Третья серия. "У зебры под хвостом".
I
Поль, придерживая сумки с покупками, наподдал стеклянной двери супермаркета и вытолкнул наружу сопротивлявшуюся Мелкую.
- Я всегда знал, что ты, Ким, - пакость редкостная, - между тем отчитывал Фаулер несносную егозу. - Но никогда не думал, что...
- Отвали, что обзываешься? Чего я тебе плохого сделала? - вздернутый нос, выглядывающий из-за упавших на лицо розовых прядок, угрожающе зашмыгал.
Люди вокруг стали недобро коситься на странную парочку, но никаких решительных действий пока не предпринимали, а Ким, воспользовавшись моментом и повысив голос, продолжала: - Убери свои грязные руки, никуда я с тобой не поеду! Я с незнакомыми не знакомлюсь! Меня мама дома ждет...
Прохожие на улице потянулись на шум и окружили Поля и Кимберли плотным кольцом, чтобы при необходимости спасти беззащитную девушку от лап грязного и похотливого маньяка. Спящий на остановке пенсионер неодобрительно квакнул, спугнув пристроившегося на его кепке голубя-за****ца. Подростки невдалеке прекратили целоваться. Бедная собака, случайно попавшая в окружение вместе с Фаулером и Кимберли, жалобно и протяжно завыла, будто по покойнику. В воздухе повисла угроза мордобоя.
Перспектива оказаться тем самым покойником, по которому пела заунывный молебен дворовая псина, не казалась Полю заманчивой. Он отпустил Ким и примирительно поднял вверх сумки со сладостями – взгляд пары удивленных зеленых глаз метнулся следом. Конфеты и мороженое - это как трубка мира, действует безотказно в непосредственной близости от враждебно настроенного человека. Блик на розовых волосах благосклонно мигнул в свете уличных фонарей, и Ким, будто делая одолжение, выдохнула:
- Ну хорошо, пес с тобой... - при этой фразе псина перестала выть и удивленно склонила голову набок, мол, я сама по себе. Меж тем, Ким обернулась к ватаге прохожих и гордо рявкнула. - Так, пипл, все свободны! Этот парень – мой друган.
Толпа облегченно перевела дыхание, обрадованная, что не придется связываться с придурками-виртуозами, и вернулась к своим занятиям. Подростки снова присосались друг к другу, как пиявки в пруду, собака, оказавшаяся кобелем, принялась метить фонарный столб, пенсионер захрапел. Жизнь вошла в размеренный ритм, и всем это нравилось, особенно Полю, не понаслышке знающему, сколько больших неприятностей может принести маленькое розоволосое нечто ростом с лиллипута в свой лучший день.
Невольно вспоминалось, как однажды он не со злости, а ведомый лишь благими намерениями, попытался объяснить этому мелкому чертенку, сколь полезно бывает иногда учиться.
Были летние каникулы, и Кимберли все дни напролет пропадала с друзьями на роллердромах, в парках аттракционов, кафе и клубах, а дома ее ждали переживавшая сестра и стопка книг по литературе. Диккенс, Лондон и Хемингуэй пылились в ожидании своего часа, но тот не приходил и не приходил, как и сама Ким. Виктория сходила с ума, беспокоясь, что с девчонкой случится беда на темных улицах, что друзья забудут проводить ее до дома или что она сломает себе шею, выполняя крутые виражи на роликах.
Фаулер, как мог, успокаивал любимую и не единожды сам лично ездил встречать безответственную мелюзгу после ее очередного «отрыва». Так и в этот раз он вез загулявшую Кимберли на своей машине домой: из магнитолы доносилась тихая музыка, смешивающаяся со старательным посапыванием Мелкой, набивающей смс подруге, и редкими вздохами разочарования Поля.
- Как долго это будет продолжаться, Мелочь? – не оглядываясь на девушку, раздраженно спросил он, но ответом ему было лишь недовольное бурчание и писк нажимаемых на телефоне кнопок. Тогда левая рука мужчины сильнее сжала руль автомобиля, а правая в мгновение ока выхватила у Кимберли мобильный. На немое, но от этого не менее праведное возмущение Фаулер заявил, что вернет игрушку ее хозяйке после того, как та прочтет весь список литературы, заданной в школе на лето.
- В твоих интересах, малыш, читать внимательно, потому что перед возвратом телефона я лично устрою тебе предметный допрос... опрос с пристрастием. И учти, что, в отличие от тебя, у меня по литературе было А+, - мимолетом бросил он.
Три дня Кимберли не высовывала носа из своей комнаты: исключения составляли перебежки до кухни и туалета.
Викки смотрела телевизор в одиночестве, Викки слушала музыку в одиночестве, Викки ходила в магазин в одиночестве, Викки все делала в одиночестве, потому что ее младшая сестра, обозленная на весь мир и в особенности на Поля, как проклятая читала книги и за половину недели осилила объем литературы, расчитанный на три месяца.
Мобильный телефон вернулся к хозяйке, и всем казалось, что этот смешной и милый инцидент исчерпан. Всем, кроме Кимберли. Пока бдительность врага притуплена, она решила мстить.