В Москве документ, позволяющий без ограничения ездить на трамвае, называют проездным билетом, а в разговорной речм - просто "проездным". Это слово подчеркивает утилитарный характер документа. В Москве это просто такая штука, чтобы ездить. Петербургское слово "Карточка", происходящее от латинского "carta" (бумага), напирает на то обстоятельство, что в руках у вас документ то бишь святое, что есть в жизни чиновника, каковыми прежде заселялся столичный город.
Вы спросите причем здесь булка? Так вот как раз при том, что булкою в Петербурге называют белый хлеб в отличие от черного, который называется хлебом. А белый хлеб, то есть, пшеница, не может идти в канцелярской отчетности под тем же названием, что и черный хлеб, то есть рожь.
В конце концов, город Петербург вообще склонен к канцелярскому занудству и дотошности. Так, например, хозяева простых закусочных в Петербурге считают своим долгом еще вывескою известить посетителя, чем именно тот будет закусывать, и на улицах города не редко можно встретить немыслимые в Москве "Котлетные"и "Бутербродные". Раз уж зашла речь о еде, уместно вспомнить главный гастрономический шедевр Петербурга - шаверма с курой. Причем курой в Петербурге называется московская курица, шавермой - московская шаурма, а приготовить шаурму с курицей заставляет петербуржца особое рафинированное невежество. Лингвисты говорили мне, что шаурмой это восточное блюдо, скорее, станет называть человек, воспринимающий слово в английской транскрипции. Из чего поспешим сделать вывод, что и тут петербургское словообразование зиждется на канцелярских привычках.
Словом "парадная" в Петербурге называют подъезд, вход с улицы на лестницу, даже если это самая что ни на есть черная лестница для прислуги. Опять же московское слово "подъезд" сугубо утилитарно и указывает на место, к которому можно подъехать. Петербургское же словов "парадная" неизменно вызывает в памяти бессмертную комедию Николая Гоголя "Ревизор". Помните тот эпизод, когда Хлестаков, путаясь и сбиваясь, бесстыдно врет, будто живет в бельэтаже? Так вот, я думаю, что и словов "парадрная" придумали чиновники четырнадцатого класса, чтобы подчеркнуть, что живут нена черных улицах, а в хлестаковских "хоромах".
Кстати, об архитектуре. с типично петербургским занудством одна весьма просвещенная барышня, посетившая меня в Москве, отказалась признать Комсомольский проспект проспектом, ибо проспект должен просматриваться из конца в конец, то есть быть прямой улицей, а Комсомольский изгибается.
Петербуржцы вообще, надо признать, трепетно относятся к иноязычным арихитектурным терминам, каковою трепетностью с успехом заменяют покраску стен и починку мостовых. Та же барышня, например, долго спорила со мной, что, дескать, красивее называть бордюр поребриком, а когда я сказал, что красивее покрасить бордюр свежей краской, будь он хоть поребрик, выркнула так, будто я - папуас с кольцом в носу и не смею рассуждать о европейской культуре.
Петербуржцы уверены, что если облезлую стену без окон назвать редким в Москве словом "брандмауэр", то стена от этого превратится в произведение архитектуры. Удивительнее всего, что так оно в Петербурге и случается. В Москве почему-то слова не имеют такой сокрушительной силы.
Выдержки из статьи Валерия Панюшкина, естественно москвича....
: 
