*Ну по крайней мере с пожарными все более или менее стало понятно, разберутся. На демонстрацию девичьего оружия смотрел без особого воодушевления. Хмуро окинул взглядом подрагивающие реснички, лукавую ямочку на щеке, губы, словно созданные для поцелуев. Для его поцелуев! Не выдержал, простонал раздосадованно*
Черт, Джейн, если ты с ним так же кокетничала, не удивляюсь, что он тебе керис отдал и ахинеи наговорил.
*Любой бы все отдал, не думая, – все, чем мог бы ее порадовать или удивить. И еще большую чушь бы нес. И ведь не возмутишься, сам же «не возражал». Отвернулся: нельзя же так откровенно врать, пробурчал*
Не ревную и не запрещаю, когда я тебе что запрещал. *Добавил, не удержался* Еще раз его увижу – убью.
*Заодно и с бородавками проблему решит – лодочнику сплошная выгода и экономия, на кошек не тратиться. И знал, конечно, что ахинею несет, а стоило с ней взглядом встретиться – из головы все разом вышибло. От того, как она прильнула к нему, нежно и доверчиво, от ее легких, порхающих поцелуев. Пытался потяжелевшее дыхание выровнять, взял ее лицо в ладони, отстраняясь, вглядываясь – невозможно насмотреться. Опроверг свои же слова*
Ты не кокетничала, я знаю. И все равно ревную.
*Накрыл губы поцелуем, жадно, настойчиво. Или его накрыло, с головой, напрочь.
Отстранился, любуясь оживленным личиком, взглядом: вот такой – искрящийся, пронзительный – больше всего любил. Повторил, скорее по привычке, свое обычное – не слишком убедительно повторил, на ушко, еле различимо*
Услышала – и забудь.
*Как можно так искренне, так по-детски радоваться всем этим мелочам: конфетам и сережкам, общим воспоминаниям, барашкам на спальнике и предстоящему походу. Наверное, глупо, но радовался вместе с ней. Или за ней следом, просто потому, что в ее сияющие глаза без улыбки смотреть не мог. И как сидели на крыльце помнил, конечно, каждую их минуту помнил. Кивнул, силясь проглотить сладкую конфетную массу, да так, чтобы рожа при этом была не слишком страдальческая – внутреннему состоянию не соответствовала. Отвлекся на ее новые идеи, вскинулся удивленно. Так и видел предстоящую ночевку: вдвоем, Джейн на нем сверху, в наглухо застегнутом спальнике. Ружье они, разумеется, возьмут, но не в спальник же? Так что ружье где-то неподалеку. Лучшего способа самоубийства и не придумаешь. Осталось только какую-нибудь жизнеутверждающую табличку в землю воткнуть, для хищников, типа: «Собираясь ужинать, не порвите обертку». Ошарашивающая безалаберностью картина. Но до чего соблазнительная. Махнул веслом неловко, обдавая себя брызгами. Как всегда он в ступор впадает от ее мыслей, пробормотал невнятно, слишком старался серьезную рожу корчить*
Цветочки отлично подойдут. Заболеть не хотелось бы.
*Жабами перестал интересоваться, как только выяснилось, что они – создания парные. В восторг от предстоящих знакомств и чьих-то советов не приходил. Но ей ведь нравилось, кажется, все это ее ведьмачество. И пока вспомнил*
Джейн, я у тебя зелье взял, целебное. Надо было вылечить одного копа *Уточнил* Не Йолисса *Знал же, что она не любит, когда они дерутся. Хотя напрасно, того бить и бить – за милую душу, хоть целыми днями* Хорхе, он спасибо передавал. Не удивляйся, если вдруг придет. Нормальный парень, нервный слегка.
*Кто бы говорил. И о том, что «приболел» Хорхе по его вине, тоже уточнять не стал – лишняя информация. Как ни хотелось сделать с домом сюрприз, сначала оформить, формальности утрясти, а потом уже ее реакцией наслаждаться, как ни бесился, что этот его план к чертям пошел, – а все равно ждал, конечно, что обрадуется, что ей приятно будет. Только вот такого восхищения не заслуживал, ему ли не знать, и как она себя ущипнула – не укрылось. Как можно быть таким еще ребенком и одновременно такой соблазнительной, чувственной женщиной. А он просто болотный пень, прав сосед. Она же с ним света белого не видит, придумал для девочки развлечение – поход в лес. Она и походу этому радуется, как чуду, а он, олень, даже про палатку не подумал. На первое свидание позвал, и правда ведь не было ни одного. Самый лучший мужчина.
Может, и стоило сдержаннее быть, только разучился, а с ней и вовсе не умел. И эти ее мечты, и радость, и разговоры о свиданиях, и этот жест, бесхитростный какой-то, открытый, – сердце рвали. Бросил свои весла к чертям, взвыть был готов – голоса не хватило бы. Просипел*
Что ты делаешь?
*Убрал в сторону этого откровенно уже не товарного ежа, будь он сто раз неладен, обхватил Джейн лапами, бормотал глухо, перемешивая слова с поцелуями*
Маленькая моя, девочка моя любимая.
*Целовал, конечно, больше, чем говорил, да и что тут скажешь. Наобещать и раньше успел, с три короба. И виноват, что вечно все выходит наперекосяк. Но он старается, когда-то же должно начать получаться. Потянул ее за собой, улегся на дно лодки, устраивая Джейн сверху*
Раньше думал, было бы неплохо вот так лечь, выкинуть весла – и плыть, куда понесет. Лежишь и ни о чем не думаешь, ничего не решаешь, от тебя вообще ни черта не зависит. Можно на правом боку, а можно на левом. И, главное, хоть завертись – а ничего не изменишь... Но я не могу. Может, зря.
*А может, и не зря, есть, наверное, правда, которую только после узнаешь, заранее не предугадать. И сомнения есть, и страхи, и мысли напрасные. Они – есть, а толку в них нет. Потому что все равно ведь всегда будет действовать, выгребать туда, куда ему кажется правильным. Только вот за двоих решать сложно, в этом и беда. А теперь любое решение – хоть как вот с той же тропой или керисом – за двоих. И как раз сейчас, когда она с ним, когда прижимает ее к себе, маленькую и нежную, доверчивую, когда знает, что и она от его решений зависит, – вот теперь сил грести немерено, как у дурака махорки, где бы уверенности в своей правоте раздобыть. Уставился в небо, щурясь на яркое солнце*
Ночью даже лучше. Качаешься на волнах, слушаешь, что они шепчут. Внизу, под тобой, бездонное море, сверху – бездонное небо, а среди всех звезд нужно еще свою найти.
*Отвел нежно рассыпанные ветром волосы, касался губами, целовал, едва ощутимо. И понимал, что привыкает. К этому вот ощущению даже не покоя и умиротворенности – полноценности. Привыкает, а волшебство от этого не уходит. Душа поет*
Теперь ничего этого уже не надо, ты ведь со мной. Собирался давно, а без тебя не выходило. И так гораздо лучше. Еще бы рыбой так не воняло. И облака. Мне не нравятся. Вон то здоровое похоже на ухмыляющегося самодовольного кота, отвратительная морда. А еще так находятся клады. Если не грести и ни о чем не думать. Потому что каждая история хочет быть рассказанной, а каждый клад – чтобы его нашли. В этом их смысл. Ты ведь не собираешься искать клады без меня, Джейн? Только посмей, и я тебя запру в башне. И спасать никто не придет, это я гарантирую. И не вздумай сказать, что я не сказочный принц, а дракон.
*Укрывал руками ото всех, и неважно, что не было никого. Даже мельтешащие в небе чайки ей любоваться не должны, только он. Еще бы не было так тяжело от близости к ней – мучительно. Поднялся, усадил Джейн обратно на скамейку. Первая мысль – самая правильная, поцелуи надо было до дома оставить. Сделал шаг назад, наступая на многострадального ежа – аж искры из глаз, зато в себя пришел. Промычал что-то, вовремя заткнулся, покосился на Джейн, перекривился. Взял ежа брезгливо, переложил подальше на корму, заработал веслами,
оставшееся до дома расстояние – размашистыми гребками*
Не переживай, Алетте отдадим, у нее тут трактир рядом теперь. Она втюхает кому-нибудь. *Зная Алетту, она его не только продаст, но и заставит съесть. Хоть сырого, хоть живьем. Живьем, впрочем, уже не про этого ежа. Скормит, еще и цену заломит. Уточнил осторожно, между делом* Придумаем что-нибудь с аквалангом, раз нужно. Мы продадим ежа, чтобы купить акваланг и наловить кучу ежей? И дальше?
