Ветер уже разносил по земле прах убитых воспоминаний, когда я вдруг поняла, что это было. Должно быть, это было прозрение. Мне казалось, что я нашла философский камень, превращающий ртуть в золото, а обычного человека в посвящённого.
В тот день багряный закат озарил весь мой мир; и всё, что до этого казалось красным, стало в сравнении с ним бледно-розовым. Солнце дарило последние свои лучи этой тоскующей и замкнувшейся на самой себе планете, а может, мне только показалось, что это солнце…
Кровь прилила к моему лицу, а мысли потерялись в голове, как маленькие дети в густом лесу. Чувство покоя и беспричинной радости охватили меня…
Но это была лишь минутная иллюзия счастья, через пару секунд в мой дом ворвались какие-то люди с невозмутимыми каменными лицами, и стали что-то кричать про «военные испытания», «неудачный эксперимент» и прочий бред. Но я их уже не слушала, я была далеко отсюда, наедине со своим подсознанием.
А глупые люди всё никак от меня не отставали, они хватали меня за руки и куда-то тащили, зачем-то беспрестанно повторяя: «…это для вашего же блага…». Идиоты! Как они не могли понять – моё благо находилось сейчас во мне, и никто больше не мог мне его дать.
Сердце билось в моей груди, как израненная птица в клетке, а я все дальше и дальше уходила вглубь моего сознания.
Я чувствовала каждую частичку своего мира, а они зачем-то укутывали моё тело в одеяла, хотя мне совсем не было холодно, клали на каталку и везли куда-то прочь, туда, где мне было тяжело дышать от количества антибиотиков в воздухе.
Страх царил повсюду: люди с окровавленными лицами, санитары, брезгливо перебинтовывающие чужие раны. А я, наверное, была одной из тех обречённых людей, что лежали на холодных столах. У них были синие безжизненные лица, искажённые печатью страха и беспомощности. На меня, так же как и на них, не обращали ни малейшего внимания, значит, моё тело их уже не интересовало…
Они тоже меня не интересовали, ведь я знала намного больше их, я даже, наверное, могла управлять их сознанием, но в этом не было необходимости.
Да, это было давно…
Сейчас мне кажется, что это было совсем не со мной, не было ни страха, ни боли, ни отчаяния.
Вчера я открыла глаза и поняла, что мне снова придётся пройти весь этот путь от рождения до заката. Я увидела свои маленькие ручки и маленькие ножки, любящие глаза моей новой мамы и ласковые руки медсестёр.
Я опять была жива…
В тот день багряный закат озарил весь мой мир; и всё, что до этого казалось красным, стало в сравнении с ним бледно-розовым. Солнце дарило последние свои лучи этой тоскующей и замкнувшейся на самой себе планете, а может, мне только показалось, что это солнце…
Кровь прилила к моему лицу, а мысли потерялись в голове, как маленькие дети в густом лесу. Чувство покоя и беспричинной радости охватили меня…
Но это была лишь минутная иллюзия счастья, через пару секунд в мой дом ворвались какие-то люди с невозмутимыми каменными лицами, и стали что-то кричать про «военные испытания», «неудачный эксперимент» и прочий бред. Но я их уже не слушала, я была далеко отсюда, наедине со своим подсознанием.
А глупые люди всё никак от меня не отставали, они хватали меня за руки и куда-то тащили, зачем-то беспрестанно повторяя: «…это для вашего же блага…». Идиоты! Как они не могли понять – моё благо находилось сейчас во мне, и никто больше не мог мне его дать.
Сердце билось в моей груди, как израненная птица в клетке, а я все дальше и дальше уходила вглубь моего сознания.
Я чувствовала каждую частичку своего мира, а они зачем-то укутывали моё тело в одеяла, хотя мне совсем не было холодно, клали на каталку и везли куда-то прочь, туда, где мне было тяжело дышать от количества антибиотиков в воздухе.
Страх царил повсюду: люди с окровавленными лицами, санитары, брезгливо перебинтовывающие чужие раны. А я, наверное, была одной из тех обречённых людей, что лежали на холодных столах. У них были синие безжизненные лица, искажённые печатью страха и беспомощности. На меня, так же как и на них, не обращали ни малейшего внимания, значит, моё тело их уже не интересовало…
Они тоже меня не интересовали, ведь я знала намного больше их, я даже, наверное, могла управлять их сознанием, но в этом не было необходимости.
Да, это было давно…
Сейчас мне кажется, что это было совсем не со мной, не было ни страха, ни боли, ни отчаяния.
Вчера я открыла глаза и поняла, что мне снова придётся пройти весь этот путь от рождения до заката. Я увидела свои маленькие ручки и маленькие ножки, любящие глаза моей новой мамы и ласковые руки медсестёр.
Я опять была жива…
