Полиночка666, спасибо!) рад видеть в своей теме и еще больше рад, что понравилось начало нашего "милого и доброго" рассказа)
А про уродцев.. твоего "Урода из Замка" я видел-читал, да) ну, все же "уродства" из разных областей)) а вот "без рук-ног или с лишними" и т.п. я не встречал вроде. Я скорее это имел в виду)
Спасибо!) А продолжение собственно....
Берта Краузе нервно смяла в руках пачку бумаг, почти на каждой из которых стояла ее подпись. Врач успокаивающе похлопал ее по плечу и усадил на стул у палаты, за дверьми которой только что уснули близнецы.
- Вы обещаете, что с ними все будет хорошо? Мне не по себе от всего этого…
- Вы просто переволновались, уверяю вас. Поводов для беспокойства нет. Риск, конечно, присутствует, как и в любой другой операции, но у нас новейшая аппаратура, опытные анестезиологи. Мы уже занимались подобными случаями, хотя, конечно, каждый из них уникален, - сев рядом с ней, заверял ее пожилой доктор.
- Я так боюсь, что с моими мальчиками что-то случится. Мы столько раз слышали о серьезном риске… а вы так все хорошо говорите. Мне очень хочется верить вам. Прошу вас, позаботьтесь о них, ведь сейчас от вас зависит их жизнь…
- Я уверяю вас, мы сделаем все возможное. А сейчас вам лучше всего поспать, завтра у нас всех трудный день, - аккуратно забрав у нее стопку подписанных для операции бумаг, сказал врач и поднялся со стула.
Элиас медленно приоткрыл глаза. Прямо над ухом раздавался монотонный звук, режущий слух в тишине. Повернув голову, он увидел сосредоточенно сидящего на постели брата со старой игрушкой-головоломкой. Лукас полностью увлекся процессом выстраивания кубиков по цветам и не замечал, казалось, ничего вокруг.
- Ты чего не спишь? Откуда это у тебя? – Элиас протянул руку за игрушкой, в привычной попытке отобрать, посмотреть и вернуть.
То, что делал брат, всегда тут же становилось нужным и ему. Если Лукас рисовал, Элиас тоже начинал искать лист бумаги, если брался за игрушки, он непременно хотел те же самые. И даже если он не принимал непосредственного участия в процессе, то проследить и пощупать он должен был обязательно.
Лукас сначала отдернул руку, чтобы брат не помешал на самом важном моменте, но затем уже безо всякого интереса к игрушке положил ее на протянутую ладонь.
- Они наврали маме. И нам тоже наврали. Завтра будет все… все по-другому… - наконец, ответил он, отвернувшись к окну.
- Что ты имеешь в виду? Почему наврали? Откуда ты знаешь? – сразу забыв про игрушку, недоуменно воскликнул Элиас, так же приподнимаясь на подушках, чтобы сидеть с братом на одном уровне.
- Оттуда же, откуда и всегда. Чувствую. Завтра все уже не будет как сейчас, - мальчик подтянул колени к подбородку, обхватив их руками, и его брат тоже вынужденно подвинулся.
- Ну да, не так… завтра мы уже не будем одним целым, - немного растерянно глядя на Лукаса, сказал Элиас.
- Да, если бы ты знал, насколько сейчас прав, - отозвался тот, не поднимая головы.
- Ты меня пугаешь. Что ты знаешь такое, чего не знаю я?
- У тебя все будет хорошо. Не думай об этом, - Лукас мельком взглянул в расширенные глаза брата и сполз вниз по подушкам, зарываясь в одеяло, - давай спать.
Элиас невольно лег рядом, в темноте всматриваясь в его лицо. Лукас лежал неподвижно, закрыв глаза, можно было подумать, что он уже спит, но брат прекрасно знал этот его прием. Когда он не хотел говорить или обижался, то всегда так делал.
- Ты боишься? – пролежав пару минут рядом, глядя на брата, наконец, нарушил молчание Элиас.
- Я сплю. И ты спи, - не открывая глаз, сказал Лукас и сжал его ладонь, - да, я боюсь, - спустя пару секунд, тихо добавил он.
Зимой утро наступает позже обычного и всегда хочется поспать подольше, но братья Краузе, проведя всю ночь без сна, в чем ни один из них не хотел признаваться другому, как только начало светать, уже стояли у окна, глядя, что вся, еще безлюдная улица завалена снегом. Было довольно холодно и они, закутавшись в одеяло, которое волочилось за ними по полу, считали изредка проезжающие внизу машины, стараясь отвлечься от мыслей о предстоящей операции, которая планировалась через час.
- А совсем скоро Рождество, - улыбнулся Элиас, ткнув в запотевшее стекло пальцем, в сторону нескольких небольших елок, щедро засыпанных снегом.
- А, ну да, Рождество… тебе подарят ту собаку на пульте управления, - снова став задумчивым, ответил Лукас и прислонился лбом к холодному стеклу.
- А тебе? Ты же знаешь?
- Я не знаю, Элиас… - мальчик мотнул головой и преувеличенно весело указал брату на машину, - еще одна синяя! Я выиграл!
- Что вы там делаете? Всё перевернули… а я надеялся застать вас спящими, - войдя в их палату, приветливо улыбнулся врач, пожилой мужчина с совершенно седыми волосами.
- Мы машины считаем, доктор Грюнвальд, - улыбнулся Лукас, но, столкнувшись с ним взглядом, сразу отступил на шаг назад, помрачнев.
- Ну что ты, боишься? – Грюнвальд сел на кровать напротив мальчиков так, чтобы смотреть на них на их уровне, а не сверху вниз.
- Я просто знаю… и я не верю в чудеса, - тихо ответил Лукас и незаметно сжал ладонь брата, не решаясь снова посмотреть на врача.
- Все будет хорошо, вот, держите, это просто успокоительное, чтобы вы не боялись так сильно, - с этими словами он протянул братьям таблетки и стоявший на их столике стакан с водой, - успокаивайтесь, переодевайтесь, через двадцать минут за вами придет медсестра. Хорошо?
- А мама? Маму мы увидим? – спросил Элиас, не отпуская руки брата, которого впервые видел таким напуганным, и оттого самому становилось не по себе.
- Увидите, обязательно увидите, я думаю, она как раз идет…
Берта и правда пришла спустя пару минут после ухода доктора. Но вид у нее был настолько взволнованный и нервный, что мальчикам стало еще страшнее от ее слов и слез, которые они не видели практически никогда.
Длинные больничные коридоры, раздражающий яркий белый свет, любопытные и испуганные взгляды случайно встреченных пациентов, которым не спалось с утра пораньше… братья в сопровождении медсестры поспешно прошли мимо, не глядя ни на кого вокруг.
Большие двери операционной открыли прямо перед ними, и мальчики растерянно замерли на пороге, оглядываясь по сторонам. Доктор Грюнвальд все так же располагающе улыбался им и, сняв большой халат, в который закутались вдвоем, покидая палату, они забрались на операционный стол, одновременно зажмурившись от слепящего глаза света.
- Не бойтесь, все будет хорошо, сейчас вы просто уснете, а когда проснетесь, все уже будет позади.
Элиас пытался наблюдать сразу за всеми, кто находился в операционной, но его взгляд неизменно останавливался на совершенно бледном лице брата, который, в отличие от него, лежал неподвижно, тяжело дыша.
- Лукас? Ты чего?.. – незаметно тронув его за руку, спросил он.
Тот в ответ лишь сжал его ладонь холодными пальцами, не поворачивая головы.
- Ты что-то знаешь? Что-то случится? – Элиас еще более нервно стал оглядываться по сторонам, чувствуя, что в висках сильно запульсировало, так, что лица ходящих вокруг врачей показались смазанными.
- Остановитесь! Мы не хотим! Не хотим никакой операции! Не надо! – закричал он, пытаясь подняться, что ему удавалось плохо из-за Лукаса, который по-прежнему лежал, не двигаясь.
- Элиас, успокойся, все будет хорошо. Полежи спокойно, - слегка надавив на его плечо, по-прежнему спокойно сказал доктор Грюнвальд.
- Нет, вы не понимаете! Что-то должно случиться! Лукас, скажи им! Нам ведь не надо этого делать! Отпустите нас!
- Тише, дай руку. Доктор Вайс, что вы возитесь? Пора давать наркоз.
- Не надо! Мы не согласны на операцию! Остановите это все! – Элиас по-прежнему безуспешно пытался подняться и заставить брата сделать это, но тот не двигался с места, а доктор продолжал придерживать его за плечи, а потому, все, что смог сделать мальчик, это упорно не давать им свою руку.
- Вводите лекарство, - наконец, подал голос Лукас, отвлекая внимание врачей и медсестер от брата, зная, что если наркоз дадут ему, то он начнет действовать и на Элиаса.
- Что ты делаешь? Не надо… ты же сам этого не хочешь… - совершенно растерянно и испуганно воскликнул тот, наблюдая, как склонившийся над братом анестезиолог достает иглу.
- Переубедишь меня когда-нибудь потом, если я неправ…
Элиас, всегда боявшийся врачей, уколов и всего, связанного с ними, зажмурился и отвернулся, чувствуя, как доктор Грюнвальд успокаивающе поглаживает его по волосам, и ощущая это постепенно все более и более смутно. Хотелось что-то сказать или хотя бы пошевелиться, но он, не понимая, почему, уже не мог этого сделать.
- Будем начинать, доктор Грюнвальд? Вы полагаете, что операция не вызовет особых сложностей?
- Я говорил, да. Но похожая операция, в девяноста девятом была несколько проще, девочки соединялись только хрящами, в нашем случае у близнецов общая печень, это несколько осложняет задачу… но давайте приступим. Доктор Вайс?..
Казалось, прошло каких-нибудь полчаса. Элиас смутно помнил, как сверху мелькали яркие коридорные лампы, от которых кружилась голова. Его куда-то везли, что-то говорили, но он не мог различить голосов. Затем его переместили на больничную койку и сказали не поворачиваться, а затем он снова провалился в сон, видя странные спутанные образы, из которых хотелось выбраться как можно скорее, но он не находил в себе сил открыть глаза.
Когда мальчик проснулся, за окнами уже стемнело. По коридору ходили люди, слышались разговоры, у них продолжался один из множества подобных дней. Элиас шумно выдохнул, пытаясь собраться и более осознанно оценить обстановку.
- Лукас? – тихо позвал он, и как обычно потянулся рукой вправо, надеясь нащупать лежащего рядом брата.
Но там его не оказалось и Элиас, нервно повернув голову в ту сторону, обнаружил, что лежит на небольшой кровати, а там, где он с самых первых дней привык видеть брата, никого нет. По его телу прошлась холодная дрожь, стало очень страшно, он с трудом дотянулся до настенного светильника, включая его, и, не давая глазам привыкнуть к свету, огляделся, надеясь найти Лукаса на соседней койке. Однако, он лежал в одноместной палате и никакого намека на чье-либо присутствие здесь не наблюдалось.
). 
удивляюсь, какую они реакцию здесь вызвали))
Нет, то что здоровье подорвано, это итак понятно, оно у них у всех подорвано. Меня интересует, как они срослись.. Обычно же когда так срастаюся уних три руки или три ноги, в результате, как минимум один оказывается не "полноценным"...
мы помним, что деткам по 8 лет?) а позже... кто хочет, всегда что-то увидит. 
Но губозакатывающая машинка всегда рядом...)
.
