Mice
Почетный участник
- А теперь давайте поднимем тост за то, чего нам не хватает!
- За кальций! (с)
Обещанные предсвадебные вспоминашечки. Часть первая. Самая длинная, поскольку вспоминать тут можно много. Начнем.
Мне думается, этот пост может понравиться в основном только любителям описаний природы. За остальных не ручаюсь и сильно извиняюсь, если заставлю вас поскучать.
Во время весеннего авитаминоза лично мне начинает ужасно хотеться двух вещей: покушать и похудеть. И если со вторым успешно справляется пару серий замечательной двухдневной (!) но при этом невероятно действенной методики, то с первым дело обстоит сложнее. Хочется ведь не абы чего, а ви-та-ми-нов! Причем привозные апельсины, бананы, огурцы или, скажем, помидоры с Канарских островов (которые, по неведомым мне причинам, стоят в два раза дешевле наших и при этом раза в три их вкуснее) мало спасают ситуацию. Хочется ведь зелененького лучка.. свежего, не из теплицы (я ужасная привереда, да-да). Ну, или Ананас. Или.. яблоко. Поэтому именно в такую пору на меня чаще всего накатывает именно этот вид воспоминаний: яблочно – садовые, хуторские, тенистые и жаркие воспоминания детства.
Эту историю можно начинать очень издалека, но я ведь все – таки не роман пишу, верно? Так что немного сократим сказание. Довольно далеко от моего родного города Минска, где – то возле славного, старинного Новогрудка, возле польской границы нашей страны есть у нас старинная семейная усадьба. Так уж получилось. В этой усадьбе когда – то давно, еще совсем ребенком, рос мой отец. Потом он переехал в Новогрудок, потом и в Минск. В том доме осталась его тетя (моя двоюродная бабушка, так?) с ее дочерью (моей..мм.. дальнеюродной сестрой). Отношения с родственниками у нас хорошие, вот и получилось, что приезжали мы к ним очень – очень часто, почти каждый год, иногда даже по нескольку раз. И каждый приезд в усадьбу действовал на меня настолько успокаивающе, настолько живительно и освежающе, что забыть их я не могу.
Этот дом на самом деле действительно что – то типа родового гнезда. Он стоит, что сейчас называется, на Хуторе – до ближайшей деревни где – то километр, может полтора, а то и больше. По крайней мере, с самого хутора ее уже не видно. Что, в общем – то, не мешало мне в детстве отлично добираться туда на велике. И, каждый раз туда заезжая, я удивлялась: в деревне домики стояли так близко друг к другу… забор в забор… и если посадить у края участка деревце, оно обязательно упрется соседям в крышу или переплетется ветвями с соседским деревом. Как потом они урожай поделят, я не знаю. И если животных держать, то весь двор занят постройками с животными, везде грязь получается. У меня иногда складывалось ощущение, что в городских квартирах гораздо более ощущается простор, чем в деревнях. Может быть, просто за счет того, что мы не видим, как близко за стеной расположена соседская кровать? Но, когда, усталая, я возвращалась в наш большой дом, меня встречало.. пространство. На хуторе, где рядом никто не живет, можно, наверное, спокойно вылезти за пределы своей территории. Вот так и получалось. Дом был большим. Говорят, когда – то даже двухэтажным (чего наверняка не знаю, ибо говорят не все), но со временем, когда наверху перестали жить, что – то там такое случилось. Может быть, даже какой – то пожар, не знаю. Теперь это было просто довольно большое деревянное строение с просторными, преимущественно светлыми и уютными комнатами. Всю свою сознательную жизнь помню, какой завораживающий запах совершенно седой, дряхлой, и вместе с тем такой притягательной старины стоял в тех комнатах, за которыми две жительницы дома не могли уследить вдвоем, и где просто были сложены какие- то любопытные для меня, но безумно пыльные и грязные вещи.
Старинные, сломанные, истлевшие артефакты далеких – далеких дней, неизвестно зачем здесь хранящиеся. По отцу у меня довольно древний род. Говорят (думают, верят, предполагают, не знаю), когда – то давно этот дом был во много раз больше, и еще просторнее, и еще светлее. И все бескрайние, окрестные поля, в общем – то, тоже считались так сказать, частью дома. И даже лесок, виднеющийся на довольно приличном уже расстоянии от хутора. И еще что – то там. Позже, в советские годы или раньше, все это значительно поуменьшилось. Впрочем, Западная Беларусь ведь гораздо позже была присоединена к СССР, чем вся остальная территория страны. Может быть, если бы она присоединилась раньше, от усадьбы вообще бы ничего не осталось? По крайней мере, в собственности моей родни? Оно и так пришлось нелегко. Папа часто в детстве рассказывал страшные истории про то, как дед и кто - то еще из мужчин рода то ли в ссылках сидели, то ли что. До сих пор помню, в какой ужас меня в детстве приводило страшное слово «Донбасс», когда оно мелькало в таких рассказах.
Как им в итоге это удалось, я не знаю, может и просто, может и нет, но дом и по сей день принадлежит семье. Конечно, в территорию уже не входят ни поля, ни лес, ни утлый ручеек, когда – то, видимо, считавшийся речкой, с поразительно чистой, но ужасно холодной водой. И это абсолютно правильно. Но, знаете, это все меркнет перед тем, что осталось. Мне кажется, это главное сокровище дома. Что – то настолько нерушимое, что практически священное: обширный, богатый, красивый, старинный, даже угрожающий в своем великолепии яблочный сад, начинающийся прямо возле усадьбы (ветви ближайшего дерева в ветреную погоду даже скребут в окно одной из спален).
Этот сад не тронули ни пожары (последний из которых произошел, кстати, в прошлом году, в результате чего мои живущие там родичи чуть не остались без крыши над головой), ни советская власть, ни другие катаклизмы. Сад жив, могуч, цветет и плодоносит по сей день. И это.. невозможно описать словами. В Минске есть пару городских, специально высаженных и охраняемых яблоневых садов, но это не идет ни в какой сравнение с тем, который находится возле нашего хутора. Большой, обширный, в моем детском воображении оставшийся практически огромным, старинный, полузаброшенный. Когда – то здесь, я думаю, было все ухожено: и вместо зарослей крапивы в глубине сада были красивые клумбы и дорожки. Сейчас все иначе. Только деревья, наиболее близкие к дому, получают немного заботы от его хозяев. Но стоит только пройти чуть дальше по узкой тропинке, где то и дело под ноги попадаются упавшие плоды, как даже сами деревья становятся дикими. Огромный, огромный сад. Много яблок различных сортов, с изредка попадающимися грушевыми деревьями, по краям обрамленный красивыми вишнями… как великолепно он, наверное, смотрится весной! Какой аромат издает! Как жаль, что именно в эту пору года мне так ни разу и не удалось побывать на нашем хуторе.
Большой, неухоженный, такой прекрасный сад, внезапно оказавшийся никому не нужным. Одно время мне все приходила ассоциация с собакой, хозяева которой внезапно исчезли. Умерли, уехали, потерялись. И вот верное животное каждый день приходит под двери дома, где они когда – то жили. Поначалу оно скулит, просится в дом, не понимает, что произошло, как так получилось? Сидит целыми днями под дверью. Но скоро, уже совсем скоро голод выгонит его на улицу, и лишь по вечерам пес будет приходить под родные двери. А потом, однажды, неожиданно не придет.. одичает. Совсем.
Мне жаль сада, хотя я не представляю, сколько человек должно быть в семье, чтобы как следует ухаживать за ним. Наверное, вряд ли в темпе современной жизни у многих на него найдется время. Но пока что.. пока он еще не совсем одичал. И каждую ночь охраняет глубокий сон почти забывших про него хозяев. Одним из моих любимых занятий было и до сих пор является сидеть ночью на улице, на крылечке дома. Это хорошо получалось в свежие, даже немного прохладные вечера в конце лета, когда легкий, налетающий порывами ветер сдувает надоедливую мошкару и всяко – разно летучую кровососущую живность. Ночью, когда все звуки стихают, и все засыпает, сад, кажется, начинает говорить… на самом деле это, конечно, не так. Просто яблоки потихоньку осыпаются с деревьев. Со всех. И вот ты сидишь на крыльце, а вокруг ни души, и ни единого огонька на горизонте. Воздух свежий – свежий (ближайшее более – менее оживленное шоссе за несколько километров отсюда), ветер приятно обдувает щеки. В небе яркими, пронзительными искрами горят знакомые с детства созвездия. Повернешь голову в одну сторону: бескрайнее поле с еще светлеющим вдали небом. Где – то там, далеко, спят жители близлежащей деревни, но ее совсем не видно. Только поле и небо. А в другой стороне.. загадочный, темный, таинственный массив деревьев. Такой, что конца его не видно. И оттуда непрерывное: тук.. тук.. тук…. Тяжелые, даже грузные, оглушительно громкие в ночной тиши загадочные туки. Десятки, сотни загадочных туков.. и треск веток деревьев, освободившихся от ставших слишком тяжелыми плодов.
Одно маленькое воспоминание, а сколько слов понадобилось, чтобы хотя бы в общих чертах выразить эмоции. Да и не хватило этих слов все равно. Это невозможно передать, какой невыносимо чудесный запах стоит в саду почти все время года, исключая самые холодные его поры. Весной сад пахнет зеленью и цветами (так говорят). Яблоки и вишни – свежестью и сладостью, груши – своим особым, пряным ароматом. Ближе к середине лета и осенью он пронзительно ярко и свежо пахнет яблоками. И запах вечно и неотступно следует за тобой, стоит только подойти чуть ближе к деревьям, и, даже если вы попытаетесь уйти от него, он как – будто бы нагонит, и долго еще будет вспоминаться чем – то приятно теплым и домашним, свежим и очень обнадеживающим. Утверждающим, защищающим, теплым.
(продолжение ниже в комментарии)
- За кальций! (с)
Обещанные предсвадебные вспоминашечки. Часть первая. Самая длинная, поскольку вспоминать тут можно много. Начнем.
Мне думается, этот пост может понравиться в основном только любителям описаний природы. За остальных не ручаюсь и сильно извиняюсь, если заставлю вас поскучать.
Во время весеннего авитаминоза лично мне начинает ужасно хотеться двух вещей: покушать и похудеть. И если со вторым успешно справляется пару серий замечательной двухдневной (!) но при этом невероятно действенной методики, то с первым дело обстоит сложнее. Хочется ведь не абы чего, а ви-та-ми-нов! Причем привозные апельсины, бананы, огурцы или, скажем, помидоры с Канарских островов (которые, по неведомым мне причинам, стоят в два раза дешевле наших и при этом раза в три их вкуснее) мало спасают ситуацию. Хочется ведь зелененького лучка.. свежего, не из теплицы (я ужасная привереда, да-да). Ну, или Ананас. Или.. яблоко. Поэтому именно в такую пору на меня чаще всего накатывает именно этот вид воспоминаний: яблочно – садовые, хуторские, тенистые и жаркие воспоминания детства.
Эту историю можно начинать очень издалека, но я ведь все – таки не роман пишу, верно? Так что немного сократим сказание. Довольно далеко от моего родного города Минска, где – то возле славного, старинного Новогрудка, возле польской границы нашей страны есть у нас старинная семейная усадьба. Так уж получилось. В этой усадьбе когда – то давно, еще совсем ребенком, рос мой отец. Потом он переехал в Новогрудок, потом и в Минск. В том доме осталась его тетя (моя двоюродная бабушка, так?) с ее дочерью (моей..мм.. дальнеюродной сестрой). Отношения с родственниками у нас хорошие, вот и получилось, что приезжали мы к ним очень – очень часто, почти каждый год, иногда даже по нескольку раз. И каждый приезд в усадьбу действовал на меня настолько успокаивающе, настолько живительно и освежающе, что забыть их я не могу.
Этот дом на самом деле действительно что – то типа родового гнезда. Он стоит, что сейчас называется, на Хуторе – до ближайшей деревни где – то километр, может полтора, а то и больше. По крайней мере, с самого хутора ее уже не видно. Что, в общем – то, не мешало мне в детстве отлично добираться туда на велике. И, каждый раз туда заезжая, я удивлялась: в деревне домики стояли так близко друг к другу… забор в забор… и если посадить у края участка деревце, оно обязательно упрется соседям в крышу или переплетется ветвями с соседским деревом. Как потом они урожай поделят, я не знаю. И если животных держать, то весь двор занят постройками с животными, везде грязь получается. У меня иногда складывалось ощущение, что в городских квартирах гораздо более ощущается простор, чем в деревнях. Может быть, просто за счет того, что мы не видим, как близко за стеной расположена соседская кровать? Но, когда, усталая, я возвращалась в наш большой дом, меня встречало.. пространство. На хуторе, где рядом никто не живет, можно, наверное, спокойно вылезти за пределы своей территории. Вот так и получалось. Дом был большим. Говорят, когда – то даже двухэтажным (чего наверняка не знаю, ибо говорят не все), но со временем, когда наверху перестали жить, что – то там такое случилось. Может быть, даже какой – то пожар, не знаю. Теперь это было просто довольно большое деревянное строение с просторными, преимущественно светлыми и уютными комнатами. Всю свою сознательную жизнь помню, какой завораживающий запах совершенно седой, дряхлой, и вместе с тем такой притягательной старины стоял в тех комнатах, за которыми две жительницы дома не могли уследить вдвоем, и где просто были сложены какие- то любопытные для меня, но безумно пыльные и грязные вещи.
Старинные, сломанные, истлевшие артефакты далеких – далеких дней, неизвестно зачем здесь хранящиеся. По отцу у меня довольно древний род. Говорят (думают, верят, предполагают, не знаю), когда – то давно этот дом был во много раз больше, и еще просторнее, и еще светлее. И все бескрайние, окрестные поля, в общем – то, тоже считались так сказать, частью дома. И даже лесок, виднеющийся на довольно приличном уже расстоянии от хутора. И еще что – то там. Позже, в советские годы или раньше, все это значительно поуменьшилось. Впрочем, Западная Беларусь ведь гораздо позже была присоединена к СССР, чем вся остальная территория страны. Может быть, если бы она присоединилась раньше, от усадьбы вообще бы ничего не осталось? По крайней мере, в собственности моей родни? Оно и так пришлось нелегко. Папа часто в детстве рассказывал страшные истории про то, как дед и кто - то еще из мужчин рода то ли в ссылках сидели, то ли что. До сих пор помню, в какой ужас меня в детстве приводило страшное слово «Донбасс», когда оно мелькало в таких рассказах.
Как им в итоге это удалось, я не знаю, может и просто, может и нет, но дом и по сей день принадлежит семье. Конечно, в территорию уже не входят ни поля, ни лес, ни утлый ручеек, когда – то, видимо, считавшийся речкой, с поразительно чистой, но ужасно холодной водой. И это абсолютно правильно. Но, знаете, это все меркнет перед тем, что осталось. Мне кажется, это главное сокровище дома. Что – то настолько нерушимое, что практически священное: обширный, богатый, красивый, старинный, даже угрожающий в своем великолепии яблочный сад, начинающийся прямо возле усадьбы (ветви ближайшего дерева в ветреную погоду даже скребут в окно одной из спален).
Этот сад не тронули ни пожары (последний из которых произошел, кстати, в прошлом году, в результате чего мои живущие там родичи чуть не остались без крыши над головой), ни советская власть, ни другие катаклизмы. Сад жив, могуч, цветет и плодоносит по сей день. И это.. невозможно описать словами. В Минске есть пару городских, специально высаженных и охраняемых яблоневых садов, но это не идет ни в какой сравнение с тем, который находится возле нашего хутора. Большой, обширный, в моем детском воображении оставшийся практически огромным, старинный, полузаброшенный. Когда – то здесь, я думаю, было все ухожено: и вместо зарослей крапивы в глубине сада были красивые клумбы и дорожки. Сейчас все иначе. Только деревья, наиболее близкие к дому, получают немного заботы от его хозяев. Но стоит только пройти чуть дальше по узкой тропинке, где то и дело под ноги попадаются упавшие плоды, как даже сами деревья становятся дикими. Огромный, огромный сад. Много яблок различных сортов, с изредка попадающимися грушевыми деревьями, по краям обрамленный красивыми вишнями… как великолепно он, наверное, смотрится весной! Какой аромат издает! Как жаль, что именно в эту пору года мне так ни разу и не удалось побывать на нашем хуторе.
Большой, неухоженный, такой прекрасный сад, внезапно оказавшийся никому не нужным. Одно время мне все приходила ассоциация с собакой, хозяева которой внезапно исчезли. Умерли, уехали, потерялись. И вот верное животное каждый день приходит под двери дома, где они когда – то жили. Поначалу оно скулит, просится в дом, не понимает, что произошло, как так получилось? Сидит целыми днями под дверью. Но скоро, уже совсем скоро голод выгонит его на улицу, и лишь по вечерам пес будет приходить под родные двери. А потом, однажды, неожиданно не придет.. одичает. Совсем.
Мне жаль сада, хотя я не представляю, сколько человек должно быть в семье, чтобы как следует ухаживать за ним. Наверное, вряд ли в темпе современной жизни у многих на него найдется время. Но пока что.. пока он еще не совсем одичал. И каждую ночь охраняет глубокий сон почти забывших про него хозяев. Одним из моих любимых занятий было и до сих пор является сидеть ночью на улице, на крылечке дома. Это хорошо получалось в свежие, даже немного прохладные вечера в конце лета, когда легкий, налетающий порывами ветер сдувает надоедливую мошкару и всяко – разно летучую кровососущую живность. Ночью, когда все звуки стихают, и все засыпает, сад, кажется, начинает говорить… на самом деле это, конечно, не так. Просто яблоки потихоньку осыпаются с деревьев. Со всех. И вот ты сидишь на крыльце, а вокруг ни души, и ни единого огонька на горизонте. Воздух свежий – свежий (ближайшее более – менее оживленное шоссе за несколько километров отсюда), ветер приятно обдувает щеки. В небе яркими, пронзительными искрами горят знакомые с детства созвездия. Повернешь голову в одну сторону: бескрайнее поле с еще светлеющим вдали небом. Где – то там, далеко, спят жители близлежащей деревни, но ее совсем не видно. Только поле и небо. А в другой стороне.. загадочный, темный, таинственный массив деревьев. Такой, что конца его не видно. И оттуда непрерывное: тук.. тук.. тук…. Тяжелые, даже грузные, оглушительно громкие в ночной тиши загадочные туки. Десятки, сотни загадочных туков.. и треск веток деревьев, освободившихся от ставших слишком тяжелыми плодов.
Одно маленькое воспоминание, а сколько слов понадобилось, чтобы хотя бы в общих чертах выразить эмоции. Да и не хватило этих слов все равно. Это невозможно передать, какой невыносимо чудесный запах стоит в саду почти все время года, исключая самые холодные его поры. Весной сад пахнет зеленью и цветами (так говорят). Яблоки и вишни – свежестью и сладостью, груши – своим особым, пряным ароматом. Ближе к середине лета и осенью он пронзительно ярко и свежо пахнет яблоками. И запах вечно и неотступно следует за тобой, стоит только подойти чуть ближе к деревьям, и, даже если вы попытаетесь уйти от него, он как – будто бы нагонит, и долго еще будет вспоминаться чем – то приятно теплым и домашним, свежим и очень обнадеживающим. Утверждающим, защищающим, теплым.
(продолжение ниже в комментарии)
). И, конечно же, немало семейный историй, отличающихся от любых других только тем, что возраст их немножко больше обычного. Знание польского языка, от изучения которого я ужасно долго увиливала, а потом выучила по обыкновенной случайности – в школе попала в филологическую группу именно этого языка. Правда, доучивать пришлось уже самой и много позже(ушла в физмат лицей, не до того стало). Стыдно стало. Да и багаж в качестве недоученного языка, на мой взгляд, не слишком хорошо иметь, лучше выучить.
Да и скучно там не было. В основном там были шашлыки, песни - пляски, походы по саду и в лес. Лично я не скучала. А то, что мне рассказывали, это в основном касалось истории семьи, еще чего - то такого. Запомнился один вечер, когда к нам на огонек заглянула бабуська из деревни и тоже что - то рассказывала. Запомнилась бабуська эта мне тем, как хорошо она к нам, в общем - то, чужим людям, относилась. Я впервые в жизни видела, чтобы ко мне с такой лаской обращались 
).
