Зеркало Тщеславия

[bella_uorkis]

Зеркало Тщеславия

I.
Среди волшебных зеркал каждое удивительно и каждое уникально. Никто не знает точно, сколько их на самом деле, и никому не ведомо до конца, как именно могут эти творения магии отражать или же искажать действительность. Благодаря закладываемому в них добру и злу волшебные зеркала обретают свой неповторимый и зачастую непредсказуемый характер. Некоторые из них с откровенностью верного друга показывают владельцу истину, другие же коварно погружают хозяина в сладкий дурман заблуждений.

Самыми добрыми всегда считались Зеркала Всеведения. Представители их «племени», словно многочисленные осколки единого творения, рассеялись по свету в самые незапамятные времена. Верой и правдой служили они своим владельцам, потому что небывалую преданность исполняемому делу вложил в них неведомый мастер. Любое событие, происходящее в окружающем мире, могли показать всеведающие зеркала. Многие властители прибегали к их помощи, не говоря уже о колдунах и волшебниках. Впрочем, наблюдая за своими владениями, многие правители начинали желать большего. Хотелось им видеть и грядущие события, а потому тратили они свою жизнь на то, чтобы отыскать другое зеркало. То, что зовется Оком Предвидения.

Изменчивый нрав и самую непостоянную природу имели эти собратья Всеведающих. Создавались они разными мастерами и совсем не для продажи. Очи Предвидения выбирали своих хозяев сами, а зачастую теряли свой дар вместе со смертью владельцев. Слишком редкими стали такие зеркала. Почти исчезли они с течением времени, и лишь напрасными поисками изводили себя люди.

Однако если Очи Предвидения иногда встречались и наяву, то о Зеркалах Путешествий лишь рассказывали в сказках. Вряд ли кто видел их, но легенды гласят, что волшебник создавший их стекла явился из чуждой страны, попасть в которую нельзя ни пешему, ни конному. За гладью этих Волшебных Зеркал, как за дверями, скрывалась его дальняя родина и, чтобы вступить в её чуждый мир, достаточно было сделать лишь один шаг за стеклянную гладь. Про какие только страны не рассказывали легенды о Зеркалах Путешествий, каких только благ не сулили, и из года в год дряхлели эти фантазии вместе с их рассказчиками.

Волшебные зеркала царили в мире долго и неизменно, но однажды были созданы еще два, и не нашлось среди прочих им подобных. Не похожими друг на друга, как две противоположности, явились в мир эти зеркала, и никто из мастеров не пытался повторить в своих творениях их магические свойства. О них и пойдет дальнейший рассказ.

Зеркало Тщеславия создала прекраснейшая из живущих на свете, бессмертная королева фей Флориана. Ни одно из существующих творений зеркальщиков не могло сравниться с ним в притягательности. По приказу хозяйки отражало волшебное стекло лишь того (или же ту), кто превосходил всех живущих по доброте, красоте, уму, могуществу или же любому другому названному качеству. Зеркалом Тщеславия стали называть это творение подданные королевы фей. Слишком уж полюбила его прекрасная Флориана и смотрела в его стекло с каждым днем все дольше и чаще. Опасно пользовалась волшебным зеркалом королева фей. Рассмотрела она всех великих властителей, подивилась на самых богатых, наслушалась высказываний умнейших мудрецов и, в конце концов, принялась за созерцание красивейших дев.

В смертном мире не так уж и много привлекательных женщин, да и может ли считать их соперницами бессмертная королева фей? Наблюдая за смертными красавицами, не могла она удержаться от злорадства — быстро и неотвратимо потеряют они свою привлекательность, с каждым днем они становятся безобразнее. Так же потешалась Флориана над ведьмами и колдуньями. С помощью магических зелий и отваров становились они красивыми лишь на время для претворения в жизнь своих черных делишек, потом же теряли всю обманчивую красоту и обращались такими же уродливыми, как и их скрытая сущность.

Лишь среди бессмертных могла снискать себе соперницу королева фей. Только красавица, чья сущность и внешность являли собой образец чистоты, прелести и внутренней мудрости могла стать достойной. Впрочем, равных королеве Флориане не находилось и среди бессмертных. Блистала повелительница фей, как звезда над всеми, и с каждым днем все больше и больше убеждало её в этом Зеркало Тщеславия. Однако хоть и уверилась в своем превосходстве Флориана, а все же не отказывала себе в удовольствии каждый день по утру спрашивать об этом: «Средь бессмертных разыщи лик прекраснейшей!». Так, в очередной раз, увидев свое собственное отражение, королева фей чувствовала себя счастливой, однако существовало одно обстоятельство, что все же её удручало.

Даже Волшебное Зеркало не могло отыскать достойного претендента ей в мужья. Задумала красавица заполучить жениха себе подстать, однако как ни просила она показать ей достойнейшего из живущих мужчин, не откликалось на эту просьбу Зеркало. Хотелось Флориане, чтобы был её избранник и умен, и красив, и в подвигах ратных силен, и в молве людской прославлен, и силой волшебной наделен. Лишь такому кавалеру пожелала бы она отдать свое сердце, руку и королевство.

Долго пришлось искать Флориане, но твердо не желала она уступать ни в малейшем своем требовании, и вот однажды затуманилась поверхность Зеркала, и возник за стеклом образ настолько привлекательный, что королева даже захлопала от радости в ладоши. Тут же повелела она птицам и зверям разыскать прекрасного незнакомца. Отправились гонцы во все стороны света, чтобы узнать, кто её суженый, но не скоро вернулись обратно. Обыскали они и Южные пустыни, и Восточные равнины, и Западные леса, и Северные горы. Лишь после нескольких месяцев вернулись посланники и принесли первые новости. Превзошли их сведения все ожидания королевы фей. Оказался столь мил её сердцу сам Аргерус, могущественный волшебник и последний из четырех Светлых Лордов. Тот самый, что остановил Темное Воинство. Но не долго радовалась королева фей. Рассказали ей гонцы, что есть уже у Аргеруса супруга. Хороша она, словно фея, а еще умна и добра. Описали птицы соперницу Флорианы в самых мелодичных трелях. Проурчали о ней рыси, как довольные кошки. И рассердилась властительница фей, сама не зная чему. Решила она, что напрасной лестью полны дифирамбы её глупых слуг. По крайней мере, в отношении внешности этой девицы. Вновь отправилась королева к своему Зеркалу, чтобы утешиться своим неизменным вопросом и подтвердить свое превосходство над соперницей, однако неприятно удивило Зеркало свою хозяйку, потому что отразило оно вдруг совсем другое лицо.

Молода и мила оказалась новая «прекраснейшая». Держала она на руках новорожденного младенца, и лучился её взор добротой, оживляясь озорством истиной юности. Необычным оттенком, сродным цвету нежной листвы, удивляли прекрасные глаза девушки. Тяжелыми прядями ниспадали ей на грудь темные волосы, а когда улыбалась красавица в ответ ребёночку, то еще милее становилось её лицо и словно внутренним светом озарялось оно. Видела королева фей и прежде эту красавицу, называли её царевной Эсмирой, но неужто посмело Зеркало так глумиться над своей создательницей и показать простую смертную словно «прекраснейшую»? В гневе захотелось Флориане разбить свое творение. Только вдруг увидела она в зачарованном отражении того, кто занимал её мысли вот уже несколько месяцев. Подошел к недостойной сопернице волшебник Аргерус, поклонился и взял из её рук младенца. Тогда-то и поняла Флориана, отчего рассудило так Зеркало. Стала бессмертной зеленоглазая царевна Эсмира благодаря щедрости своего супруга. Светлой Леди, женой Аргеруса отныне звалась она, и владела благодаря мужу неувядающей молодостью и вечной жизнью подобно феям и волшебницам.

Сильнее прежнего прогневилась тогда королева фей. Возмутило её превосходство бывшей смертной и еще горячее захотелось завладеть сердцем Аргеруса. «Не бывать же тебе моей ровней!» - крикнула вдруг Флориана, обращаясь к своей дерзкой сопернице, и задумала дело не доброе и опасное.

Продолжение следует...

II.

Вот уже несколько лет прошло со времен нашествия Темного Воинства. Много сил приложил волшебник Аргерус, чтоб усмирить чудовищ, которых пробудила его же магия. Ведь служил он злу, прежде чем обратила его отважная царевна Эсмира к свету. Полюбил Аргерус наследницу Лесного царства, и отогрелось его холодное сердце. Разрушились темные чары, что держали волшебника своим пленником, и ответила Лесная царевна ему взаимностью. Стала она доброй и любящей женой. Подарила её любовь невиданную силу Аргерусу, и пожелал он отправиться в странствие, чтобы исправить все беды, которые причинили людям его темные слуги. Эсмира же повсюду сопровождала своего супруга. Как только стала она Светлой Леди, пробудился у неё дар врачевания, а так же проявились знания лечебных трав и редких растений. Исцеляла Эсмира раны и увечья, нанесенные страшными монстрами, как рыцарям, так и простому люду. Усмиряла красавица заразные болезни, что рассеяли повсюду крысы, ползучие гады и прочая нечисть. Без страха отправлялась она в самые забытые, убогие и гибельные места. Не страшили её ни чудовища, ни болезненный мор, и не покидала Эсмира страдающих до тех пор, пока не возвращались мир и покой к людям.

Постепенно отстроились деревни, восстановились замки, вновь заколосилась рожь на полях, зазеленела листва в лесах, и стали пересказывать друг другу люди небывалые истории о светлом волшебнике Аргерусе, что спасает по всему королевству тех, кому нужна помощь. В образе странствующего рыцаря с Севера сражался он с драконами, отправлялся в самые страшные и проклятые обиталища темных сил, чтобы вернуть похищенных их семьям, изгонял тварей, уносивших детей в свои подземные норы, и всегда неизменно следовала за ним прекрасная Светлая Леди. Лишь последний год, Эсмира не сопровождала Аргеруса. Затихли былые недруги, присмирели невзгоды, а вскоре появилась у лесной царевны и более весомая причина отложить ратные подвиги и заботу о ближних. Подарила она Аргерусу сына — будущего волшебника, а потому оставалась теперь до поры с младенцем, которого нарекли Кларитас.

Однажды от отца Эсмиры Великого Князя Алертниса прибыл гонец в замок Светлого Лорда. Передал он послание, в котором попросил владыка Лесного царства оказать помощь одному из своих военачальников. Еще во времена сражений против Темного Воинства сын этого храброго рыцаря пропал без вести в Западных Лесах. Ничего не дали поиски юноши, и совсем уже почитал его мертвым безутешный отец, когда однажды вдруг послышался ему неизвестный голос. Был он нежен, чист и лились слова неведомо откуда, словно мелодия: «Твой сын жив, храбрый воин. Увлекли его феи в свое королевство, и забыл юноша о своем доме. Лишь отказавшись от собственного мира, могут попасть во владения королевы Флорианы простые смертные. Но не горюй, достойнейший из мужей, может помочь тебе Светлый Лорд Аргерус. Лишь ему будет подвластна королева Флориана, и лишь он вызволит твоего сына». Услышав это, военачальник тут же отправился к Великому Князю, которому служил верой и правдой долгие годы, и обратился к нему с просьбой.

Прочитал послание владыки Алертниса волшебник Аргерус и задумался. Решил он отправиться в путь по просьбе тестя, но не спокойно стало на душе Светлого Лорда. Призвал он Эсмиру и сказал ей: «Отправляюсь я в королевство фей, чтобы вызволить похищенного ими юношу. Не сложное это дело и не опасное, ведь всегда была дружественной людям Флориана, но тревожит меня то, что останешься ты здесь без моей защиты. Королевство фей окружает древняя магия. Отделяет она их беззаботный мир от человеческого и, вступив в него, не смогу я тебя защищать. Потому не покидай дома до самого моего возвращения. Никто не проникнет в наш замок, и его магия убережет тебя и Кларитаса, пока нет меня рядом». Согласилась на то Эсмира и, поцеловав жену на прощание, оседлал Аргерус своего вороного, быстроногого коня и отправился в путь, взяв с собой лишь верного друга Гаркара — ворона, который умел говорить.

Точно исполнила наказ мужа Светлая Леди. Терпеливо ожидала она его возвращения в замке, утешалась заботами о сыне и вздыхала, вспоминая собственные путешествия и то, что иначе, чем в человеческом мире протекает время в королевстве фей. Так минуло несколько недель, и однажды, наконец, увидела Эсмира возвращающегося супруга. Появился он на дороге, ведущей к замку, и, обрадовавшись, выбежала Светлая Леди навстречу мужу. Усадил он жену на своего коня, и, натянув поводья, остановил его всего в нескольких шагах от ворот замка. «Скучала ли ты по мне?» - спросил он безразличным голосом, но не обратила на то внимания Эсмира, ведь действительно тосковала она об Аргерусе как никогда прежде, ведь ранее не расставались они так надолго. Не успела царевна ответить, как спросил волшебник снова: «Если скучала, что же тогда не поцелуешь меня?». С радостью исправила это упущение Эсмира, но в ту же секунду исчезли и конь, и Аргерус. Черным котом убежал конь, черным вороном упорхнул двойник волшебника, и вороной обернулась сама Светлая Леди.

Лишь одно было условие, что могло разрушить брак Аргеруса и Эсмиры — другая любовь. Тяжело испытание бессмертием и не за грошовую цену дает оно свои дары. Так, однажды став частью волшебного рода, обязалась Светлая Леди навеки отдать свое сердце Аргерусу, но никого не удержит в неволе даже всесильная магия. Полюбив другого мужчину и подарив ему свой поцелуй, могла вернуться к смертным Светлая Леди. Забыла бы она тогда Аргеруса навеки, перестала бы защищать её волшебная сила супруга, а вслед за этим потеряла бы Эсмира и целительный дар, и возможность увидеть еще раз сыновей, рожденных в магическом союзе. То же случилось бы и с Аргерусом, когда овладела б его сердцем страсть к иной женщине. Стерся бы из памяти образ Эсмиры, но пришлось бы Аргерусу расстаться не только с женой. Не позволяет закон магии передавать волшебный дар от отца к дочерям и вслед за матушкой ушли бы они в мир смертных. Кроме того, отвергнув любовь Эсмиры или потеряв её в соперничестве, утратил бы волшебник и большую часть своих магических сил.

Впрочем, все это действительно могло произойти лишь в случае искреннего чувства, равного былому. А такая любовь, как известно, рождается редко, и уж если появится на свет, то живет очень долго. Только мужа любила Эсмира, ни за что не пожелала бы она покинуть Аргеруса ради другого мужчины, но пришлось ей сделать это из-за коварного обмана. С искренним чувством поцеловала она ворона, потому и упорхнула в лес неразумной птицей, утратив и память, и человеческое сознание. Упал в траву её обручальный перстень. Подхватил его ворон, околдовавший Светлую Леди, и лишь сверкнула на солнце золотая филигрань старинного кольца. Своей хозяйке Флориане понес добычу пернатый прислужник, а она тем временем принимала у себя во дворце волшебника Аргеруса.

III.

Как только явился Светлый Лорд в королевстве фей, встретили его как нельзя лучше. Легче теней слетались к нему навстречу прекрасные обитательницы волшебного королевства. Цветами и травами устилали они путь Аргеруса и склоняли пред ним головы, наигрывая на арфах приветственные песни. Волшебник же лишь ускорял шаг. В светлой безмятежности жили феи в своем мире. Не существовало в нем ни горестей, ни болезней, ни войн, и понимал Аргерус, отчего смертные не желали покидать это чудесное королевство. Навсегда забывали они о времени в этом краю, а меж тем в человеческом мире проносились сначала годы, а затем и десятилетия. Ручной ворон Гаркар дивился всему вокруг, но серьезным и беспристрастным оставался его хозяин. Не по душе были волшебнику столь пышные почести, предвещали они продолжительный обмен любезностями, но желал Аргерус лишь поскорее завершить начатое дело.

Королева Флориана меж тем встретила высокого гостя лично. Сверкала её красота, как редкий цветок в каплях росы. Золотом сияли волосы, словно сотканные из света, и поражал изяществом затейливый наряд. Величаво и грациозно протянула она Аргерусу руку для поцелуя, но лишь почтительно склонил волшебник голову.

Рассказал он о том, за кем он пришел, и ответила ему королева фей с покорностью:
— Многие рыцари защищают моё королевство, Светлый Лорд Аргерус. Есть среди них и смертные, которых мои фрейлины укрыли от чудовищ Темного Воинства и исцелили от ран. Но я не знаю лично всех моих гостей, а потому дозвольте мне помочь Вам и разыскать того юношу. Никого не держу я в своих владениях силой, и если пожелает он вернуться к людям, я не стану тому препятствовать. Впрочем, если не захочет юноша оставить моё королевство, то и Вы не заберете его против воли. Ведь все мы светлые заботимся лишь о благе людей.

Улыбалась Флориана приветливо. Воплощала она само очарование, но понял Аргерус, что омрачилось простое с виду дело нежданными трудностями. Верны слова королевы фей, и даже Светлый Лорд не в силах забрать молодого рыцаря к людям без его согласия. Кроме того, трудно было даже представить, как долго могли продолжаться сами поиски, однако по всем канонам вежливости требовала одобрения помощь, столь любезно предложенная Флорианой, и согласился Аргерус подождать.

Разослала королева фей своих гонцов во все концы королевства, для гостей же отрядила она лучшие покои, приказала подавать лучшие яства и велела не отказывать ни в чем. Показала Аргерусу королева Флориана свой дворец и Зеркало Тщеславия, провела по своим садам и владениям. Благосклонно взирал на её любезности волшебник. Отвечал он вежливостью на вежливость, одаривал комплиментами наряды Флорианы, что становились час от часу все прекраснее и прозрачнее, но все так же неизменно помнил и о данном обещании. Каждый вечер спрашивал Аргерус: «Нашелся ли юноша?» Флориана же все время отвечала отрицательно. Так минуло два дня.

Сын военачальника все никак не отыскивался, и хмурился Аргерус все заметнее. Когда же пошли на убыль и третьи сутки, то сказал волшебник, что желает на рассвете искать пропавшего сам — если не по силам феям справится с этой трудностью, то разрешит проблему его магия. Лишь кивнула в ответ на это Флориана, а к ночи все же доставили в её дворец юношу, которого так долго разыскивали слуги.

Бледным и опечаленным явился молодой рыцарь перед своей нынешней госпожой и волшебником, что нежданно пришел по его душу. Огорчала юношу не затянувшаяся разлука с отцом и родным домом, а возможное расставание с волшебным миром. Ничего не помнил рыцарь о прежней своей жизни и страшила она его, словно кара неведомая.

Меж тем Флориана испросила у Аргеруса разрешения устроить суд, дабы выбрал молодой рыцарь свой дальнейший путь в присутствии их обоих. Согласился на то Светлый Лорд и предложил использовать для того Зеркало Флорианы. Ведь там где не в силах сделать выбор человек, поможет беспристрастная магия. С радостью приняла королева фей это предложение. Ожидала она теперь решения лишь в пользу волшебной страны.

Подвела королева фей юношу к Зеркалу Тщеславия и молвила ему:
— Дозволяю я тебе, рыцарь, посмотреть в мое Волшебное Зеркало. Только правду отражает оно и, задав мудрый вопрос, узнаешь ты, который мир милее твоему сердцу. Выбери сам тот край, где хочешь ты пребывать.

Взглянула в свое Зеркало Флориана и незаметно шепнула на ухо юноше: «Попроси указать ту, что милее тебе больше всех!»

Настороженно и растерянно посмотрел в зеркало рыцарь. Видел он в отражении себя и удивительную красавицу, что так нежно и легко обнимала его плечи. Не исполнилось сыну военачальника еще и восемнадцати лет, совсем мальчиком казался он и слишком доверчиво смотрел в глаза чаровнице, но все же безмолвно ожидал Аргерус его решения. Знал волшебник тайну сердечной привязанности лучше Флорианы и с интересом ждал ответа Зеркала.

— Покажи мне ту, что милее моему сердцу! — решился наконец-то юноша. Затуманилось зеркальная гладь, и постепенно начал проявляться в нем изящный женский профиль. Улыбнулась было королева фей, заприметив светлые волосы еще не известной красавицы, но вскоре нахмурилась. Показало Волшебное Зеркало иную девушку. В мире смертных пребывала она. Сидя в бойнице крепостной стены, вышивала знамя девица, а когда взглянуло на неё Волшебное Зеркало, то подняла она голову от работы и всмотрелась в даль за крепостную стену, словно ожидая кого-то. Но пустым оставался горизонт, и украдкой утирала слезы безвестная вышивальщица.

— Кто эта милая барышня? — прошептал юноша, — Отчего в глазах её слёзы, кто причина её печали?
— Эта девушка ждет Вашего возвращения с тех пор, как Вы пропали. Так сказал Ваш отец. — Ответил Аргерус, — По Вашей вине, сударь, опечалены они оба.

Вспомнил тут молодой рыцарь и своего отца, и светловолосую мастерицу Алису, что так искусно расшивала стяги. Вспомнил юноша, как томилась его душа невысказанным признанием и неизвестностью, когда расставался он с милой вышивальщицей. Однако теперь точно уверило его Зеркало, что ответными были позабытые чувства, и ожили они в тот же миг с новой силой.

— Я должен вернуться в свой мир, - принял решение молодой рыцарь, и едва скрыла недовольство Флориана. Однако ничего не оставалось ей, как отпустить плененного юношу с Аргерусом и проводить их до волшебного водопада, что скрывал за собой выход в мир людей.

Вернулась в свои чертоги королева фей и почувствовала злобу, до сей поры невиданную. В гневе приблизилась она к Волшебному Зеркалу, что почитала теперь едва ли не предателем. В последний раз задала своенравная красавица свой извечный вопрос и, как и прежде, затуманилась поверхность околдованного стекла. Проявился в нем прекрасный женский облик, но неожиданно сменила гнев на милость королева фей, ухмыльнулась она. Отразило Зеркало её саму, возвратив хозяйке титул «прекраснейшей». Тем же временем, словно темное пятно впорхнул черный ворон в сияющие покои королевы Флорианы. Каркнул грубо пернатый прислужник и уронил на ладонь госпожи золотое кольцо, иссеченное филигранью. Надела его королева фей на палец и в тот же миг исчезла из своего дворца.

Продолжение следует...

 

[bella_uorkis]

IV.
Когда Аргерус и бывший пленник королевства фей, наконец, вступили в человеческий мир, то немедленно отправились они в белый дворец владыки Лесного царства. Не весело проходило их путешествие. Погруженным в думы, исполненные чувством вины, следовал освобожденный юноша за волшебником, но не менее мрачным выглядел сам Аргерус. Заметил Гаркар, что не ладное творится с его хозяином — медленно направлял Светлый Лорд своего коня вперед и словно все время прислушивался к чему-то на ходу.

— Что это с тобой? — скрипуче поинтересовался, наконец, ручной ворон, — Тебе так не понравился прием Флорианы? А ведь она была очень мила с нами.
— И позволила тебе объедаться виноградом из её сада? Я все знаю, — Аргерус невесело усмехнулся и покосился на пернатого друга, восседающего на его плече. — Только феи просто так свои милости не оказывают. С тебя взять нечего. А я предпочитаю знать, чем придется платить.

Пойманный на своей привязанности к лакомствам, ворон тут же проворчал:
— Подумаешь виноград. Ты сам доверился Флориане куда больше, позволив использовать её Зеркало.
— Каркай тише, дружище, — Аргерус понизил голос. Волшебник явно был доволен итогом их путешествия, но все же не желал, чтобы юноша, следовавший за ними, услышал этот разговор: — Ничего подобного. Флориана рассчитывала, что Зеркало поможет ей, а не мне. Но она забыла, что даже околдованный не утрачивает своих истинных чувств. Магия может отнять память, но не привязанности.

Сказав это, Аргерус вдруг так резко натянул поводья и осадил коня, что Гаркар едва усидел на его плече.

— Что-то случилось, мессир? — спросил молодой рыцарь, остановив скакуна подле своего освободителя. С беспокойством смотрел он на тонкий профиль волшебника и с опаской ожидал ответного взгляда пронзительно синих глаз. Казалось порой, что могли они видеть внутри человека самую душу.
— Я должен покинуть Вас, сударь, — заявил волшебник своему спутнику, — Стены белого дворца уже видны, а мне пристало быть там, где я нужнее. Прощайте!

Молодому рыцарю оставалось лишь согласно кивнуть головой, сознавая, что вряд ли кто-то удостаивался более подробного ответа, чем этот. Так покинув спутника в полном недоумении на полпути, Аргерус отправился в сторону окраины Лесного царства, и даже мудрый говорящий ворон не понимал теперь что происходит.

— Лети домой, Гаркар, — приказал волшебник, когда отдалились они на достаточное расстояние, — Узнай, как поживают моя милая жена и Кларитас. Только будь осторожен, и не показывайся никому на глаза. Чувствую я, что случилось с Эсмирой не ладное. Я же отправлюсь в городок у Северного леса, в трактир, где живет Альди. Похоже, скоро понадобится и её помощь.

Послушался ворон волшебника, и тут же вспорхнул с его плеча. Аргерус же пустил своего коня во весь опор и к вечеру третьего дня достиг он окраины Лесного царства, где жила храбрая девочка Альди.

С тех пор, когда подружились княжна Эсмира и шустрая дочка трактирщика, произошло не мало событий и минуло много дней. Оставалась Альди все такой же озорницей, которая однажды отправилась в опасное путешествие вместе с царевной Лесного царства и впервые встретила на своем пути волшебника Аргеруса. Теперь же не первый год скучала она о былых приключениях и украдкой ворчала на матушку, которая частенько упрекала дочь в поведении уже неприличествующем будущей девице на выданье.

Они не виделись почти три года, но Альди узнала Аргеруса, лишь только показался он на пороге трактира её отца. Как и прежде сидел на плече волшебника ворон Гаркар, только теперь, уже подросшей юной авантюристке, показался давний друг еще моложе, чем прежде. И уж точно ни один из присутствующих в трактире гуляк не мог бы догадаться, что светловолосому юноше в черном бархатном плаще давно перевалило за две тысячи лет.

Хоть и решила Альди заранее обидеться за то, что так и не позвали её Аргерус и Эсмира ни в одно из своих знаменитых приключений, но любопытство все же взяло верх. Не утерпела девочка, и все же подошла к долгожданному гостю, неприметно устроившемуся в темном углу. Ничего не ел и не пил Аргерус лишь вполголоса беседовал со своим вороном, но, заметив приближение Альди, молвил как можно приветливее:
— Здравствуй, дитя. Тебя-то нам и надо. Мне и Гаркару необходима твоя помощь.

Услышала эти слова маленькая проказница, и затрепетало её сердечко от радости. Однако прежде чем согласиться на любые условия, уперла она руки в боки и заявила дерзко:
— И вовсе я уже не дитя! И вообще, что же это такое вдруг стряслось, что нельзя теперь обойтись без меня?

С вызовом глянула девочка в темно-синие глаза волшебника, но лишь встретилась с ним взглядом, как стало ей стыдно. Словно почувствовала она, что глубоко в сердце Аргеруса поселилась небывалая печать и тревога. И смутилась тогда Альди из-за своего нахальства и глупых обид. Опустила она очи долу и, ковырнув половицу носком туфельки, смиренно попросила:
— Простите меня, мессир.

Напускать на себя виноватый вид эта рыжая хитрюга умела столь мастерски, что даже уставший в дальней дороге Аргерус не смог сдержать легкой улыбки, оценив по достоинству и саму мгновенную перемену, и невинный взгляд, полный неподдельного раскаяния.

— Совсем-то ты не меняешься, Альди, — заметил волшебник, не думая гневаться, — Только ростом вытянулась. Коли так пойдет, скоро и я сойду за твоего старшего брата.

Тут же ободрившись, улыбнулась Альди и, как ни в чем не бывало, устроилась на скамье рядом с друзьями.

— Расскажи этой притворщице, Гаркар, то же, что ты поведал мне, — попросил волшебник своего ворона и еще раз пересказал его пернатый товарищ, как облетел он башни их замка, и что нового и необычного заприметил.

Показалось Гаркару, что ничего не изменилось за время их отсутствия. С нетерпением ждала своего возлюбленного Эсмира, как прежде играл маленький Кларитас в своей колыбели. Лишь две необычности углядел Гаркар, но и они на взгляд ворона не вызывали подозрений. Всего-то появилось у Светлой Леди новенькое зеркальце. Так полюбилось ей оно, что носила Эсмира его везде с собой на золотой цепочке, пристегнутым к поясу. А еще плакал все время Кларитас. Не могли утешить младенца ни кормилица, ни даже материнские руки. Еще сильнее заходился ревом ребенок, лишь приближалась к нему Эсмира. Только как бы невинно то ни выглядело, а нахмурился еще сильнее Аргерус, лишь услышал все это от верного ворона. Не сомневался больше волшебник в зародившемся подозрении — околдовал кто-то Эсмиру, пока пребывал он в королевстве фей и, верно, были у него и более серьезные основания так думать.

Только Альди могла помочь выяснить, что же произошло с её подругой, и, выслушав план Аргеруса, сразу же согласилась она участвовать. Любила девочка Эсмиру, словно старшую сестрицу, и не менее жаждала побывать в новом приключении. Потому, как только побеседовал Аргерус с её отцом, собралась Альди в путь, отправились они, не мешкая, по утру в дорогу, и к полудню показались уже на горизонте шпили замка волшебника.

V.
Лишь вступил Аргерус за ворота замка, как выбежала ему навстречу супруга, а следом за ней появилась и запыхавшаяся кормилица, что пыталась безуспешно успокоить громко плачущего Кларитаса. Меж тем, заметила хозяйка, что не один вернулся её муж, и замерла она на мгновение на месте. Остановился и Аргерус. С удивлением взглянула Эсмира на рыжеволосую девочку, что нес на руках волшебник. Безжизненно запрокинулась её голова, и совсем печальным выглядело бледное личико. Всплеснула тогда руками Светлая Леди и воскликнула трагично:
— Ах, бедное дитя! Кто она, Аргерус?!
— Эта девочка жила на окраине Лесного царства, — спокойно ответил ей волшебник, — Объявился там недавно какой-то новый мор. Косит он всех смертных безжалостно. Гаркар предположил, что чьей-то магией вызвана эта болезнь.

Обернулся Аргерус к притихшему от удивления ворону, и лишь тогда каркнул тот в подтверждение:
— Да! Страшный мор, хозяйка, страшный!
— Эту девочку перенес я с собой, чтоб выяснить, кто наслал болезнь и как исцелить несчастных, потому не подходи ко мне до поры, и побереги Кларитаса.

Услышав эти слова, охнула кормилица встревожено. Тут же поспешила она унести младенца в замок, подальше от безрассудного отца, но Светлая Леди лишь недовольно вскинула красивые брови:
— Неужели ты даже не поцелуешь меня после давней разлуки? — взмолилась она, протянув руки к мужу, но лишь покачал головой волшебник и, мягко отстранив жену, ответил:
— После… сейчас этой девочке нужна моя помощь.

Сказав так, понес Аргерус Альди в башню, где вершил особо опасные магические действа, а следом за ним по обыкновению полетел и Гаркар.

— Уж не знаю, кто это дама, но это не Эсмира, — заявила Альди со всей возможной авторитетностью, — Уж она бы меня узнала.

«Тяжело больная» мгновенно ожила, лишь только за ними закрылась дверь, и, почувствовав под ногами твердый пол, сразу же с интересом осмотрелась в кабинете волшебника. Гаркар уже уселся на шестке, предназначенном специально для него, а сам Аргерус, предоставив юной гостье полную свободу перемещений, подошел к стрельчатому окну и отвлеченно взглянул в темноту чащи, подступавшей к самым стенам его башни.

— Кем ни была, эта женщина, она поступила очень мудро, — произнес он задумчиво, — Я ни за что не причиню ей ни малейшего вреда, пока не узнаю, где моя Эсмира. Иначе, цена ошибки окажется чересчур большой. Возможно твою подругу, Альди, всего лишь околдовали, и действие заклятия заставило её позабыть тебя и изменило её характер. Но хуже всего то, что некоторые чары могут погубить обращенного, если маг, создавший их, погибнет. Потому, прежде чем разоблачить самозванку, мы должны найти истинную Светлую Леди.

Услышав это, Альди нахмурилась и, оставив в покое фолиант «Символика и ментография», разочарованно сказала:
— Ну вот, а я думала, что ты превратишь злодейку в камень, и Эсмира расколдуется сама.
— К сожалению, все не так просто, дитя.

Последний раз волшебник выглядел так мрачно лишь после падения заклятия Алмазной реки и, почувствовав себя вдруг очень печально, Альди вздохнула и отважилась взять своего друга за руку:
— Ты обязательно найдешь её, Аргерус, - сказала она как можно увереннее и заметила, что едва заметная улыбка все же тронула его губы.
— Только как нам это сделать? — скрипуче вмешался Гаркар, и его хозяин наконец-то обернулся, — Госпожа Эсмира может быть где угодно. Ведь ты не знаешь, кто и как околдовал её?
— Скоро мы это выясним, Гаркар. Не будь я Светлый Лорд! Впрочем, и о коварстве темных магов я знаю не понаслышке, — оптимистично пообещал Аргерус и взглянул на Альди, — А если наша маленькая гостья поможет мне, то наша Эсмира очень скоро вернется.
— Так и знала, что без меня не обойтись! — заявила девочка, не скрывая своей радости, — И поскольку мне хорошо удаются драматические роли, я хочу кое-что попросить у тебя взамен!
— Проклятие, Гаркар! — рассмеялся Аргерус, — Мне никогда никто не желает помогать бескорыстно! Чего же ты хочешь, проказница?
— Всего лишь остаться в замке, когда найдется Эсмира, — попросила девочка.
— Хорошо, — согласился Светлый Лорд, — Такую сделку я приму с радостью, но тогда тебе придется еще немного «поболеть».

Альди тут же состроила хитрую мордочку и заметила:
— Помнится, один волшебник когда-то утверждал, что обманывать не хорошо?
Аргерус покачал головой и подтвердил:
— Это действительно так, Альди. Но, к сожалению, изображая болезнь, ты нашу таинственную гостью совсем не обманешь. Когда я навестил твой дом, в вашем городе действительно появился мор, занесенный водой из реки. Его действие еще не ощутимо, но не скрою, что к вечеру тебе действительно станет плохо. Так же как и всем вашим жителям, кто успел напиться этой заразы.

Услышав это, Альди лишь испуганно моргнула, а Гаркар взмахнул крыльями и искренне возмутился:
— Это же темная магия, Аргерус! Как ты мог?!
— Спокойно, дружище, — мальчишески усмехнулся волшебник, тряхнув светловолосой головой, — Даю слово мага, я к этому несчастью не причастен. Тебе и нашей Альди нечего бояться, я позабочусь, чтобы болезнь не причинила большого вреда, ну а Эсмира, конечно же, приготовит нужное лекарственное снадобье.
— А она сумеет? — недоверчиво спросила девочка, припоминая разодетую женщину, которую ей удалось рассмотреть из-под прикрытых век и которая явно и понятия не имела, что такое снадобья. В этот момент Альди искренне пожалела, что не попросила в награду чего-нибудь большее, чем просто проживание в замке. Однако, хитро подмигнув своей сообщнице, Аргерус заверил: «Настоящая Эсмира точно сумеет» и девочка тут успокоилась и улыбнулась ему в ответ, догадавшись, о чем шла речь.

К вечеру, как и предупредил волшебник, расхворалась Альди на самом деле. Охватывал её тело то жар, то холод. Свернувшись калачиком, лежала девочка на кушетке подпирая ногами стопки отодвинутых в сторону магических книг, что в беспорядке занимали в кабинете Аргеруса едва ли не все свободные поверхности. Сам волшебник находился теперь подле своей маленькой гостьи. Унял он горячку, положив на лоб девочки свою узкую, прохладную ладонь. С минуты на минуту ожидалось появления той, что должна была теперь вылечить болезнь, и ободряюще подмигнул Аргерус своей подопечной.

Узнав, что призывает её супруг, явилась Эсмира в башню волшебника немедленно. Вошла она, будучи одетой в прекрасное парадное платье, которое прежде надевала лишь в праздники, но не комплиментами встретил Светлый Лорд:
— Узнал я, что нет в новой болезни магического начала. Исцелить девочку можно и простым зельем, а потому передаю свою гостью тебе на попечение. Возьми её в свои покои, сотвори одно из своих врачующих снадобий, которые получаются у тебя так хорошо, и завтра же дитя будет здорова.

Из-под прикрытых век наблюдала Альди за выражением лица Эсмиры и заметила, что хоть и не обрадовалась этим словам Светлая Леди, а все же нашла в себе силы улыбнуться. Но Альди провести было нельзя. Твердо верила она, что пробралась в замок Аргеруса самозванка, приняв облик Эсмиры.

— Конечно же, я позабочусь о бедняжке, — молвила она с притворной заботой, и, склонившись над болящей страдалицей, сладко пропела: Не бойся, милая, завтра же ты поднимешься на ноги.

Меж тем хлопнул Аргерус в ладоши и призвал кого-то, обратившись в пустоту:
— Ингвар! Тигвар! Слышите ли вы меня, духи дома?
— Мы здесь, хозяин, — услышала Альди голоса неведомых существ.
— Перенесите девочку в покои врачевания и будьте аккуратны с ней, - приказал Аргерус.

И в тот же момент, с удивлением почувствовала Альди, что поднялась она над кушеткой и воспарила по воздуху будто бы в невидимых носилках. Неведомые слуги со странными именами мягко вынесли девочку из комнаты, и Эсмира последовала за своей подопечной. Гордо ступала Светлая Леди, высоко подняв голову. Не обращала она больше на Альди внимания, но как ни хотелось девочке рассмотреть замок волшебника, а не пристало теперь любопытничать. Так, притворяясь бесчувственной, закрыла она глаза. Когда процессия добралась до покоев Светлой Леди, опустили невидимые прислужники Альди на твердую поверхность, которая по жесткости и высоте легко опознавалась, как скамья. Исчезли Ингвар и Тигвар, и, прошуршав парчовым платьем, приблизилась Эсмира к девочке. Не говоря ни слова, подняла Светлая Леди руку Альди, безжизненно свесившуюся со скамьи, и тут же отпустила. Плетью опала бледная рука девочки и убедившись, что бесчувственна её подопечная, довольно хмыкнула Эсмира, а затем отступила в глубь покоя. Альди же, наконец-то, решилась приоткрыть глаза и осмотреться. Находилась она в уютной и светлой комнатке, и определенно вне пределов самого замка. Скорее всего, был это маленький домик, стоящий отдельно. Тут-то и готовила Эсмира свои снадобья для страждущих и болящих. Помогала она не только людям, но и зверям и птицам. Сидели пернатые и шерстистые пациенты в просторных ивовых клетях, и каждый из них, так же как и Альди, с интересом рассматривал красивую, но все же в чем-то отталкивающую женщину, отошедшую к оконцу и вглядывающуюся в свое лицо в зеркальце, пристегнутое к золотому пояску платья.

— Проклятая девчонка! — раздраженно резюмировала наконец-то красавица. Бросив зеркальце, обернулась она к столу, предназначавшемуся для магических действий. В аккуратности и порядке были разложены на нем все необходимые инструменты и ингредиенты. Поблескивали стеклом цветные колбочки и склянки для зелий, распространяли приятный аромат пучки трав, сохнущих под потолком, и большие книги, позаимствованные из башни Аргеруса, стояли в порядке, подпирая друг друга, и удивляли затейливыми названиями на корешках. Судя по всему, знала Эсмира толк в целительном деле, однако с недоумением смотрела теперь она же на все свои вещи.
— Жалкая смертная, — возмутилась, наконец, девушка вполголоса, захлопнув фолиант, что был раскрыт на какой-то странице, заложенной сухой розой, — Да как посмела она вообще браться за такое недостойное дело! Где это видано, чтобы Светлая Леди занималась варением зелий, как грязная колдунья! Ну, ничего, Аргерус, я исправлю эту ошибку твоей жалостливой подружки, как только ты поцелуешь меня и выкинешь эту бедняжку из своей головы, а пока…

Вновь подложная Эсмира раскрыла книгу, испещренную записями Эсмиры настоящей, и терпеливо вчиталась в рецепты. А Альди, услышавшая слова, подтверждающие её догадки, едва смогла удержаться, чтобы не вскочить со скамьи и не побежать к Аргерусу. Впрочем, самочувствие девочки действительно оставалось не самым лучшим. Кроме того, её миссия еще не окончилась. Меж тем, покорпев минуту над рецептами, в гневе поняла самозванка, что ничего не понимает она в их словах и фразах. Однако сдаваться раньше времени красавица не собиралась. Гордо выпрямившись над столом, оставила она в покое книгу и направилась к оконцу. Распахнув створку, сказала Светлая Леди во тьму леса, на окраине которого и примостилась её магическая мастерская:
— Эй! Черный ворон! Лети по лесам и долам! Разыщи мне обращенную вороной. Передай ей на птичьем языке, что если не поможет она мне, то погибнет очень милая девочка. А она ведь не допустит этого!

Замерло сердце в груди Альди. Узнала она, кем стала настоящая Эсмира, но и теперь не могла девочка оставить своей скамьи, ведь следила за ней самозванка, и нельзя было выдать себя. Подсела Светлая Леди к оконцу. Бесконечно тянулось ожидание, но, наконец, впорхнула в горницу бурая ворона. А следом за ней влетели соколы, сойки, и вбежали белки. Уселась бурая ворона на спинке резного стула и всмотрелась черными, умными глазками в ту, что носила теперь её истинный облик. Лесная же свита разместилась в комнате.

— Послушай меня, обращенная вороной, – приказала Эсмира, - Сотвори-ка целящее зелье для этой девочки. Иначе она умрет. Я могла бы облегчить её страдания своей магией, но не стану делать этого, ведь твой, а вернее мой супруг пожелал, чтобы исцеление принесло именно зелье.

Грозно каркнула бурая ворона в ответ на эти слова, но в тот же миг взглянула она на Альди, а потом взмахнула крыльями и вспорхнула на стол к рецептурной книге. Следом за предводительницей поспешили и все её помощники.

Легко листнула птица книгу на нужную страницу и закипела работа. Подносили белки склянки, отбирали соколы и сойки нужные ингредиенты, и соединяла их пернатая целительница в нужных пропорциях. Длилось это несколько часов. Вот уже и светать начало за окном, когда, наконец, над котелком, водруженным в очаге, взвился пар, а там и приготовилось и зелье. Перелили белки в склянку целительное снадобье и оставили его на столе. Каркнула бурая ворона, возвещая, что готово заказанное лекарство, и улыбнулась ей Эсмира в ответ.

— Что же, дальше я и сама справлюсь, — милостиво заявила самозванка, глядя в черные бусинки глаз своей невольной помощницы, — А ты же пока… побудь моей гостьей!

Выхватила Светлая Леди из-за спины клетку и хотела накрыть ей ворону, но успела та выпорхнуть в окно. Бросились бежать белки, разлетелись соколы и сойки, загалдели на разные голоса звери, сидящие по клетям в комнате, и тут растворилась дверь горницы, и появился на пороге сам Аргерус. Влетел следом за ним Гаркар, но не увидели они уже никого кроме Альди, да раздосадованной Эсмиры.

Продолжение следует...

 

[bella_uorkis]

VI.

— Приготовила я целебное снадобье, мой возлюбленный супруг! – гордо сказала Светлая Леди, изящным жестом указывая на склянку с зельем. Радовалась самозванка своей находчивости и по-прежнему была уверена, что не подозревает Аргерус о её коварстве. Оставалось ей лишь растворить несколько капель снадобья в кубке с ключевой водой и напоить свою подопечную. Однако только лишь собралась она сделать это, как подошел волшебник к столу откупорил драгоценную склянку и приготовил целебное питье сам. Не говоря ни слова, приблизился он к Альди, лежащей на скамье, и поднес кубок к её губам. Сладость и горечь смешались в этом лекарстве. Пряным и душистым оказался его запах. И почти сразу почувствовала девочка, как проясняются мысли, возвращаются силы и отпускают тело жар, слабость и тяжесть, сковывающая по рукам и ногам. Вот уже появился и румянец на её щеках. Открыла Альди глаза, улыбнулась и так взглянула на склонившегося над ней Аргеруса, что сразу стало понятно волшебнику, как много нужно ей ему рассказать.

— Как я счастлива, милая, что с тобой все в порядке, — тут же порадовалась и Светлая Леди, выглянув из-за плеча супруга, — Ну, разве и теперь я не заслужила награды?

Произнесла она эти слова и легла изящная ладонь красавицы на плечо волшебника. Уже хотела самозванка коснуться губами его щеки, как вдруг поднялась Альди со скамьи и бросилась к Аргерусу на шею.

— Ах, спасибо, мессир! Спасибо и Вам, прекрасная госпожа! — лепетала девочка восторженно, не обращая внимания на ярость, сдерживаемую «прекрасной госпожой». Благодарила Альди всех сразу и искренне надеялась, что сейчас Аргерус уже ищет новый способ выкрутиться. Рассмеялся Светлый Лорд такой выходке, принял благосклонно благодарности, и сказал затем, обратившись к своей «супруге»:
— А ведь действительно отличное зелье приготовила моя жена! И раз это так, то необходимо теперь позаботиться и о других болящих. Отдохни после бессонной ночи, дорогая, ну а после отправляйся в городок, где живет наша гостья и пусть твое зелье принесет исцеление всем, кто в этом нуждается.

Нахмурилась красавица. Не желала она покидать замок, и немного подумав, сказал ей тогда Аргерус снова:
— А за то, что так добра ты к людям, сделаю я тебе подарок. Есть в стекольной мастерской того городка необычное зеркало, что создано на золотой амальгаме. Если заколдовать её особым образом, то будет стекло не только отражать прекрасное, но и творить его. Научу я зеркало приумножать красоту! И обретет его гладь силу, невиданную никем прежде.

Как услышала это самозванка, тут же изменилась в лице. Улыбнулась она, предвкушая незаслуженную награду, и ответила:
— Будь, по-твоему, возлюбленный супруг! С благодарностью приму я твой дар, и, конечно же, помогу несчастным!

Прибрала Светлая Леди из его рук склянку с зельем, и тут же спрятала её в корсаже. Кивнул в ответ Аргерус, и точно потеплел его взгляд после этих согласных слов.

— Теперь же всем нам нужно немного сна. Ну а ты, дитя, сейчас пойдешь со мной, — обратился волшебник к Альди, — И прослежу я, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

С тем покинул Аргерус покои врачевания, забрав с собой и дочку трактирщика и Гаркара. Все вместе отправились они туда, где предстояло им поделиться друг с другом своими наблюдениями. Рассказала Альди своему другу все, что видела и слышала.

— …а потом, эта дама захотела поймать бурую ворону, но она успела улететь, — закончила свой рассказ девочка, когда подошли они уже к комнате, предназначавшейся для её ночлега, — Жаль, что не успел ты увидеть это сам.

Выслушав это, вздохнул Аргерус:
— Помогали Эсмире птицы и звери и прежде. В Зеркале Всеведения мог я видеть, что творится в покоях врачевания, но не слышал слов. Узнай я вовремя, что есть среди птиц околдованная, была бы теперь Эсмира с нами, но наш Гаркар, заснул на посту.

Сказав это, хмуро взглянул Аргерус на Гаркара и, нахохлившись, виновато спрятал ворон голову под крыло. Бедняга явно был расстроен, и волшебник милостиво оставил его в покое.

— А ты не можешь увидеть, где Эсмира, через Всеведающее Зеркало? — спросила девочка, когда вошли они в двери её комнаты.
— Могу, — подтвердил Аргерус, жестом затворив дверь и заодно очертив в воздухе «круг тишины», — Но зеркало покажет мне лишь бурую ворону на ветке дерева или на крыше неизвестного дома, и это не поможет нам найти её.
— А если поймать её? — не унималась Альди, попутно восхищенно рассматривая свои апартаменты, - Ведь бурая ворона приметна!
— Нельзя, Альди. Она должна вернуться ко мне сама, только тогда я смогу ей помочь. А потому, все же есть у Гаркара шанс искупить свою невнимательность. Эй, провинившийся, слышишь ли ты меня? Ведь ты еще не забыл свой родной язык и то, как беседовать на нем с милыми дамами? — ворон, перелетевший на спинку кровати, с плеча хозяина буркнул что-то про неблагодарных мальчишек и, покосившись на Аргеруса, изрек:
— Уговорить хозяйку прилететь в замок не трудно. Только сколько времени буду я искать её, в моем-то преклонном возрасте?
— Ну, это уже моя забота, — смягчился Аргерус, — Если сегодня не обманывали нас всех глаза, то завтра же увидишь ты свою госпожу вновь, в селении, где жила Альди. Ведь не спроста отправил я туда нашу неизвестную колдунью. Зелье, что приготовила настоящая Светлая Леди, потеряет в её руках силу. Зло не может совершить добро.
— И Эсмира появится, чтоб все исправить? — поразилась Альди.

Кивнул Аргерус:
— Она обязательно сделает это, ведь даже вороной сохранила доброе сердце и талант. И очень надеюсь, что в этот момент Гаркар использует все свое красноречие.

Задумавшись, взглянула Альди сначала на волшебника, потом на Гаркара и тихонько спросила:
— Может быть, и я тоже поеду завтра? Ну, я же могу показать туда дорогу.

Аргерус тут же рассмеялся её предложению и дал на него согласие. Окончательно пристыженный ворон, был готов вылететь из комнаты хоть через дымоход, но такие фокусы уже давно не подходили для его почтенного возраста, а ставни узорчатых окон оказались надежно заперты. Потому ничего ему не оставалось, как дождаться, пока Аргерус проститься со своей маленькой сообщницей и, пожелав ей приятных снов, соберется, наконец, в свою башню и откроет дверь.

***
— Приглянулся ты этой ведьме, — хмуро заметил Гаркар, когда вернулись они в кабинет волшебника, — Слишком уж часто заводит она речь о поцелуях. Видно хочет, чтоб ты забыл госпожу Эсмиру.
— Заметил? — устало усмехнулся Аргерус, — Только она не ведьма. Не была ей раньше, иначе не взялась бы нести чужое зелье в город.
— Неужели фея?! — недоверчиво каркнул ворон, потоптавшись на своем шестке.
— Кто знает.
Опустился Аргерус в кресло подле стола, заваленного бумагами, книгами и магическими приспособлениями:
— Если это действительно так, то не могу я обратить против этой женщины свою силу, пока не доказана вина «нашей гостьи». Что если не магия превратила Эсмиру в ворону, а обман? Хоть и трудно мне представить, что отважился кто-то ложью разрушить наш магический союз, а могло случиться и такое. Но для магии обман и подлог — не преступление, а мне сражаться против Светлых теперь нельзя.
— Светлые могут стать и Темными, — подметил Гаркар, и осторожно намекнул: — Тебе ли не знать, как легко это происходит?

Омрачился Аргерус:
— Верно. Только ждать, пока кто-нибудь пострадает нельзя. Должны мы найти Эсмиру как можно скорее. Чувствую я, что она в опасности.

Взглянув на своего хозяина, Гаркар тихо подытожил:
— А вместе с госпожой Эсмирой в опасности и все мы.
Но не услышал его Аргерус, закрыл он глаза и почти в тот же миг забылся тревожным сном, какой бывает лишь у волшебников. Силой магии пронзало его сознание окружающее пространство и время, и даже в этом забытьи все так же искал Аргерус свою Эсмиру, оберегал сына и свой замок, и хмурился беспокойно, не находя ответа на гнетущие вопросы.

***
Так занялось утро, а вскоре и день полыхнул солнечной лампой во всю её мощь. Развернулся над Лесным королевством ярко-синий плащ небес, расшитый облаками. Отворились ворота замка Аргеруса и выехали из них Светлая Леди на своем сером скакуне, и сопровождающая её Альди, для которой наколдовал волшебник маленького, симпатичного пони. Отправились путницы той же дорогой, что вернулся день назад Светлый Лорд и, как только скрылись от взгляда их зеленые плащи, вылетел из башни Аргеруса ворон Гаркар и устремился в том же направлении.

Незнакомым показался Альди её родной городок. Слишком тихо и безлюдно стало на улицах, затворенными оставались окна в домах, не кричали зазывалы из многочисленных лавочек, не доносились запахи свежего хлеба из пекарни. Даже собаки и кошки все словно бы попрятались, и не слышалось вокруг ни человеческого, ни звериного голоса. Только стук копыт гулко раздавался по брусчатой мостовой, и дивилась Светлая Леди, отчего не встречают её жители и даже не кажутся на глаза. Ожидала она более радушного приема.

Впрочем, только лишь въехали Эсмира и Альди на главную площадь, как высыпали им навстречу горожане. Удивленно рассматривали они Светлую Леди. Что за надменная и разодетая в пух и прах барыня явилась перед ними? Не такой помнилась им прекрасная госпожа Эсмира. Но, похитившая облик Светлой Леди, только лишь победно ухмылялась в ответ им. Ступила красавица на мостовую и молвила:
— Я принесла Вам исцеление! Будьте же благодарны за это Вашей госпоже.

С этими словами вынула она из складок платья склянку с лекарственным зельем, откупорила её и вытряхнула из узкого горлышка несколько капель снадобья в городской колодец. Заскрипел тяжко колодезный ворот, спустил в каменистую утробу ведро, и вскоре вытянул его обратно на поверхность наполненное уже холодной водой. Искрилась водица на солнце, прозрачная как слеза младенца была она, и все же никто не спешил отведать сей «эликсир». Издавна славилась здешняя вода чистотой. Но теперь с опаской смотрели на неё люди. Как и предупреждал Аргерус, именно колодцы стали причиной эпидемии, и у многих отцы, матери, дети и жены мучались теперь от страшной и неизвестной болезни. Терзала хворь тело жаром и ознобом, а вскоре начала язвить руки и ноги мерзкими ранами и струпьями. Не решались жители прикоснуться к воде, что принесла несчастье, и подбодрила их тогда Светлая Леди:
— Не бойтесь, взгляните на это дитя! — указала она на Альди, — Девочка хворала еще вчера, но сегодня она здорова благодаря моей милости и моему зелью! Пейте, жители города, и обретете спасение!

Поморщилась дочка трактирщика от таких слов, но не могла она сейчас возразить, а потому оставалось ей лишь терпеливо рассматривать крыши домов, ожидая появления бурой вороны. Но не видно было нигде заколдованной Эсмиры, а меж тем, один молодой горожанин все же решил отведать «целебной воды». Обернулась Альди, услышав вдруг его возглас. Но не радостью, а болью был он полон. Не помогло зелье, лишь еще больше отравило оно воду, и сильнее покрылись язвами лицо и руки отважного молодого человека.

Ахнула толпа, и уже подумала Альди, что бросятся сейчас разгневанные люди на обманувшую их самозванку, как вдруг опустилась на колодезный ворот бурая ворона. Каркнула она громко, и остановились люди. Затем уронила ворона в колодец три слезинки. Заметила это должно быть только Альди, но прежде чем успела девочка сказать хоть слово, закричала самозванка.

— Вот она ведьма! — указала она на бурую ворону, — Эта птица околдовывает воду! И из-за неё не подействовало зелье! Поймайте её немедленно!

Кинулась толпа к колодцу. Попытались горожане схватить бурую ворону, но не тут-то было! Порхала она над самыми их головами, но не давалась в руки. А меж тем, от каждого взмаха её крыльев становился воздух вокруг словно чище. Исчезала болезненная затхлость, и свежий ветер начинал гулять по улицам, унося миазмы хвори прочь. Но никто не замечал этого, и преследовали ворону по улицам, отпугивая её от домов. Мужчины и женщины высовывались из окон, бежали следом и замахивались на птицу метлами, но не улетала околдованная Эсмира. Была она уже не одна. Метались по улицам соколы и сойки и стаскивали они с преследователей колпаки, чепцы и шапки. Писк, щебет и крики заполонили улицы, обратив мирное утро в настоящий птичий переполох. Мелькал средь пернатых помощников и Гаркар, и хорошо видела его Альди, что тоже бежала теперь по улицам. Следом за Эсмирой летел ворон, но если он что-то и говорил ей, то не слушалась его госпожа и парила она над преследователями, словно дразня, увертывалась из самых рук, успевая облететь все городские колодцы и пролить над ними свои волшебные слезы.

Кричала и Альди, чтобы оставили люди ворону в покое, но разве кто-нибудь её слушал?

Меж тем, исцелив воду в последнем колодце, метнулась Эсмира к лесу. Устала она от преследований. Впорхнула околдованная волшебница на узкую улочку, и вдруг накрыла её тонкая сеть птицеловов, которую сбросил кто-то из открытого окна. Запуталась крылья в тонкой сетке и упала птица на землю, а откуда-то сверху раздался победный крик: «Поймали!» Ответные возгласы возвестили о том, что скоро появятся на улице и другие ловцы, но прежде их вынырнул из подворотни сутулый седой нищий в обтрепанном плаще. Хотел он уже приблизиться к пойманной вороне, но вдруг подлетел к ней Гаркар. В закромах какой-то не расторопной хозяйки вывалялся друг Аргеруса в шоколадном порошке и выглядел теперь бурым, как и его госпожа. Помог ворон разорвать стеку. Освободил он пленницу, и когда выбежали на улицу охотники, то уже упорхнула их добыча прочь. Остался Гаркар вместо околдованной Эсмиры, но не признали поимщики подмены. Увел ручной ворон Аргеруса преследователей прочь, запутал их, а затем скрылся и сам. Долго еще искали жители ворону-ведьму, подгоняемые Светлой Леди. Разъезжала она по улицам на своем сером скакуне и командовала поисками.

Наконец, осознав, что добыча скрылась, обратили горожане, внимание, что целебной стала вода в колодцах, и избавился от хвори юноша, что опробовал действие зелья первым. Бросились горожане за ведрами и кружками, и вскоре выстроились возле всех источников длинные очереди, потому что каждый спешил обрести исцеление и принести его своим близким. А подложная Светлая Леди и тут не растерялась:
— Вы прогнали ведьму! — сказала она громко, — Потому и стали целебными источники! Изловите бурую ворону, где бы она ни была, и зараза навсегда покинет ваш город!

С благодарностями обращались теперь люди к госпоже, обещали мужчины извести проклятую ворону, благодарили женщины за спасения их детей, и только Альди смотрела на горделивую красавицу сурово.

Встретилась самозванка взглядом с разгневанной девочкой, и отразилось вдруг в красивом лице Светлой Леди подозрение. Нахмурилась она, вопросительно изогнула бровь дугой, и не сдержалась под этим пронзительным взглядом Альди. Показала она самозванке язык, а потом бросилась бежать прочь. Остановилась девочка, когда отделяли её от центральной площади уже несколько двориков. Спряталась Альди в тень близлежащего дома и грустно поникла головой. Показалось ей, что испортила она все дело и выдала теперь с потрохами не только себя, но и друга-волшебника.

Вдруг коснулся кто-то её плеча. Обернулась Альди и увидела сутулого старичка. Кутался он в нищенский обтрепанный плащ, и казался настолько ветхим, что возникало опасений, как бы он не рассыпался этот дедушка на части. Впрочем, слишком бодро сияли из-под дырявого капюшона синие глаза нищего, и, узнав его, только и ахнула Альди от удивления:
— Аргерус?!
— Тсс! — приложил тот палец к губам, — Скрылась наша Эсмира и от преследователей, и от меня тоже, и придется теперь использовать последнее средство.
— А это будет опасно? — с восхищением поинтересовалась Альди.
— Для меня-то? Конечно же, нет, — усмехнулся волшебник и подмигнул девочке, выглянув из-под своего дырявого капюшона, но прежде чем осведомилась она о своем участии, добавил: — А тебе придется побыть пока дома.
— Нет! — возмутилась Альди, но Аргерус снова сделал ей знак молчать:
— Наш уговор в силе. Но сейчас ты должна остаться здесь. Так будет лучше, да и твоим родителям сейчас, наверняка, нужна помощь, — волшебник упреждающе покачал головой и в его взгляде «осуждающего взрослого» читалась такая непреклонность, что ничего не оставалось Альди, как вздохнуть, кивнуть и смириться с его решением.

Продолжение следует...

 

[bella_uorkis]

VII.

Одолев в городке хворь, решила Светлая Леди вернуться обратно в замок, но не стала она искать исчезнувшую Альди, а отправилась прямиком в лавку зеркальщика. Собиралась самозванка приобрести там зеркало на золотой амальгаме, которое Аргерус обещал сделать для неё волшебным.

Показал зеркальщик товар покупательнице, и невольно залюбовалась им женщина. Очень понравилось Светлой Леди это зеркало. Могло оно в полный рост отражать фигуру владелицы, а, кроме того, было оправлено в такую искусно выполненную медную раму, что и прежде не видывала подобных работ искушенная покупательница. Словно из гибких стеблей, цветов и веток сплеталась зеркальная оправа. Изящно обвивали кованые растения чистое стекольное полотно, отливающее примешанным в амальгаме золотом. Казалось, что заключило в себе зеркало частицу солнечного света. И сияло оно и влекло к себе теплым отблеском, наводя на отражение, удивительный ореол. Смотрела в золотистое стекло самозванка, и переполняли её одновременно восхищение и раздражение. Ах, как захотелось ей взглянуть теперь на себя настоящую, и рассердилась она на Эсмиру, чье отражение теперь видела, пуще прежнего. Но пришлось пока смирить гордыню, утешившись надеждой заполучить вскоре Аргеруса, а вместе с ним и свой собственный облик, да еще и волшебный подарок в придачу.

— Сколько ты хочешь за эту работу, зеркальщик? — спросила мастера Светлая Леди и, склонившись в почтительном поклоне, молвил тот робко:
— Двадцать золотых монет. Это моё лучшее творение госпожа, поверьте, и тяжело мне расставаться с ним. Создал я это зеркало для жены, когда были мы еще молоды. Люблю я его, словно родное дитя и никогда не продал бы, но после нашествия Темного Воинства стали плохи мои дела, и решили мы расстаться с ним. Только вот беда, — позволил себе печально улыбнуться мастер, — Ушло на это зеркало столько медных пуговиц и золотой фольги, что уж и не чаял я продать его. Кому нужен в простом городе такой дорогой товар.

Покачала головой Светлая Леди, но не тронула её рассказанная история, а возмутила названная цена. Несомненно, это зеркало стоило и большего, ведь было оно равным по исполнению работам лучших мастеров даже в королевстве фей. Но как посмел простой смертный просить столько денег, да еще со своей госпожи — считала самозванка. Поджала она снисходительно губы, но все же благосклонно отсчитала мастеру запрошенную сумму, а затем, упросила его отправить вместе с ней сына, дабы помог он доставить тяжелое зеркало до замка. Обрадовался мастер этой покупке. Решил он, что по доброте душевной приобрела его зеркало всемогущая госпожа, а потому не только отрядил ей в помощь сына, но и дал старенькую кобылку, чтобы можно было безопаснее доставить покупку до места назначения. И даже денег за то не попросил. Так и отправились они вскоре. Светлая Леди на своем сером скакуне, а следом за ней молодой зеркальщик, ведущий под уздцы лошаденку, навьюченную хрупким приобретением.

Проезжала по городу самозванка, и ласкали её слух слова многочисленных благодарностей за спасение города от хвори. Хоть и были на самом деле адресованы эти хвалы другой, а все же радовалось сердце обманщицы, потому что только она знала о том, что поклялись горожане изловить свою истинную спасительницу. Надеялась теперь обернувшаяся Светлой Леди заполучить не только любовь Аргеруса, но и власть над ним.

И действительно, ради достижения своей преступной цели, готова была самозванка и к тому, что потеряет волшебник часть своих сил. Надоело ей выпрашивать поцелуи, и решилась она погубить Эсмиру. Ведь судя по всему, только так можно было вырвать чувство к ней из сердца Аргеруса. «Ну а если не поможет даже смерть, то справится тогда с ослабевшим волшебником и приворотная магия» — подумала Флориана.

Однако прежде чем совершить все это, нужно было дождаться свершения двух событий — поимки бурой вороны, а так же создания нового Волшебного Зеркала. Потому что очень уж хотелось заполучить коварной обманщице вещицу, которая сможет преумножать красоту.

Погрузившись в эти мысли, не заметила Светлая Леди, как преодолели они уже половину пути и углубились в тенистую чащу леса, а затем выехали и к пруду. Остановила вдруг своего коня самозванка и, взглянув на воду, приказала своему сопровождающему:
— Хочу я искупаться. Отправляйся-ка ты подальше, дружок, да погуляй в лесу часок. И смотри! Не смей за мной подглядывать, я про это сразу узнаю, и тогда тебе не сдобровать.

Кивнул ей в ответ сын зеркальщика и скрылся за деревьями. Подождав пока отойдет юноша на достаточное расстояние, приблизилась Светлая Леди к приобретенному зеркалу и отдернула прочь, срывающую его стекло рогожу. Заглянула красавица в золотистую гладь, спустила с плеч легкое платье, сняла с безымянного пальца обручальное кольцо с золотой филигранью и увидела тогда себя в истинном облике. В уединении не таилась больше Флориана и любовалась на себя, как прежде, чувствуя, что соскучилась она и по Зеркалу Тщеславия. И так засмотрелась на свое отражение королева фей, что не заметила она, как вернулся юноша зеркальщик и застыл в изумлении под сенью ближайшего дерева. Впрочем, смотрел он на прекрасную и совершенно не знакомую женщину без малейшего стеснения. И мелькнула во взоре молодого зеркальщика насмешка, когда, обернувшись вокруг себя, встретилась с ним взглядом красующаяся фея.

В то же мгновение осознала Флориана, что раскрыт её секрет и гневом сверкнули её глаза.

— Так ты посмел вернуться, негодяй! — Прикрывшись платьем, рванула фея с золотой цепочки зеркальце, что висело у неё на поясе, и в сердцах запустила им в юношу. Едва успел тот увернуться прочь, и брызнуло тысячей осколков стекло, разбившись о дерево. Однако не испугался молодой зеркальщик, даже не думал он бежать и все так же насмешливо и нахально смотрел на разъяренную Флориану, будто была она всего лишь вздорной, смертной женщиной. Еще больше рассердило это волшебницу.
— Ты поплатишься за свое нахальство, смертный, — пригрозила она и, взмахнув рукой, выкрикнула смертельное заклинание. Потемнело над головой небо, грянул гром и дрогнула под ногами земля. Но ничего не случилось с молодым зеркальщиком. Не смогла закончить свое проклятие рассерженная Флориана. С криком кинулась на неё с неба бурая ворона, закружилась вокруг, забила крыльями по лицу, взъерошила лапками волосы. Закричала фея испуганно и зло, отмахнулась от нападающей. Однако даже не попыталась пернатая защитница выклевать злодейке глаза, не позволяла она лишь взглянуть на юношу и не давала фее закончить страшное заклятие. А меж тем давно пропал с поляны зеркальщик, а на лес налетел сильный ветер. Закружили вокруг листья, взметнулись со всех веток, гнезд и укрытий птицы. Кинулись они на Флориану, и как раз вовремя. Исхитрилась фея поймать бурую ворону за крыло, но заступилась за свою сестру птичья братия, точно объединенная единым разумом, и упустила самозванка свою добычу. Уж не до бурой вороны ей стало. Отбивалась фея от разгневанных соколов, соек, щеглов и соловьев. Вскочила она поскорее на своего скакуна, пришпорила его и рванула к замку, но полетели за ней следом птицы, и гомонили они на все голоса, прогоняя злодейку прочь.

Меж тем утих ветер, и словно из воздуха появился на поляне юноша-зеркальщик. Подошел он к бурой вороне, что забилась в высокую прибрежную траву, и бережно взял птицу в руки. Оказалось, поврежденным у неё крылышко, и не могла теперь лететь пернатая защитница. Лишь испуганно смотрела она на своего поимщика, а он погладил её бурые перья и сказал:
— По-прежнему, ли ты любишь меня Светлая Леди?

Каркнула ему в ответ ворона, и тогда осторожно коснулся юноша её головы губами. В тот же миг охватило их обоих серебристое сияние, и обратился молодой зеркальщик в Аргеруса, а бурая ворона стала Эсмирой. Прижимала она к груди руку, что недавно еще была поврежденным крылом, и чувствовала, как утихла боль. Осунулась лесная царевна, побледнела, растрепались её красивые волосы и лишь зеленые глаза сияли по-прежнему. Улыбнулся ей Аргерус. Однако не радостно взглянула истинная Светлая Леди на своего супруга.

Лишь встретились они взглядами, как вдруг испуганно отшатнулась Эсмира от мужа прочь. Недоверчиво вгляделась она в его лицо, и тут же уверился Светлый Лорд в том, о чем давно уже догадывался. Только одним способом можно было самозванке обратить его верную жену в ворону. Потемнели глаза волшебника от гнева, как подумал он о двойнике: «Раньше бы они не посмели!» А Эсмира закрыла лицо руками не в силах сдержать слезы. С разрушения магического союза лишилась она возможности чувствовать истинное настроение мужа, и дрогнуло тогда сердце Аргеруса от жалости. Не на неё он гневался, но не ведала теперь о том, Светлая Леди. Не о мести самозванке нужно было сейчас думать. Нежно обнял волшебник свою истинную возлюбленную, прижал её к сердцу, и сказал ей ласково, утешая:
— Не горюй, милая Эсми, ничего не бойся.
— Это ты! Ты нашел меня, — прошептала Эсмира, — Прости, Аргерус. На мгновение поверила я, что ты сам лишил меня человеческого облика. Слишком долгой оказалась наша разлука и совсем позабыла я об осторожности. Ни о чем в мыслях не спросила твоего двойника и поверила, что сам ты предо мной. Прости, Аргерус, потеряла я твоё обручальное кольцо.
— Людям свойственно ошибаться, — вздохнул волшебник, — Но снова я с тобой, моя волшебница, и даю слово, что теперь дорого заплатит мне королева Флориана за то, что попыталась обернуть нашу любовь против нас!

Взглянула Эсмира на мужа, показалось ей, что мелькнул в его глазах странный азарт, и взмолилась она встревожено:
— Аргерус, не впускай в свое сердце тьму и ненависть! Нет для меня ничего страшнее этого.
— Не беспокойся о том, — с хитрой улыбкой успокоил волшебник возлюбленную и озорно поцеловал кончик её носа, — По заслугам получит самозванка. Но не радоваться ей моему обращению на темную сторону. Применю я против ведьмы её же слабость и злобу. И поможет мне в том зеркало, что приобрела Флориана. Лишь посмотрится она в него, свершится справедливый суд. А тебе могу обещать, что ни за что не причиню вреда. Всегда я найду мою Эсми, чтобы не случилось. Где бы ни спрятали, чтобы с тобой ни сделали — знай, я разыщу тебя. Даже смерти не позволю я отнять любимую из моих рук, но если бы и оказалась костлявая сильнее, то, что мне делать здесь одному? Впрочем, — добавил он, печально улыбнувшись, — Если не зачахну я от тоски, то буду ждать, пока не вернешься ты в этот мир снова.

И тогда, сквозь слезы, улыбнулась его словам Светлая Леди, но затем спросила встревожено:
— А как же теперь Кларитас?
— С ним все хорошо, — успокоил её супруг, — Он всегда под моей защитой, но очень не доволен твоим отсутствием. Впрочем, как и я…
— Только лишь покинул я королевство фей, как тотчас позвал тебя мысленно, — объяснял Аргерус, — Но не откликнулась ты, и понял я — случилась беда. Не знала Флориана, что в браке связаны мы мысленно, не ведала она и то, что не магический союз, а твоя любовь дала мне силу. Я перестал слышать тебя, но не угасали мои волшебные способности, и это значило, что разлучила нас не твоя измена, а чья-то магия. Фея же решила, что не разрушен наш брак и задумала подменить тебя. Признаюсь, что пришлось мне побегать от её поцелуев, — усмехнулся волшебник, и смутилась Эсмира, почувствовав, что кольнула её сердце ревность, — Я искал тебя, моя Эсми. Но когда в городе объявила фея, что ты ведьма, и приказала ловить тебя охотникам, то решился я не ждать больше и спровоцировать её нападение на себя. Для того и прикинулся мальчишкой-зеркальщиком. Знал я, что не утерпит самозванка и захочет посмотреться в стекло золотистого зеркала, приняв истинный облик. Однако ты спасла меня от её гнева. И пусть состоялось мое сражение не как планировалось, но зато теперь мы вместе.

Уткнулась в плечо мужа Светлая Леди, а потом сказала:
— Ничего не запомнила я из событий, что случались со мной, пока была вороной. Лишь обрывки мыслей и чувств иногда посещали меня. Но как бы не была глупа птица, всегда чувствовала я, если грозила опасность тебе или Альди. Я хочу помочь тебе, Аргерус. Оправдаюсь я и воздам самозванке за то, что посмела посягнуть на нас и причинить вред людям. Ведь должно мне быть там же, где ты и наш сын.

Шепнула Эсмира на ухо Аргерусу о том, что задумала, и покачал он отрицательно головой, но ответила ему Светлая Леди убеждающее:
— Разве не будет тебе спокойнее, если я останусь под твоим присмотром?
— И все же тебе лучше оставаться в безопасности, — ответил ей Аргерус, — А Кларитас, как ты знаешь, всегда защищен.
— Конечно, ведь самое безопасное место там, где ты, мой любимый, — молвила в ответ Эсмира, и улыбнулась мужу так тепло, что ничего не оставалось волшебнику, как согласиться:
— Хорошо, Эсми. С этим я, пожалуй, поспорить не могу. Но раз так, должна ты мне дать согласие на еще одно превращение.
И тут же Светлая Леди кивнула в ответ:
— Да будет так.


VIII.

Вернулась Флориана в замок Аргеруса раздосадованной и крайне недовольной. Мало того, что упустила она бурую ворону и едва уберегла глаза от разгневанных птиц, так еще и осталось брошенным на лесной поляне приобретенное зеркало.

Хотела самозванка позвать Ингвара и Тигвара, чтобы отправить их в лес, как вдруг доложили ей, что кобылка зеркальщика сама доставила к воротам замка свою поклажу. Обрадовалась королева фей тому и сразу же отдала приказ бестелесным слугам, чтобы внесли они привезенное зеркало в парадный зал. Полюбовавшись еще раз на свое приобретение, повелела Флориана доставить его в башню Аргеруса, а сама отправилась в покои Эсмиры. Светлого Лорда дома не было, и хотела фея переменить платье и поправить прическу, чтобы предстать к возвращению волшебника в самом привлекательном виде.

Хоть и не надеялась самозванка больше на торжество своего обмана, но по-прежнему оставалась желанной ей внешняя красота, даже если принадлежала она чужому облику. В спальне своей ненавистной соперницы взялась Флориана примерять одно за другим платья Эсмиры, но никак не могла отыскать то, что пришлось бы ей по вкусу. Облачившись в очередной наряд, мечтала Флориана, как заживет она с Аргерусом в этом замке, наведет в нем свои порядки и лишь плач Кларитаса, доносящийся из детской, мешал этим приятным грезам.

Надоело фее хныканье младенца. Очерствело её сердце от постоянного самолюбования, гордыни и уверенности в своей безнаказанности, и ничего уже не могло более вызвать в нем сочувствия. «Скоро наступит и твой черед, крикливый мальчишка!» — раздраженно подумала Флориана, отшвырнув платье расшитое жемчугом на пол: — «Ну, до чего же убогие наряды у этой смертной!»

Вдруг услышала фея звук хлопающих крыльев. Обернулась она и увидела как сквозь легкие занавеси, развеваемые ветром, мелькнуло темное оперение. Восседая на перилах балкона, осматривалась бурая ворона вокруг и не собиралась улетать.

— Ах, вот даже как, — усмехнулась фея, спрятавшись за ближайшую колонну, — Сама пожаловала, глупая птица. Ну, так быть тебе пойманной.

Ворона меж тем не приметила затаившуюся самозванку и без страха впорхнула в покои Светлой Леди. Едва сложила птица крылья, как набросила на неё Флориана тонкую, шелковую вуаль, и забилась ворона, пытаясь освободиться. Но только больше запутывалась она, и легко поймала фея свою околдованную соперницу. Рассмеялась Флориана, почувствовав, как испуганно бьется сердце птицы. Тут же превратила фея вуаль в ивовую клеть, накрыла её вышитым покрывалом и спрятала свою пленницу в дальнем углу комнаты.

— Так то будет лучше, дорогая, — саркастично обратилась она после этого к своему отражению в зеркале, — Скоро наши мучения прекратятся.

Провела самозванка весь день в ожидании, но явился Аргерус лишь к вечеру, когда разразилась страшная гроза. Заволокло небо непроницаемыми тучами, то и дело сверкали молнии, и рокотал в вышине гром. Казалось, что привез с собой это ненастье Аргерус. Гневалась природа, но взгляд волшебника напротив не омрачала более хмурая забота. Поблагодарил Светлый Лорд «супругу» за исцеление жителей городка и милосердие к ним, а когда услышал он о доставленном в замок зеркале, то еще радостнее засияли его глаза.

— Моя жена достойна самого ценного подарка, — ответствовал он самозванке, что предстала перед ним на пороге спальни в прекраснейшем из нарядов Эсмиры, — И для того, чтоб быстрее исполнить обещанное, отправлюсь я немедленно в свою башню и займусь там золотым зеркалом. Придется мне потрудиться и провести эту ночь в исследованиях и экспериментах, хотя для тебя, дорогая, мне не жаль ни сна, ни покоя.

Собиралась возразить Флориана, но вступил Аргерус в нишу, что располагалась напротив дверей её покоев, и перенесся в то же мгновение в свою колдовскую лабораторию. Топнула фея ножкой, проклиная увлеченность волшебника магическими изысканиями. О каких экспериментах могла идти речь, когда одета она в самый лучший по её мнению наряд? Однако как бы не злилась Флориана, а оставалось ей лишь вернуться в постель одной и утешиться мыслями о будущем волшебном подарке. Впрочем, посматривая на клетку укрытую вышитой шалью, надеялась фея вскоре отыграться.

Все следующее утро волшебник так же провел в своей мастерской. Оставался при нем лишь верный Гаркар, и даже Ингвар и Тигвар не допускались в башню, потому никак не могла Флориана выяснить, когда же окажется готовым её новое зеркало. Желала она поскорее расправиться со своей соперницей, запертой в клетке, но не могла притронуться к ней самозванка до поры, пока не будет готов волшебный подарок. Наконец в полдень влетел в окно ручной ворон Аргеруса и молвил учтиво:
— Господин возвещает, прекрасная леди, что сотворил он для Вас волшебное зеркало. Однако желает Светлый Лорд показать свое новое творение не только Вам, но и гостям, что званы сегодня к ужину. Потому просит он Вас тотчас отдать распоряжение обо всех необходимых приготовлениях.

Обрадовалась Флориана. Чувствовала она близящийся триумф своего замысла и еще больше гордилась тем, что станут свидетелями её победы все, кто любил её соперницу. Как только покинул Гаркар покои Светлой Леди, достала самозванка клетку с бурой вороной и отправилась с ней на кухню. Призвала фея Ингвара и Тигвара, повелела им приготовить праздничные яства, а в качестве главного блюда подать зажаренную бурую ворону.

Подивились на это приказание бестелесные слуги, но не посмели перечить госпоже и тут же, как по мановению волшебной палочки, закипела вокруг работа. Подскочили со своих мест кастрюли и сковороды, загорелся в очаге огонь, и поплыла из холодных кладовых всякая снедь, опережая друг друга, танцуя над посудинами и начиная приготовление невиданных кушаний. Поднимался пар над кастрюлями и горшками, задышала кухня жаром и пряным ароматом приправ, но не выносила изнеженная фея всей этой суеты. Её музыкальный слух раздражал звон поварешек, а дух приготавливаемой пищи, показался слишком низменным для избалованного обоняния. Наморщила Флориана носик и, чихнув несколько раз в поднявшемся облаке муки, поскорее покинула кухню.

Предпочла Флориана заняться более приятным делом, нежели руководить приготовлениями обеденного стола. Собралась она сотворить себе новое платье и украшения достойные её будущего триумфа и потратила она на то весь оставшийся день.

Меж тем к вечеру съехались в замок гости со всех концов Лесного царства и Горного королевства. Прибыли в замок Аргеруса и Великий Князь Алертнис, и старая, седая волшебница — крестная Эсмиры. Но ничего не страшилась Флориана и ожидала с нетерпением своего звездного часа. Собрались приглашенные вельможи и рыцари в парадном зале, и предстали их взору Светлый Лорд и его супруга.

Без лишней веселости, учтиво приветствовал всех собравшихся Аргерус. Выглядел он особенно строгим и бледным в своем черном камзоле, расшитом серебряной нитью. И даже мягкий, отблеск светлых волос не смягчал внешней суровости волшебника. Поддерживал он под руку Светлую Леди, и словно королева ступала она подле мужа. Величаво и торжественно выглядела самозваная Эсмира в новом алом платье. Тяжелыми золотыми ветвями струилась богатая вышивка по легкой ткани, оплетая тонкую талию и самую грудь Светлой Леди, а рубины в ожерелье и серьгах сверкали как капельки крови. Удивился владыка Алертнис. Впервые он видел свою дочь такой надменной и грозной, а многие вошедшие и вовсе почувствовали в это мгновение легкий трепет в своем сердце. Но каждый забыл обо всех тревогах, когда посреди просторного зала появилось удивительное зеркало, оправленное переплетением медных растений и цветов. Притягивало оно к себе взоры и томило невольным желанием увидеть в нем свое отражение, но оставалась недоступной стеклянная гладь, занавешенная тонким, белым полотном. Обвел внимательным взглядом всех присутствующих Аргерус, и вдруг тронула его губы едва заметная улыбка. Светлая Леди меж тем нахмурилась еще больше.

Причиной тому оказалась прекрасная женщина, что вошла в зал. Легко ступала она следом за герольдом, словно не касаясь ногами пола. Приветливо улыбалась гостья окружающим. Золотом сияли её волосы, а их блеск сливался с отсветом драгоценного обруча, охватывающего голову. Белые одежды из полупрозрачной ткани ниспадали, окутывая стройную фигуру, и вся она казалась сотканной из света.

Меж тем, во внешности новой гостьи узнавала самозванка каждую черту и забыла обо всем. Присвоила Флориана облик Эсмиры, но никак не ожидала, что кто-то сможет так же поступить и с ней самой. С возмущением взирала королева фей на похитительницу её собственного лица, и воскликнула, наконец, не сдержавшись:
— Кто эта женщина?!
И словно в ответ ей тут же возвестил герольд громко:
— Королева фей Флориана!..

Хотел он продолжить представление высокой гостьи и перечислить все прочие её титулы, как вдруг запнулся на полуслове — возникла вдруг на месте леди Эсмиры точно такая же дама, как и та, что стояла у него за спиной. Ахнули все приглашенные. Различались женщины лишь цветом и убранством платьев.

— Королева фей?! — рассмеялась та, что была в алом наряде, — Королева фей здесь я! А вы все несчастные болваны!

В то же мгновение кинулась она к Флориане в белом и, схватив её за руку, потащила к занавешенному зеркалу.

— Глупцы! — выкрикнула фея и, обернувшись к Светлому Лорду, заявила: — А ты, Аргерус, самый главный из всех! Я помогла твоей жене обратиться в ворону, и заняла её место, но ты — великий волшебник, не смог мне в этом помешать! Теперь же поздно, твоя бурая птичка изжарилась в печи, и сегодня можно лишь отведать её мясца. Попробуй отомстить мне за гибель этой жалкой смертной! Только сомневаюсь, что теперь у тебя получится. Я сделала все, чтоб завоевать твое сердце, и скоро оно будет принадлежать мне, как и это Волшебное Зеркало. Теперь же вы все увидите, какова я на самом деле, и никакая самозванка не сравнится со мной!

Услышав эти слова, выхватил князь Алертнис свой меч и бросился к злодейке, что погубила его дочь. Последовали примеру владыки Лесного царства все его сопровождающие, но остановил их Аргерус одним жестом, не давая сдвинуться с места.

— Стойте все! Ты выиграла, Флориана, ты получишь свою награду, — спокойно сказал волшебник, — Но отпусти девушку, она тебе не нужна.
Рассмеялась еще громче Флориана.

— Нет! Ведь ты обещал, что это зеркало отразит истинную сущность? А я хочу взглянуть на ту, что посягнула на мой облик!

С этими словами властно подтащила фея к зеркалу девушку-двойника и, схватившись за край занавеси, отдернула её прочь. В тот же миг отразило зачарованное стекло обеих женщин, но лишь взглянули они в него, как засияла зеркальная поверхность золотистыми лучами, и окутали они и Флориану и её заложницу. Заслонила королева фей глаза руками, так ослепил её этот свет, и выпустила она свою пленницу. Все видели свершение волшебства. С замиранием сердца и заслоняясь от бьющих в глаза лучей, следили гости Аргеруса, как меняется облик обеих женщин. Словно сгорали они в золотистом свете, и по прошествии всего несколько мгновений вместо Флорианы одетой в алое платье появилась уродливая, скрюченная старуха в нищенском отрепье, а вместо её двойника, возникла Эсмира.

Лишь увидела свое ужасающее отражение королева фей, как закричала она в страхе, отшатнулась прочь и упала без памяти. Эсмира же, приняв свой истинный облик, словно впитала волшебное свечение зеркала и засияла она вся так, будто явилась людям сама её душа, светлая и добрая. Но не просто далось это и ей. Помутилось её сознание, пошатнулась Светлая Леди и едва не упала без чувств, если б не Аргерус, что мгновенно возник рядом. Подхватил он Эсмиру, обнял, а потом указал рукой на зеркало, и ожила его медная рама. Потянулись стебли, листья и корешки, распустились новые цветы, закрывая собой зеркальную гладь, и вскоре скрылась она от взоров людей. Лишь отчасти теперь поблескивало стекло из-под цветочных зарослей, и никто не смог бы увидеть в нем своего лица. А потом вновь стали медными удивительные растения.

Открыла Светлая Леди глаза и, взглянув на супруга, улыбнулась:
— Вот видишь, все получилось, как ты и ожидал.
Покачал Аргерус в ответ головой.
— Но все же ты рисковала, Эсми.
— Что здесь происходит, Аргерус? — вмешался, наконец, владыка Алертнис, — И что теперь делать с этой женщиной?

Обступили люди старуху, в которую обратилась Флориана, испытывающее смотрел в глаза волшебнику Великий Князь Лесного царства, и сказал тогда Аргерус, обратившись к окружающим:
— Сотворил я в подарок для моей любимой супруги новое волшебное зеркало. Не похоже оно ни на одно из тех, что создавались прежде, потому что проявляет истинную сущность человека, смотрящего в его стекло. Если добра душа, то дарует зеркало её красоту внешности. Ну а если зло и обман руководят помыслами и поступками, то сотрется обманчивая привлекательность, и заменится она уродством. Доброй волшебницей была Флориана, но забыла она обо всем, думая лишь о собственной красоте и величии. Свело её с ума Зеркало Тщеславия, и потеряла королева фей и свою светлую, волшебную силу, и память. Пусть же странствует теперь в своем заслуженном облике, что дало ей Зеркало Истины, и завтра проводят её Ингвар и Тигвар прочь со двора. Возможно, когда-нибудь исцелится дух Флорианы, и вернется тогда к ней её прежний облик. Зеркало Истины может любому, кто захочет этого, указать настоящую сущность. Стоит лишь предстать с этой мыслью пред ним и откроет оно свое стекло.

Умолк волшебник, но никто не спешил подойти к созданному им зеркалу. Усмирил своё беспокойство Великий Князь Алертнис, ведь видел он, что ничто более не грозит его дочери.

— Ты правильно поступил, Аргерус, что рассказал обо всем этом. И Зеркало твое действительно великое творение, — заметила тем временем крестная-волшебница, нарушив всеобщее молчание. Хитро усмехнувшись, подмигнула она Эсмире, что стояла теперь подле Аргеруса и улыбалась ему.
— Пусть размыслят все о том, каковы они на самом деле, — сказала крестная, — Однако же мне давно пора бы сесть за стол и отметить рождение нового Волшебного Зеркала, а так же возвращение хозяйки этого замка?

Кивнул ей в ответ Аргерус, и последовали гости вслед за ним и Эсмирой в обеденную залу.

— Надеюсь, бурой вороны на ужин нам не предложат? — опасливо проскрипел Гаркар, усаживаясь на плече волшебника.
— Ни в коем случае, дружище, — ответил ему хозяин, — Та птица, которую отдала самозванка на кухню, была лишь пучком травы, подобранным на озерном берегу. Вновь стала она клоком сена, лишь добрались до неё повара, и пришлось Ингвару с Тигваром запечь куропатку вместо бурой вороны. Так что лети, дружище, угощайся смело.

Успокоился Гаркар и тут же с чистой совестью (если есть она у птицы) упорхнул присматривать себе на блюдах кусочки послаще, а так же кубок, из которого можно было бы попробовать и вина. Аргерус же обернулся к Эсмире и сообщил доверительно:
— Похоже, никто не отважится взглянуть в Зеркало Истины, кроме тебя.

Любовался он своей женой, ведь не походила настоящая Светлая Леди на образ искаженный Флорианой, и гораздо более красили её облик смущение и искренняя улыбка.

— А как же ты? — удивилась ему в ответ Эсмира, — Оно твое творение.
— Ну, я тоже не рискнул, — тихо признался ей Аргерус, изобразив притворное раскаяние, — Ведь меня мой вид вполне устраивает, потому, пока я колдовал над зеркалом, пришлось становиться невидимым.

Рассмеялась Эсмира его словам, впрочем, была она рада, ведь несмотря ни на что оставался Аргерус прежним. И любила его Светлая Леди таким, каков он есть, со всем темным и со всем светлым, что могло быть в его душе.

Так и стала Эсмира сама собой, а некоторые утверждали, что даже еще милее прежнего. Вскоре, как обещал Аргерус, поселилась и Альди в волшебном замке и заняла она при Светлой Леди должность фрейлины и первой подруги. Что же касается Зеркала Истины, то существует оно до сих пор. Дарует оно истинную красоту тому, кто пожелает увидеть в нем свое отражение, но говорят, что никто так и не отважился сделать это.

Конец