Наталия Николаевна
Оракул

*Говорил как всегда немного, поэтому каждое слово, каждый жест ловила, стараясь понять, почему так темнеют его глаза? Ведь с её точки зрения…*
– Дамьен? Я вижу, ты все больше напряжен, а надеялась, что мой рассказ тебя успокоит. Ведь я же жива? И ничего плохого мне не сделали. Даже Старьевщик этот, хоть и наверняка под капюшоном своим нимба не прячет, скорее уж хвост, а не обидел же. Даже, можно сказать, помог. Ясно, что у него какая-то своя выгода была, но моя больше! Ты же не подумал пока, наверное, – Нолька молча взяла бокал, без единого возражения выпила. – Просто я думаю об этом почти постоянно и… Дамьен, если я действительно теперь чародейка, даже ничерта не умеющая, не важно! Срок жизни у меня гораздо дольше людского! Это, конечно, не век оборотня, здесь вровень вам разве что джинны, но раза в полтора жизнь моя удлинилась. – Посмотрела беспомощно, в надежде, что поймет её, – и молодость тоже. А это значит, что через какие-то несчастные двадцать лет я не стану выглядеть старше тебя!
*Понимала, что по сравнению с ним говорит слишком много, но, наверное, небеса так над ними пошутили – ему немногословность и сдержанность, а ей эмоциональность и язык её «чудесный» впридачу.*
– Я успокоить тебя хочу, а не знаю как. Ты объясни хоть немного, почему хмуришься, мне очень важно понимать, ведь понимая, я смогу тебе помогать с этим всем разобраться. И я хочу! Раз уж по моей милости все это на тебя свалилось.
*Заметила как вздрогнул, думала мерещится. Впервые, кажется, такое видела, потому и трубку схватила, хотя не до телефона ей было сейчас вообще. Услышала Марту, постаралась в голос немного бодрости добавить, ответила, попрощалась, телефон к чертовой бабушке выключила.
Зачем Дамьен дал ей полный бокал нектара, понимала. Он же знал, что это для неё снотворное. Значит, считает, что нужно поесть и спать. Не возражала совершенно, она бы и сейчас в кровать. Но есть хотелось, словно неделю сидела на самой жесткой диете. Поэтому уминала за обе щеки, в чай чуть ли не полкружки сахара бухнула – все несладко казалось.
*На своеобразный домашний арест только и могла, что вздохнуть. Ей хотелось! И в Дом Чернокнижника, и на кладбище, и в лес еще было интересно заглянуть, и в НИЛ, но возражать не стала, сказала четко и ясно:
– Да, я понимаю. Обещаю, не глупить, никуда не пойду.