Теперь так происходит очень часто: стена моей тесной камеры покрывается бурыми разводами и какими-то пульсирующими сгустками, я чувствую, что там, за стеной, притаилось зло – равнодушный хищник. Абсолютное зло, которому все равно, кто перед ним, ребенок, взрослый или старик. Это зло ради самого себя, зло ради зла, чистое, первозданное, совершенное. И оно прорастает в меня, а я в него. Наверное, с хорошим человеком такого никогда бы не случилось. Зло отыскало в моей душе свои черные следы и слилось с ними.
И снова болезненный прорыв через стену. Меня раздирает на части адская слепящая боль, словно я распадаюсь на атомы, но по ту сторону стены я снова оказываюсь целой. Перерожденной. Я в чужом мире, который пугает меня, в котором я
должен должна что-то сделать. Наверное, должна. Я не знаю.
За долгие бесцельные дни пребывания в клинике я уже не раз ходила этими коридорами, я уже знаю многое в этом странном чужом мире. Каждый поворот, каждый тупик. Рассыпавшаяся каменная кладка и изглоданные временем бетонные плиты, потрескавшаяся земля и унылые растения, слепые окна мрачных домов мертвого города. Что я здесь делаю? Что ищу? Или от чего бегу?
У меня нет никакой миссии или священной цели, мое пребывание здесь совершенно бессмысленно. Если зло считает меня своей частью, то почему повсюду здесь меня подстерегают опасности? Странные существа, полноправные хозяева города. У них, точно, есть цель. Они охраняют свои владения. Свой разлагающийся город.
-Как же далеко ты забралась, девочка. Мне было так трудно тебя найти.
-Ты? Что ты здесь делаешь?
-Я ждал тебя в лесу, Терри, но ты заблудилась, ты не нашла нас, поэтому я нашел тебя.
-Где я? Что это за место, почему я здесь? И кто ты?
-Ты так и не вспомнила моего имени?
Я в замешательстве. Конечно, я рада тому, что я здесь не одна. Мое сердце сжимает тоска, я словно теряю себя среди лабиринтов улиц этого места, поэтому неожиданный гость для меня, словно струя свежего воздуха среди затхлости, гнили и плесени, запахов сырого бетона и прелых листьев. Но почему он меня искал? Почему это важно для него или для меня? В его глазах всегда легкая грусть, даже когда он улыбается. Вот и сейчас тоже.
-Тревор.
-Что? – Его голос застал меня врасплох. Я снова слишком глубоко
погрузился погрузилась в свои мысли.
-Мое имя – Тревор.
-Почему ты меня искал?
-А почему нет? Ты одинока, потеряна, полна отчаянья и безысходности. И нет на свете ни одного живого существа, которому ты могла бы довериться. Тебе нужен друг. И я – это он. Твой друг. Я всегда им был. – Тревор говорит об этом легко и непринужденно, отчего слова становятся похожими на правду. Мне кажется, я могу ему верить, но не во всем. Почему он говорит, что всегда был моим другом, если я его совершенно не знаю?
-Ты сомневаешься? Терри, неужели ты совсем ничего не помнишь?
Черт! Эти странные существа, отвратительные стражи безмолвных улиц, они снова нашли меня. Реакция Тревора быстрее, чем моя, он хватает меня за руку и увлекает в ближайший дом. Наверное, он знает, где можно укрыться. А может быть, действует интуитивно.
Наше бегство вверх по лестнице заканчивается неожиданно. Тревор тянет меня в первую попавшуюся дверь, и едва она захлопывается, я ощущаю на своих губах тепло и сладость. Поцелуй? Здесь? Сейчас? После бега мое сердце готово проломить ребра и выпасть окровавленным куском на пыльный пол. Зачем он это делает? Он – маньяк? Или между нами было что-то, чего я не помню, так же, как не помню и его самого?
Мои лопатки упираются в стену, и я чувствую, как бетон начинает втягивать меня в себя, снова эта жуткая боль. Значит, я возвращаюсь.
Моя камера так же уныла и отвратительна. Меня тошнит от боли, от перехода на другую сторону, желудок сжимается в конвульсиях, бьется в животе холодным склизким сгустком, подступая к горлу. Я чувствую слезы на своих щеках. Светлые, чистые, теплые. Мне хочется сохранить его прикосновение на своих губах, но я могу только ближе прижаться к толчку, ощущая новые спазмы.
---------- Вообще-то, осень еще не настала, так что - всё)) ----------
