Симс-сериал: "Неразлучные"

[Полиночка666]

Начну с того, что я растроилась и плакала полчаса. Не могу такое про детей читать.
Я бы и не стала, если бы мне не обещали хороший конец.

Фотографии мне понравились очень! Чувства мальчиков и их диалоги тоже хорошо переданы. Недаром же я расстроилась.

Но есть и много недочетов. Вы, видимо, никогда не ложились на серьезную операцию? Ну, оно и хорошо. Однако написать что дети сами пришли в операционную, да еще и в одежде, это совсем никуда не годится. Во-первых, больных готовят к операции за сутки. Делают клизмы, очищают кишечник, есть и пить нельзя перед операцией. Обязательный душ, предмедикация, то есть вводят лекарства еще в палате, успокоительное, и еще что-нить в зависимости от болезни. Потом больной полностью раздевается, приезжает каталка, его кладут или он сам ложиться на каталку, накрывают простыней и везут в операционный блок. Все должно быть стерильно. При таких серьезных операциях как в рассказе, делают обычно эндотрахеальный наркоз. Тоесть в горло вводят трубку для искусственного дыхания, подключают к аппарату. В венну вводят наркоз, это верно указанно. Еще меня убила ваша "канюля" почему не написать катетер? Кроме того много повторов слов, проверьте текст. И не хватает слов кое где, по-монму в одном предложении слово забыли написать.
Но это все пишу чтоб ваш рассказ стал лучше, а не из желания обидеть. Просто я перенесла несколько операций и знаю что это такое. Сужет вы выбрали очень трагический. Даже представить страшно, как это лишится части себя. Да еще ребенку. Я честно плакала. Хотя так и знала что Лукас умрет.

.. и у меня возникло предположение что Лукас то совсем и не умер.. Может детей специально разделили нехорошие люди?(( и потом наврали обоим..

Я тоже про это думала... но зачем??

 

[Kytty]

Ох, расстроили вы меня!.. Я догадывалась, что один из близнецов умрёт, но чтобы так быстро и так трагически!.. Надеюсь, с Элиасом всё будет хорошо
Правда, я так и не поняла, что случилось с Бертой...

 

[Полиночка666]

Правда, я так и не поняла, что случилось с Бертой...

Я так поняла она с горя в психушку загремела... (((

 

[Sophie]

Начну с того, что я растроилась и плакала полчаса. Не могу такое про детей читать.
Я бы и не стала, если бы мне не обещали хороший конец.

Я тоже плакала, очень их жалко.
Очень хорошо передан сериал,скрины и сам текст. Если честно, никаких ошибок не заметила
У меня такое ощущение, что Лукас стал призраком...
Жду продолжения!

Читать дальше...

Не затягивайте очень, пожалуйста!

 

[SamantaBlack]

эх, тыж черт... я оказывается еще одну главу видела XD Я почему-то думала, что это одна глава после операциии..

Whiskas, умеешь же ты интригу сделать) Точнее заставить читателя обманываться, или нет)) Мне ооочень сильно нравятся твои работы)

 

[Полиночка666]

Whiskas, умеешь же ты интригу сделать) Точнее заставить читателя обманываться, или нет)) Мне ооочень сильно нравятся твои работы)

Ааааа!!!!!!!! Лукас ЖИВ!!! Ура!!! Зачем же так нервы мотать читателям! Я плачу тут, понимаш! А он жив, оказывается! Вот ведь блин! Это все папа его, "поделил" сыновей небось, в тайне от матери, хорошего себе оставил, а несговорчивого маме.
А Лукас, наверное думает что Элиас умер... Все равно бедные дети!!

 

[Кити]

Присоединяюсь к тем кто плакал. Очень жалко мальчишек. Предполагать что дальше не имеет смысла так как ты всё равно удивишь. Остаёться только выразить восхищение новой серией

 

[Whiskas]

Ну вот, я наконец-то могу вещать)) что и делаю)
Спасибо всем за отзывы! Рад, что несмотря на "доброту" рассказа остаетесь с нами))

Cyanide,

тени-рожицы

Как их уже только не называли)) ну, для мелких детей они могут быть такими... не очень милыми))

Полиночка666,

Я бы и не стала, если бы мне не обещали хороший конец.

Нууу, я не обещал, я лишь сказал, что не люблю плохие концы))

А насчет подробностей операций и всего такого... я бы рад согласиться, что я совсем не в курсе, но в курсе, более чем. Операции они ж не всегда по одному сценарию написаны. А не своими ногами я перся к "разделочному столу" только когда ходить не мог, так... в общем-то, с воспоминаний.
И не стану ж я все подробности описывать, не для медицинского же журнала...

Спасибо... мне очень приятно, что мой рассказ вызывает эмоции) на них, собственно, и писался)

Автор сообщения SamantaBlack;2595564
Whiskas, умеешь же ты интригу сделать) Точнее заставить читателя обманываться, или нет)) Мне ооочень сильно нравятся твои работы)
Ааааа!!!!!!!! Лукас ЖИВ!!! Ура!!! Зачем же так нервы мотать читателям! Я плачу тут, понимаш! А он жив, оказывается!

А где вы это увидели, что он жив?))

Kytty, не хотел расстроить) но такой рассказ... может, не способствующий хорошему настроению)
А насчет Берты..

Я так поняла она с горя в психушку загремела... (((

в принципе почти так, подробнее говорить не стану. Пока что мы остаемся с Олафом, а к Берте еще вернемся.. как-нибудь))

Sondra, спасибо, рад, что понравилось)) надеюсь, дальше будет не хуже))

У меня такое ощущение, что Лукас стал призраком...

Ну, скоро проверим предположение))
Продолжение будет довольно скоро. Вернее, оно есть. Осталось выложить. Что на выходных постараюсь сделать)

SamantaBlack, на этот раз правда только одна глава есть))
Спасибо))
А обманывать.. нуу, почему сразу обманываться?)) Хотя, все узнается... по ходу дела))

Кити, спасибо за оценку)) а удивитесь или нет... кто знает)) может, к развязке итак все станет со всеми ясно))

 

[Полиночка666]

А насчет подробностей операций и всего такого... я бы рад согласиться, что я совсем не в курсе, но в курсе, более чем. Операции они ж не всегда по одному сценарию написаны. А не своими ногами я перся к "разделочному столу" только когда ходить не мог, так... в общем-то, с воспоминаний.

Тогда прошу прощения! Но, все же странная, видать больница была. Сама по себе фраза:
"Больной, вставайте! Пора в операционную!" звучит несколько абсурдно, но, видимо, бывает в нашей стране и такое.

Жду следующую серию! Готовлю платки и валерьянку.

 

[SamantaBlack]

Whiskas, в смысле одна глава? оО Ты еще даьше не снял-написал? Т_Т
Нууу, а что нет? Ты сам на комментарии посмотри?

 

[Sophie]

Читать дальше...

Мы все дружно ждём продолжения... К выходным я буду тут...

 

[Whiskas]

Полиночка666
может, в разных странах по-разному?) Даже не знаю... или в разных клиниках или как-то так)) мне такой фразы не говорили))) более вежливо)) но именно (опустим детали) "вот вам успокоительное, за вами придет медсестра, переодевайтесь и в операционную" - отлично помню. брр.

Следующая серия менее "страшная")) вроде бы...)

SamantaBlack
всмысле одна глава отснята, в которой мне только перезалить фото на другой сервак, а то на моем прежнем ужасно мылит фото, и выложу))
А дальше должно быть)) как же)) просто не берусь сейчас сказать, когда)) у меня сейчас время очень суматошное)) но постараюсь не тормозить) сам рассказ уже дописан давно) а вот снять...)
Нуууу... на комментарии я смотрю)) слежу за тем, какие мысли это все вызывает у читателей и все такое)))

Sondra
Выходные уже почти что)) постараюсь, все поскорее организовать)

 

[Полиночка666]

Полиночка666
может, в разных странах по-разному?) Даже не знаю... или в разных клиниках или как-то так)) мне такой фразы не говорили))) более вежливо)) но именно (опустим детали) "вот вам успокоительное, за вами придет медсестра, переодевайтесь и в операционную" - отлично помню. брр.

Вот именно что "приедет"!! С каталкой. Вы ляжите на каталку и она вас отвезет. Иначе к чему ей приезжать то? На велосипеде что ли?? ))

 

[Whiskas]

Полиночка666,

за вами придет медсестра

Приходила она без каталки.. а только сопровождала. Как-то так)
Ну ладно, будет надо, когда-нибудь позже (если вдруг), перепишем как-нибудь))

 

[Полиночка666]

Не обижайся, пожалуйста! Я просто такая въедливая зараза))) Все то у меня по полочкам должно быть...
Зато твой сериал единственный, который меня тронул. Продолжение жду! Волнуюсь!

 

[Sophie]

Я тож жду продолжения
Whiskas, а ты скрины на радикал-фото заливаешь или куда?

 

[Whiskas]

Полиночка666
Я не обижаюсь)) я задумываюсь...) по полочкам это хорошо)) но не знаю, может ли в моем рассказе быть по полочкам)) по построению, содержанию и всему остальному) оно какое-то такое.. не пошаговое получилось)

Спасибо)) приятно слышать (читать?)

Sondra
С радикалом мы друг друга не любим)) на фликр. До этого был на фотобукете, но чего-то меня перестало устраивать, поэтому перезалью и выложу)) постараюсь в этот вечер)

 

[Sophie]

Спасибо Удачи!

 

[Whiskas]

​

Из настежь открытого большого окна тянуло зимним холодом, но Элиас, стоя у него в одной пижаме, не обращал на это внимание, хотя уже дрожал всем телом.
На небе не виднелось ни единого облачка, только звезды и ясный полумесяц. Напротив располагался ряд высоких красивых домов, в которых жили явно не представители среднего класса. В большинстве окон уже давно погас свет, кое-где плотно задвинули шторы, чтобы не показываться на глаза любопытных соседей. В одном из окон мальчик четко различил мужскую фигуру, склонившуюся над подзорной трубой, направленной, однако выше, чем находилась квартира Рихтеров. В соседнем ругались женщина и мужчина, чуть подальше, на подоконнике расположился огромный пушистый кот, наверняка, победитель всевозможных конкурсов и выставок.
Мальчик перевел взгляд с дома обратно на темное небо, подставляя лицо падающим хлопьям снега.

​

- Так странно все получилось, Лукас. Я не понимаю, что я здесь делаю и почему. Мы ведь давали обещание всегда быть вместе, что бы ни случилось. Ты мне очень нужен. Я скучаю. Мне кажется, ты знал, что произойдет так. Зачем же согласился на это? Лучше бы мы вместе оставались сейчас дома. С мамой. По ней я тоже очень скучаю. Я не могу понять, почему она так и не пришла. Мне немного страшно здесь. Мы ведь никогда не бывали в таких домах, в городе вообще. Здесь так красиво и дорого все, что я чувствую себя чужим, не отсюда. Вчера я узнал, что мне поменяли фамилию. Так непривычно, теперь я Элиас Рихтер. Не понимаю, почему они даже не спросили меня, хочу ли я носить это имя. Я хочу домой. Я хочу все исправить. Ты ведь слышишь меня сейчас? Что мне делать? Олаф и Роза вроде бы добрые, хорошо относятся ко мне. Вернее, папа и бабушка… нет, я не могу их так называть. Лукас… прости меня… так неправильно, что я здесь и вроде бы все хорошо, а тебя больше нет. Это я виноват, что вовремя не отказался, ты ведь не хотел этого и знал… - мальчик закрыл глаза и замер у открытого окна, чувствуя, как снежинки залетают в комнату, падают на его волосы, таят на щеках.
Вечерами, перед сном, они с братом всегда обсуждали какие-то секреты, мечты, мысли и планы. Вернее, чаще говорил Элиас, а Лукас предпочитал слушать, если только у него самого не возникала какая-нибудь идея. Тогда он готов был говорить очень долго и брат с удовольствием слушал его, ведь то, что они будут делать, как и когда, всегда решал именно Лукас.
И сейчас Элиасу хотелось верить и чувствовать, что брат слышит его, что он не остался совершенно один.
- О господи! Вот что значит – ребенок в доме! – он, дернувшись от неожиданности, обернулся на источник звука.
У дверей стояла высокая молодая женщина, нервно постукивая длинными пальцами по стене. Блондинка с гладким выбеленным пудрой и кремами лицом, четко обведенными черным карандашом глазами и темной помадой, в дорогой элегантной одежде, на высоких тонких шпильках… только при взгляде на нее Элиас вспомнил, что очень сильно замерз, и поспешно закрыл окно.
- Ну и? Скажи на милость, мальчик, зачем ты заморозил весь дом? Сюда же войти невозможно. Ох, какой кошмар! – она закатила глаза и подошла к нему, оценивающе глядя сверху вниз, - ты как, меня слышишь?
- Здравствуйте… простите, я… задумался… - отступив к окну, попытался улыбнуться Элиас.
- У тебя замедленная реакция? – она быстро повела пальцами перед его глазами, - выглядишь неважно. Ах да, я – Николь Рихтер, жена твоего папочки. Можешь называть меня просто мамой, - она широко улыбнулась, демонстрируя все свои идеально ровные белые зубы.

​

- У меня уже есть мама, госпожа Рихтер, - слегка нахмурившись, ответил мальчик.
- А, ну да, - она сделала довольно небрежное движение рукой, склонив голову на бок, - но ведь теперь ты живешь с нами и носишь нашу фамилию. Значит, мы должны быть одной семьей, не так ли?
- Так, наверно… но…
- Никаких «но». Я уверена, что мы подружимся. А теперь спать, быстро. Время уже не детское. Давай ложись. Ты же весь замерз и нас заморозил. Я как вошла в квартиру, даже раздеваться не хочется.
«Моль разукрашенная,» - мысленно окрестил ее Элиас и, решив не спорить, сел на расстеленную кровать.
- О боже! У тебя бинты в крови! Я не могу на это смотреть! А как представлю, что… ладно, спи. И больше не открывай окно, будь хорошим мальчиком, договорились? Спокойной ночи, - она поспешно вышла из комнаты, и по длинному коридору еще какое-то время раздавалось цоканье высоких каблуков, а затем где-то на другом конце квартиры захлопнулась дверь.
Элиас, шумно выдохнув, лег на подушки, глядя в украшенный светящимися в темноте звездами потолок. То, что у Олафа Рихтера есть жена, он не знал, и это известие вряд ли мог назвать приятным. После знакомства с Николь ощущение, что он в этом доме чужой, стало еще сильнее.
Мальчик нервно огляделся по сторонам. В квартире стояла полная тишина, слышались лишь едва различимые незнакомые звуки и шорохи, доносящиеся с улицы и из соседних квартир. Засыпать в этой огромной комнате одному оказалось страшно, и мальчик, схватив с пола большого мягкого медведя, затащил его в кровать, вместе с ним с головой прячась под одеяло. К глазам невольно подступили слезы, но он изо всех сил старался не заплакать, потому что с еще не зажившим шрамом на груди это было больно.
За дни, проведенные в больнице, он так и не смог проспать полноценно хотя бы одну ночь. Ему постоянно казалось, что дверь в палату открывается, что кто-то страшный тихо подходит к его кровати, а он из-за боли в перебинтованной груди не может спрятаться или убежать. В полусне от усталости и слабости голоса врачей и медсестер, раздающиеся в коридоре, казались ему неким страшным смешанным гулом. А главное, спать один он совершенно не мог. И если днем он чувствовал себя пусто и потерянно, то по ночам его охватывал ужас. Он и прежде часто боялся засыпать, и тогда ему было необходимо обнять или хотя бы взять брата за руку.

​

Сейчас же, от ощущения, что этого не будет уже никогда, ему становилось страшно до дрожи, и все вокруг виделось искаженным и пугающим. Раскачивающиеся тени деревьев на стенах, отражение комнаты в большом зеркале, словно ее огромное продолжение, притаившийся в углу высокий шкаф, выглядящий в темноте огромным зловещим пятном, даже игрушки… у них с братом никогда не было много игрушек. И теперь куча неживых глаз-бусинок, казалось, устремились в его сторону, наблюдая за каждым движением и глядя явно не по-доброму…
- Я хочу домой… я не хочу больше здесь оставаться, - прошептал он и, когда дышать под одеялом стало тяжело, высунул голову, укладывая медведя рядом, с правой стороны, - спокойной ночи, Лукас… спокойной ночи, мама, - тихо, полусонно сказал он и плавно закрыл глаза.
- Спокойной ночи, Эли…
Мальчик вздрогнул, резко приподнявшись, полностью уверенный, что секунду назад слышал голос брата, но в комнате ничего не изменилось. По-прежнему тени от деревьев на стенах, глаза-бусинки, огромный шкаф…
Пытаясь убедить себя, что это просто показалось, Элиас протянул руку за игрушкой, но, коснувшись одеяла, почувствовал, будто под ним что-то шевелится.
- Лукас?! – вскрикнул он и, вскочив с постели, вжался спиной в стену, испуганно глядя на одеяло, которое и правда двигалось у него на глазах, - этого ведь не может быть! Тебя здесь нет!

​

Он резко дернул одеяло на себя, полностью стягивая с постели, на которой по-прежнему лежал большой мягкий медведь, только на простыне, где только что находился он сам, виднелась пара небольших пятен крови.
Медленно сев на пол, мальчик приложил пальцы к бинту, который стал влажным из-за того, что рана постоянно кровоточила и, все-таки, расплакавшись, уткнулся лицом в скомканное большое одеяло.

- А может, не надо? Может, я как-нибудь сам? Мама сама нас учила… я вполне могу заниматься один. Правда, - Элиас, нервно сжимая небольшой портфель в руках, стоял посреди просторной прихожей, наблюдая, как суетится Роза, поправляя на нем новую школьную форму.
- Ну что ты такое говоришь? Мы выбрали для тебя самую лучшую школу. Ты обязательно найдешь там новых друзей. Это же так интересно – учиться! Я бы и сама не против стать школьницей. Как вспомню – самые лучшие годы!
- А я как вспомню… мне совершенно не хочется туда идти, - мрачно отозвался мальчик, вспоминая попытку матери определить их в первый класс.
Тогда они еще жили в пригороде. И Берта, отправив шестилетних близнецов в местную школу, надеялась найти работу, чтобы обеспечить семью хоть чем-то. Но, если до этого в детей просто тыкали пальцем и не принимали сверстники, то, когда они пришли в класс, им объявили открытую вражду. Сначала с ними не разговаривали и не хотели даже стоять рядом, затем стали дразнить, портить вещи, а затем и вовсе несколько раз избили. Учителя закрывали на это глаза, сами относясь к близнецам ненамного лучше.

​

Мальчики снова стали главным предметом сплетен и баек в округе, как тогда, когда об их рождении только узнали. Местные жители, не стесняясь в выражениях, обсуждали всю семью Краузе. Некоторые говорили, что им нужно запретить выходить из дома и пугать людей, некоторые, «жалея Берту», пытались убедить ее сдать их куда-нибудь, подальше от глаз нормальных людей, иные и вовсе говорили, что близнецов следовало убить при рождении, а мать, родившую и оставившую таких детей, запереть в психушке.
Ходить в школу стало невозможно. Элиас отказывался туда идти и часто плакал, Лукас стал нервным и агрессивным и в подробностях рассказывал матери и брату, что он с радостью сделал бы со всеми этими людьми.
Опасаясь как за моральное, так и физическое состояние детей, Берта вынуждена была забрать их из школы, тем более никакую работу в небольшом пригороде «матери уродов» предоставлять не хотели. Однако и после этого их семью не оставили в покое. В почтовый ящик подбрасывали письма с угрозами, на дверях стали появляться ругательные надписи, по улицам невозможно было пройти, не услышав грязь и оскорбления в свой адрес.
Продав дом, Берта смогла купить лишь нечто полузаборшенное, вдалеке от привычной жизни, и ночью, чтобы не сталкиваться с соседями, которые проводили бы их «со всеми почестями», семья уехала из родного пригорода.
- Элиас? Ты меня слышишь? Смотри, как ты думаешь – стоит тебе наматывать шарф или лучше просто элегантно перекинуть его через плечо? – отвлекла мальчика от неприятных воспоминаний Роза, которая уже полчаса трудилась над внешним видом внука, будто играя с некой большой игрушкой.

​

- Какая разница? – не глядя на свое отражение, невесело отозвался Элиас, - я не хочу туда идти!
- Ну что ты? Ты боишься, что тебя кто-то будет обижать? Ну разве такого замечательного мальчика кто-то может обидеть? Ну посмотри, я думаю, все же лучше так, - плавно повернув его лицо за подбородок к зеркалу, улыбнулась пожилая женщина.
Он мельком взглянул на свое отражение и поспешил отвести глаза. Бледный испуганный мальчик в нелепой для него дорогой одежде. На лице сейчас выделялись только большие темные глаза, губы были совершенно белыми. На щеках не осталось и намека на румянец. И главное, он никогда не смотрел на свое отражение, видя только себя. Рядом, справа, всегда был Лукас, и Элиас, снова задумавшись, протянул руку к зеркалу, касаясь гладкой холодной поверхности кончиками пальцев, словно надеясь увидеть их привычное отражение с братом.
- Элиас? – окликнула его Роза, коснувшись плеча внука, отчего тот едва заметно вздрогнул, подняв на нее глаза.
- Может, правда не надо? Мне страшно, - наконец сказал он и опустил голову, портя «прическу», которую ему так старательно делала бабушка.
- Мы опаздываем, Элиас. Мы ведь уже обо всем договорились. Не заставляй меня снова тебя уговаривать, - нервно смотрящий на часы Олаф, вмешался в разговор, видя, что мальчишка опять начал капризничать.
На пару мгновений с долей надежды посмотрев на отца, Элиас вздохнул и нехотя кивнул, понимая, что они не согласятся снова оставить его дома, как он выпрашивал уже больше недели под разными предлогами.
- Вот и хорошо. Мама, пусти его, совсем замучаешь. Элиас, ты все помнишь? Ты – мой единственный сын, ты жил с матерью в другом городе и был обычным ребенком. Так?
- Так… - тихо повторил мальчик, отведя глаза.
Такое вранье ему совершенно не нравилось, ведь отец и бабушка просто вычеркивали из его жизни прошлое, которое, несмотря на то, что вовсе не было легким и радостным, являлось для Элиаса частью его самого.
- Только пообещайте мне… что на выходных мы обязательно съездим к Лукасу? – осторожно добавил он, по-прежнему глядя в сторону.
- Конечно. Ну все, поехали, - подтолкнув сына к дверям, ответил Олаф, уже с трудом веря, что мальчишку удалось заставить идти в школу.

Школа, которую выбрал для своего «единственного сына» Олаф Рихтер, представляла собой небольшое светлое здание с ухоженной детской площадкой, окруженное заснеженными елками и другими деревьями. Это мало напоминало то провинциальное заведение, где полгода проучились Элиас с братом, но он все равно испытывал непреодолимое желание поскорее уйти отсюда.
Отец, придерживая его за плечо, чтобы мальчик попросту не сбежал, как это случилось в один из тех дней, что его пытались собрать в школу, постучал в дверь, и Элиас зажмурился, явственно вспомнив смех и издевки одноклассников, когда они с Лукасом впервые переступили порог класса. Когда он все же осмелился открыть глаза, ему на мгновение показалось, что он видит тот самый класс, размытые лица одинаково мерзких для него детей... «Смотрите, уроды пришли! Надо дверь поуже сделать, чтобы не могли войти! Убирайтесь отсюда! Вон! Таких, как вы, здесь никто не хочет видеть!»

​

- Доброе утро, господин Рихтер. А ты Элиас, да? – мерзкое воспоминание исчезло, и мальчик увидел перед собой улыбающуюся молодую женщину, открывшую им дверь класса.
- Ну же, поздоровайся с госпожой Штраус, - подтолкнул его отец, по-прежнему не убирая руки с плеча.
- Да, я Элиас. Здравствуйте, - он осторожно улыбнулся, ощущая, как похолодели и стали влажными ладони.
- Мы тебя очень ждали, проходи, - взяв мальчика за руку, учительница провела его в класс, такой же светлый, как и все здание.
На стенах висели интересные яркие картинки, на подоконниках стояли ухоженные цветы, вся мебель явно была новой, а дети, к удивлению мальчика, смотрели на него заинтересованно, но совершенно невраждебно.
Олаф, сказав, что заберет его после уроков, мягко захлопнул дверь, оставляя его одного с незнакомыми людьми.
- Познакомьтесь, это Элиас Рихтер, он будет учиться в нашем классе. Надеюсь, вы подружитесь, - улыбнулась учительница, обращаясь к детям, - садись, можешь занять любое понравившееся место.
Элиас, все еще довольно нервно оглядываясь по сторонам, не особо решительно направился к единственной свободной парте, но по пути кто-то схватил его за рукав, останавливая.
- Рихтер! Садись ко мне, - полноватый растрепанный мальчик кивнул ему на свободное место рядом с собой, - Я – Марко, будем знакомы! Мне как раз сосед нужен. Ты по-английски понимаешь?
Не став отпираться, Элиас занял место рядом с новым одноклассником, немного растерянно улыбнувшись ему в ответ. Это казалось ему странным, что с ним говорят, как с равным, что его хотят видеть в качестве соседа по парте, что взгляды в его сторону заинтересованные, а не насмешливые или брезгливые. Конечно, он понимал, что выглядел сейчас как вполне обычный ребенок, но это не избавляло его от привычного страха и желания спрятаться. Ему казалось, что им достаточно одного взгляда, чтобы все узнать о нем, но этого не происходило. Учительница продолжала урок, Марко то и дело, пока она не видела, пытался что-то ему говорить или спрашивать. На перемене дети окружили его, но только для того, чтобы познакомиться и узнать, что представляет из себя их новый одноклассник.
Все это для Элиаса казалось странным, происходящим не с ним, да и вовсе незаслуженным. С одной стороны ему хотелось завести друзей, стать таким же, как другие дети, забыть про то, как к ним относились раньше, но в то же время он чувствовал себя виноватым перед братом и променял бы всю эту нормальную беззаботную жизнь на то, чтобы Лукас был рядом.

 

[Whiskas]

Элиас задумался, прислонившись головой к холодному стеклу, сидя в коридоре и ожидая, когда за ним после уроков приедет Олаф. За окном медленно падали крупные хлопья снега, засыпая деревья, машины, людей, новые лавочки в школьном дворе. Одна из его новых одноклассниц, выбежала во двор к стоящим у машины родителям, буквально повиснув на шее отца. Мать заботливо поправила ее куртку и шарф, и девочка, весело рассказывая им что-то, села в автомобиль, плавно тронувшийся с места. Чуть поодаль ребята из старших классов играли в снежки, девочки лепили снеговика, кого-то встречали родители, кто-то уходил из школы вместе с друзьями…

​

Элиас на пару мгновений зажмурился. Накатило невыносимое чувство собственного одиночества и растерянности.
- Эй, сосед! Ты чего здесь сидишь? Тебя тоже не встречают? – рядом раздался бодрый, уже знакомый голос и, обернувшись, он увидел стоящего напротив соседа по парте, Марко, который бережно прижимал к груди кулек с пончиками.
- Нет… встречают. Олаф, - несколько растерянно отозвался Элиас, попытавшись изобразить улыбку и чувствуя сейчас, что совершенно не знает, как общаться с этим мальчишкой, который вроде как был настроен вполне дружелюбно.
- Олаф? Брат? – Марко бесцеремонно и довольно неуклюже устроился рядом с ним на подоконнике и протянул пончик из своего кулька.
Элиас едва заметно вздрогнул, когда одноклассник спросил про брата, и снова попытался придать своему лицу более-менее беззаботное выражение.
- Нет, отец. Спасибо, - он осторожно взял из рук Марко сладость, теперь уже вполне искренне улыбнувшись ему.
- Странный ты, отца по имени называешь. Ну как тебе у нас? Выглядишь чего-то неважно, - пристально глядя на него и не отрываясь от пончика, продолжал мальчишка.
- У вас… хорошо. Очень хорошо. Со мной такого не было. Но так непривычно…
- Ничего, еще освоишься. У нас тут весело, правда всякие, вроде…
- О, Рихтер, хорошо, что ты здесь. Я надеялся с тобой поговорить, - Элиас обернулся, видя перед собой высокого черноволосого мальчика в аккуратной школьной форме, должно быть, кого-то из новых одноклассников, но он, поскольку не решался осматриваться по сторонам во время уроков, не запомнил лиц, - я Винсент. Винсет Винклер. Ты, наверно, обо мне слышал?
- Нет, а должен был? – заметив, как скривилось лицо Марко, отозвался Элиас.
- Ну, мог бы. Наши отцы работают вместе, и мой говорит, что мы с тобой можем стать хорошими друзьями, - окинув его явно оценивающим взглядом, произнес Винсент.
- Правда?.. – такого заявления от мальчишки, которого видел в первый раз, Элиас никак не ожидал, и странное ощущение, будто он находится не на своем месте, усилилось.
- Конечно. Мы с тобой просто должны быть друг за друга. Не с этим же тюфяком тебе водиться! – небрежно кивнув на Марко, воскликнул Винсент.
Элиас внимательно проследил за выражением лица мальчишки при его последних словах, не находя, что ему ответить. При разговорах с посторонними людьми и одноклассниками, всегда говорил Лукас, и всегда находил, что сказать. И сейчас Элиас словно ждал, что его брат ответит этому самоуверенному выскочке, но чуть прищуренные голубые глаза Винсента выжидающе смотрели только на него.
- Что, Винклер, думаешь, ты тут самый умный, раз твой папаша тебе пятерки покупает?!
- Завидно, жирдяй? К тебе я вроде вообще не обращаюсь. Ну так что, Рихтер…
- Меня зовут Элиас, а не «Рихтер», - не ожидая от самого себя такого резкого тона, прервал он Винсента, - и я…
- Вот вы где! Смотрю, уже подружились, это хорошо, - не успев закончить, мальчик вздрогнул от того, как тяжелая рука отца легла ему на плечо, - Элиас, ну что же ты, не пригласишь своего нового друга к нам на обед? Ты ведь не спешишь, Винсент?

​

- Он мне не друг! И никуда приглашать я его не собираюсь! – воскликнул Элиас, дернув плечом и стряхивая с него руку Олафа. То, что за него уже решили, с кем он должен общаться, с кем дружить, а кого избегать, показалось мальчику мерзким и несправедливым, и единственным желанием сейчас было сбежать от них всех как можно дальше.
- Элиас! Что ты такое говоришь?! Сейчас же извинись перед Винсентом! – подавив в себе желание отвесить сыну хотя бы подзатыльник, настойчиво потребовал Олаф, ожидая, что мальчик послушается, однако, он, не сказав ни слова, вырвался и побежал по школьному коридору, к входным дверям, - Элиас! Стой! Стой, я сказал! Прости его, Винсент, он просто еще не привык. Все будет хорошо, вот увидишь, - изобразив дежурную улыбку, Рихтер быстрым шагом направился вслед за сыном, подчеркнуто проигнорировав растерянно стоящего с кульком пончиков Марко.

- Вы обещали мне, что мы поедем сегодня к брату. Снова не получается, да? – Элиас уже полчаса сидел в кабинете отца, наблюдая за ним и надеясь, что он сам вспомнит про свое обещание, но тот все это время словно не замечал внимательного взгляда мальчика, и ему самому пришлось задать мучивший его всю неделю вопрос.
- Да, Элиас, к сожалению, сегодня никак не получится, - не особо отрываясь от компьютера, отозвался Рихтер.

​

- Но вы же обещали! Я ведь ни разу там не был! – воскликнул мальчик, встав со стула и подойдя к нему.
- Еще успеется. К тому же у тебя ведь проблемы в школе. Тебе нужно догонять программу и за первый и за второй класс, к сожалению, ты очень отстаешь от ребят, и нас с бабушкой и Николь это совершенно не радует, как и твое поведение. Винсент очень…
- Мне кажется, Николь это точно не интересует, - прервав отца при упоминании Винсента, негромко фыркнул Элиас и бросил взгляд в сторону двери, за которой, в большой гостиной расхаживала жена Олафа, громко обсуждая по телефону неудавшуюся поездку на отдых.
- Вот именно, Элиас – кажется. К тебе же через два часа придет учительница, ты все подготовил?
- Нет, но… я устал и надеялся, что мы поедем…
- Пойми, съездить мы сможем в любое время, но не сейчас. У меня куча дел, а тебе нужно повышать успеваемость. И вообще… я слышал, у вас скоро будет проходить конкурс на лучший сценарий к школьному спектаклю среди младших классов. По тому сценарию, который победит, поставят выступление к окончанию года. Это большая честь для родителей. Мне кажется, если бы ты не делал по две ошибки в каждом слове, то вполне мог бы принять участие, - по-прежнему, глядя в экран, сказал Олаф, мельком увидев, как мальчик расстроено опустил голову, - а что до усталости… в воскресенье ты вполне мог бы поехать с Винсентом на познавательную экскурсию…
- Но я не делаю по две ошибки в каждом слове… мне все равно, кто там победит, и я не хочу никуда ехать с Винсентом! Я хочу поехать на могилу брата…
- Тебе все равно? Конечно, тебе все равно! Если ты будешь так думать, ты ничего и никогда не добьешься. Тебе пора привыкнуть, что твоя жизнь сильно изменилась. Ты стал обычным нормальным ребенком и должен соответствовать этому. А Винсент – сын моего очень хорошего друга и партнера. Мне неприятно, что ты так о нем отзываешься. И общаться вам рано или поздно придется, так что я настоятельно тебя прошу, не повторяй больше своих выходок. Так же я хочу, чтобы ты принял участие в конкурсе. И мало того, я хочу, чтобы ты победил. Так что я бы советовал тебе побольше времени уделять литературе и правописанию.
Элиас молча развернулся и поспешно вышел из отцовского кабинета, захлопнув за собой дверь. На глаза наворачивались слезы от обиды и ощущения собственного бессилия. Он, стараясь не встретить по пути Розу или Николь, почти добежал до своей комнаты, закрываясь в ней. Не хотелось совершенно ничего. За те пару недель, что он ходил в школу, он ощущал себя полностью вымотанным и усталым. Оказалось, что он сильно отстает от класса, к тому же ритм этой, новой жизни был для него совершенно непривычным. Когда их с Лукасом учила мама, она никуда не торопилась, старалась выбирать для них посильные задания и оставлять время для игр и отдыха. К тому же они все делали вместе, вернее, большую часть, как правило, делал Лукас.
Сейчас же все полностью изменилось. Весь его день расписали от и до, безо всякого его участия. С утра школа, после – продленный день для отстающих, дома – дополнительные занятия и уроки, а по ночам слезы в подушку и бессонница. По выходным примерно то же самое, разве что без подъема в семь утра.
Зарывшись в гору игрушек, сваленных на постели, Элиас чувствовал, что не может заставить себя встать и остановить слезы. Обида от слов отца, его нарушенные раз за разом обещания… все это еще больше отдаляло мальчика от этого человека и вызывало желание убежать и спрятаться.
Сколько он пролежал так и сколько лежал бы еще, мальчик не знал, его привел в себя скрип открывающейся двери, и на пороге появилась учительница, которую наняли для дополнительных занятий, и она приходила почти каждый день.
- Привет, Элиас. Что с тобой? Ты плачешь? - взволнованно спросила она, подойдя к нему и сев на край постели.
- Нет, все в порядке. Я просто… я задание не сделал.
- И из-за этого столько слез? – женщина улыбнулась, потрепав его по волосам, но остановила ладонь, трогая лоб, - по-моему, у тебя температура, ты весь горячий. Почему мне не сказали, что ты заболел?

​

- Я не заболел, я просто устал…
- Еще бы. Столько заниматься! Полежи спокойно, я сейчас поговорю с твоим отцом, - улыбнувшись мальчику, учительница вышла за дверь.
За окном смеркалось, и на стенах просторной комнаты снова стали отражаться тени деревьев. Элиас поежился, осматриваясь по сторонам. Ему казалось, что с наступлением темноты оживает кто-то страшный и что в любой момент оно может на него наброситься.
- Лукас, и как ты никогда не боялся темноты? Прости меня, что я так еще и не приехал. Я очень хочу, я обязательно сделаю это. Я так виноват перед тобой… если бы ты только знал, как мне хочется все исправить…
- Элиас? С кем ты говоришь? – растерянно окликнула его вернувшаяся учительница и включила лампу у его кровати.
- Ни с кем… я просто задумался… повторял кое-что…
- Хорошо. Твой папа сказал, что тебе нужно заниматься в любом случае, так что сейчас тебе принесут лекарство и нам нужно начинать, ладно?
- Вот значит, как… заниматься… - невесело усмехнулся в ответ мальчик и неохотно кивнул.

Праздничный школьный зал постепенно наполнялся торжественно одетыми школьниками и их родителями. Многие давно и с нетерпением ждали этого дня. Сегодня должны были объявить победителя конкурса на лучший сценарий для спектакля. Главных претендентов на победу все уже знали и, к гордости Олафа Рихтера, его сын стал одним из них.
Расположившись в зале на самых удобных местах, он ждал, когда начнется награждение. Элиас так же ждал этого, стоя за кулисами и разглядывая других претендентов на победу. Как он успел уяснить за месяц с небольшим, большинство претендентов на победу являлись детьми каких-нибудь важных господ. Все это время он старался не задумываться об этом, да и из-за усиленной подготовкой, которую для него устроил отец, он просто не успевал думать о чем-то еще. Сейчас же, чтобы отвлечься от ожидания, он неторопливо рассматривал их. Девочки в чопорных платьях с замысловатыми прическами, пара мальчиков в очень похожих костюмах с белыми рубашками и бабочками… все они были как-то очень схожи друг с другом.
«Как пингвины,» - он негромко рассмеялся на свои мысли и тут же вздрогнул, чувствуя на себе чей-то неодобрительный взгляд.
- Надо мной смеешься? – Элиас повернул голову, столкнувшись взглядом с незнакомой девочкой.
Его ровесница, в небогатом довольно нелепом платье со старомодной прической… но что заставило его вздрогнуть, так это несколько неестественная поза, в которой она сидела в инвалидной коляске.

​

Увидеть среди всех важных, пафосно разодетых детей кого-то вроде нее, мальчик никак не ожидал и растерялся. Она была как будто не отсюда… наверно, единственная, кто попал на этот конкурс и в школу вообще не из-за обеспеченных родителей, а за собственные знания.
- Нет, не над тобой, извини… - попытался улыбнуться он в ответ.
Он тут же представил, как смотрели бы сейчас на них с Лукасом, окажись они здесь, вместе, в своем прежнем виде, и ему стало не по себе от возникшей в голове картинки.
- Ну да, конечно. Вы ведь все считаете, что только такие, как вы, заслуживают одобрения и наград, не так ли? – невесело усмехнулась она и, развернув коляску, поехала прочь.
Элиас поежился, ощущая себя сейчас более, чем неудобно, и, чтобы избавиться от неприятного осадка, снова перевел взгляд на весело болтающих неподалеку девочек.
- О, ты уже здесь! Мы только из столовой, потеряли тебя…
- Да, ты как всегда два часа выбирал между булочками с маком и изюмом. Так что мы его самого едва не потеряли у того прилавка, - от наблюдения за окружающими его отвлекли голоса одноклассников – Марко и Тома, общество которых он предпочел, несмотря на наставления отца, с кем нужно дружить, а кого следует избегать.
- Да, скоро уже начнется, - несколько рассеянно отозвался Элиас, бросив быстрый взгляд в сторону зала, где успел различить занявшего свое место Олафа.
- Нервничаешь? – отправляя в рот сразу несколько конфет, спросил Марко.
- Нет, почему я должен нервничать? Мне совершенно все равно. Слушай, у тебя мятные еще остались?
- Ты же их вроде не любишь? Ну ладно, держи, - пожал плечами Марко и, порывшись в кармане, протянул Элиасу наполовину пустой пакет.
- Мама говорит, мятные успокаивают, она мне перед контрольными всегда их дает, - так же взяв из кулька несколько конфет, произнес Том, - а это значит, что ты нам сейчас врешь.
- Эй! Вы меня так без обеда оставите! – воскликнул Марко, обнаружив, что друзья быстро сократили количество карамелек в упаковке.
- Какое горе, наш Карлсон скоро помрет от голода, - обернувшись, все трое увидели празднично одетого Винсента в сопровождении двух одноклассниц.

​

- Шел бы ты отсюда! Чего тебе надо? Ты здесь вроде не участвуешь, – раздраженно отозвался Том.
- Хочу поздравить тебя, Рихтер, уже ведь можно, или все-таки подождать официального объявления? Не зря же твой отец расположился в лучших местах, - не обращая внимания на стоящих рядом с Элиасом одноклассников, произнес Винсент.
- Так ты чего, тоже покупаешь оценки и грамоты?! – недоуменно воскликнул Марко, переводя взгляд с Элиаса на Винсента и обратно.
- А как же? Ты что, думаешь наш тихоня такой уж большой умник? – усмехнулся Винклер, внимательно наблюдая за выражением лица Элиаса.

​

- Это неправда! Мой отец ничего не покупал! – возмущенно и вместе с тем растерянно воскликнул мальчик, отступив на пару шагов назад, чувствуя, как все окружающие повернулись в их сторону и внимательно смотрят на него. От уже в какой-то степени привычного побега его остановил только мужской голос, раздавшийся со школьной сцены.
- Итак, дорогие родители и дети, я, как директор школы, рад вас приветствовать в этот торжественный для всех нас день. Завершился конкурс на лучший сценарий для спектакля. Как вы знаете, лучшая работа будет награждена грамотой почета и, конечно, постановкой в конце учебного года. Все наши участники проделали большую и важную работу, каждую из которых хочется отметить отдельно, но, к сожалению, у нас всего три призовых места, а победитель, разумеется, один. Конечно, я и учителя, принимавшие участие в оценивании, затруднялись выбрать один, самый лучший сценарий, но, думаю, в итоге мы справились с этой нелегкой задачей, - широко улыбаясь, начал свою речь директор, доставая из папки небольшой белый конверт и вскрывая его на глазах всех присутствующих, - третье место и грамоту почета получает Микаела Бауер, замечательный рассказ, можешь ли ты нам что-нибудь сказать о нем? - не снимая с лица улыбки, произнес мужчина и вручил важно вышедшей на сцену девочке обещанную грамоту.
- Да. Я рада, что получила эту грамоту, ведь мы с мамой так старались, когда писали нашу историю про маленькую волшебницу. Мама говорит, что эта пьеса получилась точно про меня. И, несмотря на то, что я заняла только третье место, я уверена, что наша история самая сказочная и интересная, - мило улыбаясь, сказала девочка в пышном белом платье и, явно глядя на свою маму в зале, первой начала хлопать.
- Спасибо, Микаела, а теперь мы узнаем, кто же занял первое и второе места. Обе работы, претендовавшие на победу, просто великолепны, и нам было трудно отдавать предпочтение лишь одной из них, но все-таки нам пришлось это сделать. Итак, второе место занимает работа Виктории Вольф, ваши аплодисменты…
На сцену выехала та самая девочка в инвалидном кресле, с которой Элиас говорил до прихода одноклассников, и он почувствовал, что атмосфера в зале стала более напряженной.
- Виктория, а что вы можете сказать по поводу вашей работы?
- Я хочу сказать… наверно, то, что я хочу сказать, это слишком много для сегодняшнего вечера. Я скажу лишь, что этот рассказ очень важен для меня, я взялась за него еще до начала конкурса. Мне очень хотелось, чтобы о нем узнали, чтобы, может, благодаря ему, люди стали немного добрее друг к другу. Я не надеялась получить приз, я просто хотела, чтобы мою историю прочитали. Два, три или десять человек – неважно. Спасибо вам, это большая честь для меня.
- Очень интересно, Виктория, спасибо. А теперь мы узнаем, кто же занял первое место. Итак, ваши аплодисменты, сын нашего уважаемого спонсора, Элиас Рихтер! Прошу вас, на сцену!
Элиас вздрогнул, услышав свое имя, а от того, как объявил его директор, он почувствовал себя более, чем неловко. Он медленно, словно с опаской поднял глаза на Тома и Марко, которые смотрели на него с явным неодобрением, и вопросительно перевел взгляд на Винсента.
- Ну, я же говорил. Браво, Рихтер! Поздравляю! – первым нарушил молчание Винклер.
- Чего стоишь, победитель? Иди, за «заслуженным» призом, - усмехнулся Том, выглядя сейчас явно разочарованным в своем новом приятеле.
Не находя, что им ответить, Элиас довольно резко развернулся, чувствуя одновременно обиду на Винсента и злость на отца, из-за которого он теперь выглядел глупо в глазах новых одноклассников. Сбежать просто так, при всех, он сейчас не мог, а потому, пытаясь изобразить улыбку, он подошел к директору.
- Поздравляю, Элиас. Это просто чудесно. Действительно самая достойная работа из всех. Я очень рад, что в нашей школе учатся такие талантливые дети. Ну же, скажите нам что-нибудь, как победитель!
Мальчик быстро оглядел зал, найдя глазами отца, который, полностью довольный собой и ничуть не удивленный, сидел практически напротив него.

​

- Я хочу… поблагодарить всех, кто помогал мне делать эту работу: моих учителей и, в первую очередь, моего отца, без которого, я знаю, всего этого не случилось бы. Но еще я знаю, что моя работа далеко не самая достойная и искренняя на этом конкурсе. И хотя мне приятно, что мой рассказ заметили, я не хочу никого обманывать. В мой сценарий не вложено ничего, кроме времени и сил, в нем нет ни слова из того, что я сам хотел бы сказать. Поэтому… я отказываюсь от награды и постановки в пользу… Виктории Вольф, - Элиас замер на месте, видя даже в полутьме зала, как недовольно вытянулось лицо Олафа Рихтера, и едва сдержался, чтобы не убежать с этой сцены прямо сейчас. В зале повисла пауза.
- Ты уверен, Элиас? Ведь это большая честь для тебя и твоих родных, что…
- Я уверен. Я отказываюсь, - уже не так громко сказал мальчик и вздрогнул, краем глаза видя, как в зале поднялась высокая фигура отца.
По большому помещению холодным неприятным эхом раздались медленные тяжелые хлопки, и Элиас, отдав директору микрофон, не оглядываясь, быстрым шагом ушел со сцены, в противоположную сторону от того, где находились его одноклассники.
- Ну что ж, раз так решил победитель нашего конкурса, и работа Виктории Вольф стала второй по достоинству, победа автоматически переходит к ней. Похлопаем нашей новой победительнице еще раз!
Элиас остановился за кулисами, радуясь, что здесь никого нет, и оперся о стену, переводя дыхание. Его грудь словно стянуло в том месте, где находился шрам, стало тяжело дышать и накатил страх.
- Блестяще. Поздравляю, сын. Ради этого стоило тратить свое время и деньги на тебя. Сопливый щенок, - раздался у него над головой холодный и рассерженный, как никогда прежде, голос отца.
- Но я ведь правда… - слова мальчика прервала сильная резкая пощечина и он, коротко вскрикнув, отвернулся, закрывая лицо руками.

​

В этот момент для него все словно перевернулось с ног на голову. За все время, что он жил в семье Рихтера, тот не позволял себе повышать на него голос, а тем более распускать руки, и Элиас даже не мог представить, что такое когда-нибудь произойдет. Но, тем не менее, щека сильно болела, в носу защипало, а по губам и подбородку побежали тонкие струйки крови, пачкающие белоснежную рубашку.

Конец 3й главы
​