Среда (поздний вечер)
Самое страшное всегда происходит в темноте. Кошмар приходит в черном саване из мрака и боли, он заставляет леденеть кровь. Мгновение, и по венам уже продирается со скрежетом и звоном морозная кристаллическая масса ужаса. Я не
видел видела, когда все изменилось.
Мой маленький спутник погиб. Его похитителям не было до меня никакого дела. Они упорно игнорировали мое присутствие в комнате, а может, просто не были способны меня увидеть.
Я долго бродила по улицам, стараясь отыскать хотя бы незначительные признаки изменений, ведь если все пошло не по плану, это должно было отразиться хоть как-то… хоть где-то. Но все оставалось по-прежнему: ни существ, ни людей, только пустые глазницы окон и сухая бетонная пыль под ногами.
Устав от бесполезных блужданий, я отыскала комнату с более или менее нормальной кроватью. От матраса шел легкий запах плесени, но его можно было терпеть. Последнее, что я видела перед тем, как закрыть глаза, это фотография немолодой супружеской пары в треснувшей рамке.
Проснулась я в полной темноте. В комнате было неестественно тихо. Конечно, и до этого через разбитые окна не доносился визг автомобильных покрышек или звонкий детский смех, но тишина, разбудившая меня, была какой-то новой. Сколько бы я ни прислушивалась, мне не удалось уловить ни заунывного воя ветра, ни скрипа рассохшихся ступенек, ни тихого шелеста осыпающейся кирпичной крошки. Мир снаружи молчал. Тишина вползала в каждый уголок комнаты, обволакивая собой все, что попадалось ей на пути.
Но тогда это не казалось мне опасным. Я чиркнул в темноте спичкой и
зажег зажгла заранее припасенную керосиновую лампу. Ее скудный свет заставил тени метаться по выцветшим обоям и прятаться за спинками кресел. Потянувшись, я опустила ноги с кровати и босиком прошла в ванную. Благослови, небо, эту квартиру: в трубах еще осталась вода. Вопреки ожиданиям, она оказалась прозрачной, без единого намека на ржавчину и еще хранила дневное тепло. Я с наслаждением скинула пыльную одежду, забралась под душ и закрыла глаза от удовольствия.
Но вода, которую я жадно ловила губами, вдруг перестала казаться мне восхитительной. Неожиданно у нее появился этот солоноватый, с легким запахом железа вкус, который ни с чем нельзя спутать. Я открыла глаза и чуть не закричала от страха и отвращения: мои ноги, руки, живот и плечи были залиты теплой кровью. В неверном свете лампы она казалась даже не багровой, а практически черной. Кровь свободно омывала мое тело и, маслянисто поблескивая, уходила в водосток.
-Твою мать! Что за...! – я пулей выскочила из ванной и стала остервенело вытирать эту дрянь с кожи сорванной занавеской, но ткань почему-то оставалась чистой. Ни один сантиметр не окрасился в смертельно-винный цвет. Я с изумлением смотрела на свое тело, - на нем не было ни капли крови, словно я действительно принимала обычный душ. Поминая самыми грязными словами этот город и его странности, я кое-как натянула одежду и направилась к выходу из ванной.
Черная тень скользнула по стене и притаилась в противоположном углу комнаты. Я точно это видела, игра света в маленькой керосинке была здесь совершенно ни при чем. Сердце пропустило пару ударов, невидимая рука сжала желудок, а волосы на затылке сами собой зашевелились. Я сильно расслабилась за последние дни, и сейчас, когда начало происходить что-то плохое, я оказалась не готова.
Что бы ни говорили философы и эскулапы по части душевного здоровья, инстинкт выживания – сильнейшая штука. Когда появляется опасность извне, даже сверхсуицидально настроенная личность начнет кусаться, царапаться и верещать, спасая свою жизнь. Я не стал издавать воинственных звуков, просто внутренне подобрался, стараясь унять дрожь в коленях. Осторожно опустив лампу на пол, чтобы освободить руки, я сделал несколько шагов назад, не сводя взгляда с того угла, где притаилось нечто. Оно старалось себя ничем не выдать. Бесшумное, легкое, словно облако, чернильное пятно с размытыми контурами пыталось слиться с обычной тенью. Я мысленно перебирала предметы в ванной: может, что-то сгодится в качестве оружия? Но в голову ничего не приходило, ведь у меня не было опыта борьбы с черными бесплотными сгустками.
Тень молниеносно метнулась ко входу в ванную. Промедли я хотя бы на мгновенье, она бы впилась в меня своими бесформенными отростками. Я едва успела захлопнуть дверь. Времени на раздумья не оставалось. Старое дерево долго не выдержит. А может, Тьме и не нужно ломать дверь, она может просочиться в зазор между створкой и полом или проскользнуть в замочную скважину. Я пулей бросилась к окну и, обдирая плечи, протиснулась в узкий проем. Что происходило в ванной, я уже не видела, но звуки, долетавшие из-за стены, приводили в ужас. Там что-то выло и металось, не в силах преодолеть огненный барьер, который я создала, нечаянно разбив керосиновую лампу.
Смотреть вниз было нельзя. Там – внизу - только черная пустота, бездна, в которой скрывается миллиард опасностей. С трудом продвигаясь по полуразрушенному карнизу, я молилась только об одном: чтобы нащупать через следующие полметра небольшое углубление, выемку или трещину, чтобы можно было зацепиться за нее рукой. То и дело из-под ног срывались кирпичи и с тихим треском падали куда-то в темноту. Мне надо было лишь преодолеть расстояние до пожарной лестницы. Всего чуть-чуть, всего метров пять.
После акробатических трюков на узком карнизе холодные ржавые перекладины показались монолитной конструкцией, способной простоять века и выдержать вес любого тела. Уткнувшись носом в стену, я осторожно спускалась вниз, еще не веря в то, что не сорвалась и не сломала себе шею. Квартира, которая служила мне пристанищем, располагалась на третьем этаже, но моему спуску не было конца, словно лестница была намного длиннее. Я не могла рассмотреть ничего вокруг, я вытянула руку, но у меня не получилось увидеть даже свою собственную ладонь.
Лестница кончилась неожиданно, просто ноги вдруг нащупали твердую поверхность. Я осторожно
расцепил расцепила пальцы, отлепилась от стены и попыталась осмотреться. В небе плыли рваные куски облаков, периодически впиваясь жадными лапами в мертвецки бледную луну. В такие мгновения мир вокруг слеп. Но стоило ветру оторвать их от своей добычи, и тусклый свет возвращался. Мне захотелось кричать.
Города больше не было. Здание, на котором я лазила мухой, обступал черный лес. Совсем не тот лес, в котором я так мечтала оказаться. Тот был солнечным, светлым и ярким, он аппетитно пах свежей смолой и соком сорванной травы, а этот лес был безжизненным и зловещим. Темные силуэты деревьев и непроходимые заросли таили в себе опасность. В нос заползал запах сгнивших листьев, к которому примешивалась тонкая сладковатая струя. Эта струя обволакивала нёбо и вязла на языке. Я не могла понять, почему мне становится так тревожно от этого незнакомого привкуса. А потом я увидела и оцепенела.
На лес наползала гроза. Она злилась, вычерчивая свои угрозы молнией на угольно-черном небе. И в свете этих вспышек мне интимно подмигивали мертвые глаза в полуистлевших глазницах. Конечно, я мечтала встретить людей, но не в таком виде. Вдоль узкой, буйно заросшей тропинки возвышались столбы, и на каждом из них были подвешены мертвые тела. Человеческие тела. Наколотые на ветки, примотанные грубой веревкой, цепью или колючей проволокой – все они представляли собой месиво из кожи, мяса и костей, хотя попадались и сравнительно свежие экземпляры. Из некоторых свисали метровыми щупальцами внутренние органы. Они тянулись к земле, словно хотели пустить корни и навсегда остаться в этом месте. Ни птицы, ни дикие звери не решились притронуться к подобному лакомству.
Начал накрапывать дождь. Что-то с грохотом и лязгом пролетело за моей спиной и гулко ударилось об мягкую землю. Проржавевшая лестница развалилась, отрезая мне путь назад. Я потратила около часа, пытаясь найти путь в обход. К этому времени гроза разыгралась не на шутку. На мне не было ни одного сухого миллиметра, когда я пыталась обхватить себя за плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться под ледяными струями, мои руки соскальзывали вниз. Я почти перестала чувствовать ноги, и только царапины от злых кустов, сквозь которые я пыталась продраться, противно саднили и ныли. Еще через полчаса я поняла, что другого пути, кроме как по омерзительной тропе, нет. Я не боялась мертвецов. Они уже ничего и никогда не сделают, не причинят никому вреда. Но мой инстинкт самосохранения просто вопил об опасности, стоило мне ступить на едва различимую дорогу. Я кожей ощущала, что кто-то следит за мной из чащи. Чьи-то свирепые глаза прожигали кожу и впивались тысячей маленьких острых зубок в печень.
Мне стоило как можно скорее найти убежище.
Сначала меня просто мутило. Ливень прибивал к земле запахи, но полностью скрыть стоявшего здесь смрада он не мог. Не в силах больше бороться с естественными позывами я упала на колени здесь же, на тропе. Мой взбесившийся желудок попытался исторгнуть из себя все, что могло в нем находиться. Но я не помнила, когда ела в последний раз, поэтому изо рта вытекла только тонкая нитка желчи. Я тут же пожалела о своей несдержанности, так как сверху на меня низвергались не только ледяные потоки, но и трупные соки, вымываемые из истерзанных тел. Скользя по раскисшей земле, я стремилась быстрее преодолеть этот омерзительный участок, надеясь на то, что он не может тянуться вечно. Иронизировать в такой ситуации трудно, но я старалась хоть как-то повысить свой моральный настрой.
-Тебе еще повезло, девочка. Вот если бы за тобой гнался двухметровый маньяк, размахивая циркулярной пилой… - Но тут же себя одергивала. – Нет, Терри, не думай об этом. Как там Тревор говорил: «Мысль материальна»? Пес его знает, о чем можно думать в этом лесу, а о чем - нет.
Почти все время я смотрела под ноги, чтобы не запутаться в разбросанных кишках или не поскользнуться в жидкой и вязкой грязи, поэтому небольшая полянка открылась передо мной неожиданно. Я просто вылетела на нее и, продолжая бежать по инерции, чуть не врезалась в ветхую стену промокшей серой хижины.
Жилище казалось давно заброшенным. В окнах не горел свет, тропинка к крыльцу заросла высокой и жесткой травой, а дверь сиротливо свисала на одной петле. Зато крыша казалась достаточно прочной, значит, внутри будет сухо. Я не пожалела себя и на всякий случай обошла дом несколько раз, пытаясь заметить хоть что-то подозрительное и опасное. Но на первый взгляд угрозы ничто не представляло: просто забытый охотничий домик в глуши.
Я ступила под спасительный кров. Внутри стоял запах дерева и сена, но различить предметы было невозможно. Очередная вспышка молнии высветила на окне что-то похожее на свечу. Передвигаясь на ощупь, я кое-как добралась до намеченной цели и чиркнула спичкой. Дальше события стали развивать молниеносно. Я успела развести огонь в камине. К счастью, в доме нашлись и сухие поленья, и бумага для растопки, и жестяной чайник, в котором я решила нагреть дождевой воды. Но вернувшись с полным до краев чайником, я так и застыла в нелепой позе посреди комнаты.
У камина сидела старуха со спутанными волосами, держа в руках наполовину обглоданную оленью кость. Она бросила на меня недобрый взгляд наполненных кровью глаз, но когда заговорила, голос ее звучал очень ласково.
- Бедное дитя, разве ты не знаешь, что попала в хижину людоеда?- Участливо спросила она.
Я почесала затылок, раздумывая, как бы ответить бабушке, чтоб не обидеть ее возраст, но вместо отборной брани неожиданно для себя вдруг выдала:
-Добрая женщина, Вы ведь не оставите меня в беде? Я далеко от дома, устала и хочу есть.
Тут за стеной затянул песню
Джо Рамерса, заглушая почти все вокруг, и все же я сумела расслышать голос поскуды-Редерика, который с упоением рассказывал невидимому собеседнику:
-…а на второе я заказал медальоны из телятины под винным соусом…
Не в силах обработать столько идиотской информации за раз, мое сознание милосердно погасло.
----------
3 июня … года
Среда (поздний вечер)
Старая клиника
-Доктор, Вы уверены, что это не убьет ее? Мы же не сможем отследить ее состояние, - техника до сих пор дает сбои. Профессор так дорожит своим экземпляром. Не понимаю, как он мог одобрить подобные процедуры. – Марк в недоумении смотрел на то, как доктор Хайнц вводит образцу очередной кубик ЛСД.
-Профессор не в курсе. – Гарет поднял на санитара усталый взгляд. – И, надеюсь, не узнает об этом ни от тебя, ни от твоего сменщика. – Если образец
испортится, утилизируете его. Если каким-то чудом выживет… что ж, ему же хуже. Я зайду через час. – Не добавив больше ни слова, доктор Хайнц вышел из комнаты, где находилось изувеченное тело Терри.
-Интересно, зачем ему это надо? – размышлял Марк, провожая Хайнца задумчивым взглядом. – Почему сразу не убить? Потом списали бы все на то, что организм не справился с травмами, и делу конец. Нам с Рэдом, конечно, влетит, но образцами нас Морган, точно, не сделает. Не ради науки же Хайнц ей наркотик вводит. Ни одна машина не работает с этой стервой, так что данные снять невозможно. – Поддавшись накатившей злости, он ущипнул бесчувственное тело за багровый от побоев сосок и устроился в кресле напротив, погрузившись в чтение очередного детектива в мягкой обложке. Но сосредоточиться на сюжете не удавалось, мысли то и дело возвращались к странному поступку доктора. И тут Марка осенило: наркотик ослабит сознание Терри. Если эта тварь каким-то образом контролирует аппаратуру, то ЛСД уведет ее в нереальный мир. Тогда здесь, в клинике, они снова смогут пользоваться оборудованием, зафиксируют все параметры, просканируют мозг, да и просто быстрее выведут ее из полузабытья. И эксперимент продолжится. Но зачем тогда держать все втайне от профессора?
Среда (ночь)
Открыв глаза я, к счастью, не увидела ни Рэда, ни странной старухи с костью, ни страшного людоеда, которым пыталась запугать меня эта нечесаная ведьма. Моя голова уютно покоилась на чем-то теплом и мягком. Все тело ныло, но озноб меня больше не бил. Кто-то снял с меня сырую одежду и переодел в сухое, пахнущее терпкими травами и немного - пылью. В комнате было тихо, где-то за пределами моего зрения потрескивали дрова, за стенами больше не было слышно шума дождя. В окна заглядывала холодная луна, но в сухом и теплом доме она не казалась мне такой страшной, как пару часов назад. Я попыталась приподняться на локте, но комната перед глазами внезапно покачнулась, сверху надавило что-то сильное, но не злое.
-Лучше не вставай. Ты под кайфом. Похоже, кто-то в твоем мире решил пожалеть тебя и облегчить страдания.
-Тревор? – Блаженно улыбнулась я, начиная осознавать, что лежу у него на коленях, укрытая тяжелым и теплым плащом, а он бережно гладит мои спутанные волосы и поцарапанную щеку.
-Отдохни, пока есть время. Здесь небезопасно. Еще пара часов, и надо будет уходить. Я сбил преследователей со следа, но они все равно нас найдут.
Пусть и не сразу, но мне удалось сфокусировать взгляд на Треворе. Он выглядел уставшим, но не изможденным. В свете полыхающего камина он казался героем легенды или сказки. Сказки…
-А что ты сделал с той старухой, которая здесь грызла кость? Она так на меня смотрела, словно не олень, а я должна была стать ее ужином.
Тревор снова провел ладонью по моей щеке.
-Не было здесь никакой старухи, это просто галлюцинации. Подожди минутку, я налью тебе отвар, он немного приведет тебя в чувства. – Подложив мне под голову какой-то мешок, он скрылся из моего поля зрения.
-А мерзкая инсталляция на тропе? Она тоже – галлюцинация? - В надежде спросила я.
-Ты о трупах? Они, к сожалению, очень даже реальные. Но ты их не бойся. Они не смогут причинить тебе вреда. Бояться надо Тех, Кто Идет По Следу.
-Тревор, а это точно ты? Или, может, ты тоже – моя галлюцинация?
Он усмехнулся, протягивая мне кружку с темной ароматной жидкостью.
-По-моему, ты уже не в первый раз принимаешь меня за плод своего воображения. Еще не надоело? – Я довольно глупо улыбнулась и сделала большой глоток из кружки. По телу разлилось приятное тепло, и комната перестала вращаться так навязчиво, словно задница стриптизерши. Я не видела Тревора с того времени, когда мы ночевали в темной клинике. А что, ели и в этот раз я так же внезапно очнусь у профессора Моргана на столе или в своей греб_анной камере? Вздрогнув всем телом, я чуть не расплескала чудесный отвар, поэтому поспешила быстрее отпить побольше этого божественного напитка. В голове перестали носиться стаи крыс, шумно цокавшие своими коготками и сбивавшие с мысли.
-Куда мы пойдем? Вокруг – только лес. Он жуткий, даже в городе не так мерзко.
-Мы и так в городе, вернее, на окраине, в его заброшенной части. Здесь собраны особые мысли и чувства. Лес поднялся из тех воспоминаний, которые люди хотят забыть. Все неприятное, страшное, ранящее, постыдное – то, с чем тяжело жить. Трупы, которые ты видела на дороге – это жертвы. Их тоже сотворили люди, стараясь забыть то зло, которое они совершили по отношению к другим и к самим себе. Здесь водятся только падальщики, вскормленные мертвой плотью - плотью жестокости, насилия, унижения. И ты сама можешь представить, что они сделают с нами, если мы попадемся на их пути.
Я представила, и, видимо, зря. Меня снова замутило. Громаднейшим усилием воли я заставила себя успокоиться.
Я попыталась понять, что же за мысли и поступки должны быть у людей, если жертвы так отвратительно выглядят, и никто из темных обитателей города, кроме падальщиков, не хочет жить среди них. Да и те не обгладывают трупы, стараясь реже забредать на ужасную тропу. Инцест? Братоубийство?
Так ничего и не придумав, я попросила Тревора рассказать о Тех, Кто Идет По Следу.
-Почему мы должны от них скрываться? Чего они от нас хотят?
-Эти твари особенные. Они появляются в городе крайне редко и преследуют таких, как ты – тех, кто может влиять на эту реальность и перестраивать ее. Никто не знает, откуда они приходят и куда потом исчезают. В архивах сохранились записи о самых первых случаях. Тогда все считали, что Те, Кто Идет По Следу – враждебные мысли людей, ненавидящих жертву. Чем большему числу ты мешаешь своим существованием, тем сильнее и быстрее гончие. Но, оказалось, это не так.
-Так здесь еще и архивы есть? Откуда они взялись, кто их создал, ведь город пуст?
-Ты, наверное, представила себе огромное здание с высокими стеллажами и картотекой? Нет, здешний архив представляет собой маленькую комнату с парой полок, на которых собраны дневники немногочисленных «операторов» и мыслящих субстанций, побывавших когда-то в ментальном пространстве. В этих записях много мусора: описание погоды, воспоминания о прошлой жизни, но встречается и бесценная информация. Подробные планы города, гипотезы о происхождении тварей, законы, регулирующие жизнь в этом городе. Вообще-то, именно в архив нам и надо попасть, возможно нам повезет, и мы сможем узнать, как избавиться от Тех, Кто Идет По следу.
Я слушала Тревора и понимала, что со мной происходит что-то не то. Лицо моего собеседника то приобретало четкие контуры, то превращалось в лики странных существ. Похоже, действие ЛСД так легко не победить. Допив из кружки остатки, я попыталась собраться с силами и встать. На удивление, это далось мне очень легко, но праздновать победу было рано. Как только мой взгляд падал на пол или стену, в ней образовывалась черная дыра, пожирающая окружающую реальность. По виду она сильно походила на то темное облако, что встретилось мне в квартире с кровавым душем. Бездонная воронка расплывалась чернильным пятном и засасывала в себя все, что соприкасалось с ней. Я понимала, что это лишь галлюцинации, веселые картинки одурманенного разума, но если дело и дальше так пойдет, я не смогу передвигаться самостоятельно. Попробуйте заставить себя бесстрашно идти вперед, если пол, тропа или спасительная дверь могут оказаться игрой воображения, и твердая земля вдруг обернется обрывом.
-Ты как?
-Глючу. – Коротко и емко ответил я, стараясь не фокусировать взгляд ни на чем конкретном. Спасибо, хоть мой мозг не подсовывал мне розовых слоников. Темная дыра выглядит как-то солиднее. Может быть, в другое время я бы даже наслаждался такими увлекательными видениями, наркотик делал мое тело легким, а разум – гибким. Но сейчас мне нужно было получить ответы на все свои многочисленные вопросы: почему я так надолго задержалась в этом мире? Означает ли это скорую смерть? Кто отправил за мной Тех, Кто Идет По Следу? Если я могу изменять реальность, то почему все происходит как-то не так? И происходит ли вообще?
-Всё, отдых закончился. – Тревор взял меня за руку и повел куда-то в дальний угол комнаты. – Они встали на след. Не станем дожидаться, пока они задышат нам в спину.
Я послушно поплелась за ним, стараясь не наступить в растекающуюся по полу темноту и недоумевая: если я такая вся из себя крутая, как говорит Тревор, почему он, а не я, почувствовал приближение опасности?
По ветхой лестнице мы спустились в подвал. Луч фонаря в руке Тревора прокалывал царящий мрак тонкой иглой.
-Здесь есть тоннель, ведущий в канализацию. Пройдем пару километров под землей, а ближе к архиву выберемся на улицы. К тому времени уже должен наступить рассвет, свет ослабит Тех, Кто Идет По Следу, и это даст нам пару лишних часов. Может, успеем найти то, что нам поможет.
-А если нет?
Тревор оставил мой вопрос без ответа. Он был сосредоточен. Его рука крепко сжимала мою ладонь.
Иногда тоннель сужался, и это затрудняло наше передвижение. Когда же надо было перебираться из одного коллектора в другой по узким трубам, приходилось вообще несладко. Если бы не мое состояние, было бы легче. В конце концов, мой спутник нашел выход из ситуации. Чтобы я не заблудилась в метре от него или не перепутала направление, он связал нас веревкой, и теперь мы напоминали двух альпинистов-извращенцев, покоряющих канализацию.
Наверное, эти тоннели были сравнительно безопасным местом. Никто не выпрыгивал на нас из-за угла, не раздавалось никаких подозрительных звуков, только отдавалось где-то под сводами эхо наших шагов. Но со мной оставался мой «веселый» наркотический мир. Он время от времени пытался познакомить меня со своими обитателями, и тогда из бетонного пола ко мне тянули шипастые или мохнатые лапы неведомые существа. Правда, стоило мне сосредоточиться на них, и их тут же пожирала тьма. Тревор вел себя спокойно, и это служило подтверждением того, что в «его» канализации никаких монстров нет. Мы практически не разговаривали, стараясь сберечь силы. Мой поводырь еще в самом начале предупредил о том, что переход будет трудным, а в конце пути нам, возможно, придется бежать, что есть сил. Так оно и случилось.
Где-то далеко позади раздался едва уловимый скрежет, словно кто-то провел гвоздем по стеклу. Мое тело напряглось, а спина и лоб тут же покрылись испариной.
-Началось. – Тревор проверил узлы веревки, связывавшей нас. – Сейчас побежим. Не останавливайся ни на секунду, ты меня поняла? Если даже тебе покажется, что ты больше не можешь дышать, что сил не осталось, все равно беги, иди, ползи, но не останавливайся. Два перехода, и мы выберемся на поверхность. Ну, вперед.
И мы рванули. Каменная крошка хрустела под ногами, но даже топот ног и гул крови в ушах не заглушал приближающегося металлического скрежета и лязга. Не надеясь на веревку, я вцепилась в Тревора, стараясь не отставать ни на шаг. Мои видения сбивали с толку, поэтому большую часть пути я бежала, закрыв глаза. И тут
это случилось в первый раз.
Внутренним зрением я отчетливо
увидел увидела Тех, Кто Идет По Следу. Вернее, не их самих, а тот предмет, который издавал этот отвратительный, леденящий сердце звук, и поняла его назначение. Сами преследователи казались размытыми тенями, их облик пока скрывался от меня, но из пелены, окутывающей Тех, Кто Идет По Следу, выступали почти на метр чудовищные крюки. С одной стороны они были заострены и наточены, словно лезвие ножа, ближе к середине от основания начинали отходить шипы, а к рукоятке крепилось приспособление, напоминающее изящный бутон розы. Несмотря на свой изысканный вид, именно этот бутон показался мне самым зловещим. Он должен был раскрываться… внутри, разрывая плоть жертвы. Это было не просто орудие убийства. Это был инструмент пытки. За один миг я поняла назначение страшных крюков, и рванула вперед еще быстрее. Глаза сами собой раскрылись от ужаса. Я бежала прямо во тьму, готовясь каждый раз сорваться в бездну, но то, что гналось за нами, было еще страшнее. Расстояние между нами и преследователями быстро сокращалось. Тоннель, как назло, стал более узким и извилистым, и это значительно замедляло скорость.
Я споткнулась и пару метров проехала на животе, обдирая кожу, пока Тревор не обернулся и не помог мне подняться. Не замедляя хода, он втолкнул меня в какую-то трубу и хрипло крикнул в ухо:
-Вверх! – Я почувствовала, что веревка больше не связывает нас и запаниковала, но руки, выполняя приказ, уже шарили по стене в поисках лестницы. Нащупав рифленую перекладину, я поползла вверх, пальцы не слушались, я была готова в любую минуту сорваться. Скрежет раздавался настолько близко, что заглушал все вокруг. На мгновение я отвернулась от стены и увидела искры, высекаемые металлом из бетона. Между мной и гончими оставалось всего метров десять. И тут же к моему телу прижалось что-то теплое, вынырнувшее снизу. Не в силах больше бороться с животным ужасом я заскулила, но крепкие руки Тревора толкали меня все выше и выше, шею обжигало его раскаленное дыхание и прерывистое «Давай, давай, давай!»
Я больно ударилось головой о потолок, но тут Тревор подтянулся и встал на одну перекладину вместе со мной. Его руки напряглись, а то, что казалось мне потолком, с тихим полувздохом-полувсхлипом отъехало в сторону. Тусклый свет, хлынувший в люк, разъедал глаза, словно серная кислота, по щекам тут же хлынули слезы. Мое тело взлетело вверх, когда Тревор буквально вытолкнул меня на поверхность, но я успела рассмотреть, как в паре сантиметров от его ног мелькнул дьявольский крюк, с силой ударившись в стену. Завывая уже в полный голос, я тащила Тревора за одежду, но ему моя помощь только мешала. Грубо откинув мои руки, он вцепился в крышку, стараясь скорее закрыть люк.
В городе все еще царил сумрак, но по сравнению с кромешной тьмой канализации, он казался ослепляюще ярким.
-Мы все еще в опасности, вставай! – Тревор рывком поставил меня на ноги и потащил в сторону какой-то площади.
Мерзкие твари, которых я не видела столько дней, с комфортом разместились на пыльной земле и облезлых скамейках. Они лениво чесались, лакали мутную жижу из старого фонтана, сонно бродили, цокая громадными когтями. И мы бежали прямо в их гущу. С трудом выкрикивая слова, Тревор пояснил:
-Это… задержит… Их… территория…
Я поняла, что он пытался сказать. Нам необходимо лишь прорваться через площадь. Псы считают ее своей территорией и не пустят сюда чужаков. На нашей стороне эффект неожиданности, а вот Тем, Кто Идет По Следу, придется повозиться с разгневанной стаей. Нам осталось продержаться совсем немного, может, пару минут, а потом настанет спасительный рассвет.
За площадью уютно расположился ряд серых домов, обещавших спасение и долгожданный отдых. Все мышцы тела горели, легкие казались раскаленным жерлом вулкана, а сердце билось уже не в груди, а где-то в горле, стремясь выпасть липким ошметком на грязную мостовую.
Мы проскочили сквозь стаю псов с поразительной легкостью. Пара отродий увязалась за нами, но быстро отстала, как только показались Те, Кто Идет По Следу. Позади раздался сатанинский визг и рев, что-то грохотало и взрывалось, будто стая демонов атаковала гранитную скалу. Но обернуться я не решилась. Тревор уверенно тащил меня в одну из арок. Нырнув в неприметный подъезд в крошечном дворике он взлетел на пятый этаж, захлопнул дверь и устало сполз по стене на пол. Я упала рядом, издавая свистящие звуки, лишь отдаленно напоминавшие дыхание.
С трудом подняв голову, я посмотрела на Тревора. Он выглядел так, словно по нему пронесся локомотив. Думаю, я выглядела не лучше. Он успел мне вымученно улыбнуться, а потом его лицо, залитое потом вперемешку с пылью, сожрала Тьма.
Последней мыслью, пронесшейся в моей голове перед тем, как я отключилась, была крайне грязная фраза, в которой я высказала все эмоции по отношению к чертовому ЛСД.
Над потерянным городом взошло тусклое солнце.
------------ всё -------------
