть сильно скомпрометирована…
- Это же ему говорила и д’Антраль. Однако герцог не стал ее слушать. Его волнует лишь Камила, а честь ее величества… Он слишком привык к тому, что всё и все подчиняются его желаниям. Понятия «уважение к величеству» для Бэкингема просто не существует! Для него… - виконт осекся, взглянув на Шарлоту. Герцогиня уже не слушала его, она была глубоко погружена в свои собственные размышления.
- Королева будет скомпрометирована, - словно про себя повторила де Мотвиль.- Отличный план, герцог! Но, - на ее губах появилась хищная усмешка, - в него необходимо внести некоторые коррективы!

На Париж бесшумно опускались сумерки. Смолкли шум и крики на улицах, а в домах зажигались огни. Горожане отдыхали после трудового дня.
Однако в королевском дворце с наступлением вечера, а затем ночи начиналась другая, загадочная и опасная жизнь, не менее, а порой и более важная, чем царившая здесь днем…
Шарлота де Мотвиль нервно ходила по комнате. Несколько раз она настороженно прислушивалась, однако всё было тихо.
Наконец, в дверь постучали. Герцогиня бросилась открывать. На пороге стоял невысокий человек в темно-коричневой одежде. И манеры его, и весь облик говорили о том, что он не принадлежал к аристократии. Да и сама Шарлота держалась с ним с какой-то высокомерной фамильярностью.
- Ты проследил за ней?- спросила она вместо приветствия.
Незнакомец кивнул.
- Она ушла. Ваша светлость может быть спокойны – в комнатах никого нет.
- Уверен?
Мужчина лишь усмехнулся, а затем протянул герцогине небольшой ключ.
- Он точно подойдет?
- Кажется, до сих пор ваша светлость не имела повода сомневаться в моем мастерстве!
- Хорошо, - Шарлота почти брезгливо протянула ему увесистый кошелек, - а теперь уходи!
- Благодарю, ваша светлость, - все с той же усмешкой человек принял кошель и, нарочито неловко поклонившись, вышел.
Герцогиня с гримасой отвращения посмотрела ему вслед. Она презирала подобных людей и все же была вынуждена пользоваться их услугами. Ушедший, Николя Клемо, был омерзителен ей, но он никогда не подводил Шарлоту. За определенную плату он был способен на самые рискованные поступки…
Однако пора действовать. Накинув черную мантилью, Шарлота выскользнула в коридор. Двигаясь бесшумно, знакомым путем добралась до покоев Камилы д’Антраль. Здесь она замерла и огляделась по сторонам. Убедившись, что никто за ней не следит, герцогиня из складок одежды извлекла миниатюрный серебряный ключ и, открыв дверь, скользнула внутрь.
Николя не солгал - в комнатах и в самом деле никого не было. Шарлота зажгла свечу и принялась за поиски. Она старалась действовать быстро и в то же время аккуратно- ничто не должно насторожить Камилу, когда она вернется…
Однако время шло, а поиски Шарлоты оставались безрезультатны. Она устало вздохнула и вновь огляделась. Неожиданно ее взгляд задержался на статуе мадонны в углу. Быть может… Герцогиня шагнула к ней и попыталась повернуть фигуру. Та легко поддалась, и в стене за ней Шарлота увидела небольшую нишу, а там среди драгоценностей малахитовую шкатулку. Открыв ее, де Мотвиль чуть не вскрикнула от радости – на дне лежала аккуратно перевязанная пачка писем. Одно за другим герцогиня медленно перебирала листы, исписанные по-английски, пока наконец не нашла наиболее подходящее. Это была небольшая записка, состоящая всего из нескольких строк. Шарлота еще раз прочла ее и, удовлетворенно улыбнувшись, спрятала туда же, где находился украденный у королевы ключ. Остальные письма она убрала обратно в тайник и закрыла его. Затем еще раз придирчиво осмотрела комнату и осталась довольна - ничто не напоминала о ее посещении. Вновь улыбнувшись, Шарлота выглянула в коридор и, убедившись, что он пуст, выскользнула из покоев д’Антраль.

 

[Ninett]

Несколько дней спустя в покоях королевы собрались самые высокородные дворяне, наиболее приближенные к их величествам - только им было позволено присутствовать при королевской игре. Людовик XIII, как и в свое время Карл IХ, был страстным любителем игры в ломбр. Сегодня своим партнером он избрал де Поле, а Нинетт-Антуанетта играла в паре с Гастоном Орлеанским. Придворные за их спинами негромко переговаривались, обмениваясь дворцовыми сплетнями и новостями.
Удача сопутствовала королю, и он с легкой улыбкой поглядывал на Гастона.
- Сегодня вашему высочеству не везет!
- Вы правы, сир. Впрочем, меня это не расстраивает – от кого отвернулась Фортуна, тому покровительствует Венера!- усмехнулся принц.
- Что ж, в таком случае я один из тех немногих избранных, к кому благосклонны обе эти богини! – с этими словами Людовик поднес к губам руку Нинетт.
Однако в этот момент шелковый надушенный платок выскользнул из-под манжета ее величества.
Продолжая улыбаться, король нагнулся за ним и протянул супруге.
- Мадам, - начал было он, но слова замерли у него на губах – из платка на стол выпал небольшой листок бумаги.
Гастон потянулся к нему, но король опередил его. Развернув записку, он быстро почел ее и поднял глаза на королеву.
- Что это, ваше величество?- голос Людовика дрожал, как и рука, в которой он держал письмо. – Что это такое?!
- Позвольте мне взглянуть, сир! – Людовик протянул листок супруге.
Когда она вновь подняла взор на короля, ее лицо заливала мертвенная бледность. Словно не веря собственным глазам, она вновь посмотрела на записку, затем опять на короля.
- Я жду ваших объяснений, мадам!
- Сир…. Я, право, не знаю… - Антуанетта растеряно замолчала.
- Это писал герцог Бэкингем! Похоже, его ухаживания за вами не остались безответными!
- Ваше величество! – вспыхнула Нинетт.
- Я не прав? А как в таком случае вы объясните вот это?! Записка, в которой он назначает вам свидание!
- Это… это не моя записка!
- Неужели? – нервно рассмеялся Людовик. – А чья же?
- Я… сир, я не представляю, кому понадобилась эта ложь, но… клянусь, ваше величество, я не…
- Вы лжете! Вы и этот мерзавец, вы оба…
- Нет! Нет – нет- нет!- почти простонала королева, судорожно закрывая лицо руками, - Умоляю, поверьте мне!
- Хорошо, ваше величество, - медленно, пугающе миролюбиво произнес Людовик, - если эта записка принадлежит не вам, то объясните мне одну деталь – в ней герцог назначает вам… тому, кому адресовано это послание, встречу перед балетом. Если вы и в самом деле невиновны, то скажите мне, почему вы в тот день опоздали? Где, если не на свидании с герцогом, вы были, ваше величество?
Нинетт в отчаянии огляделась. Боже, она и в самом деле опоздала тогда к началу балета – по какой-то мелкой, незначительной причине… почти все фрейлины уже были в зале, её сопровождала лишь госпожа де Шон, которой сегодня, как назло, не было в покоях королевы, и значит, никто не мог подтвердить правдивость её слов…
Придворные опускали глаза, делая вид, что происходящее их не касается, однако все они с трепетным вниманием ловили каждое произнесенное королем слово – разговоры смолкли, и наступившая тишина показалась юной королеве просто оглушительной. Она до крови закусила побелевшие губы и опустила глаза, сдерживая подступившие слезы.
- Я жду, мадам! – нетерпеливо произнес Людовик, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. – где вы были?!
- Ваше величество, - раздался за спиной короля негромкий вкрадчивый голос, заставивший Нинетт вздрогнуть и поднять глаза на говорившего, - прошу прощения, но это моя вина в том, что ее величество задержалась и опоздала на балет!
Людовик резко обернулся. Перед ним, почтительно склонившись, стоял епископ Люсонский.

- О чем это вы, ваше преосвященство? – сейчас король даже не пытался скрыть своей неприязни.
- Сир, дело в том, что ее величество давно просили меня найти «Утешение Богословием» господина Жерсона. Эта книга считается достаточно редкой, и потому я долгое время не мог выполнить эту просьбу. Однако в тот день мне удалось наконец отыскать данное сочинение. Признаю, я выбрал крайне неудачное время для визита, – епископ мягко улыбнулся, - однако мне хотелось как можно скорее порадовать ее величество, и потому я поспешил к королеве, которая в тот момент как раз собиралась покинуть свои покои и направиться в зал… Это из-за меня ей пришлось задержаться, но затем я лично проводил ее величество до дверей вместе с ее фрейлиной, м-ль де Нансе. Не правда ли, сударыня?
Маргарита вздрогнула и поспешно присела в реверансе, в то время как ее щеки залил яркий румянец.
- И посему мне остается лишь попросить прощения у вашего величества, - закончил епископ и вновь поклонился.
В комнате повисла тишина. Все взоры были направлены на короля. И придворные, и королева, затаив дыхание ждали его реакции. Лицо Людовика, все еще выражавшее недоверие, теперь смягчилось – было заметно, что слова епископа произвели на него впечатление…
Наконец, король глубоко вздохнул.
- Хорошо, ваше величество, но кому все-таки принадлежит эта записка? И как она попала к вам? - его голос звучал холодно, однако по интонации можно было понять, что гроза миновала.
- Ваше величество, - в голосе королевы звенели слезы. – поверьте, я не представляю, кому могло понадобиться разыгрывать эту чудовищную комедию, но я надеюсь, вы найдете виновных!
- И в самом деле, брат мой, - вмешался в разговор Гастон, получивший наконец возможность ознакомиться с содержанием записки, - здесь даже не указано имя! И потом, - он лукаво усмехнулся, глядя на Нинетт-Антуанетту, - неужели вы думаете, что ее величество была бы столь неосторожна? Уверен, она бы непременно уничтожила столь компрометирующее ее послание!
- Ваше высочество! – королева бросила на него возмущенный взгляд, однако принц лишь ослепительно улыбнулся ей.
- Я ни в коем случае не повергаю сомнению вашу честь, моя возлюбленная сестра! - он галантно поцеловал ее руку, - Напротив, я всеми силами стараюсь показать его величеству, насколько несостоятельны его обвинения!
- Хорошо,- король резко поднялся, - мы обязательно разберемся с этим и накажем виновных! – с этими словами Людовик прошел сквозь расступавшуюся перед ним толпу придворных и покинул комнату.
Выйдя из покоев супруги, он намеревался отправиться к себе, однако у дверей столкнулся с герцогиней де Мотвиль. Присутствовавшая при разговоре в салоне королевы, она незаметно покинул его, как только поняла, что на этот раз Нинетт-Антуанетте удалось избежать неприятностей.
Шарлота была раздосадована – так хорошо продуманный план провалился по вине епископа! Черт побери, неужели он и в самом деле был у королевы? Да нет, не может быть… Значит, он солгал! И в этом случае…. Шарлота улыбнулась. Да, затея с запиской не удалась, но возможно, ей еще удастся взять реванш – его преосвященство, сам того не ведая, подсказал герцогине очень неплохое решение…
Заметив герцогиню, Людовик, как и всегда, почувствовал легкое смущение и собирался просто пройти мимо, однако пристальный взгляд Шарлоты заставил его остановиться.
- М-ль, вы что-то хотите мне сказать? – он нервно теребил великолепные жемчужины на камзоле.
- Нет-нет, сир, - Шарлота усмехнулась, - совсем ничего! Разве что… - она замолкла.
- Говорите же!
- Его преосвященство был абсолютно прав, - медленно, растягивая слова, проговорила де Мотвиль, - «Утешение Богословием» и в самом деле очень редкая книга, и я не сомневаюсь, что королеве было бы приятно получить ее. Но меня удивляет только одна вещь – если ее величество и в самом деле так хотела ее почесть, - Шарлота сделала искусную паузу, - то почему же я ни разу не видела этой книги у ее величества?
- Что вы хотите этим сказать?!
- Ничего, ваше величество, кроме того, что уже сказала – у королевы нет этой книги, и я не понимаю, зачем было его преосвященству обманывать вас, сир! – сказав это, Шарлота вновь ослепительно улыбнулась и быстро ускользнула, оставив Людовика в недоумении и с новыми зародившимися подозрениями.

Когда король удалился из покоев супруги, Нинетт-Антуанетта вновь обвела взглядом присутствующих и с улыбкой, на которую у неё едва хватило сил, сказала:
- Как видите, господа, вечер сорван… А кому и зачем это понадобилось, его величество, думаю, в скором времени выяснит. Благодарю вас, оставьте меня одну.
Тихо переговариваясь, придворные покидали залу. Нинетт-Антуанетта оглядывала уходящих, мучительно избегая смотреть на епископа. Зато она окликнула Маргариту:
- Графиня!
- Да, ваше величество?
- Зайдите ко мне через полчаса.
- Слушаюсь, ваше величество!
Выйдя из покоев королевы, графиня де Нансе остановилась в нерешительности. Ей нужно было поговорить с епископом, уточнить, что она должна рассказать Нинетт-Антуанетте, чтобы соответствовать плану Армана… Но его преосвященства не было видно, придворные либо покидали Лувр, либо разбредались по комнатам, собираясь группами и обсуждая происшествие. В задумчивости Маргарита отправилась к себе, как вдруг к ней подошла новая фрейлина её величества – Мари де Комбале, - представленная королеве лишь на днях.
- Простите, графиня, - произнесла она с любезной улыбкой, - Не хотите ли вы сейчас навестить меня? Познакомимся поближе, у нас будет что обсудить…
Предложение знакомства и дружбы было не ново для Маргариты-фаворитки королевы, тем более было понятно это предложение теперь: новенькой наверняка не терпелось с кем-нибудь обсудить увиденное. И тем не менее, что-то двойственное слышалось в этом предложении.
- Простите, мадемуазель, но я… - попыталась отказаться Маргарита и осеклась, заметив взгляд Мари, метнувшийся на её алмазный крестик, а затем странную усмешку, скользнувшую по губам девушки.
- Идёмте, - решительно сказала графиня и улыбнулась натянуто, - Действительно, сегодня есть что обсудить.
Фрейлины вошли в покои, недавно принадлежавшие м-ль де Вивьер
- Проходите, графиня. Надеюсь, Вам у меня понравится, - с этими словами Мари заперла за ними дверь.
- Да, конечно, - рассеяно отвечала Маргарита, оглядываясь. Но в этой комнате они были одни. Мари улыбнулась:
- Мне говорили, что вы очень прозорливы, графиня. Действительно, я привела вас к себе, поскольку один мой родственник весьма просил меня об этом. Думаю, если вы зайдёте в следующую комнату… Ну, идите же. Я останусь здесь на тот случай, если кто-нибудь решит навести мне визит.
Графиня де Нансе быстрым шагом прошла в спальную де Комбале, не сомневаясь в том, кого она там увидит. И действительно, чуть в стороне от окна стоял епископ.

- Ваше преосвященство! – прошептала Маргарита, затворив за собой дверь, - Арман…
Он подошёл к ней и нежно поцеловал руку:
- Марго, благодарю вас. Я вижу, вы желаете меня о многом спросить. Спрашивайте же.
Епископ Люсонский ожидал вопросов о Мари, о том, как следует себя вести и что говорить Нинетт-Антуанетте, но вместо этого он услышал мучительно-ревнивый шёпот:
- Ваше преосвященство! Почему вы помогли её величеству?
- Помог её величеству?
- Да, ведь если бы не вы…
- А вы не догадываетесь, Марго? Здесь есть два возможных варианта: либо я действительно был у королевы и стал причиной её задержки…
- Нет! - Маргарита отшатнулась. Она не испытывала ревности к Мари, о которой ходили невероятные слухи, но Нинетт-Антуанетта...
- Либо это вмешательство было выгодно мне.
- Выгодно? Но… почему? Ведь её величество стала причиной отсрочки в назначении вас кардиналом!
- Вот вы и сами сказали ответ, моя милая.
- Вы хотите сказать… О, Боже мой, какая же я глупая! Ну конечно! - скользящей походкой она подошла к нему.
- Марго, - шепнул он ей в самое ухо, так, что она ощутила на коже его дыхание, - Я жду вас завтра. За вами будет послана карета.
- Да, - ответила она и далее сказала фразу, которая лишь для них двоих явилась логическим продолжением, - Арман, я сделаю всё, чтобы узнать, чья это была затея и ради чего она была проведена.
- Да, это было бы очень любопытно.
- А сейчас мне уже пора к её величеству. Что мне отвечать ей?
- То, что посчитаете нужным. Ведь вам ничего неизвестно, моя дорогая, вы просто защищали честь её величества…
- Да, это действительно так, ваше преосвященство, - с тяжёлым сердцем графиня подошла к двери, - Прощайте.
- Марго? – окликнул он её.
- Да?
- Что вас тревожит? Я сейчас покидаю Лувр… Вы же не верите всем этим нелепым слухам про Мари?
Маргарита почувствовала, как у неё на глазах выступают слёзы восхищения. О, он как всегда угадал её мысли!
- Конечно нет, ваше преосвященство. До завтра.
В первой комнате Мари сидела в кресле с какой-то книгой. Графиня внимательно посмотрела на неё. М-ль де Комбале вела себя с ясностью и простотой очаровательной хозяйки положения, ревновать к ней просто не имело смысла. Если что и было между ней и епископом, то это почему-то воспринималось как нечто естественное.
- Мари, - сказала графиня с улыбкой, - Мне у вас очень понравилось. Думаю, мы с вами подружимся.
- Я тоже на это надеюсь, Маргарита. Нам с вами всегда будет о чём поговорить!
Будучи любезной хозяйкой, Мари проводила гостью, всё также приятно улыбаясь.

Нинетт-Антуанетта стояла у окна, неподвижная и холодная, как статуя печали. Однако никто бы не мог с уверенностью сказать, что и внутри она оставалось такой же спокойной. Приступы гнева и ярости периодически терзали её душу.
В дверь постучали.
- Войдите, - её величество оглянулась на пришедшую.
- Ваше величество, вы велели мне явиться?
- Да, графиня.
Нинетт-Антуанетта опустилась в кресло у окна и указала де Нансе на близстоящее. Поколебавшись, Маргарита села.
- Итак, графиня, я хотела поговорить с вами... Я хотела поблагодарить вас.
- Не стоит, ваше величество, право же!
- Марго, своим подтверждением вы выручили меня. Эта записка… я хотела сказать вам, что она не имеет ко мне ни малейшего отношения!
- Ваше величество! Вы… это невероятно, вы словно оправдываетесь передо мной!
- Да, Марго. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне дурно.
- Ваше величество! Я никогда даже в мыслях не сомневалась в вашей чести, я и не смела…
- Маргарита, вы говорите слова, которые должны говорить. А теперь скажите мне, что вы действительно об этом думаете? Кому нужно было скомпрометировать меня?
- Ваше величество, я право не знаю. Это действительно письмо герцога Бэкингема? Если это так, то мы можем распутать этот клубок, если найдём, кому оно адресовано. А если это подложное письмо, и его светлость здесь не причём? Тогда… - графиня смолкла, - Вы видите, ваше величество, я не говорю ничего логически нового и интересного.
Нинетт-Антуанетта помолчала.
- Скажите, графиня, лично вы верите мне?
- Я… да, я верю вам, ваше величество. Тем более, зная отношение вашего величества к епископу… Если уж он, тот, к кому вы испытываете такую неприязнь, вступился за вас, значит, это правда!
Королева внимательно взглянула в лицо Маргариты. Несколько секунд она колебалась, желая сказать: «И вы действительно верите в это, графиня? », но в последний момент передумала. Если де Нансе думает, что Нинетт действительно задержалась из-за епископа, и лишь по случайности – без свидетелей, а подлогом в этой истории является только записка… Открыться ей никогда не поздно. А его преосвященство, видимо, действительно сыграл так, что ему поверили.
Молчание затянулось. Нарушила его графиня:
- Ваше величество, не дайте взволновать себя глупым интрижкам. Всё выяснится, его величество не допустит, чтобы ваша честь была запятнана. Завтра герцог Бэкингем наверняка прибудет в Лувр, и всё станет ясно. А я всегда верю вашему величеству, и моя семья всегда будет служить вам! - только тут Маргарита вспомнила о Шарле. Сегодня его не было во дворце, но что будет, когда он узнает об этой истории! «Моря крови за одну её слезу» - с ужасом вспомнила она.
- Благодарю вас, Марго, что поддержали меня. Вы можете идти.
- Слушаюсь, ваше величество, - и, поцеловав милостиво протянутую ей руку королевы, графиня вышла из покоев.

Однако, не смотря на поздний час, она направилась не к себе, а в комнаты Камилы д’Антраль. Судя по всему, эта история как-то связана с ней, не случайно же тогда к ней приходил англичанин... Хотя нельзя быть ни в чём уверенной!
Камила не спала, а в смятении ходила по комнатам. Эта записка… Значит, кто-то был в её комнате, рылся в её вещах. Кто-то знает об их связи… и когда в этот почти полночный час в дверь постучали, д’Антраль ответила сразу же, хотя голос её дрожал:
- Прошу вас, войдите.
Увидев Маргариту, Камила не выказала никакого удивления. Ей казалось, что разоблачение близится, и гроза может прийти откуда угодно. Некоторое время девушки внимательно смотрели друг на друга, словно желая убедиться, что они не ошиблись в своих предположениях.
- Итак, Камила, - наконец произнесла графиня де Нансе, - Вы не хотите поговорить откровенно?
- Откровенно, Маргарита? Я всегда хотела быть с вами откровенной. Но что вы имеете в виду?
- Меня очень интересует ваше мнение о сегодняшнем происшествии. Кругом столько слухов, я даже не знаю, чему и верить… Скажите, вы верите, что герцог и её величество… действительно… - Маргарита многозначительно улыбнулась.
- Герцог? – повторила Камила и вдруг оживилась, - А почему бы и нет?
- Но ведь епископ опровергнул обвинение короля.
- Однако раз вы пришли ко мне обсудить это, значит, не поверили словам его преосвященства?
- Меня смущает эта записка. Тем более что ни для кого не секрет, какое внимание его светлость уделял королеве на официальном приёме.,.
- Да, - глаза д’Антраль потемнели, - Это заметили все.
- Значит, вы – сторонница версии, что между её величеством и его светлостью действительно существуют некие отношения?
- Я не знаю, Маргарита. Всё это – лишь пустые домыслы.
- Что ж, Камила, мне было очень интересно узнать ваше мнение. Спасибо, что удовлетворили моё любопытство!
У самых дверей графиня остановилась:
- А вам не показалось, Камила, что я знаю нечто большее?
«Если д’Антраль непричастна, она просто начнёт задавать вопросы, а если она действительно замешана в происшедшем, то это можно будет заметить», - решила Маргарита.

А Камила почувствовала, что больше не вынесет этой мучительной пытки, которая будет продолжаться, если сейчас всё не выяснится. Она резко встала и воскликнула:
- Что? Ради Бога, графиня, что вы знаете?!
Маргарита быстро подошла к ней, твёрдо взяла за руку и заговорила в полголоса:
- Бог с вами, Камила, успокойтесь. Вы ничем не выдали себя до сих пор, зачем же сейчас этот срыв?
- Графиня… ради всего святого, скажите, что вам известно?
- Мне известно, что как-то раз к вам приходил человек, говорящий по-английски. Это всё, дорогая. После этой истории с запиской я, конечно, вспомнила того человека, и потому захотела расспросить вас.
- Но… почему вы решили…
- Я ничего не решала, Камила. Соберитесь с силами и выслушайте меня: да, я знаю, что вы любите англичанина. Кто он, я понятия не имею. Одно из ваших писем было выкрадено и подложено королеве, чтобы скомпрометировать её. Я правильно говорю?
Д’Антраль то ли кивнула, то ли просто опустила голову.
- Я никому не выдам вас. Я слишком хорошо понимаю, что значит любовь… Вы можете доверять мне. Я постараюсь узнать, кто совершил кражу, и вы тоже сообщите мне, если что-нибудь узнаете. Я хочу помочь вам, Камила, слышите?
Девушка взглянула графине в глаза:
- Хорошо, я верю вам, Маргарита. То, как вы сказали «Я слишком хорошо понимаю, что значит любовь»... Вы не выдадите меня?
- Конечно, нет. Крепитесь, Камила, всё обойдётся...
Через несколько минут графиня де Нансе направилась к себе в покои. Вспомнив прошедший разговор, она на мгновение почувствовала к себе отвращение, заметив, насколько она была похожа на Шарлоту с её заверениями в дружбе и вечной преданности.
Войдя к себе в комнату, графиня вздрогнула: в кресле её ожидала герцогиня де Мотвиль.
- Ну, наконец-то, Марготта! Я еле дождалась вас! Где это вы бродите на ночь глядя?
Маргарита, почувствовав в первую минуту досаду, вновь заметила в душе азарт интриги.
- Ходила посплетничать, - сказала она с улыбкой.
- Вы, моя святая невинность – сплетничать?
Графиня пожала плечами.
- И с кем же вы обсуждали сегодняшний курьёз?
- С Камилой, - просто отвечала Маргарита, наблюдая за реакцией Шарлоты. Последняя же не замедлила насторожиться:
- С Камилой д’Антраль?
- Да, а что в этом такого?
- Да нет, ничего. И что же она думает по этому поводу?
- Вас это интересует?
- Конечно, Марготта! – Шарлота была чрезвычайно взволнована, и Маргарита решилась на риск. Лицо её приобрело скучающее выражение, и она произнесла без интонаций:
- Знаете, Шарлота, я думаю, вам следует включить ещё одного человека в вашу интригу.
- В какую интригу, о чём это вы, Марготта? – искусственно рассмеялась де Мотвиль. Вместо ответа, который мог оказаться неосторожным, Маргарита взглянула Шарлоте в лицо. Во взгляде её отражалось некое усталое знание.
Шарлота, к своему стыду, растерялась. Она начинала всё больше бояться той дружбы, которую она завела с графиней де Нансе, надеясь на беззаветную дружбу, простоту и наивность последней.
- Так что же, Шарлота?
- Что Вам известно, Марготта?
- Всё, что я видела. Имеющий уши да услышит, имеющий глаза…
- Что вам известно? – нервно повторила Шарлота.
- Гадкие сплетни. Ни для кого не секрет, Шарлота, в каких отношениях вы находились ранее с его величеством.
- И что же?
- Как женщина, я не могу поверить, что после этого вы полны любви и преданности к Нинетт-Антуанетте.
- Уж не думаете ли вы, Марготта, что это я… я подстроила сегодняшнее происшествие?
Вместо ответа Маргарита пытливо взглянула в глаза подруги.
- А как думаете вы, в чьих это может быть интересах?
- Ну, например, в интересах её величества королевы-матери. Всем известно, что она недолюбливает невестку!
- А разве не может быть так, что ваши интересы совпали?

Шарлота чувствовала, что всё меньше понимает происходящее. Что это? Маргарита проверяет, не в сговоре ли она с Марией Медичи? А может… она предлагает сотрудничество с королевой-матерью? Бред какой-то! Откуда у графини доверие королевы-матери? Это стало бы известно. Хотя, кто знает... Тем более, когда сегодня епископ Люсонский спас Нинетт-Антуанетту, он обратился за подтверждением именно к Маргарите. Но ведь если епископ – человек Марии Медичи, то почему он выручил Антуанетту? Шарлота с ужасом понимала, что она, главная интриганка, оказалась не в курсе последних событий!
Маргарита же чувствовала, что все её догадки пока оказались верны. Действительно, это Шарлота выкрала у Камилы послание, она каким-то образом подложила его Нинетт-Антуанетте… Загадка разгадана! Хотелось бы только выяснить, действительно ли в этом не замешана королева-мать? Она тоже могла вести свою, совсем незаметную и неизвестную никому игру.
В комнате воцарилось молчание. Маргарита, не сдержавшись, зевнула.
- Да, Марготта… - произнесла герцогиня, - Вы меня просто сбиваете с толку. Итак, вы хотите участвовать в моей игре?
- Хочу попробовать. Для начала, держите меня в курсе, а если что-нибудь понадобится, обратитесь ко мне. Я всегда с удовольствием помогу вам, если смогу.
- Хорошо, Марготта. В будущем я учту, что могу приобрести в вашем лице замечательную и талантливейшую союзницу. Спокойной ночи, графиня!
Хотя кое-что осталось невыясненным, Маргарита с улыбкой отвечала: «Спокойной ночи». Она чувствовала, что на сегодня слишком устала, чтобы продолжать разговоры, в которых собеседники не понимают друг друга, боятся и сами не знают, о чём говорят.
Однако отдохнуть ее светлости не удалось – стоило де Мотвиль покинуть комнату, как Маргарита услышала тихий стук. Она осторожно подошла к двери – незваные гости в столь поздний час могли быть весьма опасны. На пороге стоял невысокий человек, чье лицо скрывал капюшон, однако графиня без труда узнала отца Жозефа. Она молча впустила его, закрыла дверь и лишь затем вопросительно взглянула на ночного визитера.
- Прошу прощения за столь поздний визит, графиня, - произнес монах, откинув с лица капюшон и сухо улыбнувшись, - я здесь по поручению его преосвященства…

 

[Ninett]

Глава 9

Этим вечером с королевой осталась г-жа де Верни. Она читала ей вслух, однако Нинетт даже не пыталась уловить смысл книги. Все ее мысли были обращены к сегодняшней сцене. При этих воспоминаниях королеву охватывали гнев и досада…и удивление. Кто, кто осмелился поступить с ней так?! Кто мог решиться на подобное?.. И кому это надо? Королева-мать? Герцогиня де Мотвиль? И кому на самом деле принадлежит злополучная записка? Ее, несомненно, писал герцог Бэкингем, но кому? Кто-то из ее фрейлин? Скорее всего... В любом случае, дорого заплатит тот, кто осмелился перечить ей! Ей, самой Нинетт-Антуанетте! Королеве Франции! О, как они все пожалеют о том, что встали у нее поперек дороги! И сегодняшняя сцена - она никогда не простит этого! А Людовик - поверить какой-то гнусной клевете, по малейшему подозрению... И он, он тоже должен заплатить за сегодняшнее оскорбление! Самолюбие и уязвленная гордость рисовали перед ней сладостные картины мести...
Но среди всех этих вопросов был один, который волновал Нинетт больше всего. В конце концов, поступок королевы-матери или Шарлоты, если, конечно, его и в самом деле совершила герцогиня, можно объяснить - они так ненавидят королеву, что готовы на многое. Можно понять и то, что среди ее придворных дам есть любовница герцога - известного ловеласа, - которая столь неосторожно обращалась с его посланиями. Но одно оставалось загадкой для Нинетт - поведение епископа Люсонского. Почему он сегодня защищал ее перед королем? Ведь это была абсолютная ложь, они не виделись с того бала по случаю приезда герцога! Указание королевы-матери? Нет, это просто смешно... Но тогда почему? Что толкнуло его на этот довольно рискованный шаг? Тем более после того, как из-за нее он лишился столь вожделенной кардинальской мантии - он должен ненавидеть Нинетт! А вместо этого...
Размышления королевы были прерваны стуком в дверь. Нинетт и фрейлина переглянулись.
- Пойдите, узнайте, кто там! - маркиза повиновалась. Послышался негромкий разговор, а через несколько секунд в комнату вошла де Верни и Маргарита де Нансе. У нее в руках был небольшой сверток.

- Маргарита? - Нинетт изумленно взглянула на фрейлину, - что-то случилось?
- Да, ваше величество, - тихо произнесла графиня, - Прошу, мадам, выслушайте меня!
- Конечно, конечно... М-ль, вы свободны на сегодня! - бросила она де Верни. Та, поклонившись, вышла, и Нинетт вновь обернулась к Маргарите.
- Итак, что же произошло, моя дорогая?
- Простите, ваше величество, я не могла при маркизе...
- Не могли что?
- Передать вам вот это, - графиня протянула Нинетт сверток.
- Что это? - королева недоуменно повертела его в руках.
- Мне это неизвестно, ваше величество! Когда я вернулась к себе, моя служанка рассказала, что это принес какой-то господин, велевший, чтобы я передала сверток лично вашему величеству!
- Она никогда не видела этого человека раньше?
- Нет, ваше величество! - вновь солгала Маргарита, не почувствовав ни малейшего угрызения совести.
Нинетт пожала плечами.
- Что ж, тогда мне вдвойне интересно, что бы это могло быть! - осторожно развернув посылку, она ахнула от изумления - это была книга.
- «Утешение Богословием», - шепотом прочла Маргарита и недоуменно взглянула на королеву. Однако лицо Нинетт выражало не меньшее удивление. Она внимательно осмотрела книгу - в дорогом старинном переплете с несколько пожелтевшими от времени страницами.
- Да, это и в самом деле редкая книга, - теперь Нинетт-Антуанетты улыбалась – растеряно и несколько смущенно, - и очень ценный подарок! Странно, что его даритель пожелал остаться неизвестным. Впрочем, мне кажется, я знаю, кто был так великодушен!
Маргарита молча смотрела на книгу - у нее также не было сомнений в том, кто прислал ее королеве. Но говорить об этом Нинетт она, разумеется, не собиралась. Впрочем, в этом и не было надобности....
- Благодарю вас, графиня! Я сегодня так задержала вас, надеюсь, вы не слишком утомлены?
- Что вы, ваше величество!
- Впрочем, теперь вы свободны! - Нинетт сделала нетерпеливый жест рукой, - ступайте!
Маргарита поклонилась и бесшумно вышла из комнаты.

Следующий день прошёл тихо. То ли это напоминало затишье перед надвигающейся грозой, то ли полное умиротворение королевской четы. Впрочем, о последнем вряд ли можно было говорить: Нинетт-Антуанетта практически не выходила из своих покоев, королева-мать накануне о чём-то говорила с Людовиком, причём после разговора он вышел покрасневший и злой.
Находясь среди фрейлин, окружающих королеву, графиня де Нансе не подавала более виду, что ей что-то известно, и всячески избегала остаться наедине с м-ль де Мотвиль.
Приближался вечер, на который была назначена встреча Маргариты с епископом. Простившись с королевой, милостиво и рассеяно отпустившей её, она поспешила к себе в комнату. Сегодня Марго собиралась подобрать платье поинтереснее, но тут её остановила Шарлота.
- Я задержу вас ненадолго, - шепнула герцогиня, останови графиню в коридоре, - Моя милая интриганка, примите совет от старой волчицы, - она улыбнулась, - если вы на ночь уезжаете домой, то ваше возвращение на рассвете совершенно непонятно. Зачем же вам быть в Лувре пусть даже к семи утра? Ну не пугайтесь так, я совершенно случайно узнала, что вы возвращаетесь столь рано, что, конечно, выглядит ненатурально… Не знаю, кого вы осчастливливаете своим визитом, но советую вам быть осторожнее!
- Да? – де Нансе мысленно отругала себя за глупость: действительно, что же это – отец или брат будят и выгоняют её из дома в шесть утра? Но уйти от епископа позже она не сможет… необходимо что-то придумать! – Благодарю вас за участие, Шарлота, я ценю его, поверьте!

Платье с шелестящими оборками и воротником по последней моде, видимо, неплохо подчёркивало достоинства Маргариты. Завидев огонёк страсти в глазах епископа, встретившего её почти у двери в дом, графиня мысленно поздравила себя.
Их снова ждал ужин, к которому оба почти не притронулись. Они сидели рядом на софе в углу комнаты, Маргарита не спускала глаз с худощавой фигуры епископа, скользила взглядом по его лицу, рукам, одежде.
- У меня есть, что сообщить вам, Арман.
- Что-то новое о вчерашнем скандале с запиской, Марго?
- Да. Мне кажется, я знаю, чьих это рук дело.
- Разрешите угадать: герцогини де Мотвиль?
Маргарита восхищённо улыбнулась:
- Откуда вы узнали?
- Всего лишь предположение, подтверждение которому я прочёл в вашем взгляде.
- В моём взгляде?
- Нетрудно читать в ясном взгляде ангела!
Графиня опустила глаза, и вдруг увидела маленький, но свежий порез на пальце епископа. Тем временем он спросил:
- Где же герцогиня взяла записку? Она не была подложной?
- Нет, это записка Бэкингема. Он написал её одной из придворных дам королевы, герцогине д’Антраль, де Мотвиль выкрала её и подбросила её величеству, - Маргарита спешила как можно скорее закончить с изложением известного ей: маленький, но совсем недавно кровоточащий порез волновал её гораздо больше.
- И это пока остаётся в тайне?
- Да. Шарлота молчит, Камила тоже. Король вчера не говорил с Нинетт-Антуанеттой, никто не знает, откуда придёт разрешение конфликта. Её величество королева-мать разговаривала с его величеством, но о чём – никому не известно.
Кивнув, епископ, промолчал. Тогда графиня протянулась к его руке:
- Арман, что это?
- Это? Не стоит беспокоиться, мой ангел. Незадолго до вашего приезда, когда слуги готовились к нему, мне надо было написать несколько строк, и пришлось самому очинить перо.
- О Боже мой! – Маргарита поднесла его руку к губам, чтобы сцеловать застывшую капельку его драгоценной крови. «Настанет же время, когда ему не придётся самому чинить перья! » - мучительно подумала она.
- Вы мой самый лучший доктор, Марго, - Арман встал, и графиня, не отпуская его руки, поднялась вслед за ним. Они направились в едва освещённую спальню его преосвященства…

Маргарита проснулась от кошмарного сна. Оглядевшись по сторонам, она сообразила, что должно быть, заснула не более получаса назад. Но этот сон…
Ей снилось, что страшная война началась между двумя её родинами: Англией и Францией, что англичане уже находятся на подступах к Парижу… Спасти Францию может только одна женщина. И Арман говорит ей: «Марго, это вы!». И графиня уже хочет куда-то идти, но её останавливает де Поле:
- Я не пущу вас, Маргарита!
– Какое вы имеете право? - гневно отвечает она.
- Я ваш муж! - Маргарита смотрит на руку и в ужасе видит на пальце обручальное кольцо. Она не может спасти Францию, и Арман обращается к Нинетт-Антуанетте: «Только вы, ваше величество!». И Антуанетта получает благословенный поцелуй… И Маргарита не может ничего поделать, а кругом полыхают пожары, и она видит в стороне чьё-то обезглавленное тело, над которым плачет мать Марго, покойная графиня де Нансе…
Сдерживая тяжёлое порывистое дыхание, Маргарита села. Перевела дух, внушила себе, что это был лишь сон. Однако какой ужасный! Обезглавленное тело… ей кажется, что это… нет, не может быть! А поцелуй Армана и Нинетт… Только теперь графиня вспомнила, что во сне на Армане было облачение кардинала.

Маргарита опустилась на постель, положила подбородок на руки и устремила взгляд на спящего епископа. Её глаза привыкли к царящему в комнате сумраку, и она явственно различала черты его лица. «Боже мой, - думала она, - Я – одна из редчайших счастливиц - видеть его преосвященство спящим… Да, мой любимый, я знаю, у вас будут и другие… Но не каждой вы позволите проводить всю ночь рядом с вами, видеть вас беззащитным, слушать ваше дыхание... »
Маргарита ещё раз провела взглядом по его лицу, затем потянулась рукой. Она должна была запомнить его, запомнить на всю жизнь. Марго почувствовала, как веки Армана дрогнули под её пальцами. «Вы не спите? – улыбнулась она про себя, - Тем лучше!» Оставалось последнее действие, нужное, чтобы запомнить… Однако прикоснуться губами к его бледному лбу она не решилась. Это было слишком страшно, слишком напоминало смерть и её сон. Наклонившись над ним, она поцеловала его в губы, а следующее мгновение, даже чуть вздрогнув от неожиданности, почувствовала, как две руки по-змеиному быстро и по-кошачьи бесшумно скользнули по её телу и заключили в объятие. Не прерывая поцелуя, Марго почувствовала, что опять оказывается на спине…

Рассвет едва начался, на улицах было тихо, жизнь ещё дремала в Париже, лишь изредка сон её был нарушаем цокотом копыт или чьим-нибудь пьяным криком. Было слишком рано, чтобы возвращаться в Лувр, но Марго не смела задерживаться у епископа. У него было достаточно дел и без неё, и если один раз ей было сказано, во сколько следует уходить, она не нуждается в повторных указаниях. Графиня де Нансе велела кучеру увести её к маленькому домику на Сент-Оноре, который снимал её брат, пока жил в Париже. Она надеялась, что он спит, а она сможет провести в приёмной около часа и привести себя в порядок. Однако едва старый слуга, знавший графиню, открыл ей, и она вошла в первую комнату, как скрипнула старая низкая лестница, и к ней спустился Шарль. Он был одет и, казалось, вовсе и не ложился спать, лицо его представляло собой лицо человека, измученного бессонницей.
- Здравствуй, Марго, - с хмурой улыбкой произнёс он, оглядывая сестру проницательным взглядом.
- Здравствуй, Шарль, - настороженно отвечала графиня, старательнее кутаясь в свою чёрную накидку. Платье, небрежно и торопливо оставленное на полу, оказалось измято, а мятые оборки на платье всегда такой аккуратной сестры не могли не привлечь внимания брата.
- Что-то случилось?
- Нет, ничего. Просто я ехала с одной встречи… помнишь, как мы договаривались, но возвращаться в Лувр ещё рано – слишком подозрительно, вот я и решила…
- Да? – Шарль внимательно оглядел её причёску, волосы в которую были забраны явно наспех. Капитан де Нансе неплохо знал, как обычно уходят женщины с тайных любовных свиданий, и потому сомнения одолевали его каждую секунду всё с большей силой… Но он ещё слишком верил слову сестры.
- Сними плащ, посидим, ты мне расскажешь новости, - предложил он и галантно протянул руку к накидке.
- Н-нет, - с сомнением произнесла Марго, с испугом вглядываясь в мрачную бледность Шарля.
- Сними, - повторил он властно. Маргарита скинула накидку, и тут же, при свете внесённых старым слугой свечей и лучей восходящего солнца и она, и Шарль увидели пропуск в шнуровке корсета. Капитан де Нансе стал мертвенно бледен, а его сестра почувствовала, что щёки её пылают.
- Выйди, Жак, - негромко и сухо произнёс Шарль, и слуга удалился. Брат и сестра стояли неподвижно.
- Ну какие политические известия? – натянуто спросил он.
- Всё… всё неплохо… тайный посол прибыл с небольшим опозданием… - пролепетала она, поражаясь своей глупости: всё было ясно, к чему эта ложь про тайную политическую встречу.
- Тайный посол…
- Да…
Двумя быстрыми шагами Шарль оказался рядом с Марго и сказал:
- Именем нашей матери поклянись, что ты – не с любовного свидания.
Маргарита отступила к стене, закрыла глаза и одними губами призналась:
- Нет…
Звон пощёчины раздался в воздухе.

- Шлюха! – воскликнул Шарль. Отступая в угол, Марго пыталась что-то объяснить:
- Брат, нет, ты не понимаешь, я не хотела… Это совсем не так, как ты думаешь, это всё чище…
- Чище? – он снова ударил её, и она снова не сопротивлялась, - Ты опозорила нашу семью, ты не держишь своего слова... О да, наш отец может гордиться тобой! Но я… Я верил тебе…
- Прости…
- Прости? Я уже где-то слышал это «прости»… - он резко замолчал, словно решил, что скандал – слишком мелкое, ненужное...
- Кто он? – сурово спросил капитан. Маргарита молчала.
- Кто он, это твой последний шанс сохранить если не мою любовь и доверие, то хотя бы уберечь себя от ненависти… Я спрашиваю тебя, кто он?..
После графиня не помнила, были ли удары брата физическими, или его слова ранили её острее кинжала. Она слушала его, рыдая сухо, без слёз, но молчала. Раскаяние перед братом постепенно заменялось страхом: что теперь будет, если всё раскроется? Если он всё-таки узнает… «Но он не узнает. Я молчу. Арман…» Графиня резко успокоилась и встала.
- Прекратите, капитан, - срывающимся голосом произнесла она, - Всё кончено, я не скажу вам его имени, даже если вы решите убить меня! Вы – грубый солдафон, не способный понять других и желающий услад только для себя! Я прекрасно понимаю, что не будь вы, деспот, так раздражены историей с запиской, в которой подверглась сомнению честь королевы, вы не осмелились бы поднять руку на сестру…
Она не договорила. Шарль, грубо схватив сестру за руку, вытолкнул её из дома со словами: «Убирайся, придворная куртизанка! » и вбежал к себе в комнату.
Лишь пройдя пешком почти половину пути до Лувра, Маргарита поняла, что идёт без накидки, и первые мещане, готовящиеся к открытию своих лавок, смотрят на неё с презрительной усмешкой. Чуть выше локтя, там, где Шарль схватил её, проступал синяк…

Она шла все быстрее, словно желая скрыться от этих назойливых взглядов, желая убежать – от своих мыслей, от всего, что произошло и могло произойти. Уже не разбирая дороги Маргарита почти бежала по улицам Парижа. Она свернула в какой-то переулок, затем в другой… Дома вокруг становились все беднее, грязные улочки извивались и петляли между ними… Восходящее солнце с безжалостной ясностью освещало всю картину нищеты и убожества этих районов… Однако Маргарита не замечала окружающего, словно в каком-то тумане она продолжала свой путь, пока вдруг чья-то рука не схватила ее. Вскрикнув от неожиданности, графиня попыталась вырваться, но тщетно.
- Куда-то торопишься, красотка? – обернувшись, Маргарита с ужасом увидела перед собой двух мужчин в потрепанной и грязной одежде, один из которых крепко держал ее за руку чуть выше локтя и гнусно усмехался.
- Сударь, прошу вас, отпустите меня, - произнесла Маргарита, обращаясь к державшему ее мужчине и с трудом сдерживая отвращение.
- Ого, похоже, это не просто уличная шлюха! – захохотал тот, не выпуская руку Марго, - быть может, мадемуазель – знаменитая куртизанка?
- Как вы смеете?! – Маргарита вновь попыталась отстраниться от внушавшего ей омерзение человека, но он еще крепче сжал ее руку. – Немедленно отпустите меня! Что вам от меня нужно?!
Мужчины переглянулись и вновь усмехнулись.
- А что может быть нужно от такой красотки? Тем более – он окинул взглядом наряд Марго, - если она, судя по всему, еще и богата!
- Нет, вы не посмеете…
- Запомни, - неожиданно серьезно произнес мужчина, наклонившись к самому лицу Маргариты, - здесь, во Дворе Чудес, лишь я один решаю, что позволено, а что нет!
Графиня в ужасе огляделась. Так вот куда она попала! Двор Чудес, пристанище воров и убийц! Королевство цыган и блудниц, нищих и прокаженных, скрывающее самые мрачные тайны Парижа! Никто из чужаков не рискнет под вечер проникнуть сюда, в лабиринт этих улочек, где за каждым поворотом, в каждой тени его поджидает смерть. Даже королевская стража обходила его стороной, этот мрачный мир, живший по своим законам – законам отверженных, забытых Богом и людьми…
Видя замешательство Маргариты, державший ее довольно усмехнулся.
- Ну, хватит болтать! Сама пойдешь или…
- Господа, мне кажется, дама не желает идти с вами! – раздался у них за спиной голос. Все трое оглянулись. В нескольких шагах от них стоял высокий мужчина, державший руку на эфесе шпаги. Он был одет в камзол с изящным золотым шитьем, высокое перо на шляпе, скрывавшей лицо, удерживала пряжка из крупного изумруда, за спиной его развевался тонкий черный плащ.

- Повторяю, господа, на вашем месте я бы держался более учтиво! Навязчивость никогда не доводит до добра!
- Что вы, сударь, - любезно улыбнувшись, заговорил один из мужчин, оглянувшись на другого, - разве стали бы мы удерживать мадемуазель против ее воли? Уж кому как не нам знать, что такое свобода! – он усмехнулся, вновь украдкой бросив взгляд на своего товарища, который теперь отошел от Маргариты и медленно приближался к незнакомцу, стараясь зайти с боку. Маргарита заметила, как что-то блеснуло на солнце…
- Сударь, осторожно! – незнакомец резко обернулся, молниеносно выбросив вперед руку со шпагой, лишь на секунду опережая движение нападающего. Тот с тихим стоном упал на землю, прижимая руку к груди.
Его сообщник побледнел и, выпустив руку Маргариты, схватился было за нож, однако незнакомец уже стоял перед ним, держа в одной руке шпагу, а в другой пистолет.
- Право же, сударь, вам и в самом деле неплохо было бы усвоить некоторые правила поведения. Особенно поведения в присутствии дамы. Сейчас, к сожалению, я вынужден отпустить вас, однако при первой же возможности я с удовольствием займусь вашим образованием, - насмешливо проговорил он. – А пока что идите и не досаждайте нам более своим обществом!
Затем он повернулся к Маргарите.
- Надеюсь, вам не причинили вреда?
- Нет-нет, - прошептала Маргарита, чувствуя как на смену не отпускавшему ее нервному напряжению приходят слабость и легкое головокружение. Она чуть пошатнулась и незнакомец тут подержал ее.
- Благодарю вас, - тихо произнесла она, опираясь на его руку.
- Не стоит! Помочь даме – долг каждого дворянина, но если дама так прекрасна, то его исполнение превращается в величайшее наслаждение! Так что скорее я должен благодарить вас, - шутливо произнес он.
Маргарита слабо улыбнулась.
- Так как же зовут моего спасителя?
- Прошу прощения, я не представился – маркиз Анри де Ришелье к вашим услугам! – Маргарита едва не лишилась чувств - это имя... Она ошеломленно взглянула на дворянина, который, сняв шляпу, почтительно поклонился ей. Один взгляд на его лицо заставил ее вздрогнуть – на секунду ей показалось, что перед ней стоял Арман - те же бархатные карие глаза, каштановые волосы… Черты лица более мягкие, плавные, но их сходство было несомненным!
- Сударыня, что с вами? – лицо графини залила мертвенная бледность, а в следующую секунду Анри подхватил ее бесчувственное тело…

 

[Мара Ли]

Ninett, прочла 6 и 7ую главу. Дальше уже не успею, так как поздновато и утром можно не проснуться вовремя.
Мои впечатления разные. Я , конечно , понимаю юную Марго. Любовь, страсть, желания.
Но в ней реально стала расти и развиваться интриганка. Это же надо, как ловко она объяснила все королеве, потом с легкостью соврала Шарлотте,
а перед этим солгала брату. Лишь де Полле она открыла часть правды. Ну и как это называется?
Вот наглядный пример того, как Лувр портит юных девиц! Нельзя их туда отправлять!
А если серьезно, то жаль так быстро потерянную чистоту. Ну будем надеяться, что хитрый святоша ее не бросит слишком быстро.
Что касается брата, капитана де Нансе, то он мне нравится! Этакий бравый вояка, с душой ребенка.
Дай бог, что бы его не подставили!
Ну а королева выше всяких похвал! Умница! И королеве-матери шпильку , и де Нансе не обидела - преданные люди всегда нужны, и королю приятно!
Что касается иллюстраций - они просто замечательные!
Спасибо! Текст следущей главы еще не читала, но заметила красавца в белом. Наверняка Бекингем?
Впрочем, вскоре прочту сама!

 

[Ninett]

Мара Ли,
с невероятным удовольствием прочла отзыв, спасибо за него большое!
Насчет Марго полностью соглашусь, ощущение сожаления я сама испытывала, когда перечитывала\редактировала текст, хотя в чем-то я её понимаю, слишком сильная любовь к епископу, помноженная на эмоциональность натуры, не могла в итоге не дать такого вот результата
Очень рада, что понравилась Нинетта!

PS постараюсь выкладывать серии помедленнее - чтобы читатели успевали с ними ознакомиться

 

[Мара Ли]

Ninett, мне кажется, есть выражение, смысл которого состоит в том, что любовь, как ручеек и всегда найдет брешь в каменной стене.
Возможно , это и делает Марго столь предприимчивой и столь хитроумной!

 

[Ninett]

Мара Ли,
да, что-то такое есть безусловно. Мне вообще думается, что до встречи с Арманом Марго была как бы на перепутье - в ней могли развиться как одни качества (назовем это условно "светлой" стороной), так и другие (т.н. "тёмная" сторона), и вот как раз чувство к епископу стало катализатором для раскрытия "тёмных", т.к. она подсознательно не может не понимать обреченность и "неправильность" подобной любви, а главное, тот факт, что со стороны самого Армана нет настоящего чувства к ней

 

[VitaV]

Ninett, а страсти все разгараются, приезд герцога Бэкингема, потом интрига против Нинетт, спасенная честь королевы Арманом...
И, наконец, Маргарита, попавшая в Двор Чуес и спасенная маркизом Анри де Ришелье...
В этих сериях я изменила отношения к ее брату, все же он деспот.
Ну и с удовольствием жду продолжения! Спасибо!
Скрины просто выше всех похвал, они великолепны!

 

[Ninett]

VitaV,
спасибо большое за отзыв, дорогая!
Насчет Шарля, в принципе, соглашусь, хотя тут надо учитывать еще такой момент, что то, что для нас феминисток современных - деспотия, для того времени считалось вполне себе нормальным мышлением
А продолжение - в самые ближайшие дни!

 

[Ninett]

Глава 10


Открыв глаза, Маргарита не сразу поняла, где находится, хотя обстановка комнаты показалась ей очень знакомой. Господи, да ведь это его комната! Последние события всплыли в памяти. Итак, она потеряла сознание, а маркиз…
В этот момент графиня услышала негромкие голоса. Бесшумно встав, она подошла к двери и прислушалась.
- Итак, брат, надолго ли вы в Париже?
- Я рассчитываю провести здесь около года, а затем вернуться в Польшу.
- И что же вы намерены делать?
- До отъезда мои дела при дворе шли весьма успешно – надеюсь, фортуна и теперь будет ко мне благосклонна.
- При дворе многое изменилось…
- О да, я старался следить за происходящим здесь. Однако для вас эти изменения были благоприятны – вы в большом фаворе у королевы-матери!
- Я благодарен ее величеству за то, что она удостоила меня своим доверием, и надеюсь его оправдать. Его величество должен быть счастлив, имея такую мать. Жаль, что он не осознает этого в должной степени…
- Да, я слышал – юная Нинетт-Антуанетта… Она и в самом деле так прекрасна, как ее описывают?
Маргарита болезненно сжалась, ожидая ответа епископа, но его голос прозвучал как всегда бесстрастно:
- Вы сами увидите ее величество на одном из приемов и составите свое мнение о ней.

- Я надеюсь в ближайшее время быть представленным королеве – с вашей помощью, Арман!
- На вашем месте я бы обратился к кому-нибудь другому – по не известной мне причине ее величество Нинетт-Антуанетта сочла меня своим врагом, и если вы будете представлены ей мною, это может самым пагубным образом отразиться на вашей дальнейшей карьере при дворе.
- Вот как? Очень жаль… Я надеялся, что вы поможете мне… Но к кому мне тогда обратиться? Кто пользуется благосклонностью Нинетт-Антуанетты?
- Если не ошибаюсь, ее величество очень расположена к одной из своих фрейлин – графине де Нансе.
- Вы можете познакомить нас?
- В этом нет необходимости – насколько я понимаю, вы уже знакомы.
- Что вы хотите этим сказать?
- Та девушка, которую вы спасли…
- Это и есть графиня? – неожиданно Анри засмеялся.
- Вы находите это смешным?
- Нет-нет… Просто… Скажите, Арман, не потому ли вас так не любит королева, что вы уделяете чересчур пристальное внимание ее фрейлине?
- Я не понимаю вас, - голос епископа прозвучал холодно и твердо, - Что вы имеете в виду?
- Неужели вы думаете, что я не узнал тот крестик у нее на шее? - Анри вновь рассмеялся.
- Поверьте, брат, вы ошибаетесь, это…
- Полно, я прекрасно вас понимаю! Что ж, графиня и в самом деле хороша собой… И фаворитка королевы… Вы чертовски везучи, Арман!
- Анри…
- Хорошо, не будем больше об этом… Пора узнать, как чувствует себя ее светлость!
Услышав шаги по направлению к комнате, Маргарита быстро отошла от двери и опустилась на софу. В следующую секунду на пороге появился Анри де Ришелье.

- Графиня…
- Да, маркиз? – она поднялась ему на встречу и улыбнулась. Перед ней был брат Армана, он догадывался об их связи, ей нечего было скрывать от него, и она чувствовала, что уже теперь любит этого спасшего её человека как брата («вместо брата» - мелькнуло в её голове, но она отогнала эту мысль).
- Как ваше самочувствие?
- Всё хорошо, благодарю вас, но который час?
- Близится девять.
- Девять! О Боже мой! Я уже должна быть в Лувре…
- В Лувре? Вы служите при дворе?
- Да, маркиз, я фрейлина её величества Нинетт-Антуанетты. И я обязательно расскажу её величеству о доблестном господине, спасшем мне жизнь, когда на карету, в которой я возвращалась от брата, напали разбойники.
Анри пристально взглянул на неё, и графиня невольно вздрогнула. Боже, как они похожи!
- Я польщён, графиня. Но спасти вас входило в обязанность… - он осёкся, заметив, что Маргарита устремила взгляд за его спину. На пороге остановился епископ.
- Ваше преосвященство! – Маргарита слегка поклонилась, - Прошу прощения, что я нарушила…
- Что вы, графиня, не стоит, - он не дал ей договорить, желая поскорее выяснить истину, - так вы говорите, на карету напали грабители?
Анри усмехнулся и вышел из комнаты, не желая мешать им играть в игру, видную насквозь.
- Ваше преосвященство, - вполголоса произнесла Маргарита, оглядываясь на притворённую маркизом дверь, - Я заехала к брату и отпустила вашу карету. Но получилось так, что мне пришлось уходить оттуда одной и…
- И вы оказались у Двора Чудес? – спросил он насмешливо, но без улыбки, - Что случилось, Марго, расскажите мне сразу?
- Мы поссорились с братом. Я ушла от него быстро, и шла, не видя дороги…
Епископ Люсонский приподнял брови:
- И что же было причиной вашей ссоры?
- Ваше преосвященство!
- Назовите меня Арманом, и сообщите причину, - фраза была произнесена ласково, но в этой ласковости была скрыта жёсткая нота приказа. Маргарита поняла, что не знает, стоит или нет скрывать правду, думать было некогда.
- Он догадался, что я ходила на свидание к любовнику, - произнесла она дерзко, но не выдержала ни секунды вспыхнувшего взгляда епископа.
- Я не назвала ему вашего имени, - продолжила она еле слышно, - Мы более не брат и сестра. Нам с вами нечего опасаться.
- Нам? – повторил он, и Маргарита, чувствуя, как вот-вот остановится её сердце, подняла глаза на Армана.
- Нам, - повторил он уже не вопросительно; галантно, но холодно поцеловал графине де Нансе руку и отворил дверь. В соседней комнате у окна стоял Анри, насвистывая что-то легкомысленное. Под холодным взглядом брата он осёкся.
- Графиня возвращается в Лувр, - произнёс Арман.
- Быть может, мне стоит проводить её карету во избежание новых посягательств?
- Думаю, нет, если её светлость действительно собирается в Лувр. Ведь вы понимаете, Анри, сопровождение мужчины может быть истолковано как…
- Отчего же, - вмешалась Маргарита, - если маркиза не затруднит, пусть он проводит меня. В любом случае я сегодня же расскажу её величеству о доблестном поступке Анри де Ришелье, который с риском для себя спас мои честь и жизнь и сопроводил меня до ворот Лувра. И после этого, уверяю вас, маркиз, на первом же балу вы не останетесь незамеченным.
Братья переглянулись. Едва заметная улыбка скользнула по губам, и Анри заметил про себя: «Да, графиня очень даже не глупа и довольно смела. Неплохой выбор, Арман, браво!»

Солнечным полднем Нинетт-Антуанетта скучала в окружении своих фрейлин. Большинство девушек занимались вышиванием, м-ль д'Эмери читала вслух, но ни рукоделие, ни чтение не увлекали королеву. Последние два дня она пребывала в весьма скверном расположении духа - в знак своей обиды на короля Нинетт-Антуанетта пропускала все балы и приемы, ссылаясь на мигрени и плохое самочувствие, и все это время была вынуждена коротать в своих покоях в компании все тех же фрейлин. Ей, так любившей балы и праздники, это добровольное затворничество давалось нелегко, однако того требовали самолюбие и гордость...
Девушки вздрогнули, когда двери в покои распахнулись.
- Его величество Людовик XIII!
Нарочито медленно Нинетт поднялась навстречу супругу. Вслед за ним в комнату вошел герцог Орлеанский.
- Я рада видеть ваше величество и вас, герцог, - холодно произнесла королева, - чем обязана?
- Мы хотели справиться о вашем самочувствии - вот уже два дня вы не появляетесь в свете... Мы были обеспокоены... - Людовик не знал, как начать разговор на интересовавшую его тему, и потому сейчас, говоря всё это, он незаметно осматривал комнату, словно надеясь отыскать что-то - то, что могло помочь ему...
- Что ж, вы напрасно волновались, сир, сегодня я прекрасно чувствую себя, - его взгляды не укрылись от Нинетт, и это еще более разозлило ее. - Однако мне кажется, мое самочувствие отнюдь не главная причина, по которой вы почтили меня своим присутствием!
- O чем вы, Антуанетта?
- Мне кажется, - продолжила королева, подойдя к небольшому столику, - вы хотели что-то увидеть здесь, вы что-то ищете!
- Антуанетта...
- Может быть, вот это? - она почти швырнула книгу на стол. Король машинально отстранился.
- Антуанетта, право же, вы ошибаетесь, - начал Людовик, взяв было том в руки, но почти тут же положив обратно, - нас привела сюда лишь забота о вас! Мы не понимаем, при чем здесь эта книга!
- Неужели? - Нинетт высокомерно отвернулась к окошку, - А я уверена, что вы пришли сюда затем, чтобы убедиться в моей виновности! Что вам, однако, не удалось! - язвительно добавила она, не поворачиваясь к королю.

- Не говорите так, Антуанетта, прошу вас!
- Черт побери, а это и в самом деле «Утешение Богословием»! - удивленно пробормотал Гастон, осматривая книгу. Людовик бросил на него уничтожающий взгляд, но было поздно - Нинетт резко повернулась, ее глаза гневно сверкали.
- В самом деле? - в голосе королевы слышалась плохо скрываемая ярость, - Так я была права! Вы действительно пришли лишь затем, чтобы проверить, чтобы убедиться... О нет, я не ожидала такого от вас, ваше величество! Сначала вы подозреваете меня бог знает в чем - из-за какой-то пошлой, неумной записки, а затем вы ставите под сомнения и слова служителя церкви, - Людовик болезненно поморщился, - и мои собственные! Не знаю, чем я заслужила подобное отношение, ваше величество! Вы больше верите слухам и сплетням! А то, что говорю я, для вас ничего не значит?!
- Антуанетта, ангел мой...
- Я не желаю ничего слушать! Вы... как вы могли подумать, что я, королева, могу опуститься до подобной низости?! Как?!
- Антуанетта, я умоляю вас, - понизив голос, Людовик приблизился к ней, - я умоляю вас, простите! Это досадное недоразумение, забудем о нем!
- Забыть?! О подобном не забывают! Сначала вы унижаете меня своими подозрениями, а затем еще и недоверием!
- Антуанетта, вы же знаете, как я люблю вас,- мягко произнес король, наклоняясь к Нинетт, - я потерял голову от ревности, и теперь... я так счастлив, что не ошибся в вас, что...
- Вы сомневались во мне, в моей чести!
- Обещаю, впредь подобное не повториться! Антуанетта, моя прекрасная Антуанетта, - он прикоснулся губами к ее плечу, - отныне я буду верить лишь вам, только вашим словам! И ничто, - король грозно взглянул на герцогиню де Мотвиль, - ничьи наветы не введут меня в заблуждение! Клянусь! - он нежно поцеловал ее руку. Нинетт недоверчиво взглянула на короля. Он улыбнулся ей и снова прикоснулся губами к ее руке. - Только вы! И в знак нашего примирения, я прошу вас присутствовать на сегодняшнем вечернем празднестве во дворце моей матушки! Антуанетта, без вас оно потеряет все свое очарование! Прошу вас!
Нинетт неопределенно пожала плечами.
- Я сообщу вашему величеству о своем решении чуть позже, мне надо подумать, - капризно произнесла она.
- Хорошо, я понимаю, но все же....
- Я сообщу вам!
Людовик вздохнул.
- Я буду ждать. И надеяться увидеть вас сегодня в Люксембургском дворце! - он поцеловал руку супруги и вышел, сопровождаемый герцогом Орлеанским....
Через два часа двери в покои королевы вновь распахнулись - на этот раз перед де Полле. Он вошел в комнату, держа в руках небольшую шкатулку из слоновой кости.
- Его величество просил передать это вам, - произнес Франсуа, с поклоном протягивая ее королеве.
Стараясь не выдать любопытства, Нинетт небрежно распахнула шкатулку и не смогла сдержать изумления - на темном бархате переливалась всеми гранями великолепная диадема. Драгоценные камни сверкали в лучах солнца неповторимым блеском, ослепляя и завораживая игрой красок.
Нинетт не могла оторвать восхищенного взора от прекрасного подарка, однако рядом с ним на дне шкатулки лежала свернутая записка:

"Моя прекрасная Антуанетта! Пусть эта диадема станет достойной оправой вашей несравненной красоты! Надеюсь сегодня иметь счастье видеть вас на балу!

Людовик"​

Королева усмехнулась и бросила торжествующий взгляд на герцогиню де Мотвиль. Как опрометчиво было с ее стороны бросать вызов Нинетт! Особенно теперь, когда король полностью в ее власти!
Нинетт повернулась к фрейлинам.
- Приготовьте мое платье! - затем она улыбнулась де Полле, - передайте его величеству, я буду на балу!

Окна Люксембургского дворца сияли огнями, великолепие одежд и драгоценностей отражали бесчисленные венецианские зеркала.
Мария Медичи, одетая в платье из тяжелого бархата, внимательно следила за придворными и королевской четой, и каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Нинетт-Антуанетте, лицо итальянки невольно искажала гримаса ненависти и досады, которую она не в силах была скрывать. Сегодняшний вечер должен был стать ее триумфом, сегодня она рассчитывала вновь вернуть былое влияние, утраченное ею. Скандал вокруг имени юной королевы пришелся как нельзя кстати – Людовик, заподозривший жену в измене, отдалился от нее и неминуемо бы вновь попал под власть своей матери… Однако ей, этой проклятой испанке удалось обвести его вокруг пальца, предстать невинной жертвой! - Мария закусила губу, вспомнив начало сегодняшнего вечера…
Король прибыл во дворец матери ровно в десять, а через полчаса объявили о появлении Нинетт-Антуанетты. Тихий шепот пронесся по рядам придворных, все повернулись к дверям, желая первыми увидеть королеву – история с запиской была известна всему двору, но о примирении их величеств знали лишь немногие, и потому большинство придворных с жадным любопытством ожидала появления Нинетт… Она вошла в залу – гордая и надменная, в шелковом платье, так искусно расшитом, что оно переливалось золотом при каждом движении; великолепная диадема ослепительно сверкала гранями драгоценных камней…
Людовик подал ей руку и вместе они направились к Марии, чтобы поприветствовать ту, которая официально была хозяйкой сегодняшнего торжества, хотя с первой минуты появления Нинетт-Антуанетты стало ясно, что сегодняшний вечер принадлежит лишь юной королеве. Поняла это и королева-мать – по взглядам, обращенным на Нинетт, по ее холодной презрительной улыбке, с которой ее величество приветствовала Марию. Ее слова звучали учтиво, но в этой учтивости слишком явно звучало пренебрежение. Обменявшись с сыном и невесткой подобающими по этикету приветствиями, Медичи знаком показала Людовику, что желает поговорить с ним. Нинетт не могла слышать всей беседы, однако до ее слуха долетали слова «непочтение», «королева-мать», «недопустимый тон»… Краем глаза она увидела как Людовик, поначалу терпеливо слушавший мать, что-то негромко, но резко сказал ей, от чего Мария вздрогнула и отпрянула, словно от удара, а король, отвернулся от нее. Нинетт мысленно усмехнулась – о да, этот вечер и в самом деле её вечер!..

Сегодняшний бал открывали две пары – герцог Бэкингем с Генриеттой-Марией и Нинетт-Антуанетта с Людовиком XIII, затем к ним присоединились другие придворные… После обязательного первого танца Людовик и Нинетт покинули танцующих и заняли свои места на троне, расположенном на возвышении так, чтобы имея возможность любоваться балом, король и его супруга тем не менее могли свободно говорить, не рискуя быть услышанными.
- Антуанетта, как я благодарен вам за то, что вы согласились посетить этот бал, - тихо произнес Людовик, - сегодня вы прекрасны как никогда! Ваша красота способна затмить всех придворных красавиц – ах, о чем я, ни одна из них не может сравниться с вами! Я чувствую себя таким виноватым перед вами!
- Ваше величество…
- Нет-нет, не говорите, я знаю, что не имел права даже в мыслях допустить подобное кощунство – заподозрить, будто вы, вы, мой ангел способны… Скажите же мне, что прощаете!
Вместо ответа Нинетт коснулась его руки, Людовик горячо поцеловал ее тонкие пальцы.
- Ах, Антуанетта, моя прекрасная Антуанетта, я не перестану благодарить Бога за то, что вы есть в моей жизни!..
Нинетт лишь улыбалась, однако невозможно было понять, вызвана ли ее улыбка словами Людовика или же она упивалась счастьем своего триумфа, своей победы – полной и безоговорочной…
Как всегда безупречно одетый и элегантный к ним приблизился герцог Орлеанский.
- Ваше величество, сестра моя, сегодня вы просто божественно хороши! – улыбнулся он, целуя руку Нинетт, - и потому я чувствую себя просто настоящим преступником, так как вынужден лишить его величество вашего общества – всего на несколько минут, не более, но мне нужно поговорить с вами брат, - произнес он, повернувшись к Людовику. Тот вопросительно взглянул на королеву.
- Ваше величество, вы позволите…
Нинетт-Антуанетта улыбнулась и чуть склонила голову в знак согласия…
Маргарита наблюдала эту сцену, стоя неподалеку от возвышения, выжидая наиболее подходящего момента… Но вот она увидела, как король удалился вместе с принцем, и Нинетт осталась одна. Что ж, лучшего нельзя было и пожелать!
- Следуйте за мной, - тихо прошептала она стоявшему рядом Анри, - я представлю вас ее величеству!

- Ах, Маргарита! – королева милостиво улыбнулась, - как вы находите сегодняшний вечер?
- Он великолепен, ваше величество! Ведь это вечер вашего торжества!
- Полно, полно, - рассмеялась Нинетт, - Вы снова говорите то, что должны?
- Нет-нет, мадам, я говорю правду, - Маргарита тоже улыбнулась, - сегодня воистину ваш праздник!
- Смотрите, как бы вас не услышала ее величество! - все также шутливо произнесла королева, - все-таки она должна быть сегодня хозяйкой бала… Но не будем о ней – мне кажется, вы что-то хотите мне сказать? Говорите же, я слушаю!
- Ваше величество, дело в том, что я хотела бы представить вам одного дворянина – образец доблести и чести!
- Доблести и чести? Интересно, что же надо совершить, чтобы заслужить такие похвалы от вас?
- Ваше величество, только благодаря этому человеку я продолжаю служить вам, лишь ему обязана спасением своей жизни и чести, - горячо и искренне произнесла Маргарита. Лицо Нинетт стало серьезным.
- В таком случае я просто должна увидеть его! Кто же это?
Марго незаметно сделала знак Анри приблизиться.
- Ваше величество, позвольте представить вам его светлость маркиза де Ришелье! – при этих словах молодой человек изящно поклонился королеве, демонстрируя поразительные грацию и изящество.
Нинетт потребовалось все ее самообладание, чтобы не выдать свое изумление – Ришелье?! Но кто… В эту секунду она увидела лицо маркиза. Королева резко вздрогнула, но это заметила лишь Маргарита. В следующее мгновение королева все же сумела справиться с собой и благосклонно улыбнувшись, протянула Анри руку.
- Благодарю вас, маркиз. Вы оказали мне очень большую услугу тем, что спасли графиню. В чём же заключался ваш поступок?
- Уверяю вас, ваше величество, в нём нет ничего необыкновенного, - скромно отвечал Анри, не спуская глаз с Нинетт-Антуанетты, чего та не могла не заметить.

- Ваше величество, маркиз просто образец скромности, но я расскажу вам: вчера утром, когда я возвращалась в Лувр, на карету напали какие-то грабители. Не понимаю, что привлекло их в скромном убранстве экипажа, но эти грубые люди ничего не смыслят. Я не знаю, смогла бы я и в дальнейшем служить вашему величеству, если бы не маркиз: он с необыкновенной смелостью и ловкостью расправился с нападающими.
- Ах, боже мой, Марго, и вы ничего мне не говорили? Это ужасно, если бы с вами что-то случилось!
- Но не случилось же, ваше величество, и исключительно благодаря храбрости маркиза!
- Не требуется много храбрости, - учтиво произнёс Анри, - чтобы делать то, что велит долг.
- А для чего же, по вашему, нужна храбрость? – с улыбкой Нинетт-Антуанетта оглядывала маркиза де Ришелье. Привлекательная внешность, учтивые манеры и… он не враг ей, более того, он спас её дорогую Марго… Есть чем увлечься!
- Храбрость нужна для совершения поступков, запрещённых долгом, но требуемых душой, - отвечал Анри.
- И сердцем, - добавила Маргарита негромко, но оба собеседника услышали её.
- В любом случае, - продолжала королева, как ни в чём не бывало, но чувствуя, как новое стремление захватывает её, что присутствие этого человека здесь, рядом, его восхищённый взгляд, не просто льстит ей, но и доставляет иное удовольствие, - я уверена, что у вас, мсье, довольно и такого рода храбрости!
- Ваше величество, - внимательно взглянув на Нинетт-Антуанетту, сказала Маргарита, - Мы более не смеем отвлекать ваше внимание, так как его величество направляется к вам…
Нинетт оглянулась и с внутренней досадой увидела Людовика, беседа которого с герцогом Орлеанским была окончена. Взгляд её, пробежав по зале, также случайно наткнулся на другой – наполненный тяжёлой, мрачной страстью – это был взгляд капитана де Нансе. Всплеск новых эмоций произошёл в душе королевы, но, тем не менее, она отпустила маркиза и графиню со словами:
- Мне было крайне приятно знакомство с вами, маркиз!
Маргарита и Анри отошли в одну из менее наполненных зал Люксембургского дворца.
- Ну, что скажете, маркиз? – с улыбкой спросила графиня. Маркиз взглянул на неё словно сквозь туман, но через мгновение уже ответил трезво и учтиво:
- От всей души благодарю вас, графиня, за моё представление. Никто не смог бы сделать это лучше вас - он учтиво поцеловал ей руку.
- А скажите, маркиз, ваш брат, он… не собирался сегодня присутствовать на балу?
- Мой брат? Епископ на балу?
- Мы же в Люксембургском дворце! Если уж мне доводилось встречать его преосвященство и в Лувре…
- Да… Ах, да! – он словно заново вспомнил и, хотя и не желал позволять себе этого неучтивого взгляда, но вновь кинул взор на стройную шею графини, украшенную подвеской – крестиком, - Нет, брат не ставит меня в известность, и о его планах я ничего не знаю. Многое приходится домысливать самому… Скажите мне…
- Да, маркиз?
Анри сбился. Он хотел спросить что-то про Армана, но образ Нинетт-Антуанетты сбивал его с мыслей.
- Скажите, её величество… Вы лучше знаете её, и последняя фраза… могу я истолковать её как…
Маргарита приложила палец к губам.
- Ни слова, маркиз. Фразы можно толковать по-разному, но взгляды… я думаю, у вас есть шанс на некоторое доверие со стороны её величества. А если вы пожелаете, я могу попробовать поспособствовать тому, чтобы её величество без сомнения разглядела все украшающие вас..
Анри более не выдержал витиеватости многообещающей фразы.
- О, графиня! Благодарю вас! Вы – ангел, благословивший наш дом своей милостью!
Он горячо пожал её руку. Маргарита отстранилась, улыбнулась со смесью кокетства и тайной горечи:
- Вы мне льстите, маркиз. Что, видимо, является особенностью вашего дома…
- Право, графиня, вы слишком скромны. Общение с вами для меня – великое наслаждение. Не откажетесь ли составить мне пару в предстоящем танце?
- С удовольствием, - искренне отвечала графиня.

 

[Ninett]

После танца Маргарита де Нансе подошла к небольшой группе придворных дам, центр которых составляла Шарлота. Там же находилась Мари де Комбале, правда, как бы отстранившись от окружающих.
- О, Марготта, удовлетворите наше любопытство, с кем это вы танцевали только что?
- А вам это столь интересно, Шарлота? – рассеяно бросила Маргарита, приветствуя Мари и обмениваясь с ней взглядом.
- Ну, почему же только мне?
- Да, графиня, кто это? – поддержала Шарлоту м-ль д’Эмери.
- Маркиз де Ришелье.
- Маркиз де Ришелье? Хм, откуда он?
- Насколько мне известно, недавно вернулся из Польши.
- Насколько вам известно, - повторила Шарлота с улыбкой, скрывающей злобу, - Да, сударыни, теперь у графини де Нансе вы всегда можете узнать то, что ещё неизвестно никому!
В этих словах, бесспорно, скрывался двойной смысл, понятный Марго, но его почувствовала и Мари: графиня заметила её вопрошающий взгляд.
В этот момент к дамам приблизилась группа молодых людей, в основном – приближённых короля, однако возглавлял её герцог Орлеанский.
- Сударыни, - поклонился он, - в следующей части балета принимают участие его величество король и её величество королева. Мы не можем остаться в стороне! Позвольте… - и герцог протянул руку. Первое мгновение Маргарита не поняла кому. Она даже сделала шаг назад, чтобы не мешать той, кого приглашает герцог, но…
- Графиня? - он очаровательно улыбнулся ей.
- О, ваше высочество! - Маргарита подала ему руку, улыбнувшись радостно и растеряно.
В движениях и касаниях его высочества было что-то обольстительно небрежное, делающего его объектом влюбленности – часто, но любви – никогда. При выполнении одной из фигур танца графиня заметила де Полле – он танцевал с м-ль де Комбале. Взгляды Франсуа и Маргариты встретилась. Во встрече этих взглядов не было ни ревности, ни ненависти, ни любви, было лишь спокойствие и какое-то тайное понимание того, что взгляды не могли не встретиться.
Этот молчаливый диалог длился лишь несколько секунд – де Полле первым отвел взор и улыбнулся своей партнерше, которая что-то говорила ему. Маргарита же вновь окинула взглядом залу… и едва не сбилась с ритма – за троном Марии Медичи стоял епископ Люсонский.
- Наконец-то, мой друг, я боялась, что вы не приедете, - говорила ему Медичи, томно обмахиваясь веером.
- Я не мог ослушаться приказа королевы.
- Приказа королевы – нет, а вот пренебречь скромной просьбой королевы-матери…
- Ваше величество, каждый француз знает, что лишь вы одна были и будете единственной нашей государыней, истинной королевой Франции!
Мария усмехнулась – даже явная лесть епископа была приятна ей. С его появлением ее дурное настроение улучшилось, и теперь она уже не столь враждебно смотрела на танцующих.
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, епископ, но мне кажется это ваш брат, маркиз де Ришелье – видите, сейчас он танцует с фрейлиной Нинетт-Антуанетты!
- Вы правы, мадам, это он.
- Как странно – я не знала, что он уже вернулся из Польши…Вы не сообщали мне о его намерении вновь посетить Францию, - несколько раздраженно произнесла королева-мать, вновь впиваясь глазами в фигуру невестки, также увлеченной танцами.
- Его приезд стал неожиданностью и для меня, ваше величество – приятной, конечно… Он прибыл вчера вечером.
- И похоже, его появление не прошло незамеченным, - с ехидством поджала губы Мария, - его уже представили королеве. Кажется, ваш брат не разделяет ваших убеждений, мой дорогой Арман, относительно того, кому принадлежит теперь вся полнота власти – иначе он бы не преминул засвидетельствовать мне свое почтение!
- Простите его, мадам, - мягко произнес епископ, - Ваши мудрость и величие пленили маркиза еще в благословенные времена вашего регентства, когда он был при дворе. И пока он отсутствовал, Господь лишь преумножил ваши достоинства. Слава о вашем величестве разнеслась по всей Европе, ее отголоски были слышны и в Польше. Однако там ничего не было известно о супруге его величества. И потому нет ничего удивительного в том, что вернувшись, мой брат стремится в первую очередь ознакомиться с новым двором, чтобы, сравнив его со старым, лишь в который раз убедиться в преимуществе последнего!
- Ах, епископ, светское платье подошло бы вам куда больше сутаны! – кокетливо воскликнула Мария, - право же, вы должны были стать придворным!
- Почему же, ваше величество?
- Потому что среди присутствующих здесь не найдется ни одного человека, кто мог бы сравниться с вами в искусстве льстить!
Арман чуть усмехнулся.
- Как изволили заметить ваше величество, лесть подходит придворным. Я же священнослужитель, а потому лишь говорю правду!

Мария засмеялась и протянула ему руку. Епископ почтительно и в тоже время нежно прикоснулся к ней губами. Это невинное прикосновение заставило королеву-мать покраснеть подобно юной девушке.
- Передайте вашему брату, - произнесла она, все еще улыбаясь, - что я не сержусь на него. И буду рада в самое ближайшее время услышать все новости о польском дворе!
- Благодарю, ваше величество, - Арман слегка поклонился, - поверьте, и Анри, и я, оба безмерно польщены вниманием, которым вы удостаиваете нас!
- Надеюсь, взгляды маркиза совпадают с вашими…
- Мадам, в самое ближайшее время мой брат лично подтвердит вашему величеству мои слова!
- Искренне на это надеюсь, - негромко проговорила Медичи.
Некоторое время она молча смотрела в зал, затем вновь повернулась к епископу.
- Я хотела бы видеть вас завтра у себя, ваше преосвященство, - улыбка сошла с ее лица, и голос звучал серьезно, - думаю, вы согласны, что нам многое надо осудить. Благодаря Нинетт-Антуанетте, - с ненавистью добавила она.
- Ваше величество имеет в виду…
- Вы прекрасно знаете, что я имею в виду – вскоре сын д’Эпернона станет кардиналом, а ведь на его меcте могли и должны были быть вы! Если бы мой безвольный сын больше прислушивался к советам своей матери, чем к какой-то испанской…
- Ваше величество, прошу вас! – Арман тревожно огляделся, следя, чтобы никто не услышал их, - все в руках Божьих, и евангелие учит нас смирению…
- Что ж, в этот раз мне придется пойти против святого писания, - жестко оборвала его Мария, - этим поступком Нинетт-Антуанетта в первую очередь нанесла оскорбление мне! И я не намерена прощать его. Я надеялась, что эта история с запиской… Кстати, - она пристально взглянула в глаза епископу, - что означают те слухи – о том, что якобы во многом благодаря вам Нинетт–Антуанетта ныне пребывает в полном согласии со своим супругом?
- Ваше величество, я уже говорил, что я священник, и потому обязан говорить правду! Обвинения его величества были несправедливы, и…
- Так вся эта история с книгой правда?
- Да, ваше величество, - почтительно, но твердо произнес Арман.
Несколько секунд Медичи молча смотрела на него.
- Странно, - наконец, медленно проговорила она, - раньше я не замечала у королевы особой тяги к изучению религиозных текстов…
- Ваше величество, но ведь Нинетт-Антуанетта дочь испанского короля, а Испания – самый надежный союзник Франции в борьбе за христианскую веру, это вековой оплот священного римского престола… Поверьте, ее величество всегда с должным почтением относилась ко всем религиозным обязанностям…
- Но не уделяла им достаточно внимания! - покачала головой королева-мать, - и в этом есть и ваша вина, мой друг!
- Моя, ваше величество?
- Конечно – кто, как не исповедник, должен наставить ее величество на путь истинный? А ваша духовная дочь нуждается в этом как никто другой!
- Иными словами, - тонкая улыбка скользнула по губам Армана, - ваше величество считает, что мне необходимо больше времени посвящать своей духовной дочери?
- Вы абсолютно верно поняли меня, - усмехнулась Медичи, - надеюсь, уже в скором времени я смогу оценить ваши усилия по возвращению заблудшей души на единственно верный путь – путь кротости и смирения, которых очень недостает Нинетт-Антуанетте!
- Поверьте, ваше величество, я приложу все свои силы для достижения этой благой цели! – с улыбкой поклонился епископ.
- Не сомневаюсь в этом, ваше преосвященство. Будьте уверены – за ваши труды вам воздастся по заслугам! - Мария и епископ обменялись понимающими взглядами.

Тем временем празднество продолжалось, всеобщее веселье захватило даже меланхоличного короля – Людовик был необычайно любезен, вопреки обыкновению, он принимал участие в танцах, а, общаясь с дамами, вел себя как самый галантный и остроумный кавалер. Впрочем, сегодняшнее благодушие короля не было наигранным – он и в самом деле был счастлив. Он смотрел на Нинетт-Антуанетту и не мог сдерживать гордой, даже несколько самодовольной улыбки - она принадлежала ему! Самая прекрасная королева Европы, она любила его, она принадлежала ему навеки!
Нинетт и в самом деле была восхитительна – ее красота, ее звонкий смех очаровывали. На ее щеках играл румянец, она улыбалась самой ослепительной и сияющей улыбкой. Однако никто не знал, что было причиной этого радостного волнения королевы. Она и сама не могла до конца объяснить это себе, однако что-то подсказывало ей, что это связано с ее кавалером в предыдущем танце – маркизом де Ришелье. Право же, он удивительно хорош собой! И так галантен… А в танце ему просто нет равных! – эта легкость, неповторимая грация, прикосновения его рук… Нинетт прикрыла лицо веером и мечтательно улыбнулась. Как странно, он брат епископа – этого лже-священника, один вид которого вызывал у нее отвращение – и, несмотря на столь поразительное внешнее сходство, она не испытывала неприязни к маркизу. Наоборот, его присутствие было приятно Нинетт, а его взгляды – восхищение, которое она могла в них прочесть, - льстили ей, и одновременно были таким волнующим!.. Насколько разными могут быть два человека, так похожие внешне! И как хорошо, что хотя бы сегодня она не увидит… Нинетт оглянулась на королеву-мать… О нет, он снова здесь! «Конечно, - усмехнулась королева, - разве бал в Люксембургском дворце может пройти без этого благочестивого прелата! » Ее взгляд на секунду задержался на лице епископа, и скользнул по зале, безошибочно выделив из толпы придворных одно хорошо знакомое лицо. Капитан де Нансе – он, не отрываясь, смотрел на нее, и в его взоре Нинетт увидела нечто такое, что заставило ее пристально всмотреться в молодого человека. Как он бледен… Кажется, за последние дни он сильно похудел – на лице выделялись только скулы и глаза, горевшие каким-то лихорадочным блеском… Нинетт едва уловимым кивком головы приказала капитану приблизиться. Еще не веря себе, Шарль медленно прошел сквозь толпу придворных и склонился перед королевой.
- Рада вас видеть, капитан, - улыбнулась она, подавая ему руку. Вместо положенного почтительного прикосновения, она ощутила его краткий, но жаркий поцелуй. Нинетт едва не отдернула руку, но сумела справиться с собой.
- Я удивлена вашим появлением здесь, - мягко произнесла она, - в последнее время вы не появлялись в обществе – я слышала, вы не были ни на одном приеме после приезда его светлости герцога Бэкингема, а сейчас вы здесь… Для меня это приятная неожиданность!
- Вы правы, ваше величество, - произнес Шарль, впиваясь глазами в лицо королевы, - я не бывал в Лувре, но лишь потому, что и ваше величество не посетили ни один из тех балов. И только вы одна являетесь причиной моего сегодняшнего появления здесь! Вы же знаете, ваше величество, - почти прошептал он, не отрывая взгляда от ее губ, - что вы одна, вы единственная, кто…
- Тише, капитан, прошу вас! - воскликнула Нинетт и тут же тихо добавила, - мы же здесь не одни!
- Одни… - мечтательно повторил Шарль, - лишь в своих самых смелых грезах я смею мечтать об этом! Хотя бы несколько минут вдвоем с вами, моя прекрасная королева! О, лишь несколько мгновений… наедине… Нет-нет, не подумайте ничего дурного – я просто мечтаю провести эти минуты, любуясь вами, просто наслаждаясь вашей божественной красотой!
- И ничего более? – лукаво улыбнулась Нинетт.
- Этого было бы и так достаточно, чтобы сделать меня самым счастливым человеком на земле!
- Несколько мгновений наедине со мной? – задумчиво переспросила Нинетт, а затем неуловимым движением достала тонкий шелковый платок и выронила его. Шарль молниеносно нагнулся и, подняв его, протянул королеве, однако та с улыбкой покачала головой.
- Оставьте это себе, мой капитан… В залог нашей будущей встречи! – она кокетливо улыбнулась ему и, бросив последний загадочный и полный неясных обещаний взгляд, повернулась и пошла в сторону группы придворных, окружавшей короля.
Шарль несколько секунд смотрел вслед ее величеству, а затем, судорожно сжав в руке платок, не обращая внимания на окружающих, почти бегом покинул залу.
Ночной воздух приятно охлаждал его пылающее лицо, когда он оказался один на темной аллее Люксембургского сада. Лишь там он остановился и, судорожно вздохнув, развернул платок, а затем порывисто прижал его к губам, покрывая поцелуями тонкую ткань, хранившую едва уловимый сладковатый запах духов – ее духов! Этот шелковый надушенный лоскуток с вышитыми инициалами «Н-А» сейчас казался ему дороже всех земных сокровищ – он принадлежал ей, ее руки касались его! И она дала его… в залог встречи! Их встречи!..
Поспешность, с которой капитан де Нансе покинул залу, не укрылась от многих, однако ее причина была известна только одному человеку, который наблюдал всю – от начала до конца сцену между ним и королевой. Этим человеком был епископ Люсонский. Даже не имея возможности услышать слова, он без труда понял все, о чем говорили ее величество и Шарль, а когда королева выронила платок, на губах его преосвященства появилась едва заметная усмешка – презрительная, но с неуловимым оттенком горечи…

Епископ отправился домой, не дождавшись окончания бала в Люксембургском дворце. Анри остался там, казалось, он был полностью поглощён светскими забавами.
Арман ушёл в кабинет, велев немногочисленным слугам не беспокоить его. Сегодня ему ещё предстояло написать несколько писем в Италию… Пусть получении кардинальской шапки откладывается пока из-за капризов гордой испанки, но не мешало бы обеспечить в Риме, во первых, хоть какие-нибудь препятствия д’Эпернону, а, на случай победы над испанкой, которая рано или поздно произойдёт, - отсутствие всякого сопротивления со стороны папского двора…
Епископ нервно отбросил взятое в руку перо. «Рано или поздно» было слишком туманно и малообещающе. Время шло, а пока он – никто при дворе. Да, он духовник королевы Франции, которая его ненавидит, но положение это весьма шаткое. «Впрочем, что там говорила старая флорентийка? Мне необходимо больше времени посвящать своей духовной дочери? Пожалуй! Её поведение сегодня на балу, - сжав тонкие бледные пальцы, Арман усмехнулся, - Платок капитану, взгляд которого пылает так, что это заметит любой. Причём это – капитан де Нансе. Капитан де Нансе? Брат моей графини, этого моего чувственного ангелочка… - мирская улыбка воспоминаний о чём-то далеко не высокодуховном скользнула по губам его преосвященства, но буквально на мгновение, - Капитан весьма грубый и чуждый двору человек. Не позволяет сестре иметь любовника, а сам заглядывается на хранительницу чести всего государства. Связь с таким человеком, ваше величество, - мысленно обратился он к Нинетт-Антуанетте, - не может остаться незамеченной, капитан обязательно выдаст себя, причём, вполне возможно, что как человек военный и неразборчивый, ещё и скомпрометирует вас. Я, как ваш духовный наставник, хотел бы спасти вас. Но, боюсь, спасение может заключаться лишь в раскрытии измены. Всё зашло слишком далеко, отец Жозеф уже давно рассказывал мне о свидании королевы и капитана»
Епископ Люсона вдруг резко поднялся из-за стола и подошёл к окну, за которым стремительно и шаловливо опускалась на Париж сухая ночь. Его преосвященство, изучивший столько гуманитарных наук, вовлекавший докторов богословия Сорбонны в высший теологический спор, не мог не знать себя, не контролировать, и вследствие, не чувствовать дополнительного раздражения, вызванного поведением королевы. Нинетт-Антуанетта вызывала в Армане гнев не только как политический противник, мешающий карьере, но и как… Его преосвященство заставил себя продолжить мысль, не кривя душой: как прекраснейшая женщина, смотрящая на него, мужчину, с презрением, почитающая его неумелым любовником старой королевы, этого прошлого века, ещё могущественного, но теряющего свою мощь с каждым днём всё больше. О, она ошибается, её величество Нинетт-Антуанетта, как же она ошибается, ставя его ниже себя… Она ещё поплатится за своё презрение. Поплатится… чем? Лукавая улыбка посетила тонкие губы его высокопреосвященства. Но довольно. Слишком много дел ожидает его этой ночью, надо написать несколько посланий, и каждое – умело, продумывая каждое слово, взвешивая каждую фразу, каждое обращение.

Арман не обратил внимание на стук копыт и звук остановившейся у дома кареты. Но затем слуга робко доложил ему, что прибыл маркиз де Ришелье.
Анри, которого епископ просил обязательно зайти после бала, вошёл в комнату, находясь всё ещё под впечатлением от химер Парижского двора.
- Вы сказали, чтобы я обязательно посетил вас, брат, - рассеяно заговорил он, - И так поспешно уехали. Зря вы не остались. Хотя, впрочем, понимаю, смотреть на танцующих и не танцевать самому…
- Мирские удовольствия чужды священнослужителю.
- Да, конечно, и графиня де Нансе целиком разделяет ваше мнение по этому поводу, - с вольной улыбкой кивнул Анри.
- Брат, - предостерегающе произнёс Арман.
- Хорошо-хорошо, ни слова о девственности и святости! – маркиз вскинул руки, - Итак, я вас слушаю.
- Что ж, надеюсь, вы меня услышите, - серьёзно заметил епископ.
- Я весь внимание.
- Завтра вы должны нанести визит королеве-матери.
- Её величеству королеве-матери? Она вас об этом просила?
- О чём меня просила её величество, касается только меня, - ответил его преосвященство совершенно беспристрастным тоном, но умышленно допустив двоенное толкование фразы. Анри не преминул воспользоваться этим и ухмыльнуться.
- Её величество была очень недовольна тем, что вы не оказали ей должного почтения. Потому я советую вам исправить ситуацию и завтра же заверить королеву-мать в верности и вечной преданности.
- Вы действительно считаете это нужным, брат? – становясь задумчивым, вдруг спросил Анри, - Мне кажется, за Медичи уже не осталось ничего, кроме армии призраков, в то время как за Нинетт-Антуанеттой – будущее, поминутно переходящее в настоящее.
- Возможно, вы и правы. Но пока есть ещё живые представители этой, как вы сказали, армии призраков, я бы не спешил списывать ее со счетов.
- Ну что ж, я воспользуюсь вашим советом, ваше преосвященство, - произнёс маркиз с долей иронии и шагнул к двери. Но остановился и спросил:
- Арман, а что вы, составитель дальновидных планов, скажете о королеве? Как вы находите Нинетт-Антуанетту?
Епископ пристально взглянул на брата.
- Я нахожу её очень опасной своей дьявольской красотой и детскими капризами, но ничем более. Однако, Анри… детские капризы королевы могут привести к недетским последствиям для тех, кто… для её подданных. Я бы посоветовал…
- Я не спрашивал вашего совета! - вдруг оборвал его маркиз, - По этому поводу – не спрашивал! Благодарю вас, я обязательно посещу завтра Марию Медичи!
Когда дверь за маркизом закрылась, Арман проговорил, глядя перед собой:
- …посоветовал держаться подальше от этой капризной и своенравной особы.

 

[Мара Ли]

Ninett, ну вот я прочитала все написанное.
Сейчас поделюсь впечатлениями. Интриги, конечно, рождаются и затеваются, как и положено.
Как я и предполагала от Шарлотты ничего хорошего ожидать не приходится. Да и что еще может делать бывшая фаворитка?
Только мстить. Хотя я и ждала пакостей от этой героини, но обвинять ее не могу. Наверняка любая женщина будет чувствовать себя в этой ситуации совершенно так же.
Хотя не все будут действовать таким образом, но испытывать досаду, гнев, сожаление - это все так обычно.
Так что в поведении Шарлотты все понятно.
А вот капитан де Нансе меня расстроил. Мало того, что он так вопиюще хамски ведет себя с сестрой, так еще в нем очевидны признаки фанатизма.
Его страсть к королеве рано или поздно может стать опасной. Нинетт надо бы поостеречься подобного поклонника.
Марго становится умнее - интриги вызывают в ней азарт. Кажется, она станет украшением французского двора!
Она уже , как рыба в воде!
Ну и моя симпатия к Нинетт осталось неизменной! Умненькая, ловкая, гордая, хитрая! Настоящая королева.
Пока ей нравится Анри, но по-моему это лишь желание легкого флирта. Маркиз не та фигура!
Хочу сказать, что иллюстрации к сериалу поражают тщательностью и яркостью! Они прекрасно сопровождают текст и дополняют его.

 

[Ninett]

Мара Ли,
снова хотелось бы выразить свое огромнейшее спасибо за такой чудесный, развернутый отзыв, а главное - за сам интерес к сериалу, к его героям, мне это очень и очень важно и безмерно приятно, тем более что многие из высказанных тобой догадок по поводу дальнейшего развития сюжета впоследствии окажутся верны!

 

[pike]

Ninett, Пока что добрался до пятой главы.
Очень понравился текст.
Читается очень легко несмотря на все эти светские экзерсисы в речи героев.
События развиваются плавно и неторопливо, но чтение нисколько не утомляет.
По настоящему замечательная работа.
А о скринах можно говорить вообще бесконечно долго.
Они замечательны!
Изысканность самого стиля просто бесподобна.
Реально снимаю шляпу!
Работа более чем достойная.
И читаю дальше.

 

[Ninett]

pike,
очень приятно видеть тебя (надеюсь, на ты можно?) среди читателей, от души благодарю за теплый отзыв и очень надеюсь, что и дальнейшее повествование не разочарует!