M
Marka
Гость
Урра! Я вернулась к цивилизации и регулярному интернету. В честь этого решилась выложить эту вещичку, весьма дорогую моему сердцу, хотя и пугающую - что-то большая получается. Придется засучить рукава и заточить перья.
Однажды я пыталась записать историю жизни одного известного мага. Жизнь у него была длинная и полная приключений, так что я забросила это жизнеописание. Но в 19 лет вышеупомянутого мага занесло на остров Пира, где он сумел войти в доверие к одной драконьей стае, так что я выяснила кое-что о драконах, их миропонимании, образе жизни... И мне, конечно, захотелось узнать больше. И я это сделала. Можете высказывать свое мнение, очень хотелось бы узнать, что вы думаете о моем творении. Трудно самой объективно оценить.
* * *
Тарн родился за двадцать семь лет до этого теплого осеннего дня. В кладке его матери, зрелой и здоровой драконицы по имени Кирф, отчего-то было всего шесть яиц, так что она и не надеялась, что кто-то из новорожденных выживет. Если из полутора десятков выживал, в лучшем случае, один, то ей надеяться было не на что. Недаром рождение потомства драконы называют «боль новой жизни», почти все новорожденные погибают в течение первого месяца. Недели за полторы до того, как детеныши должны были появиться на свет, будущая мать перестала разговаривать с собратьями, отказывалась от пищи, которую ей приносили, и за все это время отошла от кладки всего дважды – к озеру, попить воды. Другие драконы не пытались вывести ее из этого состояния, еду время от времени приносили, но лишний раз старались не тревожить родительницу. Хьелль, дракон, который был отцом нерожденных детенышей, держался неподалеку, но разговаривать с подругой тоже не пытался.
Яйца были хорошие, крупные, маленькие драконы должны были родиться здоровыми. Кирф терпеливо прислушивалась, ожидая, когда ее дети решат выбраться наружу. Многое зависело от того, в какое время суток они появятся на свет. Первые признаки жизни малыши подали вечером, на закате Кирф заметила трещину на самом большом яйце. Детеныши действовали все активнее, первым наружу выбрался крупный самец темного окраса, похожий на нее вплоть до пятен на брюхе и срезов грeбня. Хьелль, взволнованный происходящим, подошел ближе, изо всех сил вытягивая шею. Его серо-стальную шкуру унаследовал следующий детеныш – не такой большой, как первый, но с умными блестящими глазами и ровным окрасом – верными признаками крепкого здоровья. Хьелль сделал еще шаг и переступил невидимую границу, установленную его подругой. Кирф зарычала, оскалив зубы и нервно выгибая спину. Хьелль поспешно попятился, связываться с новоиспеченной матерью – себе дороже. Сперва исполосует, потом пожалеет… недели через две, когда отойдет от нынешних переживаний. Следующие детеныши выглядели не так многообещающе, как первые, окрас у них был уже какой-то невнятный, с бурыми вкраплениями, крылья слишком длинные для их возраста, а срезы грeбня чересчур пологие. Но Хьелль и таким бы детям обрадовался, если бы кто-нибудь из них выжил. Последним родился и вовсе несуразный малыш – с темным туловищем, но очень светлыми, светлее даже, чем у самого Хьелля, крыльями. Такие долго не живут.
Едва просохнув, малыши встряхнулись и принялись любопытно оглядываться. Кирф напряглась, этот момент ее и страшил. В свете луны блеснул светлым боком один из малышей, взбаламутил сонные тени другой – и детеныши мгновенно исчезли в темноте. Драконица стояла, машинально приподнимая и опуская крылья, ее лапы вздрагивали от желания нагнать, вернуть.
Хьелль, - позвала она.
- Мгм?
- Мы… мы можем поймать, по крайней мере, того, светленького. Я найду его.
- Чтобы он вырос таким, как Мрак?
Оба замолчали. Мрак был вечным примером неправильного обращения с новорожденными. Малышам не полагалось мешать, первые впечатления имели огромное значение для их развития. Они бегали, лазили, уходили неизвестно куда, их убивали люди и дикие звери, они падали и разбивались, тонули, терялись в пещерах, но, в конце концов, выжившие возвращались к месту своего рождения. Мать Мрака, в свое время, не выдержала и уволокла малыша к себе в пещеру, где продержала его под присмотром несколько недель. В результате, Мрак, которому не так давно исполнилось две сотни лет, до сих пор толком не научился говорить, а речь других драконов понимал с трудом. Дважды его ловили на бессмысленных убийствах людей, несколько раз – на людоедстве, причем вовсе не в голодные годы.
Но, по крайней мере, проследить мы за ними можем? – вскрикнула Кирф.
Конечно, - согласился Хьелль. – Идем за светленьким, его лучше всего видно в темноте.
Оба сорвались с места. Конечно, они нагнали детеныша, но к утру вновь упустили его. Это было неизбежно, хотя бы потому, что взрослый дракон никогда не сможет протиснуться в те щели, куда легко заползет детеныш. И мать, и отец вымотались за эту ночь, так что к утру они едва дотащились к месту рождения, где и проспали большую часть дня.
Несколько месяцев они провели в полном одиночестве, не пытаясь приближаться к товарищам по стае, чтобы не смущать их видом своего горя. Другие драконы тоже не навещали их, только иногда пролетали неподалеку, чтобы проверить, как они тут. Вообще-то родители обычно не оставались вместе после рождения, каждый переживал свое горе сам, но Хьелль и Кирф почти не стеснялись друг друга, хотя до того, чтобы впрямую говорить о своих переживаниях, они все же не дошли. После шести месяцев, прожитых вместе, Кирф как-то заметила, что соседство Хьелля ее не раздражает, Хьелль ответил, что ему также ее присутствие не кажется тяжелым грузом. К концу года оба решили, что следующую попытку произвести на свет детенышей также предпримут вместе, лет через пятнадцать – двадцать. Через год и три месяца, гораздо позднее, чем должен был, вернулся один из детенышей. Его уже не ждали, Хьелль и Кирф остались на прежнем месте просто потому, что им там нравилось. Хьелль как раз возвращался с охоты, держа в когтях тушу жирного кабана. Его подруга заявила, что в ближайшие несколько дней она разберется с химерой, живущей в получасе лета от их нового жилища. От помощи Хьелля Кирф решительно отказалась, она предпочитала убить химеру самостоятельно, она вообще терпеть не могла подобных тварей, поскольку подозревала, что, по крайней мере, один детеныш погиб от когтей этого существа. Хьелль поудобнее перехватил тушу, с которой текло.
«По таким следам люди и находят логова», - подумал он, но это была территория драконов, людей здесь можно было не бояться. Хьелль на всякий случай огляделся, не видно ли какой опасности. Далеко сзади кто-то летел. Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть толком. Хьелль машинально поднялся выше.
«Дракон? Нет, чересчур низко летит, наши стараются держаться подальше от земли, разве что он кого-то преследует. Или это та самая химера?» - Хьелль нервно сжал когти, бросать добычу не хотелось. Решившись, дракон поспешил к дому, он обещал Кирф хорошую добычу, она будет голодной после охоты. Тушу кабана Хьелль положил на скале, так, чтобы никто не мог добраться с земли. Кирф сразу учует, когда вернется. Выполнив обещание, дракон успокоился и неторопливо полетел обратно, к загадочному существу. Впрочем, ему недолго оставалось теряться в догадках: вскоре стало видно, что это – не гарпия, обнаглевший грифон или еще какая-нибудь враждебно настроенная тварь, а тощий нескладный годовалый дракон. Его светлые крылья стали еще светлее с тех пор, как Хьелль в первый и последний раз видел его, они блестели, как металл, казалось, они сделаны из стали. Туловище, напротив, потемнело почти до черноты, и ни пятнышка на шкуре. Хьелль от волнения упал на несколько метров, потом снова набрал высоту и повернул к дому.
«Только бы Кирф вернулась!» - но на это почти не было надежды, она собиралась вернуться ближе к вечеру, сейчас еще рано. Хьелль издал оглушительный призывный клич, если подруга не улетела слишком далеко, она должна услышать. Но успеет ли она вернуться? Детеныш не обратил внимания на крик Хьелля, он мало что видел и еще меньше слышал. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на что-либо помимо своего пути. Наконец он долетел до нужного места, шлепнулся на песок. Несколько мгновений детеныш отдыхал, затем начал обнюхивать песок, будто надеялся найти прошлогоднюю скорлупу. Потом Хьелль впервые услышал голос своего сына: тонкое вялое хныканье. Казалось, у малыша не осталось сил даже на плач. Кирф подлетела, с кровью на когтях и кровью на разодранном боку, не приземлилась – упала с неба, и мгновенно оказалась рядом с детенышем. Тот перестал хныкать, в его глазах появилось что-то осмысленное, он подполз к матери и свернулся у нее под боком. Хьелль молча слетал за кабаном и, стараясь не подходить слишком близко, придвинул тушу к Кирф. Малыш молча набросился на еду, и, к удивлению Хьелля, один справился с целым кабаном. Когда его живот раздуло так, что он едва не волочился по земле, детеныш прижался к матери и моментально заснул. Кирф несколько раз лизнула малыша, потом принялась зализывать свой раненный бок. Хьелль молча поднялся в воздух, детеныш наверняка проснется голодным.
Хьелль вернулся, принеся с собой двух диких коз. Лапы устали, очень уж неудобный груз он притащил. Дракон положил добычу рядом с Кирф, а сам отошел подальше, стараясь не делать резких движений, чтобы не разозлить и не напугать подругу. Он расположился в сторонке, опустив голову на лапы и тоскливо поглядывая на Кирф и детеныша.
Можешь подойти, - сказала Кирф через некоторое время. Он подошел, и она позволила ему обнюхать сына, от которого пахло кровью и дымом, и еще чем - то, чем пахнут только маленькие дети.
Можешь спать рядом, - сказала Кирф после некоторых колeбаний. Хьелль осторожно пристроился рядом с ней, они молча лежали, глядя друг на друга. В темноте глаза Кирф влажно поблескивали. Детеныш завозился, потом утих, пригревшись между родителями. Хьелль не скоро сумел уснуть в эту ночь.
Однажды я пыталась записать историю жизни одного известного мага. Жизнь у него была длинная и полная приключений, так что я забросила это жизнеописание. Но в 19 лет вышеупомянутого мага занесло на остров Пира, где он сумел войти в доверие к одной драконьей стае, так что я выяснила кое-что о драконах, их миропонимании, образе жизни... И мне, конечно, захотелось узнать больше. И я это сделала. Можете высказывать свое мнение, очень хотелось бы узнать, что вы думаете о моем творении. Трудно самой объективно оценить.
* * *
Тарн родился за двадцать семь лет до этого теплого осеннего дня. В кладке его матери, зрелой и здоровой драконицы по имени Кирф, отчего-то было всего шесть яиц, так что она и не надеялась, что кто-то из новорожденных выживет. Если из полутора десятков выживал, в лучшем случае, один, то ей надеяться было не на что. Недаром рождение потомства драконы называют «боль новой жизни», почти все новорожденные погибают в течение первого месяца. Недели за полторы до того, как детеныши должны были появиться на свет, будущая мать перестала разговаривать с собратьями, отказывалась от пищи, которую ей приносили, и за все это время отошла от кладки всего дважды – к озеру, попить воды. Другие драконы не пытались вывести ее из этого состояния, еду время от времени приносили, но лишний раз старались не тревожить родительницу. Хьелль, дракон, который был отцом нерожденных детенышей, держался неподалеку, но разговаривать с подругой тоже не пытался.
Яйца были хорошие, крупные, маленькие драконы должны были родиться здоровыми. Кирф терпеливо прислушивалась, ожидая, когда ее дети решат выбраться наружу. Многое зависело от того, в какое время суток они появятся на свет. Первые признаки жизни малыши подали вечером, на закате Кирф заметила трещину на самом большом яйце. Детеныши действовали все активнее, первым наружу выбрался крупный самец темного окраса, похожий на нее вплоть до пятен на брюхе и срезов грeбня. Хьелль, взволнованный происходящим, подошел ближе, изо всех сил вытягивая шею. Его серо-стальную шкуру унаследовал следующий детеныш – не такой большой, как первый, но с умными блестящими глазами и ровным окрасом – верными признаками крепкого здоровья. Хьелль сделал еще шаг и переступил невидимую границу, установленную его подругой. Кирф зарычала, оскалив зубы и нервно выгибая спину. Хьелль поспешно попятился, связываться с новоиспеченной матерью – себе дороже. Сперва исполосует, потом пожалеет… недели через две, когда отойдет от нынешних переживаний. Следующие детеныши выглядели не так многообещающе, как первые, окрас у них был уже какой-то невнятный, с бурыми вкраплениями, крылья слишком длинные для их возраста, а срезы грeбня чересчур пологие. Но Хьелль и таким бы детям обрадовался, если бы кто-нибудь из них выжил. Последним родился и вовсе несуразный малыш – с темным туловищем, но очень светлыми, светлее даже, чем у самого Хьелля, крыльями. Такие долго не живут.
Едва просохнув, малыши встряхнулись и принялись любопытно оглядываться. Кирф напряглась, этот момент ее и страшил. В свете луны блеснул светлым боком один из малышей, взбаламутил сонные тени другой – и детеныши мгновенно исчезли в темноте. Драконица стояла, машинально приподнимая и опуская крылья, ее лапы вздрагивали от желания нагнать, вернуть.
Хьелль, - позвала она.
- Мгм?
- Мы… мы можем поймать, по крайней мере, того, светленького. Я найду его.
- Чтобы он вырос таким, как Мрак?
Оба замолчали. Мрак был вечным примером неправильного обращения с новорожденными. Малышам не полагалось мешать, первые впечатления имели огромное значение для их развития. Они бегали, лазили, уходили неизвестно куда, их убивали люди и дикие звери, они падали и разбивались, тонули, терялись в пещерах, но, в конце концов, выжившие возвращались к месту своего рождения. Мать Мрака, в свое время, не выдержала и уволокла малыша к себе в пещеру, где продержала его под присмотром несколько недель. В результате, Мрак, которому не так давно исполнилось две сотни лет, до сих пор толком не научился говорить, а речь других драконов понимал с трудом. Дважды его ловили на бессмысленных убийствах людей, несколько раз – на людоедстве, причем вовсе не в голодные годы.
Но, по крайней мере, проследить мы за ними можем? – вскрикнула Кирф.
Конечно, - согласился Хьелль. – Идем за светленьким, его лучше всего видно в темноте.
Оба сорвались с места. Конечно, они нагнали детеныша, но к утру вновь упустили его. Это было неизбежно, хотя бы потому, что взрослый дракон никогда не сможет протиснуться в те щели, куда легко заползет детеныш. И мать, и отец вымотались за эту ночь, так что к утру они едва дотащились к месту рождения, где и проспали большую часть дня.
Несколько месяцев они провели в полном одиночестве, не пытаясь приближаться к товарищам по стае, чтобы не смущать их видом своего горя. Другие драконы тоже не навещали их, только иногда пролетали неподалеку, чтобы проверить, как они тут. Вообще-то родители обычно не оставались вместе после рождения, каждый переживал свое горе сам, но Хьелль и Кирф почти не стеснялись друг друга, хотя до того, чтобы впрямую говорить о своих переживаниях, они все же не дошли. После шести месяцев, прожитых вместе, Кирф как-то заметила, что соседство Хьелля ее не раздражает, Хьелль ответил, что ему также ее присутствие не кажется тяжелым грузом. К концу года оба решили, что следующую попытку произвести на свет детенышей также предпримут вместе, лет через пятнадцать – двадцать. Через год и три месяца, гораздо позднее, чем должен был, вернулся один из детенышей. Его уже не ждали, Хьелль и Кирф остались на прежнем месте просто потому, что им там нравилось. Хьелль как раз возвращался с охоты, держа в когтях тушу жирного кабана. Его подруга заявила, что в ближайшие несколько дней она разберется с химерой, живущей в получасе лета от их нового жилища. От помощи Хьелля Кирф решительно отказалась, она предпочитала убить химеру самостоятельно, она вообще терпеть не могла подобных тварей, поскольку подозревала, что, по крайней мере, один детеныш погиб от когтей этого существа. Хьелль поудобнее перехватил тушу, с которой текло.
«По таким следам люди и находят логова», - подумал он, но это была территория драконов, людей здесь можно было не бояться. Хьелль на всякий случай огляделся, не видно ли какой опасности. Далеко сзади кто-то летел. Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть толком. Хьелль машинально поднялся выше.
«Дракон? Нет, чересчур низко летит, наши стараются держаться подальше от земли, разве что он кого-то преследует. Или это та самая химера?» - Хьелль нервно сжал когти, бросать добычу не хотелось. Решившись, дракон поспешил к дому, он обещал Кирф хорошую добычу, она будет голодной после охоты. Тушу кабана Хьелль положил на скале, так, чтобы никто не мог добраться с земли. Кирф сразу учует, когда вернется. Выполнив обещание, дракон успокоился и неторопливо полетел обратно, к загадочному существу. Впрочем, ему недолго оставалось теряться в догадках: вскоре стало видно, что это – не гарпия, обнаглевший грифон или еще какая-нибудь враждебно настроенная тварь, а тощий нескладный годовалый дракон. Его светлые крылья стали еще светлее с тех пор, как Хьелль в первый и последний раз видел его, они блестели, как металл, казалось, они сделаны из стали. Туловище, напротив, потемнело почти до черноты, и ни пятнышка на шкуре. Хьелль от волнения упал на несколько метров, потом снова набрал высоту и повернул к дому.
«Только бы Кирф вернулась!» - но на это почти не было надежды, она собиралась вернуться ближе к вечеру, сейчас еще рано. Хьелль издал оглушительный призывный клич, если подруга не улетела слишком далеко, она должна услышать. Но успеет ли она вернуться? Детеныш не обратил внимания на крик Хьелля, он мало что видел и еще меньше слышал. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на что-либо помимо своего пути. Наконец он долетел до нужного места, шлепнулся на песок. Несколько мгновений детеныш отдыхал, затем начал обнюхивать песок, будто надеялся найти прошлогоднюю скорлупу. Потом Хьелль впервые услышал голос своего сына: тонкое вялое хныканье. Казалось, у малыша не осталось сил даже на плач. Кирф подлетела, с кровью на когтях и кровью на разодранном боку, не приземлилась – упала с неба, и мгновенно оказалась рядом с детенышем. Тот перестал хныкать, в его глазах появилось что-то осмысленное, он подполз к матери и свернулся у нее под боком. Хьелль молча слетал за кабаном и, стараясь не подходить слишком близко, придвинул тушу к Кирф. Малыш молча набросился на еду, и, к удивлению Хьелля, один справился с целым кабаном. Когда его живот раздуло так, что он едва не волочился по земле, детеныш прижался к матери и моментально заснул. Кирф несколько раз лизнула малыша, потом принялась зализывать свой раненный бок. Хьелль молча поднялся в воздух, детеныш наверняка проснется голодным.
Хьелль вернулся, принеся с собой двух диких коз. Лапы устали, очень уж неудобный груз он притащил. Дракон положил добычу рядом с Кирф, а сам отошел подальше, стараясь не делать резких движений, чтобы не разозлить и не напугать подругу. Он расположился в сторонке, опустив голову на лапы и тоскливо поглядывая на Кирф и детеныша.
Можешь подойти, - сказала Кирф через некоторое время. Он подошел, и она позволила ему обнюхать сына, от которого пахло кровью и дымом, и еще чем - то, чем пахнут только маленькие дети.
Можешь спать рядом, - сказала Кирф после некоторых колeбаний. Хьелль осторожно пристроился рядом с ней, они молча лежали, глядя друг на друга. В темноте глаза Кирф влажно поблескивали. Детеныш завозился, потом утих, пригревшись между родителями. Хьелль не скоро сумел уснуть в эту ночь.
Ну ладно, пойду выяснять, что там с Тарном приключилось, а это небольшое продолжение. Приятного аппетита и спасибо за отзывы.
, а глаза у меня как два прожектора - круглые и красные... и смотрят в разные стороны. Ну и дерьмовая же штука эта жизнь... временами...
