Все было настолько стабильно, что я не поверила ушам, когда он однажды пришел с работы, взял мои руки в свои и сказал: «Алена, я полюбил другую. Извини». Я не заплакала — я рассмеялась, настолько это нелепо звучало. Я еще не знала, что с этого момента моя жизнь превратится в ад.
Сердце-оно глупое. Андрей меня разлюбил, а я не смогла. И я звонила ему, унижалась, ждала у подъезда. Все понимала, но выбора у меня не было — без него мне просто жизнь была не мила.
Олеська злилась. Кричала, что у меня таких Андреев куча будет — только пальчиком помани.
А я лишь печально улыбалась — что она понимает? Любовь — она в жизни одна…
Три дня назад она пришла и злорадно сообщила, что женится мой ненаглядный, свадьба в пятницу. Я недоверчиво посмотрела на нее и позвонила Андрею.
«Что ты ко мне привязалась?» — как обычно орал он.
«Я тебя люблю», — спокойно отвечала я.
«Так разлюби, черт бы тебя побрал!!!»
«Любовь — она в жизни одна, — изрекала я, — скажи, ты правда женишься?»
«Да», — сухо ответил он, и у меня в сердце что-то оборвалось.
«Андрюшенька, любимый, не делай этого, пожалуйста, я ведь без тебя жить не могу…», — забыв о достоинстве, я скулила как побитая собачонка, обезумев от боли.
Свадьба — это все, конец всем надеждам. Это приговор.
«Знаешь, это твои проблемы», — грубо ответил он и бросил трубку.
«Надеюсь, теперь ты одумаешься», — зло сказала мне Олеська, попрощалась и пошла к себе домой.
Я закрыла за ней дверь, подошла к зеркалу и внимательно всмотрелась в отражение. Отстраненным взглядом я глядела на точеные черты лица, перебирала руками длиннющие черные волосы — красиво, как же красиво… Мне часто говорили, что я похожа на сказочную принцессу. Это был не приступ нарциссизма — всего лишь практические сожаления о том, что такая красота — и никому не достанется. Наверняка есть на свете кто-то, кто меня бы любил всю жизнь и лелеял, только вот проблема — у меня сердце истекает кровью. У меня травмы, несовместимые с жизнью.
Оторвавшись от зеркала, я порылась в бабулиной аптечке, Царствие ей небесное. Она у меня сердечница была, и потому я надеялась найти нечто подходящее и для моего бедного сердца. Клофелин, нозепам — отличный выбор! Посмотрела на свет — пузырьки темно-коричневого стекла были наполовину полны. Мне хватит.
Я делала это не по глупости. Мой ум не затмевала истерика и обида. Было очень четкое осознание, что из моего сердца вырвали с мясом что-то очень важное, приросшее, родное. И что с такими травмами — не живут. Потому что боль, что разлилась тогда в моей душе — перенести было невозможно.
«За твою свадебку, любимый», — нежно улыбнулась я и выпила горсть таблеток. Запила прямо из-под крана, расчесала волосы и легла спать.
А когда я слегка проснулась — Олеська с опухшими от слез глазами засовывала мне в гроб фотографию Андрея.
Спасибо, сестра, ты всегда у меня была умницей, вот только с туфельками на размер ошиблась.
Алене палец в рот не клади, всю руку откусит 
