"Женя Онегин" или то, что получилось после редакции

[Если]

micki-girl, .
Ты надеешься, что критики форума опустят тебя с небес на землю?
Я рада, что твоей учительнице понравилось. Сюжет, я думаю, она оставила на усмотрение автора - как, в идеале, и должно быть. Название - не знаю. Звучит оно действительно, в некоторой степени, фамильярно, но дает читателю представление о произведении.
Выкладывай дальше.

 

[NADYN]

отметила только название, предложив его изменить.

А варианты по изменению предложила?

 

[Mik@]

Ты надеешься, что критики форума опустят тебя с небес на землю?

Опустят... Какое нехорошее слово. Просто здесь я надеюсь получить критику, хотя мне ее должно быть достаточно уже после конкурса.

А варианты по изменению предложила?

Нет, оставила на мое усмотрение. Хотя предлагала что-нибудь, связанное с приключением или путешествием. Но мы сошлись на моем варианте "История одного выстрела". Хотя этот детектив так и останется для меня "Женей Онегиным".

 

[Если]

здесь я надеюсь получить критику, хотя мне ее должно быть достаточно уже после конкурса

Микки, так ты укажи тогда - какого рода критика тебе нужна. Разбор всех неблагозвучных сочетаний? Критика сюжетных ходов? Диалектика характеров героев? Или просто - какое впечатление производит на тех, кто этого еще не видел?

"История одного выстрела"

Такое название подошло бы для самостоятельного детектива. Здесь ты все-таки в определенной мере базируешься на Пушкине. На мой взгляд, стоит подбирать название, указывающее на это, пусть даже и не "Женю Онегина".

 

[NADYN]

Хотя этот детектив так и останется для меня "Женей Онегиным".

Помню, я еще при голосовании на конкурсе отметила название как плюс. Эххх, не меняй

 

[Mik@]

Микки, так ты укажи тогда - какого рода критика тебе нужна. Разбор всех неблагозвучных сочетаний? Критика сюжетных ходов? Диалектика характеров героев? Или просто - какое впечатление производит на тех, кто этого еще не видел?

Вся Меня интересуют все замечания которые появляются, как критика самого текста к профессиональной точки зрения, так и просто впечатление от прочитанного текста.

Помню, я еще при голосовании на конкурсе отметила название как плюс. Эххх, не меняй

Ладно, не буду Мне самой нравится.

Вот еще кусок шестой главы. Что-то трудно менять свой текст, который знаешь уже почти наизусть, поэтому дело продвигается как-то туго. Но я стараюсь

***​

Лошади рысцой бежали по занесенным снегом русским дорогам. Метель успокоилась, но небо все еще было затянуто хмурыми тучами, из которых изредка падали снежинки и, прежде чем опуститься на землю, долго кружились в воздухе. Ни быстрый бег коней, ни пакости природы мне больше не мешали, и я смогла насладиться «прелестями» крестьянских деревень, которые, когда мы уже подъезжали к дому Онегина, одинаковые во всех деревнях, уже стояли поперек горла и откровенно наводили скуку.
Едва очи мои узрели большой дом Онегина, напоминающий замок, сердце встрепенулось и начало бешено колотиться о грудную клетку. Теперь главное – не выдать своего волнения.
На этот раз дверь мне открыл сам Евгений. Одет он был в темно-серый костюм, который, как я надеялась, был очень модным в Петербурге, а не в тот сомнительный халат. Меня явно ждали.
- Здравствуйте, Татьяна,- по сравнению со вчерашним днем, Евгений казался более оживленным. Неужели он нашел, чем себя развлечь?- Не ожидал вас увидеть. Чем обязан вашему сегодняшнему визиту?
- Просто вспомнила, что вы здесь только ради меня,- ответила я.- Тем более, мне понадобится ваша помощь.
- Да? И в чем же?
- Может, покатаемся на лошадках?- таинственно улыбнувшись, предложила я.

***​

Добираться до места, путь к которому моему Ивану так мило подсказал Онегин, коням оказалось еще труднее: дорогу совсем замело. А расчистить для нас её никто не догадался. Поэтому мы ехали просто невыносимо долго. Но рядом со мной был любимый человек (а я, как приличная Татьяна, уже втюрилась, втрескалась, а проще говоря, влюбилась в Онегина), тогда что еще для счастья надо? Правильно, душевной беседы. А Евгений уже минут пятнадцать ехал молча, явно скучая. Конечно, настоящей Татьяне полагается скромненько молчать себе в тряпочку, но меня такое положение дел однозначно не устраивало.
- Я вчера посетила Зарецкого. Вы правы, он не глуп.
- Да, я тоже люблю порой посидеть с ним за бокалом хорошего вина,- Онегин был явно рад завязавшейся беседе.- И о чем он вам рассказывал?
- Говорил с матушкой о сене,- поморщилась я.
Онегин только усмехнулся. Повисла неприятная пауза.
- О Господи! Посмотрите, какая птица!- воскликнула я, не придумав ничего лучше, и схватила Онегина за руку, указывая на небо, на котором, конечно же, ничего похожего на чудо-птицу не наблюдалось.
- Боюсь, я ее не заметил,- голос Евгения звучал мягко, почти нежно, и я ощущала на себе его любопытный взгляд. Но я все еще сверлила глазами небо, не в силах посмотреть на Онегина, ведь моя рука по-прежнему покоилась на его. А такой жест со стороны девушки для девятнадцатого века был более чем смел. И только когда я почувствовала ответное пожатие со стороны Онегина, я обратила к нему свое пылающее от стыда лицо и, опустив глаза, мягко высвободила свою руку. Евгений ничего не сказал, и мы продолжили наш путь в молчании. Мое сердце бешено колотилось, а щеки пылали – то ли от стыда, то ли от радости.
- Барышня, это место?- спросил Ваня, придерживая лошадей. Я посмотрела на Онегина; он кивнул.
Мы оставили Ивана с лошадьми на том, что именовалось дорогой, и пошли через поле к месту дуэли. Свежий снег иногда проваливался под моими скромными килограммами, но каждый раз Евгений поддерживал меня под локоть, и я про себя решила проваливаться почаще. Такими темпами мы доковыляли до места, где было совершено убийство.
Впереди протекала река, похоже, та самая, что и у нашей деревни, только здесь она была полноводнее и быстрее и делала петлю. Через самое узкое место на этом участке был переброшен мостик, а выше его по течению лес, располагавшийся справа от нас, подступал к самой воде. Мы же с Онегиным шли по полю, такому однообразному и скучному. И только ближе к лесу стояло два дуба, да кустики у реки – вот и вся растительность, которая находилась на этом белоснежном ковре.
Мы подошли к оледенелому мостику и остановились. Вокруг было тихо и как-то зловеще. Даже птичка в близлежащем лесу не чирикнула для приличия.
- Где лежал труп?- спросила я больше для того, чтобы нарушить эту тишину, нежели получить ответ.
- На том самом месте, где мы сейчас стоим,- невозмутимо ответил Онегин. Я, повинуясь вполне понятному чувству, отступила на несколько шагов назад. Следов крови под свежим слоем снега видно не было, но все равно мне стало не по себе. Да еще эта тишина, будь она неладна...
- Мы с Гильо прибыли по той самой дороге, что и сейчас с вами. Зарецкий пришел оттуда,- Онегин показал в сторону полей, лежащих по другую сторону от реки.- Там есть еще одна дорога, по которой можно добраться до этого места.
- А это, по всей видимости, мост, на котором вас ждал Ленский...
- Не знаю,- ответил Онегин.- Когда мы пришли, он был уже мертв.
- Вы приехали со своим порохом?
- Нет,- удивленно ответил Евгений.- Я попросил Зарецкого привезти мне его. Я весь отдал Пустякову. Не думал, что придется стреляться с другом,- он невесело усмехнулся.
- Я хотела бы тут пару улик найти. Знаю, поздно, но что со мной поделаешь?- сказала я, хотя Онегин ни о чем подобном даже не заикался.- Каковы шансы того, что я найду тут чужое имущество? То есть, не принадлежащее преступнику?
- Почти никакие. Это место считается... нехорошим. Сюда почти никто не забредает, именно поэтому Ленский выбрал именно его.
- Ясно,- многозначительно протянула я, хотя не ясно было ровным счетом ничего. Приехав на место преступления, я поняла, что делать тут нечего. Но культурная программа на посещении этого места не заканчивалась. Вот только мне нужно было покурить, чтобы потом не отвлекаться.
Не то, чтобы за тот год, что я курю, я сильно привыкла к сигаретам, нет. Мне достаточно было сказать себе «Не кури!», и так и было бы, но сигареты были своеобразным мостиков, соединяющим меня с моей жизнью в Москве. Поэтому я оставила Онегина «искать улики», а сама ретировалась за кусты, росшие недалеко от мостика.
Я курила уже вторую сигарету, наслаждаясь их своеобразным вкусом, когда услышала, что ко мне идет Евгений.
- Татьяна, с вами все в порядке?- громко спросил он. Ну, конечно, Онегин не мог предположить, почему Таня так долго не возвращается. Может, утопиться решила по глупости девичьей...
А Татьяна на самом деле сидела за кустами и курила. И сильно запаниковала, когда поняла, что Евгений идет сюда. Ну, вот что бы он подумал, если бы увидел меня с сигаретой? Правильно, ничего хорошего. Поэтому я бросила сигарету куда подальше, сунула в рот жвачку, которую еще раньше нашла в бездонных карманах своей куртки, и попыталась выйти из-за кустов. Но снежная корка, выглядевшая довольно крепкой со стороны, предательски хрустнула, и я провалилась в рыхлый снег. На уровне моих глаз оказались кусты, за нижние ветки которых зацепился обрывок какой-то ткани серого цвета. Я сегодня была в темно-зеленом платье, значит, это точно не мое. Костюм Онегина тоже, вроде, цел. Неужели улика?
В этот момент рядом оказался Онегин, который, сам проваливаясь, помог мне выбраться, что значительно подняло мне настроение. Но в сапоги мне набился снег, и рукавами я умудрилась по сугробу зачерпнуть.
- О святой падре!- взвыла я, чувствуя, что снег начинает таять. Евгений лишь сочувственно на меня смотрел – помочь мне в этой ситуации он не мог.
- Что это?- спросил Евгений, указывая на обрывок ткани в моих руках.
- Улика,- ответила я, но осеклась, подумав, что такого слова, наверное, еще не знали.- Ну, это доказательство, указывающее на вину преступника, которого, кстати, мне еще предстоит найти.
- Татьяна, вам еще нужно что-то в этом месте?- спросил Онегин.- Вы вся дрожите. Вам нужно в тепло.
- А н-никто, к-к-кроме преступника, н-не мог оставить это?- я кивнула на ткань, чувствуя, как стучат зубы.
- Нет. Теперь все долго будут объезжать это место стороной,- ответил Онегин, мягко подталкивая меня к дороге. Я кивнула и позволила отвести себя к бричке.
- Куда едем, барин?- спросил Иван, явно считающий теперь Евгения за старшего.
- Давай ко мне домой,- приказал Онегин.
Ни фига себе заявочки!
- Нет, запротестовала я.- Мне еще нужна ваша помощь, Евгений. Мне необходимо побывать в доме Ленского.

***​

Я окоченела. Просто примерзла к сидению. Нет, все-таки дорогой ценой мне достался этот кусок ткани. Только заболеть мне не хватало. Хотя здоровье у меня всегда крепким было. И где я видела такую же ткань, как огрызок, что лежал у меня в кармане?
- Татьяна... Татьяна, мы приехали,- Онегин потрепал меня за плечо. Я разлепила глаза: кажется, я заснула. И не как-нибудь, а на плече Онегина!
Евгений помог мне вылезти – мои ноги взбунтовались и отказались идти. Я немного попрыгала, поразмялась, подышала свежим воздухом, и мы пошли к дому. На этот раз я не оставила Ивана на улице, а приказала ему привязать куда-нибудь лошадок (за что он смерил меня удивленным взглядом) и посидеть где-нибудь у крестьян Ленского в приятном обществе. Мы же с Онегиным поднялись по невысоким ступеням к парадной двери и позвонили. Вполне логично, что нам не открыли. В хозяйской части вряд ли кто-нибудь еще жил, но в людских крестьяне должны были остаться.
- А кто унаследует всю эту музейную роскошь?- спросила я Евгения, пока мы обходили дом в поисках какого-нибудь входа, помимо парадного.
- Как это обычно бывает,- пожал он плечами,- понаедут какие-то родственники, долго будут делить и выяснять, кто ближе да любимее был покойнику, потом продадут усадьбу, поделят деньги и разъедутся довольные. Кажется, здесь.
Онегин указал на невысокую деревянную дверь в каменной стене дома, к которой вела деревянная же лестница.
- Ща проверим,- я быстро поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Через несколько минут она открылась, и на пороге показалась низенькая женщина преклонных лет с чепцом на голове и большой связкой ключей на поясе. Она вытерла мокрые руки о коричневый фартук, посмотрела сначала на меня, потом на Онегина.
- Здравствуйте,- протянула ключница.
- Понимаете, пока суд не состоялся, и вина моего подзащитного не доказана, мы хотели бы осмотреть дом жертвы,- деловым тоном заявила я.
- Так вы же совсем замерзли,- с жалостью в голосе заметила ключница, игнорируя мою фразу. Видимо, она первый раз видела адвоката со стучащими зубами.- Проходите в дом, проходите. Пошароваристей, неча морозиться.
Ключница, гостеприимно распахнув дверь в людские, вежливо, но настойчиво проводила нас внутрь.
Большая комната, куда нас пригласили, была одновременно и гостиной, и столовой, и даже кухней. Интерьер (если это слово можно применить к крестьянскому жилищу) был оформлен в темных, немарких тонах, бедно, но мило: традиционная русская печь, большой круглый стол, пара лавок, самодельные украшения на стенах.
С меня насильно стащили шубу, и ключница увидела, что рукава моего платья, мокрые от растаявшего снега, уже покрылись ледяной коркой.
- Замерзли совсем! Ну, ничего, барышня, сейчас отогреетесь,- сказала она, подталкивая меня к печке.
- А у вас нет ничего, во что можно было бы переодеться?- скромно поинтересовалась я, наблюдая, как мои рукава начинают оттаивать.
- Ну, если вы не побрезгуете,- удивленно вскинув брови, ответила ключница и попросила следовать за ней.
Меня действительно переодели в довольно приличное платье. Пусть оно было крестьянским и предельно простым, но мне была так приятна забота этой женщины, что жутко захотелось ее обнять. Но я проявила недюжинную силу воли и сдержалась.
Когда ключница привела меня обратно в комнату, напротив Онегина уже стояла какая-то девка и откровенно строила ему глазки. Евгений же смотрел на нее с легкой улыбкой и таким интересом, с каким ученый наблюдает за подопытными.
- А я вот стою тут и жду, когда же вы стесняться начнете?- громко сказала я. Девушка вздрогнула и обернулась.
- Ах, дочка, ты нашла, чем занять дорогого гостя?- воскликнула ключница, радуясь, что её дочь нашла-таки хорошего друга.
- Я рассказывала барину про Дуню-садовницу,- радостно сообщила девка.
- Даже я могла бы придумать что-нибудь получше,- довольно громко вставила я. Онегин смотрел с удивлением и любопытством. Да, я ревную! Ну и что? Еще никто не смог увести у меня парня (в данном случае – взрослого мужчину), и у этой девки нет шансов.
- Мы пойдем, по дому погуляем,- сообщила я и, увидев, что дочь ключницы уже открыла рот для внесения своей лепты в нашу культурную программу, заявила:
- И следствие в понятых не нуждается. Разберемся как-нибудь.
- Может, вам все-таки помочь?- с надеждой посмотрела дочь ключницы. Мне тоже стало жутко интересно, что же он ответит...
- Нет. Я знаю этот дом достаточно хорошо,- твердо, но все с той же улыбкой сказал Онегин.
- Ну хорошо,- холодно согласилась ключница.- Первый этаж мы все еще отапливаем, но наверх, в спальни, уже без шубы не войдешь.
- Мы что-нибудь придумаем,- заверила я обалдевшую от столь шустрой барышни женщину и вслед за Онегиным вышла из комнаты.

 

[Sirin]

Немного запоздало, но все же... Название менять не стоит, ибо оно очень удачно (я даже это отметил в своем отзыве) - настраивает на игровой, шуточный лад. Появились новые главы - читаю.

 

[Mik@]

Sirin, с нетерпением жду твоего отзыва о прочитанном

Конец шестой главы:

Мы шли по плохо освещенным коридорам из людской в барскую часть дома. Наши тени жались к стенам, как будто кого-то стеснялись, и танцевали вслед за пламенем свечи.
- Мне кажется, вы очень изменились, Татьяна,- сказал Евгений.- По крайней мере, мне нравится, что вы больше не краснеете и не смущаетесь при виде меня.
- Ну, вы же не кусаетесь. Я надеюсь...- неудачно пошутила я и почувствовала, как заливаюсь краской, как будто была виновата в том, что предыдущая Татьяна была такой припадочной.
Тем временем Онегин вывел меня в гостиную дома Ленского. Это была достаточно милая комната, в общем и целом похожая и на нашу гостиную, и на гостиную Онегина, и Зарецкого. Только у Ленского было много книг. Они стояли в шкафах, лежали на столиках, на диванчике и даже на полу. В гостиной было два больших окна, но на улице было так пасмурно, что тусклый солнечный свет не мог осветить столь обширное пространство комнаты, поэтому здесь горели свечи. Не думаю, что они кому-то сильно помогали, скорее всего, слуги зажигали их просто по привычке. Возникало ощущение, что хозяин вышел и вот-вот должен вернуться. У меня против моей воли на глазах навернулись слезы. Почему Владимир умер? Ведь он был таким молодым! И талантливым... И...
- Что мы ищем?- нарочито громко спросил Онегин, заметив мое состояние. Да и его самого, видимо, захлестнули воспоминания.
- Все, что можно назвать уликой,- ответила я.- Может, что-то укажет нам на мотив. Я осмотрю гостиную, а вы проверьте кабинет.
Онегин кивнул и вышел.
Я стояла посреди гостиной и тупо смотрела в окно. У меня же не было никакого детективного опыта, я даже представить не могла, что мне искать. В гостиной было много всякой мелочи: портретики в рамках, книги, какие-то листы бумаги, несколько пепельниц... Ну, и как среди этого можно что-то найти?
Я медленно бродила по гостиной, не столько в поисках улик, сколько просто с целью полюбоваться бытом дворянства. Ну где я еще увижу такие картины, посижу на таких диванчиках? В музее даже потрогать не дают, а тут хоть все облапай!
Тот камень я увидела случайно. Просто проходила мимо очередного столика с красивой столешницей и даже не сразу поняла, что так привлекло мое внимание. Этот камень кроваво-красного цвета был практически неразличим на темном ковре, но мое зрение позволило его заметить.
Мне срочно понадобилось задать Онегину пару вопросов. С радостно бьющимся из-за удачной находки сердцем я бродила по бесконечным комнатам в поисках кабинета. Пусть я уже около недели здесь жила, но привыкнуть к расположению комнат так и не смогла. Я раз десять прошла через гостиную, походила по похожим одна на другую шикарным комнатам, прежде чем отыскала дверь в кабинет.
Онегин был там. Он сидел за большим столом, заваленным канцелярскими товарами девятнадцатого века, и читал какие-то бумаги. При моем появлении поднял голову и улыбнулся.
- Татьяна, вы что-нибудь нашли?
- Может быть, и да,- я села в резное кресло напротив Евгения.- Мне нужно задать вам пару вопросов.
- Я слушаю.
- Вы не знаете, была ли у Ленского такая вещь?- на стол упал камушек, найденный мной в гостиной.
- Рубин? Из перстня?- удивленно спросил Онегин, осматривая мою находку.- Откуда он у вас?
- В гостиной нашла.
- Нет, Владимир не носил перстней, это точно.
- Если камень не принадлежал Владимиру, то значит, его оставил кто-то посторонний,- задумчиво протянула я, отбирая у Евгения рубин. Не из жадности, а как вещдок.
- Боюсь, что вы правы,- вздохнул Онегин. Я удивленно на него посмотрела.- Здесь кто-то был и что-то искал, это совершенно ясно.
- С чего вы это взяли?
- Татьяна, я бывал в этом доме много раз и прекрасно знаю расположение вещей. Пусть кабинет и выглядел всегда немного неаккуратно, но не до такой степени,- Евгений обвел рукой кабинет, обращая мое внимание на абсолютный бардак.
- Хорошо, но кому это понадобилось? И что он тут искал?
- Посмотрите,- Онегин протяну мне небольшую пачку бумаг.
- Что это?- спросила я, не утруждая себя чтением.
- Векселя. Понимаете, Владимир никогда не был заядлым картежником, а тут поехал как-то раз Зарецкому, а у него как раз играли в вист. Я не знаю, как так получилось, меня в этот вечер с ним не было, но Ленский выиграл очень много. Новичкам везет,- Онегин, улыбаясь, кивнул в сторону векселей.
- Зарецкий должен был Ленскому около тысячи,- посмотрев бумаги, сказала я.- Это, по-моему, большие деньги.
- Да, сумма немалая. Но Зарецкий мог вполне её выплатить, а не убивать человека. Хотя поручиться за него не могу.
- А перстень? Он может принадлежать ему?
- Вполне…
- Значит, убийца все-таки Зарецкий,- подытожила я, поеживаясь. Хоть эта часть дома отапливалась, но уже не так хорошо, как несколько дней назад, когда Ленский был еще жив, и тепло понемногу выветривалось.
- Вам холодно?- сочувственно спросил Онегин.- Пойдемте лучше в гостиную, она еще отапливается.
Я кивнула, и он опять повел меня по однообразно шикарным комнатам, поворачивая то налево, то направо. Хотя я уже стала привыкать к этой музейной роскоши.
Мы вернулись в гостиную. На улице уже стемнело, а экономка зашторила окна, и в комнате, освещенной мягким светом свечей, было тепло и уютно. В недавно затопленной печке, выложенной изразцами, трещали поленья, погибая в огне, чтобы согреть в этот вечер двух людей, сидящих на удобном диванчике и весело смеющихся.
- Что вы будете делать, когда узнали, кто убийца?- неожиданно спросил Онегин.
- Расскажу ему всю правду-матку,- пожала плечами я.- Он же умный человек и не будет отпираться от очевидных фактов. А вот вы как-то очень спокойны. В конце концов, мы выяснили, кто убил вашего друга.
- Вот такой у меня характер. Любые чувства, в том числе и дружба быстро теряют для меня смысл.
- Но теперь вы свободны,- возразила я.- Никто не посмеет называть вас убийцей.
- Вы все-таки сделали это для меня,- вспомнив мое обещание, сказал Онегин.
- Да. И для всех, кому еще дорога справедливость,- тихо добавила я.
То, что произошло дальше, я думала, бывает только в кино. Я смотрела на Онегина, он – на меня. Евгений поднялся со скамейки, и я, словно под гипнозом, тоже встала. Мы смотрели друг другу в глаза, внезапно Евгений сделала тот шаг, который разделял нас, и поцеловал меня, долго и нежно. Нет, в девятнадцатом веке все же неплохо целовались, тем более Онегин, по утверждениям Пушкина, кое-что понимал в амурных делах. У меня внутри что-то перевернулось, потом еще раз и еще; голова закружилась, а сердце решило переломать все ребра нафиг! Мне казалось, что от счастья я поднимаюсь все выше и выше, небо эдак на седьмое. И мне это безумно нравилось.
- Татьяна, милая Татьяна,- прошептал Евгений, глядя мне в глаза.- Неужели я снова люблю?
Ну как я могла ему ответить? Правильно, только поцеловать...

***
Больше к хлебосольной ключнице мы не пошли, а преспокойненько просидели в гостиной. Здесь было тепло, светло и ни души! Что еще для счастья надо? Нет, даже беседа необязательна: глаза и губы скажут намного больше, чем любые слова...
В людскую мы заявились часиков в семь, счастливые, как коты, объевшиеся сметаной. Да Пушкин бы сжег свой роман, если бы увидел Онегина рядом с Татьяной со столь радостной улыбкой на лице. Но бедному поэту осталось только беспрестанно переворачиваться в гробу.
Не обращая внимания на предложения ключницы и ее дочери поужинать, мы забрали свои вещи (я переоделась в свое высохшее платье) и ушли, захватив с собой извозчика Ваню, которого нашли тут же, в людской. Кажется, ему понравилась дочь ключницы больше, чем Онегину.
На улице было холодно и темно. В чистом небе сияла романтическая луна, а зимние звезды напоминали бриллианты, рассыпанные по темно-синему бархату. Мы кое-как нашли в темноте нашу бричку, и я приказала ехать домой. Онегин предлагал заглянуть к нему, но это было вообще не по правилам девятнадцатого века, и я заставила себя отказаться. Мы уселись в бричку, и Ваня тронул лошадей.
- Жень (а с разрешения Онегина я его теперь называла именно так), что-то я устала. Столько всего за один день,- я потянулась и прильнула к груди любимого. Евгений помолчал, слегка поглаживая меня по голове, и я вскоре вполне легально заснула у него на груди.

Приехали мы как-то быстро. Я даже не выспалась как следует. Онегин хотел взять почтовую бричку, но Ваня вызвался довезти его сам.
Евгений горячо поцеловал меня на прощание и сел в бричку, которая не замедлила двинуться с места и уехать, а я осталась стоять в неверном свете фонаря около своего дома...

 

[Mik@]

Глава седьмая.
​

Он был не глуп; и мой Евгений,
Не уважая сердца в нем,
Любил и дух его суждений,
И здравый толк о том, о сем.​

В гостиную я вошла с блаженной улыбкой на лице. Горели свечи, поэтому комната была залита неверным, приглушенным светом. На диване сидела Ольга, вышивающая свои цветочки, рядом с ней мать что-то вязала. В уголке, которого свет практически не достигал, в кресле сидела няня и что-то рассказывала. Своим появлением я внесла небольшие коррективы в семейную идиллию.
- Привет семье!- радостно и громко поздоровалась я.
- Таня, что ты так долго делала у Скотининых?- спросила мама, Ольга тоже удивленно посмотрела на меня. По всей видимости, Скотининых не считали жутко умными и влиятельными.
- Поверьте, всегда можно найти, чем себя занять. Я зашла только пожелать вам спокойной ночи, а сама пойду к себе. У меня что-то голова разболелась,- я скорчила такую рожу, что всем стало понятно: у девушки очень болит голова. Няня засуетилась, собираясь приготовить мне отвар, который хорошо помогает «от головы», но я успела скрыться в направлении своей спальни.
В моей комнате был интимный полумрак: горела только одна свеча на тумбочке рядом с кроватью. В кресле я обнаружила Дона Педро: видимо, он меня все-таки простил и переехал в мою спальню на постоянное место жительства. Я была не против: порой в девятнадцатом веке мне бывало очень одиноко. Я быстро сбегала на кухню и принесла молока в блюдечке. Мой Педро очень обрадовался такому лакомству, тем более, ему было позволено есть прямо на моей кровати. Я сидела рядом с ним, следя, чтобы он не насвинячил, и вспоминала сегодняшний день. Точнее, его вторую половину.
Мои размышления прервал стук в дверь. Котенок к тому времени уже расправился с молоком и, довольный поздним ужином, буквально потребовал моей ласки.
- Входите!- сказала я, гладя моего Педро.
Дверь открылась, но кто стоял на пороге, удалось разглядеть не сразу: одна-единственная свечка освещала только пространство вокруг кровати, да и то каким-то приглушенным светом.
- Ты еще не спишь?- по голосу я поняла, что это моя мать.
- Нет.
- Можно к тебе?- спросила она и, не дожидаясь моего отрицательного ответа, села рядом со мной на кровати.- Доченька, я хочу с тобой поговорить. Понимаешь, в последнее время ты так изменилась… Мне кажется, что я тебя больше не знаю. Ты стала говорить какие-то странные слова, стала более общительной, но более... распущенной, что ли,- последние слова мама проговорила тихо и быстро.- Ты можешь это объяснить?
Я молчала. Рассказать ей, что я попала сюда из будущего? В лучшем случае она посмеется, а в худшем меня с утра навестит врач.
- Мне нечего вам сказать,- твердым голосом заявила я.
Мать удивленно посмотрела на меня и продолжила:
- До меня дошли слухи, что ты сегодня не ездила к Скотининым, а была с Онегиным...
- Да вы что?!- громко воскликнула я, гадая, кто так быстро успел нас заложить. В Ване я была уверена на сто процентов...
- Скажи мне честно, ты была у Скотининых?
- Зачем же ты меня спрашиваешь?- холодно ответила я.- Спроси сразу у них.
- И что они мне ответят?- осторожно поинтересовалась мама, глядя на меня с надеждой на раскаяние.
Я в ответ с вызовом посмотрела на неё и твердо произнесла:
- Они скажут, что меня у них не было.
Повисла пауза. Мать хваталась за сердце и часто дышала. А я смотрела на эту женщину, которая именовалась моей матерью. Её открытое доброе лицо омрачалось выражением крайнего расстройства, а свет дрожащей свечи четко обозначал все морщины на нем. Я смотрела на женщину и не видела ничего любимого, дорогого: ни руки, судорожно прижимаемые к груди, ни глаза, ни фигура- ничто не было для меня родным. Это не была моя мать. Может, мы с Татьяной, неприязнь к которой у меня возрастала все больше, были похожи как две капли воды, но матери у нас однозначно разные. И я никогда не смогу назвать женщину, сидящую сейчас напротив меня, этим дорогим словом.
- Значит, ты была с Онегиным,- слабым голосом сказала Ларина.- Татьяна, я – мать, и все, что мне нужно,- это выдать дочерей замуж. Вот, недавно к Оленьке Иван Петушков сватался. Ну, чем не жених! А ты что устроила? Оля пыталась мне что-то объяснить про память Ленского, но разве ж это серьезно? Тебе тоже замуж пора, а ты к Онегину ездишь.
Не знаю, что со мной произошло. Мне показалось, что она намекает на недавнюю дуэль, и то, что дуэль не считалась убийством, напрочь вылетело у меня из головы. Сознание помутилось, я вскочила с кровати и начала орать на бледную, испуганную Ларину:
- Он не убийца! Он не убивал! Не у-би-вал!
- Подожди, дочка,- попыталась возразить она, но тщетно:
- Он не убивал! Не убивал! Не убивал! Не убивал! Не убива-а-ал!
Ларина, бледная и буквально пораженная переменами в дочери, встала и собралась уходить.
- Подумай над своим поведением, а Ивана-извозчика я накажу, чтоб впредь мне не врал...
- Что ты сделаешь?- ледяным тоном поинтересовалась я.- Если до Ванечки кто-нибудь хоть пальцем дотронется, я устрою серию терактов. И... и замуж за него выйду! Вот!- я действительно была способна довести его до алтаря, но сочетаться законным браком с ним, конечно же, не собиралась.
- Ты сильно изменилась, Татьяна. Очень сильно,- процедила сквозь зубы Ларина, плохо скрывая свой гнев, и ушла, хлопнув дверью.

 

[Mik@]

Так, критики нет... Ну ладно, бум считать, что там не все так плохо Вот еще немного

Я опустилась на кровать и... зарыдала. Я больше не чувствовала себя той московской Татьяной, душой компании и завсегдатаем вечеринок, во мне угасла былая уверенность. Дон Педро вылез из-под кровати, куда спрятался, испугавшись моего крика, и запрыгнул на мои колени. Почувствовав прилив одиночества и нежности, я сгребла котенка в объятия и зарыдала еще сильнее. Дон Педро не сопротивлялся, как будто понимал мое состояние, и от всего своего кошачьего сердечка мне сочувствовал.
Свеча почти догорела. Я с ледяным спокойствием наблюдала, как пламя в последний раз вздрогнуло и погасло. Комната погрузилась во тьму. А звезды все так же сияли на темном бархате безоблачного неба, такие далекие и холодные...
- Знаешь, Педро, у вас такие же звезды, что и у нас,- тихо сказала я. Котенок мурлыкнул, как будто знал, какие звезды в Москве двадцать первого века.- Я хочу обратно. К маме и папе. К старшему брату. И друзьям. К компьютерам, пепси-коле и бесконечным сериалам. Тебе меня не понять, мой маленький волосатый друг,- я почесала Педро за ухом.- Ладно, не будем о грустном, а то я снова расплачусь. Ты же не хочешь этого?
В дверь снова постучали, и няня тихим голосом спросила, сплю ли я. Пусть думает, что сплю. Она не поймет, что в такую звездную ночь спать нельзя; а завтра небо опять, наверное, затянет низкими серыми тучами.
Я ничего не ответила няне и продолжила смотреть в окно.

***
Проснулась я с ощущением, что вчера произошло что-то мерзопакостное. Впрочем, вспомнив разговор с Лариной, я в этом убедилась. Вставать жутко не хотелось, но пришлось – ехать к Зарецкому все равно кому-то надо. Я сползла с кровати так, чтобы не разбудить спящего у меня в ногах Дона Педро, оделась и спустилась вниз. В гостиную идти не хотелось: там сидела Ольга со своей матерью,- поэтому я отправилась в столовую с целью позавтракать. На стол мне накрыли быстро, и я уже собралась отведать кофе с булочками, когда в столовую вошла няня.
- Вот, услышала, что тебе завтрак-то подают, решила поздороваться,- объяснила она.
- Ну, здравствуй, няня.
- Что же ты так с матерью поступаешь?- с места в карьер начала она, даже без предисловия. Я начала заводиться.- Она ж любит тебя, как лучше сделать старается.
- А получается как всегда. Слушай, Филипповна, не грузи. И так настроения нет,- поморщилась я.- Лучше будь другом, сделай одолжение.
- Что такое?- с готовностью откликнулась старушка.
- Возьми блюдце молока и поставь рядом с моей кроватью. И скажи моему извозчику, чтобы бричку закладывал.
- Опять к кому-то едешь?- покачала головой Филипповна.- Матушка же волноваться будет.
- Скажи ей, чтобы не бесилась. Я к Зарецкому,- холодно ответила я, приступая, наконец, к завтраку.
- А молоко для домового?- неожиданно спросила няня.
- Да. Для упитанного полосатого домового. С усами.
Няня, удивившись новой разновидности этой нечисти, ушла.

***
Вчера я была неправа: погода оказалась замечательной. Тучи ни откуда не набежали, и солнце, напоминавшее марокканский апельсин, жарило так сильно, как это возможно зимой.
У брички меня ждал Ваня. Оказывается, Ларина прочистила-таки ему мозги, хоть пальцем и не тронула.
Но я заверила Ваню, что все будет так хорошо, что все обзавидуются, и Ваня радостно пообещал мне «домчать до господина Зарецкого, аки ветер морской».
До места мы доехали действительно быстро. Я хотела предложить Ване пойти со мной и быть моим личным секьюрити, но он предпочел остаться в бричке. Наверное, опять девушкам свидание назначил, Казанова.
Итак, я оставила своего извозчика у брички и направилась к дому. Все произошло так же, как и во время моего предыдущего визита: дверь открыл до противного вежливый лакей, доложил обо мне хозяину и провел меня в гостиную, где на диване сидел Зарецкий и читал газету. Я отметила, что на столике рядом с ним лежали сигары с золотистой надписью, хотя в данный момент сам он курил другие.
- Татьяна Дмитриевна, вы ли это?- удивился Зарецкий и наградил меня голливудской улыбкой, но в ответ я лишь наградила его хмурым взглядом: даже хорошая погода не подняла моего настроения.- Вы сегодня выглядите расстроенной.
- Знаете, в жизни так бывает,- отозвалась я.- А у меня есть для вас новости.
- Какие?
- Плохие,- не дожидаясь предложения, я плюхнулась в кресло напротив Зарецкого.
- Вот как?- все с той же неизменной улыбкой переспросил хозяин дома.- А вы знаете, что раньше вестника, приносившего плохие новости, казнили?- эта фраза была произнесена с такой радостью, будто этого несчастного вестника казнили через щекотание насмерть.
- Тогда готовьте плаху,- ответила я.- Гражданин Зарецкий, вы задержаны по подозрению в убийстве.
С минуту в комнате стояла тишина, в течение которой Зарецкий думал, потом же он рассмеялся. Нет, просто бессовестно заржал от всей широты русской души. Да причем так заразительно, что даже мне, хмурому представителю импровизированного уголовного розыска, захотелось улыбаться.
- Ну, Татьяна Дмитриевна! Ну рассмешили,- все еще трясясь от сдерживаемого смеха, выдавил Зарецкий.- Спасибо вам! Хороша шутка, хороша...
- Это не шутка,- с трудом сдерживая улыбку, заявила я. Могу поспорить, что добрую половину слов обвинения он не понял, но суть уловил довольно точно:
- То есть вы обвиняете меня в убийстве?
- Да, в убийстве гражданина Ленского. Следствие располагает вещественными доказательствами.
- Действительно?- кажется, мое заявление его несколько повеселило.- И какими же?
- Во-первых, вы имели возможность совершить это преступление. В конце концов, у вас было около полутора часа до того, как приехал Онегин. Во-вторых, мы нашли камень из вашего перстня,- я кивнула на руки Зарецкого, на которых, однако, сейчас украшений не было.- И, наконец, вы имели мотив для убийства Ленского.
- Какой, например?- широко улыбаясь, поинтересовался Зарецкий. Каждое мое слово радовало его все больше, будто я не доказательства его вины перечисляла, а совсем наоборот.
- Вы проиграли в карты Владимиру крупную сумму. Вексель у меня есть, но снять копию я не смогла. Не поверите – ни в одном магазине нет ксерокса. Тут даже магазинов нет!
Когда я упомянула о векселе, Зарецкий перестал улыбаться, весь осунулся и как будто вжался в диван.
- Очень печально, что вы узнали о моем проигрыше,- заговорил он, наконец, после долгой паузы.- Я бы предпочел скрыть этот факт. Ну что ж, вы предоставили свои доказательства, а я в свою очередь предоставлю вам опровержения. Итак, начнем с долга. Я действительно проиграл Владимиру крупную сумму, но вместе с тем вполне мог оплатить долг без значительного ущерба для своего бюджета. Пришлось бы, конечно, в чем-то себе отказать, но чтобы ради этих денег убить человека? Тем более такого, как Ленский... Что же касается перстня…- Зарецкий улыбнулся, встал и вышел, но вернулся довольно скоро.- Вот тот перстень, о котором вы говорите.
Насыщенно-красный камень блестел в лучах солнца, проникающих в комнату сквозь большие окна, и казалось, что он светится где-то очень глубоко внутри. Я посмотрела на довольно улыбающегося Зарецкого, почувствовала, как краска стремительно заливает мое лицо, и опустила глаза, на которых выступили слезы стыда.
- Господин, к вам управляющий с докладом,- доложил внезапно вошедший лакей таким тоном, каким солдат отчитывается перед командиром.
- Скажи, чтобы подождал. Не видишь, я занят?- немного капризно поморщился Зарецкий.- И принеси нам что-нибудь выпить. Красного вина и... Вы что будете, Татьяна Дмитриевна?
- Мартини с водкой. Смешать, но не взбалтывать,- заказала я.
- У нас такого нет,- растерялся Зарецкий.
- Значит, «Кровавую Мэри».
- И такого,- еще больше удивился хозяин дома.
- У-у-у, какие вы скучные! Тогда ничего не буду,- обиженно надула губки.
- Красного вина,- коротко кинул лакею Зарецкий и снова обратился ко мне:- Теперь о времени. Конечно, у меня его было достаточно. Но когда приехал Онегин (он может подтвердить), труп Ленского (кстати, царствие ему небесное) был еще теплый. Значит, я должен был добежать до дальней дороги, которая пролегает по открытым полям, и успеть вернуться обратно. Не получается, Татьяна Дмитриевна,- улыбнулся Зарецкий и потянулся за сигарой, довольный произведенным эффектом.
- Не получается...- эффект был ужаснейшим, по крайней мере, для меня. Действительно, как я могла забыть, что, когда мы с Ольгой встретили сани на дороге, кровь еще слегка дымилась. А если учесть, что все происходило на морозе. Да, не получается...
А я уже себя Пуаро возомнила! Преступление она раскрыла... Ага, как бы не так!
В это время в гостиную вошел лакей с бутылкой вина и двумя бокалами.
- Выпьете со мной?- предложил Зарецкий, уже разливая темно-красное, как кровь, вино. Какие-то ассоциации у меня странные – пора завязывать с этим расследованием.
- Нет, большое вам русское мерси, но мне пора,- я встала.- Еще столько дел, столько дел...
- Жаль, очень жаль. А я думал, вы не откажитесь со мной пообедать...
- Спасибо, в другой раз,- я вышла в прихожую дома Зарецкого (а дорогу туда я запомнила на всю оставшуюся жизнь) и натянула шубу.- Всем до свидания.
- Надеюсь на скорую встречу,- Зарецкий слегка поклонился и даже помахал мне с крыльца.

 

[Венди]

micki-girl, к превеликому моему сожалению, критики не будет, но зато будет вполне объяснимое жалание узнать, кто-таки замочил Ленского!

 

[Mik@]

Венди, а мне говорили, и не один раз, что преступник очевиден Хотя тут не улыбаться надо)))) Но ничего лучше изобрести так и не удалось Но все равно большущее спасибо за отзыв

 

[Венди]

micki-girl, тебе это случайно не после прочтения говорили? Потому что, либо я совсем тупая, либо всё-таки не очевиден....

 

[Mik@]

Венди, после прочтения Ну вот дочитаешь и выскажешь свою точку зрения. Но пока меня твои отзывы только радують

 

[Венди]

micki-girl, ну, раз радуют, то давай проду

 

[Mik@]

Вот оно, продолжение))))

Я села в бричку и приказала ехать к Онегину, всем сердцем желая встречи с ним, единственным человеком в этом чужом мире, который меня любит и понимает. Кроме Дона Педро, конечно, но это не считается, потому что он не человек. И Вани, но он тоже не считается, потому что Онегин лучше.
До дома Евгения мы добрались тоже очень быстро.
- Крестьяне на санях дрова из во-о-он того леса возят. Посмотрите, какая дорога хорошая стала,- ответил Иван на мой вопрос. Точно, а я и не заметила. Тоже мне, мисс Марпл называется!
Онегин гулял в саду в обществе высокого рыжеволосого мужчины в длинном тулупе. Когда Евгений увидел меня, мужчина был отослан нетерпеливым движением руки, и Онегин двинулся мне навстречу.
- Здравствуйте, Татьяна,- он поцеловал мою руку, а я испытала легкое разочарование. Хотя чего еще ждать от девятнадцатого века?- Я рад, что вы приехали. Пройдете в дом?
- Пройдем,- заявила я и последовала за Онегиным. Он провел меня в свой кабинет, красивую комнату, оформленную в темных тонах, и приказал принести кофе.
- Я сегодня была у Зарецкого,- деловым тоном начала я, развалившись в кресле напротив Евгения.- По всей видимости, он невиновен.
- Как?- Евгений, до этого мило улыбавшийся, стал серьезным.- Татьяна, я понимаю, он человек умный, но полагаться на одно его слово...
- Ой, вы считаете-таки меня круглой дурой?- досадливо поморщилась я и пересказала разговор с Зарецким.
- Наверное, вы правы,- протянул Евгений, когда я закончила. Вошел лакей с кофе, и Онегин, принимая свою чашку, что-то ему шепнул. Я заметила это, но спрашивать было неудобно.
- И что вы намерены предпринять?- спросил Евгений.
- Как говорил незабвенный Пуаро, пришло время поработать серым клеточкам. Агата Кристи еще не родилась, поэтому объясняю популярно: приеду домой, сяду в кресло и буду думать,- я показала, как это будет выглядеть.- Дело в том, что я упустила из вида старую ткань, найденную на месте преступления. А меня терзают смутные сомнения, что все улики указывают на одного человека. Осталось догадаться, на кого?- я действительно почувствовала себя Холмсом, пытающимся объяснить Ватсону ход своих мыслей.
Но Онегин сделал из моей речи свои выводы:
- Значит, вы сейчас уезжаете.
Я посмотрела на него. Евгений неподвижно сидел за столом, спокойно уставившись на свои руки. Я разозлилась. Татьяна, понимаете ли, уже письмо с пылким признанием успела написать, я глазки несколько дней строила, чуть не косея, а он... Эгоист!
- Да, я уезжаю,- холодно заявила я, направляясь к двери.- Вы меня проводите?
Онегин не ответил. «Ну и не надо!» подумала я и яростно рванула на себя дверь кабинета.
- Подождите!
Я резко обернулась на крик Онегин. Теперь он стоял, умоляюще глядя на меня.
- Не уходите, Татьяна. Я ждал вас...
Мне захотелось броситься к нему, обнять, заверить, что никуда не уйду, но я неимоверным усилием воли заставила себя оставаться на месте. Онегин подошел и закрыл дверь, которую я так яростно распахнула.
- Евгений, вы дурак,- внезапно заявила я, глядя в его синие глаза.- Разве я смогу от вас уйти?
Он улыбнулся и поцеловал меня.
За весь вечер об убийстве мы не вспомнили больше ни разу, а говорили о какой-то ерунде. Солнце как-то быстро закатилось за горизонт, с нами особо не советуясь, и мне пришлось возвращаться домой.

***
Я вошла в хорошо освещенную гостиную. Лакей помог мне снять шубу и повесил ее на вешалку, где уже было несколько плащей. Здесь же висел небрежно зашитый плащ Петушкова.
- У нас гости?- спросила я лакея.
- Да, они в гостиной.
Из-за приоткрытой двери на пол темного коридора падала полоска яркого света, а из комнаты слышались веселые голоса. Я остановилась на полпути к гостиной, повинуясь какому-то непонятному чувству одиночества. Сейчас те люди, которые имели наглость называться моими родственниками, сидят в этой комнате и смеются, а до меня им нет никакого дела, им и так хорошо. Я почувствовала, как глаза наполнились слезами обиды, но собрала свою волю в кулак, сглотнула ком в горле и, пытаясь отвлечься от грустных мыслей, прокралась к приоткрытой двери.
Я пришла опять не вовремя: в гостиной, по всей видимости, проходил очередной смотр женихов. На диване сидели Ларина с Ольгой, а вокруг них расположились несколько мужчин, в их числе какой-то военный весьма приятной наружности. Я хотела уйти, не желая сейчас ни в чем участвовать, но отрывок разговора, на который я совершенно случайно обратила внимание, заставил меня остановиться.
- …Неужели вы так и не отдали ювелиру починить ваш перстень?- удивленно вопрошала Ларина.
- Дело в том, что я не смог найти камень, прекрасный рубин, который был предметом гордости моего деда.
- Где же вы могли его потерять?
- Не имею никакого представления…
Сгорая от любопытства и борясь с волнением, я заглянула в гостиную, стараясь быть незамеченной. Когда я увидела того, кто рассказывал историю с перстнем, все встало на свои места. Там я еще раз просмотрела все векселя, перебрала улики и провела вечер за попытками собрать отдельные кусочки преступления в единую картину.

 

[Mik@]

Начинаю выставлять последнюю главу. Ну, не считая эпилога, конечно

Глава осьмая.​

Fare thee well, and if for ever,
Still for ever, fare thee well.
Byron
(Прощай, и если навсегда, то прощай навсегда.
Байрон)

​

Известие о том, что в тот день намечался званый вечер, я узнала только за завтраком. Целью этого вечера было найти женихов мне и Ольге. Тогда же я и узнала, что среди приглашенных числился и мой Онегин.
- Будьте готовы к ужину,- этой фразой Ларина закончила свою тираду о предстоящем вечере. Мне показалось, что она бросила на меня какой-то особенный, внимательный взгляд, но я могла и ошибиться.
«Ну что же, сегодня всем будет весело»,- со злорадством подумала я, вставая из-за стола.
После завтрака пришлось навестить комнату Ольги. Платье у меня было, и неплохое, а вот за аксессуарами придется обращаться к сестре.
- А я надену серое платье. Помнишь, из тонкого шелка?- Ольга без умолку болтала, пока я копалась в её шарфиках-бусиках.- Я его еще отдавала Дуняше чинить. Я так расстроилась, когда порвала его...
- Когда? Где?- почти закричала я.
- Недавно. Тут же, в доме упала!- испуганно хлопая глазами, заявила Ольга. Я внимательно на неё посмотрела, но она отвела взгляд.
В доме было шумно. Все куда-то спешили, бежали, что-то несли, кому-то кричали – в общем, никто не скучал. Еще бы, сварганить званый ужин за два дня – это не яичницу поджарить. Надо убрать дом, запастись свечами, настроить музыкальные инструменты и, самое главное, - приготовить сам ужин. Ларина пришла к нам с Ольгой, чтобы проследить за нашими приготовлениями. Ведь невесты должны выглядеть лучше всех!
В общем, когда в пять часов раздался первый звонок в дверь, у нас все было готово по высшему разряду. На пороге стоял один из Скотининых – Анатолий. На своих именинах я его не видела, оказалось, он только недавно приехал из какого-то близлежащего города. На вид ему было лет двадцать пять, и его можно было бы назвать симпатичным, если бы не выражение лица, как будто он унюхал что-то навозное.
- Анатолий Григорьевич Скотинин,- он поцеловал мою руку.
- Смертельно рада,- я попыталась сделать реверанс, на что Анатолий отреагировал удивленным возгласом.
- А вы любите музыку?- спросил Скотинин, чтобы нарушить неловкое молчание; мы шли к гостиной.
- Конечно.
- А кто ваш любимый композитор?
- Эминем,-ляпнула я, а потом, менее уверенно, добавила:- Ну, Шакира тоже ничего.
Пауза, которую так хотел избежать Анатолий, повисла вновь, причем такая неприятная пауза, когда собеседники совершенно не понимают друг друга, поэтому я твердо решила выучить хотя бы несколько имен композиторов восемнадцатого века. Так, на всякий случай.
В гостиную вошла Ольга в сопровождении Петушкова и сообщила, что я должна встретить других гостей. Поэтому мне пришлось оставить Скотинина, размышляющего, какие же сонаты написали Эминем и Шакира.
- Этот Иван Петушков просто невыносим,- вздохнула Ольга, выходя со мной в прихожую.- Он решительно настроен на мне жениться.
- А ты всеми лапами против?
- Я не хочу быть с ним. Я люблю другого.
- Я понимаю. Ленский был хорошим мальчиком, но надо как-то жить дальше...
- Владимир здесь ни при чем,- эти слова были произнесены тихо, но для меня прозвучали громом.- Я уже люблю другого.
- Ни фига себе,- присвистнула я.- Как у тебя все оперативно... И кто он?
- Константин Иванович Шишов... Он довольно обеспеченный человек... Военный...
Я молча смотрела на Ольгу, которая чуть не плакала от стыда. Она понимала, что Ленский умер совсем недавно, и выходить сейчас замуж было бы своего рода предательством. Но она ничего не могла с собой поделать...
- Таня, Олечка, помогите мне встретить гостей,- раздался из прихожей голос Лариной. Мы с Ольгой переглянулись и пошли к ней.
К шести часам дом был полон народу. На ужин съехались не только потенциальные женихи, а все соседи. Этот вечер не был даже пародией на вечера Петербурга, описанные Толстым или Пушкиным. Обстановка на званом ужине была более домашняя, не было строго определенных правил и тем для разговоров, хотя каждый пытался выглядеть важным.
Приехал и Онегин. Ларина быстро взяла инициативу в свои руки и не подпускала его ко мне, поэтому пришлось довольствоваться взглядами. Ларина что-то без передыху говорила Евгению, и я всерьез боялась, что она пытается его заставить жениться на мне. Онегин вполне мог решить, что это моя идея, а меня такой расклад не устраивал. Кроме того, в свои семнадцать я еще не собиралась замуж, но помешать Лариной не могла, хоть и пыталась.
Ровно в шесть к хозяйке дома подошел лакей и негромко сказал, что ужин готов.

 

[Венди]

micki-girl, какая же ты умничка! Я тут болею, а прода как бальзам на душу! С нетерпением жду следующей, уж очень мне интересно, кто убийца!

 

[Mik@]

Венди, ты меня прям это... того... смутила Спасибо большое! А где критика? Все-таки надо куда-то развиваться

 

[Венди]

micki-girl, вообще, обычно я критикую всё, что попадается мне на глаза, НО твой рассказ не могу, просто не нахожу того, к чему можно придраться)