• Уважаемый посетитель!!!
    Если Вы уже являетесь зарегистрированным участником проекта "миХей.ру - дискусcионный клуб",
    пожалуйста, восстановите свой пароль самостоятельно, либо свяжитесь с администратором через Телеграм.

Конкурс: Рассказов "Любовь вопреки всему" лето 2008

Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.

KISA Ванская

Ассоциация критиков
Итак: дамы, господа и… Кхм… Снова с вами конкурс в разделе Проза!
В этот раз порадуем вас конкурсом рассказов.

Тема у нас весьма интересная и, кстати, довольно широкая: “Любовь вопреки всему” .
Как её понимать? Ну… Это уже ваше дело;). Вы уже у нас творцы и фантазии вам не занимать!
Как всегда список правил:

1. Как это не печально, но это должна быть проза. Со стихами, рисунками и песнями - в соседние разделы. У нас конкурс рассказов, а рассказ это, как говорит нам словарь Ожегова:
Рассказ - Художественное повествовательное произведение небольшого размера.
То есть должен быть сюжет (причем законченный) и крайне желательно, чтоб были герои.
К тому же у рассказа есть такое дивное свойство: отсутствие большого количества сюжетных линий.
Рассказ - это повествование о некотором событии. И классическая схема у нас: завязка - развитие событий - кульминация - развязка.
2. Желательно не забывать и о правилах форума, мы следим за каждым вашим шагом;)
3. Работа должны быть написана вами, поверьте мне на слово: никто не любит присвоения чужих заслуг.
4. Работа не должна нигде выкладываться до окончания конкурса (до начала тоже, естественно). Во-первых: конкурс у нас, все-таки, анонимный, а во-вторых, нервный организатор может принять ее за плагиат… Да и участники тоже бывают нервными.
5. Один участник – один рассказ.
6. Размер работы от 10 и до 25 тысяч знаков (и никаких поблажек). Герои прозаического труда – не печальтесь! Знаки считаем: ворд>сервис>статистика. С пробелами.

Набор работ проходит с этого момента и до поздней ночи 2 июня 6 июня. Поспешите! Возможно, будет продлен.

Работы шлем на MayProzaKonkurs2008@rambler.ru с темой: «Конкурс прозы весна-лето 2008», «Конкурс прозы “Любовь вопреки”», «Любовь вопреки», «Конкурс»… И прочее, но так, чтоб я поняла, что это именно ваше творение на конкурс, а не, упаси Небо, спам. Очень желательно присылать работы текстовым файлом и да - с тэгами, в противном случае рискуете внешним видом работы. В письме не забывайте указывать ник, дабы мне не приходилось заниматься телепатическими упражнениями.
В этой теме уточняем прибытие работы и задаем вопросы, касательно конкурса.

Да сопутствует вам удача и все боги творческого пантеона!
- - - - -​
Тема, где все желающие могут предложить темы для будущих конкурсов
 
Конкурс рассказов "Любовь вопреки всему"

Голосование длится с этого момента и до 21.06.08 включительно.
Голосовать могут участники, зарегистрированные раньше 19.05.08 и имеющие на данный момент 30 и больше сообщений.
Каждый голосующий пишет оценки к работам под тэгом HIDE (поставив большое количество сообщений для просмотра), а комментарии под тэгом MORE.
Баллы ставятся всем работам в диапазоне от 1 до 10, значения только целые.
Исправленный пост с голосами не считается действительным.
Голосовать можно только один раз.
Сами участники конкурса могут голосовать, но их голоса за свои работы не учитываются при подсчете голосов.
Прошу воздержаться от резких замечаний, уважайте себя и других.

Форма для голосования:
Код:
[PLAIN]
[hide=10000000]
{Здесь баллы}
Участник №1 - 
Участник №2 -
Участник №3 -
Участник №4 -
Участник №5 -
Участник №6 - [/hide]
[spoiler]
{Здесь комментарии}
Участник №1: 
Участник №2:
Участник №3:
Участник №4:
Участник №5:
Участник №6: 
[/spoiler]
[/PLAIN]
Глубокоуважаемое жюри в составе:

favoritka
Mari@Vladi
Sirin
Барабанщик
Выворотень
Изменившаяся
Оладушка

Высылает свои развернутые и аргументированные комментарии (желательно, в текстовом формате и с тэгами) мне на mayprozakonkurs2008@rambler.ru с соответствующей пометкой до того же срока (21.06.08).
Архив с работами одним файлом - вложен.

Тема-обсуждение

Работы:

Участник №1
Сердце Дракона​

Между лопастей огромного вентилятора пробивался яркий белый свет. Капитан словно бы уставился в пустоту, наблюдая, как неповоротливая тень раз за разом вспарывает плоть лунного зайчика, но тот словно насмехается над своей убийцей и возвращается на место. Вояка бурчал себе под нос что-то непонятное, а руки держал на эфесе сабли. Внезапно медитацию прервал звук шагов, доносившийся с дальнего конца коридора. Недовольно поморщившись, Капитан поднялся с самолично нагретого места и на автомате пробурчал уже более внятно: «Опять обе луны в зените… Что-то будет». Шаги приближались и вот уже звуки материализовались в Шорка – главного инженера-пиротехника.

- Да будет луна благосклонна к тебе, Капитан! – Шорк шаркнул ногами, стукнув себя по вытянутой левой руке. .

- Оставь формальности, Шорк. Нынче это не к чему. Зачем беспокоишь меня в этот лунный час? – старый рубака состроил такую мину, что впору было рисовать с него Страдальца Виха. .

- Смею сообщить о деле особой важности! Тут никак нельзя без формальностей, о кар. – Загорелый весельчак не поддавался на апатию начальства и продолжал бодро гнуть свою линию.

- Ну что ещё стряслось? – если бы художник поймал выражение лица Капитана в этот момент, то портрет Страдальца Виха можно было бы смело помещать на панно «Казнь Семи Страдальцев».

- Они… - Шорк скорчил заговорческую рожу и продолжил шёпотом, - они принесли его…

- Ну наконец-то! – начальник ироничного инженера озарился благодушной улыбкой и словно вмиг помолодел. – Пошли смотреть на плод человеческого коварства! Веди, о мор!

Двое друзей разбудили уже было вновь задремавший коридор быстрыми шагами. Впереди их ждала встреча с неизвестностью, а к этому нельзя подготовиться. Так зачем откладывать! Как гласит девиз Пятой Сокрытой Пещеры Третьего Научного Штаба Оборонительной Армии Вергилиона Могучего, «Лучше получить копьё в сердце, чем стрелу в почку». Как раз по этому девизу, начертанному на стальном полу, и прошли воины Махарии чтобы попасть в самую секретную часть всего комплекса – Комнату Рассвета Мысли. Тяжёлая дверь беззвучно захлопнулась – только из маленького прямоугольного окошка в тайное помещение попадал свет.

- Свет. – Капитан произнёс слово, словно выдувал огонь.

В комнате оставалось темно.
- Свет! – вояка поднял голос.

Темнота будто издевалась и никак не хотела подчиняться прямым приказам командования.
- Свет!!! – рявкнул начальник базы.

- И нечего так орать. Я и в первый раз прекрасно слышал. – Металлический, но на удивление эмоциональный голос ответил откуда-то издалека.

- Опять он насмехается! Головную шестерню ему паяльником подпалить, что ли – чтоб не выпендривался. – Мягкий баритон Шорка звучал тихо, но уверенно.

- Не надо паяльником! Будет вам свет. От ведь узурпаторы!

Где-то в темноте что-то звякнуло, скрипнуло, даже вроде бы покряхтело, а через несколько мгновений по периметру комнаты побежала волна света – один за другим загорались сотни маленьких лампочек.
- Да… Опять наш старик Да выказывает неуважение к руководству. – инженер-пиротехник покачал головой, всем видом показывая, что казнь несчастного уже неизбежна.

- Нет! Просто старый и, между прочим, мудрый Да утомился и прилёг немного вздремнуть. А что, нельзя?

Из задней комнатушки выкатился механический человек. Его корпус покрывали всевозможные вмятины, заплатки и швы сварки. Вместо головы был закреплён аквариум, в наполнявшей который зеленоватой жидкости болталось нечто, похожее на руку.
- Да, тебе не надо спать – не считай нас за идиотов. – Капитан говорил строго, но чётко. – Опять ваял себе замену? – испепеляющий взгляд начальства направлялся куда-то в район гипотетического пупка железного человека.

- Ну что я детей себе завести не могу, что ли? – Механоид – а именно так называли этих существ в Махарии – со скрипом сложил руки на груди и отвернулся, заскрежетав колёсами по металлическому полу.

Двое людей сначала стояли спокойно, переваривая сказанное, а затем как один сложились пополам от смеха. Стены причудливо отражали звуки и комната погрузилась в неимоверно звонкий грохот раскатистого нечеловеческого смеха.
- Я вижу, что господам очень весело. – Из секретного прохода в боковой стене вышел упитанный человек со свежим шрамом во всё лицо. – Расскажите же мне, чёрт вас подери, чего сегодня такого смешного показывают у вас в Пещере!!! – Такой резкий переход от вежливого тона на крик заставил Да повернуться к новоприбывшему, а двух смешливых воителей пасть на колени.

- Простите нас, о тош! – голос Капитана звучал на удивление нервно. – Мы не знали, что вы соизволите почтить наше скромное учреждение своим присутствием.

- А вот нате ж! Соизволил! Вы что, считаете, что за сердцем дракона могут отправить кого-нибудь ниже тоша?!! – Разбрызгав вокруг себя достаточное количество слюны, тош Варик немного успокоился и устало стёр с лица пот вперемешку с кровью.

- Это из-за меня. – металлический голос Да звучал спокойно и уверенно. – Я сказал кое-что, что не стоило говорить в присутствии почтенных воителей. Прости их, Варик.

- Хорошо, о тот, чьё имя повторяет звание. – Варик поклонился, а затем повернулся в сторону секретной двери и произнёс – А вы, комедианты, за мной! Я должен вам это показать.

Двое друзей поднялись с колен и молча отправились за высоким гостем – шутки кончились, раз в их конуру нагрянул целый тош.

Сердце лежало на прочном метеоритовом столе, который был частью комнаты – её специально отливали вместе со всем оборудованием, чтобы «посетители» не смогли использовать подручные средства против исследователей. Удивительное сияние исходило от стола – он словно сросся с той волшебной вещью, что лежала сейчас на нём. В стороне, у двери в главный коридор, стояли жалкие остатки Специального Войска Вергилиона – боевого крыла Научного Штаба великого короля. На полу лежали два тела, а рядом с ними аптечки, бинты и множество Чудесных Дисков. Раны были настолько тяжелы, что даже лучшее лекарство во всём королевстве не смогло помочь бойцам. Капитан и Шорк шли к столу невозмутимо – когда-то и они сами вот так стояли у стены, шокированные смертью товарищей, но не подавая виду – дело сделано, а значит потери не напрасны.

- Оно… оно ещё живое… - не то утвердительно, не вопросительно выдавил из себя Капитан.

- Не знаю, – честно ответил Варик, – но оно ещё бьётся и, как видите, даёт всему, чего касается дар кристаллизации. И вообще – кто из нас здесь учёный?! Наше дело сделано – скажите вашим людям залатать моих бойцов и… и меня, а дальше сердце в вашем распоряжении, наш поход окончен.

За спинами учёных раздался металлический скрежет – из секретного прохода выезжал Да.
- О! Сердце Дракона! Я не видел такого уже очень давно. Тысячу и ещё сто пятьдесят лунных циклов назад, если быть точным.

Вдруг в комнату ворвался взъерошенный рыжий паренёк в круглых очках и с аккуратной бородкой. В его глазах был страх, а в руках меч. Парнишка бросился на колени и затарабанил:

- Господа! О мор, о да, о кар, о тош! На Пещеру напали! Орки уже прорвались на второй этаж! Охрана почти перебита и не может держать их напор.

Капитан даже не поменялся в лице. Он лишь пронзительно глянул на вестника, затем на Варика, а потом рявкнул так, что стены несокрушимой комнаты затряслись.
- Сколько?!

- Около пятнадцати десятков. Они появились неожиданно и ударили в самое уязвимое место – в систему вентиляции.

- Строй наших! Всех к входу на этаж! Орки не должны получить Сердце! – Капитан указал на лежащее на столе и переливающееся всеми оттенками красного кристаллическое образование. – Ты за главного! Мы будем биться на последнем рубеже! Живи пристойно, умри достойно! – кар сложил ладони и направил пальцами к гонцу.

Гонец повторил знак и выдавил.
- Достойно, кар! За Махарию! – после эти слов он поднялся, и через мгновение уже на всём этаже гремела сирена.

- Вообще-то мы не обязаны владеть оружием, даже не обязаны таковое иметь, но я предпочитаю готовиться к худшему. – Капитан развернулся к Варику и его воинам.

Тот с уважением посмотрел на начальника Пещеры и ответил:
- Худшее наступило – пятнадцать десятков нам не удержать. Даже с вашими орлами, нас слишком мало. Насколько знаю, на базе три десятка учёных?

- Да, о тош. Ещё два десятка охранников, система обороны и герметичные двери отсеков. Но ни система, ни двери не работают, если вырублена система вентиляции. Эти твари знали куда бить! – Капитан сжал кулаки, а на его скулах заиграли желваки.

- Нас здесь всего семеро, да и после поединка с драконихой мы не в лучшей форме. – Варик рывком вытащил меч из ножен. – Но мы всё ещё стоим чего-то – не зря сам король отбирал нас! Орки не пройдут!

- Нас десять, о тош! – сказал Да. – Я не воин, но тоже могу показать нашим зелёным друзьям кое-что из магии забытого. Думаю, что до сердца им действительно не достать.

В коридоре раздались звуки боя. В маленькое прямоугольное окошко была видна картина побоища – орки буквально хлынули на людей, смяв их поначалу. Но не на тех напали! Этих «очкариков» тренировал сам Безымянный Капитан – герой оранжевых войн и лучший фехтовальщик на обоих берегах Героны. Каждый учёный дорого продавал свою жизнь и вскоре коридор напоминал мясорубку. Зелёные тела аккуратно выстилали уже половину коридора, а армия защитников таяла буквально на глазах. Капитан смотрел на всё со спокойным лицом, но предательская слеза катилась по мужественному лицу.

- Шорк! Поджигай драконью кровь! – сказал он громко, когда всего треть коридора отделяла нападающую армию от комнаты с сердцем.

- Слушаюсь, о кар! – главный инженер-пиротехник подбежал к большому стенду с нарисованной руной, стукнул по нему рукой, а затем произнёс что-то тихо, словно задувал свечу.

Из коридора раздались крики ужаса, а в прямоугольном окошке пыхнуло красным – кровь дракона, огнеопасная жидкость, используемая как топливо – распрыскивалась и поджигалась особыми механизмами. Хаос, что творился в коридоре, нельзя было описать словами…
Капитан, поморщившись, отвернулся от двери.

- Достойно… Они все были так молоды… Я хочу быть там! Чёртовы инструкции! – герой войн, самый лучший фехтовальщик обоих берегов Героны опустился на колени и начал бить кулаками в железный пол, словно выбивая из того достойную смерть и для себя.

Внезапно, дверь отворилась и в ней показался обгоревший орк. Он хищно оглядел помещение и без промедления бросился к сердцу. Все стоявшие поодаль рванулись на перехват, но было поздно – топор зеленокожего варвара уже впился своим жадным лезвием в кристаллическую плоть сердца. Оно перестало биться, а затем издало вопль. Неимоверный вопль, отбросивший всех присутствующих к стенам. Только Да остался на месте.

- Вопль сердца… Вы же убили дракониху, воители? Тогда мы больше не будем жить. Сейчас случится то, чего не случалось уже очень и очень давно. Сейчас любовь принесёт сюда дракона и он соединит своё сердце с этим, чтобы родить новую жизнь. Это чрезвычайно познавательно, скажу я вам. Пожалуй, я поставлю свои датчики в режим записи…

--------------------------------------------------------------------------------------
Спустя три лунных цикла, Пещеру раскопали. Среди гор обгоревших трупов, нашли мёртвого Механоида Да с его последними записями. Записи гласили, что дракон, ворвавшись сквозь систему вентиляции, проник в комнату и сжёг всех, кто находился в ней, а затем бережно опустился к сердцу любимой и испарился, оставив на закоптившемся столе круглое и светящееся изнутри яйцо. Через два лунных цикла яйцо проклюнулось и оттуда выполз маленький дракончик, который подлетел к телу Да и сказал лишь

- Кой! Моё имя Кой!

На этом запись обрывается…

Участник №2
Билет в Эдем

День прошел не ахти и заканчивался тоже отвратительно. Утро началось с этого нудного совещания, потом последовала приватная беседа с начальством, с которой он ушел вымотанный, как после боксерского боя. Торренс нахмурился и потер виски. Начиналась мигрень, и даже эти новомодные инъекции не помогали. Достойно заканчивался день, ничего не скажешь! Что за жизнь, двадцать третий век на носу, а врачи не могут вылечить обыкновенную головную боль!
— Ариадна, кофе! – Торренс отдал команду по внутренней связи и откинулся в кресле. Осталось совсем немного, еще полтора часа, и такси отвезет его домой, где можно будет снять ненавистный галстук-удавку, упасть на диван и расслабиться. Там, правда, будет ждать жена, если не убежит в очередной SPA-салон. И не дай Бог, она решит приготовить ужин, ему жутко не хотелось давиться подгорелой пищей, но это мелочи по сравнению с тем, что сегодня было на работе, можно и потерпеть.

Дверь распахнулась, и вошла миниатюрная брюнетка в обтягивающей юбке до колен и блузке с вызывающим вырезом.
— Ваш кофе, сэр, - она наклонилась, чтобы поставить чашку, и Торренс вздрогнул.
— Ты сменила форму? – он нервно облизнул губы.
— Да, сэр, вы как-то сказали, что вам нравится моя грудь, - промурлыкала Ариадна и сделала шаг назад, - еще будут распоряжения?

Она выжидающе посмотрела на него, и от этого взгляда из-под опущенных ресниц его бросило в дрожь, и кожа на руках покрылась мурашками. Он нервно пододвинулся к столу, пытаясь скрыть выпуклость, появившуюся на брюках.
— Нет, иди! – Торренс вытер пот с лица и ругнулся. Черт бы побрал этот закон, запретивший людям работать секретарями! А все эти ревнивые жены! Каждый раз, когда он видел Ариадну, приходилось напоминать себе, что это всего лишь биоробот, и что они не могут оказывать сексуальные услуги, даже если бы модель была оборудована половыми органами. Но их у нее нет! Это только год назад разработчики ввели полное соответствие строения андроида человеческому телу, насколько это возможно, а Ариадне уже лет пятнадцать, не меньше.

Девушка вышла, а он все пытался успокоиться: задерживал дыхание и старался думать о чем-то другом. Можно было бы вспомнить тещу, друзья говорили, что от таких мыслей жажда секса пропадает напрочь, но беда в том, что тещи у него не было.

«Чертов нефритов стержень!» - он истерично засмеялся, но осекся, услышав шум за дверью.

— Торренс! Это феноменально! – в кабинет влетел очередной журналист… как его… а, Даррен, новенький.
Он фактически бежал, размахивая перед собой коробкой с видеодиском.
— Простите, сэр, я не успела предупредить вас, - Ариадна появилась за спиной парня, внезапно подмигнула и нажала пару кнопок на двери, чтобы высветилась табличка: «Не беспокоить!» Да нет, ему показалось. С какой стати робот будет ему подмигивать?

«Сумасшествие какое-то, нужно записаться к психологу. А что я ему скажу? Доктор, я хочу своего робота. Это все равно, что желать секса с кофемашиной! Нет, однозначно, бред. Я просто перетрудился», - подумал Торренс.
— Шеф, вы должны пропустить это в вечерний выпуск. Это не просто репортаж, это – бомба! – Даррен упал на стул напротив и помахал диском.
—Не мельтеши, - он незаметно покосился на брюки, эрекция не проходила, и Торренс решил не вставать из-за стола, - показывай.
— Съемки велись скрытой камерой, но это не имеет значения. Я всегда подозревал! Смотрите! – Даррен включил видео и замер на секунду, но тут же затараторил снова.- Узнаете ее? Эта актриса…
— Знаю, - поморщился тот, - она недавно Премию за лучшую роль в «Одиноких странниках» взяла, фильм, кстати, отвратительный. Но помолчи, не мешай.

Он внимательно всматривался, но на второй минуте замер и нажал на паузу.
— Что ты себе позволяешь? У нас не ночной канал, с какой стати мы будем показывать формат ХХХ? Зрителям плевать, как и где занимаются сексом актеры!

Даррен спокойно взглянул на него:
— Я очень прошу, досмотрите до конца. Я не собирался разыгрывать вас.

Торренс нахмурился, но все же снял видео с паузы.
— Боже всемилостивый, что это? – воскликнул он полминуты спустя. – Мне кажется или она?..
— Да, да! Вот что я хотел вам показать! Теперь вы понимаете? Это настоящая бомба, они ведь недавно поженились, а теперь… теперь, - у Даррена не хватало слов от восторга.

Торренс поморщился.
— Что теперь? Ладно, оставь меня, я подумаю.
— Да что тут думать, вы же главный редактор новостей, вы должны понимать, какая это сенсация! – подпрыгнул на стуле журналист.

Торренс вяло взмахнул рукой:
— Иди уже! - и тот вышел, недоуменно пожимая плечами.
— Шеф какой-то странный сегодня, - пожаловался Даррен секретарше, - что с ним?
— Давление, сэр, - ответила Ариадна дежурно-вежливым тоном.


Тем временем Торренс задумчиво вертел чашку с кофе в руках. Эта мерзкая перемена погоды, как он ее ненавидел. С возрастом голова болела все чаще, организм реагировал на малейшие колебания атмосферного давления, и лекарства действовали, только если выпить их вовремя. Он нажал на кнопку коммутатора:
— Будь добра, принеси что-нибудь от головы.
— Я уже добавила лекарство вам в кофе.
— Правда? – изумился Торренс, - спасибо.
Ариадна улыбнулась, и связь прервалась.

Кофе и вправду горчил чуть больше обычного. Как он раньше не заметил? И почему это Ариадна вздумала ему улыбаться? Да нет же, ему показалось. Просто этот дурацкий ролик произвел такое впечатление. Торренс подошел к окну. Руководство канала располагалось в одном из самых высоких зданий, и город был виден как на ладони. Мегаполис был просто огромен, но никто, ни один человек не знал того, что показал ему Даррен. Конечно, мальчик был прав, это видео – настоящая сенсация. Торренс снова включил запись.


На видео появился загородный дом – просторное здание в стиле прошлого века, который почему-то назывался модерн. На заднем дворе, почти скрытом зарослями деревьев были двое. Скрытая камера снимала нечетко, но все равно было понятно, кто эти люди и чем они занимались. По кромке бассейна шла известная актриса и модель Лоли Меньон. Где-то месяц назад таблоиды пестрели фотографиями с ее свадьбы, и все в подробностях обсуждали, как она могла выйти замуж за никому не известного паренька. И вот, на видео она шла к лежащему в шезлонге мужу, на ходу снимая с себя халат.


Торренс пытался смотреть на это отвлеченно, но Лоли была чертовски хороша. Он перемотал на последнюю минуту записи, решив, что нет нужды просматривать все остальное заново.


Лоли откинулась назад и хрипло застонала в оргазме, муж обнял ее и прижал к себе. Некоторое время пара не шевелилась, только Лоли пару раз ласково провела по его спине.


«Вот так занимаются сексом влюбленные», - подумал Торренс с ноткой ностальгии. Для него самого секс давно стал скорее привычкой, чем любовным актом.


Мужчина взял Лоли на руки и отнес в тень дома. А дальше… дальше он провел по ее спине так, как будто собирался сделать массаж, и вытащил из ее спины аккумулятор, заменив его на свежий быстрым, отработанным движением. Лоли ему улыбнулась и легонько поцеловала в губы. Известная актриса, та, о которой грезили миллионы мужчин, оказалась биороботом.


Он не стал выключать видео и задумался. Ученые бились над проблемой который год, специалисты «Позитрон Инк.» делали все, что могли, но результат не было – никаких сексуальных действий роботы производить не могли, они просто отказывались работать, а то и вовсе перегорали. Как это могло произойти? Парень, скорее всего, человек, но что с того? Ни одна компания не продвинулась в этой области, и вряд ли одинокий любитель журнала «Юный Схемотехник» мог изменить позитронный мозг робота настолько, чтобы тот мог не просто заниматься сексом, но и получать удовольствие. Он видел лицо Лоли – настоящий оргазм вряд ли с чем-то спутаешь, разве что биороботы научились имитировать так же хорошо, как и его жена.

«А ведь я когда-то любил Эдит», - с грустью подумал Торренс. Он вспомнил, как они сбегали из института и катались «зайцами» на монорельсе, как он кормил ее с ложечки мороженым в парке. И ведь было же время, когда каждый поворот головы, каждое слово Эдит казались такими важными и нужными. Куда все ушло? Как эта милая хрупкая девушка, которую он когда-то носил на руках, превратилась в полную холеную женщину, грезившую исключительно о личном массажисте и отдыхе на модном курорте? Теперь говорила больше она, а Торренс кивал головой и добавлял периодически: «Да, дорогая!» Лет пять назад жена порывалась уйти, но он испугался. Так не хотелось возвращаться в дом, где его никто не ждал, и Торренс уговорил ее вернуться, хотя, казалось бы, проще было завести котенка. Однако ничего не изменилось: каждый день он сидел на работе по двенадцать часов и больше, а иногда проводил там и выходные. Жена не возражала: ей, видимо было все равно. Лишь изредка появлялась в офисе и проверяла, чем он занят. В эти дни кофе Ариадны горчил больше обычного.

И все же, могут ли роботы испытывать страсть и любить? Нет, это нереально, они не живые существа. Хотя с другой стороны, что такое любовь, и почему она появляется? «Стоп, - сказал себе Торренс, - так можно и до философии дойти, а нам это ни к чему».

Торренсу было немного не по себе, ведь стоило только допустить эту возможность, как многое становилось на свои места. Было это его фантазией или улыбки Ариадны в какой-то момент перестали быть дежурными? Да нет, не может быть, конечно, ему показалось. Но Торренс отлично помнил, что однажды заметил, как голос Ариадны изменился, перестал звучать равнодушно, в нем появилась легкая хрипотца. Говорила она так же с другими? Он не помнил. «Ну, признайся себе, ты придумал все это, потому что хочешь ее! Сколько раз ты представлял Ариадну вместо жены во время секса? Сколько раз ты задерживался в офисе не из-за работы, а просто потому, что не хотел выключать ее на ночь? Но если биороботы могут любить, если все-таки это возможно, то может быть…» - он бродил по комнате кругами и думал. Если об этом событии узнает мир, произойдет катастрофа. Люди начнут обсуждать, гуманно ли это, правильно ли? А вдруг приравняют отношения с роботами к зоофилии или чему похуже? Торренс представил, как какой-нибудь бойкий сенатор в парламенте выдвигает предложение запретить всех роботов, запретить Ариадну. Ну, уж нет.

Он дотянулся до видеофона и набрал номер Даррена:
— Репортаж в выпуск не пройдет. Он вообще никогда не выйдет. Завтра заберешь диск и сдашь в архив.
— Но почему? – судя по лицу журналиста, у того был настоящий шок.
— Даррен, представь, если можешь, что нас ждет. Я не готов начинать революцию в умах населения.
— Но вы не понимаете, они всю жизнь рядом с нами, и может быть тайно, и…
— Послушай, конкретно ты готов взять на себя ответственность за такое? Сможешь стать предвестником нового будущего? – Даррен замолчал на минуту и покачал головой. – Я так и думал. Не расстраивайся. Вспомни историю: когда сто лет назад геи боролись за свои права, никто ведь не показывал репортажей из серии «Они тоже это делают». Вот и все, до завтра. – Торренс устало улыбнулся и прервал связь.

Он опустился в кресло и закурил. Никогда еще ему не приходилось принимать таких решений, но настал и его черед.
— Сэр! – дозвонилась до него Ариадна, - Простите, сэр, но вам нельзя курить!
— С чего ты это взяла?– буркнул он.
— Ваша жена сказала, сэр! Она просила следить, чтобы вы этого не делали.– Ариадна слегка нахмурилась, как всегда при упоминании Эдит, и в этот момент Торренс решился:
— Зайди.

Ариадна медленно подошла к столу и забрала у него сигарету.
— Я бы все-таки не рекомендовала вам курить, сэр, - сказала она, сминая окурок в пепельнице, - это крайне вредно для здоровья.
— Ответь мне честно, - Торренс пристально посмотрел ей в глаза, - роботы могут любить?
— А вы с какой целью интересуетесь, сэр?
— Почему ты не можешь ответить прямо?
— Я уточняю, сэр. - Ариадна покосилась на продолжавший работать на повторе ролик и вопросительно приподняла бровь.

На какую-то секунду Торренс замер, проследив за ее взглядом. Сердце гулко ухало где-то в районе горла, и он почувствовал, что покраснел. Залпом он проглотил оставшийся кофе и решился.
— Скажи, если я сделаю тебе небольшую модификацию… Как ты на это смотришь?
— Вы не пожалеете об этом! – Она радостно улыбнулась и впервые за все время не добавила свое вечное «сэр».
 
Участник №3
Достаточно одной таблетки или любовь вопреки всему
(жертвам михея посвящается)



*​

– А, может, не надо, а? – жалобно спросил студент.

– Надо, студент, надо, – отрезала Выворотень. Выхода не было. Студент чуть поддался вперед и боязливо протянул руку. Все произошло очень быстро. Хоп! Бросок через бедро, и студент беспомощно растянулся на полу.

Выворотень брезгливо перешагнула через него и, не оборачиваясь, скомандовала: "На место – брысь!" Больше искушать судьбу студент не решился и послушно пополз к своей парте.

Я огляделась вокруг себя. Как мне тревожно и неспокойно... Сейчас Выворотень, наша строгая донельзя преподовательница, будет выбирать новую жертву для допроса. Напряжение в классе, чувствовалось, можно было резать ножом. Даже Алесса, наша железная леди, выдержке которой я не раз поражалась, и чей запас эмоций, по ее же собственному признанию, равен емкости чайной ложки, немного напряглась. А Джетар, известный на всю академию автолюбитель, кому в качестве наказания за вольнодумие еще предстояло дописать на классной доске триста семь раз из тысячи фразу "я не люблю Форд Мустанг", перестал на мгновение скрипеть мелом и посмел скорчить спине преподавательницы мерзкую гримасу.

– Джетар, милок, тысяча пятьсот раз, – не оборачиваясь, отреагировала Выворотень, и Джетар с обреченной миной вернулся к прежнему занятию.

Взгляд преподовательницы, казалось, щупал нас. Вот он остановился на неисправимом шутнике и приколисте Олд Нике. Тот поспешно смял какую-то бумажку и испуганно уставился на Выворотень. Ясно, опять за старое взялся, за рисование своих любимых "зомбей-некромантов"... ох и доиграется он однажды, чувствую! Но это "однажды" явно не сегодня – Выворотень быстро утратила к Старине Нику интерес. Вот ее взгляд скользнул дальше, по нашей отличнице Если, затем бегло оценил нервные подергивания Мормегила и Гордо. Нет, не то, все не то... Детки, конечно, боятся, но кто-то здесь, видимо, источает особенный, ну очень аппетитный аромат страха. Выворотень смотрит дальше, вглубь кабинета. Там, в "Штрафном уголке инакомыслящих", между стендами, гордо демонстрирующими копии работ великих баталистов и маринистов, в клетке со ржавыми прутьями уже какой день томится несчастный узник. На груди его деревяная дощечка с тремя скупыми пояснениями: "Эней. Барханист. Еретик. ". Взгляд его затуманен, губы потрескались, и он лишь изредка перестает жалобно скулить и хриплым голосом просит: "Пить! Дайте же мне пить!"

Нет, опять не то. Выворотень недовольно поморщилась и на мгновение задумалась. Мельком глянула на заднюю парту – на ту самую, столь бесцеремонно оккупированную нашим ведущим религиоведом Изменившейся... впрочем, никаких претензий по поводу сей оккупации никто никогда не предъявлял. Еще бы! Ходят слухи, что кроме глубоких познаний в главных религиях, еще Изменившаяся испытывает интерес ко всяким там ритуальным обрядам весьма сомнительной репутации... Побаиваются ее ребята, короче говоря...

Кстати, и Выворотень тоже немного ее побаивается. Немного, но побаивается. Вот и сейчас, разглядев в руках Изменившейся что-то сильно смахивающее на куклу Вуду, как бы невзначай продемонстрированное последней, Выворотень предпочла не вступать в конфликт, а продолжить поиск новой жертвы. Она вновь нахмурилась, сделала какое-то замечание затосковавшему у доски Джетару, а потом... а потом резко обернулась и вопросительно посмотрела на меня. Кажется, я не успела отвести взгляд вовремя... Всего какая-то доля секунды... Да, я понимала, что рано или поздно это случится, она ведь чувствует, все чувствует...

Я опустила голову и тупо уставилась на сине-зеленый паркет, стараясь не смотреть на то, как Выворотень легкой и грациозной походкой приближается ко мне. Да и зачем это - смотреть? Явным признаком грядущей бури служил приближающийся стук железных набоек на сапогах преподовательницы.
Вдруг совсем неожиданно раздался щелчок, и свет в классе погас. Послышались чьи-то громкие вздохи, а за ними богатая на пожелания ругань.

– Тротил, - недовольно крикнула Выворотень куда-то в потолок, - а ну кончай свои эксперименты... Верни свет немедленно!!

– Просим прощения, технические поладки, - пробасили откуда-то сверху, - запаситесь терпением до 14: 28 по московскому времени.

– Какие еще неполадки?! Я тебе сейчас покажу по московскому времени...

И пошло-поехало...

Дурдом, честное слово... Перебранка, темнота, приближающийся допрос... И, не выдержав накала ситуации, я зажмурилась что было силы. Прямо как маленькая... Авось пронесет...

Странно... и почему люди думают, что если ты не видишь опасности, опасность не видит тебя?


*​

Почему-то вспомнилось детство. Счастливая пора детства. То самое время, когда царили иные нравы. Тогда, когда безобидные, казалось бы, слова "веник" и "тапочки" еще не ассоциировались с мучительной смертью или жутким самоубийством... Не было даже помысла на подобные намеки. Зато были какие-то мечты, цветные и радужные, наивные и добрые... Был звонкий голос мамы, зовущий идти пообедать или сесть наконец за уроки. Прятки, классики, дочки-матери, даже "войнушки" с дворовыми мальчишками... Пятерки, четверки, двойки в школе... все ведь было. Все как у нормальных детей. Как часто я задумываюсь теперь о том, что было бы со мной, если бы все сложилось иначе? Если бы не было того злосчастного вечера, тогда, когда я впервые сорвалась...

Да, да, да! Я знала, что все всегда так и начинается – понемножку, потихоньку и под одобрительные возгласы друзей... ну предупреждали же меня взрослые в конце-то концов! Но, увы... И когда мои лучшие друзья предложили мне " мир новых неземных кайфовых ощущений ", я поверила. И не смогла противостоять роковому соблазну...


*​

Когда я открыла глаза, свет уже вернули. Выворотень стояла рядом и улыбалась. Хитро, загадочно так... И на редкость малообнадеживающе. Так, наверное, улыбалась бы симпатичная львица – если бы умела, конечно, - созерцая загнанную в ловушку лань.

Господи, это конец, да?!

– Твое? – Выворотень ткнула мне в нос мое позавчерашнее сочинение.

Я робко закивала головой.

– Оригинально! Шикарно! Неподражаемо! Такого убийства семантики я не встречала даже в откровениях нашего прославленного барханиста.

Заключенный из "уголка инакомыслящих", уловив что-то родное, ностальгически замычал.

– А эти стихи? – продолжала Выворотень. – Что это за депресняк, позвольте полюбопытствовать:


Гармония – застывшее движенье
Что заставляет бабочку-калеку
Махать крылом, взбивая отраженье
В блестящей лампе и расти крылу
опаленному. В этом жизни соль?​

– Ну и как это понимать?

Я упрямо молчала. Главное – не теряться. И надеяться на чудо.

– Позвольте, господа! Я возмушен до корней волос! – раздался голос с передней парты. Это Джокус, наш борец за Справедливость и ценитель Прекрасного. Имеет в своем арсенале бесценнейший талант – умение незаметно для преподавателей подремать на лекциях. Но стоит только кому-то бросить вызов Прекрасному, как Джокус тут же просыпается и глядит на обидчика приблизительно так, как глядел Александр Матросов на дзот перед подвигом. – Изоляция в адекватности – прямой путь к деградации! Излишняя категоричность вредит развитию! Мало того, что мы вынуждены считаться с вашим методом выставлять нам оценки посредством арифметической прогрессии, так вы нам еще и диктуете как писать! А мы не согласны, слышите – не со-глас-ны!! То, что происходит здесь, отражает то, что происходит в целом в российском интернете!

Ого! Студенты захихикали, заулыбались, напряжение в кабинете начало спадать. Самые смелые попытались даже поаплодировать. М-да... Я взгянула на Выворотень. Сейчас может грянуть народное восстание. И никакая рукопашка не поможет ведь…

– Аффтар, ударься апстену, раз! – голос преподавательницы прозвучал удивительно ровно. Никакой паники.

Джокус как-то сразу сник. Покорно встал, разбежался и хорошенько ударился о стену. Ба-бах! Казалось, от удара сотряслось все здание. Итак, восстание было подавлено еще до его рождения... Чуда не произошло. Хотя... есть еще надежда, что на шум прибежит наш декан, Оладушка Мавковна. Она добрая, во всем разберется и спасет меня от страшного допроса.

– Аффтар, ударься апстену, два!

– Опять?! – ужаснулся бедный Джокус.

- Отставить разговорчики! Впе-ред!

Джокус побежал.

– Быстрее! – вошла в раж Выворотень.

Тот прибавил скорости.

– Быстрее-е!

Вот он, мой шанс! Сейчас будет грохот пуще прежнего, и Оладушка Мавковна наверняка услышит!

– Еще быстрее-е-е!

– Ааа! – заорал Джокус, пересиливая страх перед собственной скоростью и неумолимо приближающейся белой стеной.

– Быстрее-е-е-е-е!!!

– Ааааааа!!!

– Оладушка Мавковна!!! – не выдержала и я...


*​
– На подоконник! – спустя минуту сказала мне Выворотень, совершенно не обращая внимания на зияющую в стене дыру, так подозрительно напоминающую силуэт одного из наших студентов. – Посмотрим, посмотрим, как это – летать на "крыле опаленном".
Все. Теперь это точно все. И Оладушка Мавковна не успеет...

Я встала на подоконник. Ощущение неопределенного будущего изнуряло, подкашивались ноги...

– Ну, давай, прыгай, мотылек! – скомандовала Выворотень.

– Как? Я летать не умею...

– Как говорится, если человек разговаривает с Богом – это молитва, а если Бог с человеком – это вдохновение, – громко рассмеялась Выворотень. – Нескольких минут общения со мной, думаю, предостаточно, чтобы вдохновиться на полет.

И пнула меня ногой. Уже падая, краем глаза я успела разглядеть ужас в застывших лицах друзей-студентов... Прощайте, прощайте, друзья!

– Парашют раскрой, парашю-ю-т! – последнее, что я услышала, был истошный вопль Энея из клетки...


*​

– Ну что, подруга, очухалась? – спросил доктор.

Я не ответила. Сильно болела голова.

– Что это было, доктор? – всхлипнула мама.

– Сильный наркотик, чрезвычайно сильный... – покачал головой доктор. – Если бы эта доза была лишь первый-второй, но, к сожалению... ваша дочь в зависимости уже не первый год...

– Ох... доктор... скажите мне только одно – насколько это серьезно?

– Не здесь, – нахмурился доктор и покосился на меня. – Нам лучше выйти.

И он вывел маму из комнаты.

Я осталась одна. Как тихо и скучно... Ну почему мне так не по себе? Господи, как же мне осточертела эта комната с ее старым японским телевизором и вечно пыльным комодом... Сейчас еще вернется мама и начнет причитать и отчитывать...

Я перевела взгляд на свой рабочий стол, как всегда заваленный всякой всячиной – от бумаг с чертежами и рисунками кентавров до самых редких поваренных книг. Тоска да и только...

Машинально полезла в карман. Вытащила прозрачную упаковку с голубыми таблетками. Потом с добрую минуту тупо разглядывала надпись на упаковке.

– Михей.ру, - механически прочитала я. – Михей.ру... Мой вечный порок, мой вечный мучитель... Кто бы мог подумать... но, кажется, жить без тебя я уже просто не могу... Люблю вопреки всему.

Я вздохнула, вытащила одну таблетку и жадно проглотила...


*​

...Выворотень, Митриэль, Мормегил и Эней уже здесь... А вот идет и машет рукой Джокус, и никаких следов удара о стенку на нем, кажется, нет...

– Вернулась-таки? – воскликнула Выворотень и ласково потрепала меня по щеке... Умничка! Ты же не обижаешься на меня, правда? Ну вот и хорошо! Айда в раздел "Творчества", вместе поэтов громить?

И я ей тоже улыбнулась. Вопреки всему.
 
Участник №4
Занимался рассвет…
Любовь сильнее страха смерти.
/Шекспир У./​
Бавария. Август 1569г.

Замок Хартер.

Над замком Хартер, построенным около ста лет на скалистом берегу реки Альтмюль, занимался рассвет. «Как хорошо, как спокойно», - думала черноволосая девушка, сбегая по холодным каменным ступеням во двор, где ее ждал холодный родник, и где она любила проводить утренние часы, пока отец еще спал. Ее фигурка вполне прорисовывалась через полупрозрачное одеяние - сложена она была великолепно. На вид девушке можно было бы дать лет восемнадцать, если бы не лицо неискушенного дитя, баловня судьбы и любимца домочадцев.

Что-то особенное было в тихом шелесте травы ранним утром, будто она шептала ей: «Сусанна, ты будешь счастлива, счастлива…» Суси верила, ведь мир так прекрасен.

У нее был любящий отец, который посвятил всего себя заботам о дочери в тот день, когда его супруга испустила дух – Суси не помнила своей матери и вполне была довольна тем, что имела. Однако, девушку тревожило, что по теперешним временам ее считали засидевшейся в девках - ее ровесницы уже имели детей, но Сусанна не могла представить, как можно покинуть родной дом и переехать к совершенно незнакомому человеку и, к ее огромному облегчению, отец не настаивал на замужестве.

Вспомнив претендующего на ее руку Хенрика фон Бёрна, она недовольно фыркнула: "Нет, уж лучше никогда не выйти замуж. Пусть у него самый большой и богатый замок окрест Айхштетта с целым штатом прислуги, я не люблю его."

При этих мыслях у Суси томительно сжалось сердце. Ей еще было неведомо это чувство, еще не хотелось разделить с кем-то дом и постель, мечтать о ребенке.

"Но это будет. Это обязательно будет, иначе, зачем жить?" - ее черные глаза заискрились при этих мыслях, вспыхнули… и погасли от громкого крика.

- Негодница! Ну-ка быстро в дом! Как можно выходить во двор в одной сорочке?

- Ну не ворчи, Петронилла, - смеясь, увертывалась от няни Суси. – Прекрати, я сейчас оденусь.

- И чтобы через мгновенье была за столом, завтрак давно подан, - не переставая бросать на нее гневные взгляды, успокаивалась служанка.

Сусанна обожала старушку Петрониллу. Это она помогла отцу поднять на ноги этого «сорванца», ее добрые глаза всегда горели преданностью и любовью, каждый раз, когда она думала о «своей девочке», чувства, которые старушка испытывала к Суси, были несравнимы ни с чем.

«Не к добру это, не к добру», - по-стариковски вздыхала Петронилла, видя, как Суси наливается женской прелестью, а отец не торопится выдать ее замуж.


- Ну, что нового, нянюшка? – ласково спросила Сусанна, садясь за большой дубовый стол. Кружевные рукава блузки выглядывали из-под корсажа, пышная темно-синяя юбка была почти под цвет волос девушки, заплетенных в толстую косу и украшенных узорной сеткой. Суси светилась красотой юности, свежести и здоровья.

На столе, как обычно, были вареные яйца, большой глиняный кувшин парного молока, свежесбитое масло в глубокой миске, несколько ржаных караваев еще не остывшего хлеба и горшочек с ячменной кашей.

- Сусанна, - сказала нянька, глядя в глаза своей воспитаннице. – Тебе уже семнадцать лет, замуж бы тебя отдать.

- За кого, нянюшка? – запихивая кусок хлеба в рот и щедро запивая его молоком, спросила девушка.

- Да хотя бы за Людвика, кажется, он неплохой хозяин.

- Почему за него? – вспыхнули черные глаза. – Он и не смотрит в мою сторону.

- Смотрит – не смотрит, а время тебе мужа-то найти. Не за фон Бёрна же?

Сусанна задумалась. Хенрик был на самом деле отвратительным стариком, и уже дважды просил ее руки у батюшки, но тот, видя, как вздрагивает дочь при появлении фон Бёрна, медлил с ответом. Людвик совсем другое дело, да вот только…

- Не люблю я его, - задумчиво проговорила девушка, будто продолжая свои мысли.

- Кого? Хенрика?

- И его тоже, - отмахнувшись от нерадостных мыслей, засмеялась Сусанна.

- Фу ты, - фыркнула служанка, - Где это видано, чтобы девка мужа любила? Вот выйдешь замуж, нарожаешь деток, и будет покой в вашем доме, а тут того и гляди, беда случится…

- О чем это ты? - посерьезнела девушка.

- Отец-то сегодня затемно в Айхштетт ускакал, дела говорит у него, а по мне, так здесь – самые главные дела случаются. Замуж тебе надо, - снова повторила нянька. – Недобрые слухи ходят об одиноких женщинах, недобрые.

Девушка не обращала внимания на ворчание Петрониллы, не в первый раз та заводила свою песню. Позавтракав, Сусанна отправилась во двор.

Поднимаясь к зениту, светило яркое солнце, на заднем дворике замка Хартер кипела жизнь.

"Что, если я немного посижу у реки?" – выходить одной за пределы замка ей строго запрещалось, но она решительно направилась к южной калитке, ведущей к скалистому берегу.


Альтмюль, несущая свои воды к величественному Дунаю, в это время года была почти голубой. Суси устроилась на краешке скалы и устремила свой взор вдаль.

- Ах, вот ты где, лакомый кусочек, - противный скрипящий голос вырвал ее из грез. Рядом стоял длиннобородый фон Бёрн.

- Я не понимаю Вас, - испугано поднялась на ноги Суси.

- Ты не знаешь, что мне надо? А мне показалось, что ты уже большая девочка, – шипел на нее богатый сосед.

Нежный ветерок, который только что слегка шевелил листья на ветках деревьев, превратился в порывистого нетерпеливого безумца, крушащего все на своем пути. Небо потемнело, хотя до вечера было еще далеко.

- Ты выйдешь за меня замуж, - угрожал Хенрик, приближаясь к Сусанне. - Или тебе несдобровать.

Ветер усилился до такой степени, что, казалось, вокруг все гудит, перекрывая злобный шепот фон Бёрна. Его цепкие руки обхватили нежные плечи девушки, слюнявые поцелуи стали покрывать ее шею. Сусанна оцепенела, крепко зажмурилась, и только в ее голове лихорадочно проносились мысли: "Пусть это окажется сном. Я ненавижу Бёрна! Ненавижу!"

Внезапно ветер стих и Сусанна поняла, что ее больше никто не держит. Она открыла глаза и ужаснулась. Бёрна рядом не было, а вокруг валялись поломанные ветром ветки. Вдруг до девушки донесся сдавленный стон. Она встала на колени, и, ухватившись рукой за кустарник, росший на краю скалы, взглянула вниз. На каменном выступе, метрах в десяти от нее, лежал Хенрик. Было видно, что ему здорово досталось. Сусанна в ужасе отпрянула и стремглав побежала в дом.

- Петронилла!!! Петро…

- Чего тебе, оглашенная, - начала было служанка, но увидев бледную как смерть Сусанну, сменила свой недовольный тон. – Что случилось?

- Там Бёрн. Он. Скала. Ветер…

- Ты можешь толком объяснить, что случилось? – резко прервала ее нянька, и девушка расплакалась. Старушка смягчилась, обняла свою любимицу и увлекла в гостиную.

Всхлипывая, Сусанна рассказала Петронилле о происшедшем. Та нежно обняла девушку, и горестно вздохнула.

- Вот и беда пришла в наш дом. – Суси подняла на нее заплаканное лицо. – Все образуется, а пока надо послать кого-нибудь посмотреть, что там с Бёрном.

Тяжелое предчувствие не покидало старую женщину. Слуга, которого нянька послала к скале, вернулся скоро, он не обнаружил Бёрна.


Айхштетт.

Полутемная комната была аскетичной, под стать своему хозяину, угрюмому, уже немолодому человеку. Из мебели в комнате был стол из темного мореного дуба, слегка покосившийся стул и небольшой стеллаж с книгами. Готтхольд фон Петерс был знатного роду, из богатой семьи, но деньги с детства не интересовали его, и уже в четырнадцать лет он вступил в доминиканский орден.

Учеба давалась юноше легко, вера его была крепка, а помыслы чисты. Сдержанность и религиозность не были оставлены без внимания его духовным наставником, и Готтхольд к тридцати годам стал настоятелем аббатства. В Айхштетт судьба забросила его несколько лет назад.

Морщины бороздили его высокий лоб, губы были крепко сжаты, и только глаза были по-прежнему светло-голубыми, как небо за окном его темного пристанища. Готтхольд никогда не допускал никаких сомнений в том, что он поступает правильно, исполняя волю Церкви.

- Ваша светлость, к Вам посетитель, - заглянул в комнату его секретарь Джуст.

- Проси, - мгновенно ответил фон Петерс, откидываясь на спинку стула.

Человек, которого увидел Петерс, вызвал у него жалость, смешанную с неприязнью. Лицо его было покрыто свежими ссадинами и царапинами, но не это вызвало неприязнь у Готтхольда, а вороватые глаза доносчика. То, что это был доносчик, инквизитор догадался сразу - сказывался опыт.

- Я Вас слушаю, садитесь, - тихо сказал фон Петерс – он всегда говорил тихо, если собеседник ему не нравился.

- У меня не терпящее отлагательства дело, милейший, - заискивающим голосом начал тот. - Мое имя Хенрик фон Бёрн из Шнера – может быть, вы слышали?

- К делу, - нетерпеливо перебил его Готтхольд.

- Я столкнулся с ведовством!

- Факты?

- Что? - испуганно сжался Хенрик.

- Я спрашиваю, есть ли у Вас факт колдовства и ереси? – раздражаясь, привстал Петерс.

- Конечно, милейший, конечно есть… Дело в моих соседях, у Хартера есть дочка-красавица, только повадилась она в последнее время с демоном знаться…

Вызвав в кабинет секретаря и своих помощников, священников Вальтера и Коха, инквизитор приступил к обычному допросу свидетеля. Все показания записывались Джустом, осмотр потерпевшего подтвердил его слова.

Когда дверь за доносчиком закрылась, Готтхольд почувствовал себя смертельно уставшим дряхлым стариком, а ведь в этом году ему минуло всего сорок три года. Он вздохнул:

- Джуст! Подготовить арест, я подпишу.

- Да, Ваша светлость, - мгновенно отозвался секретарь, стоящий рядом.

- Надо ли осмотреть место у скалы, для подтверждения показаний, господин? – спросил Вальтер.

- Потом, - отмахнулся от него Петерс.


Замок Хартер.

Хартер огромными шагами мерил пространство своего кабинета. Рассказ служанки о происшествии на скале привел его в бешенство. Перед его глазами в одно мгновенье промелькнул десяток картин, о которых он слышал. Ужасные расправы творились в стране: женщин казнили десятками, иногда, как говорили, по единственному доносу, без фактов и доказательств. Сотни костров унесли по всей Баварии невинные жизни. Трудно было поверить, что все приговоренные были ведьмами – об этом думал каждый, но брат боялся брата, а друг – друга. Доносы стали привычным делом горожан, сельчан и даже знатного сословия.

"Уберечь, увезти, спрятать! Нет, нельзя, так возникнет еще больше подозрений".

В конце-концов, он опустился на широкую скамью, обитую зеленым бархатом, и уронил на руки свою взлохмаченную голову.

- Господи! Помоги! Не допусти несправедливости! Защити мою дочь! Что хочешь проси у меня взамен, - упав на колени, он принялся горячо молиться.


Айхштетт.

Готтхольд уже знал, что ждет Сусанну Хартер. И знал, что ждет его. Сомнений нет, он лишь сосуд, наполненный Господом, которому ничего не дано решать – только верить и исполнять святую волю понтифика Пия V, но за годы работы в Айхштетте он успел возненавидеть себя, свою жизнь…

Девушку привезли рано утром. Именно в эти предрассветные часы Церковью совершались аресты. Первая встреча с подозреваемыми проходила в кабинете Готтхольда, где выслушивались доносы, и почти сразу выносились решения.

В пять сорок утра фон Петерс был уже на ногах. Переступая порог своего кабинета, который примыкал к не менее аскетичной спальне, он внутренне собрался, оставил за порогом Готтхольда-человека, становясь простым Служителем Церкви. Так он делал всегда, обычно это помогало.

Она сидела на краешке стула. Тоненькая и испуганная. В ее глазах была и мольба, и страх, и что-то еще, неподдающееся объяснению.

"Темные глаза, не к добру", – с усмешкой отметил про себя Готтхольд.

В отличие от тех, кто уже побывал в этой комнате, эта девушка молчала, но взгляд ее был тяжелее оков, которые стягивали его сердце на протяжении последних лет.

- Сусанна Хартер? – твердо спросил он.

- Да, – глядя ему в глаза, дрожащим голосом ответила девушка.

Петерсу не хотелось вести обычную в таких случаях беседу. Он знал, что вина этой женщины, "Девочки", поправил он себя мысленно, доказана, и дело за малым – добиться ее признания. За малым ли?

- Ты знаешь, в чем тебя обвиняют? – спросил фон Петерс, задавая вопросы четким отрывистым голосом.

- Нет, господин, - было видно, что девочка изо всех сил сдерживает слезы.

- Ты обвиняешься в ереси и преступлении против человека при помощи вызывания демонических сил. Тебя обвиняют в ведовстве.

Девушка лишь сжала платок в руках так, что костяшки ее пальцев побелели.

- Так, - чтобы немного разрядить обстановку, почти неофициальным тоном продолжил инквизитор. – Давай уточним. Ты проживаешь в замке Хартер?

Петерсу вдруг захотелось, чтобы все оказалось сном. Не только этот допрос и эта испуганная девочка на стуле в его кабинете, но и дни и ночи, проведенные на службе Господа в этом городке, кабинет, наполненный голосами доносчиков, темная комната подвального помещения, хранившая запахи сотен человеческих тел, прошедших через нее. Он мечтал, чтобы в этот момент Господь забрал его к себе и избавил от того, что он делает, но Иисус молчал. Он вернее Готтхольда знал, что суждено, а чему не бывать никогда. Допрос шел по привычной колее: предъявление обвинения, зачитывание показаний свидетеля по делу - Хенрика фон Бёрна, уточняющие вопросы. Все как всегда, но отчего же сегодня так сжимала шею священника Петерса его черная сутана, и так мало воздуха проникало в комнату через узкое, похожее на бойницу, окно?

- Итак, Сусанна Хартер, вы признаете себя виновной?

- Нет, святой отец, – тихо, но уверенно ответила узница.

- Подумай, дитя мое, ты еще можешь спасти свою жизнь, получив лишь наказание. Подумай как следует!

- Я невиновна! – еще тверже ответила девушка.

Готтхольд вздохнул. Теперь ее ждет Багровая комната, которую окрестили так после нескольких первых арестов – кровавые следы впитались в камень и дерево намертво. Комната, расположенная в глубоком подвале и так была не особенно привлекательной, а теперь она навевала откровенный ужас.

- Увести!

Сусанну подхватили под руки двое вошедших на зов охранников. Встав на ватные ноги, она охнула.

- Ничего, колдунья, - усмехнулся один из конвоиров. – Сейчас отдохнешь.

- Без лишних разговоров, - почти рявкнул на него Готтхольд, и девушку увели.

***
Небольшая коморка с каменной скамьей и отверстием в полу – вот и вся обстановка камеры, в которую привели Сусанну. Захлопнулась тяжелая дверь, и девушка устало опустилась на каменное ложе. Она была смертельно напугана. Всего несколько часов назад Суси была дома, спала в собственной постели, не ведая дурных предчувствий… «А теперь… Что теперь?». Но самым странным было то, что перед глазами Сусанны стоял образ усталого инквизитора, его голубые глаза, нахмуренный лоб и плотно сжатые губы. Ей хотелось провести руками по его лицу, разглаживая морщинки, целовать его в такие измученные глаза, но как ни пыталась, она не могла вспомнить имени притягивающего ее человека.

«Что это?», - с тревогой думала девушка. – «Что со мной, Господи?».

Она поджала под себя босые ноги, а потом и вовсе легла на холодную постель. Сон победил Сусанну сразу - организм сам нашел способ облегчить ее страдания.


Она бежала по широкому лугу, ее ноги почти невесомо касались цветов. Бежала счастливая, влюбленная, бежала к нему… Он ждал ее, на краю луга у леса: высокий, крепкий, улыбающийся и родной, и тени усталости не было на его лице… Вдруг все изменилось: луг пропал, девушка оказалась одна, куда ни глянь – чернота и бесконечность. Мурашки побежали по ее коже от громкого голоса:

- Чего ты хочешь?! Чего ты ждешь от него?! Он твой палач!

- Нет! Я люблю его! – закричала она в ответ, оглядываясь в поисках обладателя голоса, но никого не увидела.

Неожиданно она снова очутилась на лугу. Желанный мужчина протягивал к ней руки и звал ее.

- Сусанна, иди ко мне, не бойся! Ты нужна мне! Ты очень нужна мне!
Шагнув вперед, она провалилась в ужасающую бездну, и только голос следовал за ней: "Ты нужна мне, Сусаннаааааа…"

Девушка проснулась, лоб ее был покрыт испариной, а дыхание стало учащенным. «Я люблю его? Этого не может быть. Я его совсем не знаю», - говорил ее разум. «Я так хочу его видеть», - отвечало ее сердце. «Не может этого быть, не может», - не в силах совладать с силой эмоций, девушка расплакалась, но слезы принесли лишь едва заметное облегчение.

«Мне это только кажется», - решила, наконец, Сусанна. – «Увижу его и пойму, что ошибаюсь».

В этот момент дверь ее камеры открылась, пропуская охранника.

- На выход, ведьма, - грубо сказал он.

- Куда меня ведут? – осмелилась спросить девушка.

- Не положены разговоры! Хотя… за сладкий поцелуй я могу сказать, что тебя ждет, - с развязной ухмылкой добавил солдат.

К счастью, подошедший к ним священник, один из тех, кто участвовал в допросе, избавил ее от необходимости отвечать.

- В Багровую ее, - скомандовал он.


Страшные кровавые следы были повсюду: на стенах, креслах с шипами, различных приспособлениях, вид которых не оставлял сомнений в их назначении. Среди всего этого кошмара стоял Готтхольд фон Петерс – имя вдруг отчетливо всплыло в ее памяти. Он стоял, освещенный светом сальных свечей, кроме них ни единый луч не проникал в это страшное подземелье. Она встретилась с ним взглядом… и мир пропал, растворившись в ворохе ее чувств. «Это правда! Я люблю его», - обреченно смирилась она.

Готтхольд смотрел на черноволосую девушку со странным чувством. Впервые за годы работы Старшим инквизитором Айхштетта, он не хотел выполнять свои обязанности. Он и раньше не горел желанием делать это, но сейчас Готтхольд всеми силами своей души жаждал другого, в чем сам себе не мог признаться. Скрипучий голос Коха вернул его к действительности.

- Начнем?

- Пожалуй, - отводя в сторону взгляд от черных глаз, ответил инквизитор.

Девушку раздели и уложили на деревянное ложе. Поиск «ведьминских мест» был еще не пыткой, а необходимостью доказать вину подозреваемой. Прокол острой иглой различных частей тела должен был выявить нечувствительные участки кожи, это было достаточным свидетельством сговора с дьяволом. «Признайся, признайся же раньше, чем это начнут делать», - молил он. – «Девочка, я не хочу видеть твои страдания», - отчего-то ласково к ней обращаясь, мысленно просил Петерс.

Кох уже подступил к ней с острым инструментом, как вдруг Готтхольд шагнул ближе.

- Позволь мне сделать это самому!

- Но Святейший…

- Я сказал, что хочу сделать это сам! – Кох передал Готтхольду иглу и отступил.

Огромные черные глаза смотрели прямо в его душу так доверчиво, что ему стало не по себе. Она молчала. Наклонившись к ней, он еще раз спросил.

- Ты отказываешься признать свою вину?

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, девушка подалась вперед, насколько позволяли ее путы, и тихо сказала:

- Ты не должен винить себя… Готтхольд…

Эти слова будто громом отозвались в его сердце, не совладав с собой, он отпрянул, но сразу же взял себя в руки.

- Отец Кох, - суровым голосом прогремел он, - мне нужна новая игла, эта затупилась.

Зная, что инструменты находятся за ширмой в углу, он выигрывал несколько мгновений. Солдаты у двери Багровой комнаты не могли слышать его слов, и, наклонившись к самому лицу девушки, он быстро зашептал.

- Сусанна, ты должна сознаться, и тогда я смогу спасти тебя. Понимаешь? – силясь увидеть ответ в ее глазах, он склонился еще ниже.

- Я невиновна! – едва слышно ответила девушка.

- Не время упрямиться, просто доверься мне.

Она понимала, что даже если он спасет ее от смерти, не будет «их», а только она и он. Она не сможет шептать ему "люблю", разглаживая суровые брови, не сможет делить с ним дом и постель, наслаждаясь каждой минутой жизни, не сможет родить ему детей. Не больше мгновенья потребовалось ей, чтобы осознать, что любовь сильнее страха смерти. Она прошептала:

- Я люблю тебя. Знаю, как глупо это звучит, но люблю. Мне кажется, я любила тебя всегда… Не вини себя, просто дай мне умереть, умоляю – это самое лучшее, что ты можешь мне дать.

- Прошу, Ваша светлость, – протягивал ему новую иглу Кох. Старший инквизитор Готтхольд фон Петерс взял, казавшийся раскаленным, инструмент.

* * *
В кабинете, на покосившемся стуле, сидел согбенный горем старик с глубокой сединой в густых волосах, только голубые глаза позволяли узнать в нем Готтхольда фон Петерса.

«Сколько дней прошло с момента ареста Сусанны?» - думал он. Ему казалось, что прошла уже вечность. Взяв себя в руки, он крикнул:

- Джуст, пусть ко мне приведут Сусанну Хартер!

- Но она не может ходить, - робко заметил заглянувший на зов секретарь.

- Тогда пусть принесут! – закричал Старший инквизитор.

Спустя какое-то время дверь в его кабинет открылась, и охранник внес существо, некогда бывшее молодой красивой девушкой.[/indention]
Волосы ее были спутаны, лицо и тело, там, где не было прикрыто рубашкой, покрывали кровоподтеки и ссадины, но в глазах светилась радость – она снова видела Готтхольда.

- Оставьте нас, - прикрикнул тот на солдата.

Когда дверь закрылась, он припал на колени перед девочкой, будто растерзанной диким зверем.

- Прости меня! Прости, – заплакал инквизитор, уронив голову на колени пленницы.

- Мне не за что прощать тебя, Готтхольд, - прошептала Сусанна запекшимися кровью губами.

- Нет, я виновен, но я могу кое-что сделать для тебя. Вот только, согласишься ли ты?

Он замолчал, ожидая хоть какого-то ответа, но девушка не шевельнулась, ни одного звука не слетело с ее разбитых губ. Она смотрела на него с такой любовью и самоотрешенностью, что он с трудом выдерживал этот взгляд.

- Сусанна, - достав из складок сутаны небольшой флакон с бесцветной жидкостью, взволнованным голосом зашептал он. – Если ты выпьешь это, то оставишь наш безумный мир, не будешь больше страдать от боли разочарований, потерь и неверия…

- Подожди, - прервала его девушка, от физической боли и волнения она почти хрипела. – Ты хочешь дать мне яд? – ей снова пришлось перевести дыхание, чтобы продолжить, даже в минуты отчаянья не преставая думать о нем. – Но что будет с тобой?

- Никто не узнает. Пройдет почти четверть часа, прежде чем яд подействует. Да и кому будет интересно, отчего умерла ведьма в своей камере. Не бойся, выпей…

Глаза девушки лихорадочно горели, сквозь ссадины на лице было видно, как она побледнела. Все ее существо было сосредоточием борьбы с болью.

- Готтхольд, ты самое лучшее, что было в моей жизни, - при этих словах инквизитора передернуло. – Я люблю тебя и умру абсолютно счастливой, если ты пообещаешь мне… - девушка, смотрела ему в глаза, будто собираясь впитать в себя любимый образ.

Он, затаив дыхание, ждал. Ему казалось, он знал, какова будет ее просьба, и боялся этого.

- Если ты пообещаешь мне… не убивать себя.

Петерс вздрогнул – именно этого он и боялся. Слезы застыли в глазах девушки, она вся дрожала, ожидая ответа. Взглянув на нее, он уверенно сказал.

- Я выполню твою просьбу.

Девушка протянула к нему бессильные руки, и, отбросив последние сомнения, он порывисто прижал к себе худенькое израненное тельце.

- Я люблю тебя, люблю, - говорил он.

- Повтори это еще раз! – она уже не пыталась сдерживать слезы, они текли двумя ручейками, смывая запекшуюся кровь с измученного лица.

- Я люблю тебя, Сусанна, - как эхо отозвался он. – Ты, должна знать это. Я никогда, никого не любил, кроме Иисуса, – произнося последнее слово, он сжался, сдерживая слезы.

- Готтхольд, Готтхольд, - вырывая его из нерадостных мыслей, прошептала девушка. Ее бессильные руки обвивали его шею, а слезы омывали лицо священника – Любимый… Любимый мой, – сначала робко, а потом увереннее, попросила она. - Обещай мне позаботиться о моем отце и Петронилле.

- Петронилле? – переспросил Петерс.

- Это моя нянюшка, она тоже будет страдать.

- Не бойся, я все сделаю. Выпей же - ты умрешь спокойно, яд действует медленно, это хорошая смерть - ты просто заснешь тихим сном и забудешь о боли.

Он прислонил к ее губам пузырек, и она в одно мгновенье осушила его. По комнате расплылся едва различимый запах горького миндаля.

- Я люблю тебя, Готтхольд. Я всегда буду любить тебя…

Старший инквизитор с усилием поднялся на ноги, и будто страшась самого себя, закричал:

- Уведите пленницу в камеру…

Отвернувшись к окну, он едва сдерживал подступившие к горлу рыдания. Перед его глазами стоял образ юной черноволосой девушки, красивой и невинной, такой, какой он впервые увидел ее.


Сентябрь 1572г.

Замок Хартер.

Огромный луг был усыпан красивыми цветами, высоко в небе догорали звезды, постепенно растворяясь в багровой дымке. Бывший Старший инквизитор Айхштетта лежал в высокой траве, еще пахнущей летом.

«Ты нужна мне, Сусанна, как ты нужна мне», - думал он.

Весь его облик говорил о перенесенных мучениях: его светло серые глаза больше не отражали голубого неба, волосы стали белее снега, морщин на лице прибавилось, а сам он как-то высох. Но он жил, и только ему было известно, чего это стоило. С подозрениями Церкви удалось справиться без труда, помогло его влияние в высших церковных кругах, а вот с болью потери… Кроме того, он не уберег ни замка Хартер, ни самого Хартера - после смерти Сусанны имущество семьи было конфисковано, а отец скончался буквально на следующий день, следы Петрониллы и вовсе потерялись. И вот, сейчас он пришел сюда, в места, которые знали черноволосую девушку, помнили ее смех и видели ее счастливой.

- Я обещал тебе не убивать себя, Сусанна Хартер, но не давал обещания жить, - сказал он, обращаясь к небу. – Мой срок пришел, я это чувствую. Скоро я приду к тебе.

Он лежал, глядя в бесконечно прозрачное небо, потом глаза Готтхольда медленно закрылись, дыхание стало тише, и израненное сердце перестало биться. Над лугом близ замка Хартер занимался рассвет.
 
Участник №5
Цветок моей души

В час, когда первые утренние трамваи, громыхая и покачиваясь, пускаются в долгий путь по влажным от росы рельсам, когда птичий щебет становится громче и мутное зеркало на трюмо вспыхивает при встрече с солнечным лучом, Она просыпается. Снимает ситцевый халат с вешалки и шаркая шлепанцами по вытертому паркету, на котором сохранились еще следы мастики, проходит в еще пустую коммунальную кухню, чиркает спичкой и ставит чайник на газ. Я молча слежу за тем, как Она собирается на работу – неторопливо, тщательно, без лишних движений. Утюг скользит по куску мокрой марли и запах горячей ткани заполняет комнату. Перед тем, как запереть дверь комнаты, Она непременно проверит, не забыла ли выключить утюг и газ, причем одного взгляда будет недостаточно – словно не доверяя тому, что видит, Она дотронется до вилки утюга и осторожно коснется пальцем каждого из четырех пожелтевших пластмассовых вентилей на плите, хотя и отлично знает, что пользовалась только одной из горелок. На Ее мобильном телефоне, поставленном с вечера на зарядку, моргает зеленая лампочка. Сумка собрана с вечера – кожаная, добротная; чересчур старомодная и вместительная, быть может, для такой субтильной особы. Но Она никогда не принадлежала к числу тех финтифлюшек, что гонятся за модой. О, да. «Финтифлюшки» - это слово Она произносит с каким-то особым, выстраданным презрением.
От дома до работы всего двадцать минут пешком, и следуя за ней, я гадаю, какой видят Ее случайные прохожие – женщину в белом плаще, средних лет, светловолосую, коренастую, с длинным и тонким носом, узкими губами и тяжелым взглядом. Впрочем, случайных прохожих в этот час на улице не бывает. Разве что какой-нибудь подвыпивший искатель приключений, бредущий неверной походкой наугад в сторону метро, бросит взгляд и поспешит перейти на другую сторону улицы, почему – ему и самому, вероятно, невдомек.
Всхлипывает тяжелая, коричневой масляной краской крашеная дверь роддома, и то кивая надменно, то бросая отрывистое «здрасте» в ответ на заискивающие «Доброе утро, Лиль-Иванна!», Она проходит в сестринскую. Заспанные девчушки-практикантки разом бросаются прочь от зеркала, и даже старшая медсестра Марина по кличке Бабослон, поднимает взгляд от пачки анамнезов и лениво здоровается.
Белый халат, мягкие туфли, один мимолетный взгляд - в зеркало, второй – на портрет академика Лисицына. Сегодня портрет ведет себя хорошо, он висит ровно, «как по ниточке». И это тоже одно из Ее любимых выражений. Я наблюдаю за тем, как Она говорит по внутреннему телефону, и время от времени до меня долетают отдельные реплики:
- ... Золотые руки, я так всегда и говорю, Лиль-Иванна наша самая лучшая акушерка...
- ... Двурогая матка... плоский таз...
- ... четырнадцатого будете в городе?
Она отвечает – неторопливо, с достоинством и всегдашним своим, едва уловимым презрением, но в какой-то момент косится на портрет академика, и я успеваю уловить этот вороватый быстрый взгляд. Большего мне и не надо. Теперь я точно знаю, что не только сегодняшний день прошел не зря, но и все предшествующие ему, бесконечные, изматывающие дни и ночи непрерывного наблюдения.
Каждую ночь я провожу у Ее изголовья, слушая Ее дыхание и редкое, неразборчивое бормотание; глядя на то, как вытанцовывают на паркете, словно кадры немого кино, голубоватые пятна света уличного фонаря, просеянные через листву березы. Я знаю все Ее жесты, все привычки, все Ее любимые словечки, поговорки и фильмы. Будь я Ее супругом, настоящим или бывшим, я и то не мог бы знать Ее лучше.
Чайник вскипел, и теперь Она заливает кипяток в чашку, придерживая мизинцем ниточку с желтым бумажным лейблом «Lipton Tea», чтобы струя не утащила его за собой. Один кусочек сахара, салфетка с вышитым цыпленком. Одна конфета из большой нарядной коробки.
- Лиль-Иванна, четырнадцатая выступает!
Хорошая девочка, круглолицая, чистенькая. Ясные серые глазки, халатик не по размеру, застегнутый на все пуговки.
- Не нравится, пусть домой идет, - спокойно говорит Она, прихлебывая чай. И улыбается. Это нехорошая улыбка, будь я на месте девочки, я бы не стал настаивать, но эта новенькая, похоже, еще не разобралась, что к чему.
Практикантка мнется у дверей.
- Она просит... эпидуральную просит.
- А чего раньше-то не просила, - в Ее голосе я слышу знакомое дребезжание, пока едва уловимое, но явственно нарастающее, - чего ж не просила-то, когда под мужика своего ложилась? А?..

Девочка ежится, но не уходит. Это она зря, это она напрасно.
- Платница она... – еле слышно шелестит практикантка.
- Ах, счастье-то какое нам привалило, платница она, сейчас побегу, на колени перед ней встану... Еще как рот разинет, лицо умное сделает, да скажет сейчас – «у меня родовая деятельность», ага, - Она резким движением опускает чашку на стол, выплескивается на салфетку чай, и я снова спешу за Ней – в залитую солнцем, пропахшую хлоркой палату, где само слово «таинство» прозвучало бы, как иностранное.
Я могу предсказать наперед все, что произойдет сейчас, словно в тысячный раз смотрю фильм, который заучил наизусть от первого до последнего кадра.
- Куда встала, корова толстая, лежать, кому сказано... Не будешь лежать, привяжем. Зад опусти, расшиперилась тут... ногами не дергай! Больно ей! Ох ты ж, горе-то какое, вот ничего не знают, не умеют, а рожать тащатся... И хватит, хватит орать, женщина, подумаешь, цаца какая, не ты первая, не ты последняя, не трепи людям нервы!
А за окном переливается темно-зеленая летняя листва, как занавес, и где-то за этим занавесом идет обычная жизнь; оттуда доносятся смех и чирканье роликов по асфальту, и будь на то моя воля, я одним движением метнулся бы туда – где нет боли, крови и страха, а только теплый летний воздух, яркие платья, стремительное движение и городская суета.
Роженица кричит и кричит, это действительно крупная, щекастая женщина, и по ее одутловатому багровому лицу текут слезы, а вот уже и зав. отделением, приоткрывая дверь, задает на бегу дежурный вопрос: «Как у нас дела?», и Она отвечает дежурной же здешней шуткой: «Пока не родила!», и хмыкнув, завша продолжает утренний обход.

- Кулаком работай... Ты посмотри, какая белоручка к нам пришла, ни одной вены не видать, дома-то, небось, двум кошкам щей разлить не может... Работай кулаком, работай шибче! А нечего было перенашивать, сама виновата...
Я перечитываю снова и снова записку, наспех прилепленную скотчем к белому кафелю стены – «Кончелись салафановые пакеты!». Мне чудится привкус апокалиптической жути в этой фразе без обращения, она похожа на ночной внезапный крик за окном, от которого хочется вскочить и броситься куда-то – не то спасать кого-то, не то спасаться самому.
- Семь пальцев раскрытие, поднялись, пошли в родилку... какую каталку ей, дома покатаешься, ножками побежали, ножками! Орать перестала, корова толстая, столько обезболивающего для операции не вкалывают, сколько мы в тебя вкололи... пошла уже, симулянтка!
Словно сказочная рыба-кит из морских пучин, поднимается с кровати роженица и послушно идет, пошатываясь, по коридору вслед за медсестрой, а Она замыкает процессию и все говорит, говорит, говорит, не замолкая, кажется, ни на секунду, словно кулаком вколачивая в спину каменные, железные, страшные свои слова...
- Кетанов, кетанов, пташечкааа... канареечка жалобно поет... – завидев Ее, обрывает мурлыканье на полуслове молодой анестезиолог.
- Залазь на стол, осторожно залазь, гимнастка! Не садись только, а залазь, садиться не вздумай, головку раздавишь! А теперь тужься, тужься, кому сказано... два высших у нее, а тужиться не умеет! Какая из тебя мать, ребенок там задыхается, а она рожать не хочет!
Если бы я только мог, я бы шепнул на ухо этой несчастной, одуревшей от уколов бабе с двумя высшими образованиями, что все кончится хорошо, потому что руки у Нее действительно золотые, это истинная правда, но она навряд ли бы меня услышала; роженица не сводит взгляда с Ее лица, словно пытаясь прочесть в нем ответ на единственный вопрос, который для нее сейчас имеет значение – «когда все это кончится?..»
- Женщина, не будешь тужиться, за голову ребенка потянем, дурака родишь, будет всю жизнь сидеть и слюни пускать, ты этого хочешь? На три вдоха тужься, поняла? На три вдоха!
И она тужится раз, и другой, и третий, и в конце концов все заканчивается. Та самая несказанная драгоценность, вокруг которой собрались сейчас, словно кладоискатели, врач и медсестры, Она и вторая акушерка, и две практикантки, - то самое чудо, ради которого вертится мир, лилово-малиновое тельце выскальзывает наружу, издавая жалобный писк и нелепо размахивая ручками.
И сразу, как будто кто-то резко повернул рукоятку громкости у радиоприемника, операционная заполняется голосами, вторая акушерка курлыкает что-то успокаивающее роженице, врач задает ей какие-то вопросы, и наступает мой миг. Я наклоняюсь над ребенком, и убедившись, что он поймал мой взгляд, улыбаюсь ему самой искренней и доброй улыбкой, на какую сейчас я способен...
Окровавленные перчатки летят в ведро, Она идет пить чай, и практикантки семенят следом, а в сестринской посреди стола уже стоит торт и ваза с букетом роскошных чайных роз, и Марина Бабослон все ходит вокруг, поправляет и поправляет букет, никак не налюбуется. Практикантки прилежно режут тортик и моют блюдечки, а Она сидит неподвижно в продавленном кресле, вытянув ноги, и молчит. Сейчас Она выглядит куда старше своих лет. В эти минуты, после того, как все закончилось, особенно бросается в глаза желто-серый, нездоровый цвет Ее лица и две длинные горизонтальные морщины на лбу.
Девочки разливают чай, Она придвигает к себе блюдечко с тортом и ест все так же молча, с какой-то кошачьей брезгливостью, отщипывая от бисквита ложкой крохотные кусочки.
Голоса и смех становятся все громче, имена героев сериала перемежаются названиями лекарств, и разговор скатывается, как и всегда, к двум неизменным составляющим их жизни, которые именуются «наши копейки» и «эти дуры». И конечно же, они вспоминают никогда не приедающиеся анекдоты и шутки, вот уже и Она вступает в беседу:
- ... а вот Игнатий Федорович, когда его умная одна такая на осмотре спрашивает, а что мне есть можно, доктор, чтобы маленького не обметало, говорит ей – милая, маленький твой – кусок мяса, ты вот мясо-то и ешь...
Я пережидаю взрыв хохота, а потом со всего размаха хлопаю об стену портретом академика Лисицына, и вслед за звоном осыпающегося стекла наступает полная тишина.
- Прибейте вы его гвоздями, - с сердцем бросает Марина Бабослон, и выходит из сестринской, оставляя недоеденный кусок торта, а Она молча глядит на портрет, на котором суровый академик Лисицын, кумир Ее юности, скрестил руки и в свою очередь, уставился на нее непримиримым взглядом голубых, обезображенных ретушью глаз.
Наступает вечер, и вместе с Ней я возвращаюсь домой, наблюдаю за тем, как Она перекладывает из пластикового пакета в холодильник кефир, сардельки, творог, а в голове у Нее, как пестрые шарики в стеклянном барабане для лотереи, перекатываются мысли, которые я тоже знаю наизусть. Вот зеленый шарик с надписью «меня ценят», вот оранжевый - «подумаешь, высшее образование», желтый - «мне все завидуют», красный - «моя мать алкоголичка»... Внезапно Она обрачивается ко мне с перекошенным лицом, со всей силы швыряет в меня коробочку с кефиром и очень тихо, клокочущим от ненависти голосом, произносит одно только слово:
- Сволочь...
В первый миг мне кажется даже, что Она увидела меня, но тут же я понимаю, что взгляд Ее устремлен чуть левее, и это лишь всплеск интуиции, но не прозрение, нет. Она стоит еще несколько минут, вцепившись пальцами в крышку кухонного столика, и дышит так, будто только что пробежала единым духом весь путь от работы до дома. Постепенно дыхание Ее успокаивается, Она выбрасывает то, что осталось от лопнувшей кефирной коробочки, в мусорное ведро, затем берет с края раковины тряпку, – пожелтевшую, всю в мелких синих клеймах минздрава, - и намочив ее под струей, принимается стирать брызги кефира с пола и со стены.
Сегодня Она будет спать крепче, чем обычно. Я смотрю на Ее лицо, освещенное слабым белесым светом ночного города, и напеваю вполголоса: «Цветок души моей растет в ином саду...». Я вижу, как ее уголки Ее узких губ неуверенно подтягиваются кверху и гадаю о том, что Ей снится.
Этого мне знать не дано. Может быть, Она видит во сне непутевую бродяжку мать, которая пела ей в младенчестве эту песенку. А может быть, Ей снится академик Лисицын или бабка Вера, вырастившая Ее... Но я твердо знаю, что никто и никогда не любил Ее так, как люблю в этот миг я – ангел-хранитель, которому суждено оставаться с Ней до конца.
 
Участник №6
Вишня​

Мы стоим на асфальтовой площади, залитой рыжим утренним солнцем, и ждём своего автобуса. Мы едем на заработки. Сейчас подъедет старый ЛАЗик, и мы втолкнёмся в него со своими сумками. Мне 18 лет. Рядом со мной Надежда. Ей 23 года, волосы у неё как пожар в джунглях ─ огненные, глаза зелёные, сама высокая. Потом Объедкова (это фамилия её, и сама она такая же), маленькая, глазки бегают, как у жулика, вся страшненькая, несмотря на длинную толстую косу. Мне она кажется старухой, хотя ей всего 25. И ещё одна девчонка ─ Галка примерно моих лет, ну чуть постарше. Галка такая же халда, как я: джинсы, клетчатая рубашка, распущенные волосы ─ никакого гламура. Она стоит чуть поодаль и прощается со своим парнем – целуется взасос. Прямо на глазах у всех наших работников. Когда я гляжу на неё, то вижу, что вся шея у неё покрыта багровыми круглыми пятнами. Потом она скажет на едкое замечание, что прощались всю ночь, а её глаза засветятся неземным восторгом. Мне капельку завидно. Я тоже хочу, чтобы меня провожал какой-нибудь красивый стройный парень. А у меня не парень, а дяденька. Он старше меня на 12 лет, мы вместе работаем. То, что между нами, нельзя назвать ни одним словом: это не любовь (как можно любить мужчину в старомодных брюках, тупоносых ботинках да ещё в вечно затянутом на шее галстуке), не секс, не общность характеров и интересов, это просто роман. И чем дольше он длится, тем реальность отдаляется от меня всё больше и больше. Он вполне симпатичный: волосы светлые, на макушке начинающие редеть, у висков тоже уже залысины, глаза – голубые-преголубые, как небо, рот мужественный, подбородок волевой, черты лица приятные, только рост небольшой и походка, как у журавля. Он руководит нашим отделом, где одни женщины. Они постоянно хихикают за его спиной и подыскивают ему невесту, а фамилия у него ─ Принцев. За глаза все его так и зовут ─ наш Принц. Смех при его появлении возникает постоянно, а стоит ему скрыться за дверью, как кто-нибудь из женщин постарше заводит одну и ту же песню: «Хороший ты мужик, Иван Лексеич…», а другая тут же подхватывает ─ «…но не орёл!». Когда они узнали и увидели, что мы встречаемся, то первые две недели постоянно спрашивали: «ну что, целовались?». Потом им надоело спрашивать, видя, как я мотаю головой, и они всерьёз решили подарить ему на 23 февраля подарочное издание «Кама-Сутры». Потом им вообще стали до лампочки наши отношения, потому как разговоров и смешков в своём присутствии я не слышала, только изредка интересовались: «ну что вчера обсуждали?» Один раз я слышала в адрес Ивана Алексеевича новое прозвище ─ детский сад. Сидим как-то без работы целых восемь часов, уже всю задницу отсидели и кости всем перемыли, а старшая моя Люба спрашивает кого-то из профкома, ну что, Принцев договора заключил или нет? А в ответ: «Да какие договора, Любовь Ивановна, вы же видите, что Принцев наш ни в п..зду, ни в Красную Армию, ─ детский сад!» ─ и указывает глазами на меня. А, пусть говорят, что хотят, я всё равно скоро уеду.

Я знаю, что он обязательно придёт посмотреть, как я уезжаю. Вчера мы долго гуляли, и Иван вдруг обронил, совсем от него не ожидала: «Ну, ты там не балуйся, веди себя хорошо». Я обрадовалась, что хоть сменили тему и с фенолоксирибоденуклеиновой кислоты перешли к жизни. Сразу спросила, хитренько: «А как это, не балуйся?»

─ Ну не пей и не кури. Пить ты умеешь, доказывать не надо.

В нашей лаборатории все умеют пить ─ мы каждый день моем пробирки спиртом, а у опытных работников так набита рука, что они могут разлить бутылку 0,7 на 14 человек (вся наша лаборатория) грамм в грамм, тютелька в тютельку как по мензурке. Особенно этим отличается моя старшая, Любовь Ивановна.


Вон Иван уже проходит по площади перед нашим заводоуправлением, высоко поднимая острые коленки. Он кричит мне «пока» и издали машет рукой.

Черт дёрнул меня ехать на эти заработки, сидела бы сейчас в лаборатории в ожидании заказов, всё равно родители кормят. Просто вишни захотелось, мы едем убирать вишню. Я её давно не ела, целый год. Я уже представила полуденный зной, и мы под деревом. И смотреть уже не можем на эти тугие шарики, светящиеся ярко-красным изнутри, но руки всё тянутся к ним, а на зубах оскомина. Губы синие и зубы сводит, тёплый сок течёт по подбородку, как кровь, и все в этой вишне, как вампиры или индейцы в боевой раскраске.

Загрузились. Долго едем, очень долго, в сторону Урюпинска. Приехали. Выходим. Какое-то село. Никого нет. Нас селят в крашенный щитовой барак. Это общежитие.

– Не бойтесь, девочки, вам скучно не будет, – говорит сопровождающий нас толстый дядька. – Сейчас в столовую сходите, а потом дверь получше закройте, вечером химики придут. Вон они – напротив вас живут.

Я смотрю в окно, вижу только кусты и большие деревья. Слово "химик" меня не пугает, потому что я сама работаю в хим. лаборатории.

Сходили в магазин с девочками и решили отметить первый день в этом сельпе. Разложили порезанную закуску на жёлтом полированном столе без тарелок и без салфеток. Сидим, потихонечку выпиваем, где-то стаканы откопали. Я сразу пьянею и не реагирую на подозрительный шум в коридоре и лёгкий, невесомый шорох за дверью. Вижу как в кино: дверь начинает тихонько трястись, в щели между дверью и косяком появляется лезвие ножа, и накидной крючок, который должен был нас обезопасить, торжественно сбрасывается. Дверь широко распахивается, и – вот они, красавцы. Парни, те самые «химики», ослепительные улыбки, сквозь разбитые зубы радость так и прёт. Впереди ─ маленький усач Сашка (знакомство состоится позже), глаза озорные, сама жизнерадостность, он больше всех гогочет от восторга:

─ А вот и мы….

А картина потихоньку меняется. По коридору разносится дикий топот ног, и парней становится очень много. Всё двоится и троится. В дверном проёме возникают новые и новые персонажи. Начинается шум и гвалт. Я стою и совсем не понимаю от выпитого или от страха, что мне делать? И даже не знаю, нас здесь прямо сейчас прибьют-прирежут, или будут как-то использовать. Где-то рядом отворяется окно и высокий женский голос орёт:

─ Шалавы, прошмандовки, нечего тут притон устраивать, убирайтесь отсюдова быстро.

Рядом со мной оказывается стриженный налысо (видимо только пришёл из зоны) парень с выгоревшими бровями и ресницами, Олег. Мы с ним быстренько знакомимся в этой суете. Он говорит мне:

─ Давай и вправду пройдёмся, а то могут быть неприятности.

Я делаю выбор: или пойду с одним, или останусь с целой толпой. Первое предпочтительней, и, может быть, он меня не зарежет. Взявшись под руку, мы идём в кромешной тьме по просёлочной дороге, потому что я боюсь споткнуться и упасть в этой темноте. В городе хотя бы есть фонари, здесь же ─ только звёзды и скачущая по небу луна. Олег начинает вываливать всё, что лежит у него на душе. Я узнаю, что зеки ─ такие же люди, как и все, что их не надо бояться, они не кусаются. Заодно он спрашивает, не боюсь ли я ходить ночью на кладбище.

─ А чего, милая, нас бояться, ─ говорю я тупо и, спотыкаясь о кочки, продолжаю идти с ним, цепенея от страха.

Он говорит, что такой же студент, как и я, и по глупости попал в тюрьму, а вообще он верит в Бога и хочет венчаться в церкви. Олег с ходу спрашивает, как я отношусь к обряду венчания, хочу или нет. Ну, я никогда об этом не думала, потому что не было повода, надо сначала закончить институт. Меня занимает другой вопрос: есть у него нож или нет, и когда он начнёт им пользоваться. Постепенно я успокаиваюсь и понимаю, что мы просто гуляем, как нормальные люди, и резать меня никто не будет и даже насиловать не собираются. Себя он называет «баклан». Странно, ведь баклан ─ это птица, но как выяснилось впоследствии, это означает мелкое хулиганство. К утру я оказываюсь в своём общежитии и вижу, что все мои товарки живы, никаких особых происшествий не случилось.

Утором все делятся своими впечатлениями, а я сижу и думаю, вернусь я обратно к Ивану или нет. Уже представляю, как я молодая и несмышленая похоронена на этих полях. Кругом степь, полынь, белёсое марево пыли да цокот кузнечиков.

А вчера наши девочки были на кладбище. Их водил Сашка. Говорил, что ночью это самое интересное место, и его оно привлекает, как несостоявшегося хирурга. Так и сказал: «Не был бы сейчас с вами, а деткам животики резал...» (ну хирург типа). Не выспавшиеся и помятые, мы идём в столовую. Я иду, как во сне, потому что чувствую, что все приключения ещё впереди. Когда я убираю со стола тарелку, и своими босоножками цок-цок-цок стучу по кафельному полу столовки, меня останавливает какой-то парень. Он взрослый, с виду мужик. Делает какие-то неуклюжие комплименты и говорит, мол, до вечера, до ужина.…Идём оформляться на работу, но работы пока нет ─ то ли ящики не подвезли, то ли вишни не поспели, ─ не помню. Мы сидим в своём бараке, курим, лузгаем семечки и лениво болтаем о всякой ерунде. Объедкина больше всех знает про жизнь, она трахалась в ванной и рассказывает о своих ощущениях. Машинально она вяжет на продажу какую-то серую шаль из пуховых ниток. Я смотрю на неё и вижу, что её руки ходят сами по себе, она на них не смотрит. Крючковатые крестьянские руки. Говорит, сколько шалей связала и почём продала. Тоска.

Вечером на выходе из столовой меня догоняет тот самый парень. Здоровый, как шкаф. Делать пока нечего, и он предлагает показать окрестности их сельской местности. Мы идём прямо из столовой по пыльной дороге, которая ведёт куда-то в степь. Сергею 24 года, он кажется мне совсем взрослым, старше Ивана. Чтобы завязать разговор, я спрашиваю, какая у него статья, он говорит: мордобой. Я смотрю на его кулаки, здоровые, как гири, и думаю, что это может быть очень больно, если не смертельно. Мы болтаем. Я уже не боюсь вступать в дискуссию с «химиками», ведь они ─ такие же люди, как мы. Дорога проходит мимо трёх пыльных деревьев и кустов, которые называются лесозаградительной полосой. Невзначай он тянет меня туда. Я не вижу в тех кустах ничего предосудительного, хотя в полях, надо заметить, никого нет. Те ещё колхознички. В этих трёх соснах на краю села, он наваливается на меня и начинает рвать на мне одежду. Солнце стоит высоко над горизонтом, и вокруг ни души, даже странно. Я упираюсь и изворачиваюсь, как могу, но он говорит, что боится повредить мне конечности, ручки у меня очень тонкие. Орать в трёх соснах глупо, никто не услышит, а если и услышит, то неизвестно, спасут или наоборот… Я смотрю на свою напрочь разорванную молнию на штанах, его кулаки и думаю: сможет он ударить меня или нет. Но до этого не доходит, я уступаю, я просто перестаю сопротивляться.

Он стаскивает с меня штаны и трусы, раздевается сам и говорит, что мне нечего бояться, только комариков и мошки. Я стараюсь не смотреть, что там внизу, хотя догадываюсь, как это выглядит. Он входит в меня сразу. Я не знаю, что мне делать, если б я знала, что есть такая поговорка: «расслабься и получи удовольствие», я бы так и поступила. Я чувствую, как он плотно сидит во мне, горячо и непривычно, я ожидала худшего. Мои глаза широко раскрыты, я смотрю в небо. Мне странно, что я здесь, на колючей сухой траве, что это всё происходит со мной. По дороге, с которой мы свернули, проезжает мотоцикл и долго ещё стрекочет по степи.

Я не знаю, на чём остановить свой взгляд.

Он спрашивает меня, видела ли я, как парень с девушкой... Что? Я не понимаю... Он чуть отстраняется, распрямляет руки в локтях. До меня доходит, на что он хочет обратить моё внимание: как его детородный орган входит в меня и выходит... Я вяло смотрю без особого интереса. Тут у меня что-то случается с дыханием: то совсем не было воздуха, а то вдруг он начинает вырываться какими-то всхлипами в такт его толчкам. Мне это не нравится. Зато нравится ему, и он говорит, чтобы я предупредила, когда буду кончать. Нелепая мысль о получении оргазма не может завладеть моим мозгом, и я стараюсь приблизить дело к развязке. Он несколько раз спрашивает, кончаю ли я, и объясняет, зачем ему надо этот знать. Я говорю: да, уже пора. Он начинает двигаться быстрее и всё заканчивается. Вспоминаю, что у меня скоро месячные, чуть ли не завтра, значит, залететь не должна. Хорошо, хоть с этим повезло.

Мы одеваемся. Я в свою разорванную одежду. Он окидывает меня взглядом и говорит, что я ему нравлюсь, только в следующий раз надо надеть юбку, потому что стрижка и брюки не подходят для девушки, не красиво это. Я думаю, что в белом платочке на голове, который повязывают колхозницы в поле, я бы смотрелась не очень, но ему наверняка понравилось бы.

Мы идём. Сергей обнимает меня и поёт какую-то победоносную протяжную песню, словно древний воин, возвращающийся из тяжёлого похода с боевыми доспехами. Красивая картина: солнце уже садится за поля, двое идут, шатаясь от любви, кругом свежие борозды вспаханной земли и где-то рядом село. Мы делаем лишь несколько шагов по направлению к жилью, но он снова снимает с себя рабочую куртку и начинает расстилать её на земле. Дубль два. Он говорит, что хочет попробовать какую-то другую позу. Я понимаю, что в отношениях мужчины и женщины для меня много неизведанного, и мы ложимся в придорожную канаву. Всё происходит ещё быстрей. Я не помню, что это была за поза. Комары, садящееся солнце, моё хриплое дыхание¸─ всё смешалось в странном киношном кадре.

Мне нечего было говорить. Мне даже думать про это было странно и страшно, как я вернусь в таком виде в наш барак, где, наверняка сидит целая кодла зэка. Так оно и было. Как они посмотрели на меня, когда я вошла, это надо видеть. По их лицам я прочла, как низко я пала... Вначале они радостно заулыбались и освободили для меня место на кровати, где сидело пятеро. Потом наши девы начали переглядываться, указывая глазами на меня, и шептаться. Олег, который хотел венчаться и который подошёл ко мне, поскучнел лицом, а потом стал оживлённо болтать с другой девчонкой. На меня он больше не глядел.

Но всеобщее внимание ко мне, слава богу, длится недолго. В коридоре раздаются душераздирающие вопли, все бегут туда. Один парень, зек, вскрыл себе вены, и теперь его куда-то увозят, а он орёт, истерично выкрикивая что-то непонятное. Под этот шум и неразбериху я ложусь спать.

Утром я смотрю на крупные, круглые тёмно-красные пятна крови на деревянном некрашеном полу. Такие бывают, когда раздавишь вишню. Но это кровь. Почему он вскрыл себе вены, и что же случилось ─ никто не может объяснить, все пожимают плечами. Парни говорят, что он делает это регулярно, периодически раз в 2 месяца. Теперь его отвезли в психушку. Я бы тоже с удовольствием улетела бы отсюда хоть на Луну, хоть в психушку.

Наконец-то начались наши заработки, нас пускают в вишнёвый сад.

Вот она ─ вишенка. Лестницы, корзины, верёвки. На шеях на бинтиках болтаются банки, куда мы складываем вишню, лазя по кронам. Мне страшно стоять на верхушке лестницы, хотя внизу меня страхуют. Немного кружится голова, и когда я вижу следы от вишни на своей рубашке, то вспоминаю те почти черные пятна крови на полу. Первый день проходит сносно. Нам не разрешают есть вишню, говорят, что мы потом не сможем на неё смотреть. А она сама просится в рот, и мы ей в этом не отказываем.

После работы идём в столовую. Сергей уже там. Сидит за столиком с каким-то неприятным здоровым парнем с противной харей. Сергей улыбается мне и говорит парню, что я его девушка. Парень недоверчиво и подозрительно оглядывает меня, смотрит на Сергея, усмехаясь, мол, где же ты её нашёл? Харя ужасно противный. Я прохожу мимо не замедляя ход. Сергей дважды хлопает глазами.

Возвращаемся в общагу. Харя увязывается за нами, он тоже хочет познакомиться с какой-нибудь девушкой, и его выбор падает на неприятную для меня девицу моих лет, высокую и худую. Девица отвергает ухаживания Хари, мотивируя тем, что она ещё девушка. Она предлагает Харе воспользоваться услугами Объедковой. Объедкова не против, она мечтательно улыбается маслеными глазками и обнажает свои вставные зубы. Парень канючит: не хочу с ней, хочу с тобой... Флиртуя, он подходит сзади к Объедковой и делает два неприличных движения тазом, ударяя своим торчащим пузом по её пояснице. Мне неприятно смотреть на них и слушать похабные разговоры про трудовую мозоль. Я иду на крыльцо курить.

На крыльце располагается другая компания. Там девчонки, с которыми я приехала ─ Надежда и Галка. У Галки уже начался бурный роман с каким-то зеком, как две капли воды похожим на её парня из города. Они беседуют в сторонке. Из ребят выделяется высокий молодой парень в вельветовом пиджаке песочного цвета. В руках у него колода карт, а на всех пальцах наколки в виде перстней. У него хитрющее лицо, сразу видно, что он блатной или вор, его все слушаются. Он показывает, как надо месить карты и трёт уши про неписанные воровские законы. Мы тоже знакомимся, он постоянно подмигивает мне и говорит, что я ─ «наша девчонка». Я мысленно благодарю его, что меня хоть где-то признали своей, но представить себя подругой жигана я не в силах. Идти некуда. Достать толстый том «Органической химии» под редакцией М. Глинки, бережно врученный Иваном перед отъездом из сумки неудобно. А мне надо её пересдать, чтобы не остаться здесь навечно.

Темнеет. Галка просит всех оставшихся на крыльце девиц пойти в общежитие к зекам. Она хочет туда перебраться к своему новому возлюбленному. Мне опять страшно идти на ночь глядя к зекам. Я не представляю, что там нас может ждать, но оторваться от подруг тоже боюсь. Несколько девчонок и двое сопровождающих, мы идём. Такой же барак, как у нас и такой же быт. Я иду настороженным пружинящим шагом. Там я вижу новые лица ─ мужиков, которые не ходят ни к бабам, ни к девкам. Они не молоды, их, слава богу, мало, они говорят невнятные речи. Я смотрю на них, как на инопланетян. Галка со своим новым парнем где-то гнездяться, и нас остаётся ещё меньше. Что нам здесь надо ─ я не понимаю. Внезапно дверь отворяется, и в комнату забегает мужик в мокрых семейных трусах. Он взволнованно орёт сигнальную фразу, типа "воры, майдан горит", что означает: надо ехать к реке, там бьют «наших». Что-то там произошло, по-моему, драка с местным населением. Дружно выбегаем на улицу и садимся в старенький автобус. Едем отбивать «наших». В автобус впрыгивают все отдыхающие в общаге представители мужского пола и наши девахи до кучи, ну я, естественно, за ними. Я сижу напротив прибежавшего. Он дрожит всем телом, то ли от возбуждения, то ли от холода. Мокрые трусы прилипают к его органу, который дёргается, как живой. Это напоминает мне нашего пса Волчка. Подъезжаем к реке: на поле боя никого нет, ни ваших, ни наших. Нет раненых, которых надо оттаскивать и подтаскивать никого не надо. Все разбежались, слава богу.… С облегчением я возвращаюсь в общагу. Время спать.

Утром ─ кроны. Мы лазаем по ним, как переросшие птенцы, впервые пробующие летать, цепляющиеся клювом и когтями и перебирающиеся с ветки на ветку. Боязнь высоты потихоньку проходит, и возникает чувство, что через пару дней можно будет порхать как бабочки. Пока что все руки и ноги в ссадинах. Сад очень старый. Через год его будут рубить.

Вечером ─ корни. Сидим на крыльце. Курим. Я вижу, как Сергей гордо шествует мимо общаги к своей бабе. Он всегда идёт с работы один и не смотрит в нашу сторону. Иногда он идёт по дороге и поёт какую-то песню, значит у него хорошее настроение. В общаге живут только зелёные пацаны и неисправимые зэки, а большинство уголовно-наказуемого контингента расселилось по хатам у местных тёток. У колхозниц такие же женские проблемы, как и у городских: то мужья пьяницы, то померли или тоже сидят. Галка со своим новым парнем собираются куда-то уезжать, и она боится, что приедет её городской ухажёр и набьёт им обоим морды.

Вернулся из больницы парень, который вскрывал себе вены. Он часто сидит с нами, потому что на работу не ходит. Я с интересом наблюдаю за ним. У него добрая, открытая улыбка шестилетнего мальчика. Смущаясь, он показывает нам свои татуировки. Вдоль голени одной ноги синеет коряво вопрос: Вы куда? (имеются в виду ноги). На другой ноге размашистый ответ: А вас е…ёт? У него волосы ежиком и голубые глаза, такие же, как у Ивана.

Один раз он просит нашу подругу Надежду написать письмо его матери. Улыбаясь, он показывает на руку, что, мол, не может писать, хотя на перевязи у него левая, а не правая рука. «Правой-то можешь?» ─ удивляется Надя. Он отвечает, что плохо помнит, как надо писать буквы, потому что в школу практически не ходил, сел по малолетке. Надя спрашивает адрес, уже сжалилась, пододвинула к себе листок и взяла ручку. Адрес он помнит: называет деревню и область. Улицу не обязательно, потому что почтальон знает всех. Надежда начинает писать с его слов: «Здравствуйте, мама. Пишет Ваш сын. Я живой…» ─ дальше он ничего не может придумать и целых пятнадцать минут виновато улыбается. Надя спрашивает, не испугается ли его мать, если увидит другой почерк, не его. Мне кажется, ещё минута, и он скажет, что это первое письмо к матери. Он не знает, что ещё написать в письме. Надежда начинает расспрашивать его о матери и о его жизни, как учительница в школе. Он ничего не может сказать, помнит только, что с детства сидит в тюрьме.

Потом все куда-то уходят, и мы остаёмся в комнате одни. Разговор не клеится, он смотрит на меня умоляющим взглядом своих чистых глаз и просит пожалеть его, потому что у него больная рука. Он придвигается ко мне невыносимо близко со словами «дай мне, пожалуйста…». Он кажется наивным, как ребёнок. Потом он кладёт свою стриженую голову мне на колени. Мне очень хочется погладить этот ёжик, мне очень жаль его, и что он сидит в тюрьме, и что он режет себе вены, и что он давно не видел свою мать. Но я высвобождаюсь и выхожу на улицу.

Я иду искать телефон. Обычный проводной телефон с чёрным круглым диском и дырочками. С трудом нахожу этот сельсовет, и минут 15 пытаюсь соединиться, кручу пыльный диск, о который можно сломать пальцы. Я звоню Ивану. Я хочу сказать, что не могу здесь больше. Не могу быть с этими людьми. Он говорит, что колхоз, конечно, дело добровольное, но работы в лаборатории сейчас нет. А ведь мне нужны деньги, чтобы купить билет, раз я собираюсь ехать обратно в институт. И уж лучше доработать эти контрактные две недели, мол, кому сейчас легко.

Я молчу, и по моим щекам катятся слёзы. Он чувствует на том конце провода мою заминку и спрашивает, не упала ли я с дерева. Своим обычным весёлым голосом спрашивает, всё ли со мной в порядке. Я вспоминаю анекдотичную фразу про Мичурина и отвечаю: «Да, упала с вишенки, тыквой придавило».

Я бегу собирать свои вещи. Девчонки удивляются, что я не хочу доработать ещё одну неделю. Потому что вишню собирают только раз в году. Потому что на эту работу так просто не устроится. Потому что…

Я бегу на автобусную станцию, жду автобуса. Рядом со мной, слава богу, никого нет.

Потом... потом я сдаю химию, восстанавливаюсь в институте и приезжаю домой. Иду на завод попрощаться с Принцевым и забрать документы. Иван, как обычно, караулит меня в коридорных переходах нашей огромной лаборатории, а я жду его в кабинете, среди его коллег. Не дождавшись, иду к выходу из нашего цеха, но где-то под лестницей за аммиачной трубой, он окликает меня и вручает перевязанный ленточкой подарок на мой прошедший день рождения. День рождения был уже давно, но мне всё равно чертовски приятно. Запинаясь и волнуясь, он говорит, что придёт сегодня вечером попрощаться, а утром придёт проводить меня на поезд. Почти год мы с ним встречаемся после работы чуть ли не каждый день, а я так и не поняла, зачем он за мной ходит. Он ни разу не дотронулся до моей руки. Он научил меня терпеливо ждать ─ спасибо ему за это. Но я не понимаю, как близкий человек может быть таким жестоким.

Объедкова догоняет меня в коридоре и говорит, что получила мои деньги, которые я заработала, собирая вишню. Называет сумму с точностью до копейки, но говорит, что деньги сможет принести только завтра, так как они у неё дома. Я говорю, что уезжаю, и что она может оставить эти деньги себе, мне они не нужны. Она морщит свой маленький лоб и в знак благодарности шмыгает носом, видно, что ей это очень странно.

Я не хочу вспоминать эту вишню, и что там у меня было. Я постараюсь всё забыть.
 
Ну что, буду первой? :)

Участник №1 - 7
Участник №2 - 5
Участник №3 - 8
Участник №4 - 10
Участник №5 - 4
Участник №6 – 3

Участник №1: Слишком много непонятных и так и не объясненных слов, о значении которых можно лишь догадываться, но они затрудняют чтение.
Диалоги зачем-то оформлены курсивом, который совершенно ни к чему – он не подчеркивает тона говорящих, а просто дополнительно подчеркивает уже выделенные знаками реплики.

Пунктуация немного хромает, местами опущены знаки препинания, или некоторые слова, особенно странно прозвучало "- Оно… оно ещё живое… - не то утвердительно, не вопросительно выдавил из себя Капитан." Скорее всего, пропущено второе "то", но в данном случае получилось "не вопросительно". ИМХО, тесту нужно было отлежаться как минимум день-два, и таких огрехов бы не было.

"В коридоре раздались звуки боя" звучит не очень литературно – как-то не в духе данного текста, очень пассивно, как констатация факта, совершенно не трогает. То же и с эмоциями героев, отчего-то "сложившихся пополам" шутке робота – ну, не в первый же раз они слышат подобное? И если все-таки в первый, они так молоды, что проявляют свои эмоции, будучи воинами, столь несдержанно? Звучит как намек "теперь можно смеяться" – как будто автор не уверен в том, вызовет ли его текст должный отклик у читателей. У меня вызвал некоторое недоумение. Автору еще есть куда стремиться и оттачивать слог.

Немного недоработанное окончание – запись прервалась ни раньше, ни позже, а именно после того, как дракон произнес свое имя… Для потомков, видимо, чтоб знали, кого бояться. ;)

Именно для этого рассказа объем маловат – либо нужно убирать все эти звания, которые лишь утяжеляют текст для тех, кто мало знаком с подобными произведениями и уделить больше внимания , либо расписать все как можно более подробно: почему это сердце было так важно именно для описанных в рассказе людей, что они готовы умереть за него, и что это за важные люди такие, эти тоши, и почему без вентиляции ничто не сработает – электричество, или на чем там все работает, вырабатывается вентиляторами? (Ну, если просто воздух перестанет поступать, то тут и про двери упоминать не стОит – все кто им может дышать просто задохнуться, или не в этом дело?)

"Любовь вопреки всему" не проняла – она слишком мало прописана :(

Из-за этого и некоторых других "шероховатостей" текста хочется отправить его на доработку после вычитки со "свежим взглядом".


Участник №2: К пунктуации можно при желании придраться, но не буду – она не угрожает пониманию текста в данном случае.

По стилю напомнило женские романы с примесью фантастики – узнаваемые штампы, хоть и высмеиваемые иногда (как мне показалось) автором, все-таки мозолят глаз. Интересно, но все на уровне плоти – не трогает, если не идет "под настроение". Идея интересна, но просто не мое.


Участник №3: Оригинальная орфография, живо прописанный текст с острым сюжетом и интересным окончанием. :D Мне, как одной из жертв Михея, хоть и не прописанной в рассказе, понравилось, хотя, конечно, есть к чему придраться. :)


Участник №4: Немного не по себе стало от всей истории, чем-то напомнило "Поющих в терновнике", хотя здесь это преподано в другом разрезе. Зацепило.


Участник №5: Хороший слог, но очень предсказуемый сюжет, ИМХО. Практически с первого абзаца мне стало ясно, что речь идет об ангеле-хранителе. Все остальное навеяло страх перед родами и захотелось уехать из России как можно дальше, чтобы уж вот такого обращения точно не получить в случае чего (хотя уже рожала, не на платном отделении и такого не было, но вдруг нарвусь, не дай Бог?)


Участник №6: Грязный осадок был на протяжении всего рассказа, так и не исчез после прочтения... Любви не увидела вообще, все это внушило только отвращение. ИМХО, заявленной теме конкурса не соответствует.
 
Участник №1 - 3 балла
Участник №2 - 4 балла
Участник №3 - 7 баллов
Участник №4 - 5 баллов
Участник №5 - 8 баллов
Участник №6 - 2 балла

Комментарии все-таки потом, возможно, после окончания голосования.
В целом - ничего не понравилось, пятое только более-менее. Банальность на банальности, товарищи :)
 
Я прочитала всё. Еще вчера. Некоторые работы по два раза. Я сейчас немного выскажусь, надеюсь, авторы не обидятся. На самом деле, я согласна с Алессой, кункурс немножко провальный. На фоне других выделяется лишь одна работа. Притом и идеей, и исполнением. Это работа про любовь инквизитора и девушки. Но всё равно и эта работа сыровата, для этой работы конкурсного количества знаков мало. Но и в таком виде она мне понравилась. Я - сентиментальная курица, поэтому даже всплакнула в конце. :)

Работа № 3, та которая пародия... Это пародия скорее не на конкурсные рассказы, а на нас - форумчан творческого раздела. Притом писал человек, который активно вращается не только в писательском разделе, но и в поэтическом.

Работа № 1 о сердце дракона - по ней я торжественно промарширую в отзывах. Непаханное поле для критики.

Работа № 2 не вижу здесь любви вопреки всему, впрочем как и в большинстве других работ. Вижу лишь то что мужик элементарно хочет секса, секса с роботом. Всё.

Работа № 5. Ну здесь более менее видно, что ангел-хранитель любит свою подопечную действительно вопреки всему. Вполне предсказуемо, что кто-то написал про ангела. Притом я даже уверена, что знаю, кто это написал. В целом рассказ неплохой, но оставляет неприятный осадок. Как и следующая работа.

Работа № 6. Абсолютно никакого соответствия заданной теме не увидела. И вообще рассказ произвёл впечатление не литературного произведения, а дневниковой записи.

Впрочем, все работы прочитала сразу и на одном дыхании. Не было желания бросить чтение ну разве что лишь чуть-чуть при чтении первой работы.
 
Участник №1 - 4
Участник №2 - 4
Участник №3 - 8
Участник №4 - 4
Участник №5 - 9
Участник №6 - 6

Комментарии более развернутые постараюсь выложить позднее, так как их надо не только выплеснуть, но и обосновать. :) А пока только приблизительные.
Участник №1: ну-у... Дракончика жалко... :( А с любовью как-то туго.
Участник №2: старина Азимов, похоже, вертелся в гробу, как пропеллер. А я его очень и очень люблю и почитаю, поэтому как бы ни было гладко написано, все же - нет, нет и еще раз нет. Не любовь это! Секас банальный. :)
Участник №3: живо, вкусно, стррррашно весело. Жаль, что вся прелесть написанного только для узкого круга понимающих. Ну, так видно и было задумано. :)
Участник №4: однако, вариант Ромео и Джульетты. Но совсем не задело мое холодное сердце. И пусть мне будет стыдно, когда такая со всех сторон любовь, но не задело.
Участник №5: хорошо, да. Бесконечно грустно, да.
Участник №6: не понравилось содержание, но написано, на мой взгляд, хорошо. Ивана все же жаль...
 
Участник №1 - 4 баллов
Участник №2 - 7 баллов
Участник №3 - 6 баллов
Участник №4 - 9 баллов
Участник №5 - 5 баллов
Участник №6 - 3 балла

Сразу прошу прощения у всех участников. Разбирать работы я не собираюсь, да и не собиралась. Поэтому выскажу мое чисто читательское мнение:
Участник №1: Скажу честно, напрягает наличие курсива, согласна в этом с Unicorn. Сказка! Попытка ввести долю юмора немного смегчают общее впечатление. Но только немного. Рассказ утоплен в том, что засоряет мозг. Я с первого раза даже не поняла о чем собственно речь. Потом заставила себя вчитываться. Возможно, задумку можно довести до совершенства после конкурса. А пока - не понравилось.
Участник №2: Не соглашусь с кем-то из высказывшихся, что любви вопреки всему в этом рассказе нет. Есть она! Это любовь механической девушки. Не смотря на то, что она не предназначена ни для любви, ни для секса, она жаждет, более того умеет предаваться чувствам. Для меня смысл рассказа в том, что "даже на камнях растут цветы". Персонаж шефа мне не понравился, не люблю таких мужчин. Но в целом впечатление приятное, возможно даже второе по приятности в этом конкурсе.
Участник №3: Понравилось :) Как шарж, как здоровый юмор. Но такого рода творчество не могу оценить с позиции Любви. Спасибо огромное автору, что доставил приятные минуты при прочтении. Михей.ру в виде таблетки - понятие мне знакомое.
Участник №4: Мой фаворит в этом конкурсе. Просто влюбилась в героев. И в Сусанну и в Готтхольда. Во время прочтения глаза были на мокром месте, а уж сцена перед отравлением заставила плакать. Красивое произведение, сильная любовь ... счастливый конец. Да, именно счастливый, ведь он соединился с любимой, и наступил новый рассвет, как символ продолжения жизни...
Участник №5: Хорошо написано. Ровненько, гладенько. Легко и вкусно читается. Спасибо автору, видно, что текст вычитан. Тема раскрыта. Но что-то ... как-то не зацепило. И есть вопросик: а впечатления от родов описаны собственные? Неужели все так плохо было? Вот теперь девушки будут думать, что везде так. Поверьте - нет. Какая-то доля правды есть, но грубости такой уже давно нет. Так что не бойтесь рожать. Все будет хорошо.
Участник №6: Неприятное жутковато-грязное впечатление от рассказа. Сродни тому, какое бывает когда случайно хлебнешь, что-то несвежее, такие ощущения за одно мгновенье не проходят. Пожалела, что читала. Про стиль, слог, и т.д ничего не скажу. Просто это не мое.
 
Я пока целиком прочитала только 4, 5, 6.
Что могу сказать?
4 - мне понравилось. При этом: образ инквизитора на уровне любовного романчика. Ну не видно, что это сорокалетний (или даже старше) мужчина, одержимый страстью. Или любовью. Сравните с Фролло, что ли. Здесь, конечно, не тот случай, но я не чувствую возраста, положения и так далее. Чувствую только "автор захотел вот так". Одно дело - написать словами, другое - заставить почувствовать, поверить в реальное существование такого героя.
Хотя персонаж мне симпатичен.
Ну, девочка, которая израненная, но любит - это вечная тема. Характера, который выделил бы героиню, я не вижу.
А в целом - довольно увлекательно. Но пробирают до костей такие рассказы, наверное, только очень сентиментальных людей.
5 - не люблю рассказы про ангелов-хранителей, это априори очень избитая тема. Написано хорошо. Но с уклоном в жестокость. Встречаются иногда такие рассказы.
6 - тоже здорово. Но при чём тут тема?

Все три рассказа интересно читать, это да :).
 
Участник №1 - 7
Участник №2 - 8
Участник №3 - 7
Участник №4 - 6
Участник №5 - 10
Участник №6 - 8

Критика:
Работы оценивала по трем пунктам:
1. Тема конкурса
2. Идея
3. Реализация.
Собственно и комментарии свои приведу так же.
Итак, участник № 1.
Тема:
Не поняла, если честно, где конкретно в этом рассказе любовь, и вопреки чему она существует. Апогеем является размножение драконов. Причем даже сам принцип его непонятен. Прилетел дракон (то есть мужчина), опустился к сердцу самки, каким-то образом оплодотворил его и превратил в яйцо.
Идея:
Где-то на Луне находятся… неизвестно, кто со странными титулами, плюс механоид, который мне напомнил робота C-3PO из «Звездных войн». Они охраняют сердце дракона, зачем – непонятно, но явно, что достать его – это круто. Их атакуют орки, видимо это неправильные пчелы космические орки, или лунные. Не знала, что такие бывают, но мало ли. Зачем нужно этим самым коварным оркам уничтожать сердце дракона – тоже непонятно. Видимо из вредности. В итоге смысл написания этого рассказа так и остался для меня тайной за семью печатями.
Реализация:
Прежде чем отбросить в сторону логику повествования, хочется задать автору несколько вопросов.
Первый: кто эти люди? В рассказе одного лишь механоида можно хоть как-то себе представить. Все остальные увешаны странными регалиями и совершенно непонятно, кто и кем является. Капитан чего? Кто такой тош, перед которым многие трепещут? Кто такой Страдалец Вих и остальные шестеро? Это, я так понимаю, попытка вставить легенду наподобие человеческой фразы «утро стрелецкой казни», но реализована она слабо.
Второй: зачем им нужно сердце дракона? И, все-таки, с какой целью напали орки? Являют ли они собой классический вид злодея, которому лишь бы нагадить, и не важно, зачем?
И третий, он же последний: Я совсем не поняла физиологию размножения драконов. Можно поподробнее, в результате каких манипуляций с сердцем появляется яйцо?

Теперь о технике написания.
Шорк шаркнул ногами, стукнув себя по вытянутой левой руке.
Во-первых «шорк шаркнул» не звучит вообще, но это дело вкуса. Во-вторых, шаркнуть ногой так, чтобы стукнуть себя по вытянутой руке… С замахом что ли шаркал?
начальник ироничного инженера озарился благодушной улыбкой и словно вмиг помолодел
вроде бы изначально ясно, что он начальник Шорка – а не какого-то другого инженера, к чему такие уточнения?
Как гласит девиз Пятой Сокрытой Пещеры Третьего Научного Штаба Оборонительной Армии Вергилиона Могучего, «Лучше получить копьё в сердце, чем стрелу в почку»
Ага, юмор. Только он вязнет под толпой слов с заглавной буквы, которые никому не ясны.
Капитан говорил строго, но чётко
Я слабо могу себе представить строгую и невнятную речь капитана, если честно. Кажется мне, что какое-то из наречий лишнее.
а затем как один сложились пополам от смеха
синхронно сложились пополам? Вообще мне это сложно представить. Согнуться от смеха пополам – может быть, но сложиться….
Расскажите же мне, чёрт вас подери, чего сегодня такого смешного показывают у вас в Пещере!!!
Чего-чего? Ничего! Такой вроде бы солидный человек, и с деревенским произношением! Как не стыдно, товарищ Тош!
Разбрызгав вокруг себя достаточное количество слюны
Достаточное для чего?
Я сказал кое-что, что не стоило говорить в присутствии почтенных воителей. Прости их, Варик.
Совершенно не понятно по тексту, за что стоило прощать их. Смеяться в этом помещении грешно? Или что?
Я должен вам это показать.
Почему? Должностные инструкции обязывают? Или все-таки хочет показать?
шутки кончились, раз в их конуру нагрянул целый тош.
А вот если бы нагрянул половинчатый тош, они б еще как посмеялись! Может быть, стоило сказать «сам тош»?
Капитан и Шорк шли к столу невозмутимо – когда-то и они сами вот так стояли у стены, шокированные смертью товарищей, но не подавая виду – дело сделано, а значит потери не напрасны.
К чему это отступление о «когда-то»? Совершенно не понятно.
но оно ещё бьётся и, как видите, даёт всему, чего касается дар кристаллизации.
1. чего касается ограничивается двумя запятыми.
2. Они видят, что сердце дает дар кристаллизации, а мы – нет. Никаких свидетельств этому в описании не обнаружено.
В его глазах был страх, а в руках меч
Мне кажется, немного неправильная формулировка. То есть совмещение физического и эмоционального.. Не знаю, как точнее объяснить.
Господа! О мор, о да, о кар, о тош!
Перед каждым «о» должна быть запятая, это обращение. А вообще, фраза звучит странно. Я представляю, сколько он здоровался бы, если б там было человек на десять больше народу…
Капитан даже не поменялся в лице.
Не изменился в лице, может быть?
а потом рявкнул так, что стены несокрушимой комнаты затряслись.
С трудом верю в несокрушимость комнаты, которую потом раздавит дракон…и стены которой трясутся от крика…
Они появились неожиданно и ударили в самое уязвимое место – в систему вентиляции.
А почему самое уязвимое место так слабо охранялось?
а в прямоугольном окошке пыхнуло красным – кровь дракона, огнеопасная жидкость, используемая как топливо – распрыскивалась и поджигалась особыми механизмами
неправильная расстановка знаков препинания, как мне кажется.
Внезапно, дверь отворилась и в ней показался обгоревший орк.
Предложение сложносочиненное – запятая нужна.
Он хищно оглядел помещение и без промедления бросился к сердцу
То есть люди стояли достаточно близко к двери, чтобы увидеть, что происходит в коридоре, и все равно на пути хищного орка никого не оказалось…
Оно перестало биться, а затем издало вопль.
Вот эта часть у меня вызывает сомнения чисто физиологически. Чем кристаллическое сердце издало вопль? Тем же, чем и пульсировало?
Тогда мы больше не будем жить. Сейчас случится то, чего не случалось уже очень и очень давно. Сейчас любовь принесёт сюда дракона и он соединит своё сердце с этим, чтобы родить новую жизнь.
Какая-то неправильная постановка предложения. Мне, если честно, не нравится фраза «больше не будем жить». И тавтология: случится то, чего не случалось…
Записи гласили, что дракон, ворвавшись сквозь систему вентиляции, проник в комнату и сжёг всех, кто находился в ней, а затем бережно опустился к сердцу любимой и испарился, оставив на закоптившемся столе круглое и светящееся изнутри яйцо.
Опять через систему вентиляции. Любимое место нападения, видимо.
Через два лунных цикла яйцо проклюнулось и оттуда выполз маленький дракончик, который подлетел к телу Да и сказал лишь
- Кой! Моё имя Кой!
Мал да удал – сразу просек, где нужно отметиться, чтобы его запомнили. Вот только зачем?
Общее резюме:
Рассказ выглядит как часть книги, сыроватый материал приобретет новые грани при обработке, это понятно. Однако в таком объеме он нуждается как минимум в сносках – пояснениях, ху из ху в повествовании. [/More]

Участник № 2
Тема.
Любовь я в этом рассказе нашла – если не у главного героя, то у робота. Ставим плюс.
Идея:
Редактор хочет свою секретаршу, которая к тому же биоробот, она, похоже, отвечает ему взаимностью. Он узнает, что отношения возможны, она согласна – все счастливы. Хеппи энд.
Что я могу сказать, бойтесь своей стиральной машинки, в один прекрасный день она вас полюбит и будет стирать отвратительно, если вы приведете любовниц, а всех окружающих вас женщин побьет шлангом, да-да! А уж тем более, это касается девушек, бойтесь вибратора. Мало ли что :rolleyes:
Реализация:
Сразу вопрос – откуда такое название? Уступка всевозможным любовным романам? Не очень-то удачный шаг.
Позитронные мозги… мда, не хватает только трех законов роботехники. Что хочется сказать, в рассказе намешаны секс и любовь, но при этом ни одно из этих направлений не реализовано.
То есть, либо Торенс должен петь ей дифирамбы О, прекрасная Брунгильда!, либо в конце счастливо отыметь ее на рабочем столе. И мне, девушке, которая работает секретарем в реале, такое поведение обидно. Хочется спросить, автор, а где??
Я, конечно, утрирую, но все же суть верна. Описания мужского возбуждения затмили его эмоции, да и отношение робота к человеку на этом плане меркнет. Стоило выбрать что-то одно.
А так ни тема любви ни тема секса не раскрыта.
Утро началось с этого нудного совещания
Какого этого?
— Ты сменила форму? – он нервно облизнул губы.
Он – с большой буквы
«Чертов нефритов стержень!» - он истерично засмеялся, но осекся, услышав шум за дверью.
— Торренс! Это феноменально! – в кабинет влетел очередной журналист…
— Боже всемилостивый, что это? – воскликнул он полминуты спустя.
…вы должны понимать, какая это сенсация! – подпрыгнул на стуле журналист
И так далее – после тире должна быть большая буква.

Общее резюме:
Рассказ в целом неплох, но мельтешение «земного» и «возвышенного» эффект портит.

Участник № 3
Тема:
Любовь к форуму выше всего. В принципе, конкурсу соответствует.
Идея:
Сначала была пародия на конкурсные произведения, затем пародия на пародию, теперь уже на форум в целом. «Эволюция, Феликс!» Надеюсь, что это апофеоз череды стеба.
Реализация:
Написано с толком, ошибок я навскидку не нашла. И, знаете, даже придираться особо не хочется.
Потому как за это:
Вдруг совсем неожиданно раздался щелчок, и свет в классе погас. Послышались чьи-то громкие вздохи, а за ними богатая на пожелания ругань.
– Тротил, - недовольно крикнула Выворотень куда-то в потолок, - а ну кончай свои эксперименты... Верни свет немедленно!!
– Просим прощения, технические поладки, - пробасили откуда-то сверху, - запаситесь терпением до 14: 28 по московскому времени.
Я многое простить могу. Разве что, стоило написать «неполадки» вместо поладок. Ну да это скорее описка…
Резюме. Такой стеб да в иное русло – было бы весьма неплохо. А так – хорошо, но надоело, увы.

Участник № 4
Тема.
Смутные времена охоты на ведьм. Девочку обвиняют в колдовстве, сажают в тюрьму и обрекают на пытки. Инквизитор влюбляется в нее, а она в него. Сквозь тяжесть пыток проходит их любовь, и в итоге оба страдальца воссоединяются после смерти. Аминь.
Идея.
Верхушка:
Встречаются садист и мазохист:
– Ну, ударь меня! – просит М.
— А вот и не буду! – отвечает С.
Основа:
Идея провести историю сквозь рассказ не банальна и весьма необычна. Однако подходить к ней надо трепетно и нежно, и, раз уж затрагивается реальность, то обращаться с ней бережно. Здесь я этого не увидела. Скорее цель рассказа – описать то, что представил себе автор, вогнав в жесткие рамки и приукрасив исторической датой. То есть фундамент хорош, но чем дальше в лес…
Реализация.
Вот я и добралась до рассказа, который понравился мне меньше всего. Возможно, я расстрою тех, кого этот рассказ растрогал, но таково мое мнение. Если бы увеличить этот рассказ до приличного альбома, вышел бы любовный роман среднего качества, не то чтобы Джоанна Линдсей удавилась бы от зависти, но своих читателей он бы нашел. Любительницы серии «Шарм» такое вполне смогли бы переварить. А я, увы, нет. По двум причинам.
Первая – историческая подоплека. Уж если писать с указанием дат и места, так нужно внимательно изучать историю края. Вы скажете, что это всего лишь рассказ, и он не претендует ни на что? Тогда уберите даты, сотрите место действия, припишите «в некотором царстве, в некотором государстве» или что «нужно верить тексту, он не несет исторической нагрузки». Поскольку этого нет, буду подходить критически, как смогу. Дело в том, что я изучала все, что связано с «Молотом ведьм» отдельно и вдумчиво. Вот и поделюсь с автором некоторыми знаниями.
1. Время и место действия: Бавария. Август 1569г.
Историческая справка:
Иезуиты появились в герцогстве в 1541 г.; общественность встретила их враждебно, и они принялись потихоньку воспитывать будущего правителя Вильгельма V. В 1590г. он обратился к своему придворному совету (Hof-rat) и иезуитскому университету в Ингольштадте за консультацией по поводу истребления ведьм. 28 апреля университет ответил, что, поскольку преступления колдунов еще не рассматривались в Баварии, судьи нуждаются в помощи.
Перенести действия в Германию, где к тому моменту уже вырезали людей целыми городами во славу Господа Бога и блажи иезуитской, и не было бы этой придирки.
Далее.
- Сусанна, - сказала нянька, глядя в глаза своей воспитаннице. – Тебе уже семнадцать лет, замуж бы тебя отдать.
Она забыла сказать, что в этом возрасте обычно девушки уже ребенка ждали, если не второго. Ибо до звания старой девы Сусанне оставалась пара шагов. Очень странно, что отец пятнал этим ее репутацию и так долго ждал.
- Ты не знаешь, что мне надо? А мне показалось, что ты уже большая девочка, – шипел на нее богатый сосед.
Мне кажется, или Сусанна была бедная крестьянская девушка? Ни на одну богатую девицу не посягнул бы дворянин. Это как минимум чревато последствиями…
Когда дверь за доносчиком закрылась, Готтхольд почувствовал себя смертельно уставшим дряхлым стариком, а ведь в этом году ему минуло всего сорок три года.
Это опять современное восприятие. В те времена стариками считать начинали гораздо раньше.
Ужасные расправы творились в стране: женщин казнили десятками, иногда, как говорили, по единственному доносу, без фактов и доказательств. Сотни костров унесли по всей Баварии невинные жизни. Трудно было поверить, что все приговоренные были ведьмами – об этом думал каждый, но брат боялся брата, а друг – друга. Доносы стали привычным делом горожан, сельчан и даже знатного сословия.
Смотрите выше – в то время беспредела еще не было. А уж тем более сотни костров…
Она сидела на краешке стула. Тоненькая и испуганная. В ее глазах была и мольба, и страх, и что-то еще, неподдающееся объяснению.
"Темные глаза, не к добру", – с усмешкой отметил про себя Готтхольд.
Советую автору изучить, как проходили допросы ведьм.
Вот официальный документ от лица от лица родителя пострадавшей, надо сказать, он отображает традицию:
«Дверь отворилась, и стражник ввёл мою бедную девочку спиной вперёд и без туфель, которые её заставили снять. Он ухватил её за длинные волосы и подтащил к столу; только там он повернул её и позволил взглянуть на судей»
Дело в том, что, согласно поверью, ведьме нельзя было первой смотреть в лицо судье – она могла его заколдовать. Процедура соблюдалась неуклонительно.
- Подумай, дитя мое, ты еще можешь спасти свою жизнь, получив лишь наказание. Подумай как следует!
Ай-ай-ай, врет и не краснеет. Ну да что не сделаешь ради получения признания. Хотя все знают, что наказание за ведовство одно – смерть через сожжение.
И более того, это был не самый главный вопрос.
Вот несколько пунктов из списка.
- Почему ты стала ведьмой?
- Кого ты выбрала себе инкубом? Как его звали?
- Какую клятву ты произносила?
- Как был устроен банкет на шабаше?
- Какая музыка там исполнялась, и какие вы танцевали танцы?
- Какой знак дьявол поставил на твоём теле?
- Из чего сделана мазь, которой ты натираешь свою метлу?
- Как тебе удаётся летать по воздуху? Какие волшебные слова ты при этом бормочешь?

Все это нужно было узнать, ну а самый важный вопрос – о сообщницах.
Поиск «ведьминских мест» был еще не пыткой, а необходимостью доказать вину подозреваемой.
Для этого был палач – специально обученный человек. Кроме того, это делалось до суда или во время, а не после.
Как и в Трире, общественный палач Шонгау Иорг Абриэль становился могущественнее и состоятельнее, изобличая ведьм по всем немецким государствам. Плата за поиск отметки дьявола составляла два форинта, независимо от результатов; плата за казнь - восемь форинтов. Когда Абриэль, баварский двойник англичанина Хопкинса, не смог найти клеймо Дьявола на некой женщине, он сказал, что с его точки зрения она выглядит как ведьма. После этого заявления она была арестована и подвергалась пыткам, пока не призналась.
Сколько дней прошло с момента ареста Сусанны?» - думал он. Ему казалось, что прошла уже вечность. Взяв себя в руки, он крикнул:
- Джуст, пусть ко мне приведут Сусанну Хартер!
- Но она не может ходить, - робко заметил заглянувший на зов секретарь.
Сколько времени она не может ходить? К чему такое уточнение от секретаря? У нее только вчера ноги отказали? Может быть, стоило указать это в тексте. В устах секретаря такие слова звучат глупо.
- Сусанна, - достав из складок сутаны небольшой флакон с бесцветной жидкостью, взволнованным голосом зашептал он. – Если ты выпьешь это, то оставишь наш безумный мир, не будешь больше страдать от боли разочарований, потерь и неверия…
- Подожди, - прервала его девушка, от физической боли и волнения она почти хрипела. – Ты хочешь дать мне яд? – ей снова пришлось перевести дыхание, чтобы продолжить, даже в минуты отчаянья не преставая думать о нем. – Но что будет с тобой?
Простите, но ведь девушка верующая, как она могла согласиться на самоубийство, это же самый тяжкий грех! Чтобы понять, что на такое женщины в то время были не способны, можно вспомнить хотя бы такую историю:
В 1641 году некая Анна Морг сумела расположить к себе судей и изменить приговор.
Я уверен, в Анне погиб талант актрисы и режиссёра. Ею был задуман целый спектакль, в котором, повинуясь общему замыслу, будут действовать палач, судьи, досужие зрители и, конечно же, она сама. Итак: войдя в камеру, палач оторопел. Перед ним распростёрлось тело с окровавленным горлом. В руке узницы был нож. После первого шока палач догадался, что дьявол доставил своей верной подружке орудие самоубийства. Праздник справедливого возмездия пошёл насмарку - толпа лишилась захватывающего зрелища.
Но делать нечего. Тело грешницы выволокли из башни и бросили на брёвна. Вот уже затрещал хворост, потянуло гарью. Огонь всё ближе подбирался к ведьме, как вдруг... мёртвая воскликнула: «Иисус, Мария!» Удивлённые люди вытянули колдунью из костра. Анне хватило хладнокровия дважды полоснуть себе по горлу, но сделать это так, чтобы грозные с виду раны не стали опасны для жизни. Теперь предстояло развить успех. Женщина поведала трогательную историю. Она, дескать, уже была мертва, но святая Дева Мария совершила чудо, вернув её в этот мир, чтобы она могла откровенной исповедью отвести от себя вечное проклятие. Откуда особая благосклонность матери Христа? Оказывается, в тюрьме Анна каждый день молилась ей, и воскресение из мёртвых показывает, что молитвы были услышаны. В честь случившегося чуда суд пересмотрел суровый приговор. Вместо сожжения Анне Морг отсекли голову мечом

Понимаете, женщины шли на что угодно, но не на самоубийство!
Он прислонил к ее губам пузырек, и она в одно мгновенье осушила его. По комнате расплылся едва различимый запах горького миндаля.
- Я люблю тебя, Готтхольд. Я всегда буду любить тебя…
Запах миндаля подразумевает цианид. Вообще, от цианистого калия умирают мгновенно. Вряд ли она что-то успела бы сказать. В следующий раз рекомендую использовать мышьяк, смерть будет не такая красивая, да и труп ужасно выглядит, но зато она явно успеет сказать спасибо маме, папе и всем, кто был рядом, а заодно и признаться в любви своему суженному.
Кроме того, я не уверена, что цианид так просто было получить в тех условиях. Проще пользоваться натуральными ядами – они были тогда в ходу.

На остальном не буду заострять внимания, хотя «сказочных» вариаций там вполне достаточно.

Что касается текста.
Увы, не смогла я поверить в любовь с первого взгляда, озарившую сердца инквизитора и девицы. Да и вообще в реальность персонажей верится слабо. Так например Сусанна храбро вышла за пределы замка, и тут же ей навстречу Серый Волк мерзкий злодей.
Что я думаю об его поведении в эпоху средневековья, уже говорила. Теперь об описании.
противный скрипящий голос
шипел на нее богатый сосед
злобный шепот фон Бёрна. Его цепкие руки обхватили нежные плечи девушки, слюнявые поцелуи стали покрывать ее шею
Не кажется ли, что это слишком картонный персонаж? Для полноты ощущений ему нужно было зловеще ухмыльнуться и цедить слова сквозь зубы (привет Хедли Чейзу)
Что случилось, и почему упал фон Бёрн, я, кстати, так и не поняла. Вроде бы девушка не сопротивлялась. Ветром его унесло? Как-то это нереально.

Еще один момент. Почему отец Сусанны не пошел разбираться с наглым соседом? Почему решил вместо этого молиться, хотя знал, что дочь невиновна? Вырисовывается персонаж – страдалец-отец, как же, он даже не смог вынести смерти дочери. Однако сам же ее под костер и подвел – своим алогичным поведением.

Девушка:
Хрупкая и не совсем юная по тем меркам особа, слегка своевольная и никого не любившая, приходит на суд и влюбляется в инквизитора, с первого взгляда, между прочим. Оценить ее позыв никак не могу, ибо, как говорил товарищ Станиславский, не верю.
Инквизитор, который служил Господу верой и правдой, который
никогда не допускал никаких сомнений в том, что он поступает правильно, исполняя волю Церкви
не любит пыток и испытывает угрызения совести? Странное сочетание, не правда ли? Слепая вера подразумевает, что он видит в этой женщине ведьму, а не несчастное создание. Так куда ж вера пропала? Ах, да, все затмила пресловутая любовь.
Точно так же не могу поверить, что священник увидел ее и растаял. То есть я вижу, что так по сюжету нужно автору, а чтоб любовь их вдруг накрыла, нет.
Но, допустим, так оно и есть.
В таком случае инквизитор – редкостный садюга. Ведь самолично решил пытать свою возлюбленную. Бьет – значит, любит, ага!
А она – все так же терпит, ведь какие-никакие, а прикосновения любимого. Садо-мазо чистой воды, только гипертрофированное.
Я вот тут подумала, что автор, скорее всего, слабо представляет себе, какие пытки пришлось пройти девушки. А вы посмотрите на картинки и гравюры, и скажите – как после этого можно испытывать любовь к своему мучителю?
На картинки даю просто ссылки. Это, что называется, не для слабонервных.
раз,два,три,четыре,пять
И стоит только прочитать или посмотреть, через какой ад проходили девушки во время пыток, чтобы раз и навсегда позабыть о возможности такой любви. Сложно мне представить, как инквизитор утирает пот со лба после этак часов 12 пыток, или после того, как посадил ее на «ведьмин стул», а Сусанна с любовью взирала на него.

Концовка вполне логична для такого сюжета. Они умерли и счастливы. И Бог с ними. Все равно я в эту историю не верю.

Резюме: псевдоисторическая и псевдодрамматическая история. Совершенно не понравилось, как ни крути.
P.S. Если автору интересно, могу дать ссылки на материла, который я читала. Пара книг точно есть в интернете.

Участник № 5.
Тема:
Ангел-хранитель любит довольно мерзкую женщину как раз-таки вопреки этой мерзости. Вполне подходит под название конкурса.
Идея:
Все ужасы, которые могут твориться в роддоме, собраны воедино и выплеснуты на неподготовленного читателя. Честно признаюсь, при первом прочтении меня слегка мутило.
Реализация.
Знаете, мне кажется, этот рассказ – самый профессиональный из всех. Может быть, слишком сгущены краски, но в целом впечатление достойное.
Сюжет мог бы так же происходить и в магазине, и в паспортном столе, но чует мое сердце, не цеплял бы так сильно. Примечательно также то, что тип этой акушерки вполне узнаваем. С такими людьми нам приходится сталкиваться каждый день – в метро, на улице и так далее. Увы, тех, кто кичится своей, пусть и минимальной, властью слишком много. Они есть и будут, никуда от этого не деться.

Пожалуй, единственным недостатком могу назвать изобилие описаний типа
коричневой масляной краской крашеная дверь роддома
.
С одной стороны они дают полную и емкую картину – я эту дверь так и вижу, а с другой тяжеловато это количество эпитетов для меня…

Резюме: Добротный рассказ, пусть и с чрезмерным нагнетанием обстановки. В целом – очень хорошо!

Участник №6
Тема:
Девушка поехала в колхоз на вишни, там у нее был секс с зеками. Не понравилось, она сбежала в город и уехала учиться. Где здесь про любовь, тем более вопреки всему – ума не приложу. Дописку про Ивана, который любил не пойми за что, считать таковой не стану.
Идея:
Достаточно сумбурна на мой взгляд. Хотя общая линия прослеживается, но чего-то не хватает.
Реализация.
А вот за сам стиль я могу поставить твердейшую четверку. Чем-то он напомнил мне «Девочек» Улицкой.
Хотя – слишком много грязи, это утомляет. Выделять отдельно такие моменты не буду, и так понятно, по-моему, об этом говорили и до меня.

Резюме:
И все было бы хорошо, не появись чернуха.

Я заранее извиняюсь, если кого задела своей критикой. Делала это всерьез в первый раз, и старалась подходить ко всему жестко и честно.
Ну а если вы в корне не согласны с моим мнением, помните, все это субъективно!:angel:
И не расстраивайтесь!
 
Участник №1 - 5
Участник №2 - 7
Участник №3 - 8
Участник №4 - 7
Участник №5 - 10
Участник №6 - 6

Участник №1:
В завязке тень «вспарывает» солнечный зайчик, а он невредимый возвращается на место – эта зарисовка понравилось в связи с финалом: дракон вернется «на исходную точку», как и солн. зайчик.
Главного героя периодически называют «воякой» – неудачно. Это слово несет уничижительный, даже ироничный оттенок. Не думаю, что автор специально опускает своего героя.

«Самолично нагретое место» - Если человек поднимается с сидения, понятно, что он его сам нагрел. Это стоило опустить. Тем более слово «самолично» - просторечие.

«и на автомате пробурчал уже более внятно: «Опять обе луны в зените… Что-то будет»

- это самая первая прямая речь в тексте. Мы не можем ее сравнить, с тем, что было сказано до, т.к. еще ничего не было сказано, поэтому нельзя оценить «более внятная» она или нет.

«Шорк шаркнул ногами, стукнув себя по вытянутой левой руке»
- не могу представить, как это. Жесты лучше изображать более просто, т.к. восприятие читателя должно успевать за динамикой повествования.

Следующее:
Капитан говорит: «Оставь формальности, Шорк. Нынче это не к чему». И дальше сам продолжает на формальном языке: «Зачем беспокоишь меня в этот лунный час». А в следующем абзаце мы узнаем, что это была беседа друзей - смотрится нелепо и комично.

Дальше Капитан предлагает пойти посмотреть «плод человеческого коварства», а автор комментирует, что героев ждет встреча с неизвестным. Получается герой, в отличие от автора, знает, что же им сейчас предстоит увидеть.

«Свет. – Капитан произнёс слово, словно выдувал огонь». «А затем произнёс что-то тихо, словно задувал свечу».

- очень понравилось, хорошее наблюдение.

«Вместо головы был закреплён аквариум, в наполнявшей который зеленоватой жидкости болталось нечто, похожее на руку»
-не представляю, что это, но так лучше :): «…аквариум, наполненный зеленоватой жидкостью, в которой болталось нечто, похожее на руку».

«Двое людей стояли спокойно, переваривая сказанное»- обдумывая сказанное.

__________​
Неясно, как обстоят дела с иерархией героев. Два друга гоняют бедного робота Да, потом приходит Варик, отчитывает их «за разговорчики в строю», Да за них «спокойно и уверенно» заступается, Варик кланяется(!) Да и уводит «комедиантов», которые едва завидев Варика, опустились перед ним на колени (при чем в этом эпизоде функции комедианта выполнял как раз Да). Получается, Да круче всех ???

«шутки кончились, раз в их конуру нагрянул целый тош» - нагрянул сам тош. Не мог же Варик прислать свою руку или ногу.

Имя Варик, имхо, неудачное: ассоциации (Валик, Карик) мешают воспринимать героя как взрослого и значительного человека. Лучше уж: Кирав, Кивар, Вакир… - какое-нибудь незнакомое имя.И не нужно Варику оправдываться, мол, он не ученый и вообще «моя хата с краю».

В следующий раз было бы неплохо, как следует продумать героев и их отношения.

И последняя «непонятка» - что это было? Дневник Да? Тогда как он мог описать свою смерть и то, как трогательно к его бездыханному телу подполз маленький дракончик?

Надеюсь, автор не обидится, я не «цепляюсь», а просто хочу помочь.

Участник №2:
Не надо тысячу раз перечитывать, просто и легко написано, все сразу понятно – класс! Автору плюс за стиль. Мне язык понравился :)

А про содержание… Вижу, что не мое. Попробую объяснить, почему.
«Небольшая модификация»
- это и есть залог любви? Герой никого не любит, и (что плохо) не видно, что он в любви нуждается. Ему банально хочется секретаршу, и если бы ее устройство было для секса предназначено, то проблемы в рассказе вообще бы не было. Биоробот, как мы видим, совсем не против. Жене все равно. Угрызений совести никто не испытывает. Морально-нравственные законы у общества не сформировались, поэтому если бы герою было важно общественное мнение, то тут он может быть уверен, что его никто не осудит.
Хотя стоп.
«Ученые бились над проблемой который год, специалисты «Позитрон Инк.» делали все, что могли, но результат не было – никаких сексуальных действий роботы производить не могли, они просто отказывались работать, а то и вовсе перегорали»
- Если значительные компании на официальном уровне работают над проблемой приспособления биороботов к оказанию сексуальных услуг, значит в обществе это востребовано. Тогда почему Торрентс переживает, что отношения с роботами могут прировнять к зоофилии и проч.? «Позитрон Инк.», судя по всему, не подпольная лаборатория, в которой «химичат» несколько ученых-фанатиков. Таким образом, вторая проблема (первая – возможно ли устроить секс с секретаршей) героя – обнародовать пленку или нет – бессмысленна.

Ну и главное для меня:
Билет в Эдем, как я понимаю, символ секса с секретаршей? Попадет ли герой туда, куда входа нет?
Тогда я бы не стала слово «Эдем» вообще употреблять, тем более в названии. Это высокий символ, связанный со стремлением к идеалу, с духовностью и чистой настоящей любовью. Развлечение на рабочем месте и Эдем - несоответствие бросается в глаза.

В целом, хорошо сделанная работа.
Надеюсь, я была не слишком субъективна :)

Участник №3:
Ой, ..

Такое я комментировать неспособная.
Язык прекрасный, яркий, ироничный. Все слова на местах (мне бы так уметь:D).
Посмеялась от души, спасибо автору!
Представляю: прототипам действующих героев читать еще интереснее..

И все-таки лучше уж проникновенное лирическое, чтобы до слез и дрожи в голосе (умеет же автор!) воплотить искреннее и нежное. Стеба в мире и так полно.

С нетерпением жду новых работ автора!

Участник №4:
Повествование начинается в духе милой деревенской пасторали, я уже собралась по этому поводу расстроиться, и вдруг сюжет приятно обрадовал. Ух ты! практически покушение на убийство, печальный красавец - настоятель аббатства (гоним ненужные ассоциации), и смерть главной героини - этот момент понравился особо. На самом деле рассказ очень выигрывает от смерти Сусанны: добавляется эмоциональность и отметается хеппи-энд, который грозил испортить все дело. И, буду откровенной, наконец-то появился повод сопереживать героине! Это ли не радость для читателя? (для меня, по крайней мере).
Также порадовала кольцевая композиция, и название подобрано, на мой взгляд, удачно.

По тексту:
"На вид девушке можно было бы дать лет восемнадцать, если бы не лицо неискушенного дитя, баловня судьбы и любимца домочадцев"
- не очень хорошо. Получается девушка - любимец домочадцев. Я бы опустила слова «баловень судьбы» - по отношению к сюжету они не совсем верные (впереди судьба Сусанну ох как побалует!), и переделала, например, так: «На вид девушке можно было бы дать лет восемнадцать, если бы не лицо совершенного ребенка и любимицы домочадцев».

"Однако, девушку тревожило, что по теперешним временам ее считали засидевшейся в девках…"

Я бы слова «по теперешним временам» вырезала: «Однако девушку тревожило, что ее считали засидевшейся в девках». Если «однако» в начале предложения = «но», запятая не нужна.

Размышления о сюжете:
Нехорошо, что осталась нераскрытой природа силы, защитившей Сусанну от домогавшегося соседа. Выглядит сцена настолько фантастической, что заподозрить в помощи обычный порыв ветра сложно. Вмешательство Всевышнего отвергаем – печальный конец такому раскладу не соответствует. Остаются силы природы. А значит, Сусанна действительно ведьма :D Поэтому лучше бы злобный и малосильный фон Бёрн, получив отпор в виде нескольких затрещин, просто донес бы на бедняжку. Трагизма меньше не станет.

Размышления о героях:
Удивительно, как за пару мгновений Сусанна из глуповатого ребёнка, искренне непонимающего, чего же от нее добивается сосед, становится взрослой проницательной женщиной, любящей так, как не каждому дано, читающей в душе любимого и предугадывающей его решения. Не слишком ли поспешно и сильно она повзрослела?.

Не знаю, специально задумывалось или просто так получилось, что Готтхольд фон Петерс слегка раздваивается, т.е. совмещает (конечно, на мой взгляд) двух достаточно разных людей. Один «никогда не допускал никаких сомнений в том, что он поступает правильно, исполняя волю Церкви», а другой «успел возненавидеть себя, свою жизнь» еще до встречи с Сусанной. Наверно, можно верить в правильность того, что ты делаешь, и при этом ненавидеть себя за это.

И на последок:
Прекрасной получилась главка «Замок Хартер» (2)!! На мой скромный взгляд, она просто идеальна!

Спасибо автору!

Участник №5:
Великолепный рассказ! Вся в чувствах, практически в слезах, а слов нет. Ну что такое :( Ведь чудо, как хорошо! Даа, хвалить тем тяжелее, чем больший восторг вызывает произведение (именно так!)

Попробую хотя бы поделиться впечатлениями.

Вначале кажется, что за Лиль-Ивановной наблюдает сосед по коммуналке. Такой же затрепанный как она, безнадежно влюбленный (ведь она для него «Она»), а потому внимательный и робкий. Ждешь: «Вот сейчас он с ней заговорит. Поздоровается и пожелает хорошего дня. Ну хоть что-то скажет». Она его не замечает (сердится?), он идет за ней (хочет вымолить прощение?). Потом возникают сомнения: его пустили на работу Лиль-Ивановны? Он беспрепятственно зашел в родовую комнату??
Но только во время «самой искренней и доброй улыбки» для младенца, я догадалась, что это Ангел-Хранитель. Прекрасная идея!

Моё восприятие Лиль-Ивановны постепенно менялось: от возможно привлекательной женщины (с какой любовью герой описывает её каждое движение) до грубой и отвратительной тетки (и как такое можно любить?). В самом конце начинаешь очень жалеть её: несчастная, одинокая, тяжелая судьба, никакой радости в жизни. И, как странно, я начинаю вполне понимать, почему её любит Ангел-Хранитель, и практически разделяю его чувство.

Рассказ на 100% соответствует заданной теме. На мой скромный взгляд, название идеально подходит к содержанию.

Огромное спасибо автору за прекрасное чтение!

Участник №6:
Рассказ оставил странное впечатление. Не поняла, о чем хотел сказать автор. Не вижу связи с темой конкурса. Как будто бы и не рассказ. Просто кусок из чьей-то жизни. И кусок не самой лучшей жизни.

Странно: героиня хочет все забыть, и сама в таких подробностях рассказывает нам (или дневнику?) свою историю. Не покидало ощущение, что я подглядываю в чью-то жизнь, что это не предназначено для моих глаз. И не потому, что история слишком личная (хотя это тоже верно), а потому что она будто не рассчитана на «публичное» чтение.

У меня только один вариант: возможно, это мемуары «для себя». Героиня тщательно фиксирует малейшие подробности, а когда текст будет готов, сожжет его, в надежде уже больше никогда не вспоминать. Наверно, поэтому повествование получилось безэмоциональным: только факты, которые во что бы то ни стало надо забыть.

Не могу отделаться от вопроса: какой по счету дневник она сжигает?

Автору спасибо!

Это мои первые отзывы на михее, поэтому не судите строго. На истину в первой инстанции не претендую. Спасибо участникам и организаторам!!
 
Если, спасибо:)

Участник №1 - 5
Участник №2 - 6
Участник №3 - 5
Участник №4 - 10
Участник №5 - 8
Участник №6 - 8

Поразительно. Огромный разброс работ по темам - огромный плюс. Настоящая "любовь вопреки всему", в моем понимании, только у четвертого участника.

Участник №1
Вобще ничего не понятно, но смешно. Долго смеялась над всеми несуразностями, непонятками и т.п. За это можно похвалить автора. Но никак не за сюжет и орфографию. Расслабляет, как если читать записи детей, такими корявыми, большими буквами. Смесь по-детски наивных, разговорных фраз, и взрослых, высокопарных оборотов. Пока кто-то так пишет, мир будет жить! А не умрет от собственного чрезмерного ума...
Участник №2
Написано очень хорошо, трудно к чему-либо придраться. Грамотно, разумно. Но недосмотр: если ученые официально работают над способностью биороботов заниматься сексом, почему ГГ боится выпускать пленку на экран? Это же наоборот - супер-новость, "Ура, ученые сделали это!". Причем тут зоофилия?
В рассказе есть такое, что заставило меня представить, будто Ариадна и актриса действительно безумно красивые девушки. Описаний развернутых вроде нет... Плюс. И наивность Ариадны насчет груди - забавно. А в целом очень распространенный сюжет, анимешных мультиков про то же самое я видела как минимум три. Наверно, нужно написать про любовь роботов, но без секса.
Участник №3
Ага, понятно. Любовь к форуму вопреки запретам родителей и врачей. Тема есть, конечно, но не та любовь, которая, по-моему, была заложена в задании. Хороший, сатиристический очерк на самих себя, мне понравилось.
Участник №4
Какая красота... Плакать хочется, но не "могется". Где я такое уже видела? Ах да, "Собор Парижской Богоматери" Дюма и "Ромео и Джульетта" Шекспира. Но на схожесть просто намеки, а так очень здорово. Вобще люблю рассказы про мрачную Восточную Европу. Трепетная любовь отца к дочери напомнила "Матиас Шандор" Жюля Верна, вроде бы тоже про Баварию, но более поздний период. А нет, это была Венгрия.
Ах этот грязный ван Борк! Вызывает отвращение его поведение. Представила себе такого гнома, как на картинах: в плоском берете с грязным потрепанным пером, грязно-коричневый камзол, из под него виднеется желтое, несвежее белье.
А Сусанна ангел. Безумно люблю это имя, только вот "Суси" звучит как-то нехорошо. И няня у неё, как у Джульетты. Девушка странная, конечно - с утра пораньше в холодный двор, к холодному ручью. Уже за это инквизиция могла повязать... Только непонятно - она стокнула Борка или ветер? Если ветер, то как это - тонкая, легкая девушка устояла, а тяжеловес - нет?
Священник - типаж, схожий с графом Монте-Кристо. Двуликий, но, несомненно, добрый и хороший. Только зачем он девушку мучил? Мог бы еще в первые дни дать ей яд... Хотя, в этом есть что-то геройское - страдать из-за любви.
Вердикт: довольно необычно и душещипательно.
Участник №5
Я создаю столько ассоциаций или мир исчерпал все образы и сюжеты? Это же практически Улицкая!, разве что язык отличается. Сюжет, характеры, течение повествования - до боли знакомо и любимо. В начале колебалась - кто бы это мог быть, рассказчик? На кота подумала, но после "следую за ней" понятно, что что-то полегче и незаметное. Ясно, что невесомый дух.
Или участнику нужно найти свой язык, или участник - Улицкая.
Участник №6
Такое равнодушие к жизни... Такое пишут самоубийцы перед смертью. Распространенный стиль описания жестокой советской действительности, но уж лучше Алексиевич, чем подобное.
А где любовь?
Радует только качество. Здесь благодарность автору.

Если кого обидела, прошу в приват. Честно подвергала мнение критике;)
 
Комментарии.

Участник № 1.

Этот участник уже получил такое количество подробной критики, которое мало кому на форуме снилось. Подозреваю, что я с кем-то повторюсь, хотя и напишу очень кратко.

Автор, драконы с их любовью и размножением - это как Ромео и Джульетта, только в фэнтези. Как драконы - так точно будет размножение и любовная линия с обязательным упоминанием верности (правда, в вопросах верности некоторые специалисты расходятся, однако специфичность процессов размножения драконьего племени никем не ставится под сомнение). Банально, в общем, автор.

Механоид. Суффикс "eides" = "оид" переводится с греческого как "подобный". В вашем названии "механоид" - получается "подобный машине". То есть подобный машине, но уж никак не машина, ага? Впрочем, ладно, бедные механизмы уже столько натерпелись от фантастов и переводчиков...

В целом же рассказ похож на написанный азартным таким пятиклассником. Буйство воображения - ого-го! "А он ему по кумполу, а тот ему по чайнику". Что, зачем, почему - кого это интересует, у него перед глазами проносятся картины боя... Орки лезут в вентиляцию - какая к черту стилистика!!! Читать будут и непонятно? Ну, мне лишь бы успеть записать, как дело было!

Пещеру строил (или оборудовал) тоже какой-то пятиклассник, не иначе. Кто еще мог догадаться сделать систему обороны (!) и герметично закрывающихся дверей, которые намертво связаны с вентиляцией и работают только при условии полной сохранности последней...

Соответствие теме... Любовь ли? Скорее, специфический акт размножения. Ну, а вопреки тут, конечно, системе вентиляции, забитой орками. Прорвался ведь, дракон-то!

В общем, о ляпах праизвидения можно говорить бесконечно, многие укажут и без меня. Я это... присоединяюсь к предыдущим и последующим ораторам ))))

Участник № 2.

И снова новизной сюжета, а также любовью вопреки всему рассказ похвастаться не может.
Кто из фантастов еще не задался вопросом могут ли киборги испытывать человеческие чувства? В очередь, товарищи, в очередь! Пошевеливайся, 5646-ой! Вы будете 6784-ым. Добро пожаловать.

"Черт бы побрал этот закон, запретивший людям работать секретарями! А все эти ревнивые жены!"
А что, технологии не позволяли производить биороботов без вторичных половых признаков? Уж если на что-то понадобилось производить с первичными. Обязательно секси-секретарш? И грудь побольше! Тоже происки ревнивых жен? Однако, садизм какой :lol:

Журналист, боящийся сенсаций? Нет, по характеру герой мог бы так поступить, но что он тогда так долго делает в кресле редактора телеканала? Какие у него рейтинги при этом?

Пра любоффь. Я категорически против считать интрижки с секретаршами вообще какой-то разновидностью любви. Любовь со стороны Ариадны тоже как-то слабовато прописана. У бедняжки сотня других причин с радостью отнестись к идее модификации ;) Пятнадцать лет рутины - тут от скуки начнешь испытывать человеческие чувства и захочешь чего-нибудь эдакого... А на кого ей еще излить свои нежные чувства, если шеф ее включает и выключает и вообще главный человек в ее жизни? Домой-то она не уходит, с коллегами видится мало. Тут "любовь" не вопреки, а единственно возможный вариант.

Так что раскрытие темы - сомнительно.

Написано в общей сложности не так уж плохо, но интереса не вызывает ни грамма. Из-за "пошлассти" и избитейшести тематики.

Участник № 3.

Спасибо, посмеялась. Но имеет смысл лишь для узкого круга посвященных, что и указано под названием, поэтому на самостоятельное литературное произведение не тянет. Написано хорошо. Любовь вопреки чему и к чему точно не совсем понятно - то ли к миХею, то ли Фрау к Выворотень... Да и любовь ли...

Участник № 4.

А вы, автор, были примерно 38557-ая (или даже больше - затрудняюсь сказать) в очереди из написавших про любовь жертвы к палачу/насильнику и палача/насильника к жертве, а также 57834-ая из указавших в качестве препятствия любви сан и/или должностные обязанности мужчины.

Герои - сплошные штампы. Юная прелестница (со странным сокращением имени в виде названия японского блюда), безумно любящий отец, ворчливая няня, противный домогающийся мужик, священник - образованный, честный, верящий, что исполняет свой долг и ненавидящий его... Не знаю, была ли параллель с библейским сюжетом - старцы, домогающиеся Сусанны... Помнится, девушку-то пророк спас - что ж ваш-то священник подкачал, автор? :(

Кроме того, что персонажи шаблонные, они еще совершенно плоские (например, тот же Готтхольд - невразумительные какие-то переживания, страстей и смятения - ни в одном глазу), противоречивые (то он свято верит в свой долг, то ненавидит его) и неправдоподобные. Как неправдоподобна и вся история.
Допрос ведьмы - прямо как в сериале "Закон и порядок". Вежливо, чинно-мирно, только адвоката или хотя бы права на один звонок не хватает.
Священник, который не может остаться с девчонкой наедине и внятно объяснить, зачем надо признаться в ведьмовстве - вызывают сомнения его умственные способности. Если он не предлагает другой выход - значит, знает, что все бесполезно, что все равно приговорят. Хотя бы объяснил, что все равно приговорят, и чем меньше будешь упираться, тем меньше будут мучить. Все равно вырвут в конце концов признание под пыткой.
Потом священник, искренне верующий (!!!) предлагает девушке - искренне верующей (!!!) - совершить самоубийство - самый тяжкий из грехов. Хорошо, даже допустим - он раньше не мог додуматься? Предпочел пытать и смотреть на пытки? Да он еще садюга страшенный...

И таких ляпов по тексту - один на другом.

Не совсем понятно, что случилось в процессе домогательств до девушки - действительно ли ей помогли высшие силы? И если так, почему она не воспользовалась их покровительством в дальнейшем? Оно и понятно, что тогда кина не было бы, но все-таки, все-таки...

Есть проблемы со стилистикой и пунктуацией, разберут без меня, думаю.

"Я обещал тебе не убивать себя, Сусанна Хартер, но не давал обещания жить, - сказал он" - наверное, имелось в виду "жить вечно". А то как-то двусмысленно звучит.

Соответствие теме - о, да, тут уж точно "вопреки". Средневековые пытки, автор, это вам не садо-мазо с шлепками, синяками и кнутами, это похлеще будет. Ни одному любящему конкретного человека садисту не приходит в голову втыкать жертве иглы под ногти или дробить ступни - болевой порог тут убьет все трепыхания любви, буде таковые имелись. А тут - надо же. То ли мазохизм какой-то продвинутой степени, то ли прямо мистика... Я вообще, кстати, в мистическую подоплеку любви верю слабо.

По историческим и фактическим ляпам хорошо написала Фокскид, большое спасибо, очень интересно было почитать. У меня еще вызывает сомнение обращение к рядовому священнику "Святейший" ;)

В общем, за исключением того, что написано более-менее прилично, ничего хорошего (и нового, или хотя бы относительно оригинального) в рассказе не нашла. Пренебрежение правдоподобностью и историческими фактами, нелогичность повествования, весь рассказ, основанный на авторском "ой, неправдоподобно, но вот я так хочу и вообще - зато мне нравится - красиво как и романтишно!!!" - очень недостойная авторская позиция.

Участник № 5.

Вообще-то, мне было относительно понравилось, но тут из зала подсказывают, что сперто у Улицкой. Жаль.
Потому что рассказ вроде бы и хороший. Акушерка мерзкая, что объясняется тяжелым детством, деревянными игрушками, прибитыми к полу; Ангел любит ее вопреки этой мерзости - тематике соответствует. Описания хорошие и яркие, персонажи - правдоподобнее некуда, хотя и ГГ противная, и даже акушерские реалии описаны почти во всем правильно (только вот пачка анамнезов смутила - анализы - да, а анамнезы, да чтобы пачкой... да чтобы старшая медсестра их просматривала... вообще-то, работа старшей медсестры не касается лечебных дел).
В общем, сюжет не банален, теме соответствует, написано хорошо.
Почитаю "Казус Кукоцкого", погляжу, действительно ли... В любом случае, оценка уже поставлена. Насколько она поставлена именно автору - посмотрим.

Участник № 6.

Рассказ, видимо, о любви к вишне...
Поток сознания. Причем грязноватый. Не совсем чернуха, чтобы произвести какое-то тяжелое впечатление - и не такое читали. Перечитывать не возникает желания, скорее потому, что не вызывает интереса. Поглядел и забыл.
Не знаю, достоинство ли то, что как дневниковая запись выглядит вполне правдоподобно...
Написано неплохо.
Несмотря на шутку в начале отзыва - насчет вишни - раскрытия темы конкурса не вижу.
 
Участник №1 – 6
Участник №2 – 10
Участник №3 - 6
Участник №4 – 5
Участник №5 - 7
Участник №6 – 10


Хочу, помимо всего, сказанного ниже, добавить спасибо участникам, и отдельное спасибо - mademoiselle Рашпиль – меня так достала эта фраза в ее подписи, что я решилась прочитать конкурсные рассказы. От угадайки сразу иду в отказку :) – слишком мало знаю тех, кто принимал участие в конкурсе.
Участник №1
Очень хорошо помню это ощущение – когда торжествующий дедушка принес мне, пятилетней оторве, коробку с фломастерами... Дедушка у нас в доме был редким гостем. Не хочу углубляться в глубины семейной санта-барбары, но даже в том нежном возрасте за преисполненным эстетическим напором порывом дедушки покрасить потолок в темно-синий цвет, изобразив на нем звездочки, чудилось мне нечто большее, нежели чистая эстетика...
К чему я эти все благоглупости пишу? К тому, что по прочтении первого рассказа живо так вспомнилось то яркое ощущение, с которым я в далеком детстве размазывала краску по куску ватмана, прицепленному к обоям канцелярскими скрепками. Собственно, на обоях осталась бОльшая часть этого рисунка – какие-то части лошади, ухо героя и шевелюра героини сюжета, которому так и не суждено было найти понимание у массового зрителя.
Я прощу прощения. Это был пролог.
Но помнится то детское воспоминание – «ОЙЁООО, мне дали ФЛОМАСТЕРЫ!»
И потому, возможно, по прочтении рассказа двойственное возникло ощущение. С одной стороны – радостно за автора, которому эти самые фломастеры достались. Очень хорошо его понимаю. А с другой стороны – половина рисунка, как минимум, осталась за кадром, и это очень жаль.
Кое-что огорчило –
«неимоверно звонкий грохот раскатистого нечеловеческого смеха» - как-то не могу представить «звонкий грохот», ну совсем никак.
«Капитан и Шорк шли к столу невозмутимо – когда-то и они сами вот так стояли у стены, шокированные смертью товарищей» - так шли или все-таки стояли? или кто-то еще стоял?
«Каждый учёный дорого продавал свою жизнь и вскоре коридор напоминал мясорубку. Зелёные тела аккуратно выстилали уже половину коридора, а армия защитников таяла буквально на глазах.»
тоже не очень сочетаются у меня образы фарша, лезущего из мясорубки и якобы аккуратно разложенные по половине коридора тела... даже со скидкой на фэнтезийность.
С удовольствием прочитала бы продолжение. Да и начало с удовольствием прочитала бы.
Оно конечно, процесс размножения драконов не может оставить дамское сердце безразличным. Но хочется, к сожалению, чего-то большего...

Участник №2
Тема, на мой взгляд, раскрыта полноценно.
Хотелось бы два нюанса подчеркнуть, которые не сразу бросаются в глаза. Первый касается характера героя. Он ведь и мучается, бедняга, сомнениями на протяжении всего рассказа именно оттого, что любовь для него неотделима от секса, а секс с роботом он воспринимает однозначно – это типа ужасное извращение. Поэтому тут мы, по-моему, имеем вполне классический случай «любви вопреки всему».
А второй нюанс, который доказывает то, что это именно любовь – как бы случайная фраза о лекарстве, которое Ариадна уже добавила в кофе Торренсу. Вместо того, чтобы впасть в легкий шок, в какой впал бы любой другой мужик на его месте, - ну, если вдуматься, это ведь не так уж приятно – секретарша всыпает по собственной инициативе шефу что-то в кофе... далеко не каждый бы обрадовался, - вместо того, чтобы возмутиться, он благодарит Ариадну.
Рассказ мне понравился очень. Легко, простым и нормальным языком написано, без барочных завитушек. Что касается сюжета... Недавно как раз переключала телевизор, наткнулась на передачу про киборгов на «дискавери». И вот в финале этой самой передачи кто-то из британских специалистов вполне серьезно резюмировал – спустя какое-то время, относительно не такое уж и долгое, доминировать в обществе станут киборги и люди, которые сознательно пошли на «апдейт». Верю. Поэтому рассказ не могу воспринимать как «чистую фантастику», совсем нет. Кстати, еще один приятель вспомнился. Встретились с ним как-то на одной тусовке после того, как пару лет не виделись. После второго бокала шампанского он сказал растроганно: «Сейчас я тебе мою красавицу покажу...». Пока приятель нетрезвой рукой рылся по лацканам в поисках бумажника, я слегка прифигела, потому что знала его жену неплохо, которую красавицей при всей заинтересованности нельзя было назвать... да они и не разводились, насколько я знала... и припадками откровенности приятель никогда не страдал... и алкоголизмом тоже... Короче, все оказалось не так запущено... Показал он мне с гордостью нечеловеческой фотку своей новенькой красной тойоты... :lol:
Это я к чему, собственно... Мне нравится сама мысль о том, что для мужчины идеалом и любовью может быть механизм... Что-то в этом есть – и не только «сексистское».

Участник № 3
Симпатично. Действительно, симпатично и с той долей безответственности, которая не вызывает отторжения. И более того – вызывает желание лучше узнать персонажей. В смысле – почитать посты и понять, до какой степени... :)
Но тема, к сожалению, по-моему, не та. Это не любовь. Это – зависимость.

Участник № 4
На мой взгляд, в отношении литературного уровня – самый слабый рассказ. Сейчас попробую объяснить, почему именно. Идея, несмотря на то, что она совсем не нова, реализована на уровне диснеевского мультика, что-то вроде «Горбуна из Нотр-Дам».
С первых фраз возникает ощущение разводки, прошу прощения за мой французский.

«Как хорошо, как спокойно», - думала черноволосая девушка, сбегая по холодным каменным ступеням во двор, где ее ждал холодный родник, и где она любила проводить утренние часы, пока отец еще спал. Ее фигурка вполне прорисовывалась через полупрозрачное одеяние - сложена она была великолепно.»

Во-первых, мешает избыток прилагательных. «Черноволосая, холодные, каменные, холодный, утренние». Если абстрагироваться от текста и поставить себя на место автора, я понимаю, что ему, автору, то есть, хотелось показать хрупкую и прекрасную героиню с ее великолепным сложением на фоне враждебного мира. Но вот зачем мне знать, допустим, что каменные ступени были холодными? Она ведь не босиком по ним сбегала? Или босиком? В полупрозрачном одеянии... это отдельная тема, полупрозрачное одеяние. Вот скажите мне – на тарелке лежала сосиска в прозрачной упаковке, и я таки ее увижу. Потому что могу представить и сосиску, и упаковку. А прозрачное одеяние... я человек нудный и дотошный. Если уж есть в тексте отсылка к конкретному историческому времени, тогда я и в остальном хочу конкретики. Вот не верится мне как-то, что девица в эти самые пуританские времена могла носиться в полупрозрачном одеянии даже по собственному замку. И само «одеяние» тоже вызывает вопросы... это батист, кружево?.. Потому что у меня «полупрозрачное одеяние» ассоциируется только с нейлоновой ночнушкой... прошу прощения за скудость ассоциативного ряда.
Мне хочется узнать больше о героине рассказа, и цвет ее волос, а также цвет и величина регулярно «вспыхивающих»-«горящих» глаз или идеальное телосложение интересует меня далеко не в первую очередь. Из текста не так уж много удается «выцепить» - добрая, мечтательная, несколько инфантильная девушка... гм, что же дальше? А дальше, с каждой новой строчкой ощущение того, что я читаю историю «из жизни Барби», усугубляется. Вот хрестоматийно ворчащая няня-наперсница, хрестоматийно «отвратительный» жених... Финал сцены с попыткой изнасилования героини – я прошу прощения, просто за гранью добра и зла. То есть читатель должен поверить в то, что ветер сдул со скалы нехорошего жениха, а героиню, которая должна весить существенно меньше, типа обошел стороной? Интересные сквозняки у них сквозили, однако, в шашнадцатом веке... Допустим, так оно и было, хотя здравый смысл уже бьется в истерике. :) «И жениха как будто ветром сдуло, невеста вся рыдает наверху».
Но в историю о любви с первого взгляда к инквизитору – увольте... уже, как ни стараюсь, не могу поверить. Такое количество допущений моск просто не в состоянии воспринимать. Допустим, героиня после пыток, дойдя до стадии «существа», была в состоянии думать о чем-то... и не о способах прекратить собственные страдания, а о любви... Есть же исторические свидетельства – случались в эти времена и самодоносы – ибо объявление себя ведьмой было гарантированным способом самоубийства, но с одной существенной поправкой – отпущением грехов. Вот если бы инквизитор посоветовал прекрасной Сусе оговорить себя – это я еще хоть как-то поняла бы. Но чтобы священник дал яд кому-то... то есть, поощрил смертный грех... Не верю. А если еще учесть, что для верующего самоубийство – грех непростительный, то по логике вещей, героине предстоит прямая дорога в ад... а священнику в рай... то есть, несмотря на всю любовь, вечная разлука после смерти влюбленных, стало быть, устраивает? Не верю. :)
Собственно, как вставная новелла этот рассказ мог бы восприниматься гораздо лучше. Допустим, как история, рассказанная кем-то из девчонок в летнем лагере. Или в бараке зеков. Потому что очень уж надо истосковаться по «красивостям», чтобы воспринимать их в таком концентрированном виде и с таким количеством логических допущений.
Как симский сериал, сюжет мультфильма или вставная новелла – возможно, этот материал мог бы произвести впечатление. Но сопереживать персонажам не могу при всем желании. Хотя честно пыталась это сделать.

Участник № 5
Написано неплохо, но для меня в рассказе отсутствует самое главное – сюжет. Я могу согласиться с тем, что рассказ не о родах, не об акушерке, не о том, что наблюдающим за действительно отвратительной бабой оказался ангел. Но банального закольцовывания, на мой взгляд, недостаточно для полноценной истории.
Не очень верится в то, что даже у такого монстра, каким предстает героиня, совсем нет близких людей. Соседка, подружка, собачка, котик, черепашко ... что-то явно должно быть в ее жизни такое, ради чего эта жизнь приобретает смысл.
И собственно, если ангел любит свою подопечную, но явно не разделяет ее взглядов, почему он тупо стучит этим портретом по стене, не предпринимая каких-либо глобальных поступков? Если он может портретом по стене хлопнуть, так может и кирпич этой грымзе уронить на голову, пуркуа бы, как говорится, и не па? И ведь всем сразу стало бы легче, что характерно. И героине, и коллегам ее, и рожающим, и рассказчику ;)


Участник № 6
Пробило едва ли не до слез. Не хочу анализировать сейчас ни степень «чернушности», ни соответствие или несоответствие теме. Мне и язык нравится, которым рассказ написан – яркий, пульсирующий, точный, живой. И самое главное – способность автора писать откровенно. Без сносок на «прилично-неприлично», «принято-не принято», без оглядки на то, что текст действительно напоминает дневниковую запись. Может быть, именно благодаря этой «дневниковости» я и вижу героев, когда его читаю, как вижу «толстый том «Органической химии» под редакцией М. Глинки».
Самую малость не хватает, совсем чуть-чуть. Вот этот бы финальный абзац про Принцева – ну, хоть чуть-чуть, немножечко бы... чтоб все-таки не только про отсутствие любви, непонимание, расстояния...но и про саму любовь... :yes:
За то, как написано – отдельный респект.
 
Участник 1 - 7
Участник 2 - 8
Участник 3 - 8
Участник 4 - 6
Участник 5 - 9
Участник 6 - 5


А вот и я. Скажу сразу – суперзверств в моей критике вы не увидите, но это не потому, что я такой добрый и пушистый, нет, просто я действительно думаю (и да простят меня несогласные), что почти все работы не так уж плохи и банальны. Явной халтуры не обнаружил, все, вроде старались и сочиняли от души. И вот еще что. Поскольку тормоз я присылаю свою критику далеко не первым, а, скорее всего, последним, не думаю, что стоит повторять замечания других по поводу ошибок в правописании (которых было много, к примеру, у автора первого рассказа). В любом случае, сильно занижать оценку за орфографические ошибки не стал бы, так как для меня все-таки важнее сюжет, динамика и интрига. А мелкие погрешности можно исправить хорошим и добрым редактором :)


Рассказ первый
И все-таки мне понравилось. Оставьте эти смешные ляпы и попытайтесь представить себе происходящее. По-моему, сделать это совсем даже нетрудно. Потому что, на мой взгляд, написано живо и красочно, с юмором. Кажется, не самый длинный рассказ на конкурсе, а читается легко и быстро – от разговора в кабинете Капитана и до рождения Койя события разворачиваются молниеносно. Жаль, конечно, что с ляпами так вышло (кстати, были еще проблемы с запятыми в некоторых местах), но я уже говорил на эту тему. А еще жаль, что про "любовь" не очень тут ясно. Очевидно, что эта самая драконья любовь далеко не самом виднем месте в рассказе, что делает соответствие теме весьма сомнительным.
А так, по большому счету впечатление от работы положительное.

Рассказ второй
А что? Забавно :) Неужели доживем до такого? Жаль мне, правда, Даррена, несправедливо его так... Ведь такой молодой, а уже такую сенсацию откопал! А противный дядька в кресле говорит - не надо нам таких сенсаций! Хотя... а где тут сенсация? Роботам просто так, что ли, придумывали половые органы? М-да... вот тут уже печальненько, товарищи. Ибо в будущем, нас, кроме секси роботс, ожидает запутанная пресса с неразобравшимися в себе до конца главными редакторами... Было бы интересно, кстати пофантазировать о том, как женушка Торренса застукивает своего благоверного с Ариадной во время постижения заповедей камасутры. Интересно, как в будущем жены будут бороться с подобными явлениями? Неужели при помощи все никак не устареющего тефаля? Эх, автор... а нам так любопытно было бы узнать. Кстати, Торренс мне не очень понравился... представился такой грузный неповоротливый мужчина, обильно потеющий в своем кресле при виде Ариадны... Бррр. Но это дело автора, конечно. А вообще, одобрям. Написано гладко, хорошо и, кажется, без ошибок.

Рассказ третий
Так, так, так... Автор, вы мне это прекратите! Что за "барханизм" еще такой? Я поклоняюсь только одному богу – великому Пафосу. Так что, еретик тут не я, а вы! :) Эта... ну, вообще-то забавно... Ошибок практически нет. Разве что " преподаватель – преподователь" и "поладки-неполадки", тут автору надо бы определиться. События развиваются так, как я люблю. Если бы не "барханизм", совсем понравилось бы :D Еще понравилось про нарколюбовь и про Джетара. Да! Жаль, что Джокуса не видать на голосовании. А то родилась бы новая тема для следующего конкурса :D В целом, позитивно и весело, но не для всех.

Рассказ четвертый
Написано хорошим языком. Но слишком много, имхо, ненужных "соплей". Может быть, я слишком сухой, но не понимаю всех этих рыданий. Чего Сусанна упрямилась? Каждый день, что ли, такие добрые инквизиторы попадаются? Ну говорят же тебе, признайся (да черт с ним в чем признаться) и все тебе уладят! А она – нет в ответ. Ну, на нет и суда нет. Вспомнился герой фильма "Храброе сердце" Уоллас. Помните тот момент, когда к нему в темницу приходит принцесса (ах... Софи Марсо)и предлагает выпить какое-то зелье, которое, мол, должно притупить боль во время завтрашних пыток. Тот отказался. Вот и Сусанночка туда же... Нет, отраву-то она, в конце-концов, выпила, но зачем так долго упрямиться и добиваться пыток? Ради того, чтобы ее молниеносновозлюбленный стал свидетелем ее постепенного обезображивания?! По-моему, орден за такое не выдают... А может, в этом юном невинном теле уже успела каким-то образом зародиться любовь к "садо-мазохистским прелестям"? Так вот оно что! Вот она - Любовь вопреки всему!! Пусть меня отговаривают, пусть плачут и страдают, пусть сходят с ума отец с Петрониллой, а мне все же сладость пыток дорога! Эээхх... Возможно, было бы интереснее, если бы не избавляться так быстро от других персонажей, Людовика и Берна, ну, закрутить там еще что-нибудь, а, автор? Фантазии у вас, вроде, хватает... В целом, язык хороший, есть неплохие моменты и описания, но слишком наивно и мокро для меня.

Рассказ пятый
Очень понравилось. Наверное, самый лучший рассказ на конкурсе. Я почему-то подумал, что рассказ идет от лица ребенка, которому мать-героиня учинила в свое время аборт. Что, мол, вопреки всему он ее любит. А он, оказывается, простой ангел-хранитель (йыххх, неужели и меня кто-то так любит там наверху, несмотря на все мои гадости-пакости?). Героиня представлена очень хорошо и чисто субъективно, мне жаль героиню. Ну, не знаю... пусть злюка и хмурая, а жалко, где-то я ее понимаю. Язык хороший и плавный, правда, иногда приходится тормозить на длинных описаниях. Атмосфера в рассказе тяжелая, и это мне нравится. Придраться не получается, вроде...

Рассказ шестой
Сначала нравилось. Начало, подруги, смешной ухажер, туда-сюда... Потом как-то начал скучать... Ну в самом деле! Ждешь, когда наконец закрутится сюжет, а автор тем же самым неторопливым темпом зачитывает лекцию. Я где-то что-то похожее встречал... возможно на дайриках? Из персонажей не понравился никто, ну разве только Принцев. И все. Конец разочаровал. Впечатление никакое, извините, автор.
 
Признаюсь в плагиате идеи такого оформления критики. Прошу сильно не бить, но мне показалось что именно так нынче она должна выглядеть. :crazy:

1) 6 баллов
2) 6 баллов
3) 6 баллов
4) 9 баллов
5) 4 балла
6) 3 балла

Участник №1. "Драконьи будни или кто на свете всех картошкой"
- Смотри, Игги! Наконец-то фэнтези! И что же мы будем с ним делать на конкурсе про любовь?
*верблюд усиленно заработал челюстями*
- Да. Ты абсолютно прав - этот рассказ нам жевать... не пережевать.
*лохматый корабль пустыни надменно сплюнул*
- Фу! Что за манеры! Месяцы скитаний по пустыне испортили тебя. Этот рассказ не так плох, как кажется. Гляди - автор даже попытался шутить. "Шорк шаркнул" звучит презабавно.
*мохнатый собеседник что-то придирчиво вынюхивает на паласе*
- Ну...да - это тебе не песок. Но давай не отвлекаться. Так. Стиль. Он немного покачивается, но в целом монолитен. И этим немножко похож на портовый буксир. Ты как считаешь?
*тишина*
- Ну, значит по этому поводу тебе сказать нечего... А насчёт огрехов? Это же просто море морское прямо. Кошмар. Ну, я не большой в этом специалист, поэтому соглашусь со всеми, кто высказывался ранее. Ты ведь читал отзывы этих замечательных людей? Нет? Ну, из меня рассказчик никакой, так что я скажу лишь, что текст явно не вычитан.
*верблюд утвердительно закачал головой*
- Ну хоть где-то ты со мной согласен. Ладно. Перейдём к сюжету. Мамма миа! Ну и где здесь любовь?
*тяжёлый вздох*
- Да - ты опять прав... Парит в воздухе, но почти никак не отражена в тексте. Неуд, товарищ автор! Вам бы фанфики про ГП писать, а не к сурьёзным людям на разбор выставляться. Правильно говорю, Игги?
*энергичное кивание воображаемого животного разогнало символизировало полное согласие*
- Вот-вот! В Бабруйск, жывотное! *поворачивается направо и гладит воздух* Это я не тебе, милый. Держи ещё печеньку.
Участник №2. "Мне глюкнуло ось и теперь я люблю вас, сэр"
- Ой, какой замечательный рассказ! :D
*верблюд усиленно замотал головой, разбрызгивая по комнате слюни*
- Гляди-ка. Тут и порно и задорно. Вообще-то нарушена логика повествования - сначала эрекция, а потом порнушка... Ну да простим это автору. Видимо Ариадна действительно на удивление хороша.
*мохнатый критик нервно облизнулся*
- Даа, брат. Слишком у нас богатая фантазия...
#2 написал(а):
— Шеф какой-то странный сегодня, - пожаловался Даррен секретарше, - что с ним?
— Давление, сэр, - ответила Ариадна дежурно-вежливым тоном.
- Автор жжёт! Такое давление действително делает мужчину не очень общительным.:lol:
#2 написал(а):
Ариадна улыбнулась, и связь прервалась.
- Мощная модель эта Ариадна - одной улыбкой рвёт связь! И... нигде ведь не написано, что коммутатор с экранчиком - приходится додумывать самому, а это, между прочим, усилие. :crazy:
#2 написал(а):
но никто, ни один человек не знал того, что показал ему Даррен.
- Это, конечно, будет по мелочи, но Игги начал плеваться, поэтому не могу пройти мимо. Знали... Актриса, её партнёр, оператор, Даррен и сам Торренс. Ничего себе "никто".
#2 написал(а):
в стиле прошлого века, который почему-то назывался модерн.
Прошлый век назывался 21й... Кошмар - какие необразованные люди пошли...

- В общем, Игги, я всё понял. Это история про стареющего мужичка, который хочет, но не может... и вдруг смог. Антураж представляется отчего-то Азимовский. :) А тебе как?
*верблюд мечтательно закивал*
- Дааа. Ты прав...
Участник№3. "Ми, РБ и все-все-все"
- Ооо. Игги - смотри тут про нас... Нет, не про нас, а про НАС. Про всех. Занятно...
*мохнатый глюк заинтересованно вгляделся в экран*
#3 написал(а):
триста семь раз из тысячи фразу "я не люблю Форд Мустанг"
- :D Однако, Ми и не такое может заставить сделать... Но зачем? Мустанг я всё равно люблю.
#3 написал(а):
приближающийся стук железных набоек на сапогах преподовательницы.
- А как же звук перестукивающихся хвостов кожанной плётки с металлическими наконечниками? А стоны несчастных душ из медальона в виде шестиугольного глаза? Автор слишком приукрасил действительность...
*Игги неохотно вылез из под стола и продолжил чтение*
- Ого! Это смахивает на глюки... Как мультик прямо - вот Эней в клетке, а вот Джокус долбит собой же стену...
*верблюд скосил глаза, словно кого-то дразнил*
- Да уж... Точно глюки. А ведь как настоящие - такое происходит постоянно. Завидую Ми - стать музой для такой юморески.
*за спиной послышалось чавканье*
- Ты снова прав - пора бы заканчивать. Тут уже почти всё сказано. Осталось сказать, что нам с тобой понравилось. Ну и что опять темы мы не увидели. Ну, зато повеселились...
Участник№4. "Готтхольд и Сусанна..."
- Неет, Игги. Нельзя нам на ночь такое читать. Как Инквизитор пытает свою любимую, а та даже рада пыткам... Ты бы выдержал такое?
*мохнатый циник ненадолго оторвался от поедания домашнего алоэ и утвердительно помотал головой, забрызгав густым соком стол*
- Дааа. Честно говоря, сюжет затмевает и стиль и остальное. Но при повторном чтении тоже ничего такого уж в глаза не бросается. Очень хороший рассказ. И точно в тему! Такое случается редко. Согласен со мной?
*очередная порция сока алоэ вперемешку с брызгами ровным слоем покрыла стол*
- Ну и хорошо. Рассказ хороший, но перечитывать не будем. Нам и так хватает... Хотя тебе-то пофиг - ты же глюк...
*Игги утвердительно помотал головой*
Участник№5. "Ангел Х"
- Мдааа... После такого чтива рожать расхочется любой...
*верблюд недовольно стукнул горбами о шкаф*
- То есть, классно, замечательно, но где тема? То есть, вопреки чему её любит ангел-хранитель? Не пойму... а ты, мой верный....конь. :D
*представитель пустынной фауны, неожиданно ставший глюком несчастного бумагомараки, только поёжился, мотая косматой головой*
- Вот-вот! В общем, всё неплохо, но излишне натуралистично. Поклонники Петрушевской оценят, но я не из таких - предпочитаю Сологуба. :p
Участник№6. "Во саду ли, в огороде"
- Неет. Я отчаянно перестаю понимать - где рассказы про любовь? Сестра! Сестра! Мне пожалуйста на вечер двойнцю дозу - нам с Игги надо оклематься чуток...
 
Участник №1: - 3
Участник №2: - 2
Участник №3: - 5
Участник №4: - 2
Участник №5: - 9
Участник №6: - 4

Комментарии к оценкам:
Какое счастье, вас всего шестеро.

Участник №1: Сердце Дракона, или Корнеплоды вопреки всему.
В каждом произведении всегда заложен какой-то смысл, некий «мэссэдж», говоря по-буржуйски, который автор хочет донести до читателя. Что хотел донести до нас автор первой работы? Ничего, кроме «смотрите, как я смешно шучу – даже про морду картошкой не забыл!» я не увидел.

Сам рассказ напоминает попытку пародии на боевое фэнтези, где обязательно есть:

  1. доблестные защитники;
  2. великая цель;
  3. плохие орки;
  4. драконы и/или их яйца.
Зачем-то из убрали эльфов и прекрасную деву, заместо них ввели механоида с отрубленной рукой в банке вместо головы и разговаривающего пупком, но это уже дело хозяйское, я эльфов тоже не очень-то люблю. Повествование весьма сумбурное, местами имеются явные несостыковки. Возможно, автор таким образом хотел еще ярче подчеркнуть абсурдность происходящего, но сделано это так неумело, что больше смахивает на его собственные недоработки.

Итак, что мы имеем в сухом остатке? А имеем мы некую Пятую Сокрытую Пещеру Третьего Научного Штаба Оборонительно Армии Вергилиона Могучего, в которой оборудование отливается вместе с помещениями и делается это зачем-то из метеоритов. Т.е. некий секретный военный объект, в котором никто понятия не имеет, как нужно подобные объекты охранять: сами помещения, система обороны и вентиляции строились, по всей видимости, местным аналогом Джамшутов, т.к. при поражении вентиляции все остальное отрубается нахрен, а в самом начале рассказа мы видим, что гигантский вентилятор встроен прямо в стену, т.е. воздух снаружи попадает внутрь напрямую. Подобную «систему вентиляции» использует моя бабушка, вставляя на лето в форточку пластиковый пропеллер «а-ля Карлосн». Внутри этого секретного штаба находится еще более секретная Комната Рассвета Мысли. Правда, не понятно, для кого она секрет, если туда постоянно забегают все, кому не лень, тем самым превращая «тайную комнату» в некое подобие проходной в типичной советской коммуналке.

В этом секретном комплексе есть два десятка охранников, три десятка ученых, помыкающих охранниками, а также некий механоид в количестве одна штука. При этом «вояки» и «старые рубаки» (в лице Капитана – он же – начальник Базы) признаются, что «Вообще-то мы не обязаны владеть оружием, даже не обязаны таковое иметь» (хотя брешет, старый пeрдyн – кто там в начале повествования руки на эфесе сложил, а?), а ученые сражаются не только, чтобы заполучить заветную цель – сердце дракона, но и защищая свой штаб, тогда как «опытный вояка» наблюдает за этим через маленькое окошко в «беззвучно захлопывающейся тяжелой двери» и мизантропично сжигает всех и вся к финалу действа (вместо того, чтобы не пускать ученых в бой и сжигать их вместе с врагами, а точно так же подпалить одних нападавших орков). Что можно сказать об охране, кроме того, что она – ни к черту не годится, не ведет слежку за тем, что происходит снаружи, и не умеет поднимать тревогу? Разве что – она уже почти перебита, и поделом, ибо убивать таких охранников нужно еще в младенчестве. Также на базе есть механический человек (мне лично напомнивший своим описанием одного из Братьев-«боссов» в Тургоре), грезящий размножением не меньше, чем появившийся в финале дракон-самец и который при всей своей физиологической приближенности к машине не в ладах с арифметикой: «Нас здесь всего семеро!»… «Нас десять, о тош! Я не воин, но тоже могу показать…»

Цель атаки орков также неясна – если защитники Пещеры захватили Сердце Дракона как источник (по всей видимости) дорого топлива, то нафига, спрашивается, нашим зеленым братьям по разуму его уничтожать вместо того, чтобы выкрасть – тайна куда более тайная, чем комната, в которой происходит бОльшая часть событий рассказа.

Ну, и заканчивается все оплодотворением мертвого (но тем не менее, вопящего) драконьего сердца (некрофилы ликуют), которое «проклевывается» дракончиком, чье имя завершает сакраментальную фразу.

Вот такая доза абсурда от автора рассказа №1 – и все это ради не менее абсурдной «морды картошкой». Тема – «Любовь вопреки всему» - не раскрыта. Рассказ – набор ляпов, перекрывающий с головой все (возможное) желание автора написать веселую пародию на героически-боевое фэнтези.

Общий стиль написания очень напоминает мне Jetar’овский «Мустанг» с зимнего конкурса. Костя, если автор не ты – поздравляю, жизнь прожита не зря, т.к. у тебя уже появились достойные преемники =)


Участник №2: Билет в Эдем, или Эрекция вопреки всему
Во втором рассказе мы наблюдаем полчаса из жизни одного 16-летнего прыщавого задрота, волею судьбы автора получившего пост главного редактора новостей и живущего с женщиной лет на 30 его старше, которую он отчего-то именует своей женой и даже ностальгирует по данному поводу ложными воспоминаниями.

Подобные рассказы часто публикуются на порталах, посвященных фанфикам по книгам Джоан Роулинг, и имеют примечания на подобие:

Код:
Пейринг: XX/YY
Рейтинг: NC-17
Жанр: Romance, UST, Angst

«Он нервно пододвинулся к столу, пытаясь скрыть выпуклость, появившуюся на брюках» «..это всего лишь биоробот, и что они не могут оказывать сексуальные услуги, даже если бы модель была оборудована половыми органами» «Девушка вышла, а он все пытался успокоиться» «Он истерично засмеялся» «Эрекция не проходила» «Настоящий оргазм вряд ли с чем-то спутаешь»


В период полового созревания у парней такое бывает. Это видно по главному герою: у него встает даже на ходячий кусок металла с сиськами, но вместо того, чтобы передернуть, он старательно дышит, вновь грезит ложными воспоминаниями о несуществующей теще, называет свой член «нефритовым стержнем» и истерично смеется. Также он наивно рассуждает о (не)возможности использования роботов в качестве сексуальных партнеров: почему, если оборудовать модель половыми органами, заниматься с ней сексом будет невозможно? Зачем нужны половые органы, если они не будут выполнять своих функций? Да и потом, хоть первичных половых признаков у Ариадны нет, но рот-то у нее на месте! Наивностью веет из всех щелей, не сочтите за каламбур. Дальнейшие ремарки в стиле “для него секс давно стал скорее привычкой, чем любовным актом” иначе, как сарказмом, не назовешь, т.к. сексуальный опыт у парня явно равен нулю.

Секретарша-робот тем временем периодически подмешивает в кофе какую-то горькую снедь, которую главный герой глотает доверчиво и охотно (хотя это вполне может быть виагра или психотропные вещества, из-за которых ему постоянно мерещатся признаки проявления симпатии со стороны своей секс-рабыни биоробота-секретарши).

Кульминацией рассказа является очередной наивный бред, который приходит в голову герою: «Если об этом событии узнает мир, произойдет катастрофа», внешним проявлением которого является фраза: «Я не готов начинать революцию в умах населения», которую, судя по предыдущему поведению и мыслям героя, следует читать как «Дайте мне с чистой совестью тpахать своего робота». Замечательная в своей лицемерности фраза. И рассказ заканчивается оптимистично: взамен унылому нытью о горькой жизни и непобедимой эрекции персонаж переходит к действиям. Happy end. Ни один робот в процессе написания данной работы не пострадал.

В чем смысл данного рассказа? Показать сексуальные мучения подростка? Заставить читателей задуматься о том, насколько (а)морально использовать роботов в удовлетворении своих эротических фантазий? Как часто люди прикрываются благими посылами и заботой об обществе, преследуя свои эгоистичные и вполне себе плотские намерения? Какова бы цель ни была, с заданной конкурсной темой автор не справляется: когда (единственный раз) главный герой задумывается о сути любви, он тут же прерывает себя «Стоп… так можно и до философии дойти, а нам это ни к чему». Конечно, ни к чему. Когда неудовлетворенное желание секса затуманивает мозг, трудно рассуждать о глубоких чувствах.


Участник №3: Достаточно одной таблетки , или Карикатура вопреки всему
В довольно недалеком прошлом Frau_Muller начала писать на конкурсные работы свои забавные пародии. Затем на прошлой «Маске» одному из участников пришло в голову написать пародию на ее пародии. Теперь мы видим т.н. «копию копии еще одной копии», т.е. пародию на пародию на пародию. Конечно, в каждой пародии автор привносил что-то своего. Здесь автор делает акцент на гротескном изображении особенностей характера (или творческих работ) местных форумчан.

В связи с этим сакраментальный по своей глупости вопрос: Кто все эти люди? – становится актуальным для людей посторонних или новичков, ведь оценить сарказм автора им будет совсем непросто.

Какова цель этой работы? Главной целью я вижу именно составление карикатуры, пародии, возможно даже – обличения местной творческо-дилетантской братии в их недостатках. Под «любовью вопреки» у автора скрывается мазохистичное удовольствие от общения на форуме вопреки (а может – благодаря) постоянным нападкам в свой адрес. Автор понимает, насколько патологично это чувство, приравнивая посещение форума к употреблению уже успевшего прославиться психотропного вещества.

Несмотря на явный сатирический контекст рассказа, в нем по крайней мере описываются чувства человека, сложность во взаимоотношениях с реальными людьми, пусть и в виртуальном пространстве.


Участник №4: Занимался рассвет…, или Мэри Сью вопреки всему
О подобных рассказах уже писалось немалое. Пожалуй, тут легче процитировать, чем присваивать мысли себе:

Наследственность сентиментальной повести сказывается в мэри-сью как на уровне темы (несчастная любовь, безвременная гибель героев) и сюжета (встреча - первая любовь - испытание - трагедия), так и на ограниченном наборе сюжетообразующих мотивов (несчастного случая, немилостивой судьбы etc.). Особое внимание уделяется описанию внешности героев - осуществляется оно, как правило, с точки зрения героя-зрителя и подчиняется, как и в случае с рукописным девичьим рассказом, определенным канонам (причем акцент в большинстве случаев делается на цвете глаз и волос). Главная героиня - непременно красавица.
Ведущие мэрисьюеведы (в частности, explo) неоднократно отмечали своеобразную пространственно-временную организацию, присущую МС-произведениям. Причиной этого явления, характерного также и для ДРР (девичий романтический роман), является условность создаваемого авторами мира, события в котором отбираются в соответствии с жанровыми установками и выстраиваются по следующей схеме (одно- или двухходовой):
  1. Герой/героиня покидает "свое" пространство;
  2. на новом месте знакомится с героиней/героем (и соперником/соперницей, буде таковые найдутся);
  3. между героями завязывается дружба, перерастающая в любовь. Мотивом поцелуя заканчивается _первый ход_ сюжетной схемы и начинается второй:
  4. между героями возникает близость (чаще - духовная :));
  5. их любовь подвергается испытанию;
  6. один из героев погибает;
  7. второй кончает жизнь самоубийством/тяжко переживает/хранит верность умершему.
©
Как видите, все довольно банально. Целью таких работ является ода самому себе, воспевание своего идеализированного образа, фантазия о себе, как о неком «сверхчеловеке», мечта о любви, которой никогда не было. Это – грезы вслух и любовь к самому себе, а не вопреки.


Участник №5: Цветок моей души, или Долг вопреки всему
Спасибо огромное автору за этот рассказ. Он доставил мне несколько минут истинного наслаждения. В нем есть интрига, но смазана концовка. Я не знаю, читал ли автор роман Дидье Ван Ковелера «Запредельная жизнь»
которая начинается словами «Я умер в семь часов утра» и повествует о «жизни» человека после смерти: о том, как неотрывно (в буквальном смысле слова) он связан с людьми, которые его любили в жизни, как он пытается перейти «в другой мир», но воспоминания о нем у других людей не отпускают его и т.д.

Этот рассказ пронизывает до глубины души, как говорил режиссер Михалков: «Попадает в сердце, минуя разум», это и есть признак настоящего искусства, да не захлeбнуться мне пафосом собственных слов. Есть что-то пронзительно-искреннее в описании житья-бытья этой простой женщины.

Единственная причина не максимальной оценки – это несколько смазанная, банальная концовка. Все-таки хранить человека – это обязанность любого Ангела-Хранителя, так что чувство долга тут стоит на первом месте. «Вопреки» в данном случае было бы существование в параллельных реальностях, но в то же время невыносимая близость, что собственно тут и есть.


Участник №6: Вишня, или Опыт – сын ошибок трудных – вопреки всему
Честно говоря, я вообще в недоумении. Я перечитал рассказ, но недоумение не проходило. Я задался вопросом: «Где тут любовь?» Ответом было «Нигде». Я спросил себя: «А что хотел донести автор рассказа читателю?» И единственным ответом, приходящим мне в голову, был: «Не ходите, дети, в Африку гулять». Поучительно-назидательная история «пра жызнь», неплохо написанная, но не несущая в себе никакого серьезного посыла. Да, героиня никогда не любила. Да, сделала дурость, поплатилась за нее. Да, это сподвигло ее на реализацию давнего плана. Но диалог читателя с писателем после прочтения работы возникает следующий:

Читатель: И чё?

Автор: И ничё.

The End.
 
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.
Назад
Сверху