Когда на небе засияла луна, Соловей прилетел к Розовому Кусту, сел к нему
на ветку и прижался к его шипу. Всю ночь он пел, прижавшись грудью к шипу, и
холодная хрустальная луна слушала, склонив свой лик. Всю ночь он пел, а шип
вонзался в его грудь все глубже и глубже, и из нее по каплям сочилась теплая
кровь.
Сперва он пел о том, как прокрадывается любовь в сердце мальчика и
девочки. И на Розовом Кусте, на самом верхнем побеге, начала распускаться
великолепная роза. Песня за песней - лепесток за лепестком. Сперва роза была
бледная, как легкий туман над рекою, бледная, как стопы зари, и серебристая,
как крылья рассвета. Отражение розы в серебряном зеркале, отражение розы в
недвижной воде - вот какова была роза, расцветавшая на верхнем побеге Куста.
А Куст кричал Соловью, чтобы тот еще крепче прижался к шипу.
- Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то день придет раньше, чем
заалеет роза!
Все крепче и крепче прижимался Соловей к шипу, и песня его звучала все
громче и громче, ибо он пел о зарождении страсти в душе мужчины и девушки.
И лепестки розы окрасились нежным румянцем, как лицо жениха, когда он
целует в губы свою невесту. Но шип еще не проник в сердце Соловья, и сердце
розы оставалось белым, ибо только живая кровь соловьиного сердца может
обагрить сердце розы.
Опять Розовый Куст крикнул Соловью, чтобы тот крепче прижался к шипу.
- Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то день придет раньше, чем
заалеет роза!
Соловей еще сильнее прижался к шипу, и острие коснулось наконец его
сердца, и все тело его вдруг пронзила жестокая боль. Все мучительнее и
мучительнее становилась боль, все громче и громче раздавалось пение Соловья,
ибо он пел о Любви, которая обретает совершенство в Смерти, о той Любви,
которая не умирает в могиле.
И стала алой великолепная роза, подобно утренней заре на востоке. Алым
стал ее венчик, и алым, как рубин, стало ее сердце.
А голос Соловья все слабел и слабел, и вот крылышки его судорожно
затрепыхались, а глазки заволокло туманом. Песня его замирала, и он
чувствовал, как что-то сжимает его горло.
Но вот он испустил свою последнюю трель. Бледная луна услышала ее и, забыв
о рассвете, застыла на небе. Красная роза услышала ее и вся затрепетала в
экстазе, раскрыла свои лепестки навстречу прохладному дуновению утра. Эхо
понесло эту трель к своей багряной пещере в горах и разбудило спавших там
пастухов. Трель прокатилась по речным камышам, и те отдали ее морю.