3.2
Вспомнив ночью начавшегося
понедельника (второго дня третьей недели) об отправленном недавно на огранку кварце, Гретель как была в белье побежала к почтовому ящику. Ограненный камень был уже там!
Вернувшийся из тату-салона Маркос, приобретший вечером воскресенья, такую же как у любимой родовую татуировку на руке, затащил жену под душ, тихо шепча на ушко какой она будет замечательной мамой... С законным браком завершились и его мучения из-за запретов Богов на близость до свадьбы.
Приятное занятие было продолжено потом и в кровати... Кажется, в какой-то момент Гретель даже услышала звон небесных сфер, хотя это могло быть лишь иллюзией из-за переполнявшей ее радости и эйфории.
Наутро Гретель, во сне уже отправляющей отпрысков в школу, дозвонились из местного магазина, откуда-то узнав, что она имеет какой-то опыт в выращивании растений. Просили привезти хотя бы немного томатов, которых не хватало для создания нужного количества соуса. Что ж, раз уж просят, то почему-бы и не помочь? Конечно же, Гретель согласилась.
В обед какое-то странное чувство вывело Маркоса из дома в лютый холод, на дальний край участка. Небольшие болезненные спазмы, которые он списывал с утра на некачественные продукты, обернулись полноценными болезненными схватками. На свет просился ребенок. ЕГО ребенок. И пусть это результат инопланетного эксперимента, но Маркос чувствовал, что ни за что не отдаст частицу себя неизвестно кому.
У Маркоса родилась дочь. Он назвал ее Алура. К ее огромным, просто бездонным черным глазам, и слегка заостренным ушам, почти как у любимой Гретель, имя-произоводное от слова "Альен" (Чужой) необыкновенно подходило. Девочка с рождения приобрела любовь к холоду и свойство просыпаться от первого же шороха. Хорошо ли это было или плохо - должно было показать время!
Алура весело качала головой под звуки классической музыки, и любопытно вглядывалась в розовый цвет пеленки в которую была завернута, пока отец (или все-таки мать?) нес ее в дом.
Спешно купленная колыбель была украшена плюшевым мишкой, новорожденная накормлена и уложена спать, а сам Маркос пошел признаваться любимой. Гретель было плохо, ее тошнило, и потому ей было как-то не до признаний Маркоса в том, в чем его сознательной вины не было. Если так распорядились Боги, что ж, она воспитает малышку как достойную представительницу рода!!!
Тем временем забытое радио в смартфоне вещало что-то о складывании полномочий Дружинника Ледой, которой не так давно Гретель пела поздравительные открытки, и похватывании падающего знамени Маликой Вильямс. Потом ведущие переключились на достоинства и недостатки нового купленного Дюраном Иштвар (дядей Леды) домика, и причин переезда.
Гром, кажется наслушавшись продолжающих литься из динамика новостей про ссору Мальвины Долл и Леды Иштвар на почве ревности первой, приобрел себе черту Шалунишка. Впрочем, для кота, основное время проводящего в охоте за мелкой живностью, не грех временами и побегать!
Подумав, что взамен опротивевших уже закусок надо бы приготовить хотя бы макарон с сыром на ужин, Гретель отправилась к плите, священнодействовать. И как-то ей не очень хотелось рано ложиться спать, тошнота все еще пыталась взять свое. Впрочем, увлекшись натиранием сыра, девушка и не заметила как пролетело часа полтора, время близилось к полуночи, а ее почти перестало тошнить.
На всякий случай выйдя на улицу, чтобы не запачкать кухню, если вдруг все же тошнота даст о себе знать в полной мере, и немного подышав холодным зимним воздухом, Гретель успокоила желудок, и отправилась обратно, к стоящим на плите макаронам.
Время плавно перевалило заполночь, наступал
вторник (третий день третьей недели), а сонная девушка кажется поставила кастрюльку не на ту конфорку. Сильный огонь быстро испарил воду, и не успела Гретель оглянуться, как будущий ужин оказался горелым.
Маркос, поглощенный тетешканьем с Алурой, даже носом не повел на запах горелого. Он щекотал его личное чудо, рассматривал пальчики на ручках и ножках, менял подгузник и перепеленывал. И только когда Алура сонно прикрыла глазки, бережно уложил ее в кроватку. Потом, вспомнив что накануне в доме протек унитаз, отправился его чинить. Возился он достаточно долго, но результат был. Санузел был как новенький, а сам Маркос начал лучше разбираться в механике.
Забытое радио болтало что-то о зарождении любви и о причинах приводящих влюбленных к ссорам. Ну какие могут быть ссоры, если симы любят друг друга - подумала Гретель, неосознанным жестом поглаживая округлившийся животик. Ой, кажется тошнота была не спроста - округлившимися глазами она осматривала себя со всех сторон. Что ж, пожалуй рождение сына может стать приятным подарком мужу на день рождения. Или может быть дочки...
Повседневные дела и хлопоты как-то неожиданно отняли целый день. Уже вечером, в очередной раз проходя по кухне, с импровизированным детским уголком, Гретель поглядывала на кроватку Алуры и размышляла какими же будут их общие с Маркосом дети. А вообще, ей хотелось отдыха. Хоть какого-нибудь, ну хотя бы вдоволь повозиться в снегу и сделать снежного ангела, как делали детишки в городе. В Степи и Вечном Лесу снега ведь никогда не было!
Маркос, вернувшийся домой из пожарной части, где он усиленно отсыпался после частых вставаний к капризничающей Алуре, повзрослел прямо на пороге домика, став по-настоящему взрослым.
Гретель, поцеловав мужа, выпорхнула наружу, счастливыми глазами обозревая нетронутую целину снега. В мягкий и пушистый снег, легший толстым слоем на заснувшую Мать-Землю, так приятно и весело было упасть, а потом еще размахивать руками и ногами, создавая отличного снежного ангела!!! Настроение у нее поднялось настолько, что даже захотелось немного потискать приемную дочь. Вот только у трезвонивших на ночь странных типов, и не менее странных огоньков, светящихся во дворе, было совершенно иное мнение. Маркос сладко спал, не слыша притягательного зова, а вот Гретель решила во всем разобраться, и пошла к огонькам, глубоко проваливаясь по колено в мягкий снег...
Продолжение следует...