Симс-сериал: "Каприз инфанты"

[Ninett]

Название: Каприз инфанты
Авторы: Ninett, Маргарита Яснова
Фотограф: Ninett
Жанр: любовь и приключения в альтернативной истории


От авторов: сия история представляет собой крайне вольную фантазию на около-историческую тему в альтернативной реальности. В очень альтернативной. Это означает, что хотя Вам могут встретиться знакомые имена и названия, от известных исторических реалий лучше отрешиться еще до начала прочтения, чтобы потом не испытывать острого дискомфорта и непреодолимого желания ткнуть авторов носом в "Там всё было совсем по-другому!" Авторы - они знают, правда-правда. Точно также им известно, что "в таких костюмах в то время не ходили и такие прически не делали". Но - повторимся - история крайне альтернативна, поэтому расслабьтесь и наслаждайтесь!

 

[Kytty]

Разделитель

 

[Ninett]

Ясное летнее солнце освещало парижские улицы. Золотистый свет проникал и в старинные коридоры Лувра, разгоняя мрак и делая их на время более приветливыми. Большая часть придворных сейчас сопровождала короля на охоте, королева же, по своему обыкновению, удалилась на несколько дней в Валь де Грас, а потому дворец казался опустевшим в отсутствии царственных особ - его залы и переходы были практически безлюдными, если не считать слуг и охраны, состоявшей из мушкетеров его величества.
Солнечный свет, такой ясный и теплый, лился потоками и в окна небольшой галереи рядом с покоями королевы. Ее стены были украшены старинными портретами - в основном королей Франции и их супруг. Рядом с одной из картин стояла высокая стройная девушка. Она была одета в летнее платье из светло-розового атласа с белыми кружевами. Взгляд девушки - напряженный, внимательный, - казалось, застыл, обращенный на висевший перед ней портрет, изображавший молодую женщину с надменной улыбкой и пронзительным взглядом ярко-зеленых глаз. Девушка смотрела на картину не отрываясь, нервно сжав тонкие пальцы, снова и снова вспоминая услышанное...

 

[Ninett]

Глава 1

- Итак, Луи, это правда, что вы женитесь? - еле слышно произнесла полноватая блондинка, приближаясь к молодому королю и стараясь придать своему лицу, обращенному на изящно танцующих придворных, мирное и скромное выражение, хотя уголки ее губ подрагивали, а глаза тревожно перебегали с предмета на предмет.
- Вы же знаете, Шарлота, - отвечал король Франции Людовик XIII, в то же время кивая какому-то придворному, чьего имени он даже не знал, но помнил еще по родительским наставлениям, что ему надо оказывать благосклонность, - что будь моя воля...
- Я знаю, ваше величество, что королевская воля-закон!- перебила его Шарлота, и ее светло-голубые глаза влажно заблестели. Людовик вздохнул и что-то ответил на ничего не значащую фразу герцога д'Эмери. Шарлота беспомощно огляделась вокруг. Ее власть кончалась, она чувствовала это во всем, и, прежде всего, в обращении с нею не только короля, но и других придворных. Однако отступать так не хотелось...
- Луи, - прошептала она, как только герцог отошел, - Луи, вы не любите и никогда не любили меня!
- Мадемуазель, вам не кажется, что здесь не самое подходящее место для выяснения личных отношений? - сквозь зубы отвечал Людовик, заметив на себе несколько насмешливых, но быстрых, как молния, взглядов придворных.

Центром одной из групп, откуда бросали на короля и его фаворитку двусмысленные взгляды, была немолодая, но знатная дама. Вокруг нее собралось несколько мужчин и женщин в основном средних лет, которые покорно выслушивали ее несколько старомодные колкости и старались блеснуть своими высказываниями, созданными в том же духе.
- Мадемуазель Шарлота теряет свою власть, не так ли?- произнесла дама с улыбкой, обнажившей ее хоть и ровные, но желтоватые зубы.
- Я бы не был столь уверен в этом, мадам, - вдруг прозвучал довольно самоуверенный голос. Дама чуть нахмурилась и обернулась, но, увидев, кто возражал ей, вновь позволила себе улыбнуться и кокетливо замахала веером.
- Ах, это вы, граф! Признаться, какая неожиданность!
Окружавшие даму придворные как будто по случайности быстро разбрелись по залу, боясь вызвать у старой принцессы де Лонгвиль неудовольствие своим не нужным теперь присутствием. Дама лукаво посмотрела на вновь прибывшего. Граф был высоким, суховатым, но моложавым человеком лет пятидесяти и светской хроникой числился у принцессы то ли в фаворитах, то ли в любовниках.
- Признаться, мадам, я бы действительно не появился здесь, если бы не забота о моей дочери!
- Ах, моя юная протеже! - обрадовано закивала принцесса, пропустившая мимо ушей просто "мадам" вместо чего-то более подобавшего ее сану. - Я же сказала вам, граф, что ее место обеспечено. Если уж я дала вам слово, то вы знаете, я его не нарушу! Она уже зачислена во фрейлины королевы, хотя и королевы-то еще... Ах, вот и она, моя милая крестница! Что же вы раньше не сказали, граф, что она с вами!
К принцессе действительно приближалась молодая девушка весьма милой наружности, но не содержащей в себе ничего неординарного. Когда граф не более месяца назад представил свою дочь свету, молодые повесы, конечно, зашептали: "Хм, весьма недурна... Мила... Знаете ли, очень даже ничего...", но фурора произведено не было. Крестница принцессы была светловолоса, излишне белокожа (аристократическая бледность граничила с мертвенной белизной) и обладала большими серыми глазами, окруженными удивительно пушистыми черными ресницами. Выразительность глазам придавало только одно обстоятельство: зрачки девушки почти всегда были несколько расширены, так что посторонним наблюдателям в первые часы знакомства казалось, что глаза были бездонного черного цвета.

Пока девушка приближалась, принцесса не переставала говорить графу:
- Ах, как она мила, как она грациозна! Наверное, у вас уже нет отбоя от претендентов на ее руку? Но как же она бледна! Нет, граф, все-таки долгое пребывание в Англии не пошло вашему семейству на пользу. Это было роковой ошибкой для ее красоты!
- Ваше высочество, - приятным негромким голосом произнесла девушка, почтительно склоняясь.
- Моя милая, к чему эти церемонии? Ну зачем эта чопорность английских пуритан? Вы все еще скучаете по своей второй родине? Давненько я не видела вас, так развлеките меня хоть каким-нибудь рассказом о скандалах северного двора! - принцесса находилась в твердом убеждении, что Англия представляла собой одну из самых холодных во всех смыслах стран, и каждый раз поражалась, как такая страна могла породить такого, по ее мнению, повесу, как молодой герцог Бэкингем.
- Мои рассказы ныне уже устарели, да и не могут вызвать интереса по сравнению с новейшей вестью двора - приближающейся свадьбой короля!
- Ах, вы моя скромница! - кокетливо рассмеялась принцесса, оглядываясь на графа. Дочь его поняла, что теперь пора удалиться и не мешать отцу устраивать ее судьбу, и, поклонившись, отошла.

- Думаю, она принесет вам славу, граф,- продолжала принцесса, опуская веер и не спуская язвительного взгляда с короля, которого все больше раздражало присутствие мадемуазель Шарлоты.
- Славу, мадам?
- Да, разве я не права? У этой девушки отличные задатки придворной дамы! Уж поверьте мне, я-то вижу! Тем более что маска скромности может принести все больше выгод при нашем распутном дворе.
- Маска скромности? Вы полагаете, маска? - спросил граф, хотя ему гораздо больше хотелось расспросить про распутный двор.
- Вы не знаете своей дочери граф? Я полагала, в Англии вы занимались воспитанием детей!
- Да, признаться я...
- Ее величество королева-мать! - было громогласно объявлено по залам. Принцесса вся подалась вперед, ожидая царственного появления Марии Медичи.
- Думаю, мне не стоит вам мешать, - угодливо шепнул граф.
- Отнюдь, если вы будете неподалеку, это нисколько не повредит. И дочь могли бы подозвать поближе! - граф торопливо оглянулся - дочери поблизости не было.
Крестница пожилой принцессы находилась в другой зале. Это была одна из самых крайних и небольших зал, которая сейчас, с появлением Марии Медичи, совершенно опустела.

Подойдя к окну, в стеклах которого отражался закат, девушка замерла и вздохнула. Нельзя сказать, чтобы ей был тяжел окружающий свет или было трудно вращаться в придворном мире. Она чувствовала, что это ее стихия, если и не сейчас, то скоро станет таковой, её огорчало лишь только то, что она не представляла ничьего интереса, что вокруг нее было пусто. "Да, я слишком обыкновенна," - говорила она себе с сожалением...
Вдруг она словно очнулась. Совсем близко раздались шаги, и в залу вошла мадемуазель Шарлота де Мотвиль, видимо, надеявшаяся побыть в одиночестве. Завидев друг друга, обе молодые особы некоторое время хранили неловкое молчание. Затем Шарлота, подавив злобу, обаятельно улыбнулась и спросила:
- Прошу прощения, но кто вы, прекрасная незнакомка, предпочитающая уединение блеску света? Могу я предложить вам знакомство, а может быть, и дружбу?
- Это было бы слишком большой честью для меня, мадемуазель, - кротко улыбнулась девушка, - мое имя Маргарита да Нансе!
- Маргарита де Нансе, - повторила фаворитка Фортуны, усаживаясь на невысокую софу, - Я Шарлота де Мотвиль, и я надеюсь, мы с вами сможем стать подругами!
Маргарита с некоторым удивлением взглянула на любовницу короля (об этом ее статусе знали все, хотя никто не говорил об этом прямо, кроме, может быть, старой принцессы), так усердно добивавшейся дружбы незнакомой и неизвестной дворянки.
- Я тоже искренне надеюсь на это, мадемуазель,- отвечала она, оглядывая Шарлоту и пытаясь понять, что же в этой молодой женщине было такого, чего не было в ней, что привело ее к успеху.

После нескольких минут ничего не значившей беседы, Шарлота начала украдкой поглядывать на дверь и на часы. Юной Маргарите де Нансе, будущей фрейлине будущей королевы Франции, стало все ясно, как день. Вежливо попрощавшись и заверив Шарлоту в искренности своих привязанностей, она отправилась в более просторные залы, к многолюдному обществу, однако на минуту задержалась у двери и пронаблюдала верность своей догадки - в дальнюю залу направлялся Людовик XIII, торопливо, но вежливо отбиваясь от сопровождавших его придворных кавалеров.

Небо было затянуто серой предрассветной дымкой, но на востоке уже пробивались первые лучи солнца. Сквозь приоткрытое окно из парка в комнату проникало прохладное дыхание мартовского утра. У окна стояла девушка, одетая в тонкую ночную сорочку из нежного батиста. Выражение ее лица было задумчивым и немного грустным. Со стороны могло показаться, что она любуется рассветом, но на самом деле юная особа была глубоко погружена в свои мысли, и потому открывшаяся дверь заставила ее вздрогнуть. В комнату вошла полная женщина лет сорока пяти в простом темном платье и старомодном чепце, покрывавшем ее волосы.
- А, это ты, Эделина! - улыбнулась девушка.
- Доброе утро, ваше высочество! Вы уже встали? Но еще так рано!
- Это мой последний день дома, а я хочу попрощаться с Испанией!
Старшая дочь испанского короля Филиппа III, Нинетт-Антуанетта, еще в детстве была помолвлена с сыном Генриха IV и Марии Медичи, Людовиком XIII. Неделю назад ей исполнилось шестнадцать, и теперь она отправлялась во Францию к будущему супругу, который был старше ее на четыре года.

Голос принцессы был грустным, и дуэнья с некоторой тревогой посмотрела на ее высочество.
- Вы чем-то расстроены, мой ягненок?
- Я вдруг поняла, что совсем не хочу уезжать, - тихо проговорила Нинетт, опустив голову.
- Но как же так, ведь вас ждет королевский престол! И ваш супруг, - с легкой улыбкой произнесла женщина. Принцесса лишь с досадой вздохнула.
- Говорят, он не слишком красив... и подвластен своей матери...
- Глупости!
- У нас при дворе его не очень-то уважают. Я слышала, он делает только то, что говорит королева-мать, прислушивается только к ней да к своим фаворитам!
- Это просто слухи, не надо верить всему, что говорят!
- Но если все, что о нем рассказывают, правда? Ах, почему я не могу остаться дома?
- Полно, ваше высочество, вспомните, как вы хотели уехать во Францию, стать королевой!
- Да, наверное, ты права... Я столько об этом мечтала, а теперь...
Эделина с любовью посмотрела на свою воспитанницу и в который раз невольно залюбовалась ей. Нинетт была невысокой хрупкой девушкой с темно-рыжими волосами, отливавшими на солнце огнём, которые густой волной спадали на узкие покатые плечи. Хотя ее детство еще не вполне закончилось, в чертах лица уже отчетливо просматривалась холодная, немного злая красота - высокий лоб, изогнутые тёмные брови, прямой нос, повелительные чувственные губы цвета спелого граната и большие глаза в обрамлении длинных загнутых ресниц - глаза холодного малахитового цвета, буквально завораживавшие своей глубиной. Нинетт-Антуанетта внешне почти не походила ни на своего отца, ни на его супругу, королеву Маргариту Австрийскую. Оба они были высокими и белокожими, тогда как Нинетт при дворе любовно называли perla negra – черная жемчужина – из-за смуглой золотистой кожи, которая, впрочем, только придавала красоте инфанты долю пикантности. От матери Нинетт унаследовала лишь рыжеватые волосы, а от отца - изящную родинку на левой щеке и властный надменный взгляд.
Эделина была приставлена к инфанте поначалу в качестве кормилицы, а затем, когда девочка подросла, она исполняла при ней обязанности дуэньи. Хотя у инфанты имелись и специально назначенные королем воспитательницы, но никто лучше нее не мог справиться с непростым характером ее высочества: Нинетт-Антуанетта была своенравна и капризна, она слишком походила характером на короля, привыкшая к тому, что все вокруг должны были подчиняться лишь ее желаниям. К тому же ее настроение могло меняться по несколько раз на дню: она бывала то нежной и ласковой, то становилась настоящей маленькой фурией, и Эделина была, пожалуй, единственной, кто мог в такие моменты успокоить ее высочество. Кроме нее подобное было под силу лишь его величеству – Филипп III до самозабвения любил старшую дочь, но обычно был слишком занят государственными делами и проводил с ее высочеством лишь несколько утренних часов еще до начала всех церемоний…

- Эделина, пойди, узнай, проснулся ли его величество - мне нужно с ним поговорить, - голос принцессы прервал размышления дуэньи. Она взглянула на инфанту - Нинетт опустилась на пуф и взяла на руки очаровательного двухмесячного котенка, подаренного ей братом, Филиппом, наследником испанского престола. Среди всех детей Филиппа и Маргариты Австрийской Нинетт была по-настоящему дружна именно со старшим братом. Обычно весь его день занимали учеба и физические упражнения, но он все же всегда находил время зайти к сестре, а также старался баловать ее всевозможными подарками.
- Да, ваше высочество, - Эделина поклонилась принцессе и вышла из комнаты.

Оставшись одна, Нинетт опустила котенка на бархатную подушку и повернулась к раскрытому окну. Ее лицо вновь стало серьезным. Все ее мысли были обращены к пока еще незнакомой, но манящей стране, чьей королевой ей предстояло стать. Новая жизнь одновременно пугала и завораживала Нинетт-Антуанетту. Двор ее отца, Филиппа III, все еще был помпезен, но истинное влияние на европейскую жизнь уже стало смещаться в Париж. Несмотря на молодость, Нинетт прекрасно осознавала это, как и то, что с приездом во Францию для нее начнется совсем иная жизнь. Она жадно слушала все новости, которые привозили вернувшиеся из Парижа и с нескончаемым интересом внимала их рассказам - о великолепии французского двора, о всевозможных заговорах и интригах, коими он полнился.... Нинетт жаждала окунуться в этот новый для нее мир, познать его тайны! Старшая дочь была любимицей Филиппа Испанского, однако именно поэтому он придерживался более строгих правил в ее воспитании, и брак с Людовиком представлялся девушке возможностью вырваться наконец из мрачных покоев Эскуриала, где вся жизнь была скована жесткими рамками чопорного этикета

Какой он, Людовик? О нем ходили не самые лестные отзывы, но возможно, Эделина права, и это лишь пустые сплетни? А если нет...
«Что ж, - Нинетт лукаво улыбнулась - Лувр известен не только политическими интригами, в нем всегда находилось место и для любовных!»
Приезжие из Франции всегда были такими галантными, их комплименты отличались особой изысканностью - даже явная лесть в их устах звучала правдиво. Как жаль, что его величество так строг с ней!
В этот момент в спальне вновь появилась Эделина.
- Ваше высочество, король ждет вас в кабинете! Идемте, я помогу вам одеться!
- Благодарю, - кивнула Нинетт и вслед за дуэньей вышла из комнаты.

 

[Оладушка]

Ninett и Kytty, какие вы молодцы, что всё-таки решились и выложили вашу работу! Беспокоиться было совершенно не о чем, сериал обещает быть очень интересным.
Фотографии потрясающие, я уже говорила об этом, но повторю во всеуслышание - на мой взгляд они просто великолепны.
А текст, сразу видно, написан человеком любящим и знающим литературу. Он сразу увлекает и очень легко читается.
Буду ждать продолжения истории Анны Австрийской. Надеюсь, автор не обманет мои ожидания, и героем романа будет герцог Бекингэм?

 

[Ninett]

Оладушка,
тебе огромное спасибо как вдохновителю, т.к. без твоих отзывов я бы ни в жисть не решилась выложить это здесь!
Насчет героев пока спойлерить не буду, но Бэк появится всенепременно!

 

[Мара Ли]

Ninett, я с удовольствием присоединяюсь к читателям сериала!
Совершенно очаровательные скрины! Текст прекрасно читается, да и тема мне близка!
И, как , заметил автор "он лучше знает, что и как было". Так что надеюсь услышать совершенно
не знакомую историю знакомых персонажей!

 

[Kytty]

Мне аж стыдно стало
Оладушка, я совсем-совсем не принимала участия в создании сериала. Даже контент Ниночка сама искала. Я просто внимательно просматриваю каждую серию, бурчу, когда что-то мне кажется неподходящим, а вместе с Анастасией частенько даем автору волшебных пенделей)

 

[Ninett]

Мара Ли,
признаться, я поначалу сильно сомневалась, что подобный полу-исторический фанфик будет интересен читателям, и теперь очень рада, что ошиблась! Искренне благодарю за отзыв, спасибо!


Kytty,

вместе с Анастасией частенько даем автору волшебных пенделей

для такого автора, как я, это - самая нужная помощь!

 

[VitaV]

Ninett, Kytty, еще раз присоединяюсь ко всем восторгам, волшебно, прекрасно, прямо праздник!!!!
Спасибо, жду продолжения, и в читатели записываюсь, конечно!
Жду, жду, жду!!!!

 

[Ninett]

Глава 2

Двор двинулся навстречу будущей королеве. Длинный кортеж из придворных дам и кавалеров во главе с Людовиком XIII растянулся по самым большим и удобным, какие только можно было найти, дорогам, ведущим в Испанию. По центральной из них вместе с большим числом сопровождающих к Парижу приближалась Нинетт-Антуанетта.
Фактически все фрейлины, отбор которых был таким долгим и волнующим для знатных дам, находились в королевском кортеже, ежеминутно обсуждая ту, которой им предстояло прислуживать. Между этими милыми созданиями под маской легкого девичьего щебетания уже скрывались вражда и настороженность: каждая из них хотела быть доверенной Нинетт-Антуанетты, каждая мечтала стать фавориткой и закрепить за собой эту негласную должность с первых же дней и навсегда... Но присутствовала между девушками и дружба. Двумя самыми крепкими и верными подругами в обществе считались Шарлота де Мотвиль и Маргарита де Нансе. Свет с удивлением судачил об этой дружбе, все знатоки дворцовых интриг пришли к выводу, что властной еще над королем (именно благодаря ему Шарлота была зачислена во фрейлины) красавице де Мотвиль эта болезненная и с виду невзрачная девушка нужна для осуществления какого-то плана, для того, чтобы потом грубо использовать, подставить. Маргарита де Нансе тем временем ничем не опровергала это мнение. Она не была тиха или нерешительна, но не была и излишне бойка, имела даже несколько ничем не примечательных поклонников, которым дарила ничего не значащие улыбки. А все фрейлины, по крайней мере, внешне, относились к ней доброжелательно и немного снисходительно. Маргарита не выглядела сметливой и ловкой, казалось, она при всем желании не могла стать доверенной красавицы Нинетт-Антуанетты, а значит, не могла составить конкуренции. Но если бы кто-то более проницательный пронаблюдал за ней, то непременно заметил бы, как внимательно девушка слушает рассказы подруг-фрейлин и других придворных.
Она запоминала, делала выводы. Она как будто знала, что когда-нибудь настанет ее час.

Король и будущая королева должны были встретиться в небольшом городке Ангулеме. Когда кортеж прибыл туда и остановился, стало известно, что принцесса несколько дней назад пересекла Гаронну, и вот-вот прибудет в город. Пока король со свитой располагались в специально отведенных для этого особняках местной знати, несколько официальных послов его величества, а также добровольцев-придворных ловеласов, льстивших себя надеждой первыми привлечь внимание будущей королевы, отправились еще дальше на юг, навстречу ее высочеству.
Одним из таких самонадеянных молодых людей, искренне верящий, что поразит воображение Нинетт-Антуанетты одним своим видом, был виконт де Ла Морен. В тот день, когда двор был занят тем, что обустраивался в празднично оживленном городе, он решил двинуться вперед.
Приказав седлать коня, виконт зашел хоть раз взглянуть на помещение, которое удачно успел занять для него слуга. Однако у входа в покои его ожидала не известная ему молодая девушка.

- Простите, мадемуазель, чему обязан вашему визиту? - в недоумении спросил де Ла Морен, всеми признанный красавец, украшение французского двора.
Девушка поняла, что ее не узнали, однако она не стала называть своего имени и лишь позволила себе тихо вздохнуть:
- Мсье, насколько мне известно, вы отправляетесь навстречу ее высочеству Нинетт-Антуанетте?
- Да, мадемуазель,- отвечал виконт, рассматривая не лишенные приятности черты девушки, и позволив себе несколько двусмысленную улыбку.
- Мне... нам пришла в голову мысль, что ее высочеству будет приятно встретиться не только с ее преданными солдатами, но и с верными своими служанками.
- Что вы хотите этим сказать, сударыня?
- Одна из фрейлин будущей королевы желает самовольно покинуть двор и двинуться навстречу своей повелительнице. Но вы же понимаете, что делать девушке одной на Ла-Куронской дороге? Хотелось бы иметь провожатого... спутника...
"Эта крошка просится со мной в дорогу... какая смелость!» - понял де Ла Морен и вновь улыбнулся.
- Кто же эта фрейлина, мадемуазель?
- Так вы согласны, сударь?
- Даже если бы я не согласился, то... - виконт начал было говорить какой-то закрученный комплимент, но девушка неожиданно прервала его:
- Она присоединится к вам через десять минут, когда вы уже выедете на дорогу. Благодарю вас, мсье!
- Но мадемуазель... - однако девушка уже проскользнула мимо него и направилась к большому особняку, где были расположены комнаты фрейлин и покои принцессы. Завернув в одну из комнат, она затворила за собой дверь и, придав своему лицу взволнованное выражение, опустилась на кровать. За туалетным столиком сидела другая молодая особа, старательно осматривавшая свое отражение в зеркале. Она быстро обернулась:
- Ну что, Марготта?
- Он согласился, - отвечала вошедшая, - торопитесь, Шарлота, он уже выезжает!
- Ах, Марготта,- заговорила де Мотвиль, по специально выработанной привычке называя подругу на латинский манер, - вы настоящая подруга! Как я вам благодарна, и как мало таких, как вы, в этом стервятнике! - открыто и грубо заявила она, - Кто бы еще согласился устроить такое выгодное для карьеры дело для другого!
- Что мне сказать его величеству, если он будет спрашивать о вас?
- Его величеству? - Шарлота на секунду задумалась, - Скажите, что я плохо себя чувствую, если не поверит, сознайтесь, что я разгневана и не желаю его видеть!
- А если он будет настаивать на тайном ночном свидании? Если он даже совершит его без предупреждения?
- Он не сделает этого, Марготта, - грустно вздохнула Шарлота, поправляя левый рукав дорожного платья, - он этого не сделает... Ну, пора действовать! Я не забуду вас и обязательно назову ваше имя Нинетт-Антуанетте, как имя девушки с самой чистой душой! Прощайте, пожелайте мне удачи в пути с этим самонадеянным виконтом!
- Удачи вам, Шарлота, - произнесла Маргарита, и когда ее подруга вышла, еле слышно добавила, - да, я знаю, что вы можете наговорить Нинетт-Антуанетте, Шарлота. Я знаю вас лучше, чем кто бы то ни было. Даже лучше, чем его величество....

Ее размышления были прерваны приходом шевалье де Полле, посыльного от короля. Почтительно поклонившись Маргарите, он оглянулся. Де Нансе молча ждала вопроса. Наконец, юноша с неохотой произнес:
- Мадемуазель, не знаете ли вы, где я могу найти герцогиню де Мотвиль?
- Нет, мсье, я не знаю, где бы вы могли найти герцогиню, - конец фразы она произнесла так, словно собиралась продолжить словами "но...", однако промолчала.
Королевский курьер не уходил, видимо, не решаясь возвращаться к господину с невыполненным заданием.
Маргарита вздохнула.
- Я могу передать ей то, что вы пожелаете!
- Передать... Я право же не знаю, можно ли... Мне поручено лично в руки...
- Ах, полно, шевалье! Нас никто не видит и не слышит - оставьте письмо короля, и я обещаю, что оно не попадет ни к кому другому, кроме его адресата.
Де Полле, вздрогнувший вначале от такой откровенности, радостно и облегченно улыбнулся. Видимо, король был чем-то недоволен, и потому фавориту особенно не хотелось еще сильнее сердить его.
- Вы удивительная девушка, - сказал он просто, вынимая письмо, - у вас доброе сердце и ясная душа. Благодарю вас, мадемуазель, вы и не представляете, как вы меня выручили!
Маргарита почувствовала, как ее белая кожа заливается краской от столь необычного комплимента - такие слова она привыкла слышать лишь от братьев и родных.
- Не стоит, мсье. Это же легко и не составит никакого труда! А за письмо не беспокойтесь.

Почтительно поцеловав руку Маргариты с тонкими длинными пальцами, шевалье удалился.
Оставшись одна, Маргарита посмотрела на миниатюрный конвертик. Он был надушен и очень аккуратен, однако во всем этом чувствовалось какое-то пренебрежение. А его содержание... Маргарита оглянулась на дверь, но тут же вздрогнула от мысли, что пришла ей в голову. "Боже мой, прости меня! Какая мерзость - читать чужие письма! В нем не может быть ничего действительно важного, решающего жизни миллионов людей - а только это стоит того, чтобы заключить сделку с совестью, читая то, что предназначено не тебе!" и Маргарита убрала письмо. Однако кто-то дурной внутри нее спорил с ней: решающего жизни людей? Да это письмо короля! А разве король не тот, кто решает, повелевает жизнью и смертью? И потом, как ты собралась жить при дворе, оставаясь, святой? Пускай не святой, но и....
Неизвестно, как долго бы продолжались мучения девушки и чем бы они закончились, но только тут дверь вновь распахнулась, и на пороге комнаты появился сам Людовик XIII, за спиной которого предупредительно маячил де Полле. Завидев короля, Маргарита не стала вздрагивать, ахать или хвататься за сердце. Быстро повернувшись на шум открывающейся двери, она почтительно поклонилась.
Скрывая некоторую неловкость за развязностью самодержца, Людовик заговорил:
- Мадемуазель, не будете ли вы любезны сообщить нам, где сейчас находится м-ль де Мотвиль?
- Мне это неизвестно, ваше величество, - отвечала Маргарита покорно, потупив взгляд и чувствуя, как ее щеки вновь заливает никчемный румянец. Впрочем, почему никчемный? Он выдавал смущение, а раз она волновалась, то давала понять, что что-то скрывала.
- Я полагаю, нет оснований сомневаться, что вы, мадемуазель, говорите его величеству правду? - вступил в разговор шевалье, прикрывая дверь в комнату, чтобы посторонние не могли видеть и слышать происходящее.
Де Нансе выдержала паузу, затем отвечала:
- Нет, шевалье, я говорю правду - мне неизвестно, где в данный момент находится герцогиня.

- Но, возможно, вам известно, где она <i>собиралась</i> находиться? - нетерпеливо спросил король.
Оглянувшись на де Полле и давая этим понять, что он лишний, Маргарита отвечала:
- Нет, ваше величество!
- Полно, м-ль, этот человек знает все мои секреты - говорите смело!
- Сир, герцогиня де Мотвиль просила передать вашему величеству, что она сердита на... - Марго на секунду замолкла, словно набираясь, чтобы произнести, - на ваше величество, и потому собирается всячески избегать встреч с вами!
- Находясь при дворе, избегать встреч со мной?! - грозно воскликнул король, топнув ногой. Искренность, которую Маргарита придавала своим словам, не произвела на Людовика того впечатления, которое производила на других. Более того, казалось, он был сердит на нее.
- Ваше величество, насколько мне известно, герцогиня была даже готова самовольно покинуть двор, чтобы избежать случайной встречи!
- Покинуть двор? Куда она могла уехать? Ведь не возвратится же она в Париж!
- Это было бы странно с ее стороны... Да что я, теперь, когда она фрейлина ее высочества Нинетт-Антуанетты, герцогиня просто не имеет права этого сделать!
Людовику показалось, что он увидел в словах девушки какую-то подсказку, но какую? Он оглянулся на де Полле. Тот же понял все.
- Вы хотите сказать, м-ль, что герцогиня отправилась навстречу принцессе? - спросил он, делая несколько шагов вперед.
Итак, Маргарита проговорилась, но оставалось главное - не дать понять, что это совершено нарочно. Вздыхать или падать в обморок, конечно, не стоило, щеки ее и так уже горели огнем. Поэтому несколько мгновений Маргарита, словно забыв смущение, смотрела на вошедших, переводя взгляд с короля на де Полле и обратно, как бы не желая верить произошедшему и стремясь понять, догадались ли они.
Затем, спохватившись, еле выдавила из себя:
- Да, ваше величество... - хотя вопрос был задан шевалье, а не королем.
Людовик нервно покивал головой.
- Благодарю, м-ль, - резко проговорил он и вышел, не оглядываясь. Де Полле ринулся за ним.
- Шевалье! - торопливо окликнула его Маргарита, держась рукой за край стола. Тот торопливо оглянулся.
- Я не должна была выдавать ее - она моя подруга, а я...
- Письмо при вас? - деловито спросил он.
- Да.
- Отдайте его мне, теперь оно не нужно. Не беспокойтесь, м-ль, я постараюсь устроить так, чтобы о вас не говорили
Из коридора донеслось капризное:
- Полле, куда вы пропали?
Однако шевалье прежде поцеловал руку Маргариты, поклонился, а затем уже стремительно исчез.

Весь вечер прошел в праздничном беспокойстве: на следующее утро ожидали принцессу. Дамы обсуждали наряды, а мужчины - как этот брак повлияет на отношения с Испанией.
После ужина, поговорив с некоторыми фрейлинами, Маргарита отправилась к себе в комнату, где ей было суждено сегодня ночевать одной - вторая кровать пустовала. Платье на завтра было готово, оставалось пока только одно занятие, принятое, но не всегда приятное для придворных скромниц - чтение на ночь. Однако Маргарита не спешила взять в руки книгу. Устроившись в глубоком кресле у окна, она смотрела на вечернее небо и представляла себе, что снова находится в Англии, в своей любимой комнате - не той, большой и картинной, а другой, расположенной в башне, которую она сама для себя открыла....
В дверь робко постучали. Маргарита терпеливо подошла и открыла. Ей было жаль вспугнутых воспоминаний, но она знала, что любой разговор может нести себе пользу, может помочь узнать что-то новое о событиях, людях, вещах....
Маргарита не удивилась, увидев на пороге шевалье де Полле. Она лишь сосредоточилась, чтобы вернуть то настроение, в котором была, разговаривая с королем. Сейчас ее снова будут расспрашивать про подругу, натворившую столько дел. Однако, взглянув на шевалье, Маргарита поняла, что ошиблась - если сейчас разговор и зайдет о Шарлоте, то эта красавица будет только ширмой, скрывающей истинную цель этого визита.
В комнате царил полумрак: солнце садилось, но Маргарита не торопилась зажигать свечи, и предметы вокруг были едва различимы.
Де Полле вошел в комнату, поклонился и... Маргарита, чувствуя, что происходит что-то, чего с ней никогда не было, третий раз за день подала ему руку для поцелуя.
- Садитесь, шевалье, - мягко произнесла она, сжимая левой рукой правую, которой он касался губами, и усаживаясь в кресло у окна. - Вы, вероятно, по поручению короля?
- Да, м-ль, то есть, нет, м-ль...

Маргарита решила помочь ему, а заодно и узнать кое-что.
- Как король воспринял поступок герцогини? Он сердится?
- Сердится? Да он вне себя от гнева! Он говорит, что герцогиня ищет только власти, и что она еще раз подтвердила свое лицемерие, твердя при этом о любви, - де Полле смутился того, что он слишком простыми словами пересказывает то, что принято передавать шепотом и тонкими намеками.
Маргарита покачала головой.
- И что вы об этом думаете?
- Я? Относительно чего, м-ль? Мне кажется...
- Шевалье, - перебила его Маргарита, внимательно наблюдая за лицом того, чьего внимания добивалось не меньшее число женщин, чем внимания самого короля - де Полле имел меньше власти, но больше красоты. Она вспомнила слова Шарлоты: "Не дурен собою, не глуп. Умеет сделать карьеру... Но нам-то что до этого, Марготта? Ведь он даже не граф...»
- Шевалье, зачем мы говорим об этом?
- Но м-ль.... Вы сами спросили!
"И правда!" - мысленно воскликнула Маргарита. А вслух произнесла внезапно:
- А как ваше имя, шевалье?
Молодой человек опешил, но, взяв себя в руки, отвечал:
- Меня зовут Франсуа!
- Франсуа? Франсуа де Полле... - повторила она, словно пробуя это имя на язык и, мысленно удивляясь собственной дерзости, спросила: - А не кажется ли вам, Франсуа де Полле, что вечерний визит к девушке может скомпрометировать ее в глазах света?
А вот такой реакции Маргарита не ожидала - юноша резко поднялся, его лицо на секунду исказилось то ли от гнева, то ли от боли. Он сухо поклонился и промолвил ледяным голосом:
- Прошу прощения, м-ль, я не предполагал, что я.... что вы... что это будет для вас неприятным. Прощайте! - и весьма быстрым шагом он удалился.
Несколько мгновений Маргарита неподвижно сидела в кресле, а затем вдруг разразилась каким-то неизвестным еще ей самой злым смехом...
Распорядившись принести свечей и запершись, она осмотрела себя в зеркале. Всю, внимательно, новым взглядом.
- Что это? - спрашивала она себя, не переставая улыбаться. - Ты хорошеешь, Маргарита? Тебя заметили? Если, конечно, это не шутка, потому что разве умеют сейчас так влюбляться?! Да! Я была слепа, а он просто посмеялся надо мной! Разве сейчас бывает любовь, от которой человек теряется, не знает, что говорит, не понимает, что делает?!
И рассердившись на себя за наивность, фрейлина королевы поспешила погасить свечи и лечь спать.

Нинетт-Антуанетта рассеяно смотрела на пейзаж за окном кареты. Весна в этом году выдалась очень ранняя, снег сошел еще в конце февраля, и сейчас, согретая теплым солнцем, земля уже повсюду радовала глаз островками пробившейся молодой травы, небольшая рощица, мимо которой проезжал кортеж ее высочества, уже принарядилась в нежно-зеленую листву. Однако, несмотря на умиротворяющую картину за окном, на душе инфанты было неспокойно, чем ближе они подъезжали к Ангулему, тем больше усиливалась ее тревога. Нинетт вспоминала свой последний разговор с отцом - никогда еще Филипп не говорил с ней так серьезно, в его словах слышались искренние любовь и забота. "Не буду кривить душой - ваш брак вряд ли окажется удачным. Но вы понимаете его необходимость. И поэтому помните - он повысил голос, - вы выходите замуж не за мужчину, вы выходите за короля! Думаю, вы это осознаете?
- Да, отец!
- И помните, чего стоит честь - честь женщины и честь королевы!
- Ваше величество....
- Вы так молоды, Нинетт, - Филипп почти никогда не называл дочь по имени, - молоды и очень красивы. А я знаю, как ценится во Франции красота. Особенно такая, как ваша. Париж околдовывает - роскошь, комплименты - им не будет конца. Вы и не заметите, как он завладеет вами. Но я хочу, чтобы за всей этой мишурой вы не потеряли главного сокровища, которым наделен человек - честь и достоинство! В жизни многое меняется, но есть вещи, которые незыблемы - они есть и будут всегда... Вы меня понимаете, Нинетт? - у нее защемило сердце от его нежного взгляда, и она припала к его руке..."

От воспоминаний принцессу отвлек подъехавший к ее карете капитан охраны.
- Ваше высочество, мы только что встретились с посланниками его величества Людовика XIII!
Кареты Нинетт и сопровождающих ее придворных остановились.
Принцесса вышла из экипажа, ей навстречу шагнул герцог д'Артуа.
- Ваше высочество! Мы счастливы, что нам выпала честь первыми приветствовать вас во Франции...
Нинетт-Антуанетта делала вид, что внимательно слушает речь герцога. в то время как ее взгляд скользил по фигурам, окружавшим его. Большинство из них были молодые люди очень приятной наружности. Но среди них Нинетт с удивлением заметила женщину.
Шарлота де Мотвиль не спускала глаз с Нинетт. Все ее надежды на то, что Луи разочаруется в своей невесте и вернется к ней, рухнули в тот момент, когда она увидела принцессу. Нет, де Мотвиль слишком хорошо знала своего царственного любовника - он будет в восторге. Да и не он один.... Значит единственный способ сохранить хоть малую часть былого влияния - стать доверенным лицом юной королевы.
Герцогиня терпеливо ждала, пока Нинетт представляли всех спутников герцога д'Артуа и лишь затем приблизилась к принцессе.
- Ваше высочество, позвольте представиться, Шарлота де Мотвиль!- она присела в глубоком реверансе, всем своим видом олицетворяя почтение и покорность.
Нинетт улыбнулась - вежливо, но довольно холодно.
- Я одна из тех счастливиц, которые будут вашими верными фрейлинами!
- Как любезно со стороны его величества было прислать вас!
Хотя слова "<i>прислать вас</i>" неприятно резанули слух, Шарлота ничем не выдала своего неудовольствия - напротив, ей прекрасно удалось изобразить легкое смущение.
- Ваше высочество, король... он не посылал меня...
- Нет? - удивленно вскинула брови Нинетт.
- Просто мне показалось, что вашему высочеству будет приятно увидеть не только своих верных слуг... но и служанок! - застенчиво закончила Шарлота и вновь скромно потупила взор.
- Что ж, ваша смелость заслуживает награды, - никто не смог бы уловить легкой насмешки в голосе Нинетт, - я желаю, чтобы оставшийся путь вы сопровождали меня в моей карете!
- О, ваше высочество, это такая честь для меня! - с благодарностью прошептала Шарлота.
Нинетт подала ей точеную смуглую руку - та с почтением поцеловала ее.
Затем принцесса и все ее сопровождающие вновь сели в кареты и продолжили свой путь.

 

[Ninett]

Глава 3

Вдовствующая королева-мать Мария Медичи осталась в Лувре. Она не отправилась навстречу своей невестке. Почему? Конечно, здоровье ее было далеко от крепкого, но она еще могла позволить себе это путешествие, обещавшее быть величественным и неторопливым. Мария Медичи осталась во дворце, чтобы сохранить, приобрести и удержать за собой некоторые позиции. Когда король с будущей королевой прибудут в Париж, где состоится венчание, она должна находиться в Лувре, как его полноправная хозяйка, в чем могли бы возникнуть сомнения, кинься она раболепски навстречу испанке.
- Ваше величество, прибыл епископ Люсонский! - с поклоном сообщила фрейлина королеве, которая, как бывало не раз, сидела за какой-то книгой церковного содержания, глядя перед собой поверх страниц, вспоминая свое прошлое и представляя будущее. Мария рассердилась, когда ее отвлекли от степенного и логичного хода ее мыслей, но услышав имя посетителя, благосклонно кивнула.
- Скажи, Дариола, что я жду его.
Фрейлина удалилась, а через минуту на пороге комнаты степенно появился высокий худощавый молодой человек лет двадцати пяти, облаченный в сутану. Подойдя к королеве, он почтительно коснулся ее немолодой, но еще изящной руки.
- Садитесь, мой друг, - милостиво произнесла Мария, указывая на кресло рядом.
- Благодарю, ваше величество.
Королева хотела заговорить, но вместо этого выдержала паузу, окидывая взглядом красивое лицо и гордый стан епископа. Как давно и как недавно такие, как он, бывали у ее ног! Но что остается ей сейчас? Старческий удел? Неужели она больше не сможет пленить ничье сердце?.. Мария вздохнула.

- Епископ, - обратилась она наконец к нему, - как видите, я не забыла вас еще с тех пор, когда вы блистали при дворе моего мужа. Вы всегда были и остаетесь одним и лучших умов королевства!
- Я польщен, ваше величество, - скромно отвечал прелат, не позволив себе ни улыбки смущения, ни ухмылки самодовольства. Да и были ли в нем эти качества?..
- Полагаю, вы догадываетесь, зачем я пригласила вас сегодня?
По секундному размышлению он пришел к выводу, что сейчас правильнее будет выказать прозорливость, нежели покорность.
- У меня имеются некоторые предположения на этот счет... ваше величество,- поспешно добавил священник, будто по забывчивости оттянув обращение.
- Так выскажите их, смелее! - воскликнула Мария Медичи, ободряюще улыбаясь и с восторгом и ужасом чувствуя, как в груди пробуждается забытое - вероятно, слишком рано - кокетство.
Молодой прелат остался холоден.
- Я полагаю, дело связано с прибытием ее высочества Нинетт-Антуанетты, - произнес он, и Мария торопливо закивала. Тогда епископ вздохнул, словно его вынудили блеснуть догадливостью, и дерзко сообщил, - Я думаю, вы желали бы видеть меня духовником той, кто будет считаться королевой Франции - жены Людовика XIII, сына королевы Франции!
Открытое заявление о планах Марии Медичи, которые она до сего момента держала только в голове, без сомнения могло бы вызвать ее гнев, не будь оно столь щедро сдобрено лестью – грубой и в то же время не заметной с первого взгляда потому, что сказана она была столь решительным тоном...
Королева-мать в очередной раз вздохнула и томно отвечала:
- Вы правы, епископ. В свою очередь, я полагаю, вы согласны?
А вот сейчас "как будет угодно вашему величеству" или "конечно, ваше величество" не подходили.
Чуть кивнув головой, как будто это он давал аудиенцию, епископ Люсонский коротко произнес:
- Да, ваше величество.
Королевское "А вы мне нравитесь!" едва не сорвалось с уст Марии Медичи, но она сдержалась.
- Ну что ж, мне остается лишь пожелать, чтобы ваша духовная дочь отличалась смирением и покорностью.
- Поверьте, я желаю того же, - отвечал бархатным голосом молодой прелат, - чего желает ваше величество....
Когда духовная особа, заставившая Марию взволноваться и вспомнить былое, оставила Лувр, та вновь погрузилась в размышления: "Да, епископ может далеко пойти.... И он пойдет, если у него окажутся покровители... Хотя это сильная натура, я лишь делаю вид, что повелеваю им, но он обойдется и без меня..."

Ее вновь прервала фрейлина.
- Ну что еще, Дариола?
- Новости из Ангулема, ваше величество! Письмо от короля.
Не удостоив фрейлину словом, Мария протянула руку за письмом. Оно было коротким и не содержало ничего нового. Людовик писал его только для того, чтобы потом избежать одного лишнего упрека, которых и так может оказаться множество. Принцесса скоро прибудет, у всего двора праздничное настроение, нам очень не хватает вас... Все путешествие нам сопутствовала хорошая погода, а прекрасное общество не давало возможности соскучиться...
Пробежав глазами по ничего не значащим строкам, королева-мать отложила письмо в сторону, не пряча. "Прекрасное общество не давало соскучиться..." Это ясно, скучать Людовику не дадут, хотя это его любимое занятие. Ну а "нам очень не хватает вас" просто вызывает умиление! И Мария Медичи презрительно усмехнулась.

В поражавшем роскошью и великолепием городе невозможно было узнать Ангулем -он буквально преобразился. Все было готово для встречи испанской принцессы, будущей королевы Франции.
На улицах с самого утра толпилось множество народа - каждому хотелось увидеть торжественный въезд короля и его невесты, о которой не переставая судачили и мужчины, и женщины, собравшиеся в этот час ради грандиозного зрелища. По традиции все девушки были одеты в белое, городские советники в черное, а солдаты и офицеры в новых мундирах были построены и готовы выступить, как только объявят о прибытии ее высочества.
Когда часы на городской ратуше пробили одиннадцать, король и придворные выехали навстречу кортежу ее высочества. Встреча должна была состояться у небольшой деревушки в окрестностях Ангулема. Лошадей пустили шагом, и вереница богато украшенных карет растянулась чуть ли не на целое лье, представляя собой поистине великолепное зрелище. Впереди ехали офицеры охраны, за ними придворные, ради встречи инфанты разодетые в лучшие свои костюмы,
Его величество сопровождали Гастон Орлеанский, а также Сезар и Александр Вандомы. Сегодня Людовик был раздражительнее обычного, стремясь скрыть за этим свою тревогу и нетерпение. Если верить испанскому послу, его невеста - одна из красивейших принцесс Европы, о том же свидетельствовал и портрет инфанты, доставленный королю... Но будут ли они с ней счастливы? Полюбит ли она его? А он?.. Король нервно оглянулся по сторонам.

Впрочем, волнение охватило всех придворных. Хотя Людовик никому не рассказывал о выходке герцогини де Мотвиль, к утру весть о ней уже облетела весь двор. Везде ее восприняли по-разному: кто-то равнодушно, кто-то с досадой или презрительно посмеиваясь. Но всем было ясно, что для фаворитки короля (экс-фаворитки, как злорадно шептали большинство придворных) покровительство юной королевы будет единственной возможностью остаться при дворе. Тогда как немилость Нинетт-Антуанетты станет равносильна приговору, после которого незамедлительно последуют изгнание и забвение - то, чего так боялась привыкшая к поклонению и лести Шарлота.
Кортежи короля и ее высочества встретились около полудня. Кареты остановились, и из них высыпала пестрая толпа придворных. Затем открылась дверца кареты принцессы, и из нее вышла Нинетт-Антуанетта, одетая в традиционное черное испанское платье c изящной золотой отделкой и вставками из белого шелка, поверх которого был надет теплый плащ. Вслед за инфантой показалась и торжествующая Шарлота де Мотвиль.
Заметив принцессу, Людовик также поспешил выйти. Нинетт подошла к будущему супругу и грациозно присела в глубоком реверансе. Чуть покраснев, король ответил ей поклоном. Шарлота стояла рядом принцессой, однако Людовик не удостоил ее даже взглядом. Его целиком и полностью занимала Нинетт-Антуанетта. К его волнению теперь прибавилось и искреннее восхищение - она была прекрасна, в самом деле прекрасна!
В этот момент к королю приблизился младший брат.
- Его высочество герцог Орлеанский, - представил его Луи. Нинетт вновь присела в реверансе, а Гастон изящно поклонился ее высочеству.
Затем король представил принцессе своих сводных братьев, сыновей покойного Генриха IV и Габриэль д’Эстре - герцога Вандомского и Александра Бурбона, а затем - это удивило многих - Франсуа де Полле.
- Ваше высочество, позвольте представить вам моего преданного друга Франсуа де Полле!
Нинетт-Антуанетта приветливо улыбнулась юноше, а тот со смущенной улыбкой поклонился своей будущей королеве.
После этого Людовик подал руку Нинетт, и они прошествовали в карету короля, сопровождаемые восхищенными взглядами придворных - все отдали должное красоте принцессы и тому величию, с которым она держалась.
Вскоре сопровождающие короля и Нинетт-Антуанетты расселись по каретам, и оба кортежа неспешно двинулись в сторону Ангулема.

 

[Ninett]

Шарлоту де Мотвиль игнорировали все. Пожалуй, если бы она сама не изъявила желания войти в карету к другим фрейлинам, ее бы оставили на дороге. Герцогиня зло прошествовала туда, где заметила Маргариту. Однако, кивнув подруге, она не сказала ей ни слова, поглядывая в окно и периодически бросая злобные взгляды в сторону двух других фрейлин, расположившихся напротив. Однако те, казалось, не замечали этого.
- Ах, герцогиня! - заговорила одна из них, Камила д'Антраль. - Какая вы все-таки счастливица! Как вам повезло - раньше нас познакомиться и заслужить доверие ее величества!
Шарлота подняла глаза на говорившую. Камила никогда не была глупа. Значит, она просто насмехается над ней, заметив холодность принцессы. Гордо и насмешливо улыбнувшись, де Мотвиль отвечала ни к чему не обязывающую фразу:
- Вы мне льстите, м-ль.
Подруга Камилы, Анриетта, племянница герцога д'Эмери, заметно оживилась, ожидая пикировки и повода вступить в нее. Маргарита же несколько взволновано, но отстраненно наблюдала за лицами девушек. Итак, Шарлота сердита, значит, ее появление вызвало у принцессы скорее мысль о ее навязчивости, нежели о ее преданности. Если, конечно, все, что видел свет, не пустая игра. Тем временем Камила сделала вид, что меняет тему разговора.
- А как прекрасна ее высочество, не правда ли? Как вы полагаете, Анриетта? Какая грация, какой облик! Совершенно как античная статуя! Какая холодная, божественная красота и какая идеальная фигура!
Шарлота злобно сверкнула глазами. В словах Камилы присутствовал явный намек на недостатки фигуры бывшей фаворитки. О нет, когда де Мотвиль была в силе, об этом даже вспоминать не смели...
- Вы правы, Камила, это действительно так. Я полагаю, его величество не будет жалеть об этом браке! - небрежно добавила Анриетта. Маргарита с некоторым удивлением взирала на подругу. Молчание в ответ на оскорбления - это так на нее не похоже!
В этот момент к дверце кареты подъехал всадник и склонился, чтобы иметь возможность видеть находившихся в ней. Шарлота резко оглянулась. Перед ней, небрежным жестом придерживая коня, чтобы выровнять его шаг с ходом кареты, был виконт де Ла Морен. "Видимо, он потерпел такое же поражение, как и Шарлота", - догадалась Маргарита.
Камила кокетливо засмеялась, поглядывая на виконта. Анриетта, которая по слухам, имела с ним когда-то некие отношения, гордо отвернулась.
- Ах, вот вы где, герцогиня! - заговорил виконт, поздоровавшись с дамами, - С тех пор, как мы встретились с ее высочеством, я более не имел удовольствия лицезреть вас. Вы, вероятно, большая счастливица....
"А вот это уже лесть", - поняла Шарлота.
Маргарита отвернулась к противоположной дверце, чтобы послушать разговор, не привлекая внимания, и с некоторым удивлением обнаружила гарцующего на довольно большом расстоянии от кареты де Полле. Его же заметила и Анриетта, всем своим видом выказывавшая полное презрение к виконту. Она торопливо выглянула в окно и позвала:
- Шевалье! Не будете ли вы так любезны на несколько минут скрасить наше общество?
Де Полле подъехал, с удивлением обратив внимание на присутствие второго мужчины у другой дверцы.
- Ах, не обращайте внимания, это виконт де Ла Морен, и он совсем нас забыл! - капризно пожала плечами Анриетта, указывая на виконта, который что-то говорил Шарлоте, в то время как Камила старательно пыталась привлечь его внимание. Маргарита подалась в глубь кареты, чувствуя внезапно подступившее волнение. Тем временем д'Эмери продолжала:
- Но признаться, вы удивляете нас, шевалье! Вы, друг короля, после того, как он сам представил вас ее высочеству - и вдруг здесь, а не рядом со своим повелителем!
- Его величеству есть чем заняться и без меня. Думаю, ему больше доставит довольствие познакомиться с ее высочеством наедине! - с улыбкой отвечал Франсуа.
- Как?! -не сдержалась Шарлота, до сего времени не принимавшая участия в их разговоре, в одну минуту забыв о виконте, - Так его величество с принцессой в карете одни?!

Анриетта закусила губу, чтобы сдержать смех, а Камила позволила себе откровенную усмешку, лукаво взглянув на Ла Морена. Но того уже не было - воспользовавшись тем, что фаворит и фаворитка отсутствуют при царственных особах, он решил попытаться занять их место и направил коня поближе к королевской карете.
- Ну почему же, герцогиня, как вы могли такое подумать! - отвечал тем временем де Полле, тоже сдерживая смешок, - его величество и ее высочество, разумеется, сопровождают братья короля!
Чувствуя неловкость, Шарлота обратилась к молчавшей подруге, которая затаилась в темном углу кареты.
- А что же вы молчите, Марготта? Неужели вас все это нисколько не интересует?
- Марготта? - переспросил Франсуа, и даже при дневном свете и неровном движении кареты было заметно, как он побледнел.
- Позвольте, шевалье, представить вам мою подругу, Маргариту де Нансе, - промолвила Шарлота, чуть ли не силой вытаскивая Маргариту в поле зрения Франсуа, - вы, верно, и не видели ее никогда!
- Еще бы, она так тиха, так скромна! Безропотна, словно святая! - усмехнулась Камила, проницательно вглядываясь в лицо де Полле.
- Я счастлив познакомиться с вами, м-ль! - как-то через силу проговорил Франсуа, ничуть не наклонив головы. Затем он несколько картинно обернулся и отрывисто сообщил, - Увы, меня зовет его величество, и посему я вынужден покинуть ваше общество...
Он с небывалым рвением вонзил шпоры в бока коня и скрылся. В карете повисла неловкая тишина. Шарлоте было что сказать Маргарите, Камила мечтала пошептаться с Анриеттой, но присутствие двух посторонних мешало девушкам начать желанную беседу.
Де Полле был, безусловно, прав, говоря, что король и принцесса были не одни в карете - их сопровождал Гастон Орлеанский. В начале поездки он развлекал ее высочество разговором, в то время как Людовик молчал и смущенно поглядывал на принцессу. Но вскоре ему удалось преодолеть свое волнение, и мало-помалу он ввязался в разговор. Нинетт звонко смеялась над его шутками, и воодушевленный Луи XIII проявлял не свойственное ему обычно красноречие.
Когда королевская карета въехала в Ангулем, от недавней раздражительности короля не осталось ни следа. Напротив, за ужином, данным в особняке, где остановились коронованные особы, он пребывал в самом благостном расположении духа: милостиво кивал придворным, шутил, и с нескрываемым восхищением смотрел на ее высочество. Принцесса же держалась очень скромно, хотя и с достоинством, подобающем ее сану. Она кротко улыбалась комментариям его величества, а, поймав на себе его взгляд, очаровательно краснела... Все это она делала с такой естественностью, что никто не смог бы заподозрить будущую королеву в неискренности.
Незадолго до ужина, когда принцесса осматривала приготовленные для нее покои, ей представили ее фрейлин. Взгляд Нинетт - холодный и оценивающий - скользнул по лицам девушек, словно по ним она могла прочесть то, что крылось в их душах...
Большинство девушек опускали или отводили глаза - неосознанно, просто повинуясь движению души. Но вот глаза принцессы встретились со спокойным взглядом ясных серых глаз. Их обладательница словно замешкалась, прежде чем, подобно остальным, отвести взор, и несколько продолжала смотреть на ее высочество почтительно, но с чувством собственного достоинства. По губам Нинетт-Антуанетты скользнула едва заметная тонкая усмешка, и она чуть кивнула в такт своим мыслям...

Венчание в соборе Нотр-Дам де Пари состоялось; и теперь торжественное шествие возвращалось в Лувр.
Нельзя сказать, чтобы на молодоженов служба не произвела никакого впечатления. Теперь они муж и жена перед лицом Бога, а это обязывало их... ко многому обязывало. И Нинетт-Антуанетта украдкой поглядывала на взволнованного Людовика, приветственно кивавшего толпе, шумевшей за ограждениями, которые сдерживали гвардейцы, а ближе к Лувру королевские мушкетеры. Доведется ли исполнять все, к чему обязывают священные узы? Королева оглянулась в сторону свиты. Приятные лица, прекрасные фигуры и... Множество восхищенных взглядов. Устоит ли она? И надо ли устоять? Мысли роились в голове, а день празднеств был еще впереди. Впереди было еще театральное представление, впереди бал, торжественный ужин, впереди - она уже чувствовала это - разговор с королевой-матерью.
...Действительно, что могло быть прекраснее Лувра, что могло быть изысканнее французского двора! Залы были наводнены высокородными дворянами в самых роскошных одеждах, и вдруг среди них Нинетт-Антуанетта с удивлением заметила фигуру человека, облаченного в сутану.
- Кто это, ваше величество? - с веселой улыбкой спросила Нинетт. Ей и в самом деле было весело: праздник, музыка и вино опьяняли, никакое грядущее не страшило ее в этот момент. - У вас при дворе приближены священнослужители?
Людовик посмотрел туда, куда указывала его супруга, и поморщился, словно от зубной боли.
- Это человек моей матери, мадам.
При таком непривычном обращении, хотя она и слышала его сейчас не в первый раз, Нинетт невольно вздрогнула.
- Человек вашей матери, сир? - с пренебрежительной улыбкой повторила она.
- Да, мадам, и если я не ошибаюсь, именно он назначен вам в духовники.
Вся фраза заставила юную королеву, словно очнуться от сладкого сна. "Назначен... Вероятно, королевой-матерью... И не был представлен ранее...."
- Вы правы, сын мой! - раздалось у них за спиной. Нинетт-Антуанетта вздрогнула и обернулась.
Перед ней вновь стояла Мария Медичи.
- Это действительно ваш духовник, мадам. И я полагаю, теперь отличная возможность представить его вам! - промолвила королева-мать.
Нинетт торопливо оглянулась на мужа, но того уже не было рядом. "Духовник? Исповедник? И представлять его прямо сейчас, посреди бала? Да что это такое?! "
Тем временем Медичи сделала знак, и человек в сутане, словно ожидавшей этого, приблизился. Он стоял перед королевами в следующее мгновение, но при этом все видели, что шел он к ним неспешно и величественно, как и подобает церковнослужителю.
- Его преосвященство епископ Люсонский, - чуть насмешливо представила Мария священника. И почему-то все присутствующие поняли, что насмешка относилась не к нему.

А Нинетт-Антуанетта заворожено подала руку для поцелуя. Перед ней стоял молодой человек с колючими холодными глазами, однако Нинетт, одна она, вдруг поняла, каким бархатным может стать взгляд этих глаз... Впрочем, одна ли она поняла это? Рядом стояла Мария Медичи, а в стороне находились две девушки, которые до сего момента беседовали о чем-то вполголоса.
- Да нет же, Марготта, я говорю вам, шевалье влюблен в вас! Влюблен как мальчишка!
- Конечно, Шарлота, влюблен! Потому и избегает меня, боится, словно огня! Не странно ли это?
- Да вы же и есть огонь, Марготта, - вдруг негромко, но как-то мистически произнесла герцогиня де Мотвиль. Маргарита вздрогнула и взглянула подруге в глаза. Та повторила:
- Огонь, Марготта, и еще не знаете, какой! Но я-то вижу...
Маргарита покивала головой, ожидая конца речи, и спросила немного встревожено:
- Шарлота, а вы не знаете кто этот молодой прелат? Вот, он сейчас как раз приближается к их величествам.
- Надо же, куда махнули, дорогая! - усмехнулась Шарлота. - Это епископ Люсонский!
- Епископ Люсонский, - повторила Маргарита, наблюдая, как молодой человек в сутане, к которой она питала особую слабость, целует руку королевы. - А кто он?
- Кто он? Говорят, любовник королевы-матери, - просто, без интонаций, но чрезвычайно тихо, отвечала герцогиня де Мотвиль.
Маргариту всю передернуло, она, болезненно скривив губы, впилась глазами в лицо Марии Медичи.
- Королевы-матери, этой стару... - но тут Шарлота цепкими пальчиками так сильно ущипнула ее за локоть, что девушка еле удержалась, чтобы не вскрикнуть.
- Вы с ума сошли, дорогая! - сердито зашептала ей де Мотвиль, - Вы что, забыли, где находитесь? Да и что вам до него, посмотрите вокруг! Вон, на вас смотрит еще один молодой человек... Такой же "равнодушный", как шевалье!
Маргарита тряхнула головой. "И, правда, что это я! - подумалось ей. - Не буду же я вечно питать эту слабость к аббатам только из-за дружеских симпатий к знакомым брата!"

Бал приближался к концу, вечер переходил в ночь. Гости разъезжались, живущие во дворце расходились по своим комнатам. Король отпустил всех. В медленно пустеющей зале! - Людовик XIII еле слышно говорил Нинетт-Антуанетте:
-Мадам, следуйте в свои покои, я приду к вам, как только освобожусь - от всех, от них, - король презрительно качнул головой в сторону придворных, взглянув на королеву так, что она почувствовала, как на ее щеках выступает румянец, а сердце начинает как-то громко и неровно колотиться в груди.
- А пока вас проводит... - Людовик оглянулся по сторонам. Его взгляд наткнулся на требовательный взор Шарлоты. Он не был кроток и влюблен, скорее жесток и укоризнен. Король вздохнул. - да вот, герцогиня де Мотвиль.
- Благодарю за оказанную честь, ваше величество, - излишне поспешно поклонилась Шарлота.
Не взглянув на нее, Нинетт-Антуанетта двинулась к двери. Неподалеку стоял епископ Люсонский, разговаривающий с двумя разодетыми кавалерами. Все трое почтительно поклонились. Королева кивнула им и проследовала по пути, указанному ей Шарлотой, угодливо следующей чуть позади.
Ночное небо было бархатно-синего цвета. В комнату, слабо освещенную высокими белыми свечами, заглядывала полная луна.
Ее величество королева Франции сидела на постели в тонком серебристом пеньюаре. Темно-рыжие волосы были распущены и змейками сбегали на плечи. Сейчас Нинетт-Антуанетта казалась еще моложе своих шестнадцати лет. Ее лицо было задумчивым, однако легкий румянец указывал на то, что девушка была взволнована.
Королева была в спальне одна - вопреки всем правилам этикета, она отпустила придворных дам. Ей не хотелось оставаться одной, но и ощущать на себе недобрый взгляд герцогини де Мотвиль юная королева также не желала. Людовик и сам не был приверженцем традиций, и потому нарушив правила, она не рисковала вызвать его недовольство - наоборот, что-то подсказывало Нинетт, что супруг будет даже рад этой вольности.
Однако Луи все не было, и волнение королевы усиливалось. Чтобы хоть как-то отвлечься, она стала вспоминать весь прошедший день - венчание в строгих стенах собора, возвращение в Лувр, бал... Была ли она счастлива сегодня? Да, Филипп III был прав - Париж околдовал юную Нинетт-Антуанетту. В ее памяти вставали высокие готические шпили собора, роскошное убранство дворца, пестрая толпа, приветствовавшая их, а потом - ярко-освещенные залы, причудливые наряды придворных, мишура лиц и имен...

Дверь в спальню чуть приоткрылась, и королева резко обернулась. Однако это оказалась одна из ее фрейлин. Обладая хорошей памятью, Нинетт без труда вспомнила, что ее имя Маргарита де Нансе.
- Прошу прощения, ваше величество, - с поклоном произнесла девушка, - его величество просил передать вам, что ему срочно надо поговорить с королевой-матерью!
- Как, сейчас? - изумленно воскликнула Нинетт.
- Да, ваше величество. Король сказал, что это не займет много времени!
Королева растеряно огляделась. Да что здесь происходит, в конце концов?! Однако минутное раздражение почти моментально сменилось волнением и тревогой. Она повернулась к фрейлине.
- Что еще просил передать его величество?
- Это все, ваше величество! - покачала головой Маргарита.
- Хорошо, - рассеяно кивнула королева.
Посчитав, что ее величество желает остаться одна, Маргарита присела в реверансе и собиралась покинуть комнату, когда Нинетт-Антуанетта окликнула ее.
- Графиня!
- Да, ваше величество?
Королева секунду молчала, словно подбирая слова. Затем она вздохнула.
- Мне бы хотелось, чтобы вы остались до прихода его величества.
Маргарита внутренне удивилась такому непостоянству - не так давно Нинетт-Антуанетта удалила из спальни всех придворных дам, сказав, что хочет остаться в одиночестве, - однако повиновалась.
Королева указала ей на кресло. Маргарита села, и на некоторое время в спальне повисла тишина. Наконец, Нинетт прервала молчание.
- Графиня, вы всю свою жизнь провели во Франции? - спросила она, оглядывая девушку.
- Нет, ваше величество, я не так давно вернулась из Англии.
- Англия? - в глазах королевы мелькнуло любопытство. - Я никогда не бывала там. Расскажите мне об этой стране!..
Разговор с матерью задержал Людовика дольше, чем он рассчитывал. И все это время Нинетт-Антуанетта провела в обществе графини де Нансе, которая увлеченно рассказывала ее величеству о своей второй родине. Нинетт слушала с неподдельным интересом, тем более что, увлекшись, Маргарита говорила образно и красочно. К тому же ее рассказ помогал королеве отвлечься от грустных мыслей, которые могли бы омрачить ее настроение....
Войдя в спальню супруги, Людовик, казалось, даже не заметил, что вместо всех придворных дам, в спальне находилась лишь графиня де Нансе. Он ответил на ее реверанс легким кивком...

Выйдя из покоев ее величества, Маргарита позволила себе легкую усмешку - от нее не укрылось, каким взглядом окинул король фигуру Нинетт-Антуанетты. Шарлота наверняка умерла бы от злости!
В ее комнате Маргариту ждала герцогиня де Мотвиль. Она вальяжно расположилась в мягком кресле у окна.
- Где вы были, Марготта? - небрежно поинтересовалась она.
- Его величество просил передать королеве, что его задерживает разговор с королевой-матерью.
На губах де Мотвиль появилась злобная усмешка.
- Однако вас не было так долго...
- Королева просила меня составить ей компанию, - как можно более простодушно произнесла Маргарита.
Усмешка Шарлоты превратилась в гримасу, однако она смогла взять себя в руки.
- Неужели? Поздравляю, дорогая, похоже, вы понравились ее величеству!
- Ах, что вы, Шарлота! Просто... наверное, ее величеству стало одиноко...
Герцогине было что ответить на это, однако она предпочла промолчать. С милой улыбкой Шарлота встала и, пожелав подруге спокойной ночи, вышла из комнаты.

 

[Оладушка]

Прошу прощения, зашла только, чтобы сказать, что я никуда не делась. Сломался комп, выхожу в сеть с маминого, а тут инет очень медленный, страница грузится чуть не по часу, половину фото не видно, читать очень трудно. Как только починюсь, приду, всё прочту и обязательно напишу отзыв!

 

[Ninett]

Оладушка,
удачи с компом и скорейшего возвращения в мир скоростного инета!

 

[Мара Ли]

Ninett, я с удовольствием прочитала написанное. Итак, интрига завязывается! Дружба Мотвиль и Нансе по меньшей мере, удивляет. Интересно, отчего король представил юной королеве де Полле.
И вправду ли между Марготтой и Француа завязывается роман?
Юная королева вызывает симпатию. У автора, очевидно, тоже. Маргарита де Нансе показалась мне ларчиком с секретом. А вот Шарлоты я бы опасалась.
Духовник Нинетт вызывает смутное беспокойство.
Мне очень понравился диалог придворных дам в карете. По-моему разумению, он очень изящен, и мне кажется, именно такой и мог произойти.
С подтекстом, с интригующим смыслом, и конечно полный тайной ненависти к экс-фаворитке. Он очень удался.
Могу сказать автору, что читать было легко и приятно. И к тому же все так и дышит предстоящими интригами и приключениями!

 

[Ninett]

Мара Ли,
огромное спасибо за замечательный отзыв, мне безумно приятно, что данный проект вызывает интерес! Насчет Маргариты подмечено совершенно точно, эта леди у нас еще не раз проявит свой неоднозначный характер, моя соавтор над ее образом в свое время потрудилась изрядно
Еще раз спасибо, обещаю не задерживаться с продолжением!

 

[Ninett]

Глава 4

Шел следующий после свадьбы Людовика XIII день. Над Парижем светило солнце, и на город, казалось, снизошло высшее благословение - горожане были довольны и счастливы, по случаю свадьбы на улицах продолжалось веселое празднество, в котором сегодня участвовали и солдаты его величества, гвардейцы и мушкетеры, которые вчера были заняты на службе, охраняя шествие...
А Нинетт-Антуанетта к своему ужасу чувствовала себя словно бы невостребованной. Когда был окончен утренний церемониал, затем завтрак, Людовик XIII, нежно взглянув на супругу, отправился к себе, чтобы заняться указами и делами государства. Однако при этом он позвал с собой несколько придворных кавалеров, славящихся чувством юмора. А королеве предстояло вернуться в свои покои и в обществе одних только фрейлин провести весь день. Весь день до вечера! Только к вечеру ожидалось празднество - продолжение вчерашнего торжества.
Нинетт ходила по комнатам, не зная, что предпринять. Неужели удел королевы Франции - скука? Ведь это противоречит всему, всем ее представлениям, приготовлениям. Или она чего-то не понимает, не знает своих возможностей, своих прав?.. Нинетт растерялась. Она всегда считала себя сильной натурой, а теперь не могла взять себя в руки. Следовало собраться с мыслями и чувствами, но они были расстроены на разные лады. Действительно, за один только вчерашний день произошло столько всего, что просто в голове не укладывалось! Даже идеальная память не помогла запомнить все увиденные лица! И все же некоторые запомнились особенно: королева-мать, старая принцесса, герцог Орлеанский, господин де Тревиль, герцогиня д 'Эмери, епископ Люсонский...
При последнем имени королева вздрогнула. Она не боялась епископа, но какое-то чувство страха, в котором почтение смешивается с пренебрежением, овладело ей при воспоминании о его преосвященстве.
"Это человек королевы-матери, - говорила она себе и не верила. - Да нет же, этот человек не может быть ее человеком! Он для этого слишком... Он не такой!"

Вдруг Нинетт показалось, что кто-то может подслушать ее мысли. Она огляделась - в этих и соседних покоях находилось человек восемь ее фрейлин, и перед всеми ними следовало держать себя спокойно и величественно. Большинство из них сплотилось вокруг Маргариты де Нансе, всячески выявляя свою искреннюю привязанность, предлагая дружбу и поддержку. Фрейлины уже интуитивно чувствовали, на кого могла снизойти благоволение королевы, и старались заслужить доверие возможной фаворитки. Впрочем, несколько человек, опираясь на свое внутреннее чутье, полагало еще, что герцогиня де Мотвиль все же имеет больше шансов, чем графиня, и по старой памяти прислуживали первой. М-ль де Мотвиль не отказывалась ни от каких заверений и вела себя так, словно бы она и была королевой Франции. Впрочем, это положение действительно было ей не ново...
Неподвижная до этого Нинетт встала и велела всем фрейлинам удалиться. С покорными поклонами девушки поспешили исполнить приказание.
- М-ль де Нансе! - окликнула королева, поразмыслив мгновение. - А вы не покидайте меня!
- Да, ваше величество, - вновь поклонилась графиня.
Убедившись, что в комнатах точно никого не осталось, королева предложила фрейлине присесть, а сама заговорила с надменной улыбкой.
- Насколько я могу судить, уже весь двор знает о поручении, которое дал вам вчера король?
- Что ваше величество изволит иметь в виду? - не поняла Маргарита. Нинетт усмехнулась жестче.
- То, что вы, м-ль, сегодня с самого утра окружены королевским по размаху вниманием!
Маргарита не нашла, что ответить, и на щеках ее начала полыхать румянец.
Эта неловкость неожиданно понравилась Нинетт-Антуанетте. И она заговорила помягче.
- Впрочем, королевское внимание - понятие странное и растяжимое. У меня создается впечатление, что пока во Франции не было королевы, каждая придворная красавица считала себя ею.
Маргарита молча и недоуменно смотрела на Нинетт. Но та продолжала, желая кое-что выяснить до конца.
- Герцогиня де Мотвиль... У меня возникает ощущение, что именно она чувствовала себя центром всеобщего внимания до моего появления, а теперь желает как-либо удержать было положение, хотя бы путем...
Тут королева замолкла, поймав на себе восторженный взгляд графини. Она вновь улыбнулась.
- Что вы на меня так смотрите, м-ль?
- Я восхищена и преклоняюсь перед прозорливостью вашего величества! - произнесла Маргарита и тут же испугалась собственных слов, ведь они обязывали ее рассказать слишком многое. Она смешалась:
- То есть, я хотела сказать...
- Вы сказали то, что хотели. Итак, я угадала? До моего приезда королевой французского двора была герцогиня де Мотвиль?
- Да, ваше величество, - отвечала девушка таким тоном, словно желает, но не может продолжить.
- И?
- Я не могу сказать этого вашему величеству! - взволнованно и даже искренне воскликнула Маргарита. - Шарлота моя подруга, и я....
Удивленная и разгневанная таким ответом Нинетт-Антуанетта резко встала. Де Нансе также поспешно поднялась.

- Я приказываю вам сказать то, что вы собирались! - повелительно произнесла Нинетт.- Королевой французского двора была герцогиня де Мотвиль и...
- И даже больше, чем полагает ваше величество, - еще сильнее краснея, выдохнула Маргарита.
- Более чем я полагаю? Но что это значит... – не договорив, Нинетт еще раз очень внимательно посмотрела на молодую девушку – весь ее вид утверждал королеву в верности своей догадки.
Румянец пылал на нежных щеках графини, взгляд метался, боясь встретиться с гневным взором королевы, руки нервно сжимались.
Нинетт только усмехнулась. Что ж, она вполне ожидала такого варианта. Конечно, не очень приятно, тем более что именно эта женщина так часто находится рядом с ней, но... Сейчас, в данную минуту Нинетт-Антуанетта выказывала только пренебрежение и презрение к прошлому и чувствовала большую симпатию к этой простой девушке, созданной не для интриг и хитростей. "Вот она, вся как на ладони; выдала ту, которую искренне считала подругой, и теперь не знает, как ей поступить..." - думала королева, но на этот раз сложно сказать, была ли она при этом столь прозорлива, как до этого...
Однако как бы то ни было, Нинетт узнала, что хотела. Теперь ей были понятны и отношение других придворных к де Мотвиль, которое она поначалу считала странным, и те взгляды герцогини, которые юная королева иногда ловила на себе.
Итак, Шарлота была любовницей Людовика. Интересно, почему они расстались? И расстались ли? - в душу Нинетт закралось страшное подозрение. А что, если... Нет-нет, не может быть! Луи так нежен, так заботлив... Но как эта женщина могла оказаться в числе ее фрейлин, если не благодаря королю?
Нинетт закусила губу почти до крови - ее вновь охватило то чувство беспомощности, что и вчера на балу при встрече с Марией Медичи. Да, она знала, что во Франции будет окружена интригами и завистниками, но и не предполагала такого! - ее исповедник скорее всего шпион королевы-матери, приставленный к ней, чтобы следить и докладывать обо всем Марии Медичи, а одна из ее фрейлин бывшая - или нет? - любовница мужа!
В этот момент Нинетт перехватила встревоженный взгляд Маргариты - девушка, казалось, уловила перемену в настроении ее величества. Нинетт поспешила придать своему лицу характерное бесстрастное выражение. Затем она повернулась к фрейлине с обворожительной улыбкой, которая, впрочем, выглядела несколько натянуто.
- Что ж, оставим этот разговор, я вижу, что он неприятен вам. Поговорим о чем-нибудь другом... Вчера я заметила, что принцесса очень внимательна к вам. Это она устроила вас моей фрейлиной?
- Да, ваше величество, - кивнула Маргарита, гадая, куда может привести этот разговор.
- Стало быть, она так же имеет влияние на короля? Как странно - ее высочество, королева-мать...
"Так вот, что ее интересует!" - догадалась Маргарита, и произнесла как можно более нейтрально:
- Мне кажется, его величество все решения принимает самостоятельно, лишь изредка советуясь с ее величеством!
- Вы так думаете? - Нинетт резко повернулась к ней. В ее голосе прозвучала едва уловимая усмешка.
- Да, ваше величество!
Королева улыбнулась, словно другого ответа она и не ожидала.
Помолчав несколько минут, она вновь обратилась к Маргарите.
- А что, графиня, вам известно о епископе Люсонском?
Девушка вздрогнула, но королева была слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить это.
- Кажется, его назначили духовником вашего величества? - спросил графиня, хотя ей было это прекрасно известно.
- Да, и я хочу узнать все, что известно о нем вам!
- Но я почти ничего не знаю, ваше величество, ведь я недавно во Франции!
Королева вздохнула с легким раздражением, однако сдержалась.
- Но что-то вы должны были о нем слышать? - спросила она, пристально глядя Маргарите в глаза.
Несмотря на все свое самообладание, та почувствовала себя очень неуютно под взглядом этих холодных пристальных глаз, а в памяти ее невольно всплыл вчерашний вечер, когда, придав себе как можно менее заинтересованный вид, она осторожно пыталась узнать у Шарлоты хоть какие-то сведения о столь взволновавшем ее прелате. Де Мотвиль всегда была не прочь посплетничать, и большая часть ее речей касалась лишь придворных слухов о том, что королева-мать не равнодушна к своему протеже, но у последнего при том имеется племянница, очаровательное создание восемнадцати лет, которое также смотрит на своего дядюшку с отнюдь не родственным восхищением… Однако были все же в ее словах и крупицы куда более достоверной информации, касавшейся его преосвященства, которой Маргарита посчитала возможным поделиться с королевой:
- Право, совсем немногое, ваше величество: насколько мне известно, семья епископа происходит из Пуату, он сам намеревался стать военным, обучался в академии господина Плювинеля, - в ответ на вопросительный взгляд королевы, она поспешила пояснить, - там готовят офицеров для королевской кавалерии, мадам, - после чего продолжила. – однако затем по семейным обстоятельствам вынужден был стать священником, епископом Люсона, это небольшой город на западе Франции, - Маргарита непроизвольно вспомнила насмешливый голос подруги: «Развалины на болотах – вот и вся его епархия, Марготта!»

- Его преосвященство был представителем от духовенства во время Генеральных Штатов, и, как говорят, с тех пор к нему благоволит ее величество королева-мать, - медленно произнесла графиня.
- Да? И что же? - с явным интересом подхватила Нинетт-Антуанетта, однако м-ль де Нансе лишь покачала головой.
- Это все, что я слышала!
- Ну, хорошо-хорошо, - раздраженно произнесла королева. - Можете идти, я хочу остаться одна!
Маргарита поклонилась и выскользнула за дверь.
Оставшись одна, Нинетт откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Слова графини лишь подтвердили все ее догадки. Что ж, во всяком случае, теперь ее величество точно знала, кому доверять не следовало. Герцогиня де Мотвиль и епископ Люсонский, а ведь именно с этими людьми ей придется видеться постоянно, и следовало бы… Но Нинетт не закончила свою мысль, так как в этот момент дверь в комнату отворилась, и ей доложили о том, что королева-мать желает видеть ее величество.
Однако прежде, чем пройти к невестке, Мария Медичи встретилась в коридоре с Маргаритой де Нансе, которая как раз шла из покоев королевы.
Завидев впереди королеву-мать, графиня, торопливо посторонившись, почтительно склонилась, в ожидании, когда Мария пройдет мимо. Однако вместо этого королева-мать замедлила шаги и остановилась как раз напротив Маргариты. Окинув девушку внимательным взглядом, она произнесла без интонаций:
- Вы фрейлина Нинетт-Антуанетты?
- Да, ваше величество, - робко отвечала графиня. При общении с молодой королевой она испытывала только глубокое почтение, теперь же почувствовала, как ее сковывает страх.
- Прекрасно. Пойдите к его величеству и сообщите, что я желаю видеть его в покоях Нинетт-Антуанетты через четверть часа. Вы все поняли?
-Да, ваше величество, - повторила Маргарита, хотя в голове у нее роилась сотня вопросов: где найти короля, какими словами следует передать повеление, зачем... Однако, вновь низко поклонившись, она отправилась по поручению. Тут ей в голову пришло одно замечание: Мария Медичи ни разу не назвала Нинетт-Антуанетту королевой или ее величеством... И старалась никогда не называть.
Спеша сама не зная куда, графиня встретилась с уже известной нам Камилой д'Антраль, с которой у нее, как и со многими другими, установились хотя бы внешне дружеские отношения.
- Ах, Камила, как хорошо, что я вас встретила!
- Что случилось, Маргарита?
- Вы... Вы не знаете, где сейчас его величество?
- Его величество? - Камила внимательно посмотрела на графиню. - Его величество сейчас в своих покоях.
- А... где именно?
- Вы что, не знаете Лувра? - усмехнулась м-ль д 'Антраль. Маргарита вынужденно улыбнулась.
- Не так хорошо, как вы, м-ль! Вы не проводите меня, Камила?
Д'Антраль уже готова была отказаться под каким-либо благовидным предлогом, но в следующее мгновение она напомнила себе, кто сейчас Маргарита при королеве, и рассмеялась.
- Ну что вы, Маргарита! Идемте, идемте. Просто поймите и вы меня правильно, во мне пробудилось любопытство! Что вам нужно от его величества, а? - прошептала она ей на ухо, беря Маргариту под руку. Поняв на Камилу правдивые серые глаза, де Нансе отвечала:
- Мне дала поручение ее величество королева-мать.
- Королева-мать? - изумленно ахнула Камила, впрочем, так, чтобы никто не услышал. - Подумать только! И что же ей нужно?
- Она желала повидаться с сыном.
- Прекрасно, - Камила пожала плечами, - Но почему она не могла послать для этого свою фрейлину?

- Действительно, - согласилась Маргарита и задумалась: даже учитывая все известные ей обстоятельства, почему? Или Мария и сама до последнего момента не знала, что для странной ожидаемой беседы ей понадобится еще и сын? И только тут м-ль де Нансе поняла, что она знает новость, способную моментально привлечь к ней все внимание, дать почву для сотен новых толков... Стоит только рассказать, что королева-мать пошла к Нинетт-Антуанетте! Но стоит ли это делать? Или лучше сохранить доверие королевы? А то и обеих королев...
- Ну, вот и королевские покои, - несколько обиженно произнесла Камила, рассерженная молчанием подруги, - Удачи вам! - и она гордо удалилась.
Маргарита же растеряно огляделась. Что же, ей подойти к разодетому камердинеру у двери и попросить доложить королю, что его желает видеть фрейлина королевы? Но ведь король, наверное, занят...
Пока Маргарита находилась в нерешительности, в залу вошел Гастон Орлеанский.
Завидев у дверей симпатичную незнакомую девушку, герцог быстрым легким шагом приблизился к ней и поинтересовался, чего она желает или кого ожидает, и не может ли он ей чем-нибудь помочь. Растерявшись в первый момент от подобному легкому вихрю напора герцога, Маргарита, вспомнив, что ей было о нем известно, спокойно с приятной улыбкой отвечала, что ей нужно видеть короля.
- Так вы к его величеству! Ну что ж, сейчас мы это устроим, я как раз к нему!
Король находился в своем кабинете, чтобы обсудить с несколькими приближенными план пристройки Лувра. Впрочем, эта идея была забыта уже в самом начале, и сейчас придворные соревновались в остроумии, веселя короля.
- Как скучен сегодня де Полле! - заметил Ланжели, шут его величества.
- Действительно! Уж не влюбились ли вы, шевалье? - с хохотом поддержал барон де Рец.
Молодые люди были веселы, король пребывал в хорошем настроении, смешной казалась любая фраза.
- И мне кажется, я знаю в кого! - продолжил Ланжели.
- Неужели? - заинтересовался Людовик. - Ну так скажите нам!
- Я не смею при вашем величестве, - покачал головой шут, и окружающие его молодые люди вновь засмеялись.
- Это еще почему? - воскликнул король.
- Не смею... разгневать... - еле сдерживаясь, отвечал Ланжели.
Тут смех как-то сам собою стих, а Людовик, побледнев от зарождающегося гнева, спросил:
- Что вы имеете в виду?
- Я полагаю, мсье имеет в виду ее величество, - с дерзкой усмешкой произнес Франсуа, чувствуя, что главная для него опасность миновала.
- Королеву?! - Людовик был выведен из себя.
- Да, сир, - покорно отвечал Ланжели и, опустив голову, вздохнул, - ее величество королеву-мать!

Кабинет вновь наполнился хохотом. Все знали, что король никогда не питал к матери большой любви. Он сначала кусал усы, пытаясь сдержаться, но затем тоже рассмеялся. Безуспешно пытаясь принять серьезный вид, Людовик укоризненно говорил графу:
- Ланжели, Ланжели ... вы смеетесь над моей матерью... Ее величество.... – король не успел договорить, так как в этот момент камердинер объявил:
- Его высочество герцог Орлеанский!
Людовик перевел дух.
- Пусть войдет!
Едва герцог появился на пороге, король заговорил: «Ну, наконец-то, брат, я ждал вас..." но осекся, заметив, что за Гастоном следует смущенная девушка, в которой он узнал вчерашнюю фрейлину.
Обменявшись приветствиями с его величеством, герцог промолвил:
- А теперь, ваше величество, позвольте представить вам мою протеже. Она весьма желала видеть вас!
Любопытствующие взгляды всех присутствующих обратились к Маргарите. Она поклонилась - уже в третий раз за несколько прошедших минут.
- Ваше величество, ее величество королева-мать передает вам, что хотела бы видеть вас через четверть часа в покоях ее величества Нинетт-Антуанетты!
Повисла неприятная тишина. Затем Людовик с легким вздохом отвечал:
- Что ж, ступайте, м-ль, я выполню просьбу ее величества.
Маргарита поспешила удалиться.
Король же вновь замолчал, вспоминая вчерашнюю беседу с матерью.
В царившей тишине присутствующие чувствовали себя весьма неловко, но поделать ничего не могли...
Перед входом в покои ее величества Людовик в последний раз нервно оглядел себя в зеркало, затем резко выдохнул и почти рывком открыл дверь.
Обе королевы сидели близ окна. Мария - довольно свободно с самодовольной улыбкой на тонких губах, а Нинетт-Антуанетта - неестественно прямо, ее лицо было бледным, а губы плотно сжаты.
При появлении его величества обе встали и поклонились королю. Людовик поцеловал руку матери и опустился на небольшую софу рядом супругой.
- Я не хотел прерывать вашу беседу, мадам, но мне передали, что вы желали меня видеть.
- Да, ваше величество, - кивнула Мария. - Пока вас не было, я давала некоторые наставления вашей очаровательной супруге.
Людовик заметил, как при этих словах юная королева судорожно сжала в руке кружевной надушенный платок. Молчание Антуанетты не предвещало ничего хорошего, однако король любезно улыбнулся матери.
- Наставления? Относительно чего же?
- Относительно того, как подобает вести себя при дворе особе, занимающей столь высокое положение - насколько мне известно, до приезда во Францию ее величество не часто бывала в свете.
- Но мадам, - с благожелательной улыбкой заметил Людовик, - я уверен, что в Испании ее величество уже узнала все необходимое!
- Ваше величество, каждый двор имеет свои особенности, - чуть снисходительно усмехнулась Медичи. - И кому, как не мне, знать обо всех тонкостях придворной жизни!

- Ваше величество, моя супруга и я очень ценим вашу заботу, - король взял руку Нинетт в свои. Ее пальцы были холодны, как лед.
- Очень на это надеюсь. А также на то, что ее величество правильно усвоит мои уроки!
- Не беспокойтесь, мадам, - произнесла с нарочито вежливой улыбкой молчавшая до сего времени Нинетт, - я постараюсь быть прилежной ученицей!
Не уловивший в последней фразе королевы скрытого подтекста Людовик облегченно вздохнул - кажется, буря миновала.
- Что ж, мне остается лишь еще раз поблагодарить вас за вашу заботу, мадам... Но вы, кажется, хотели со мной поговорить - не угодно ли пройти в мой кабинет?
Мария с улыбкой поднялась:
- Благодарю, ваше величество, однако я не стану вас задерживать - вас ждут дела... К тому же я уже сказала все, что хотела! - с этими словами она поклонилась сыну и вышла из комнаты.
Несколько минут король и королева сидели в тишине. Наконец, Луи поднялся. Подойдя к двери, он обернулся и улыбнулся Нинетт - улыбка была нежной, но какой-то виноватой.
- Ваше величество, мне бы хотелось остаться с вами, однако... дела... они не терпят промедления! – и, быстро поцеловав руку супруги, король поспешно скрылся за дверью.
После его ухода Нинетт-Антуанетта продолжала сидеть словно в каком-то оцепенении. Немигающий взгляд зеленых глаз был устремлен одну точку, а лицо заливала буквально мертвенная бледность, столь не характерная для золотисто-смуглой кожи ее величества.
Часы на дальней башне пробили полдень; звук заставил королеву вздрогнуть и очнуться. На смену оцепенению пришла ярость - ей был прекрасно понятен смысл разыгранного Марией спектакля: сначала показать, кто настоящий хозяин в Лувре, а затем подтвердить свое превосходство, позвав Людовика, ведь тот в продолжение всего разговора не сделал ни малейшей попытки противоречить матери!
Нинетт вонзила ногти в шелковую подушечку. Что ж, если Медичи рискнула бросить ей вызов, она принимает его!

 

[Ninett]

Тем временем вечер, на который было намечено продолжение вчерашних празднеств, приближался. Маргарита задумчиво оглядывала свой гардероб. Она чувствовала, что на этот раз ей не все равно, кто обратит на нее внимание. Вообще Маргарита любила яркие оттенки, но такие цвета всегда обращали внимание на себя, затмевая ее бледную красоту. Сегодня свой выбор девушка остановила на довольно простом платье с матовыми разводами, в качестве украшения надев : восхитительный комплект из жемчуга: серьги, ожерелье и браслет, перехватывавший изящную кисть.
Вот в таком светлом облачении Маргарита стояла перед зеркалом, когда к ней зашла Камила д'Антраль.
- Ну, как, Маргарита, какое у вас будет платье? - весело и нетерпеливо спросила ее новая подруга.
- Оно на мне, - пожала плечами де Нансе.
- На вас? - Камила изумленно оглядела ее с ног до головы, - да вас же совсем не будет видно! Вы сами прозрачны, как лед, да еще надевать это бледное платье!
Тут она вгляделась в костюм внимательнее и ахнула с восторгом и изумлением:
- Маргарита, да что же это вы! Кто же надевает жемчуг со светлым платьем! А у вас такой дорогой набор А.... - она чуть смутилась.
- Вы хотите знать, откуда? Мне подарил брат.
- Ваш брат?
- Да, он офицер в гвардии его величества.
- Офицер гвардии его величества дарит сестре такие подарки? Он, должно быть, очень любит вас, Маргарита!

Девушка пожала плечами и спокойно сообщила:
- Сегодня он будет представлен ко двору.
- И вы делаете все, чтобы загубить его карьеру! Ну привлеките же к себе внимание в самом деле!
- Привлечь внимание? Вы полагаете, Камила, что это возможно?..
В этот момент дверь вновь отворилась, и в комнату грациозно шагнула герцогиня де Мотвиль.
- О, у тебя гости, Марготта! - вполне дружелюбно улыбнулась она.
- Да, гости, - продолжила Камила, - и гости пытаются что-нибудь сделать с этой скромницей - вы видите, в чем она собралась на бал?
Шарлота окинула Маргариту оценивающим взглядом и, вспоминая намеченные другими дамами яркие, сочные тона, поняла, что де Нансе не проиграет, а скорее выиграет в своем легком одеянии.
- А что вам не нравится, Камила? - искренне выразила удивление герцогиня.
С тех пор, как Маргарита беседовала с Нинетт-Антуанеттой и передавала королю поручение Марии Медичи, все старались быть с ней как можно приветливей и дружелюбнее.
- Я бы только заменила жемчуг, - продолжала де Мотвиль. - Он как-то не обращает на себя внимания, а любой драгоценный камень должен блистать!
- Вы так думаете? - вдруг спросила графиня.
- Что?
- Что каждая драгоценность должна быть с блеском?
Шарлота пожала плечами и обратилась к м-ль д'Антраль:
- Марготта постоянно норовит перейти на высшие материи!
- Я оставлю украшение на себе, - решила Маргарита. - Его подарил мне брат, который сегодня, как военный, впервые появится при дворе, и ему будет приятно видеть его на мне!
- Тем более вам следует сменить платье! - настойчиво заметила Камила, но ее прервал стук в дверь.
- Входите, - сказала Маргарита, и все три девушки повернулись к двери. На пороге замер шевалье де Полле.
Он наконец-то решился на этот визит, визит для решительного объяснения, и надеялся, что в это время, перед балом, когда все придворные готовятся к предстоящему торжеству, м-ль де Нансе будет пребывать в гордом и, вероятно, любимом ею одиночестве. На присутствие двух невольных свидетельниц шевалье никак не рассчитывал.

Однако Камила и Шарлота встретили его очень дружелюбно, без скрытой язвительности и лишних намеков. Наперебой они радостно восклицали: "Ах, шевалье!" и "Как мы рады вас видеть!", будто не встречались с ним на церемониалах несколько раз за день.
Наконец, заговорила Маргарита и, задав первый же вопрос, поразилась собственной жестокости, ведь именно жестоко было с ее стороны открыто спрашивать:
- Что же привело вас ко мне, мсье?
Благодаря восклицаниям де Мотвиль и д'Антраль у Франсуа было время собраться с мыслями, и он отвечал:
- Откровенно говоря, сударыни, я направлялся сюда в поисках м-ль де Мотвиль.
- Вы искали меня? - удивилась герцогиня, - Что ж, я слушаю вас!
- Право, м-ль, это стоило бы...
- Ну что вы, шевалье, здесь же мои самые верные подруги! - с теплой улыбкой воскликнула Шарлота, беря Камилу за руку и поворачиваясь к Маргарите.
- Ну, если вы настаиваете, герцогиня...
- Да-да, я настаиваю!
- В таком случае... меня просил найти вас виконт де Ла Морен!
- Виконт?! - воскликнула Камила.
- Быть может, нам лучше выйти, Шарлота? - сдержанно спросила Маргарита, внимательно наблюдавшая за происходящим.
- Да нет же! Прошу вас, продолжайте, шевалье! Что просил передать мне виконт?
- Что... что он сегодня будет на вечере!
В комнате повисло недоуменное молчание. Затем Камила искусственно расхохоталась.
-Да зачем же передавать это? Да еще через вас! Виконт придворный, и в его присутствии можно было не сомневаться!
Франсуа и сам чувствовал, какой неумелой оказалась его ложь, но неожиданная помощь пришла откуда он её совсем не ждал:
- Шарлота, неужели вы не понимаете? - покачала головой Маргарита. - Виконту безразлично, что просить передать - ему просто хочется, чтобы вы не забывали о его существовании! Но он слишком робок, чтобы самостоятельно напоминать вам о себе!
- Ах, вот как! – с чрезмерной поспешностью закивала Шарлота. - Ну, теперь все понятно. Только вы, наш бедный шевалье, с каких это пор вы служите у виконта на посылках? С вашим-то положением... Впрочем, - прервала она саму себя, - мы заболтались. Бал приближается, де Ла Морен сообщает нам о своем присутствии, а мы еще не готовы. Идемте, Камила!
- Вы правы, - согласилась та, не в силах скрыть двусмысленную улыбку. - До встречи, Маргарита, шевалье!
И не успела м-ль де Нансе задержать их, как обе фрейлины выпорхнули из комнаты.
Маргарита обратила на Франсуа скучающий взгляд. "Да, хорош собой, - думала она, - да, любимец короля... Но что мне до него?" - и она торопливо отогнала образ другого, невольно встающий у нее перед глазами со вчерашнего вечера.
А Франсуа понял, что сейчас уже не сможет взяться за объяснение. Почтительно поклонившись, он шагнул к двери.
-Шевалье! - окликнула его Маргарита. Он оглянулся - девушка протягивала ему руку для поцелуя. Однако де Полле, не коснувшись ее, стремительно вышел из комнаты.

Если уж все придворные дамы так ответственно готовились к предстоящему балу, то стоит ли говорить о том, каким важным он был для Нинетт-Антуанетты!
Юная королева обожала дворцовые празднества - их свет, музыку, смех... В Испании ей не часто доводилось бывать на балах, и потому сейчас она, как ребенок, радовалась предстоящему вечеру. До его начала оставалось около четверти часа.
Нинетт в который раз оглядела себя в зеркало и тихо засмеялась - на нее смотрела прекрасная хрупкая девушка в темном атласном платье, подчеркивающем изящную фигуру. Волосы были забраны, но некоторые локоны кокетливо спадали на обнаженные плечи. Она вновь улыбнулась своему отражению - мысленно Нинетт уже представляла себе восхищенные взгляды мужчин и завистливые дам, когда и те, и другие будут почтительно склоняться перед ней...
Празднество только началось. По ярко освещенным залам ходили разодетые придворные, обмениваясь остротами и дворцовыми сплетнями. Однако долгие разговоры не завязывались - все ждали...
Но вот главный распорядитель торжественно объявил:
- Его величество Людовик XIII! Ее величество Нинетт-Антуанетта!
Двери распахнулись и под музыку с разных сторон залы появились царственные особы. С улыбкой король подал супруге руку, и они вместе прошествовали в центр зала, по дороге отвечая улыбками и кивками на приветствия придворных.
До ужина было еще далеко. А пока предстояли музыка, представление ко двору и балет. Ближе к двери огромной залы стоял высокий темноволосый молодой человек лет двадцати пяти и, вежливо перенося на себе любопытные взгляды придворных, так же оглядываясь по сторонам.
Когда в залу входили король с королевой, он даже не старался рассмотреть их лица или одежду - это ждало его впереди. Теперь же почтительная тишина сменилась праздничным гулом голосов и музыкой, льющейся с балконов.
И вдруг за спиной молодого человека раздалось:
- Шарль!
Он оглянулся и пораженно воскликнул:
- Марго!
Капитан де Нансе восторженным взглядом окинул сестру.
- Вы... вы бесподобны!
Маргарита смутилась. Оглядывая похорошевшего и возмужавшего брата, она с улыбкой произнесла:
- Разве мы уже "на вы"?
- Но здесь... да еще глядя на вас! Я просто не могу поверить, что передо мной моя сестра!
- Но я же узнала вас, брат, - усмехнулась Маргарита. - Ну да ладно, мы встретимся с вами завтра и все обсудим. А сейчас... скоро будет представление. Вы волнуетесь?
- Волноваться? - он пожал плечами. - О чем я должен волноваться?
Маргарита с улыбкой покачала головой и с гордостью поймала несколько восхищенных женских взглядов, обращенных на ее брата.
- Вы все тот же самоуверенный Шарль!
- И мне кажется, я имею на это право! - обаятельно улыбнулся он.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, не отпуская рук. С тех пор, как Шарль покинул Англию, чтобы во Франции начать карьеру военного, они виделись не более четырех раз, и Маргарита впервые имела возможность созерцать его так долго.

- Вы получили мой подарок? - наконец спросил Шарль, чтобы заговорить хоть о чем-нибудь.
- Набор жемчуга? Предмет зависти всех фрейлин? Да взгляните же, он на мне!
- Ах да, действительно! - рассеяно рассмеялся он. Приближалась минута представления капитана королевской чете, и при всем желании сохранять холодное достоинство, он не мог сдержать некоторой тревоги.
- Брат... - вдруг негромко спросила Маргарита, пытливо глядя ему в глаза, - пока вы в отпуске.. Вы пойдете к отцу?
- А он в Париже?
- Да.
Шарль усмехнулся пренебрежительно и промолчал.
- Нет, ответьте мне! - настаивала Маргарита.
- Марго, - мягко произнес Шарль, - вы же сами сказали, что все объяснения - завтра!
- А сейчас, - раздался из центра залы голос герцога д'Артуа, - позвольте представить вашему величеству барона де Руджиери, который...
- Следующим должен быть я, - насторожился капитан де Нансе.
"А все-таки он волнуется," - поняла Маргарита и ласково произнесла:
- Все будет хорошо.
- Конечно! - гордо усмехнулся Шарль.
В этот момент, торопливо шагая окольным путем, в то время как все внимание было сосредоточенно в центре, к ним приблизился шевалье де Полле.
- Капитан де Нансе? - быстро осведомился он.
- К вашим услугам, мсье, - холодно отвечал Шарль, с достоинством оглядывая молодого франта.
- Идемте, вы, верно, не знаете, что представление уже сейчас!
- Отчего же? Я в состоянии следить за происходящим! - промолвил де Нансе и, пожав руку сестры, не оглядываясь, отправился вперед. Де Полле шел рядом, а Маргарита в тревоге смотрела на них - в разговоре молодых людей ей почудилась враждебность, и она весьма опасалась кровавого исхода - его никогда не ждут от маленькой неприязни, но именно оттуда он и получается.
Тем не менее графиня осталась стоять около дверей, не думая, что ей удастся пройти сквозь плотные ряды придворных.
Она не видела, как вполне дружески пожали руки де Полле и ее брат, как кланялся Шарль и как по великой милости, дарованной герою, целовал сначала руку короля, а затем королевы... и какой огонь вспыхнул в его глазах, когда он касался этой тонкой красивой руки.
Но Маргарита не видела и не слышала ничего - ни голосов брата и коронованных особ, ни гула одобрения, которым придворные встретили капитана де Нансе, ни шелеста одежды, которым беспрестанно наполнялись залы Лувра.
Все ее внимание было поглощено человеком, который бесшумно появился на пороге и стоял совсем рядом, в дверном проеме, с едва заметной усмешкой наблюдая происходящее. Этот человек появился здесь без объявления и в неуказанное время, пользуясь данным на то негласным позволением Марии Медичи.
Замерев, сцепив побелевшие пальцы, до крови прикусив губу Маргарита, более не контролируя себя, расширенными от какого-то ужаса глазами, которые теперь, казалось, целиком состояли из увеличившихся черных зрачков, смотрела на епископа Люсонского, который спокойно и надменно стоял у дверей...

Однако, уловив малейшее движение епископа, говорящее о том, что в следующую секунду он оглянется по сторонам, Маргарита торопливо разжала руки и, слизнув каплю крови с губ, приветливо улыбнулась. Правда, взгляда отвести не смогла. А епископ вежливо кивнул ей, но глаза его прошлись по ней, как по неодушевленному предмету. Впрочем, ничего другого графиня и не ожидала. А когда через несколько минут он скрылся из ее поля зрения, отправившись в сторону герцога д'Эмери, она сердито и недоуменно тряхнула головой, чувствуя себя человеком, очнувшимся после глубокого забытья.
"Что со мной? - непонимающе спрашивала она себя, направляясь навстречу Шарлоте, которая оживленно манила ее к себе, - Я влюблена? Но как можно влюбиться в человека, не зная его души? Или именно в это-то все и дело? - я мечтаю понять его душу?.. Глупость какая! Непростительная слабость... Должно быть, сказалась вчерашняя бессонница!"
- Как вы находите господина де Руджиери? - тихо спросил Людовик у Нинетт.
- По-моему, очень ординарный человек, - отвечала королева, рассеяно улыбаясь придворным и оглядывая собравшихся, - но он так преданно смотрел на ваше величество, что это даже подозрительно!
- Не будьте так жестоки, Антуанетта! - усмехнулся король. - Я слышал, он не слишком сообразителен, но зато отличается исполнительностью. А это, согласитесь, тоже неплохое качество!
- Безусловно, - презрительно усмехнулась Нинетт, глядя на барона, который о чем-то беседовал с герцогом Монморанси. Вернее, говорил герцог, а де Руджиери лишь кивал, всем своим видом демонстрируя полное согласие с собеседником. Королева одарила эту сцену насмешливым взглядом, - однако я предпочитаю людей, готовых не только выполнить чужой приказ, но и способных принимать самостоятельные решения! Мне гораздо больше пришелся по душе капитан де Нансе!
- Да, этот юноша и в самом деле проявил чудеса храбрости при Пон-л'Аббе! Кстати, мне кажется, я уже слышал это имя.
- Конечно, ваше величество! Его сестра Маргарита моя фрейлина. Помните, она передавала вам о желании ее величества видеть вас?
- Да-да, - кивнул Людовик. - Им покровительствует принцесса де Лонгвиль, не так ли?
- Вы правы, сир. Это она устроила графиню моей фрейлиной?
- Да, и мне кажется, вы об этом не жалеете?
- Мне нравится м-ль де Нансе. Она вызывает доверие... в отличие от некоторых других моих фрейлин, - вкрадчиво произнесла Нинетт и пристально посмотрела на супруга.
Людовик чуть покраснел и поспешил сменить тему:
- Взгляните, кажется, герцог Вандомский почтил нас своим присутствием!
И в самом деле, к ним приближался сводный брат короля.

Пока он приветствовал царственного родственника и его супругу, взгляд Нинетт задумчиво скользил по зале...
Сколько шелков, кружев, драгоценностей! На балу собрался весь парижский высший свет! Некоторые лица были знакомы королеве: Александр Бурбон, герцог Орлеанский, маркиз де Шале... Она посмотрела в другую сторону. У окна стояли герцогиня де Мотвиль и Маргарита де Нансе. Девушки о чем-то оживленно беседовали.
Кажется, графиня даже не видела, как ее брата представили королю... Как странно, ее величество думала, что Маргарита окажется в первых рядах придворных, ведь такое событие должно много значить для всей семьи - после столь благосклонного приема перед капитаном де Нансе откроются самые заманчивые перспективы!
Нинетт позволила себе легкую улыбку. Юноша был очень хорош собой, к тому же его офицерская выправка... Наверняка с этого момента он станет пользоваться огромным успехом у дам!
Чуть поодаль герцог д'Эмери беседовал с... - королева вздрогнула.
Что здесь делает епископ Люсонский? Духовная особа на светском приеме? Но она тут же усмехнулась собственной недогадливости. Конечно, священнослужителю нет дела до приема в Лувре, а вот шпиону королевы-матери…
Словно почувствовав, что на него обращен взгляд ее величества, священник посмотрел в сторону Нинетт. Она поспешно отвела глаза. И тут же обругала себя за это - да кто он такой? В конце концов, она королева Франции, в то время как он всего лишь епископ к тому же из далеко не самой благополучной епархии!

Взяв себя в руки, Нинетт вновь посмотрела в сторону его преосвященства, но тот, казалось, был полностью поглощен разговором. С легкой досадой королева отвернулась.
В этот момент Людовик дал сигнал к началу танцев. Все грустные мысли разом покинули Нинетт-Антуанетту, она страстно любила танцевать! Тем более грело сознание, что Луи делает все это ради нее, не взирая на свое отрицательное отношение к подобного рода забавам.
Повернувшись к королю, Нинетт одарила его самой ласковой и благодарной улыбкой. Людовик ответил ей долгим нежным взглядом. Эта улыбка вполне примирила его с необходимостью танцевать, что король не слишком любил, в отличие от своей прекрасной супруги.

 

[Оладушка]

Не устаю восхищаться фотографиями. И обликом персонажей. Именно таким, как шевалье де Полле я себе представляла Рауля де Бражелона.
События развиваются неспешно, прямо как у Дюма. И также, как у Дюма, много персонажей, в которых я, признаюсь, иногда путаюсь - но общего впечатления это всё равно не портит.
Можно задать несколько вопросов:
1. Не очень поняла про виконта Ла Морена. Такое чувство, что Шарлотта выбрала его в провожатые не случайно, что она знакома с ним и даже, пожалуй, интересуется им. Но как-то эта линия заглохла, и пока разъяснений нет. Будут?
2. Епископ - это будущий кардинал Ришелье?
3.

Как я вам благодарна, и как мало таких, как вы, в этом стервятнике!

Насчёт стервятника - ты сама придумала такую замену "гадюшнику"? Если да, то это гениально!
4. И меркантильно-технический вопрос - а какая коробка поз использовалась для фото, где Франсуа целует руку Маргарите?