А ты...?
Когда тебе следующий раз приспичит навестить меня, ты хотя бы постучись в дверь. Не то, чтобы я зла или рассержена чем-то, просто мое пространство - это мое пространство, и в него нет хода даже тебе. А когда я захочу проснуться не под тонким одеялом а под толстенным пуховиком, ты не приноси мне его. Я сама принесу, заранее, с вечера. Ты даже не предсталяешь себе как умело во сне я умею менять позиции. А когда звонит телефон, ты не беги к нему, я сама отвечу. Тебе не кажется, что так логичнее? Это же мой дом... И пусть пыль лежит там, где ее оставил услужливый ветер, не надо ее вытирать. И не надо мыть посуду. Мне кажется, что так композиция целее, и красок определенно больше. А то пустая раковина создает у меня ощущение японского минимализма. Я же не прихожу к тебе за уборкой.. Я же не кладу на тебя пуховое одеяло. Я же не вторгаюсь в твое пространство... А ты решил, что теперь все можно. Мне снятся цветные сны только тогда, когда я сплю одна. А ты... я не знаю. Ты слишком социализированный. И вообще, ты пришел не постучавшись.
***
И мир со мной
Я не слышала даже собствено голоса, который пел "И мир со мной..". Всегда увлекалась переводом на свой манер иностранных песен. Дыхание жгло горло, волосы были мокрыми. Красные ботфорты прыгали по сценке, на которой я танцевала. Шорты того же ядовитого красного привлекали взгляды, в большенстве своем мужские. Топ тоже без внимания не остался...
"Но я верю в то чудо..." подпела я на русском песне "The world is mine" и опять себя не слышала. В груди бился пульс, бешеный, и только его я ощущала, а еще безмятежное счастье. Извивающимися движениями я поползла вниз. "И мир со мной!". "И где-то страх исчез в глазах...".Метра полтора подо мной развлекались клубящиеся. Я как никогда любила сегодня свою идеальную фигуру. Сегодня вторая неделя моей работы танцором "Гоу-гоу". "Под заклятием точно..." подпевала я придуманные слова. Я закрутилась на шесте, что стоял подле. Откидывая голову назад, я поняла - все, что находится в пределах этого клуба - пока играет эта песня - счастье... "И мир со мной!".... Я опять по змеиному спустилась вниз по шесту. Ничего я не любила на свете так, как танцевать. Голова пуста... На резкий бит я махом присела, взметнув руки вверх, ощущая эйфорию, ни чем не сравнимую эйфорию танца... "И мир со мной... И где-то страх исчез в глазах, все что надо (И мир со мной!)"...
Толпа ликовала. Ясно было, что они счастливы не меньше моего Но я мало смотрела на них... Я трясла мокрыми волосами, которые забивались даже в рот. Пот стекал по щекам. "Хорошо что тушь водостойкая" пронеслось в голове... "А я верю все в чудо..". В эту ночь я выложилась вся, как умела танцевать, сделала все, что могла, умела, изгибала части тела во все стороны, дыхание уже хрипело, но разве это большая цена за ночь счастья? Взгляд упал в толпу... "И мир со мной!". Чье-то знакомое лицо проскользнуло в толпе, и скрылось. Я продолжила танцевать.... Резкий бит... Я опять припала к полу площадки... Ритм нарастал... Я поймала глаза.... "И мир со мной!" я видела, как знакомые губы повторяют мои самодельные строчки... Взгляд встретился... Удивленные глаза, и странная улыбка... Это определенно шок, после того, что я думала что он обо мне думал и знал.... Песню поставили еще раз - клубящимся она очень нравилась... А мне-то что, я от нее просто без ума. Он пробрался поближе к моей площадке... "И поняла, что во взгляде и мир со мной!" Я спела почти на ухо ему. "Ты просто..." он не смог подобрать слово... "Ты тоже!" крикнула я, не думая, что он услышит, а он улыбнулся... и тут опять припев. Я поднялась обратно к шесту, запрокинув на него ногу... "И Мир со мной!"
***
Бездна
Ну вот. Набойка отлетела. Как хорошо, что есть с собой запасные туфли. Лишь бы лавочка не зацепила мои колготки, которые я купила пол часа назад, чтоб не заявиться от нечего делать на свою сюрприз-вечеринку, о которой знала с самого начала, раньше времени. Почему поется "к сожаленью день рожденья только раз в году"? Почему "К сожаленью"? Разве было бы хорошо стареть в два раза быстрее? Я переоделась, и направилась к ветринам. Угораздило -же родиться осенью! Полу-гнилые листья шуршали под ногами. Я посмотрела на себя в витрину. Двадцать четыре. Мне. А еще на мне тонкие шерстяные колготки с вышивкой. Мини-юбка, и хиленький жакетик, в котором очень холодно стоять. Небо серое, сплошное. Будто это не пелена облаков, а оболочка мира. Листья все так же летят, под порывом ветра, который пробирает до костей. Улица пуста. Я называю ее Французской улочкой. Тут все так похоже на Францию. Закапал мелкий дождь, и я, глядя на часы, лишь вздохнула. Еще двадцать минут. Я пошла вдоль витрин, смотря на свои тонкие щиколотки. Зазвонил мобильный. Да, милый, я приду посмотреть на твоих новых земноводных, конечно.
Два квартала до дома с земноводными. Оно-же: место моей сюрприз вечеринки.
Мне на берет приземлился кленовый лист. Почему люди не уходят в спячку осенью? Возможно они забыли бы про мой день рожденья.
Десять минут.
Пальцы на ногах холодеюсь и костенеют. Надеваю черные перчатки с понпонами. В небе летают птицы. Ветер взьерошивает кучки листьев, бережно подметенные дворником.
Пять минут.
Эх, все же лавочка не была столь благородной. Зацепка. Хорошо хоть без стрелки. Виднеется вход в темный подьезд моего любителя земноводных, но рано еще.
Интересно, а какой возраст считается "нормалным". То есть уже не молодой, но еще не стареющий. Возраст без "заморочек" и "предрассудков". Наверно лет тридцать-тридцать три. Мне уже скоро, а затем начну стареть.
Замшевой туфлей придаю еще не окончательно развалившейся кучке листьев прежнюю форму, и направляюсь к подьезду.
Стены пахнут сыростью, а ступени-чересчур высокие. Второй этаж. Вот вот. Вспышка яркого света ослепляет меня. Крики "Сюрприз!", и мое деланное удивление. Шумят, поздравляют, дарят подарки. Я снимаю свои туфли, переобуваясь в мягкие тапочки, и сажусь за уже приготовленный стол. Ура, бокалы, вино, шапманское. Рука на моей талии. Мой берет бокал, и произносит "Пьем за Машу, и ее великолепные зеленые глаза!". Все поднимают бокалы. Вдруг свет погас. Звуки стали глухими, и начали отдаляться. Среда стала мягкой, ватной, липкой. Дыхание прервалось на секунду, я чувствовала как сужаются мои зрачки, и сохнет во рту. Во мне образовалась какая-то воронка. Я видела ее в себе. Она будто всасывала мои внутренности, чувства, душу. Выпивала из меня все что есть. Я была отгорождена от них, от своих друзей какой-то массой непонятного происхождения. Меня захлестнула такая грусть, и такое одиночество, что мне показалось что я умираю. Холод пробежал по спине, и замер как ощущение страха в районе ключицы. Я вдохнула побольше воздуха, и что было мочи прокричала "У МЕНЯ КАРИЕ ГЛАЗА!!!".
Появился свет, и я увидела их. Они еще даже не чокались, они подносили бокалы друг к другу, и ни один не смотрел на меня, на выражение ужаса, которое застыло на моем лице. Никто меня не слышал. А может, я ничего и не говорила? Знакомые, приятели, друзья, и ОН показались мне такими чужими, будто я никогда их не знала, будто вижу их впервые, и они меня тоже. Я уронила бокал на пол, и он разлетелся на осколки. Все обернулись. "Извините, сейчас принесу тряпку". Из окна в корридоре виднелась Французская улочка. Я надела свои замшевые туфли, и вышла, прикрыв за собой входную дверь.
