Симс-сериал: "Бренди Брук"

[Донна Анна]

Содержание:

Параллельные миры. Мир № 2. "Новый мир" от Tatalia

"Брэнди Броук: От любви до ненависти и обратно" от Kleo Scanti

"Еще одна история" от Remie

"Розовый фламинго" от Донны Анны

Интервью с Дейдре Глитч - актрисой, играющей роль Бренди Брук
1 2 3 4

"Розовый фламинго"

Части 1 - 10
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Части 11 - 20
11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Части 21 - 30
21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Части 31 – 40
31 32 33 34 35 36 37 38 39 40

Части 41 – 50
41 42 43 44 45 46 47 48 49 50

Части 51 – 53
51 52 53

 

[Донна Анна]

Часть первая

Ночь после переезда выдалась беспокойная. Ей приснился дед Вадим, ее сумасшедший русский дедушка, кому она обязана была своим именем.
Бренди видела деда только на фотографиях, но сразу узнала его. Он сидел напротив и молча смотрел на нее. Она пыталась вызвать его на разговор, но он все молчал и смотрел, и в конце концов она заплакала и спросила, почему он дал ей такое идиотское имя, неужели и впрямь так любил бренди? Дед широко улыбнулся и исчез.
Бренди проснулась в слезах. Пока малыш Бью еще не подал голос из кроватки, она могла позволить себе такую роскошь - лежать и бездельничать, обдумывая происходящее с ней - а в последнее время тем для раздумий было хоть отбавляй. Ей казалось, что переезд - самое разумное, что можно было предпринять в ее ситуации. После смерти мужа все в старом доме напоминало о нем, а участливые взгляды соседей - ах, бедняжка, молоденькая вдова с двумя детьми на руках! - настойчивые попытки друзей снова выдать ее замуж и частые приглашения на вечеринки выводили ее из равновесия.
- Мам, ты просто ненормальная, - сказал Дастин, когда она объявила ему о переезде.
Да, наверное, поэтому ей и приснился дед Вадим. Семейное предание гласило, что он был абсолютно сумасшедшим - поступал так, как ему хотелось и плевать ему было на то, принято так поступать или не принято. Неудивительно, что он ей улыбнулся, ведь она тоже должна была бы сидеть тише воды, ниже травы, экономя каждую копейку и хвататься обеими руками за любого кавалера, который посмотрел в ее сторону... Все понимают, каково это - растить двух мальчуганов без отца. "Все думают, что понимают, - подумала Бренди, - но понимать и знать - разные вещи." Еще вчера она была уверена, что справится, но когда увидела, как угрюмо глядит Дастин на эту красную пустыню, над которой по вечерам поднимался туман, Бренди начала сомневаться в своих силах. И тут ее как будто что-то подбросило...

Когда она была девчонкой, она любила воображать себя героиней никем еще не снятого фильма, но сегодня, стоя над унитазом в позе бегуна на длинную, очень длинную дистанцию, она вдруг впервые увидела ясно название этого фильма - "Неудачница", написанное яркими люминисцентными буквами на экране несуществующего кинотеатра. Господи боже ты мой, неужели ее подозрениям суждено сбыться? Они с мужем мечтали завести третьего ребенка - чтобы малышу Бью было не так одиноко, ведь Дастин уже почти взрослый... но до чего некстати. Она не знала, что когда это действительно происходит с тобой, это совсем не похоже на кино.
Карета превращается в тыкву, лакеи в крыс, и ты остаешься с двумя детьми, и очень вероятно, да что там - вероятно, скорее всего, у тебя скоро родится еще один ребенок, и все это происходит с тобой и взаправду.
А ведь она еще не успела найти работу!
И тут малыш Бью проснулся и громко запел свою самую голодную песню.
Сонная и плохо соображающая, она побрела на кухню, и в дверях столкнулась с таким же сонным Дастином, который уже нес братику его бутылочку. Благодарно улыбнувшись, она принялась готовить завтрак, и на какое-то время мрачные мысли отступили.
Рассеянно слушая, как Дастин пытается научить Бью ходить, и раздумывая, не присоединиться ли к ним, она краем глаза заметила в зеркале свое отражение. Словно что-то притянуло ее, и она принялась разглядывать свое лицо так, будто это была незнакомая женщина. Рука сама потянулась к ножницам. Правильная зализанная прическа отличницы - прощай!
Она посмотрела на результаты своих стараний и вздохнула. Возможно, стрижка получилась не идеально ровной, но все равно в этой пустыне парикмахерской днем с огнем не сыщешь... Безусловно, дед Вадим одобрил бы ее, - мелькнула у Бренды ироническая мысль, эта новая прическа была явной данью генам безумия. А как насчет здравого смысла, которым славилась ее матушка? Неужели Бренде ничего от нее не перепало?
Ей вспомнились нравоучения матери - надо действовать, надо торопиться, надо думать о будущем, даже если оно будет не таким радужным, как хотелось бы! С тяжелым вздохом она села за компьютер и принялась искать работу. Работа нашлась на удивление легко, ибо сейчас Бренда руководствовалась единственным критерием, - ее интересовали только деньги, - и спустя буквально четверть часа была зачислена на должность секьюрити. Это было выгодно еще и потому, что во время ее работы - с восьми вечера до двух часов ночи, - Дастин будет дома и сможет присматривать за Бью.
- Мама, смотри! - торжествующий Дастин ворвался в комнату, - Он ходит! Я его научил ходить!
И действительно, малыш Бью бодро топал за ним, переваливаясь на своих коротеньких ножках.
Она обняла и поцеловала Дастина, который, разумеется, тут же вывернулся, сердито фыркнув - он уже взрослый, и ни к чему ему эти телячьи нежности. Бренда вздохнула и в который раз с досадой посетовала про себя, как несправедливо устроен мир - ну, почему она любит малыша Бью больше, чем доброго и терпеливого Дастина, который так похож на отца и изо всех сил старается сделать ее жизнь легче? Ей так хотелось бы подружиться со своим старшим сыном, но он огрызается и никогда у него нет времени на разговоры с ней... Впрочем, у него ведь действительно мало свободного времени - недавно он нашел какую-то очень подозрительную работу, и все чаще заводит разговоры о том, что самый верный путь разбогатеть - это стать по-настоящему хорошим вором...
Желтый школьный автобус уже гудел перед крыльцом.
Дастин уложил засыпающего на ходу Бью в кроватку и пошел в школу. Он сиял от счастья, и это сияние не могла притушить даже необходимость отправляться на занятия.
Бренда внезапно поняла, что упадет в голодный обморок, если что-нибудь не съест прямо сейчас.Она рванулась к холодильнику и через недолгое время уже вцепилась зубами в огромный кусок дымящейся пиццы. Она прислушалась - малыш Бью мирно посапывал в своей кроватке. "А теперь - салат", - блаженно подумала она и стала крошить овощи.
Салат она ела уже не так жадно, и взгляд ее блуждал по стенам их маленькой кухни. Когда-то ей портила настроение мысль о том, что любая вещь в их доме - в сущности, дешевка. Сейчас это почему-то перестало иметь для нее значение.
Раздумывая об этом с ощущением сытой вялости и глядя на лампу в форме розового фламинго, она внезапно поняла, почему она купила ее. Давным-давно отец Дастина и Бью, который тогда еще понятия не имел, что станет отцом Дастина и Бью, и этого, третьего, пока еще безымянного ребенка - теперь она была уже уверена, что третий ребенок скоро появится на свет, и как было бы прекрасно, если бы это была девочка! - давным-давно он объяснялся ей в любви, а в комнате было полутемно, и ей запомнилось только его лицо, освещенное точно такой же лампой.

Если бы Бренда была язычницей, она выбрала бы своим тотемным животным именно его - розового фламинго, ибо с ним было связано такое прекрасное воспоминание…
Долгожданный день рождения малыша Бью прошел совсем не так, как мечтала Бренди. Ей так и не удалось завести друзей в этом странном городке. Самые любопытные соседи не преминули заглянуть к новоселам в первый же день, но они оставили у Бренди странное и неприятное впечатление. Тощий манерный тип с ирокезом, беременная негритянка ("Боже, неужели скоро и я стану такой же коровой?" - подумала Бренди, стараясь не смотреть на ее огромный живот), в ярко-зеленых глазах которой читалось плохо скрытое презрение к миру и еще один, белобрысый смазливый парнишка, неумело пытавшийся с ней заигрывать. Всех их чрезвычайно интересовала только одна тема - усыновление детей. Бренди рискнула было пошутить - мол, в ее положении трудно оценить величие этой идеи, но негритянка глянула на нее так, что Бренди поперхнулась салатом и остаток вечера провела в молчании, слушая разговоры гостей и приходя в состояние тихой паники.

Похоже, сюда съехались сумасшедшие со всех сторон света, для которых не было ничего святого. Они подшучивали над негритянкой Офелией, осведомляясь у нее, какого цвета будет ее ребенок - черный, зеленый или клетчатый. Негритянка хмыкнула и громко спросила типа с ирокезом: "Нервный, а как Паскаль себя чувствует? Кстати, обрати внимание - я даже не спрашиваю, какого цвета будет его ребенок, это и так понятно... ой, извини, наверное, я должна была сказать - "ваш ребенок"?" Тип с ирокезом замялся, но тут белобрысый сделал большие глаза и сказал, что по последним слухам, на кладбище старушки Олив "стало оч-ч-чень неспокойно", и вся дорога напротив усеяна лужами, вот только непонятно, кто их оставляет... те ли, кто живут в доме или... кхе-кхе... хи-хи... те, кто уже не живут. Офелия вспылила, Нервный попытался ее урезонить... До драки не дошло, но впечатление осталось ужасное. Больше Бренди не приглашала гостей. "Неужели этот городок состоит из одних уродов?" - с тоской думала она, глядя на лица прохожих.

Мрачный Дастин, приходя с работы, падал в кровать замертво. За полночь он просыпался, сползал с кровати и шел к игровому автомату. В такие минуты он сам напоминал Бренди заводную игрушку. Час за часом, ожесточенно пиная автомат, он постепенно сбрасывал напряжение, и если оставалось время перед школой, делал домашнее задание. Он все реже и неохотнее занимался малышом Бью, скорее, по привычке и из чувства долга, слишком уж он уставал на работе. Бренди чувствовала, что Дастин, как и она, не приживается на новом месте. А может быть, он до сих пор не может забыть Анжелу Плезант - ведь они так дружили с этой рыжей чертовкой, водой не разольешь. Положа руку на сердце, она могла бы признаться - ей никогда не нравилась Анжела, но сейчас Бренди казалось, что легче примириться с Анжелой, чем видеть угрюмое лицо Дастина. Он только однажды привел из школы приятеля, и Бренди так и не поняла - зачем, ведь он почти сразу уехал на работу, а приятель остался и мотался неприкаянный по дому, хотя она была не в том состоянии, чтобы развлекать гостя. Возможно, Дастин понял это, и тоже больше не повторял попыток пригласить одноклассников в гости.

 

[Донна Анна]

Часть вторая

Малыш Бью был на седьмом небе от счастья, когда наступил день его рождения. Он с самого утра теребил Бренди вопросами, будет ли он задувать настоящие свечки на настоящем торте. В тысячный раз повторив, что торт со свечками - это не-пременно, непременно, непременно, она почувствовала, что умирает от желания лечь и уснуть. В последние дни она столько возилась с малышом, читала ему вслух любимые книги, играла в куклы и болтала с ним, что усталость обрушилась на нее внезапно, как чугунная плита. Ее третий ребенок должен был родиться совсем ско-ро, и Бренди все чаще приходилось убеждать себя, что у нее хватит сил, чтобы сладить с тремя детьми. Она и между двумя-то сыновьями разрывалась. Ее пугало, что Дастин все реже заговаривал с ней, и Бренди с горечью понимала, что времени на разговоры с ним скоро совсем не останется.

- Мама, почитай! - Бью снова отыскал старательно спрятанную Бренди книгу. Она со вздохом раскрыла ее - и кому только пришла в голову нелепая фантазия сочи-нять детские книги про белые унитазы и плюшевых медведей! - и начала читать.
Ей так хотелось дождаться Дастина, чтобы он посмотрел на радостного Бью, заду-вающего свечи на торте, но сегодня он, как обычно, задержится на работе допоздна... Свечи вспыхнули, Бью смешно надул щеки, волнуясь, зажмурился и дунул.
А Дастин вернулся домой поздно, и когда Бренди проснулась посреди ночи, она застала на кухне обоих сыновей, которые взахлеб говорили о великих гангстерах и легендарных грабителях. Она тихонько вздохнула и пошла спать, но еще долго не могла заснуть, прислушиваясь к голосам за стеной.

Ребенок родился на следующий день.
Бренди поставила на стол тарелки с горячим чили и замерла. С улицы доносился детский визг - это Бью играл во дворе с мальчиком, которого привел сегодня домой с таким торжествующим видом - еще бы, он первый из их семьи завел настоящего друга. Такой серьезный на вид, круглолицый пухленький очкарик теперь носился вокруг дома и они с Бью орали так, что уши закладывало.
- Я буду являться тебе после смерти! - прочувствованно обещал Бью, весьма нату-ралистично изображая предсмертное хрипение подстреленного гангстера, - Если ты, сволочь такая, поганый коп, оставишь сиротами моих семерых детей, я буду приходить к тебе каждый вечер и душить тебя холодными руками!
- Не надо! - испуганно попросил мальчик.
- Еще бы, у вас возле дома такое кладбище, что любой ботаник обзавидуется. Ну, что, Александр Гот, хочешь, чтобы у тебя завелся еще один призрак или играем дальше?
- Играем дальше! - отозвался Александр.
И они с топотом понеслись вокруг дома. Когда пошли закладывать третий виток, Бренди уже держала на руках темноволосого голубоглазого мальчика, который смотрел на нее такими знакомыми глазами. Она не сразу поняла, как этот третий сын похож на нее саму. Дастин и Бью - особенно Бью, пошли в Скипа и его родню - такие же светловолосые и длиннолицые. А этот ребенок был совсем другой, и ей даже в голову не пришло расстроиться из-за того, что это не девочка.

Дастин иронически вскинул бровь, когда за завтраком Бренди объявила, что реши-ла назвать Вадимом их младшего брата.
- Быфали ли в фаашем ротту сумасчетчие? - нараспев протянул он с утрированным немецким акцентом какого-то персонажа из юмористического телесериала, на ко-торые у Бренди никогда не хватало времени, - О, не отфечайте, я вижу по фаашим гласам, что корень всех проблем - это фааш сумасчетчий русский дедушка!
Малыш Бью с набитым ртом заржал басом, подражая Дастину. Геркулесовые хло-пья полетели по всей кухне.
- Дастин! - Бренди посмотрела на него убийственным взглядом - во всяком случае, она надеялась, что убийственный взгляд получился, в конце концов, у ее мамы такие взгляды очень хорошо получались, значит, когда-нибудь и у нее самой получится, надо только почаще практиковаться.
- Ой, мама, извини! - Бью улыбнулся самой своей очаровательной улыбкой - он-то знал, как обезоруживающе действует она на мать, - и выскользнул за порог.

- Куда! - запоздало крикнула Бренди, но Бью был уже далеко, только где-то в са-мом конце улицы промелькнула его красная футболка.
- Он опять пошел в гости к Миксам.
В голосе Дастина ей послышалось что-то странное. Он никогда не был ябедой. Укачивая спящего Вадима, Бренди пристально посмотрела на старшего сына, кото-рый колупал штукатурку возле косяка с таким видом, будто надеялся отыскать под ней несметные сокровища.
- Бью ходит к ним каждый день, и вчера он засиделся у них до темноты, и позавче-ра тоже. Я сходил за ним и привел домой, ты ведь работаешь допоздна.
В голосе Дастина слышалась такая тоскливая зависть, что Бренди стало не по себе.
- Почему у тебя нет друзей, Дастин? - напрямую спросила она.
- А у тебя? - криво ухмыльнулся Дастин.
- Когда мне было столько же лет, сколько тебе, меня каждый день кто-нибудь про-вожал домой, - Бренди мысленно поаплодировала себе за то, что так изящно ушла от ответа. - Тебе не приходило в голову, что другом может стать любой прохожий? взять хотя бы ту девочку, что разносит почту...
- Ой, мама! - Дастин сморщился и махнул рукой. - Если бы у меня было сто баксов, и я подарил бы их этой девочке, она бросилась бы мне на шею с криком "Дастин, ты самый лучший!", а если бы на другой день ей подарил бы сто баксов этот ста-рый хрыч, Мортимер Гот, она и ему бы сказала то же самое. Не знаю, как тебе, а мне лично жалко денег на такие глупости. А вот ты бы лучше взяла, да сходила се-годня вечером к Миксам и забрала Бью сама, а я бы посидел вечерок за компьюте-ром.

- Миксы... Где-то я уже слышала эту фамилию. А где они живут?
- Белый деревянный домик за поворотом направо, в самом конце улицы. У них во дворе такая заметная игрушка в желто-розовую полоску, вокруг которой вечно тусуется толпа ребятишек. Еще бы ты про них не слышала! Про них говорил весь город. Это у них родилось четверо детей одновременно.
- Ничего себе! - Бренди забылась и присвистнула.
- Ну, да. Четверо детишек, и они переехали сюда вскоре после их рождения.
- И что эти четверо... м-м... нормальные ребята?
- Двое малость туповаты, а двое, вроде, ничего себе. Девочка даже симпатичная. И все было бы замечательно, если бы им не пришло в голову в один прекрасный день, что пятеро детей - лучше, чем четверо. Их полоумная мамаша...
- Дастин, я устала делать тебе замечания. Тебе кто ни попадется на язык - либо полоумный, либо чокнутый, либо сумасшедший.
- Что поделаешь, мама, такова жизнь. Разве ты сама не видишь, что здесь нормаль-ные люди не водятся? Один этот педик с ирокезом чего стоит...
- Дастин!!!
- Хорошо, мамочка. "Голубой с ирокезом" - тебе больше нравится? Только от того, что я назову его так или иначе, он не станет нормальным.
- Мне не нравится, что ты вырос таким злым, Дастин.
- Ты не спрашивала нас, хотим ли мы здесь жить, а я не спрашивал тебя, каким мне надо вырасти, - огрызнулся Дастин.
Бренди медленно сосчитала про себя до десяти и спросила:
- И что, теперь у этих Миксов уже пятеро детей?
- Ни фига, - мрачно ответил Дастин, - потому что мамаша померла за день до ро-дов.
- О! - Бренди вздрогнула и крепче прижала к себе спящего Вадима.
- Да, она померла и папаша остался один с четырьмя спиногрызами, на шее, двое из которых все время то дрались, то психовали, то рыдали над мамашиной могилкой. Кстати, папаша просто красавчик, по нему пол-городка с ума сходило. Он хороший мужик, и Бью с ним дружит, но ему надо деньги на семью зарабатывать, у него времени нет, чтобы затеваться насчет женитьбы, точно так же, как и у тебя.
Бренди изумленно подняла глаза. Дастин смотрел на нее в упор, не отводя взгляда.
- Я вовсе не собираюсь искать вам нового отца, - резко сказала она.
- Почему бы и нет?
- Хотя бы потому... потому что из этого все равно ничего не выйдет, если ты име-ешь в виду, что я могла бы.... их пятеро, нас четверо - мы не сможем жить вместе. Ты ведь знаешь, по закону в одном доме не может жить больше восьми человек.
- Да это ерунда, я ведь скоро закончу школу и смогу жить отдельно.
- Ты хочешь уйти от нас? - изумленно спросила Бренди.
- Не знаю... Я хочу разбогатеть, - медленно, как во сне, сказал Дастин. - Хочу же-ниться на каклй-нибудь богатой тетке.
- Зачем?
- Странный вопрос, мама. Хочу, чтобы у меня были деньги. Много денег. Потому что я люблю деньги.
- А что ты еще любишь, кроме денег? - осторожно спросила Бренди.
- Деревья, мама. Я очень люблю деревья. И кусты тоже, - ответил Дастин и широко улыбнулся.

 

[Донна Анна]

Часть третья

Дастин ушел на работу, а Бренди еще долго не могла опомниться после разговора со старшим сыном. Она легла на кровать и принялась размышлять о том, что каждый день обещала себе обдумать хорошенько, когда настанет более подходящее время. Подходящее оно было или нет, но это время настало. Несомненно было одно - она должна изменить свою жизнь, если не ради себя, то хотя бы ради мальчиков. Она и сама чувствовала, что постепенно начинает сходить с ума от одиночества. На днях она разговаривала на работе сама с собой, и поняла это лишь после того, как поймала сочувственный взгляд напарника Джонни.
- Дастину дали замечательную роль в школьном театре, - выдавив беззаботную улыбку, пояснила роль.
Джонни улыбнулся в ответ и кивнул, но Бренди работала с ним достаточно давно, чтобы понять - он ей не верит.

Единственным человеком, с которым она общалась, кроме детей, была нянька Николь, но эту длинноносую негритянку с хитрым взглядом интересовали только неприличные анекдоты и старенький игровой автомат, к которому она бросалась в ту же секунду, как только Вадим засыпал.
Бренди приняла решение. С сегодняшнего дня она сама примется за поиски людей, которые могли бы стать если не друзьями, то хотя бы приятелями, - чтобы было кому позвонить тоскливым осенним вечером, и пригласить на ужин, и сидеть у камина до утра, беседуя о всяких пустяках или танцевать до упаду, да в конце концов, просто смотреть телевизор, иронизируя над дурацкой рекламой пиццы.
Она вышла из дому, поставила вертикально фигурку фламинго, которую Дастин, разумеется, не преминул хорошенько пнуть, уходя на работу - этот малолетний стервец, видите ли, утверждал, что если он не пнет злополучную птицу, у него весь вечер будет потом "никакосовое" настроение.

Бренди легко нашла домик Миксов. Она постояла, глядя на детей, играющих с такими серьезными лицами, как будто от этого зависела судьба мира. Бью был среди них самым младшим, и Бренди заметила, что дети поддаются ему, когда наступает его очередь водить.
Дверь распахнулась, на крыльцо вышел Тим Микс и Бренди с первого же взгляда поняла, что имел в виду Дастин, называя его "красавчиком". Его действительно можно было назвать именно красавчиком - правильные черты лица, яркие карие глаза, светлые, почти выбеленные солнцем волосы, обаятельная и рассеянная улыбка. И он был так похож на ее покойного мужа, Скипа - неудивительно, что Бью к нему потянулся.
- Добрый вечер. Я пришла за своим сыном. Меня зовут Бренди.
- Э-э... Тим. То есть, меня зовут Тим, а вы - Бренди... кстати, я могу сварить кофе, если вы не торопитесь, и добавить туда капельку бренди... Если вы не против, разумеется. Э-э... я хочу сказать - не будет большого вреда, если детишки поиграют лишних десять минут на свежем воздухе.
Кофе оказался чудовищным на вкус. Тим задумался, добавляя бренди, и пока он улыбался каким-то своим неведомым мыслям, бренди все капало и капало... сложно было теперь разобраться, что к чему добавляли. Бренди сделала глоток и долго не могла отдышаться.

- Видели моего э-э... младшего?
- Э-э... - манера Тима говорить оказалась заразной. - Да, видела. А который из них младший?
- Тот, что с фиалковыми глазами.
Бренди покачала головой.
- Сейчас быстро темнеет, я не разглядела.
- Э-э... жаль! - Тим залпом допил кофе, а потом задумался и рассеянно выплеснул в кофейную чашку остатки спиртного из бутылки.
В этот момент Бренди поняла, что за этот вечер Тим, похоже, приговаривает не первую бутылку бренди с кофе. Он посмотрел на нее неожиданно трезвым взглядом, и на миг ей показалось, что он читает ее мысли.
- Фиалковые глаза, - он улыбнулся этой своей очаровательной улыбкой откуда-то издалека, где сейчас пребывали его мысли. - У их матери были фиалковые глаза. Ни у одного человека, кроме нее, я не встречал таких глаз. У моего младшего, Саймона, глаза матери.
- Мне пора идти, - Бренди поднялась и внезапно почувствовала, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то еще. Волосы зашевелились у нее на голове, ей припомнились все эти дурацкие истории про привидения, которыми, похоже, кишел городок. Она непременно оглянулась бы сейчас, если бы ей не было так страшно.
- Я провожу вас? - спросил Тим.
- Нет-нет, спасибо, - странное дело, теперь она знала точно, что если обернется, не увидит за спиной никого. Так оно и оказалось.

Потом она вспоминала этот вечер с каким-то смутным, тревожным чувством. Одно она знала наверняка - ей совсем не хотелось больше встречаться с мистером Тимом Миксом, очаровательным и задумчивым любителем капельки кофе в бренди...
Она стала использовать любой предлог, чтобы навещать соседей в округе, - просиживала ночи за компьютером, в каких-то фантастически нелепых чатах, вела обширную электронную переписку, ездила в городские магазины и останавливалась напротив почтовых ящиков, делая вид, что стряхивает с рукава несуществующую пылинку. Нельзя сказать, чтобы ее усилия были потрачены впустую. Ей пришлось по душе общество Техника-опылителя №9 - отца зеленокожего Джонни, ее напарника. К его странной внешности она привыкла довольно скоро, а скользкие шуточки он отпускал так уместно, что они казались ей невероятно смешными. Бренди не теряла надежды познакомить Дастина с какой-нибудь приличной девушкой, но безуспешно - две прелестные рыжие сестрички, ровесницы Дастина, на которых она втайне делала ставку именно из-за цвета волос, рассчитывая, что ностальгия по Анжеле Плезант даст о себе знать, - две эти сестрички оказались, по мнению Бренди, еще хуже Анжелы, хотя еще совсем недавно она думала, что это невозможно. Одна при первой же встрече завела разговор о сексе, явно пытаясь произвести на Бренду впечатление своими глубокими теоретическими познаниями, а вторая все время норовила дернуть сестру за волосы или придушить, при этом хихикая самым омерзительным образом.
Когда именно она познакомилась с Исабелой - впоследствии Бренди так и не смогла вспомнить. Она припоминала только, что они встретились впервые именно в этот период ее лихорадочных поисков и метаний из одних гостей в другие, и что Исабела мелькнула где-то на заднем плане вечеринки, не то укладывающей кого-то из малышей, не то выносящей очередной горшок. Когда кто-то из знакомых упомянул в разговоре "конгрессменшу Исабелу", Бренди поверить не могла, что речь идет именно об этом незаметном существе, проворно снующем между горшками, детьми и кухней. Она высказала свое недоумение вслух, и собеседник туманно намекнул ей на какую-то скандальную историю, связанную с прошлым леди конгрессменши. Бренди ему не поверила и потребовала подробностей, собеседник то ли не знал их, то ли не захотел рассказывать, и тогда Бренди почувствовала, что разозлилась. Она терпеть не могла, когда при ней несправедливо обвиняли кого бы то ни было. Она сама удивилась той горячности, с которой высказала этому случайному знакомому все, что думала о нем, и отправилась домой. Дома ее преследовало ощущение какого-то незавершенного дела, и все валилось из рук. Ей показалось вдруг, что она обязательно должна позвонить Исабеле, и тогда она решительно сняла трубку и набрала ее номер.
Исабела была дома, и похоже, ее ничуть не удивил звонок Бренди. Поболтав пару минут о детях и нюансах приготовления пиццы, неожиданно для себя самой Бренди пригласила Исабелу в гости.
Они болтали до глубокой ночи, делясь воспоминаниями о школьных проделках и перемывая кости всей округе. Глядя на эту маленькую смуглую женщину с серьезным, даже суровым выражением лица, трудно было предположить, что она может так артистично передразнить кого угодно. "Э-э... леди с глазами неправильного цвета, вам сварить кофе или просто тяпнете бренди?" Бренди уже забыла, когда она так смеялась в последний раз.

Закрывая дверь за Исабелой, она вдруг спохватилась, что Дастина до сих пор нет дома. Его рюкзак на месте, значит, он приходил после работы и куда-то ушел, но уже три часа ночи... Бренди заметалась по дому. Звонить в полицию или дожидаться утра? Она слышала истории о детях, которые убегали из дому, но Дастин не такой, ему хорошо здесь, он никогда не стал бы убегать... или?..
Скрипнула дверь, и Бренди вздохнула с облегчением. У нее даже не возникло желания наорать на Дастина, хотя еще пару минут назад ей хотелось этого больше всего на свете. И тут она увидела его странный, потерянный взгляд.
- Дастин!
- Ма, со мной все в порядке, - торопливо проговорил Дастин.
- Ага, - кивнула Бренди, - я верю тебе, только скажи правду, что это было, хорошо? Наркотики?
- Нет, - Дастин вдруг засмеялся с истерической ноткой, напугавшей Бренди еще больше, чем выражение его лица. - Гораздо круче, мать. Я видел привидение!
Бренди ойкнула и сделала то, чего долго потом не могла себе простить - произнесла любимую поговорку деда Вадима. Много лет назад родители перешептывались при ней, разумеется, не предполагая, что ребенок не только услышат, но и запомнит этот бессмысленный набор русских звуков.
- О! - оживился Дастин, - ма, это такое заклинание от злых духов?
Бренди прикусила язык и решила не вдаваться в объяснения насчет заклинаний, духов и обычаев предков, тем более, что в общих чертах догадывалась, каким может быть смысл этой поговорки.
- Это старинная русская молитва, - ответила она. - Нечего заговаривать мне зубы, лучше расскажи про привидение.

 

[Донна Анна]

Часть четвертая

- Ма, давай лучше завтра, - заныл Дастин, - я испытал ужасный нервный шок, и теперь хочу только есть и спать, но сначала дай мне дойти до туалета...
- Ни фига, - мстительно сказала Бренди, - я теперь не смогу уснуть, пока не узнаю все в подробностях. Так что сначала ты мне все рассказываешь, а потом уже - есть, писать и спать.
- Ну, ты даешь... Давай, я все-таки сначала схожу в туалет, а? - мрачно сказал Дастин, делая попытку протиснуться между Бренди и косяком.
- Только быстро! - уступила Бренди.
- И очень быстро вымоюсь, а ты пока приготовишь ужин! - крикнул Дастин из-за двери.
- Давай, мойся быстрей, свинюга ты противная, - бормотала Бренди, пересыпая спагетти из сковородки по тарелкам. Разумеется, она прибавит в весе лишних полфунта после этой ночной трапезы, но ей ужасно хотелось знать историю про привидение, а Дастин, как обычно, застрял в ванной надолго, так надо же ей было чем-то занять себя?
- Ничего особенного, - небрежно заявил Дастин, пережевывая спагетти, - привидение, как привидение.
- Рассказывай! - заорала Бренди и стукнула по столу так, что Дастин испуганно подпрыгнул.
- Я тут зашел в гости к Миксам. Чтобы... ну, короче, сначала мы с Кевином, болтали про всякую школьную ерунду, потом я поиграл с ними в эту дурацкую игрушку. А потом мы немножко потанцевали с Лайзой, у них такой дешевый проигрыватель, который вечно ломается, ну... и он снова сломался, мы начали с ней болтать про всякое такое...
- Целовались? - с живым интересом спросила Бренди.
- Ма-а... - возмущенно пробасил Дастин.
- Какая жалость, диагноз - отставание в развитии, - пожала плечами Бренди, вылизывая тарелку.

- Ну, если бы и целовались, я бы тебе об этом не сказал, - хихикнул Дастин. - Короче говоря, Лайза сказала, чтобы я ее подождал, ей обязательно надо помыть голову, потому что завтра у них в классе выбирают королеву красоты, какая же она будет королева с немытой бошкой, а потом мы с ней еще погуляем, у нее длинные волосы и они долго сохнут, и их полезно сушить на свежем воздухе. И я стал ждать, стоял на дорожке и смотрел на звезды, а потом мне показалось, что она совсем долго уже не идет, и я повернулся к дому, чтобы посмотреть, не идет ли Лайза. И тут она выскочила на меня!
- Кто?
- Какая жалость, диагноз - недостаток серого вещества, - передразнил ее Дастин. - Кто же, как не эта полоумная мамаша Лайзы, со своими фиалковыми глазами и пузом на носу!
- О-о-о... А что, у нее действительно фиалковые глаза?
- Фиолетовые, - подумав, сказал Дастин. - У нее фиолетовые глаза, во такенное брюхо и она была злая, как сто чертей. Наверное, просекла, что я не собираюсь жениться на ее расчудесной доченьке. Скорчила страшную рожу и давай меня дразнить. Я перепугался так, что чуть не обделался.
- Она была прозрачная? - спросила Бренди. - Мне говорили, что они все прозрачные.
- Еще какая прозрачная, - кивнул Дастин, подкладывая себе в тарелку спагетти, - прозрачней некуда. Слава те, господи, Лайза на нее совсем непохожа. Лайза говорит, они ее часто видели после того, как она умерла. Ей нравится пугать собственных детей, можешь себе представить?

- А почему ты не хочешь жениться на ее доченьке? - с невинной миной поинтересовалась Бренди.
- Потому что у ее доченьки нету денежек... - Дастин с деланной наивностью похлопал ресницами. - А Дастин плохой мальчик, если он когда-нибудь на ком-нибудь женится, то это будет, очень, очень, ну, просто очень богатая невеста!
- А сколько у нее будет денег? - раздался тоненький голосок малыша Бью из-за двери.
- Миллион! - рявкнул Дастин. - Меньше, чем за миллион, я не продам свою свободу.
Бренди захихикала.
- Ну, хотя бы полмиллиона, - поразмыслив, сказал Дастин. - Полмиллиона - тоже деньги. За полмиллиона я бы согласился жениться, на ком угодно.
- Даже на Паскале? - спросил Бью из-за двери, давясь от смеха.
- Тьфу, чтоб тебя! - фыркнул Дастин. - На Паскале можешь сам жениться, когда вырастешь.
- Не, я не хочу жениться на Паскале, - доверительно сказал Бью, просовывая рожицу в дверь кухни. - Я лучше женюсь на маме или на Лайзе, если ты не против, Дастин. Она мне давно нравится, и вообще, я с ней раньше познакомился...
- Ой, женись на ней. Она будет только счастлива, - Дастин махнул рукой и Бренди лихорадочно принялась изобретать невинный предлог, который позволил бы ей заглянуть в домик Миксов, рассмотреть эту легендарную Лайзу и увернуться от ритуального распития кофе с бренди.

- Ма, я чуть не забыл... смотри, я принес тебе подарок! - Дастин вынул из сундука какой-то сверток и протягивал ей.
Бренди развернула газету и ахнула. Это была картина, изображающая довольно банальный натюрморт. Совсем недавно она видела похожую в магазине, и она стоила полторы тысячи.
- Где ты ее взял? - стараясь, чтобы в голосе не прозвучали обвиняющие нотки, спросила она.
- Ма, не беспокойся. Мне ее подарили. Один мой друг рисует такие картины пачками, - понимающе ухмыльнулся Дастин. - Он говорит, если сконцентрироваться и правильно смотреть на нее, через эту картину можно вызвать человека, которого ты хочешь увидеть.
- А кого ты хочешь увидеть? - спросила Бренди.
- Кого? - удивился Дастин, - конечно, папу!
Бренди вздрогнула.
- Спасибо, - сказала она. - Только... знаешь, лучше будет, если ты повесишь ее в своей комнате...

Бренди не знала, хотелось ли ей увидеть Скипа. Она дорого бы дала за то, чтобы узнать, чего ей хочется на самом деле - покоя, денег, любви... и лишь под утро сквозь полудрему она поняла, что на самом деле ей хочется только одного - влюбиться по уши, как в юности, и совершенно неважно - в кого.

Это произошло гораздо быстрее, чем она ожидала.
День начинался сумбурно. Блинчики подгорели. Малыш Бью противным голосом гнусавил, что он не хочет больше, чтобы его называли малышом, а хочет, чтобы они немедленно купили телескоп или, на худой конец, "приста-а-авку" к телевизору, потому что Дастин часами твердит "сейчас-сейчас", а сам никогда не уступает компьютер, сколько ни проси...
Дастин выглядел еще более хмурым, чем обычно, и Бренди готова была побиться об заклад, что он пол-ночи исправно таращился на эту дурацкую картину в надежде увидеть отца. Давясь подгоревшим тестом, ее старшенький сообщил в пространство, что когда-нибудь его терпение придет к концу, и он угонит целый грузовик пиццы, и возможно, тогда закончатся для их семейства эти вечные проблемы с едой.

Бренди едва сдержалась, чтобы не швырнуть в него сковородкой. Интересно, подумалось ей, почему в последнее время ей так хочется сделать то, чего она не делала еще никогда в жизни? Она представить не могла такую ситуацию, когда ее мать швырнула бы в нее чем-нибудь или повысила голос. Дедушка Вадим, сомнений нет, это все сумасшедший русский дедушка, и надо же было случиться такому, чтобы из всего их семейства она одна унаследовала эту "легкомысленную эмоциональность" или "эмоциональную легкомысленность" - что-то подобное однажды ляпнула учительница старших классов ее матушке, - в результате Бренди провела незабываемое лето взаперти, упражняясь в игре на фортепиано.
На работе ей прозрачно намекнули, что охранник обязан всегда быть в хорошей физической форме - в обеденный перерыв Бренди заскочила в туалет и попыталась незаметно разглядеть в зеркале, встав на цыпочки и обернувшись, не тесны ли ей брюки, - и конечно, именно в этой позе ее увидели две самые стервозные девицы из канцелярии. И что самое противное - они даже не пытались сдержать смех.
- К чертовой матери, - думала Бренди, принимая у посыльного заказанную пиццу, - должны и у меня быть в жизни маленькие радости. Куплю тренажер и все выходные буду заниматься.
Она прекрасно знала, сколько стоит тренажер. Но ведь Вадим скоро подрастет, не надо будет тратить столько денег на няню...
- Бренди, дорогая, как поживаешь? -
Перед ней стоял детектив Фернандо, при одном упоминании о котором заходились в экстазе все романтические барышни в их детективном бюро. Смуглый мускулистый герой с испанским акцентом, с волосами до плеч и печальными светлыми глазами - почему-то именно эти самые печальные глаза привлекали их внимание в первую очередь, - возможно, потому, что подавали страждущим тень надежды, именно в той мере, какая необходима, чтобы питать и поддерживать безответную любовь. Бренди и сама замечала порой, что в присутствии Фернандо она ведет себя не так, как обычно. Ей никогда и в голову бы не пришло перекинуться с ним одной из тех школярских шуточек, которые были в ходу у них с Джонни. Рядом с Фернандо она чувствовала себя женщиной, и это ей нравилось. И еще ей нравилось, что несмотря на обилие желающих развеять печаль в его взгляде, Фернандо не позволял себе лишнего - во всяком случае, она не слышала, чтобы кому-нибудь из страдалиц удалось добиться от него взаимности. И кроме всего перечисленного выше, Фернандо был мужем ее подруги Исабелы.
- Сегодня день рождения моего младшего сына, и мы хотим устроить вечеринку. Исабела просила меня, чтобы я тебя обязательно нашел и пригласил. Мне будет приятно тебя увидеть. Эта форма, безусловно, тебе к лицу, но мне бы хотелось посмотреть на тебя в вечернем платье...
- Спасибо, я непременно приду.
- Мы будем ждать, - церемонно кивнул Фернандо и удалился.
Бренди хихикнула. Бедняжка Фернандо, похоже, и не подозревал, какую окраску приобретают в переводе эти его дежурные комплименты, которые, вполне возможно, на его родном испанском звучали абсолютно обыденно и невинно...
Ее единственное вечернее платье давно вышло из моды и выглядело, как старая дешевая тряпка. Бренди окончательно убедилась в этом, повертевшись перед зеркалом. Времени для портновских изощрений не оставалось - она сунула Николь сто долларов за сверхурочную работу, торопливо натянула любимые джинсы и отправилась на вечеринку. Над пустыней зажигались первые весенние звезды. Бренди невольно замедлила шаг. Она брела вдоль дороги, наслаждаясь одиночеством и свободой, и вспоминая смутно, как бродила вот так же когда-то, тысячу лет тому назад, до того, как встретила Скипа...
Вечеринка в доме у Исабелы и Фернандо всегда превращалась в веселое столпотворение. Две старшие дочери, старший сын, их приятели и гости развлекались на всю катушку. Похоже, наличие или отсутствие денег ничуть не волновало это семейство. Бренди завидовала их способности превращать любое событие в праздник. Она махнула рукой Технику-Опылителю, который развлекал своими вечными шуточками незнакомую блондинку, и через минуту уже заливалась смехом, наблюдая, как дочери Исабелы поочередно изображают Николь, которая с важным видом читает газету, сидя на унитазе - она и у них успела поработать нянькой. В праздничной суматохе потерялся именинник, потом был обнаружен спящим в родительской кровати, и его уже решили было не будить, когда он внезапно вскочил и помчался задувать свечи на торте.

Тебе не скучно? - Исабела с бокалом шампанского присела рядом с ней на диван.
Бренди с улыбкой покачала головой.
- Сумасшедший дом, - подытожила Исабела, оглядываясь по сторонам. - Послушай, мне Фернандо сказал по секрету, что на тебя наезжало начальство, так ты не бери в голову, они на всех наезжают перед тем, как повысить в звании, это самый верный признак повышения, имей в виду.
Бренди заметила, что Исабела не стала переодеваться ради вечеринки, она осталась в любимых запиленных шортах и черной футболке.
- А! - Исабела заметила взгляд Бренди и скорчила гримасу, - не было времени переодеться, треклятая индейка никак не хотела размораживаться и маленькая Ли влезла в унитаз по локоть, пришлось ее ловить, переодевать и укладывать. Ну, ты-то меня понимаешь... Кстати, как поживает Вадим? Когда я видела его в последний раз, он учился ходить?
- Уже научился, - отозвалась Бренди, - бегает и болтает без остановки.
- Ладно, пошли танцевать! - Исабела не могла усидеть на месте дольше пары минут, это было известно всем ее знакомым.
Вечеринка кончилась уже за полночь, и Исабела вышла на улицу проводить Бренди.
- Приходи завтра, если хочешь, - предложила Бренди, -Дастин работает допоздна, Бью носится с мальчишками, а у меня выдался свободный вечер.
- Ага, - сказала Исабела, зевая и улыбаясь одновременно.
Они собирались обняться на прощание, как обычно, и Бренди не сразу поняла, что произошло. Впоследствии она пыталась убедить себя, что это все из-за второго бокала шампанского, но в душе знала, что это бесполезно - "эмоциональная легкомысленность" или "легкомысленная эмоциональность", как бы она ни называлась, взяла свое.
Бренди внезапно осознала, что они с Исабелой целуются, как сумасшедшие, причем на лице Исабелы явственно отражалась смесь ужаса и восторга, которые и сама

Бренди испытала в этот момент. Они отступили на шаг друг от друга.
- До завтра! - без всякого выражения сказала Исабела, повернулась и пошла в дом.
Бренди машинально кивнула и пошла домой, как во сне. Краем глаза она заметила изумленное лицо Техника-Опылителя, стоявшего у крыльца с отвисшей челюстью, но как ни странно, ее совершенно не волновало, что завтра же он расскажет эту скандальную сплетню всем желающим выслушать его. Она хотела влюбиться - и влюбилась, сейчас она не могла больше думать ни о чем другом. Бренди боялась даже задуматься о завтрашнем вечере, поскольку подозревала, что жизнь ее с завтрашнего вечера может измениться... но она и представить себе не могла, какой оборот примут события...

 

[Tatalia]

Паралельные миры. Мир № 2. "Новый мир"

Солнечный луч, взобравшись подушке, упал на лицо спящей Бренди. Ее ресницы затрепетали, выдавая, что она не спит, но глаза оставались закрытыми. Не желая выныривать из утренней дремы, Бренди улыбнувшись сквозь сон, протянула руку к подушке мужа, но пальцы прикоснулись к уже утратившей тепло ткани – видимо он уже давно встал. Бренди разочарованно вздохнула, потянулась, и вдруг испуганно замерев, села в кровати широко раскрыв глаза – безотчетный страх липким комком подступил к горлу.

Небольшая комната была насквозь пронизана утренним светом. Солнечные лучи, падая сквозь зарешеченное окно, расчерчивали клетками палас, золотили парящие пылинки. Было тихо, лишь через открытую дверь ванной были слышно, как цокают о фаянс умывальника капли из неплотно закрытого крана.
Эта мирная, давно уже ставшая своей, привычной картина успокоила ее, оцепенение прошло, ведь весь этот ужас в прошлом, в прошлом, в прошлом! – повторяла она как заклинание. Но минуту назад она как будто окунулась в это прошлое…
В то далекое утро солнце так же нежно грело ей лицо, так же не хотелось открывать глаза, а подушка мужа была такой же пустой и прохладной. Но вот когда Бренди вышла тем утром во двор, посмотреть почему муж задерживается к завтраку… Нет, нет, нет! – замотала она головой, - не хочу вспоминать, не буду! Но преграда, выстроенная ей вокруг того дня, медленно рассыпалась, и, сама того не желая, Бренди вспоминала, вспоминала, вспоминала…
В начале она будто не ходила, а через силу таскала свое оглушенное тело – даже плакать сил не было, и все с момента как она увидела тело мужа в бассейне и до возвращения с похорон она видела словно бы подернутым дымкой. И если образ мертвого мужа неподвижно лежащего в воде, или сцену похорон до боли ярким весенним утром ей удалось отогнать, то чувство полной беспомощности – как будто она ступила в пустоту, вместо твердой почвы, она, к сожалению, помнила очень хорошо.
Рубежом с которого она снова отчетливо помнила то время были ее слезы. Похороны были позади и она наконец осталась дома одна, Бью уложен, Дастин заперся у себя в комнате – Бренди бессильно опустилась на диванчик и вдруг почувствовала что плачет.
Она была совсем не готова к этому удару. Представление о том, какой будет ее жизнь, сложилось у нее очень рано, и никогда раньше жизнь ее не отклонялась от этого представления.
Бренди была простой, домашней девочкой, позже превратилась в не менее простую, милую, но без изысков девушку. Встречу с будущим мужем, первый поцелуй и предложение руки и сердца она приняла как что-то само собой разумеющееся.

Конечно, она была рада свадьбе, счастлива рождению вначале Дастина, потом Бью – но чудом, волшебством, нечаянной радостью для нее это не было. Наверное, в чем-то причиной было ее счастливое детство, небогатая патриархальная семья и любящие друг друга родители, прожившие долгую тихую жизнь, оставаясь вполне довольными своим домиком, друг другом и дочкой. Уверенность что и она повторит их судьбу, от рождения до смерти, выросла вместе с ней, и, казалось, вросла в нее. Иногда ей даже казалось, что она придумывает события своей жизни, а после они неизбежно происходят в ее жизни. Именно по этому ее не пугали мелкие детские хвори, случающиеся время от времени финансовые мели – она не была жадной до вещей, она была поглощена только своей семьей, даже смерть родителей Бренди пережила довольно легко – поплакала, не без этого, но слезы быстро принесли облегчение. И уже на другой день она увлеченно возилась с малышом.
Но это... Нет, такого она себе точно не придумывала! Бренди с удивлением поняла, что она уже не плачет, она злится, злится на Скипа! Как он мог, как он посмел умереть, оставить их?! Это просто предательство, с его стороны!
И эта злоба оказалась для нее благом – первые слезы по мужу оказались единственными, бедный Скип, не больно-то много слез было пролито по нему. Бренди ожесточилась, и на любую проблему стала набрасываться как на злейшего врага, это очень помогло в хозяйстве - вскоре домик просто засверкал, но рикошетом ударило по их отношениям с Дастином – ведь от Бренди теперь влетало не только капустным кочанам и грязной посуде, но и старшему сыну. Да, злоба не давала ей разлететься на кусочки, придавала ее пошатнувшемуся миру реальность - распекая Дастина за очередную тройку, она отгораживалась и от страшного прошлого, и от неясного, расплывчатого будущего, отчаянно цепляясь за неприглядное, но ясное и понятное настоящее… Но не смотря на все ее усилия привести свой дом и семью в соответствие с идеалом, отношения между теми кто жил в этом доме и составлял эту семью становились все мрачнее.


Бренди зябко поежилась, вспомнив как неприязненно смотрел на нее сын в то время. Боже, она же вела себя как настоящая ведьма, вздохнула Бренди. Дверь в спальню приоткрылась, и Дастин – легок на помине! – заглянул в спальню.
- Ма, кофе готов, просыпайся!
Контраст между холодным взглядом из прошлого и этой ласковой улыбкой был так велик, что Бренди закусила губу чтобы не расплакаться, но уже через секунду справилась с волнением, улыбнувшись в ответ удивленному Дастину.

- Что-то случилось? – обеспокоено спросил он ее за завтраком. Бренди в ответ лишь взъерошила сыну волосы, и с улыбкой покачала головой – не надо ему об этом вспоминать. Вполне достаточно того, что она помнит как это было. И новая волна воспоминаний накатила на Бренди…

[ADDED=Tatalia]1098863092[/ADDED]
Донна Анна, А тебе - респект, просто респектище! Очень понравилась твоя серия - даже свою не хотелось выкладывать, высоко планку подняла, молодец!

 

[Kleo Scanti]

Брэнди Броук: От любви до ненависти и обратно

Ничего, если я присоединюсь?

Пролог.

С детства Брэнди слышала от окружающих, что главная задача женщины – выйти замуж и вырастить ребенка, а лучше – не одного. Ей такое положение вещей казалось немыслимым. Дети! Отвратительные кричащие существа, которым вечно что-то надо! Она вдоволь навозилась с младшими братьями, чтобы заводить собственных детей! Вот выйти замуж – это еще куда ни шло. К тому же у друзей ее родителей очень даже красивый сын. Скип Броук. Этот парень нравился ей лет с четырнадцати, а позже она влюбилась в него по самые ушки.

И понеслось… Скип очень красиво ухаживал за Брэнди, задаривал ее цветами, шоколадками и всяческими безделушками. Поэтому на предложение выйти замуж она не раздумывая ответила Да!

Брэнди надеялась, что ее муж разделяет ее взгляды на семейную жизнь, однако Скипу очень хотелось дочку. «У нас будет девочка, - говорил он, - такая же красивая, как ты». И Брэнди сдалась. Один ребенок. Один, не больше. И это будет дочка. Какова же была истерика, когда родился Дастин! Брэнди кричала, что отдаст его в приют. Она возненавидела сына с момента его рождения. Скип хотел этого ребенка – пусть сам его воспитывает. Шли годы, Брэнди постепенно привыкла к наличию в доме сына, хоть по-прежнему считала его обузой. Скип был образцовым отцом, и свой седьмой день рождения Дастин отметил в кругу семьи, будучи уверенным, что его безумно любят оба родителя.

Вечером того дня Скип вкрадчивым голосом предложил Брэнди «завести дочку». Брэнди долго сопротивлялась, но, то ли уже была не так молода и упряма, то ли действительно поверив, что на этот раз у нее родится дочь, согласилась. Они советовались с врачом, соблюдали всяческие мыслимые и немыслимые диеты, высчитывали «нужные» дни, но спустя девять месяцев родился Бью.

Брэнди впала в затяжную депрессию. Но, что удивительно, к этому малышу Скип не проявил абсолютно никакого интереса. Теперь он был одержим идеей рождения дочери. Едва Брэнди оправилась, он стал донимать ее по поводу рождения еще одного ребенка. Она едва справлялась с Бью, который подкупил ее своей ангельской красотой и спокойным нравом, и желания мужа сейчас были ей безразличны. А Скип все настаивал и настаивал. Он обвинял жену в холодности, в неспособности понять его чувства, даже в отклонении от исполнения супружеских обязанностей. И однажды, изрядно напившись, он изнасиловал ее. Это было последней каплей. Смазанными картинками остались события следующих дней. Вот она тащит спящего мертвецким сном Скипа в ванну, переворачивает лицом в низ и наливает воды. Он сопротивляется, но последние силы были истрачены не так давно, в спальне. Вот она перерывает его стол, находит ключ от сейфа и забирает все его сбережения. Полторы тысячи, смешная сумма. Вот она будит ничего не понимающего Дастина, хватает в охапку спящего Бью и садится в машину. Вот вокзал, в кассе нет билетов, но кассирша сжаливается над несчастной женщиной, «спешащей в Плезантвью к больной матери», и продает ей места «для своих». И вот, наконец, Брэнди стоит перед домом своих родителей, которых уже несколько лет нет на этом свете. Что ждет ее? Выйдет ли полиция на ее след или ей удастся убедить их, что она уехала из дома за несколько дней до смерти мужа? Именно об этом думала она, поворачивая ключ в двери.

1. Это временно…
В этом доме все напоминало о Скипе. Бассейн на заднем дворе, в котором он любил плавать, когда они были детьми, старый игровой автомат, подаренный мистером Броуком на ее восемнадцатилетие, и даже вывеска из бара «Розовый фламинго», в котором Скип сделал ей предложение, которую ее отец притащил в дом в качестве свадебного подарка. Удивительно, этот дурацкий фонарь еще не перегорел. Выкинуть бы его, но тогда не отвертеться от вопросов сына, а к этому Брэнди не была готова. Они с Дастином притащили с чердака детскую кроватку, в которой спала еще сама Брэнди, и пеленальный стол. Для всего этого добра место было только в коридоре. Брэнди устроилась в комнате родителей, а старший сын – в ее старой.

Так началась их новая жизнь. Дастин ходил в школу, а в свободное время возился с Бью, давая матери отдохнуть. Брэнди старалась поддерживать дом в порядке, но ей, привыкшей за годы замужества к тому, что убираться приходит прислуга, а газоны стрижет садовник, было ой как нелегко справляться с хозяйством, где труба в ванной так и норовила лопнуть, раковина на кухне – засориться, а розетка в спальне – закоротить.

А Дастину, похоже, новая жизнь пришлась по вкусу. Уже через несколько дней он стал приводить в дом Анжелу Плизант. Эта противная девчонка стала для Брэнди сущим наказанием. Ее голос был слишком громким, она выхватывала Бью из кроватки и начинала с ним играть, когда он хотел спать, но главное – она занимала все время Дастина. Он скатился на грань отчисления из школы, не успевал делать домашнее задание, не высыпался, а все из-за того, что эта девица звонила вечерами и вытаскивала его «на часок» покататься на машине, но заканчивались эти покатушки далеко заполночь.

Однажды утром, только-только научив Бью произносить слово «мама», Брэнда почувствовала приступ тошноты. Это из-за несвежей пиццы, убеждала она себя, нельзя было доверять Дастину покупку продуктов, он опять приволок что-то просроченное. Но тошнота не прекращалась. Какое знакомое ощущение… Но что если? Брэнда даже думать об этом боялась…

Нет! Нет! Только не это! Ни за что на свете!
Очередной приступ загнал ее в туалет. Обнимаясь с «белым другом», она плакала. Она ненавидела детей, но еще больше ненавидела свою слабость. Она смогла убить мужа, но ей не хватит смелости, чтобы убить нерожденного ребенка. «Ты беременна, это временно», - шептала она, сидя на холодном кафеле.

Вернувшегося из школы Дастина ждал серьезный разговор. Брэнди поджидала его у порога.
- В чем дело, Брэн? – он всегда звал мать по имени.
- Ты опять с двойкой? – вопросом на вопрос ответила она.
- С каких пор тебя это стало волновать? – Дастин занял оборонительную позицию, ибо в глазах матери не читалось ничего хорошего. – И вообще, я не понимаю, зачем ты притащила меня сюда с собой.
- Ты мой сын…
- Брэн, оставь эти сказочки для Бью. Я знаю, что ты никогда меня не любила. Ты ушла от отца – твое дело. Но зачем тебе я?
- Дастин… Я жду ребенка, - на глаза Брэнди навернулись слезы. – Твой отец знал, что я не хочу больше детей, но его это не волновало. Он изнасиловал меня, именно поэтому я ушла. Мне была нужна поддержка, именно поэтому я взяла тебя.
Дастин молча взял ее за руку.
- А сейчас у нас кончаются деньги. Поэтому я хочу, чтобы ты серьезнее относился к учебе и нашел работу. Я видела в газете пару подходящих объявлений.
Сын кивнул и поднял с земли свежую газету. Брэнди легонько улыбнулась. Задумка удалась.

Дополнение от 26 ноября. Мало и скучно, постараюсь исправиться в скором времени.

Беременность Брэнди протекала тяжело. Порой она падала с ног от усталости, не в состоянии дойти до постели. Неужели это никогда не кончится, думала она всякий раз, приходя в сознание, лежа на кухонном полу.

Благо, как это бывает в симском мире, дети быстро растут. Еще вчера Брэнди учила малыша Бью говорить, а сегодня он уже полноценный мамин помощник.

Однако, Брэнди не ценила старания сыновей. Они казались ей чем-то совершенно естественным. Ведь она родила их, вырастила, благодаря ей у них есть дом, всегда готовая еда. Что ни говори, а плохой матерью она никогда не была. Пусть это и было порой напускное и через «не хочу». Дастин это видел, и посему сторонился матери, Бью же боготворил Брэнди. Частенько ночами он забирался к ней в постель и только там засыпал.

 

[Remie]

Еще одна история

Донна Анна, очень интерестно. Жаль только что я фоты не вижу.

Прошу вас не судите строго, это первая попытка. Не слишком много, если понравится буду стараться.

- Cтранно… - подумал Дастин, - Жизнь продолжается…

Смерть отца прошла как бы мимо него, - «Странно… Мы же с отцом были близки, любили друг друга, но чувства утраты нет, нет и все тут! Одна пустота…». Это и пугало Дастина, - неужели он разучился чувствовать? любить?... Дни пролетали мимо, как кадры из фильма, а он был сторонним наблюдателем.

Сон, школа, работа и снова: сон, школа, работа и так по кругу как заводная игрушка, не было времени остановится, и подумать, а по чему так… Почему смерть близкого человека оставила лишь пустоту и какую-то неуверенность. Это пугало Дастина сильнее всего, - «В чем он не уверен, что его смущает и не дает просто отпустить отца с миром, а держит рядом с собой, почему нет чувства утраты, а одни сомнения… Сомнения в чем?..».

Дастин усмехнулся своему отражению в зеркале, пробило полночь, а он стоит у зеркала и говорит сам с собой.

Тихо. Так тихо, что прямо мороз по коже… Все спят. Бью угомонился, тяжелый у него был день, сначала походили трудную науку хождения на горшок, потом учились говорить, - «Мама». Мать спит измученная приступами странной болезни, надо вызвать доктора, но нет денег, она говорит само пройдет.

Есть время подумать, а подумать действительно было о чем. Много мыслей крутилось в голове Дастина, жаль только, что эти мысли были далеки от того, о чем думают дети в этом возрасте, хотя, что такое возраст…

- Как быстро взрослеют те, у кого убивают родителей, - Дастин цинично усмехнулся своему отражению. – А отца убили, уж в этом я уверен!

Тот день словно встал перед глазами Дастина: вот он вылетает из автобуса со сверкающими глазами:

- Пять с плюсом, первый раз за этот год - уж теперь папа будет мной гордится!!! – эта мысль стучала в голове Дастина всю дорогу домой, от нетерпения он подпрыгивал на выдавленном сиденье автобуса, – еще чуть-чуть вон наш дом, ну же, быстрее!!!

Выскочив из душного автобуса, он понесся к дому… и увидел… Дастин отказывался верить своим глазам…

Как позже сказал коронер, - «Мне очень жаль, несчастный случай, экспертиза это докажет».

- Несчастный случай! Ха! Как бы не так! Поскользнулся на лестнице в бассейне и все? Умер? НЕ ВЕРЮ!!! И Я НАЙДУ ВИНОВНЫХ!!! – сказал Дастин в тишину дома, а ответом ему был решительный взгляд голубых глаз в отражении зеркала.

 

[Донна Анна]

Часть пятая

Пробуждение далось ей нелегко. Прошло добрых четверть часа прежде, чем Бренди осознала ужасную реальность – она не только проспала на работу, но и завтрак не приготовила, и мальчиков в школу не проводила.
Она не припоминала такого случая, чтобы ее собственная матушка не проснулась раньше всех, чтобы приготовить завтрак и помахать вслед желтому автобусу. Сказать, что в их семье так было принято, означало не сказать ничего. Что бы ни случилось за пределами дома, в нем должны быть чистота и порядок, за садом надо ухаживать, посуду мыть, детей кормить завтраком, отправлять в школу и помогать им делать уроки – таковы были священные заповеди, на которых держится благополучие семьи. «Через «не хочу!» - торжественно повторяла ее собственная мама так часто, что порой Бренди переставала понимать, чего же она хочет, а чего не хочет. Как бы то ни было, сегодня одна из этих священных заповедей была нарушена. Потому что ее, мать троих детей, понесло вчера на вечеринку, где она вела себя, как… не посмела вести себя еще ни одна женщина из семейства Ньюби...
Черт побери, почему это вчера жизнь показалась ей такой прекрасной?
Бренди представила, с каким удовольствием Дастин, вернувшись домой, начнет вдоль и поперек прохаживаться по поводу вчерашней вечеринки и сегодняшнего завтрака, и поежилась. Иронии ее старшенькому было не занимать. И можно даже не задаваться вопросом, на чьей стороне будет малыш Бью. Бренди так хорошо было знакомо восторженное выражение его мордашки, всегда обращенной в сторону старшего брата!
А что, если они тоже проспали и не пошли в школу?!
Бренди подскочила на кровати и заметалась по дому, распахивая двери комнат. Нет, слава тебе, господи, кажется, они все-таки в школе. Кровати не застелены, на столе в кухне две тарелки с подгоревшими блинчиками… Тут взгляд ее упал на стену кухни, и Бренди схватилась за сердце. Когда Дастин был маленьким, она ходила на специальные подготовительные курсы для родителей, чьи дети скоро станут подростками. Она даже знала выражение «издержки пубертатного периода», хотя в точности не была уверена, что понимает его правильно. Но ей и в самом страшном сне не могла присниться такая картина. Целое стадо полуголых, томно изгибающихся девиц, местами небрежно прикрытых ядовито-розовыми лоскутками, привольно расположилось на кухонной стене.

- Ёкарный бабай… - зачарованно глядя на этот шедевр, вспомнила Брэнди еще одно выражение деда Вадима. Картина была отвратительная. Не говоря уже о том, что она занимала половину кухни. Надо будет поговорить вечером с Дастином по душам… как это выражаются они в школе? Прочистить чакры?
Раздался телефонный звонок. Бренди тяжело вздохнула. Не иначе, как начальство обнаружило, что самый ценный сотрудник не явился на работу. Удивительное дело – порой ей казалось, что ее присутствие на работе только мешает коллегам. Она не такая дура, чтобы брать трубку. Она больна, да-да, страшно больна, она и с кровати встать не может, не то, чтобы подойти к телефону. А вдруг… А что, если это Исабела?
При одной мысли об этом Брэнди бросило в жар. Она схватила трубку. Нет, разумеется, это был Телефонный Сэм – самый омерзительный зануда в их конторе. Он вяло поинтересовался ее здоровьем и сообщил, что из ее отпуска вычтут еще один день.
Бренди повесила трубку и задумалась. Как ей быть – самой позвонить Исабеле или подождать, пока Исабела ей позвонит? Обычно она звонила Исабеле, не задумываясь или просыпалась от ее звонка. Но после того, что произошло вчера… Еще недавно она была уверена, что вчерашний поцелуй не был случайностью, что Исабела чувствует то же самое, что и она сама, словно ее зеркальное отражение. Но при свете дня ее уверенность постепенно таяла. Бренди загадала – будь что будет. Если Исабела позвонит... Дальше ей не хотелось загадывать.
Она взялась мыть тарелки, и под одной из них неожиданно обнаружила на столе запечатанный конверт.
«Дорогая мисс Брок! Мне нравилось у Вас работать но по причине, которая Вам известна, я не могу больше себе это позволить. И спасибо за все. Навеки Ваша, что бы там ни говорили – Николь.»
Она что, совсем рехнулась? Неужели… Нет, она не может сейчас никуда идти, Вадим спит в кроватке, его не с кем оставить…
Бренди дрожащими руками принялась набирать телефон Техника-Опылителя.
- Бренди, дитя мое! Как я рад вас слышать!
- Приходите немедленно, слышите, вы! – от ярости Бренди не могла вздохнуть, и голос ее срывался на писк.
Через полчаса, когда Техник-Опылитель возник рядом с крыльцом и попытался поцеловать ей руку, весь воплощенная галантность, голос вернулся к ней.

- Вы проклятый старый сплетник! – орала Бренди, и ей было наплевать, слышат ли ее соседи. – Слышите, вы! У вас полгорода внебрачных детей, а вы еще имеете наглость обсуждать мою частную жизнь! Не смейте никогда больше появляться в моем доме, иначе я задушу вас, старый зеленый козел, разрежу на части и похороню в мусорке!
Техник-Опылитель посмотрел на нее печальным и безнадежным взглядом и сказал очень странную фразу, которую Бренди запомнила, но поняла только после того, как стало уже поздно… непоправимо поздно.
- Не бойтесь живых, дитя мое.
Техник-Опылитель повернулся и ушел, а Бренди долго смотрела ему вслед. Когда она собиралась войти в дом, она увидела очень плохую вещь. Именно так говорила ее матушка – «Это очень плохая вещь, Бренди». Ей и в голову не могло прийти, что с ней может случиться такое. Ее мусорка была опрокинута, а мусор лежал на земле. Бренди медленно, не веря собственным глазам, подняла мусорку и запихала туда кучу пакетиков из-под чипсов и стирального порошка. Ей объявили войну, это было очевидно. Но она и представить себе не могла, кто мог так ее ненавидеть.
Бренди, не раздумывая, набрала номер своего напарника Джонни. В последний момент ей пришло в голову, что он сын Техника-Опылителя… но в этом городе кто только не был его сыном!
Джонни появился, как из-под земли.

- У меня дежурство на соседне улице, - широко улыбнулся он. – А ты что, на самом деле так серьезно заболела?
- С ума сошел? – огрызнулась Бренди. – Знаешь, что учудил сегодня твой очаровательный папочка?
И она выложила напарнику все, что было в тот момент у нее на душе – про вечеринку, про то, как она целовалась с Исабелой, и про то, как уволилась Николь...
Джонни слушал, не перебивая, а потом скроил такую смешную рожицу, что Бренди невольно рассмеялась.
- Не бери в голову, - сказал он и приобнял ее за плечи. – Ты лесбиянка?
- Не знаю, - честно призналась Бренди.
- Если ты не знаешь, значит, ты точно не лесбиянка.
- Но мне понравилось целоваться с Исабелой! – упрямо возразила она, понимая, что Джонни прав.
- Посмотри на себя в зеркало, - посоветовал Джонни. – Сейчас у тебя такое выражение лица, как у ребенка, которого лишили любимой игрушки.
- Тогда почему же я сделала это? – растерянно спросила Бренди.
- Мне кажется, ты просто давно не целовалась, - широко ухмыльнулся Джонни.

- С этим надо что-то делать, - твердила Бренди, как заведенная, когда чуть позже они с Джонни уплетали горячие бутерброды под несмолкающие вопли телевизора. Джонни любил спортивные программы.
- А что тут можно сделать? – пожал плечами Джонни. – Я бы посоветовал тебе пройтись по магазинам, развеяться, купить парочку новых платьев, сделать нормальную прическу…

Бренди посмотрела на него с подозрением.
- Чем тебе не нравится моя прическа?
- Бренди… ты только не обижайся, но видишь ли, она слишком популярна в этом городе…
- Хорошо. Допустим, я сделаю новую прическу. И что изменится?
- Ничего. Но ты будешь чувствовать себя по-другому. Будешь иначе смотреть на мир. Может быть, и в твоей жизни что-то изменится. Попробуй, что ты теряешь?
Поразмыслив, Бренди решила, что она и впрямь ничего не теряет, и переключилась с угрызений совести на составление длинного списка того, что следовало купить в первую очередь. В конце концов, ведь ничего страшного не случится, если она потратит совсем небольшую часть денег, которые откладывала на черный день?

 

[Донна Анна]

Часть шестая

Телефонный звонок раздался именно в тот момент, когда Бренди уже почти решилась купить то самое платье, которого наверняка не видела ни на одной из обитательниц городка.
- Да? – рассеянно спросила она, в то время, как все ее мысли были сосредоточились на платье – оно нравилось ей все больше, но Бренди далеко не была уверена, что может себе позволить так потратиться…
Это была Исабела. Еще никогда раньше Бренди не слышала, чтобы ее подруга говорила с такой неуверенной, запинающейся интонацией.
- Хочешь заглянуть ко мне в гости?
- Конечно… - Бренди поймала себя на том, что говорит каким-то странным, словно бы придушенным голосом. Почему она так волнуется, ведь еще полчаса назад Джонни дал такое разумное объяснение ее вчерашнему поступку… абсолютно нелепому… совершенно неприличному поступку…
Она вызвала такси и через пять минут cтояла на пороге дома Исабелы.
- Как дела? – преувеличенно бодро поинтересовалась Бренди.
- Как обычно. – Исабела широко улыбнулась. – Ты ушла, а сумасшедший дом продолжался. Фернандо напился и тащил всех танцевать, а потом рухнул без сил прямо на пол и уснул. Имениник объелся тортом и у него всю ночь болел живот. Ли обгрызла ножки у всех табуреток в доме. А потом моя старшая объявила, что ее все здесь достало, собрала вещи и уехала жить к своему парню.

- Кошмар, - согласилась Бренди.
- Да ну, брось. Я помню, с каким скандалом сама ушла от родителей, когда выросла. И ничего, ходим теперь друг к другу в гости, пьем чай. Они нормальные люди, только жить с ними невозможно. Но это у всех, наверное, так?
- Не знаю. – Бренди почему-то не могла заставить себя посмотреть в глаза Исабеле.
- Ты сегодня какая-то не такая… - Исабела умолкла, а потом, после короткой паузы, внезапно рассмеялась. – Ты тоже думала про вчерашнее?..
- Да! – Бренди с облегчением выдохнула. Наконец кто-то из них двоих произнес это вслух!
- Да ты не переживай… Это ведь была случайность, правда? Я тоже все утро сижу и гадаю – что на меня такое нашло? Ума не приложу, как такое могло случиться. Между прочим это я тебя поцеловала, ты хоть это заметила?
- Не-а. Наверное, это из-за шампанского. Я ведь вообще его почти никогда не пила, сначала родители не разрешали, а потом эти дети, один за другим…
- Ну, и давай забудем об этом, как будто нам просто приснился один и тот же страшный сон, о`кей? – Исабела протянула ей руку.
- Оки-доки, - отозвалась Бренди, автоматически хлопнув по руке Исабелы, но в глубине души она вдруг с изумлением поняла, что этот сон вовсе не показался ей таким страшным.
- О, ты ведь ушла еще до того, как появилась Николь?
Бренди кивнула.

- Какая была сцена у фонтана! Я воспользовалась случаем, чтобы дать ей расчет, мол, сами видите, мальчик подрос, большое спасибо, что растили его, и какая жалость, что мы больше не нуждаемся в ваших услугах и все такое. Не тут-то было! Она решила, что теперь мы просто обязаны отдать ей на воспитание маленькую Ли. А у меня на этот счет совсем другие планы. Да и потом, мне просто осточертело платить ей бешеные деньги за то, что она целыми днями бултыхается в ванной и читает бульварные газеты в сортире. Когда она поняла, что я настроена серьезно, с ней такое началось! Она вопила, как будто ей выдирали зубы без наркоза. Представляешь, она даже пыталась угрожать мне, что она откроет всему городу глаза на личную жизнь госпожи конгрессменши.
- А ты? – Бренди вздрогнула.
- Я разбудила Фернандо, он взял ее за шкирку и выставил за дверь, только и всего.
- А я сегодня проспала на работу…
- Проклятое шампанское! – сочувственно кивнула Исабела.
- Зашел Джонни, мы с ним очень мило потрепались, а потом он посоветовал мне обновить гардероб, прическу, и вообще – начать новую жизнь… - Почему-то Бренди совсем не хотелось рассказывать Исабеле, что Николь сама ушла от нее. А эта записка… Теперь-то она понимала, что совершенно напрасно накричала на Техника-Опылителя…
- О, так давай сделаем это вместе! – обрадовалась Исабела. - Хотя… по мне, ты и так классно выглядишь. Но Джонни ты наверняка понравилась бы больше, если бы сделала маску из свежих огурцов… Ты бы стала такой же зеленой симпатяшкой, как и он сам!
И они захихикали почти так же, как раньше. «Почти» было крошечным, совсем несущественным. Но разница, тем не менее, была. И Брэнди очень ясно ее чувствовала…
Болтая и пересмеиваясь, они вышли на крыльцо и отправились в город.

По дороге – гулять, так гулять! - они завернули в маленькое кафе и неожиданно для самих себя осилили такую порцию хотдогов, которой хватило бы, чтобы накормить до отвала оба их семейства.

И конечно, они не смогли пройти мимо новенького автомата, где можно было сфотографироваться, а судя по сплетням, ходившим по городку, и не только сфотографироваться…
- Никогда в это не поверю! – кипятилась Исабела. – Здесь такая теснота, что повернуться негде. Как вообще такие мысли могут прийти людям в голову?
Бренди хихикнула. Она предпочитала не обнародовать сейчас те мысли, которые вертелись сейчас у нее в голове. Ну, например, что Исабела всегда берет ее за руку, когда хочет привлечь внимание к тому, о чем в этот момент говорит. Так было всегда, так было и сейчас, но никогда раньше она не обращала внимания на эти прикосновения. Они не имели для нее значения, но сейчас… Все вдруг изменилось самым непостижимым образом. «Интересно, а что произойдет, если я ее поцелую?» - подумала Бренди. Фотовспышка ослепила ее, и с таким выражением лица, ошарашенная внезапностью истины, открывшейся ей, она навсегда осталась на этом снимке. Позже, спустя многие годы, рассматривая фотографию, она не раз удивлялась тому, как ясно читается на ее лице предчувствие судьбы. Разумеется, она не поцеловала Исабелу.

Они дождались, пока из автомата выползла фотография, критически рассмотрели ее и смеясь, сошлись во мнениях на том, что современная техника еще нескоро сможет достойно запечатлеть таких красавиц, как они, а потом чинно и благородно отправились за покупками.

- О, какое платье! – воскликнула Исабела, медленно поворачиваясь перед зеркалом.
В бледно-зеленом платье она выглядела сногсшибательно.
- Исабела, купи его немедленно! Ты в нем, как испанская королева! – воскликнула Бренди.

В это время продавщица, которая заворачивала для нее платье, с улыбкой протянула ей сверток. Бренди протянула за ним руку, и именно в этот момент из-за ее спины появился Фернандо.
- Барышни прогуливаются? – спросил он, и Бренди невольно отпрянула, такая нескрываемая угроза прозвучала в его голосе.
- В чем дело, милый? – Исабела приподняла бровь, и на миг Бренди почудилось, что она находится на съемках исторического фильма про королев, королей и пиратов, делящих окровавленные дублоны под палящим тропическим солнцем.
- Снимай эту тряпку и сию секунду отправляйся домой! – прорычал Фернандо.

- Фернандо, да что с тобой? – Исабела поспешно сбросила платье, накинутое поверх ее любимой черной футболки.
- Весь этот треклятый город говорит только про тебя! – Фернандо явственно скрипнул зубами. – Про тебя и твою ненаглядную подружку! Мало того, что я получил анонимное письмо, а сослуживцы смотрят на меня, как на тяжелобольного, тебе еще хватает наглости развлекаться здесь, чтобы все это видели!
- Фернандо, ты… – Исабела не успела договорить. Пощечина, которую залепил ей Фернандо, оборвала ее на полуслове. Бренди вскрикнула.

- Вот так! – Фернандо бросил на Бренди свирепый взгляд. – Может быть, там, откуда ты приехала, девочка, принято заниматься извращениями? Тогда возвращайся обратно прямо сейчас, советую тебе по старой дружбе… И не дай бог тебе никогда больше переступить порог моего дома.
- Это неправда! – закричала Бренди.
- Домой! – Фернандо подтолкнул Исабелу, и она покорно двинулась за ним к выходу, не поднимая глаз на Бренди.

 

[Донна Анна]

Часть восьмая

- Главное, чтобы мама ни о чем не догадалась, - с тоской думал Дастин, бредя по обочине шоссе к дому Миксов, перекладывая из руки в руку тяжелый сверток. Нет, увольнение, конечно, скрыть не удастся, об этом можно и не мечтать. Она уже наверняка знает – если не Бью настучал, то этот зеленорожий хмырь Джонни, ее напарник, рассказал с удовольствием.
Но если удастся провернуть одно дельце… на фоне этого история о том, как и за что его уволили, пожалуй, померкнет. Но торопиться нельзя ни в коем случае. Сначала надо провести эксперимент, и если он закончится удачно…
Господи, помилуй, чего он только ни делал с этой чертовой картиной! Дастин не допускал даже мысли о том, что мать может не захотеть снова увидеть отца. Но после того, как она явно выразила неудовольствие его экспериментами, пришлось проводить их тайком, в соседнем заброшенном доме.

Кое-что ему удалось. Однажды в полночь, когда у него из глаз от напряжения потекли слезы, это случилось. Человек, который продал ему картину, не врал.
Дастин увидел на фоне картины и каменной стены силуэт отца. Преодолевая страх и восторг, он окликнул его, но отец ничего ему не ответил.

Он стоял возле картины, глядя куда-то в пространство и не замечая Дастина, а потом медленно растаял в воздухе. На следующую ночь Дастин снова пришел в заброшенный дом, и все повторилось. Отец по-прежнему смотрел в сторону и словно не слышал голоса Дастина, который умолял его вернуться. Так продолжалось еще несколько ночей подряд, пока Дастину не почудилось за окном какое-то движение. Он выглянул в окно и затрясся от ужаса.
Перед ним на залитой луной лужайке выстроились люди, которых он никогда не видел. Их было много, очень много. Их одежда давно вышла из моды, а на лицах было то же странное, отрешенное выражение, что и на лице отца…

И тут Дастин узнал крайнего справа – высокого негра в очках. Когда они с Лайзой забрались однажды в сад старухи Олив Спектер, а ее сыночку приспичило подстричь зеленую изгородь, им пришлось битых сорок минут просидеть, спрятавшись за могильными плитами. Дастин хорошо запомнил фотографию на памятнике… Он отшатнулся от окна и оказался лицом к лицу со Скипом. Взгляд отца был совершенно осмысленным, и он смотрел прямо на Дастина.

Дастин шарахнулся к стене, но тут отец заговорил. Он сказал только одну фразу:
- Оставь меня в покое, сынок! – и исчез.
По легкому шелесту или вздохну из-за окна Дастин понял, что на лужайке тоже никого нет. Но ему было все равно. Он бежал домой так, что огоньки в соседских домах слились в сплошную полосу. Дастин думал, что ему еще никогда в жизни не было так страшно. Но еще страшнее ему стало, когда утром он пошел в ванную и обнаружил висящей на стене ту самую картину, оставленную им в заброшенном доме.
И вот сейчас… Хорошо, что он догадался спрятать в придорожных кустах эту штуковину, которая с каждым шагом становится все тяжелее. Хозяин дома, где их замели, чуть не рехнулся, доказывая полицейскому, что его все-таки обокрали, а полицейский замучился объяснять ему, что доказательств все равно нет. «Мы ловили вора!» - наперебой твердили Дастин с напарником. Конечно, их отпустили – ведь доказательств не было. А что они могут без доказательств?..

- Привет!
У Лайзы были заплаканные глаза. Дастин остановился на пороге в недоумении.
- Что это у тебя? Опять украл?
- Какая разница? – Дастин с облегчением поставил на пол тяжелый сверток.
Лайза была неплохой девчонкой, но она никак не могла взять в толк, что вор – это такая же профессия, как, скажем, доктор или политик…
- Когда мы поженимся, тебе придется найти другую работу.
И еще она в последнее время стала слишком часто говорить о том, что будет, когда они поженятся. Дастин не торопился объяснять ей свою точку зрения на брак. Авось, со временем эта идея ей разонравится.
- Можешь прямо сейчас за меня порадоваться, - буркнул Дастин. – Я уволен.
- Ой, Дастин! – Лайза просияла. – Это правда?
- Да. – Дастин развязал веревку, снял мешковину, поставил в центр комнаты свою добычу и принялся ее рассматривать со всех сторон.
- Какой мрачный дизайн… - скривилась Лайза.
- А по мне, ничё так, готичненько, - нервно хихикнул Дастин.
- Это мне? – неуверенно спросила Лайза.
- Не бойся, не тебе. Сейчас мы с тобой будем проводить эксперимент…
- Дастин, когда ты уже, наконец, повзрослеешь? – заученным тоном произнесла Лайза.
Дастин поморщился. Нет, иногда Лайза положительно становится невыносимой.
- Что, Крысиная Рожа опять наорала на тебя?
Новую мачеху Лайзы звали Кристин, и она ничуть не была похожа на крысу, но Лайза возненавидела ее с первого взгляда, и спустя какое-то время эта ненависть стала взаимной. Женитьба Тима, отца Лайзы, стала полной неожиданностью для его детей. И еще большей неожиданностью стало для них рождение младшего братишки. Именно из-за него и вскипели страсти в семействе Миксов. Кристин считала само собой разумеющимся, что Лайза должна нянчить ее сына, в то время как Лайза этого мнения отнюдь не разделяла. Пожалуй, единственный, кто мог бы вмешаться в ситуацию, был Тим, но он предпочел самоустраниться и со своей вечной блаженной улыбкой продолжал наливать себе бренди в кофе в любое время суток, и вспоминать свою покойную жену с ее единственными в мире фиалковыми глазами, в то время, как в доме бушевала уже настоящая гражданская война. В этот день Кристин объявила, что в течение недели запрещает Лайзе отлучаться из дома по вечерам.

- Папа! – впервые за последний месяц Лайза попыталась найти защиту у отца.
- Да-да… - Тим рассеянно улыбнулся. – Она совершенно права.
И больше ей ничего не удалось от него добиться.
- Скажи, Лайза, ты хотела бы, чтобы твоя мама воскресла?
- Ты что, дурак, чтобы задавать такие вопросы?
- Нет, ну ты скажи все-таки, хотела бы или нет?
- Я хотела бы этого больше всего на свете! – отчеканила Лайза и всхлипнула.
- А твой отец тоже этого хотел бы?
- Еще бы! Пока жива была мама, мы жили просто замечательно. А потом появилась Крысиная Рожа…
Дастин перевел дух. Пока все шло по плану.
- Скажи, а с деньгами у вас сейчас как?
Лайза задумалась.
- С деньгами у нас хорошо. Я точно знаю, что двадцать штук прилагалось к Крысиной Роже в качестве приданого, а счет у нас общий. Больше пяти-шести на детскую кроватку и на ремонт кухни они потратить не могли… так что деньги есть. А почему ты спрашиваешь?..
Дастин не мог сдержать ликования. С радостным воплем он заключил Лайзу в объятия.


Спустя четверть часа Лайза дрожащей рукой сняла трубку с этого странного, пугающего телефона. На постамент из человеческих черепов, на котором он был укреплен, она старалась не смотреть. Ей было страшно, но другого выхода не было.

Хриплый, завораживающий голос донесся издалека. Лайза не разобрала ни единого слова, но поскольку интонация была явно вопросительной, она сказала громко и разборчиво, как учил Дастин.
- Я хочу, чтобы воскресла моя мама. Ее звали Магда Микс.
- Сколько ты можешь заплатить мне?

- Десять тысяч!… - выпалив это, Лайза зажмурилась от ужаса, представив, что сделала бы с ней мачеха, если бы услышала…
- Хорошо, - ответил ей голос – Ты добрая девочка. А теперь повесь трубку.
Непослушными руками Лайза пристроила трубку на место и отскочила к стене. Облако красного дыма заволокло комнату, а когда оно рассеялось, ее мама, Магда Микс, единственная в мире женщина с фиалковыми глазами и огромным животом, стояла перед ней, живая и невредимая, радостно улыбаясь…

 

[Донна Анна]

Часть девятая

Бренди и Вито сидели в маленьком ресторанчике. Малыш Бью, который нашел в соседнем зале точно такую же полосатую игрушку, как та, что стояла во дворе у Миксов, получил ее в свое полное распоряжение и был абсолютно счастлив.
- Ты такая красивая, - сказал Вито и взял ее за руку. – О чем ты сейчас думаешь?

Бренди рассмеялась.
- Не скажу, - ответила она.
Ей нравился этот жизнерадостный, открытый юноша, который смотрел на нее такими восторженными глазами. Но ее мысли были далеко отсюда. Если бы не… если бы не то, что произошло сегодня утром, она могла бы пригласить Исабелу в гости, и сейчас они сидели бы в самом уютном уголке ее двора, возле заброшенного маленького пруда, и болтать обо всем на свете…

- А ты училась в университете?
- Нет. Я вышла замуж, как только закончила школу.
- Ты замужем?
- Мой муж умер. – Бренди махнула рукой, предвосхищая Вито, который уже собрался было сказать что-то подходящее. – Только не надо говорить «ах, какая жалость». Это было давно.
- Да я вообще-то знаю. Так, спросил для поддержания беседы. Мама рассказывала.
- Твоя мама…
Бренди внимательно посмотрела на него. Неужели…
- Ты что, не узнала меня? Я старший сын Исабелы, мы даже виделись как-то пару раз. Я тогда еще был… хм… гораздо моложе, чем сейчас. А вам обеим было не до меня, потому что вы с матерью изобретали какое-то новое блюдо.
- Мама говорила, что с тобой весело, что у нее еще никогда не было такой подруги. Говорила - «Она такая смешная!». А я думал – почему «смешная», она ведь такая красивая! И каждый раз ждал, спрашивал ее, когда ты придешь снова…
Он говорил искренне, это было очевидно.
- Представляешь, я мечтал, как ты придешь к нам в гости и мы с тобой будем играть в шахматы. А у нас и шахмат-то не было! – Вито захохотал и Бренди присоединилась к нему.
- У нас тоже нет шахмат, - всхлипывая от смеха, сказала она. – Вот жалость-то какая!
И они захохотали еще громче.

- А ты пригласишь меня в гости? – спросил Вито.
- Конечно, - все еще смеясь, ответила Бренди. – Вот только шахматы не обещаю…
- Не надо шахмат, - твердо сказал Вито. – Нам они не понадобятся.


Дастин предполагал, что мать не придет в восторг от картины, но такого скандала он не ожидал.
- Это же «Тринадцать девочек в розовом», знаменитый голландский художник Хуидах…
Лучше бы он не говорил, как звали художника…
Бренди, которая пришла домой раньше, чем он, металась, как сумасшедшая, не останавливаясь ни на мгновение, застилая кровати новыми покрывалами, протирая кухонные шкафчики и поминутно спотыкаясь о путающиеся под ногами бесчисленные свертки.
- Не смей произносить это имя в моем доме! Я не желаю видеть у себя в кухне ни одной девочки в розовом, ясно? И немедленно надень новую майку, сегодня день рождения Вадима!
Дастин с отвращением посмотрел на майку – с кошечкой, ё-мое… похоже, мама все еще думала, что ему шесть лет… но на всякий случай решил не протестовать.
- Какая ты… несовременная… - вполголоса пробормотал он, на ходу нацепляя майку, и вышел на улицу.
- Привет,парень! Как твои дела? – зеленый напарник мамы улыбался, стоя на крыльце.
- Здрасссьте… - собрав все силы, чтобы выжать из себя подобие улыбки, прошипел Дастин. Он готов был поклясться, что про его дела этот паскуда Джонни знал все и больше, чем все. Только его еще здесь не хватало…


Джонни застал Бренди внимательно изучающей картину «Тринадцать девочек в розовом». Реплика Дастина насторожила ее. А вдруг она, действительно, состарилась настолько, что уже неспособна воспринимать современное искусство?
- Любуешься? – хихикнул Джонни, кивая на картину.
- Хуидах! – небрежно бросила Бренди, убавляя газ под сковородкой.
- А! – сообразил после паузы Джонни. – Перешла на голландский?
- Что ты имеешь в виду?
- «Хуидах» - это «добрый день» по-голландски.
- А ты откуда знаешь?
- Бывал по службе и в Голландии, - с достоинством отозвался Джонни.
- А Дастин говорит, это фамилия художника.
- Может быть… А называется как? «Позвони, и мы решим все твои проблемы»?
- «Тринадцать девочек в розовом», - отрапортовала Бренди.
- М-да, тяжелый случай… Кстати, это платье очень тебе идет. Но прическа…
- Джонни, я ведь не могу отрастить длинные волосы в одночасье?
- Я хотел сказать другое – она для тебя слишком… слишком молодежная, что ли.
- Ты хочешь сказать, я слишком старая для такой прически?
Бренди бросила лопаточку на стол.

- Нет! Но это не твой стиль, напарница. Мне кажется, тебе надо еще искать и искать. И перспектива есть… Но с этим платьем… эта прическа… В общем, не буду скрывать, я считаю, ты можешь выглядеть еще лучше, - виновато пробормотал Джонни.

- Дастин! Это катастрофа!
- Тише!
- Что «тише», я тебе говорю, это полная катастрофа!

- Лайза, успокойся и расскажи, что произошло!
Не прекращая рыдать, Лайза рассказала. Сначала все шло, как нельзя лучше. Отец был счастлив, мать была счастлива. Кристин рвала на себе волосы и попыталась наброситься на Лайзу с кулаками, но отец в два счета с ней разобрался. Он объявил, что на Магде он женился раньше и вообще, всю жизнь только ее любил, так что Кристин может отправляться на все четыре стороны.

- Ах, так? – рассвирепела Кристин. – Я уйду, но ребенка будешь воспитывать ты!
И хлопнула дверью прежде, чем кто-либо успел сообразить, что происходит.
Ровно через полчаса Магда родила мальчика. Поскольку родители были слишком заняты друг другом, заниматься обоими младенцами пришлось Лайзе. Она заикнулась было о том, что неплохо бы нанять няню, но отец все с той же безмятежной улыбкой ответил, что денег у них теперь, практически, нет, поэтому они должны экономить, тем более, что они с Магдой хотели бы завести еще одного ребенка…
- Дастин, милый, я больше не могу здесь оставаться! – кричала Лайза. – Проклятые дети орут и гадят каждые полторы секунды, а эти идиоты сидят, держатся за руки и улыбаются, как ненормальные! Дастин, давай убежим из дома и поженимся или уедем в колледж! Ради бога, сделай что-нибудь!
- Хорошо. Дай мне подумать… - Дастин поскреб в затылке, а потом махнул рукой и принял решение.

- Жаль, что у меня вечернее дежурство, я непременно остался бы на день рождения Вадима…
- Заходи завтра, я оставлю для тебя кусочек торта.
- Спасибо, Бренди!
- Счастливо, Джонни! – Бренди скорчила рожицу и дурашливым голосом пропела, - Доброй охоты!
Джонни рассмеялся и исчез за дверью. Эта шутка, которую они придумали сто лет назад, все еще продолжала их веселить.

Бренди попробовала подсчитать, сколько денег она потратила сегодня на обновки, на ресторан и… да, и ведь были еще покупки по мелочи – покрывала, обои… Похоже, от ее сбережений осталось немного. А с другой стороны – куда еще девать эти дурацкие деньги?
Да, но как же быть с прической? Бренди порыскала в шкафу и очень быстро нашла то, что искала – маечку, которую носила еще в старших классах и старые порванные джинсы. С помощью ножниц рваные джинсы быстро превратились в запиленные. Вроде бы, все было хорошо, но недоставало еще какой-то детали, и тут она вспомнила, как они, опять же, еще в школе разрисовывали себе руки и ноги татуировками…

Кажется, получилось недурно.

 

[Донна Анна]

Часть десятая

Да, с этой прической и татуировками она определенно помолодела. Теперь она похожа… да, она почти совсем как студентка. Вот именно. Она удовлетворенно кивнула. Где-то в самой глубине души заскулила совесть, но Бренди пригрозила дать ей такого пинка, что совесть в ужасе зажала лапками рот, чтобы ненароком не вырвалось ни словечка...
- Это мое личное дело! – громко сказала она вслух. Действительно, что такого преступного в том, что она пригласила Вито на день рождения своего младшего сына? Что сделано – то сделано. Но какое-то нехорошее предчувствие нарастало внутри…

- Дастин, твоя мама тебя убьет, - отчаянно мотая головой, твердила Лайза.
- Не дергайся! – Дастин улыбнулся, продолжая тянуть ее за руку. У матери полно своих проблем, она даже заметит, что в доме стало на одного человека больше.
- А вдруг она меня выгонит?

- Лайза, пожалуйста, заткнись. Если у тебя есть другой вариант, получше, предложи его.
Лайза надулась.
- Мы можем уехать в колледж. – сказала она, подумав.
- Это никогда не поздно сделать, - резонно возразил Дастин.

Вито опаздывал. Уже стемнело, когда раздался звонок и Бренди стремглав выскочила на крыльцо.
Он замер и просто смотрел на нее, ни говоря ни слова.
- Д-дурацкий прикид, правда? - спросила Бренди, нервно хихикая.
- Ты такая красивая! – сказал он и обнял ее…

Дастин выглянул в окно. Мать вышла открыть дверь уже добрых полчаса назад, что она там копа… Он остолбенел. Бог ты мой! Похоже, все это время, пока они с Лайзой разогревали ужин, старушка мама целовалась с его одноклассником, как сумасшедшая…
- Дастин, ну, куда она запропастилась? – прошептала Лайза. – Я боюсь!
Дастин отскочил от окна и задернул занавеску, чтобы Лайза, не приведи господи, не увидела это кошмарное зрелище. Какое счастье, что малыш Бью сел за компьютер и сейчас был где-то далеко, в швейцарских Альпах, его снегоход с шипением вспарывал наст и ветер пел у него в ушах… Дастин и сам бы сейчас чего только не отдал, чтобы оказаться где-нибудь в швейцарских Альпах или Арабских Эмиратах. Кто бы мог подумать! Его тихая, кроткая, старенькая мамочка…

- Дастин! А как ты думаешь, мы с тобой могли бы сейчас обручиться? – спросила Лайза.
- Могли бы, - автоматически ответил он, думая о том, что если сейчас, не приведи господи, по улице пройдет кто-нибудь из соседей, завтра по всему городку прокатится новая сплетня. Бренди Брук, совратительница малолетних детей…
Нет, действовать надо немедленно. Иначе может быть слишком поздно.
- Когда? – спросила Лайза, заметно оживляясь.
- Завтра… То есть… когда – что?
- Ну, когда мы с тобой сможем обручиться?
У Дастина язык чесался заорать: «Да никогда в жизни!», но он понимал, что этого делать нельзя. Она ужасная зануда, но никогда еще не отказывалась сделать его домашнее задание.
- Посмотрим, - ответил он.

- Вито, мы должны остановиться, - прошептала Брэнди.
- Ага, - ответил Вито и остановился.
Еще пару минут они не могли разжать объятия.
- Идем, иначе дети подумают бог знает что…

- Больше никого не ждем, - пропела его раскрасневшаяся мамочка. Растлительница малолетних и ее свеженькая жертва, его одноклассник, стояли на пороге. Жертва, впрочем, таковой не выглядела.
- Здорово, камрад, - сказал Вито, присаживаясь за стол и придвигая к себе тарелку Дастина, к которой он так и не успел прикоснуться, - Надеюсь, это мне?
Не дожидаясь ответа, он подмигнул Лайзе и очистил тарелку от еды в мгновение ока.
- Не вздумай сказать ей, - шепнул он на ухо Дастину, - что я еще не в колледже…
- Ну ты и сволочь, - прошипел в ответ Дастин.
- Да я хоть завтра туда отправлюсь, - пожал плечами Вито. – Какие проблемы?..

Бренди торжественно поднесла Вадима к праздничному торту. Больше всего на свете она любила эти моменты – когда ребенок, задувающий свечи, взрослеет на глазах… Вместе с младшим сыном они дунули на разноцветные огоньки. Бренди осторожно поставила Вадима на пол, вместе с Дастином, Лайзой и Вито – даже сейчас она, не глядя в его сторону она поймала себя на том, что улыбается при одной только мысли о нем, - все вместе они закричали: «Давай!», размахивая трещотками.
Вадим подпрыгнул высоко-высоко, а когда снова приземлился, стал старше на год. Теперь они с Бью выглядели почти ровесниками.

- Лайза, тебе не пора домой? – Ей было совершенно необходимо остаться наедине с Вито…
- Мисс Брук, а Дастин сказал мне, что он попросил разрешения, чтобы я у вас переночевала… Ой, неужели он забыл? Я боюсь идти одна, на улице так темно… Можно мне остаться?
Лайза сделала глупое лицо и захлопала ресницами.
- Конечно, дорогая. – Бренди с трудом сдерживала раздражение. Ей никогда не нравилась эта девочка. Надо полагать, со временем вкусы Дастина изменятся к лучшему.

Дастин стоял на заднем дворе и уговаривал себя не бояться. Странное дело, это у него гораздо лучше получалось, когда он только обдумывал то, что делал сейчас.
- Раз, два, три! – и он поднял трубку.

В ответ он услышал неразборчивое сиплое бормотание и почувствовал, что не может пошевелить языком, как во втором классе, когда ему вырывали зуб и вкололи слишком большую дозу обезболивающего.
- Я хочу, - сказал он каким-то не своим, странным голосом, - чтобы воскрес мой отец, Скип Брук. Сделайте это для меня, пожалуйста.
- Сколько?
- Десять тысяч, - с усилием выговорил Дастин.
И с ужасом услышал лязгающий смех собеседника.
- Какой облом! – сказал ему Тот, Кто Воскрешает Мертвых. – Твоя мать устроила сегодня большой шопинг-тур. У тебя есть только три штуки. Даешь?
- Даю! – поспешно сказал Дастин. Он в тот момент вообще плохо соображал, и ему хотелось только одного – чтобы разговор с невидимым собеседником был как можно короче.
- Ну, если даешь, тогда – бери!

Зеленый дым заклубился во дворе, когда ветер развеял его, выбежавшая на поиски Дастина Бренди завизжала так, что во всех домах на их улице зажегся свет. Она увидела совершенно синее лицо своего покойного мужа, Скипа.

- Знаешь, камрад, - сказал Дастин, отозвав Вито в сторону, - у нас в семье случилась сегодня еще одна приятная неожиданность. Мой папа сегодня воскрес. Короче, я бы посоветовал тебе сейчас пойти домой.

Вито кивнул и молча скрылся за калиткой.

 

[Донна Анна]

Часть одиннадцатая

Бренди долго не могла прийти в себя. Потрясение оказалось настолько мощным, что она попросту не могла осознать происходящее. Скип Брук, воскресший из мертвых, стоял перед ней, издавая сиплый клекот, и вид у него был такой, словно он только что вылез из могилы.
Его голубовато-серое лицо покрывали странные отметины, подозрительно напоминающие следы разложения. От него несло гнилью. И он пытался ее обнять!
- Привет, Бренди! – вдруг сказал он совершенно отчетливо и улыбнулся.

- Скип… дорогой… какими судьбами… - еле выговорила она и кинулась в дом.
Но Скип уверенно двинулся за ней, приволакивая ногу и странно выворачивая руку на весу… Бренди невольно ускорила шаг.
- Я, пожалуй, схожу помоюсь, милая, - проскрипел он, обнажая в улыбке отвратительные желтые зубы, и отправился мыться.
Первым делом Бренди сгребла за шиворот Дастина.
- Твоих рук дело, гаденыш? – рявкнула она.
Дастин оторопел. Еще никогда раньше мать не называла его гаденышем. По крайней мере, вслух.
- Да мам, постой, я сейчас тебе все объясню…
- Убери это немедленно! – заорала Бренди.
- Ма, прости меня, - сказал Дастин и заплакал. – Это невозможно.
- Что ты сказал?! – Бренди встряхнула Дастина хорошенько.
- Это невозможно, - рыдал Дастин. – Ничего нельзя изменить! И ты сама подумай, это ведь мой папа!
Бренди без сил опустилась на диван. Малыш Бью, услышав последние слова Дастина, тоже заплакал в голос.
- Мама, я это сделал для не только для тебя, - в голосе Дастина она услышала незнакомую интонацию, - Ну, ты сама подумай, ведь у тебя трое детей! Допустим, я уже почти взрослый, но Бью и Вадиму нужен отец…
- Такой отец? – заорала Бренди, тыча пальцем в сторону ванной.
- Да, - твердо ответил Дастин. – Хотя бы такой.

Спустя полчаса ей на мобильник позвонил Джонни. К тому времени Скип уже переоделся в свою любимую домашнюю рубашку, приготовил ужин, и они с Дастином сели за стол. Бью и Вадим старались держаться на расстоянии. «Семейная идиллия», - безучастно отметила Брэнди.

- Бренди… эта картина…
- Я не могу сейчас разговаривать, напарник, - механическим голосом произнесла Брэнди.
- Тогда слушай. Картину «Тринадцать девушек в розовом» похитили ровно неделю назад из городского музея. Я тебе этого не говорил. Ты ничего не слышала. Но на твоем месте я бы немедленно принял меры. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да, - только и могла сказать она. – Спасибо, Джонни.
- Не за что. Как прошел день рождения?
- Офигенно. Приходи завтра, сам все увидишь.
Бренди выключила мобильник.
Ей понадобилось не больше пяти минут, чтобы снять со стены «Девушек в розовом», вынуть холст из подрамника, запихать в полиэтиленовый пакет и спрятать под крыльцом. Более безопасного места она и представить себе не могла.

Пустота над диваном бросалась в глаза и выглядела на редкость подозрительно. Брэнди села на диван, зажмурилась и сосчитала до ста. Безусловно, это паранойя. Она знает, что здесь висела картина, поэтому ей и кажется, что чего-то не хватает… Она решительно взяла молоток и принялась за дело. Вскоре над диваном водрузилась та единственная фотография, где они с Исабелой сфотографировались в тот ужасный день. Она и сейчас не могла без содрогания вспоминать о нем. На всякий случай она порылась в шкафу и повесила еще пару стареньких постеров над плитой. Бренди оглядела дело рук своих и осталась довольна. Время ложиться спать…

Бренди открыла дверь своей спальни и замерла на пороге. В ее кровати, обнявшись, спали Дастин и Лайза.
- Так твою мать, какая прелесть! – пробормотала она.
В комнате Дастина обе кровати тоже были заняты. В одной спал Скип («еще недавно покойный», - подумала она и затряслась от истерического смеха), а в другой – Бью.
Оставалась еще одна кровать в той комнате, где спал Вадим. Хорошо, что она додумалась в свое время купить ее на распродаже – просто на всякий случай… По крайней мере, сейчас рядом с ней не лежало это синее чудовище… При одной мысли об этом Брэнди вздрогнула.
- Хорошо еще, что он не додумался оживить всех покойных родственников! – прошептала Бренди, сдавленно хихикнула и принялась считать овец. В эту ночь их было очень много… Впрочем, как и во все последующие ночи…

 

[Донна Анна]

Часть двенадцатая

Она проснулась на рассвете, когда все ее семейство еще мирно спало. Сон ушел и больше не возвращался. Бренди не сразу смогла вспомнить, что сегодня суббота, и значит, детям не надо идти в школу.
- Это и к лучшему, - подумала она, ибо будить Дастина и Бью было сущим мучением.
Она взяла первый попавшийся журнал и принялась тупо перелистывать страницы, удивляясь про себя, как можно сочинять и читать такую чушь. На четвертой странице ей послышался шорох шагов под окном. Она осторожно раздвинула жалюзи…
Фернандо Эсперанто, собственной персоной, с перекошенным от ненависти лицом, потирая руки, подступал к ее мусорке.

- А что, если сейчас подкрасться к нему сзади и заорать во все горло – «Сюрприз!»…
Представив эту сцену, Бренди, тем не менее, не отважилась реализовать ее на практике. Она ничуть не удивилась бы, если галантный Фернандо отвесил бы ей такую же пощечину, как Исабеле накануне.
Поэтому Бренди благоразумно подождала, пока Фернандо скрылся за поворотом, а потом подобрала мусорку и в который раз сгребла в нее пакетики из-под чипсов. Что ж, теперь она, по крайней мере, знала, кто этот таинственный любитель копаться в ее помойке…

- Итак, теперь у меня снова есть муж. – Бренди очень старалась, чтобы эта фраза, которую она произнесла вслух на абсолютно пустой улице в пять часов утра, прозвучала как можно более оптимистично. Не удалось. При одной мысли о Скипе ей становилось дурно. Во-первых, это был не Скип. Точнее, это был не тот Скип, которого она знала.
Вчера перед сном она зашла в ванную – воды возле душа было по колено. Никогда раньше – в той прежней жизни, когда кожа Скипа была совсем другого, человеческого цвета, - он не оставлял за собой лужи в душе. Более того. Брэнди не могла забыть тот скандал, который разразился вскоре после их свадьбы – она так устала, что оставила на столе немытую посуду…
С одной стороны, существо, которое появилось в доме, выглядело совсем, как Скип. Оно знало, например, как ее зовут и где находится ванная. Но это был не Скип.
Ее Скип мог, не сказав ни слова, исчезнуть на несколько дней, а потом появиться, как ни в чем не бывало, широко улыбаясь. Что-то, а улыбаться он умел. Сколько раз Бренди видела, как таяли в лучах этой улыбки ее школьные подруги! И на все ее слезы, расспросы и беспомощные попытки что-то изменить не было никакого ответа, кроме этой обаятельной улыбки, будь она проклята.
Как Бренди ни мучилась догадками, где он бывает, ей не удалось придумать хоть сколько-нибудь убедительного оправдания его отлучкам. Каждый раз, когда Скип исчезал, она напрягала воображение и представляла, как он идет по улице… встречает одного приятеля, тот зовет его на вечеринку… а потом они едут еще к другому приятелю… они играют в карты… смотрят телевизор… а телефон у приятеля отключили за то, что он вовремя не оплатил счета… или у него на кухне недавно случился пожар и проводка обгорела… Бренди изобретала сотни различных версий, но все они рушились с треском, когда она задавала себе один простой вопрос – почему он никогда не брал ее с собой?
Бренди никогда и никому не рассказывала об этой тайной жизни Скипа. Ведь во всем остальном он был почти идеальным мужем. Подруги завидовали ей – одни вслух, другие про себя. Бренди улыбалась, надеясь, что со стороны эта улыбка может сойти за искреннюю… Так или иначе, окружающие считали их идеальной парой.
А потом, однажды ночью, ей приснился страшный сон. Она забыла его в тот же самый миг, когда проснулась. Но ощущение кромешного ужаса заставило ее натянуть одеяло на голову, как в детстве. Как назло, Скип ушел из дома еще позавчера. Бренди боялась даже высунуться из-под одеяла, чтобы включить свет. Через какое-то время она задремала. А на рассвете в дверь позвонили. Это был дежурный полицейский - проходя по улице, он заметил тело Скипа, плавающее в бассейне…

Погрузившись в воспоминания, Бренди машинально, привычным движением распахнула дверцу почтового ящика, проверяя, не пришел ли новый счет. Сначала она нахмурилась, не понимая, что это такое и откуда взялось… Письмо!

- Любовное письмо! – прошептала она и глаза ее округлились. Она еще никогда в жизни не получала любовных писем. Нет, она не станет его читать. Сначала она попробует угадать, кто бы мог его написать. И первое имя, которое пришло ей в голову, было - Исабела…
Ну, разумеется, это полный вздор. Аккуратный округлый почерк Исабелы, «госпожи конгрессменши», она знала по тем коротким смешным записочкам, которые облепляли старенький холодильник в доме, где ей уже никогда не бывать. Этот почерк совсем другой – крупный, остроугольный. Ее имя, написанное на конверте, казалось сложенным из мотка колючей проволоки. Джонни? О, это было бы так грустно… Бренди нравилось, что у нее есть такой надежный друг. Джонни никогда не казался ей привлекательным. К тому же он женат, хотя в последнее время он почти совсем не упоминает в разговоре свою Офелию.
- Главное, чтобы не Техник-Опылитель! – Бренди фыркнула.
Она решительно разорвала конверт и первым делом глянула на подпись. Это было письмо от Вито.
Помилуй, господи, а ведь она о Вито ни разу не вспомнила с того самого момента, как увидела этот синий кошмар. Влюбленный студент, «синий кошмар» в качестве мужа, трое выросших так стремительно сыновей… Бренди стояла возле почтового ящика, как в столбняке, и решительно не могла представить себе, что ей делать дальше со всем этим.
Она заметила служебный автомобиль только после того, как шофер недовольно просигналил.
- Что ж, нет худа без добра, - подумала Бренди, садясь в машину. – По крайней мере, когда мистер Синий Кошмар дома, мы можем сэкономить на няньке…

- Никогда в жизни! – сурово сказал Дастин.
- Господи, да почему? – недоумение Лайзы было таким искренним, что он невольно закол****ся.
- Потому что это спальня моей матери!
- Интересно, чем спальня твоей матери хуже спальни моей матери?
- Она не хуже. Но пойми, это совсем другое дело!

Лайза надулась.

- Сначала я по твоей милости лишилась дома…
- Что?!. – заорал Дастин.
- Не кричи! Это была твоя идея! «Давай оживим твою мамочку!» - передразнила она. – И вот, пожалуйста, в результате я оказалась на улице…
Крыть было нечем, особенно, если вдуматься.
- … а теперь ты собираешься меня бросить… - прочувствованно всхлипывая, продолжала она.
- С чего ты взяла, что я собираюсь тебя бросить?
- Потому что ты не хочешь на мне жениться! – зарыдала Лайза.
- Я не могу жениться на тебе, потому что мы еще недостаточно взрослые, чтобы жить самостоятельно, - торжественно провозгласил Дастин. Эта волшебная фраза была проверена временем и не раз помогала закончить самые занудные разборки, на которые была способна Лайза. Но на сей раз она не сработала.
Лайза посмотрела на него взглядом, отработанным долгими тренировками перед зеркалом. В во всех фильмах, которые она видела, так глядели в камеру героини, истекающие кровью после того, как их ударили ножом в сердце. Дастину показалось, что она хочет что-то ему сказать. Но вместо этого она этого зарыдала в голос.
Дастин насторожился. До сих пор он играючи справлялся со всеми заморочками Лайзы. Но сейчас ситуация вышла из-под контроля… Он чувствовал это очень ясно.

 

[Донна Анна]

Часть пятнадцатая

Бренди так и не смогла уснуть в ту ночь.
Дастин не пришел домой. Лайза делала вид, что ее это совсем не волнует, но у нее это неважно получалось.
Бренди и сама начинала подозревать неладное, но после слов Исабелы она уже уверилась в своих подозрениях настолько, что без особого труда приперла Лайзу к стенке и добилась от нее признания. Да, она ждет ребенка. Да, это ребенок Дастина. Нет, она не может сейчас точно сказать, когда собирается родить… Да, наверное, уже скоро… Да, она понятия не имеет, где Дастин сейчас может находиться. Нет, Дастин ничего не знает про ребенка…
Вот таким образом Бренди и обеспечила себе бессонную ночь.

Она «прикидывала так и сяк» - теперь она вспомнила это выражение деда Вадима. В детстве она часто крутила кусочки картонного паззла, «прикидывая так и сяк», и рано или поздно из разрозненных фрагментов складывалась картинка. Позже она шила лоскутные одеяла, и иной раз не могла закончить работу в течение месяца, пока не находился нужный лоскуток.

- Сегодня праздник в доме дяди Зуя… - тихонько, шепотом замурлыкала Бренди любимую песню деда Вадима, тщательно выговаривая слова незнакомого языка, - и дядя Зуй сидит, как жирный кот… Маруську, брякалку косую за Ваську Штымпа замуж выдает…
Эта песенка, которую ее сумасшедший русский дедушка пел, будучи только в очень хорошем настроении, внезапно оказала обратное действие. Бренди плакала и никак не могла остановиться. Она судорожно вспоминала те минуты своей жизни, которые она считала самыми счастливыми. Но стоило ей только взглянуть на них пристальнее, она понимала – как бы плохо ей ни было сейчас, она не хотела бы вернуться назад ни на миг.
Хорошенько выплакавшись, она глубоко вздохнула и мысленно разложила перед собой «лоскутки».
Воскресший Скип. Возможно, если бы это был прежний Скип, ее жизнь могла бы сложиться иначе. Но к тому Скипу, который бродил по дому, приволакивая ногу и клекоча себе под нос нечто неразборчивое, Бренди не испытывала ничего, кроме брезгливости и какой-то болезненной жалости, которое было ей, возможно, еще более омерзительно, чем сам Скип.

Вито… Она тяжело вздохнула. Разумеется, она должна была… то есть, не должна была… Бренди прекрасно знала, что она не любила Вито – ни раньше, ни теперь. «Эмоциональная легкомысленность», несомненно, сыграла свою роковую роль в ее жизни…
Исабела. Она не хотела думать о ней, но с ужасом понимала, что не хочет думать ни о ком, кроме нее…

Мобильник зазвонил в шесть утра. Бренди к тому моменту почти удалось задремать, но после первого же звонка она проснулась и взяла трубку. Это был Дастин.
- Ма, только ты не ругайся, я поступил в колледж! – радостно кричал он.
- Дастин…
- Ма, здесь так весело, ты не представляешь!
- Весело?! – Бренди зарычала от злости так, что не снилось никакому оборотню из малобюджетных ужастиков.
- Ты только не волнуйся! – продолжал свой монолог счастливый Дастин, - Кормят здесь паршиво, зато компания хоть куда! Кстати, и Вито тоже здесь со своей девушкой, он у меня трубку выдирает сейчас, скотина, хочет своей маме позвонить! Ну, ты это… передавай привет Лайзе! Скажи, я ее жду, пускай приезжает скорее!
- Обязательно! – ответила Бренди и с размаху швырнула мобильник об стену.
Она вышла на крыльцо, чтобы успокоиться и подышать воздухом, и увидела, что начался дождь…

Бренди долго сидела, глядя на струи дождя, под ветвями ивы, на своей любимой скамейке около пруда. Когда она поднялась, чтобы пойти в дом, резкое головокружение заставило ее опуститься обратно на скамейку. Спустя несколько минут она снова почувствовала себя нормально, но живот скрутило от взнезапного приступа голода.

- Что со мной происходит? – в полном смятении думала она.

Дождь шел три недели, не прекращаясь.
Через три недели Бренди уже точно знала, что с ней происходит. Она ждала ребенка.

Ее внук - сын Лайзы и Дастина родился сразу после того, как кончился дождь. Бренди волновалась за Лайзу, но та перенесла роды на редкость легко.

Во всяком случае, на следующее утро после того, как появился на свет мальчик со знаменитыми фиалковыми глазами по имени Дарк, его юная мать исчезла, не оставив даже записки.

Еще через неделю в почте Бренди появилось письмо от Дастина.
«Ма, ты думаешь, должно быть, что мы поступили по-свински, но у нас не было другого выхода, - писал он. – Лайза, как ты уже догадалась, конечно, приехала ко мне. Ты ведь знаешь, когда мы получим образование, нам станут платить такие деньги!!! К тому же никто не сможет лучше тебя воспитать нашего сына! За меня не беспокойся, я учусь хорошо и мы с Лайзой замечательно проводим время. Вито передает тебе привет. Я так счастлив, что не побоялся поехать в колледж! У меня появились просто грандиозные связи! Ругай меня завтра обязательно, потому что завтра осуществляется моя самая заветная мечта. Сейчас я тебе больше ничего не буду писать. Посылаю тебе фотку, где мы с Лайзой. Привет старине Бью и Вадиму. Пиши! Твой Дастин.»

Бренди хотела было написать Дастину все, что она по этому поводу думает, даже попыталась несколько раз, но это было слишком тяжело и скучно. К тому же маленький Дарк все время отвлекал ее от компьютера, - боже мой, какая старинная история, памперсы, бутылочки, колыбельные… а когда она возвращалась к компьютеру, то заставала у монитора счастливого Вадима, который неистово гонял на снегоходе… А может быть, ей просто не хотелось писать Дастину.

- А я слышал, что у зо… ну, я хотел сказать, у людей вроде Скипа… - ляпнул как-то в телефонном разговоре Джонни и тут же, одумавшись, быстро перевел разговор на другую тему.
Бренди прекрасно знала, что он собирался сказать. У «людей вроде Скипа», которые называются вполне распространенным словом «зомби», не может быть детей.
Как ни странно, ее беременность самым положительным образом сказалось на том, что ее матушка называла «общественной репутацией». В этом маленьком городке слухи распространялись мгновенно. Те люди, которые перестали здороваться с ней после сплетни, распространенной Николь, снова останавливали ее на улице и наперебой приглашали на вечеринки.
Бренди часто вспоминала фразу из фильма, который она видела давным-давно… Герой возвращался после многолетнего отсутствия, и друг детства спрашивал его: «Что ты делал все эти годы?». А он отвечал только: «Рано ложился спать.»
Она тоже рано ложилась спать. Она смотрела по телевизору сериалы и ток-шоу, готовила обеды, нянчила Дарка, помогала Бью и Вадиму делать уроки. После своего чудесного воскрешения Скип потерял все прежние навыки, но внезапно открыл в себе талант кулинара. Он легко и с удовольствием готовил самые сложные блюда на радость сыновьям.
- Наверное, со стороны наша жизнь выглядит идиллией, - равнодушно подумала как-то раз Бренди, ложась в кровать.
Исабела звонила ей иногда, но эти звонки становились все реже...

 

[Донна Анна]

Часть шестнадцатая

Впрочем, теперь ей у нее оставалось все меньше времени, чтобы думать о Исабеле. Ее внук – при одной мысли о том, что теперь у нее есть внук, Бренди становилось не по себе, - ее внук Дарк не требовал слишком много внимания. Но она так уставала в последнее время – ведь и у нее самой должен был вскоре родиться ребенок – и эту тему, как и многие другие темы, она тоже старалась не обдумывать слишком подробно, иначе впору было лечь на диван, зажмуриться и пролежать так остаток жизни, не приходя в сознание.

Она стыдилась признаться себе в том, что так и не смогла полюбить внука. Бренди старалась, она очень старалась. Но этот мальчик с пресловутыми фиалковыми глазами и темными – в кого? господи, в кого?! – темными волосами, казалось, не нуждался ни в ком. Он принимал заботу о нем, как должное, и большего не требовал. На месте Бренди любая другая женщина радовалась бы, но Бренди только чувствовала себя виноватой – более виноватой, чем обычно. Где-то в глубине души она затаила обиду на Дастина и Лайзу. Оба они сейчас были как бы защищены учебой, которая в перспективе давала возможность зарабатывать больше денег... и следовательно, оба были правы. Но Бренди, у которой не было другого выхода, кроме как воспитывать этого ребенка, приводило в бешенство то, что с ней никто не посоветовался, никто не попросил ее помочь, ее просто поставили перед фактом – вот ребенок, о котором некому заботиться, стало быть, это придется делать тебе мамочка...

«Дорогая мамочка! – писал Дастин, - Не беспокойся о нас с Лайзой, нам здесь хорошо. Мы обязательно вернемся, когда закончим учебу... Я должен написать тебе об одной очень важной вещи. Только, пожалуйста, не воспринимай это, как оскорбление. Я давно хотел исправить, точнее, улучшить свое лицо. Не помню, писал ли я тебе об этом, но здесь у меня появились друзья, у которых есть просто фантастические возможности, они могут оказать мне такую услугу, причем совершенно бесплатно...»
Бренди отложила письмо, не в силах продолжать чтение. А что, собственно, так ее разозлило? Это ведь его лицо, так пусть и делает с ним все, что заблагорассудится. Глубоко дыша, как рекомендовали книги маститых психологов, Бренди досчитала до тридцати и решила никогда больше не читать письма Дастина... Убирая письмо, она бросила беглый взгляд на пол и заметила выпавшую из конверта фотографию. Лучше бы она никогда ее не поднимала!

С фотографии смотрел на нее смутно знакомый молодой человек. У него было лицо из тех, которые забываешь сразу после того, как увидел. И судя по искренней, широкой улыбке, он был счастлив...
- Гаденыш... – пробормотала Бренди, укачивая Дарка. Она еще долго пыталась уговаривать себя – да, они со Скипом произвели на свет Дастина таким, какой он есть, но если ему захотелось быть непохожим на них, это его право...

Это был ее последний рабочий день. Возвращаясь домой, она увидела возле крыльца незнакомую синюю машину и невольно ускорила шаг. Скип был дома, но мало ли что…
Бренди уже бегом вбежала в кухню и застыла от ужаса, увидев своих детей, Вадима и Бью, весело болтающих с женщиной, чья одежда не оставляла сомнений в том, что она – одна из тех, кого шепотом называли «социальными работниками».

- Не беспокойтесь! – услышав шаги Бренди, женщина обернулась навстречу. – Я пришла не для того, чтобы увести кого-то из ваших детей.
Бренди кивнула. Она хотела поздороваться, но из горла донесся только сиплый писк.
Только сейчас она поняла, в какой ужас привела ее одна только мысль о том, что у нее могли отобрать Вадима или Бью.
- Меня зовут Одиль Дюбуа, - продолжала женщиа, - Меня прислали проверить, все ли в порядке у Вадима дома. В последнее время он плохо успевает в школе…

- Не может быть! – мужественно солгала Бренди, - я каждый вечер помогаю ему делать уроки…
Женщина ничего не ответила. Она пристально посмотрела на Бренди, слегка прищурившись. У Бренди возникло отвратительное ощущение – эта Одиль Дюбуа как будто видела ее насквозь, и добро бы только кости или что еще там у нее внутри, - она словно читала ее мысли. Конечно, это было не так уж и трудно. Если Вадим плохо учится, вряд ли ему кто-то помогает с домашними заданиями… Она прикинула мысленно, что могло быть известно о ней – такое, что могло бы помочь этой подтянутой, холеной женщине по имени Одиль отобрать у нее детей? Вот разве что Вито… Страшно представить, что может произойти, если известие о том, что мать троих детей… как бы это поизящнее выразиться… совратила с пути истинного малолетнего… Бренди вздрогнула, широко улыбнулась, зная твердо только одна – эта женщина не понравилась ей с первого взгляда.

За обедом, который, как обычно, приготовил Скип, она прилагала все усилия, чтобы поддержать светскую беседу. Мальчики, казалось, тоже притихли и выглядели гораздо более скованными, и соответственно, более воспитанными, чем обычно. И только Скип болтал без умолку. Казалось, Одиль ничего не имела против, и вежливо улыбалась его расхожим фразам, большая часть которых тонула во взволнованном клекоте.

- Я обязана предоставить своему руководству подробный отчет о том, в каких условиях живут дети на моем участке, - говорила Одиль, уже собираясь уходить. – И я с удовольствием напишу, что у вашего Вадима дома такая прекрасная, теплая, доброжелательная атмосфера…
- Чтоб ты сдохла, - широко улыбаясь, мысленно произнесла Бренди.
Одиль бросила на нее острый, пронзительный взгляд. Бренди могла бы поклясться, что та прочитала и эту короткую фразу и на всякий случай улыбнулась еще шире.
- Надеюсь, мы еще увидимся, - закрывая дверь, сказала Одиль.

Перемыв тарелки, Бренди впервые за долгое время села на диван и задумалась. Если Дастин и Лайза собираются жить вместе с ними после того, как закончат колледж…
Бренди принялась загибать пальцы. Вадим – раз, Бью – два, Скип – три, она сама – четыре, Дарк – пять, и наконец, этот самый младенец, который еще не родился на свет – шесть…
Постепенно она смогла, наконец, сказать себе то, что давно собиралась сказать.
Они не смогут жить вместе в этом домишке. Две кровати в одной комнате, две кровати в другой комнате, еще одна кровать – ее кровать, но даже сейчас, когда их шестеро, они одновременно могут заснуть, это только потому, что Вадим боится спать один и ей приходится уступать ему часть своей постели…
Перестраивать дом? Это дорого, дорого, дорого…Во всяком случае, сейчас они не могут себе этого позволить. Бренди думала об этом почти до самого рассвета, но ей так и не удалось придумать ничего, что могло бы сойти бы за выход из этой ситуации…
Чтобы отвлечься хоть как-нибудь от этих мыслей, она осторожно, чтобы не разбудить Вадима, вылезла из кровати и села за компьютер. Играть в гонки на снегоходах ей совсем не хотелось. Просто так, чтобы занять время, она залезла на сайт, где жители городка воодушевленно продавали и обменивали все, что только можно обменять или продать – начиная с садовых гномов и заканчивая домами… Не прошло и десяти секунд, как Бренди, не веря собственным глазам, уставилась в монитор. Кажется, она нашла именно то, что сейчас было ей необходимо…

 

[Донна Анна]

Часть семнадцатая

Бегло перечитав текст под фотографией, Бренди щелкнула курсором по ссылке. Совсем недавно под руководством Дастина она освоила, наконец, трюк, известный любому ребенку старше восьми лет, имеющему мало-мальское представление о компьютерных играх, под названием «двойной щелчок», и очень этим гордилась. Она снова и снова перечитывала текст. «Выиграй дом своей мечты!» - было написано на баннере, который неутомимо поднимался из пучин интернета, сколько бы Бренди его ни топила. Суть объявления была проста – тот, кому повезет в лотерее, получал возможность обменять свой маленький домик на главный приз лотереи, особняк, фотография которого украшала первую страницу сайта. Остальные страницы состояли из пространных рассуждений на тему общественной пользы лотереи и восторженных отзывов ее участников. Желающих переселиться в двухэтажный особняк было немало. Бренди вздохнула и принялась заполнять форму, которую надо было отправить по электронной почте. Еще надо было перевести со своего счета на счет лотереи десять долларов. Вся эта возня отняла у нее добрых полчаса… Отправив письмо, Бренди решила, что неплохо бы сохранить на компьютере фотографию особняка, поэтому снова отправилась было на сайт, но в это время радостное позвякиванье в колонках возвестило о том, что какое-то письмо «упало» в ее ящик.

«Дорогая Бренди! Сегодня вечером, разбирая почту, я нашла рекламную листовку, которая, возможно, заинтересует Вас в плане перспективы дальнейшего процветания Вашей семьи. Вот адрес сайта, где все подробно объясняется. От всего сердца желаю Вам удачи. Ваша Одиль.»
Бренди фыркнула. «Дальнейшего процветания», какая прелесть… И этот омерзительный подмигивающий смайлик в конце предложения!

- Насквозь фальшивая, гнусная, холеная стерва! – захлебываясь, рассказывала она по телефону Исабеле наутро. – Представляешь, она заявилась, чтобы проверить, в каких условиях живет Вадим!
- Может, ее интересовало, в каких условиях ты живешь и размножаешься? – Исабела хохотнула. – Почему ты так злишься на нее? Она что, сожрала последние чипсы у тебя в холодильнике?
Бренди не выдержала и тоже засмеялась.
- Не переживай, девочка. Если бы ты только знала, какие проблемы были у меня с Вито, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Вадиму! У тебя идеальные дети, поверь мне…
Повесив трубку, Бренди впервые за долгое время позволила себе подумать о том, что ее будущий ребенок – не только сын Вито, но и внук Исабелы. Один за другим она задала себе те вопросы, которые волновали ее в последнее время и сама удивилась тому, с какой легкостью, не раздумывая, она смогла на них ответить. Она точно знала, что для Вито в ее жизни места не найдется. А все остальное уже не так важно.

Телефонный звонок раздался ближе к обеду, когда дети еще были в школе. Бренди, только что убаюкавшая Дарка, чертыхнулась сквозь зубы и взяла трубку.
- Дорогой миссис Брук, моя поздравляй вас с фантастичной повезение! – бодро завопил в трубке незнакомый женский голос.
- Что-что? – из-за немыслимого акцента Бренди не понимала и половину того, что пыталась ей сообщить собеседница.
- Ваша выиграй! – доносилось из трубки, и постепенно до Бренди стало доходить…
- Моя выиграй что?
- Ваша большой офигительно приза выиграй! – радостно кричала женщина.
- Моя не понимай! – помимо воли коверкая язык, еще громче кричала в ответ Бренди.
- Я сейчас буду приходить ваша домишко, я показывай бумажко, не уходить никуда, моя очень просят!
Бренди повесила трубку и заметалась по дому. Если действительно произошло то, о чем она думает, если она, действительно, выиграла первый приз, почему не нашлось никого, кроме этой невменяемой иностранки, кто мог бы сообщить ей об этом более внятно?
- Эй, доброго полночи! – донеслось от крыльца.
Бренди вприпрыжку вылетела навстречу гостье. Она уже подпрыгивала от нетерпения возле почтового ящика.
- Моя извинилось, потому что училось ваша языка по электрический словарь, который есть офигительное барахла!
- Хорошо! – Бренди кивнула. – Говорите по одной фразе, хорошо?
- Да! – гостья энергично закивала. – Твоя зовут Бренди Брук?
- Меня зовут Бренди Брук, - Бренди поймала себя на том, что кивает вместе с гостьей, как детская заводная курица, и только невероятным усилием воли она смогла остановиться.
- Моя именовать Ханна Дарзи, представляя компания «Дома мечта».
- Лотерея? – спросила Бренди.
- Да! – Ханна снова закивала.

- Я выиграла дом?
- Да! – радостно завопила Ханна. – Твоя понимай?
- Моя все понимай. – Бренди постаралась не представлять, как они выглядят со стороны. – Твоя откуда?
- Моя из России! – Ханна почему-то смутилась и заговорила гораздо тише. – Моя недавно приезжало, а теперь нашло работу, учит язык и радоваться жизни…
- Мой дедушка был русский! – шепотом сказала ей Бренди и подмигнула.
Ханна широко улыбнулась.
- Бумага! – спохватилась она, - Твоя читать, ставить подпись, переезжать! Сначала можно делай просмотр домишко…

И они отправились смотреть домишко. Бренди потеряла дар речи уже на дорожке к крыльцу, при одном только взгляде на дом. Он не просто понравился ей, это была любовь с первого взгляда.

- Немножко нелепый архитектура, - бодро пояснила Ханна, но твоя может переломать тут все, чего захочется.
- Офигительно, - выдохнула Бренди, озираясь вокруг. Большая кухня, большая столовая… Это действительно была ее мечта. – А мебель?
- Мебеля прилагательное к приза! – Ханна сделала широкий жест. – Твоя меняй старый домишко на новое, оставляй своя мебеля, получая другое мебеля, если твоя согласный!
Бренди была согласный на все. Прощай, розовый фламинго!

Заполнение бумаг в адвокатской конторе, куда они отправились вместе с Ханной, заняло какое-то время, но уже к вечеру обалдевшее от внезапности происходящего семейство Брэнди переехало в «домишко» ее мечты…

 

[Донна Анна]

Часть восемнадцатая
Брэнди бросила угрюмый взгляд на монитор, где плавали разноцветные рыбки. Она неохотно пошевелила мышкой. Рыбки исчезли, а на том месте, где они только что беззаботно резвились, возникла страница текстового редактора. Два слова – «Дорогой Дастин!», которые Бренди созерцала в течение последней четверти часа, не вызвали у нее ни малейшего желания продолжить письмо. Но время близилось к полудню, а там, глядишь, приедут из школы мальчики и начнется ежедневная катавасия – обед, уборка, … Бренди успокоила себя мыслью, что она пишет не «Войну и мир», а всего-навсего письмо старшему сыну, и чем раньше она закончит это письмо, тем лучше…
«Дорогой Дастин! Как ты уже знаешь, вчера мы переехали в новый дом. Нам страшно повезло…»
Бренди сморщилась и удалила слово «страшно». Поразмыслив, она заменила его на «ужасно», и в свою очередь, удалила его тоже. Она перечитала написанное, посмотрела на часы, махнула рукой и продолжила. «Мы выиграли главный приз в лотерее. По-моему, это была какая-то не совсем нормальная лотерея. Если бы ты видел, а главное, слышал женщину, которая представляла компанию и явилась к нам объявить о том, что приз достался нам!». Бренди не могла удержаться от улыбки, вспоминая Ханну. С ее легкой руки мальчики дружно принялись называть их новое жилье не иначе, как «домишком». Надо будет как-нибудь пригласить ее в гости…
«Теперь ты знаешь наш новый адрес. Пиши нам чаще, Бью очень скучает по тебе. И мы с папой тоже. Дарк подрос, но глаза у него остались такого же фиалкового цвета…».
Бренди так надеялась, что со временем ее внук станет хоть немного похож на Дастина… Не тут-то было! Этот тихий темноволосый мальчик почти никогда не капризничал, словно понимая, что в этой семье был не самым, мягко говоря, желанным ребенком.
«Скип много времени проводит с Вадимом и Бью, они его просто обожают.»
Это была правда. Скип готов был без устали, в любое время суток играть с мальчиками во все игры, какие только есть на свете. Он беспрекословно менял памперсы Дарку, помогал Вадиму делать уроки и готовил обед.
Бренди перечитала письмо.
«Приезжай на каникулы. Нам всем очень тебя не хватает. Мама.»
Она нажала кнопку и с облегчением вздохнула, когда почтовая программа выдала короткое сообщение о том, что письмо отправлено. У нее и без Дастина хватало хлопот, но ведь должна она сообщить ему их новый адрес?
Хорошо. Что еще она успеет сделать до прихода мальчиков? Вещи разложены по местам – за этим занятием она провела почти всю ночь, но спать совсем не хотелось. Овощи для супа почищены, одежда разложена по полочкам…
Комнаты распределились как-то сами собой. Бью, ураганом пронесшийся по дому, сразу закричал, что спальня в восточном крыле – только его, и ничья больше. Вадим меланхолично пожал плечами, когда Бренди спросила его, согласится ли он на комнату рядом с детской. В детской легко разместились две кроватки, в одной из которых спал сейчас Дарк. Скип занял угловую комнату и казалось, выглядел довольным. И только одна из комнат на первом этаже оказалась как бы никому не нужна. Вдоль стен стояли вперемешку чистые холсты, незаконченные картины и пустые бутылки – все, что осталось от прежних обитателей дома…

Бренди решила, что когда у нее заведутся деньги, она обязательно купит ломберный столик, научится играть в карты и каждый вечер у нее будут собираться гости…
- Бью, а мне показалось, здесь есть третий этаж?
- Фигня! – презрительно отмахнулся Бью, - Одна вшивая башенка, там места вообще нет, толком и не повернуться, по стенкам развешаны старые фотографии и еще стоят какие-то дурацкие вазочки…
Бренди с удивлением обнаружила, что никому, кроме нее, не приглянулась спальня в западном крыле, с обоями в красно-розовую полоску. Засыпая, она могла с полной уверенностью сказать: «Я абсолютно счастлива!».

Заверещал мобильник.
- Доброе утро, Бренди…
- Джонни, я сейчас расскажу тебе такую новость!..
- Бренди, кажется, я уже знаю, какую новость ты хочешь мне сообщить. Нам надо поговорить прямо сейчас…
- Ты знаешь мой новый адрес? – удивленно спросила Бренди.
- Ну, конечно, знаю! – в голосе Джонни явно слышалось раздражение.
- Приходи, я сварю кофе…

- Ты идиотка! – орал Джонни полчаса спустя. – Ты же работаешь в полиции, как ты могла совершить такой ответственный шаг, не посоветовавшись хотя бы со мной?!
Бренди пожала плечами и улыбнулась.
- Но ведь это была честная лотерея? – неуверенно спросила она.
- Честных лотерей не бывает! – орал Джонни, - Ты сержант полиции, Бренди, тебе ли этого не знать?
Бренди почувствовала, что и сама начинает заводиться.
- А в чем проблема, напарник? – спросила она таким голосом, что Джонни сразу замолчал. – У меня есть документы на владение домом. Вот печать нотариуса, вот подпись бывшего владельца. И если тебе просто завидно, можешь признаться в этом вслух, и тебе самому станет легче…
- Боже, какая ты идиотка… - простонал Джонни. – А теперь послушай меня. Полгода назад пропал хозяин этого дома, один такой абсолютно чокнутый художник, итальянец Антонио Сколли, который интересовался черной магией. Незадолго до исчезновения он успел написать завещание на имя очаровательной француженки, которую никто никогда не видел и никто не знает. У наших экспертов были серьезные сомнения насчет подлинности подписи на завещании, и мы ждали момента, когда она попытается продать дом, чтобы был повод раскрутить дело. Нам и в голову не приходило, что она сможет провернуть такую аферу и сбагрить кому-то этот дом…
- Ты хочешь сказать, что кто-нибудь может отобрать у меня дом? – недоверчиво переспросила Бренди.

Джонни устало махнул рукой.
- Успокойся. Единственный человек, который мог бы отобрать у тебя эту развалину – его бывший хозяин Антонио Сколли, а он, скорее всего, давно мертв. Подлинная подпись стоит на завещании или фальшивая – не столь важно. Гораздо хуже другое. Наше начальство, прочитав в утренних газетах чудную рождественскую историю о том, как их сотрудница выиграла в лотерею именно этот особняк, принялось биться в истерике. Речь идет о твоем увольнении, Бренди
- Джонни!
- И твой приятель Фернандо сделает все, от него зависящее, чтобы тебя уволили. Он уже отправил по инстациям длиннющую объяснительную записку, где подробно перечисляет все твои опоздания и прочую лабуду. Разумеется, пока ребенок не родился, они не смогут тебя уволить. Но на твоем месте я готовился бы к худшему.
- Что мне делать, Джонни?
- Ищи другую работу, - жестко сказал Джонни. – Дом, конечно, неплохой, но этого недостаточно для того, чтобы содержать семью. Я так понимаю, Скип искать работу не собирается?
Бренди кивнула.
- Сейчас такое время, знаешь… Сложно найти работу…
- Особенно такому, как Скип, - Джонни помолчал. – У меня никогда не было такого хорошего напарника как ты, Бренди. И уже, наверное, никогда не будет.
- Ты всегда можешь зайти ко мне в гости, Джонни…
- Это будет уже не то, ты ведь знаешь, - Джонни резко поднялся из-за стола и вышел, не прощаясь.
Бренди его понимала. Она чувствовала, что и сама вот-вот расплачется.

 

[Донна Анна]

Часть девятнадцатая

За ужином она бессмысленно крутила и крутила вилку, наматывая на нее спагетти, и невпопад отвечала на вопросы неугомонного Бью. Вадим насупился и лягнул брата под столом.
- Не смей ее доставать! – прошипел он.
- Уже и спросить нельзя? – похоже, обзаведясь собственной комнатой, Бью почувствовал себя персоной номер один в семье.
- В ее положении вредно волноваться, напрягаться, водить машину, колоть дрова и чего-то там еще такое, - авторитетно провозгласил Вадим.
- Ма, это он на что намекает? – подозрительно спросил Бью. – Ты заболела?

- Пойдем, даун, я дам тебе почитать одну прикольную книжку с картинками, я сам ее только вчера нашел в библиотеке, там очень понятно все написано, - Вадим соскочил со стула и дожевывая на ходу, потащил Бью к выходу.
Бью сопротивлялся, но тщетно – младший братишка был сильнее.

- Они совсем с ума посходили!.. – долетел с верхнего этажа пару минут спустя возмущенный крик Бью. Вадим вполголоса бубнил ему что-то.
- Не хочу никакого братика! – голосил Бью, - Не пойду ни в какую в комнату! Иди сам читать свою гадскую книжку!..
По доносившимся сверху отзвукам легкой братской потасовки Бренди без труда определила, что Вадим, как всегда, одержал победу. Представив серьезное выражение лица Вадима, она не смогла сдержать улыбку. Резкий звук отодвигаемого стула заставил ее поднять глаза. Скип поднялся из-за стола и быстро, насколько позволяла ему плохо сгибающаяся нога, ушел на кухню. Судя по звуку, он буквально вбросил в посудомоечную машину свою тарелку. И Бренди ясно разглядела на его лице гримасу возмущения…

А ей-то казалось, что Скипу безразлична и она сама, и ее проблемы, но дело, по-видимому, обстояло отнюдь не так просто.
Скип был для нее загадкой и в той «прошлой» жизни среди зеленых лужаек Плизантвью, которая уже начинала забываться. А после этого нелепого воскрешения она и подавно не могла бы сказать, что у него на уме. Он ведь почти не разговаривал – во всяком случае, с ней. Куда чаще она слышала за спиной жуткий глухой клекот, до сих пор заставляющий ее вздрагивать. Одно Бренди могла сказать наверняка – Скип никогда не причинил бы вреда ни Вадиму, ни Бью, ни Дарку…

Собрав со стола тарелки, Бренди вышла прогуляться вокруг дома. Она мельком, еще при первом своем приезде, заметила бассейн и дерево, на котором были подвешены качели, но времени осмотреться тольком после переезда у нее еще не было.

Бренди надела свой любимый мягкий свитер и вперевалочку вышла на крыльцо. В последнее время ходить стало совсем тяжело, и она предполагала, что ребенок должен родиться буквально на днях.
Красные китайские фонарики на перилах озаряли пространство мягким тлеющим светом, и при одном только взгляде на них ночь уже не казалась такой таинственной и жуткой. Крупные белые цветы на кустах вокруг крыльца напоминали огромных бабочек. Почти во всех домах на этой улице горел свет и в окнах двигались большие тени.
Она улыбнулась.
- Увольнение – это вообще не самое страшное, что может произойти с человеком, - бормотала Бренди вполголоса, машинально поглаживая живот, в котором забрыкался в этот момент младенец, – Вот если бы я хотела стать лучшим в мире полицейским, тогда конечно, был бы повод расстраиваться. Но ведь мне никогда не нравилась эта работа, просто нужны были деньги, и потом, расписание у них было такое удобное… Плевать, я найду другую работу. Конечно, там не будет такого чудесного напарника, как Джонни, но может быть, будет кто-то еще…
Бренди провела рукой по качелям и присела на них. Как жаль, что она не догадалась захватить шаль или что-нибудь потеплее. Она качнулась раз, потом другой, и вдруг заметила домик, сооруженный на одной из веток дерева, к которому крепились качели… Почти такой же домик на дереве построил ее отец, когда Бренди было столько же лет, сколько сейчас Вадиму. Она представила, как радовались бы сейчас ее родители, играя с внуками, и помрачнела. И еще ей было до слез жаль, что прошли те времена, когда от большинства проблем, с которыми сталкиваешься в жизни, можно было спрятаться в домике на дереве…
Порыв холодного ветра, долетевшего из пустыни, заставил ее поежиться. Бренди слезла с качелей и двинулась в обход бассейна и красного дощатого домика-раздевалки, собираясь зайти в дом с черного хода.
Уже в трех шагах от дома она услышала странный звук, от которого мурашки побежали по коже, но вместо того, чтобы убежать, по какой-то абсолютно необъяснимой причине остановилась и стояла, зажмурясь от ужаса и пугаясь даже самой мысли о том, чтобы сделать хоть один шаг. Она чувствовала чье-то присутствие совсем рядом.
- Не надо мне было сюда переезжать! – в отчаянии подумала Бренди, и ей так ярко вспомнились вдруг все мелочи, которых она не замечала прежде – начиная от мрачных плакатов, развешанных по стенам, до мастерской, заваленной бутылками и неоконченными холстами.
И тут она услышала шепот – тихий, но такой явственный.
- Посмотри на меня… - прошелестело за ее спиной.

Бренди попыталась закричать, но от ужаса не смогла даже набрать воздуха в легкие. Она побежала – но почему-то не к черному ходу, который был рядом, а по лужайке вдоль бассейна. Внезапно она почувствовала движение внутри себя, которое никогда и ни с чем бы не могла спутать. Ребенок решил, что настало его время появиться на свет.
Бренди остановилась, как вкопанная. Рядом уже никого не было – она могла бы в этом поклясться с той же уверенностью, с какой за секунду до этого знала, что рядом кто-то есть. Она смерила взглядом расстояние от лужайки до дома и поняла, что никуда не успеет добежать, да и какой в этом смысл?
Не прошло и десяти минут, как у нее родилась дочь, о которой она так безнадежно мечтала все эти годы.
- Дженни! – радостно выдохнула она, забывая обо всех сегодняшних страхах…

- Одного не могу никак понять, - заявила Исабела, разглядывая личико новорожденной, - у тебя голубые глаза, у Скипа, если мне не изменяет память, зеленые. Так ведь?
- Ну, да, - отозвалась Бренди.

- Тогда почему, скажи на милость, у вашей дочери карие глаза?
- Понятия не имею, - пожала плечами Бренди, искренне надеясь, что эта фраза прозвучала с должной степенью непринужденности.
- Если бы ты родила ее не на лужайке рядом с домом, а в больнице, - продолжала Исабела, продолжая разглядывать девочку, - знаешь, что бы я тебе сказала?
- Ты сказала бы, что мне по ошибке всучили чужого ребенка! – засмеялась Бренди.
- Ей-богу, полное ощущение, что это не твой ребенок.
- Да брось ты! – Бренди осторожно забрала малышку у подруги.

- Знаешь, что еще странно? – продолжала Исабела, когда они вместе уложили Дженни в кроватку и перебрались на балкон. – Я сначала все никак не могла понять, кого мне напоминает твоя дочка… И только сейчас поняла – она точная копия Вито! Волоски-глазки- бровки-ушки похожи – это бы все ладно, но ведь она и гримасы корчит такие же, как он в младенчестве!
- Как это? – спросила Бренди, чувствуя, как у нее начинают гореть уши.
- Я не припоминаю, чтобы кто-то еще из двух братьев и трех сестер Вито умел морщить нос, улыбаться и поднимать брови одновременно… Это ведь был наш первый ребенок, и мы с Фернандо каждый день, много дней подряд веселились, пытаясь повторить именно эту гримасу, и у нас, разумеется, ничего не получалось.
Бренди в который раз за день мысленно проклинавшая день и час, когда встретила Вито, поняла, что пришло время сказать правду.
- Исабела, ты знаешь, мне так не хотелось тебе это говорить… - жалобо начала она, боясь поднять глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом.
- Ой, да и не говори, если не хочется, - рассмеялась Исабела, - можно подумать, я не знала этого с самого начала.
Бренди поперхнулась.
- Не забывай, это очень маленький город, - продолжала Исабела, - и здесь любые тайны рано или поздно выплывают наружу. Всегда найдется какой-нибудь знакомый знакомого знакомых, который что-то видел или слышал. Я съездила недавно в колледж, навестила Вито, и задала ему несколько вопросов.
- Зачем? – спросила Бренди.
- Потому что я волновалась не только за него и за нашего будущего внука или внучку. Меня беспокоило и твое будущее тоже, можешь себе представить? Ты ведь не хотела мне ничего рассказывать, поэтому я поняла, что расспрашивать тебя бесполезно…
Бренди было очень стыдно. Она чувствовала, как ее уши горят, словно превратились в два красных китайских фонарика.

- Но, как я поняла после разговора с Вито, - продолжала Исабела, - вы расстались именно потому, что ты не хотела продолжать эту историю.
- Да, - твердо сказала Бренди.
- Пойми, я тебя не спрашиваю, почему это началось и как закончилось, - очень мягко сказала Исабела, - Может быть, вы и не созданы друг для друга, и расстались бы довольно быстро, даже скорее всего. Я хорошо знаю Вито, поэтому могу представить такую ситуацию красочно и объемно. Мой старшенький вряд ли смог бы стать хорошим папой для Бью и Вадима.
- И уж тем более, для Дастина, - против воли вырвалось у Бренди, и обе они захохотали во все горло.
- К чему я все это говорю, - Исабела помолчала. – Для меня очень важно, чтобы мы с тобой при любом раскладе оставались подругами, только и всего.
- Исабела! – Бренди схватила ее за руку и почувствовала, что сейчас расплачется.
- Бренди, милая, какой ты иногда бываешь дурочкой! Наверное, все это время ты с ужасом представляла, что я начну возмущаться – как ты могла совратить моего невинного малыша, да? – Исабела обняла ее за плечи.
- Примерно так, - сказала Бренди и всхлипнула.
- Не плачь. Конечно, не многие готовы сказать «спасибо», когда внезапно становятся бабушками. Но это не мой случай. Поэтому я говорю тебе – спасибо, Брэнди. Это чудесная девочка, и как бы то ни было, я рада, что у нас с тобой есть общие… хм… родственники. Я еще не знаю, как отнесется к этому Фернандо, - продолжала Исабела, - но мне очень хочется верить, что он одумается и бросит свою идиотскую идею насчет того, что мы с тобой больше, чем просто друзья.
Бренди зажмурилась. Она никогда не призналась бы в этом Исабеле, но знала, что отдала бы все на свете, чтобы «идиотская идея» Фернандо стала реальностью.
После ухода Исабелы она снова поднялась на балкон и долго сидела там, слушая негромкую музыку ночи и размышляя о том, чего в ее жизни – теперь она твердо это знала – никогда не случится.