
Вместо заведённой полуночи я вскочил в холодном поту в половине девятого. Кошмарные сны нисколько не уменьшили мою скорбь, и очередной томат тоже не сильно помог по этой части. Пришлось проснуться, одеться в траурное и спуститься вниз.
Первой мне повстречалась Каро. Она выходила из туалета, бормоча что-то о необходимой физической нагрузке. Я не решился переспрашивать (и даже сперва заглядывать за дверь, но в итоге там ничего страшного не оказалось). Что ж, если сумасбродные сожители и не могут утихомирить мою боль, то по крайней мере они всегда могут заслонить её другими проблемами -- в этом на них можно положиться.

ЛЛ: "Отвечай откровенно, куда у нас постоянно деваются тарелки?"
ГГ: "Пойду-ка я отсюда, от дежавю у меня изжога разыгрывается обычно".

СС: "...а по ночам приходит сивый йети и раскладывает из них пасьянс-косынку! Вот так и переставляются тарелки".
ЛЛ: "Безумная чепуха. Но почему-то очень соблазнительная..."

ЛЛ: "...синий кружочек, розовые полоски, глобус, таблетка, утёнок, стамеска, телефункен".
СС: "Ты никак заигрываешь со мной?"

-- Шесть тарелок -- раз, шесть тарелок -- два, шесть тарелок -- три... Накачали бицепс. Теперь другой рукой.

Огород требовал внимания -- утром я ограничился лишь сбором плодов. Но ещё больше возня с растениями требовалась мне самому -- она помогала привести в порядок разбредающиеся мысли.
Я потратил слишком много времени, думал я. Вместо того, чтобы овладевать нужными знаниями и рваться вверх по вертикальной стене, которую некоторые зовут "карьерной лестницей", я либо вдавался в рабочие интриги, либо пытался всеми силами от них откреститься. После чего я возвращался с работы и кипятился по поводу психов. Достойное времяпрепровождение, нечего сказать. Психи давно уже живут своей отдельной жизнью и скорее считают меня нелюдимым соседом сбоку, чем контролирующим ситуацию лидером. Так ли уж они ошибаются?.. Впрочем, мне нет особого дела до того, что думают психи. Если я когда-нибудь захочу узнать их мнение -- что ж, для этого человечество придумало телевизор.
Другое дело Сьюзан. Оказывается, всё это время я подсознательно ощущал эту "инстанцию" над собой. И её исчезновение нисколько не облегчило ситуацию, наоборот, лишь принесло чувство опустошённости. Оказывается, мне необходимо было знать, что кто-то смотрит на меня со стороны и надеется на мою победу.
И вот теперь этого кого-то нет. Нету той Сьюзан Вейнрайт, которая когда-то приняла меня, с красноречивым пробелом в документах, на работу и продвигала по службе, выправив бумаги так безупречно, что даже явный недоброжелатель Стил не может пока ничего с этим сделать.
Её нет, нет контроля и поддержки со стороны -- и я ощущаю себя шариком, из которого выпустили воздух. Никакого, ни единого побуждения продолжать делать хоть что-то не нашёл я в себе в эту ночь, копаясь в корневищах растений. Нет желания, и некого больше огорчить отказом от борьбы. А кто-то так даже и обрадуется.
С другой стороны, какая-то одна причина всё же начала вырисовываться в ночной тьме. Упорство, инерция долга -- вот что остаётся, когда ничего больше в организме не включается. Кто сказал-то, в конце концов, что смерть избавляет от долга перед умершим? Напротив, смерть делает этот долг неотменяемым -- поскольку уже не к кому прийти и сказать: старичок, сдаюсь, не могу больше.
И если она верила в меня и мои силы на всём протяжении нашего знакомства, то отказаться от цели теперь -- означает, в какой-то мере, умертвить и эту часть её существования здесь, на земле. А это просто невозможный вариант. Я задолжал по всем её надеждам, и перед тем, как я и сам отправлюсь отсюда
по гостям, мне надо сделать всё возможное, чтобы этот долг вернуть хоть в какой-то части.
Не стану больше пересказывать, в чём и как клялся я самому себе той ночью над грядками. Но бывают и такие ночи, которые уже нельзя задним числом заболтать и переиграть. Кончился задор, кончились мечты, кончились игры и отвлечения по пустякам. Осталась лишь тупая (не как глупость, а как боль) решимость встать поутру и продолжить своё дело.

[Ноль часов. "Колдун из Палладии" у Симона, "Укрощение" и "Пойнт Фармер" у разошедшейся Родиолы.]
Если бы психов не отвлекали посторонними разговорами, они давно бы уже растаскали всю библиотеку по личным карманам. Вот и сейчас -- стоило книгам перекочевать на полки, как нашлась на них охотница. Но на охотницу и зверь прибежал, с инопланетными разговорами.

Легко давать себе различные зароки, когда чуть-чуть успокаиваешься. Но стоило выйти за забор и взглянуть на угол приёма гостей -- и вся воспитательная работа среди себя пошла насмарку. Тут уж вылечить способно только время... которого у меня всё меньше и меньше.

ЛЛ: "Э-э-э... инопланетяне? Дай-ка угадаю, ты со мной на полоумные темы говорить пытаешься?"
КК: "Ну... типа того".
РР: "Что-то меня после дня нетипичного поведения к корням потянуло".

-- Так вот, милочка, чтобы соблазнять невинных девушек безумными фетишами, нужно сперва хоть какой-то изначальный шарм иметь. А у тебя весь шарм в корсет ушёл, извини за откровенность.
Ох, не следовало так подчёркивать отсутствующего в комнате слона!.. Вспыхнули огнём цыганские глаза, развязался шнурком цыганский язык.

К половине третьего негодующие крики Кармалины донеслись и до огородной нивы, где я мирно предавался экзистенциализму. Я даже несколько обрадовался поводу отвлечься от невесёлых дум и поспешил развести спорщиков по углам. Заодно и выпросил немного сочувствия у Лолы. Та согласилась, даже не зная повода моей грусти, и состроила сострадательную мордашку.

Полуночники подкрепились салатом (Грета сунулась предложить свои услуги, но с Родей такой номер не проходит: "смотри в
свою чашку"), после чего лично я лёг досматривать сны.

Грета отыгралась, впрочем, первой заняв портшез, на который нацеливалась Родя. Причём не так уж госпоже, как потом выяснилось, и нужна была эта раскладушка. Просто, видимо, дело принципа -- или принципиальной пакости.

Лолита приникла к телескопу в жажде понять наконец, по какому такому нравственному императиву Гегенгеймихе достаются все её вкусные тарелки. К утру она сообразила, что телескоп вовсе не работает по принципу калейдоскопа, просто на линзе пристроился какой-то ночной махаон. Но даже этот громадный логический прорыв нимало не приблизил Лапоффку к пониманию Дилеммы Ускользающих Тарелок.

Подлянка Греты удалась-таки -- хоть и ненадолго, поскольку Ульрих, салатной жаждою томим, примерно в это же время освободил койку. Но всё же затылку Роди довелось на мгновение свидеться с каменной мозаикой пола.

-- Ура, я нашла Агдебеллу!

Ну и под самый занавес ночи, практически на рассвете, из урны Виты Альто повалил дым. "Крематорий на дому открыла", -- проворчала занятая пищеварением Грета.

Успешное умозаключение на тему "какое желание присуще мне как феномену в текущий момент" спасло Лолиту от опоздания в дальнюю комнату. То есть логика, видимым образом, росла. Но по какому праву Грете достаются самые сладкие куски -- над этой загадкой бытия предстояло ещё биться и биться.

Утро принесло очередные переживания и оранжевый карпул. Почтальон принёс счета на 260 монет. Я принёс искренние соболезнования праху бывшей начальницы и поспешил на работу; а работать я с сего дня решил упорно.
(Конец тридцать второго дня).