Симс-сериал: "Закулисье"

[обормот]

Извиняюсь, что не ответил на ваши комментарии... большое спасибо, что читаете, очень приятно)) С наступающими всех праздниками.. будь они неладны=) Ничего не успеваю...

11 Серия.
Старушка в кафе
1 часть

- Ну и что это было, Элард? Что за жесты милосердия? – выйдя из здания вслед за Ленцем, нарушил молчание Людвиг.
- А ты тоже считаешь, что нужно поступить так, как хотел Геринг? Позлорадствовать над чужим несчастьем, унизить перед всеми и выставить вон?
- Нет. Геринг, конечно, погорячился со всем этим «концертом», он мог бы спокойно поговорить с Кёне, отправить его в безвременный отдых, чтобы тот пришел в себя после потрясения…
- Мог. Но он этого не сделал. Он поступил безнравственно, и я считаю, что я сделал то, что должен. Бертелу сейчас нужна поддержка, а если бы он ушел, то замкнулся на своем горе, на своем ощущении никчемности, возможно, на обидах… а так… может, музыка, концерты, репетиции и прочее помогут ему быстрее прийти в себя.
- Элард… это все, конечно, замечательно. Но скажи мне, при чем здесь ты? Он тебе кто? Вот именно – никто, если не сказать больше. Почему ты решил пожертвовать собой, а не оставить заботы Бертела его родным и близким?
- Знаешь, мне отчего-то кажется, что у него нет близких. Отец был единственным человеком, к которому он тянулся и который много значил для него, а сейчас он совершенно потерян.

- Откуда ты знаешь, в каких там отношениях Кёне со своими родственниками? – скептически покачал головой Людвиг.
- Не знаю. Просто… должна быть какая-то причина, почему он вел себя так… вызывающе. Возможно, ему просто не хватало заботы и внимания со стороны родных, и он пытался привлечь к себе людей хоть как-то?..
- Господи… Элард! Тебе нужно было идти не в шоу бизнес, а податься в психологи! Бертел имел все, о чем большинство людей могут только мечтать, а ты говоришь – внимания ему мало. Да, по-моему, ему этого внимания через край, оттого и результат – омерзительный характер.
- Вот именно – имел. Ладно, закроем эту тему.
- Попомни мои слова – ты еще пожалеешь об этом своем широком жесте. На следующей же репетиции, я уверен, что он… - Людвиг запнулся на полуслове, увидев направляющегося к ним Бертела.
- Эм… Элард… я хотел сказать тебе «спасибо»… ну, за то, что ты попросил Геринга оставить группу, - неуверенно произнес он, изобразив на бледном усталом лице что-то вроде улыбки.

- Ничего, не благодари, - мягко улыбнулся в ответ Элард.
Бертел ненадолго замолчал, отведя взгляд в сторону, будто что-то для себя решая и, судя по выражению его лица, решение давалось ему нелегко.
- Я хотел бы с тобой поговорить… ну… без посторонних, - наконец, произнес Кёне, бросив осторожный взгляд на Людвига.
- Хорошо. Могу предложить зайти в какое-нибудь кафе. Людвиг, ты, надеюсь, не против? – Остерман без особого одобрения кивнул и молча развернулся, направившись к своей машине.

В единственном кафе, находящемся поблизости, было как назло многолюдно. Элард и Бертел остановились в дверях, выискивая хоть один свободный столик. Казалось, невесть откуда взявшиеся посетители заполнили собой каждый метр помещения. Но когда они уже хотели развернуться и уйти, неподалеку какая-то старушка встала из-за столика и направилась к выходу, не оставив на нем даже чашки из-под чая или кофе.

- Вон там свободно! Пойдем, - указал в ту сторону Бертел.
Элард согласно кивнул и молодые люди расположились за небольшим столиком у окна. Оба избегали смотреть друг другу в глаза, не решаясь начать разговор.

- Будешь что-нибудь заказывать? – наконец, нарушил молчание Элард.
- Нет, не хочется, - несколько поспешно ответил Бертел и, собравшись с духом, посмотрел на Ленца: - Я поговорить хотел. Извиниться особенно… за то, что вел себя как... ну ты понимаешь, - Элард молча кивнул, - а еще можно спросить? Почему ты заступался за меня перед Герингом?
- Ну, хотя бы потому что Геринг вел себя как последняя сволочь, а у тебя может все получится, если ты будешь уделять больше внимания репетициям и занятиям, а не тратить время на ссоры с окружающими. Я просто считаю, это справедливо, дать тебе еще один шанс, в том числе и для того, чтобы отвлечь от мрачных мыслей, - Элард слегка улыбнулся, посмотрев в глаза сидящему напротив Бертелу.
- Спасибо тебе. Я правда не ожидал от тебя этого. После того, как я сделал тебе столько гадостей, после драки... будь я на твоем месте, даже не знаю, как поступил бы. Вряд ли я бы смог так…

- Не знаешь, так и не думай об этом. У тебя сейчас других забот хватает. О твоем отце так и нет никаких известий?
- Нет. Мать уже говорит о похоронах. Дома находиться невозможно, - Бертел отвел взгляд, - знаешь, я только сейчас увидел, сколько на самом деле вокруг лжи и подлости. Раньше мне казалось, что у нас большая крепкая семья, и это всегда так и будет, а сейчас… никого из наших друзей и родственников на самом деле не волнует, что случилось с отцом. Они все говорят о его деньгах, о наследстве, о том, кто теперь станет во главе его компании, ведь он не оставил завещания. Никому не интересно, жив он или умер. Мне кажется, им только на руку его смерть. Даже мою мать это не волнует, она думает только о том, сможет ли она получить все его деньги и жить в таком же достатке, как при нем.
- Может, это тебе сейчас только кажется, потому что они все заняты какими-то заботами? – осторожно предположил Элард, когда Бертел замолчал.

- Нет, не кажется. Я случайно услышал, как о нем говорили его братья. Они называли его так, как не принято говорить об умерших, смеялись и спорили, кто из них займет его место. Так мерзко, - Бертел зажмурился, пытаясь остановить поток болезненных мыслей, - прости, что все это тебе говорю. Не знаю, чего это я.

- Ничего, тебе просто нужно выговориться. Я тебе очень сочувствую, и если могу чем-то помочь, скажи, постараюсь что-то сделать, если это в моих силах.
- Ты мне итак уже помог, хотя вполне мог позлорадствовать вместе с Герингом и был бы прав. Если честно, я именно этого от тебя и ожидал.
Элард улыбнулся в ответ, задумчиво глядя на Бертела. Сейчас перед ним сидел словно совершенно другой человек, не тот наглый и самоуверенный Бертел Кёне, которого он искренне ненавидел еще неделю назад. И этому человеку Ленц действительно хотел помочь, только как – не знал.
- А хочешь, мы попросим Людвига отдельно с тобой позаниматься, чтобы мы и правда могли петь с тобой вместе на сцене, а не только на репетициях?
- Смеешься? Остерман и за деньги не хотел со мной заниматься. Он ведь меня не выносит, - усмехнулся Бертел.
- Людвиг очень добрый на самом деле, и если его хорошо попросить, он согласится, я уверен.
- Не знаю. Вообще… может, Геринг прав? У меня ведь нет особого таланта… да и… вообще ничего нет.
- Ты себя недооцениваешь. У тебя есть способности, только нужно их развивать. Вот увидишь, все у тебя получится.

- Я так не думаю. Ты просто меня успокаиваешь, потому что… ну, из-за отца. А я ведь всегда прятался за него, пытался доказать что-то ему, окружающим и самому себе, что я на что-то способен, но не придумал ничего лучше, чем портить нервы тебе и многим другим.
Элард собрался что-то ответить, но вдруг его внимание привлекла валяющаяся прямо под ногами газета. Не долго думая, он поднял её, уже собираясь кинуть в стоящую неподалеку мусорную корзину, как что-то его остановило и взгляд упал на открытую страницу. Газета была какая-то странная, многократно перечитанная, затертая, и пахло от нее неприятной сыростью и ветхой бумагой.

- Это еще что? – кивнул на газету, спросил Бертел.
- Не знаю… валялось здесь, - пожал плечами Элард, без особого интереса глядя на помятые страницы.
На странице, на которой открылась газета, была старая черно-белая фотография. Ничего особенного, обычная фотография, но что-то заставило Эларда внимательнее остановить на ней взгляд. В следующее мгновение его словно парализовало – с потертой фотографии среди нескольких серых лиц на него смотрела женщина, та самая, которую он видел в своих кошмарных снах. Элард сильнее сжал в пальцах старые листы газеты, не отрывая взгляда от ее лица.
Рядом с ней стояли другие женщины, а двое мужчин несли небольшие носилки, полностью накрытые простыней.

 

[обормот]

11 Серия.
Старушка в кафе
2 часть.

- Элард? Что с тобой? – раздался напротив удивленный голос Бертела, - чего ты там увидел?
Элард пристально вглядывался в лицо на помятой странице. Совершенно обычная женщина лет тридцати, на первый взгляд ничем не отличающаяся от других людей на снимке, но он был точно уверен, что это именно призрак из его кошмаров. «Кто же ты такая? Что тебе нужно от меня? – не отводя взгляда от фотографии, мысленно спрашивал он самого себя, - Старушка! Точно! Какая-то старушка сидела здесь до нас! Значит, это она оставила газету…». Элард быстро огляделся по сторонам, но в кафе ее уже давно не было.

- Ты чего? Что случилось? – Бертел смотрел на него совершенно непонимающим взглядом.
- Старушка… ты не помнишь, куда она пошла? – наконец, посмотрев в сторону Кёне, спросил Элард.
- Какая еще старушка? Ты о чем?
- Ну та, которая сидела здесь до нас! Она оставила газету… куда она делась?
- Не знаю. Я не видел, - Бертел растерянно пожал плечами, - чего ты так задергался?
- Ну как не видел? Она же прошла мимо нас, сидела за этим самым столиком.
- Здесь никого не было. Мы сели за единственный свободный столик. Ну… или я просто не обратил внимания. А зачем тебе вдруг какая-то старушка? Я думаю, даже если это ее, то этот мусор ей не нужен.
- Просто… - Элард запнулся, решив, что ничего не будет говорить Бертелу.

- Странно, - вдруг изменившимся тоном прервал его Кёне, - эта газета… ей больше пятидесяти лет…
- Что?! – Элард резко поднял на него взгляд.
- Ты посмотри на дату – 25 октября 1949 года…
Ленц быстро перевернул страницу, на которой Бертел увидел эту странную дату. И правда. Она была та самая, что только что назвал Кёне.
- Быть не может, - пробормотал он. «Значит, мне видится какая-то женщина, жившая в середине прошлого века?!
- А что там пишут? Тебя это старье как загипнотизировало, - прервал его окончательно сбившиеся мысли Бертел.
Элард резко перевернул страницу обратно, туда, где была фотография. «Черт! Как же я сразу не догадался?! Идиот! Может, где-то здесь и есть хоть что-то… что?..».
Потертые временем буквы на странице различались с трудом.
- Что-то о какой-то эпидемии, - пробормотал он в ответ на слова Бертела, - «Загадочная болезнь охватила поселок Эрдмор. Уже умерло четырнадцать человек, среди них девять – дети. Причины неизвестной болезни местные власти объясняют загрязнением атмосферы и дефицитом на продукты…», - вполголоса прочел он и разочарованно закрыл газету – ни слова о загадочной женщине на фотографии там не было.
- Кошмар какой, - отозвался Бертел, - хорошо, что мы живем в совсем другое время.
«Другое время… время… но ведь откуда-то у той старушки взялась эта газета… именно эта газета, открытая на этой фотографии и статье… я точно скоро сойду с ума, но почему? Почему?!»
Элард, словно забыв о присутствии Бертела, поднялся из-за стола. «Если не видел Кёне, то хоть кто-то же должен был видеть ее…»
- Я сейчас вернусь, - негромко сказал он Бертелу и решительно направился к официантке, хлопотавшей между столиками, - простите, могу я у вас спросить? Здесь сидела пожилая женщина минут десять назад. Вы не видели ее раньше?

- Пожилая женщина? У нас за день много посетителей, за всеми и не уследишь, - несколько озадаченная этим вопросом, ответила девушка.
- Она сидела вон за тем столиком. Кто его обслуживал?
- За тем? – переспросила официантка, кивнув в сторону растерянно сидящего на своем месте Кёне, - я обслуживала, но там сидела молодая пара, они пролили кофе на стол, пока мы убирали, никакая пожилая женщина туда не подходила.
- Вы в этом уверены?
«Ни Бертел, ни официантка не видели никакой женщины? Или они оба невнимательны, или… нет! Она была там! Кто-то же должен был оставить эту газету!»
- Уверена. Молодой человек, с вами все в порядке? Вы кого-то ждали?
- Н-нет… ничего… а после ухода молодой пары столик тщательно убирали?
- Странные вопросы вы задаете. Конечно, тщательно! Кстати, вы мне кого-то напоминаете… вы случайно не родственник Эларда Ленца?
- Нет, простите, - Элард поспешил отойти от узнавшей его девушки. Внимание к своей персоне ему было сейчас совершенно ни к чему.
Он с некоторой долей надежды посмотрел в сторону открытой двери, но и там ходили обычные прохожие, никак не выбивающиеся из общей картины этого солнечного дня.
- Элард, ты в порядке? Кого ты там высматриваешь? – отвлек его голос подошедшего Бертела.

- Я не знаю… - с тихим вздохом честно ответил Ленц. Он и правда не знал, кого или что хотел сейчас увидеть или узнать, но в своей странной находке он видел нечто большее, чем простое совпадение.
- Тогда я… лучше пойду, ладно?
- Да, хорошо. Увидимся еще, - Элард попытался изобразить подобие улыбки, мельком посмотрев на озадаченное лицо Бертела.
Этот летний день вроде бы ничем не отличался от множества предыдущих, но все казалось Эларду не таким, как обычно. Что-то важное уже весьма длительное время бесшумно шло за ним по пятам, но он никак не мог понять сути этого. Он еще раз взглянул на старую газету, которую сжимал в руке. Несмотря на абсурдность всех его ощущений и предположений, он держал сейчас единственное небольшое доказательство для самого себя, что мир его ночных кошмаров и страхов некая невидимая ниточка связывает с реальностью.

Он еще раз посмотрел на злополучную фотографию, будто пытаясь увидеть или прочесть там незамеченную подсказку. Ничего – ни единой зацепки за что-то более существенное, чем его смутные ощущения и предчувствия. Он без особой надежды пролистал газету, многие страницы в которой оказались более затерты и слова практически не читались. Но неведомое чувство уже третий раз заставляло его возвращаться к той фотографии и черно-белому женскому лицу. «Значит ли оно что-нибудь? А если нет, почему мне кажется… да… я видел ее лицо не только в кошмарах? Или это всего лишь впечатления? – он еще раз взглянул на фотографию, - видел… но где? Где?!»

Когда он добрался до своей квартиры, был уже вечер, но ему казалось – прошло всего лишь каких-нибудь полчаса с того момента, как он увидел фотографию загадочной женщины. За смутными мыслями и едва уловимыми образами он напрочь забыл обо всем на свете. Ему казалось, он непременно должен отыскать хоть малейший намек, а с ним и ответы на свои еще не оформившиеся вопросы.
«Найти любую нить, но… что и как искать? Если я даже не знаю, откуда идти? А может… может, эта статья и есть подсказка, с которой нужно начать какие-то поиски?..»
Элард никогда не зачитывался детективами и не мечтал раскрывать какие-то зловещие тайны прошлого, но сейчас, он был уверен, это касалось его самого. И, не зная никакого другого способа, он, как любой современный подросток, решил начать свои поиски через компьютер.
Сочетание слов «эпидемия в Эрдморе в октябре 1949 года» дало только ссылки на тысячи страниц с совершенно посторонней информацией. Ничего, дающего хоть какой-то намек на лежащую перед Элардом газету, не нашлось – ни той статьи, ни фотографии, ни даже упоминания этого места – Эрдмора.

- Должно же быть хоть что-то! – воскликнул он, закрывая очередную бесполезную страницу, - Эрдмор этот! Не сквозь землю же провалился?! Эрдмор… мерзкое все же название…
Он несколько минут сидел напротив светящегося монитора ноутбука в полной тишине и темноте, пытаясь натолкнуть себя на какую-нибудь нужную мысль, но все его размышления резко прервал зазвонивший мобильный телефон. Элард едва не подпрыгнул на месте, тут же повернув голову на звук. На небольшом экране телефона высвечивалось имя Людвига. Реальный мир не давал о себе надолго забыть.
Ленц поспешно поднял трубку, чтобы не слышать раздражающего звонка.
- Да, Людвиг? Что случилось?
- И тебе тоже здравствуй, - на том конце провода раздался легкий смешок, - а для моего звонка обязательно должна случиться какая-нибудь неприятность?

- Нет, извини, просто не ждал звонка, - Элард медленно прошелся по комнате с телефоном в руках, остановившись у окна.
- Ну, впрочем, ты угадал. Случилось. Уж не знаю, обрадует ли тебя это или наоборот. Геринг все бесится от твоей сегодняшней выходки. Звонил мне час назад и просил передать тебе и Кёне: через три дня вы отправляетесь на гастроли по маленьким городам Германии месяца на два-три.
- Вот как? Ну что ж, отлично, - рассеянно ответил Элард. Настроиться на тему разговора после всех своих размышлений он все еще не мог.
- Да, можешь считать это добровольно-принудительной ссылкой, - так же беззаботно продолжал Людвиг, - старик Геринг что-то сильно разошелся. Раньше он не отправлял своих подопечных вот так сразу на гастроли, еще и на такое время.
- Ну, я думаю, мы справимся, - Элард медленно опустился в кресло напротив окна.
- Что у тебя с голосом, а? Тебе этот Кёне снова наговорил гадостей?
- Нет, все в порядке, и Бертел тут не при чем. Я просто устал, собирался уже ложиться спать, когда ты позвонил.
- И все же? Что он там хотел тебе сказать?
- Тебе так важно это знать?
- Важно. Я за тебя волнуюсь все-таки. Особенно после таких внезапных выпадов, как сегодня у Геринга.
- Ну, уж за мои разговоры, можешь быть спокоен. Мы просто посидели в кафе, он извинился, а я сказал, что ты с ним позанимаешься. Отдельно.
- Что?!

- Ты ведь позанимаешься? – Элард улыбнулся, представив на мгновение возмущенное лицо Людвига.
- И не надейся!
- Значит, решено. Я передам ему, что ты согласен.
- Знаешь, Ленц, у меня хоть и ангельское терпение, но не настолько! Да и какого черта тебе это вообще нужно?!
- Считай это моей прихотью.
- А тебе не кажется, что этих прихотей у тебя итак уже слишком много?
- Нет. Ладно, Людвиг, ты знаешь, я не люблю телефоны, поговорим завтра. Я правда очень хочу спать.

конец 11 главы.

 

[обормот]

Сразу выкладываю и 12ю главу, т.к. соответствующая наступившему времени))
Пусть будет чем-то вроде моего вклада в новогодне-рождественскую тему)

12 Серия.
С Рождеством!
1 часть

Германия, Крефельд, 2002 год.

В работе и разъездах прошла вся осень. Гастроли, репетиции, записи и перемещения из города в город отбирали все силы, не оставляя времени на личные проблемы и переживания. Элард и Бертел были полностью погружены в работу, не успевая даже следить за тем, как стремительно росла популярность группы. Их постоянно узнавали на улицах, на всех концертах было полно журналистов, изо дня в день им приходило множество писем от поклонников. Отношения ребят хотя и нельзя было назвать дружескими, в музыке они стали понимать друг друга с полуслова. Бертел, казалось, и вовсе забывал о необходимом отдыхе, все дни напролет он проводил в студии за репетициями и, конечно, это не могло не принести положительных результатов.
Геринг был ими доволен. На расстоянии. Их неожиданная популярность давно покрыла все его расходы, но признаваться даже самому себе в том, что был неправ в отношении Бертела, он не мог, поэтому со своими юными подопечными предпочитал общаться только в случае крайней необходимости.

Людвиг Остерман же, напротив, не упускал возможности позвонить Эларду и узнать до мельчайших деталей, что там у них происходило. Сам Элард под конец их гастрольного тура все чаще скучал по дому и ловил себя на мысли, что ему постоянно становится грустно без видимой причины, хотя странные видения и предчувствия давно не давали о себе знать. Почти каждый день он чувствовал угрызения совести, когда откладывал звонок домой, а потом еще на день и еще, обещая себе обязательно позвонить на следующее же утро.

Взглянув на часы, которые показывали ровно семь, он решительно взял в руки мобильный телефон, набирая номер матери. Нужно непременно позвонить. Откладывать некуда, через час его родители обычно уже садились за праздничный стол, за которым собирались немногочисленные родственники и друзья семьи.
- Да, я слушаю, - раздался на том конце провода такой родной и знакомый голос матери.
- Здравствуй, мам. С Рождеством тебя. Желаю тебе счастья и очень люблю тебя… и папу тоже…

- Элард, дорогой! Как я рада, что ты позвонил! – на заднем плане раздались голоса отца, Герберта и нескольких друзей семьи, которые, видимо, услышали, как Анна назвала его имя, - мы все тоже тебя поздравляем, сынок! Так жаль, что ты не с нами. Мы надеялись, что ты приедешь хотя бы на Рождество.
- Прости, мам. Я правда очень хотел приехать, но, к сожалению, сейчас не получается. Возможно, на Новый год, - Элард с некоторой тоской смотрел на праздничную площадь Крефельда, последнего города, который они посещали с гастролями. Небольшая рождественская ярмарка располагалась прямо под окнами их гостиницы, и отчего-то этот уютно-праздничный вид навевал на него нестерпимую тоску по дому, особенно сейчас, когда он слышал голоса родных, собравшихся за одним праздничным столом.
- Это было бы замечательно! Мы по тебе скучаем и ждем, когда ты приедешь погостить. Отец даже сделал ремонт в твоей комнате, как ты хотел, вот только два дня назад закончил, очень старался успеть к Рождеству.

Элард закрыл глаза, прислонившись лбом к оконному стеклу. От слов матери на глаза навернулись слезы. Они так ждали его, даже отец, отношения с которым всегда были непростыми, старался что-то сделать к его приезду, а он даже не всегда находил время позвонить.
- Здорово, - пытаясь придать своему голосу больше бодрости, отозвался Элард, - я тоже очень скучаю по всем вам. Вы сейчас уже, наверно, садитесь за стол?
- Уже скоро. Через несколько минут будет готов гусь, я сделаю закуски и тогда будем начинать, - Элард улыбнулся, вспомнив, как мать всегда спешила подать гуся вовремя, но каждый год опаздывала и очень переживала из-за этого.
- Как всегда гусь с печеной картошкой?
- Да, отец и Герберт не хотят менять традицию, ты же знаешь. Герберт вот привез много сладостей, надеялся увидеться с тобой, а получается, вы так и не встретитесь, если ты приедешь только на Новый год, - на заднем плане снова послышались перебивающие друг друга голоса, - вот папа спрашивает, в каком городе ты сейчас?
- В Крефельде. Передавай всем привет и поздравления… так хочется сейчас с вами быть…
- А как ты будешь праздновать Рождество? Надеюсь, хотя бы праздничный стол будет?
- Мы с Бертелом собирались сходить на местную площадь, на ярмарку, там очень красиво. Может, зайдем в какой-нибудь ресторан или погуляем.

- Что-то голос у тебя невеселый, дорогой. У тебя все в порядке?
- Все в порядке. Просто очень скучаю…
- Приезжай скорее. Мы все тебя любим и ждем.
Еще раза три напоследок поздравив всех с Рождеством, Элард нехотя опустил трубку.

Тоненькая ниточка, связывающая с домашним уютом, оборвалась, и он снова остался один в большой комнате гостиницы, а за окном кипела предрождественская суета на площади чужого ему города.

Элард опустился в кресло, небрежно стирая невольные слезы после разговора с матерью. Он первый раз в жизни встречал Рождество не в теплом семейном кругу в уютной гостиной, а где-то в другом городе с человеком, которого не мог назвать даже другом. Как оказалось, к этому он совершенно не был готов, и сейчас, в рождественский вечер, на душе скреблись кошки от тоски по дому и близким.

- Ты собираешься? Эй, что с тобой? – раздался с порога комнаты бодрый голос Бертела.
- Да, сейчас иду, я просто домой звонил.

Бертел с очередным имбирным пряником плюхнулся в кресло напротив него.
- Вид у тебя не очень. Что там тебе сказали?
- Что скучают и ждут в гости… а я не уверен, что смогу приехать даже на Новый год. Так мерзко от этого. Зачем вообще все это нужно, если в праздники я не могу быть дома?

 

[обормот]

12 Серия.
С Рождеством!
2 часть

- Ну… я думаю, Геринг не настолько зверь. Поедешь, если так сильно тянет, - Бертел пожал плечами, явно не понимая причин такого настроения, - меня вот сейчас домой совершенно не тянет. Я даже рад, что меня там не будет. Наверно, это будет первое неформальное Рождество в моей жизни. Не грусти ты так, сегодня все же праздник, пойдем на площадь, развеемся. Там, говорят, глинтвейн бесплатно раздают, - ободряюще улыбнулся он, окончательно расправившись с пряником и направляясь к дверям.
- Да, идем, - согласно кивнул Элард, решив не портить в этот вечер настроение хотя бы Бертелу, - только… один момент. Позвоню еще Людвигу, поздравлю.
- Остерману? Вот уж кому я бы никогда не стал звонить! – с некоторым раздражением сказал Бертел и вышел из комнаты. За всё время совместной работой отношения между ним и звукорежиссером остались прежними: неприязненно-нейтральными.
Людвиг долго не брал трубку, словно Элард отвлекал его от каких-то чрезвычайно важных дел.
- Здраствуй. С Рождеством тебя. Прости, если отвлекаю.
- Не ожидал тебя услышать, Элард. И тебя с ним же, с Рождеством, - голос Людвига звучал как-то слишком ровно и спокойно.
- Празднуешь уже, наверно?
- Ну, вроде того. Пью глинтвейн, угощаю кота праздничными консервами и смотрю всякую чушь по телевизору.

- Ты что там, один? – недоуменно спросил Элард. Людвиг всегда казался ему общительным, не переносящим одиночества человеком, который никак не мог остаться без компании на праздник.

- Почему же один? Морис весь вечер с колен не слазит, ты вот позвонил…
- Нет, Людвиг… родные, друзья?..
- Родные далеко, а друзья все разъехались. Видимо, слишком старые у меня друзья – все уже с женами и детьми, - усмехнулся Людвиг.
- А почему ты не поехал к родным? Я уверен, им было бы приятно, что ты помнишь о них.
- Я подумаю об этом. Но сейчас уже в любом случае поздно.

- Жалко. Правда жалко. Если бы я знал, пригласил бы тебя к нам. Мы как раз собираемся на рождественскую ярмарку.
- Добрый ты, Элард. И наивный. Думаешь, я поеду через всю страну, чтобы выносить общество твоего друга Кёне? Мы лучше с Морисом вдвоем, не в первый… все хорошо, не волнуйся за меня, - Людвиг внезапно осекся, словно сказал что-то лишнее, - еще раз с Рождеством тебя, до встречи.

- Людвиг!.. – в трубке раздались гудки.
После этого разговора почему-то стало еще более тоскливо. Он надеялся, что именно Людвиг своей как обычно веселой болтовней поднимет ему настроение, но, напротив, стало еще более грустно после этого разговора.
Бертел уже ждал в прихожей. Сегодняшней меланхолии Эларда он совершенно не разделял. И когда они отправились на площадь, радовался каждой мелочи, как маленький ребенок, который видит все это в первый раз. Как ни странно, именно эта прогулка, на которую они собирались идти полдня, заставила Эларда отвлечься от невеселых ностальгических мыслей. Вместе с Бертелом они ходили от одного мигающего огоньками домика со сладостями к другому, стояли в очереди за подарками, покупали всякие совершенно ненужные рождественские сувениры и напоследок прямо на ярмарке написали письма-пожелания Санта-Клаусу, опустив их в предназначенный для этого ящик.

Затем были игры в снежки, множество снеговиков, которых с совершенно детским азартом лепил Бертел, и, наконец, повалявшись в снегу, поздно ночью вернулись в гостиницу.

Ни у кого из них после такого времяпрепровождения не осталось ни одной грустной или ностальгической мысли. Вымокшие, усталые, но довольные они вернулись в гостиничный номер, где праздничный «вечер» завершился несколькими бокалами вина и пряниками.
- Ну, как считаешь, мы справились с задачей отметить Рождество на «отлично»? – устало улыбнулся Бертел и, переодевшись в сухую одежду, плюхнулся в кресло.
- Справились, определенно, - улыбнулся в ответ Элард, лениво отставив на столик недопитый глинтвейн.
- Ты что, засыпаешь уже? Ненадолго же тебя хватило, - Бертел поднялся с кресла и уселся за старое пианино, стоящее в углу их комнаты, - а как же традиционные рождественские песенки и истории у камина?

- Ну, во-первых, у нас нет камина, во-вторых, этих песенок мы сегодня уже наслушались предостаточно, нет?

- Я бы не отказался послушать еще что-нибудь. Знаешь, сегодня было лучшее Рождество в моей жизни, - потянувшись за очередной порцией глинтвейна, улыбнулся Бертел.
Элард ненадолго задумался, глядя на пианино, на котором Бертел медленно набирал хорошо знакомую всем мелодию традиционной рождественской песенки. Не долго думая, он поднялся со своего кресла и, встав рядом с Кёне, присоединился к игре.

- Да, у тебя как всегда получается лучше, - убрав руки, усмехнулся Бертел, - а сыграй что-нибудь еще?
- Что-нибудь еще? Знаешь… - Элард на пару мгновений замолчал, раздумывая, стоит ли говорить это ему или нет, - несколько месяцев назад я написал песню. Ее никто не слышал… только Геринг тогда сказал, что мне пока не стоит выходить с этим на сцену.
- Ого, интересно. Что же это за песня? Ты меня заинтриговал, сыграй, - переместившись в удобное кресло, сказал Бертел.
- Хорошо, скажешь потом, что ты об этом думаешь, - Элард на удивление легко вспомнил ноты и, негромко напевая слова, принялся исполнять то, что долгое время лежало в дальнем ящике.

 

[обормот]

12 Серия
С Рождеством!
3 часть.

Закончив играть, он медленно, с некоторым опасением обернулся на Бертела. Тот сидел в кресле с совершенно озадаченным изумленным лицом.
- Слушай, это… потрясающе, - наконец произнес он, - так красиво, никогда такого не слышал! Не понимаю, почему Геринг не захотел, чтобы мы пели это. Мне бы очень хотелось поработать над этой песней.
- Ты правда так считаешь? Не знаю… он сказал, слишком мрачно, - Элард неуверенно пожал плечами.
- Ну, есть здесь что-то такое, да… пугающее, но такой потрясающей музыки я никогда не слышал, да и слова… ничего другого я тут представить не могу.
- Спасибо, рад, что тебе понравилось, - Элард улыбнулся, задумчиво глядя в окно, на опустевшую рождественскую ярмарку.

- А как оно называется? Песня эта…
- Я не давал ей названия. Возможно… «Ночь», да, пусть будет «Ночь».
- Это ты сейчас придумал? – Бертел усмехнулся, посмотрев туда же, куда и Элард.
- Да. Ладно, правда уже поздно, пойдем спать.

Сразу по возвращению в Берлин состоялся предновогодний концерт, в котором «Дети Индиго» должны были исполнить сразу несколько номеров. Элард и Бертел не могли скрыть своей радости от возвращения из долгосрочной «ссылки» и еще до начала концерта предвкушали небольшие каникулы, которые последуют за ним.
Выйдя на сцену, они выкладывались по полной, получая неподдельное удовольствие от этого торжественного праздничного концерта. После каждой песни зал взрывался аплодисментами и когда их выступление закончилось, зрители никак не хотели отпускать их со сцены.

За кулисами их встретил довольный Геринг, поздравляли другие участники концерта, вскоре подошел Людвиг Остерман, с которым Элард виделся первый раз после долгих гастролей.
- Молодцы, вы очень выросли, как музыканты и как артисты. Я очень доволен вами, вы превзошли все мои ожидания, - пожав руки ребятам, сдержанно улыбнулся Геринг.

- Да, Элард! Все было превосходно, зрители до сих пор под впечатлением! Представляю, как вас встречали в провинциях, - намеренно игнорируя взглядом Бертела, улыбнулся Людвиг.
- Спасибо, я очень рад тебя снова видеть, - Элард обнял друга, только сейчас ощутив, насколько сильно соскучился.
- Предлагаю по такому случаю отправиться в ресторан, заодно отметим наступающий Новый год, - предложил Геринг, - я даже настаиваю на таком развитии событий. Так что, Элард, Бертел, собирайтесь, ждем вас не позже, чем через десять минут.

Дважды уговаривать никого не пришлось и ребята поспешно отправились в гримерную, чтобы собраться и немного перевести дух после выступления.
Но когда Бертел распахнул дверь в небольшое помещение, оба недоуменно застыли на пороге. В кресле, прямо напротив них, сидел никто иной, как Карл Кёне, совершенно живой и здоровый.

- Отец?! – наконец воскликнул Бертел и бросился к нему, - ты жив?! Но как… как ты сюда попал? Где ты был все это время? Что с тобой произошло?
- Здравствуй, мой мальчик, - обняв сына, произнес Кёне-старший, - я так рад тебя видеть. Я видел твое выступление, это выше всяких похвал! Я горжусь тобой!

- Но, папа, где же ты был?
- Долго объяснять, да и зачем впутывать тебя в свои проблемы? Скажем, мне удалось спастись, а чтобы мои враги не попытались напасть еще раз, когда я был не в состоянии им противостоять, я вынужден был скрываться ото всех, даже от своей семьи.

- Какое счастье, что ты жив… мы уже и не надеялись…
Элард растерянно стоял на пороге гримерной, глядя на встречу сына и отца. Он здесь явно был лишним.
- Я очень рад за тебя, Бертел… и за вас, господин Кёне… я пойду, скажу остальным, что банкет будет без тебя…

Увлеченные этой встречей, ни Бертел, ни его отец не услышали слов Ленца, и он молча закрыл дверь с обратной стороны.

конец 12 главы

 

[Akulina]

Антон, спасибо за прекрасный подарок к Новому Году Прочла обе серии на одном дыхании, жаль только, что без картинок у меня почему-то... ну, может, завтра картинки откроются. Обе серии очень интересные, в первой меня, конечно, очень заинтриговал эпизод в кафешке со старушкой и газетой. Хм... Я таки надеюсь, что в дальнейшем эта газета каким-то макаром подтолкнет Эларда к разгадке - что же это за женщина на снимке, и что означают все эти странные случаи, происходящии с ним. И, конечно, я очень рада за Бертела)) хорошо, что его отец оказался жив! Очень понравилось, как ты описал ностальгию Эларда по родному дому, разговор с близкими... и очень жалко Людвига я не думала, что он такой одинокий... В общем, спасибо тебе огромное за такой замечательный подарок!
Мы вместе с героями моего сериала поздравлем тебя с наступающим Новым Годом! Желаем здоровья, душевного равновесия и, конечно, вдохновения!

 

[Трастевера]

Антон, мои парни (ну, и, разумеется я и мои девочки тоже присоединяются) очень хотят поздравить тебя и твоих ребят с Новым годом! Терпения вам, стойкости, а также здоровья, радости, вдохновения успехов и исполнения желаний!

 

[AlexD]

Антон, с Новым годом тебя!
Желаю, чтобы мышка принесла много-много денег (целый мешок!), большую-большую любовь (счастливую!) и успеха во всех начинаниях!

 

[Denver]

Energizer,поздравляю тебя с наступившим праздником!Счастья тебе в Новом Году!

 

[Руся]

Антош, с Новым годом и Рождеством! Самых лучших подарков тебе в 2008-м году: счастья, гармонии, удачи, здоровья, любви и радости!

 

[обормот]

Наконец-то, я выполз из кошмара под названием "праздники"... Доброе утро)

Спасибо большое за отзывы и поздравления)) очень приятно было вернуться сюда и увидеть, что новогоднее что-то еще продолжается))

Что касается фанфиков и ГП. Уж извините. Не думал, что кого-то это так заденет.

По просьбам трудящихся, вот старушенция))

Еще раз всех с наступившими Новым годом и Рождеством!)) Спасибо))

 

[обормот]

Собственно, вот... сам не верю)

13 Серия
Соло
1 часть

Германия, Берлин. 2002 год.

Людвиг Остерман сосредоточенно выстраивал непонятные фигурки четырьмя маленькими чашками из-под кофе, то и дело поглядывая на часы. По его лицу можно сразу читалось, что в это зимнее солнечное утро он был более чем раздражен.
- Ну и где? Почему я постоянно должен ждать кого-то из вас? – наконец произнес он, бросив взгляд в сторону сидящего на небольшом диване Эларда, - где этот…

- Его зовут Бертел, - не поднимая взгляда от свежей газеты, поправил Людвига Элард.
- Ты что, заделался его личным адвокатом? – Людвиг выразительно фыркнул, - я, конечно, понимаю, вернулся этот стары… его отец… великий праздник и все такое, но это не повод не являться на репетицию и заставлять меня ждать его высочество все утро!
- Перестань злиться, Людвиг, - Элард примиряюще улыбнулся, подойдя к нему, - бывают вещи, которые и правда важнее работы.
- Разумеется, - Остерман приторно улыбнулся, - только о таких вот вещах можно бы сообщать заранее, чтобы мы имели честь возрадоваться вместе с ним.
Элард закатил глаза. Когда Людвиг пребывал в плохом настроении, его ехидству не было предела, и он заранее жалел Бертела, который непременно попадет в еще большую немилость, чем обычно.
Кёне появился на пороге студии только через пять минут. Вопреки ожиданиям Людвига и Эларда, он вовсе не выглядел таким счастливым и жизнерадостным, как предполагалось. Одежда по-прежнему осталась темной, на его лице не было ни тени улыбки.
- Извините за опоздание, - тихо сказал он, глядя куда-то в сторону.
- И все?! Это все, что ты можешь сказать за утро, потраченное исключительно на ожидание вашего высочества?! – бросив нервный взгляд на часы, воскликнул Остерман.

- Бертел, что случилось? Что-то не так с отцом? – несильно пихнув локтем Людвига в бок, спросил Элард.
Остерман оскорбленно замолчал и демонстративно отвернулся к окну. Бертел медленно, будто нехотя перевел взгляд на Эларда.
- Нет… с отцом все в порядке, - как-то неуверенно произнес он, - Элард… я должен тебе кое-что сказать…
- Послушай, дорогой мой Бертел, - не выдержав, снова вмешался Людвиг, - тебе не кажется, что это уже верх наглости? Ты приходишь с опозданием на час, - он посмотрел на часы, - ну да, на час! Не утруждаешь себя даже объяснением такого чудесного поступка, а, притащившись сюда, продолжаешь срывать репетицию! Может, отложишь свою болтовню на потом, а?
- Я не буду репетировать, - мельком взглянув на Остермана, ответил Бертел.
- Замечательно! Скажи, а какого черта, ты тогда сюда приперся? – Людвиг почти мило улыбнулся, прислонившись к стене.
- Людвиг, хватит, дай ему сказать. В чем дело, Бертел? – прервал их Элард.
- Я пришел извиниться… и сказать, что мы больше не будем работать вместе, - уставившись в угол помещения, не особо отчетливо произнес Бертел.
- Но… почему?

- Отец… категорически против. А сейчас такой момент, что я не могу его огорчать.
- А как же контракт, который мы заключили с Герингом?
- Нет больше контракта. Мой отец приходил к нему и… прости меня, Элард. Прости.
- Ну… что ж, если вы так решили… удачи тебе тогда, - растерянно произнес Ленц.
- Спасибо. За все спасибо. И тебе удачи. Надеюсь, ты справишься… со всем, - поспешно пробормотал Бертел и, отвернувшись, быстро скрылся за дверью.
Элард недоуменно смотрел ему вслед, не успев ничего сказать в ответ. Поведение Бертела показалось ему несколько странным. Заметно было его нежелание уходить, но ведь он сказал именно эти слова. За месяцы их совместной работы Элард привык, что Кёне-младший все делал по-своему, и никогда не сделал бы того, чего не хочет.
- Хорош, - хмыкнул молчавший до сих пор Людвиг, - папенькин сынок.

- Людвиг, зачем ты так? Он изменился, правда, а ты ведешь себя, как обиженный ребенок.
- Нет, Элард, это ты ведешь себя, как ребенок. Слишком добрый и наивный. Ты видишь в людях то, что хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле. Этот Кёне-младший – такой же, как его папаша, подлый и расчетливый. Когда он думал, что старика не стало, ему было выгодно твое это заступничество, а как только отец вернулся, Берти на следующий же день развернулся и ушел. Как тебе, а?
- Не суди людей слишком строго, Людвиг. Он просто очень любит своего отца, и конечно, сейчас будет поступать так, как говорит Карл Кёне. Бертел имеет на это право. Все же семья важнее всяких там контрактов и работы.
- Ты совсем безнадежен, или притворяешься? – Людвиг с обреченностью покачал головой, - может, еще предложишь посочувствовать ему? Ты что, забыл, как он над тобой издевался до исчезновения своего папаши? Думаешь, такой человек может резко измениться и стать таким же добрым дурачком, как ты? Притвориться – конечно, измениться – никогда.
- Почему ты не веришь в то, что в людях есть не только плохое?
- Я не верю, что хорошее есть в семейке Кёне. И знаешь, мне кажется, это не последнее, что он выкинет, - Остерман нахмурился, сев на диван.
- Да брось, мы ведь расстались по-хорошему. И его уход из группы – не преступление, чтобы так говорить о нем.
- Когда ты хотел разорвать контракт с Герингом, он потребовал с тебя неустойку за сорванные планы, потраченные силы, средства и прочее, а когда точно так же поступает Кёне, я уверен, с него не потребовали ни цента, а все потому что у его старика есть имя и связи.
- Не будь таким мелочным, давай лучше репетировать, - Элард попытался улыбнуться, но хмурое выражение лица Людвига пресекло все его дальнейшие попытки как-то развеять атмосферу.

- Мы имеем полное право подать на него в суд за нарушение договора. Ты ведь у нас не стремишься зарабатывать большие деньги, а стоило бы. Тем более с Кёне не убудет, а по заслугам он получит.
- Людвиг, перестань. Я не хочу больше ничего об этом слышать.
Прежде, чем Остерман успел ответить, раздался телефонный звонок.

- Ну вот, Геринг. Наверняка, злющий, как собака, - усмехнулся Людвиг, посмотрев на экран мобильного, - слушаю. Да, здесь. А сам ты эту радостную новость передать не хочешь? Не трудно, Густав, но уже в который раз повторяю – найми помощника. Ладно, не кричи, не хочу оглохнуть от твоих воплей. Да, хорошо, ты не кричишь. Передам, - Остерман тихо выругался и положил трубку, - каникулы откладываются на пару дней. Геринг, старый жук, подал заявку на твое участие в еще одном концерте. И сказал, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы ты спел какую-то песню… он сказал, что ты написал ее несколько месяцев назад, и тогда он предложил тебе повременить с ее исполнением.
- А сейчас… он хочет, чтобы я спел это один?..
- Да, вероятно, хочет сыграть на распаде группы и одновременно поднять твои рейтинги новой песней. Как всегда на всем делает выгоду, - Людвиг пожал плечами, - ну что ж, раз ты так настаиваешь, давай репетировать. Посмотрим, что там у тебя за песня.

Элард медленно шел по темному коридору родного дома. Его окружала полная тишина, и он передвигался очень осторожно, стараясь не сделать лишнего движения, чтобы не скрипнули половицы. «Темно… как же здесь темно…» – думал Ленц, изучая руками холодную стену в поисках выключателя, чтобы зажечь хоть один источник света. Выключателя не оказалось, только голая шершавая стена.

В полуметре от него раздался протяжный скрип и, обернувшись на звук, он увидел приоткрывшуюся дверь в спальню матери. В спальне Анны стояла такая же темнота, как в коридоре, только сквозь заляпанное грязью окно проникал тусклый свет фонаря.
- Мама?.. – осторожно позвал Элард, вглядываясь вглубь помещения.
Ответа не последовало, но, присмотревшись, он увидел знакомую фигуру, сидящую спиной к входу. Его мать сидела совершенно неподвижно и никак не отреагировала, когда сын окликнул ее еще несколько раз.

- Что случилось? – он неуверенно приблизился к Анне.
В комнате было холодно. Казалось, дуло изо всех щелей. Он невольно поежился, сделав еще шаг и остановившись прямо напротив матери.
Она сидела неподвижно, наклонив голову так, что тусклый свет не попадал на лицо.
Элард опустился на колени рядом с ней, пытаясь поймать ее взгляд, но она словно и вовсе не замечала его присутствия.
- Ты меня слышишь, мам? – он коснулся ее ладони и тут же непроизвольно отдернул руку. Ладонь была влажной и совершенно холодной. - Что с тобой? Мама?!
Он слегка встряхнул ее за плечи, пытаясь привести в чувства, но от этого движения ее голова запрокинулась и луч ночного фонаря осветил безжизненно застывшие черты.

- Мама! – закричал Элард, - мама! Нет! – он резко открыл глаза и прищурился от яркого солнечного луча, светившего прямо в лицо. Кошмар никак не хотел отпускать и первые несколько мгновений он с трудом соображал, где находится и что происходит.

 

[обормот]

13 Серия
Соло
2 часть

Только спустя десять минут Элард медленно сел на постели, нервно оглядываясь по сторонам, словно стараясь убедить себя в том, что здесь, в этой просторной, совершенно реальной квартире нет ничего оттуда, из омерзительного пугающего мирка, из которого он с трудом вырвался. Ничего не оказалось. Но сейчас Элард боялся даже на мгновение закрыть глаза.

- Сегодня концерт… да, концерт, - пробормотал он себе под нос и, вспомнив вечный совет Людвига, отправился на кухню, за утренней порцией бодрящего кофе.

Концертный зал был празднично украшен и освещен яркими огнями. Торжественно разодетая толпа постепенно рассаживалась по своим местам. В зале стоял гул множества голосов. Проходил последний концерт в этом году, а потому здесь собралось огромное количество народа.
К собственному удивлению, Эларду не передавалась окружающая праздничная атмосфера и выходить на сцену не хотелось. Из головы никак не шел тот мерзкий сон о матери, от которого утром он с трудом пришел в себя.
- Да что с тобой сегодня? Неужели так переживаешь из-за распада группы? – спокойно допивая очередную чашку кофе, спросил Остерман, уже несколько минут наблюдая за Ленцем.
- Нет… все в порядке. Я просто… спал плохо, - попытался отмахнуться Элард.
- О, смотри-ка, какие люди! – вдруг воскликнул Людвиг, кивнув куда-то в толпу, - легок на помине. Не хочешь узнать, что он здесь делает?

Элард повернул голову туда, куда указывал Остерман, и неподалеку от себя увидел Бертела Кёне. Выглядел он, как всегда, безупречно, и явно собирался выходить на сцену. Эларда он определенно заметил, но намеренно отвел взгляд, делая вид, что очень увлечен беседой с какой-то женщиной.
- Не хочешь пойти поздороваться? – слегка подтолкнув Эларда в бок, хмыкнул Людвиг.
Элард без особой инициативы кивнул и направился в сторону Бертела, который усиленно делал вид, что не замечает его присутствия.
- Здравствуй, Бертел, не ожидал тебя тут увидеть, - Ленц несколько вымученно улыбнулся.
Кёне вздрогнул, услышав его голос, и медленно обернулся. Лицо выражало подавленность и полную растерянность.

- Да… привет, Элард.
- Ты тоже собираешься выступать?
- Я… ну, да… прости меня. Еще раз, прости, - забормотал Бертел, отведя глаза.
- Мне не за что тебя прощать. Все в порядке, не переживай так.
- Хорошо бы… ты извини, мне пора… извини, - Кёне развернулся и поспешно скрылся в толпе.

- Смотри-ка, увиливает, гаденыш, - раздался рядом с Элардом насмешливый голос Людвига, - ну и как тебе все это? Ты по-прежнему будешь его защищать?
Элард медленно обернулся на него, собираясь что-то ответить, но его опередил голос ведущей, раздавшийся со сцены.
- А теперь поприветствуем исполнителя, имя которого, без сомнения, известно всем нам! Победитель конкурса молодых исполнителей, солист группы «Дети Индиго», Бертел Кёне!
Свет стал более мягким и приглушенным, заиграли первые аккорды песни. Песни, так хорошо знакомой Эларду, той самой, которую он совсем недавно играл в Крефельде на Рождество.

Элард недоуменно застыл на месте, не в силах ни сказать что-нибудь, ни даже пошевелиться. Бертел вышел на сцену с его песней, той, которую когда-то Геринг назвал слишком сильной и которую он должен был спеть только сейчас. Но, кроме него, Людвига и Геринга никто не знал о том, чью песню с такими эмоциями и чувством исполнял Бертел Кёне. Зал встретил его бурными овациями. Чувствовалось, что все потрясены тем, что сейчас услышали – и зрители, и те, кто был за кулисами.
- Каков *****ок, - тихо произнес Людвиг, - как только наглости хватило…
- Поверить не могу… как?! – воскликнул Элард, растерянно обернувшись на Остермана, - как он мог…

- Как видишь, мог. Попомни мои слова, Кёне еще тот мерзавец, от него стоит ждать только гадостей за спиной. Только не говори, что ты и сейчас в этом не убедился!
- Я… просто не верю… мы ведь… столько времени работали вместе…
- Вот-вот! Ты научил его хоть немного петь, заступался за него, поделился с ним своим талантом, своей популярностью, и что в итоге? Посмотри на сцену. Теперь он поет твою лучшую песню, а ты стоишь за кулисами. И что теперь на это скажешь?
- Людвиг! Перестань! В чем ты меня обвиняешь?! Нужно что-то делать, через три номера мой выход… - Элард закрыл глаза, прислонившись к стене. Мысли о такой подлости со стороны Бертела, которого он считал почти другом, никак не укладывались в голове.
- Ты должен подать на него в суд за кражу песни! С какой стати ему должно все сходить с рук?! – будто не слыша Эларда, продолжал возмущаться Людвиг.
- Ты меня вообще слышишь?! Что мы будем делать с номером? Не могу же я выйти с этой же… со своей песней…
- Я убью его. Еще одна выходка, и я ни на что не посмотрю…
- Людвиг, не злись так. Это же не твою песню украли…
- А? Да, насчет номера… Выхода нет, тебе придется спеть что-то из старого, например, «Забытое», с которым вы выступали на прошлом концерте. Это последнее, что отрепетировано до «Ночи». А Кёне…
- Я прошу тебя, хватит. У меня нет сил об этом думать.
Людвиг, сказав еще что-то на прощание, куда-то ушел, и Элард остался так же растерянно стоять посреди яркой переговаривающейся толпы. Со сцены звучал старательно отточенный фонограммой голос Бертела, ярко, сильно и красиво. Если бы Элард не работал с ним несколько месяцев в одной студии, слыша, как звучат песни из его уст на самом деле, он бы и не подумал, что все это – искусственно, настолько глубокими были интонации и текст. Он медленно закрыл глаза, ощущая нарастающее внутри чувство даже не злости, а банальной обиды.
- Элард, ты чего такой? Выглядишь ужасно, неужели я теряю свою хватку? – открыв глаза, он увидел напротив себя улыбающееся лицо Наташи.
- Да… ничего, ерунда, - попытался отмахнуться он.

- Разве? По тебе не скажешь. Надеюсь, ты не собираешься с таким лицом выходить на сцену?
«Если я вообще собираюсь туда выходить… без песни…» – мрачно подумал Элард, глядя на девушку, которая совершенно искренне улыбалась ему, не понимая причины его настроения.
- Не волнуйся, твой имидж не пострадает, - усмехнулся он в ответ, невольно обернувшись на сцену, где Бертел уже пел последний куплет.
- А, вот в чем дело, - она кивнула в ту сторону, - Кёне? Все переживаешь из-за распада группы?
- Нет. Уже не переживаю, - Элард неприязненно ухмыльнулся, вспомнив, как еще день назад защищал Бертела перед Людвигом.
- Да ладно тебе, я же вижу. Не понимаю я его отца – расторгать контракт из-за… - Наташа запнулась, с некоторым опасением посмотрев на Эларда.

- Из-за?..
- Понимаешь, я перед началом концерта случайно слышала их разговор, Бертела и его отца. Карл Кёне категорически против тебя…
- Но… почему? Что ты слышала?
- Ты обязательно хочешь это знать? – девушка неловко пожала плечами.
- Ты сама начала этот разговор, так говори до конца.
- Карл Кёне был на вашем последнем совместном концерте, а после него он говорил сыну, что ты ведешь себя… слишком вызывающе и Бертел становится на тебя похожим. Он говорил, что с тобой его сын будет всегда вторым. Ему не нравится твой стиль, твое поведение и прочее. Но больше он злится из-за того, что ты проявил жалость к Бертелу, говорил, что ты специально старался унизить его этим. Потом что-то говорил еще об Остермане и о Геринге…

- А что же сам Бертел? – тихо прервал ее Элард.
- Он пытался возражать… и почему-то все время просил не заставлять его что-то делать. Знаешь, мне впервые даже стало его жаль. Однако сейчас он прекрасно поет. Видимо, ваше сотрудничество пошло ему на пользу.

 

[обормот]

13 Серия
Соло
3 часть

- Да, даже слишком, - Элард незаметно фыркнул. Осмысливать сейчас услышанное не было сил.
«Потом, потом! Все потом!» – убеждал он себя, сдерживая поток далеко не самых приятных мыслей.
Наташа говорила еще что-то, затем вроде бы пожелала удачи и ушла. Голос ведущей объявил его имя и, заставив себя сделать как можно более праздничное лицо, Элард вышел на сцену. Играли аккорды его старой песни, которую многие уже слышали не один раз. В этот раз Бертелу все-таки удалось стать первым.

Музыка звучала все громче, звук словно усиливался с каждой секундой. «Зачем же так громко?..» - Элард закрыл глаза, слыша собственный голос и музыку, которые отчего-то больно ударяли по ушам. «Сделай же потише! Я больше не могу это слышать!» - мысленно он уже хотел закричать, но продолжал петь, слыша свой голос слишком резко и остро. Голова закружилась от оглушающих звуков музыки и, в следующее мгновение открыв глаза, он увидел странных людей, забирающихся на яркую сцену. Стоило лишь на секунду присмотреться к ним, и его охватил сковывающий холодный страх. Кошмар, ушедший на несколько месяцев, снова возвращался. Существа, карабкающиеся на сцену, выглядели омерзительно. Некоторые из них были сильно обожжены, другие в язвах и изранены, третьи и вовсе походили на вырытых из могил мертвецов. На всех обезображенных лицах застыли неестественные гримасы.

«Нет! Нет, только не сейчас! Убирайтесь! Оставьте меня в покое!» – ему хотелось закричать, но его словно заставляли петь дальше. Петь так, что собственный голос и музыка вызывали непреодолимое желание зажать уши ладонями, чтобы оно прекратило отдаваться сильной болью во всем теле.
Элард зажмурился от страха, не желая видеть изувеченных людей, медленными, словно паралитическими рывками подползающих к нему. Но зрители ничего не заметили. Зал невыносимо громко взорвался аплодисментами, и как оказался за кулисами, Ленц уже не помнил. Перед ним проплыли лица Геринга, Наташи, Людвига и еще многих неизвестных ему людей, а затем наступила полная темнота.

Десятки влажных холодных рук тянули его к себе и удерживали, не желая отпускать туда, откуда сквозь густую пелену липкого мрака пробивались слабые лучи света.
- Стой… стой… ты должен следовать за нами… они тебе не нужны… - неразборчиво шелестели зловещие голоса.

- Элард! Элард, очнись! – восклицание Людвига слышалось словно издалека. Вырываться из кошмара было невыносимо тяжело, но, сделав последнюю отчаянную попытку, он, наконец, открыл глаза.
- Ну слава Богу, - пробормотала бледная Наташа, чье лицо Элард видел непривычно близко, - пришел в себя. Ты как? – сил говорить не осталось. Он все еще ощущал на себе прикосновения тех мерзких созданий, которые взялись снова преследовать его с еще большей силой.

- Ленц, ты выступал… более, чем потрясающе. Ты превзошел сам себя. Так петь… никогда еще не слышал ничего подобного. Зрители просто потрясены, - раздался где-то позади голос Геринга.
- Густав, да успокойся ты со всем этим, он потерял сознание прямо за кулисами, а ты все о том же! - раздраженно прервал его Людвиг.

- Еще бы. Так выкладываться на сцене… неудивительно, что после этого у него совсем не осталось сил.
- Значит, ты считаешь, что все отлично?! – возмущенно воскликнул Остерман.
Геринг отрицательно помотал головой и подошел ближе к Эларду, который все так же не произнес ни слова.
- Что с тобой происходит? Мы можем тебе чем-то помочь?

- Нет…
- Ты уверен? – Геринг пристально смотрел на него.
- Я не знаю, что может мне помочь… я не сумасшедший! Не сумасшедший! Я правда вижу это всё, все эти кошмары… я не знаю, почему, но вижу… они меня преследуют… во сне, наяву, теперь даже на сцене… везде! Не надо никаких врачей, прошу вас… я не сумасшедший… - неразборчиво пробормотал Элард, закрыв лицо ладонями.
- Сумасшедший? – Геринг недоуменно выгнул бровь, Наташа и Людвиг вопросительно уставились в его сторону, - разве кто-то назвал тебя… сумасшедшим?

Элард резко поднял голову. Сознание постепенно возвращалось, и сейчас он смотрел на Геринга широко открытыми глазами. На лицах всех присутствующих читалось недоумение. И по этому выражению он смутно осознал, что сейчас проболтался и сказал все то, чего категорически не должен был говорить.

Конец 13 серии

 

[обормот]

Всем доброго времени суток)
Извиняюсь за долгое отсутствие и молчание... сам едва ли могу его объяснить. Скажу только, что весна очень хреновое время для творчества...
А что касается самого творчества...
Если никто не возражает, я продолжу))

14.
С экрана
1 часть

Элард уже полчаса почти неподвижно сидел на постели. Вставать не хотелось. Не было сил. Вчерашний концерт и непонятный обморок давали о себе знать в полной мере. Но сейчас в его мыслях был не концерт, не кража песни и предательство Бертела, и даже не пугающее видение прямо во время выступления. Он постоянно думал о матери, кошмар о которой приснился ему прошлой ночью.

«При чем здесь мама? При чем здесь она?» – он закрыл глаза, снова откинувшись на подушки. Навязчивые страшные мысли не давали покоя, в голове постоянно крутились эпизоды прошлого сна, приснившееся ему безжизненное лицо матери.
Внезапно сорвавшись с постели, он набрал домашний номер и замер с телефоном в руках, словно уже приготовившись услышать страшное известие.
- Алло? – раздался совершенно спокойный голос матери. Элард облегченно вздохнул, медленно опустившись в кресло, - я слушаю. Кто это?
- Это я, мам. Здравствуй, - тихо ответил Элард.
- Здравствуй, дорогой. Не ожидала, что ты так рано позвонишь. Ну как ты там?
- Все хорошо. А ты как? У тебя все в порядке? Ничем не болеешь?

- Да, все в порядке, - растерянно ответила Анна, - почему ты спрашиваешь?
- Просто… хотел узнать. Рад, что все хорошо. Береги себя.
- Как-то странно ты говоришь. Элард, у тебя…
- Все хорошо, - он попытался придать своему голосу беззаботный тон. Хорошо еще, что она не видела его в тот момент.
- Ты приедешь на Новый год?
- Я… не знаю, мам. Хотелось бы. Мне пора. Я позже позвоню, - не дождавшись ее ответа, Элард поспешно положил трубку, - все в порядке. У всех все в порядке. Это только у тебя в голове какие-то ужасы и привидения! – он придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале, - отлично. Уже говоришь с самим собой. Неудивительно, если сегодня же тебя упекут в психушку.

«Так! Все, хватит. Соберись и перестань сходить с ума! Вчерашнего тебе итак еще надолго хватит,» – мысленно сказал он себе и, взяв по пути газету, направился на кухню.
Вскоре просторная кухня наполнилась ароматом свежего кофе и Элард, усевшись на свое любимое место за столом, медленно открыл газету, надеясь отвлечься посторонними событиями от всех своих мыслей и переживаний.

Но, видимо, начало этого дня обещало быть не лучше, чем окончание предыдущего.
Перевернув страницу газеты, он увидел собственную фотографию и фотографию Бертела напротив. «Популярный дуэт «Дети Индиго» распался. В новогоднем концерте оба юноши принимали участие по отдельности» - Элард прочел заголовок и, чуть нахмурившись, медленно перевел взгляд на следующую ниже статью, - «Зрители потрясены обоими выступлениями. Бертел Кёне исполнил свою новую песню «Ночь», которая на следующий день уже лидирует во всех рейтингах. Зал был настолько впечатлен, что молодого певца никак не хотели отпускать со сцены. Новинка имела грандиозный успех. Как ни странно, почти то же самое можно сказать об Эларде Ленце, который вышел на сцену несколько позже. Песня «Забытое» исполнилась совершенно по-новому и зрители приняли это как в первый раз. Причины распада популярной группы волнуют сейчас очень многих. Говорят, Ленц и Кёне еще до своего объединения соперничали между собой за право «быть первым». Вероятно, соперничество началось еще с майского конкурса молодых исполнителей, где они поделили первое и второе места. Что ж, и теперь Бертел Кёне обошел своего бывшего напарника? Ленц по-прежнему остался «вечным номером два»? Так же ходят разговоры, что Элард вовсе не сам написал те песни, которые мы знаем и любим, ведь в шестнадцать лет подростков волнуют совершенно другие темы и проблемы, и вряд ли кто-то в таком возрасте может написать подобные слова и музыку. Кто же является автором тех композиций, которые Ленц выдает за свои собственные? И зачем продюсеру Герингу понадобилось выпускать на сцену подростка, не знающего, о чем он поет?» - Элард со злостью отбросил газету и приложил пальцы к вискам.

- Сволочи, - прошептал он, чувствуя стремительно нарастающую злость.
Готовый кофе уже давно ждал своего часа, но всякое желание пить его отпало. Хотелось вернуться в постель и с головой накрыться одеялом, чтобы спрятаться от всего, тяжелых видений и реального мира с его грязью и сплетнями.
Но телефонный звонок не оставил такой возможности.
- Да?..
- Ленц! Это Геринг. Планы на сегодня поменялись. Собирайся. Через двадцать минут за тобой заедет шофер, и ты отправишься на телевизионную встречу с фанатами.
- Что?..
- Ты меня не понял? – Геринг явно находился в омерзительном настроении. Наверняка, он так же уже прочел статью.
- Не совсем… - честно ответил Элард. Что за «встреча с фанатами» ему представлялось с трудом.
- С кем я связался! Конечно, в Вюрцбурге, едва ли знают, что такое телевизор вообще!
- Послушайте!..

- Будь моя воля, я бы тебя сейчас вообще не слушал. Ладно, все. Извини. Просто мне на глаза попалась эта идиотская статья о вчерашнем концерте. Нужно срочно что-то делать. Ты поедешь на передачу. Глупые девочки и мальчики будут звонить в прямой эфир и задавать тебе вопросы. Как отвечать… не мне тебя учить.
Элард раздраженно положил трубку. Резкий тон Геринга злил еще больше. «С какой стати он меня оскорбляет? Я виноват, что Кёне украл мою песню, а журналисты тут же сочинили кучу сплетен?!». Он бросил взгляд на часы. Оставалось уже меньше двадцати минут. К приезду шофера он был совершенно не готов. Поразмыслив еще пару минут над своим незавидным положением, он направился за остывшим кофе.

Мысли Эларда витали далеки от намеченной передачи, от предстоящего общения с поклонниками через экран телевизора. Даже все то, что он прочел утром в свежей газете, не смогло вытеснить смутное нехорошее предчувствие и мыслей о матери. Хоть она и сказала, что у нее все в порядке и голос по телефону звучал совершенно искренне, что-то все равно не давало ему покоя. «Я же не был с ней, не видел ее, я не могу быть уверен, что все именно так, как она сказала… и стала бы она мне говорить, если бы что-то случилось?..»

- Итак, Элард, я полагаю, у ваших поклонников накопилось к вам немало вопросов. И сейчас у нас на связи Хильда из города Шверин. Хильда, слушаем вас. Ваш вопрос? – как и положено, широко улыбаясь, говорила ведущая.
- А… я… а это правда, что вы раньше жили в Вюрцбурге?
- Правда, - Элард невольно улыбнулся наивному вопросу, и девочка, вероятно, от смущения, тут же бросила трубку.
- Вопрос из Кельна. Слушаем вас, - продолжала улыбаться ведущая.

- А у тебя есть подружка? Ты стал бы встречаться с девушкой, живущей в другом городе? – запинаясь, спросила уже другая девочка.
- У меня нет девушки. А если бы и была, то бросила бы меня уже через пару дней. Я постоянно занят, то репетициями, то концертами, то гастролями, на остальное просто не остается времени.

 

[обормот]

14 глава
С экрана
2 часть

- Расскажите, кто помогает вам справляться с проблемами и переживаниями?
- Мои друзья: Людвиг Остерман и Наташа Шульц. Эти два человека стали мне очень близки, и сейчас я не представляю, как бы справлялся без них. И конечно, мои родители, хоть они далеко, мы часто созваниваемся, и я получаю от них моральную поддержку, а это ведь тоже немаловажно.
- Скажите, Элард, а вы могли бы снова работать в группе? – раздался очередной вопрос от какой-то девочки из пригорода Берлина.
- Кто знает, как сложится моя дальнейшая жизнь. Все может быть.
- А могу ли я попробовать свои силы?
- Попробовать можно всегда. Но окончательное решение принимаю не я, а продюсер, - отстраненно ответил Элард первое, что пришло в голову.
- А вы можете спеть в прямом эфире?
- Спеть это не проблема. Что вы хотите, чтобы я спел? – улыбнулся он. Импровизировать в прямом эфире ему еще не приходилось, но зрители, разумеется, не должны об этом догадаться.
Небольшой отрывок песни «Новый день» и все, видимо, остались довольны, включая ведущую.
- Кто научил вас писать музыку?
- Это правда, что группа «Дети Индиго» распалась?
- Скоро ли мы услышим ваши новые песни?

Элард с дежурной улыбкой отвечал на вопросы, мысленно стараясь отвлечься от того, что творилось у него в голове на самом деле.
Тревожные мысли о доме, как назло, не уходили, а все больше и больше занимали его. Что отвечал поклонникам, выходя из студии, Элард помнил довольно смутно.

- К Герингу, - коротко бросил он шоферу, садясь в стоящий напротив выхода из телевизионной студии автомобиль.
Мальчик прикрыл глаза, откинувшись на удобное сидение. За окном мелькали украшенные к Новому году дома, улицы, витрины и парки. Но вся эта праздничная суета, еще более, чем на Рождество, навевала на него тоску, к которой теперь прибавился еще и необъяснимый страх.

Густав Геринг, как и всегда, выглядел очень занятым. Чем? Оставалось загадкой даже для его ближайшего окружения.

- Да, войдите, - не поднимая взгляд с разложенных перед ним бумаг, сухо произнес он, - ты? – недоуменно воскликнул он, увидев стоящего в дверях Эларда.
- Мне нужно с вами поговорить…
- А что, такого понятия, как телефон, для тебя не существует?
- Мне нужно поговорить с вами лично. По телефону вы бы вряд ли меня поняли.
- Что случилось? Садись, - Геринг благодушно указал на кресло, - как ты себя чувствуешь? Последствия вчерашнего, надеюсь, уже прошли?
- Нет… то есть, да. Не знаю…
- Так «да», «нет» или «не знаю»? – Геринг настороженно посмотрел на сидящего напротив бледного Эларда.
- Мне нужно уехать. Домой, на Новый год.

Геринг несколько мгновений молчал, затем прошелся по кабинету и приоткрыл дверь.
- Сабина! Принеси нам кофе! – крикнул он копавшейся в бумагах секретарше, - подожди… Элард, скажи мне, что с тобой происходит? Ведь не просто так это случилось вчера, не просто так ты спел свою старую песню, как никогда прежде… и то, что ты говорил вчера про какие-то кошмары, ведь тоже не просто так?
- Я просто хочу уехать домой хоть на один праздник. Я обещал родителям.
- Речь сейчас не о том. Я хочу тебе помочь, я ведь вижу, с тобой что-то происходит. Только вот, что?
- Пожалуйста, давайте закроем эту тему. Со мной все в порядке. А вчера я просто перенервничал.
Секретарша, как было велено, принесла кофе, с приклеенной улыбкой поставив его перед Герингом и Элардом.

- Выпей. Что-то ты неважно выглядишь, хотя передача, как и всегда, прошла на высоте, - продюсер кивнул на стоящую перед Элардом чашку кофе.
- Спасибо, я не хочу, - аппетита и правда не прибавилось с утра, и навязчивые расспросы Геринга не способствовали его появлению, - так я могу уехать домой на пару дней?
- Домой, - Геринг задумчиво постучал пальцами по столу, - ну что ж, хорошо, езжай. Надеюсь, это пойдет тебе на пользу.
- Спасибо, - еще раз повторил Элард.
- И все же, ты совсем ничего не хочешь мне рассказать?
- Нет. Я пойду, если вы не возражаете, - не дожидаясь согласия Геринга, Элард поспешно вышел за дверь.

«Домой… домой, домой!» – все мысли Эларда заняла одна-единственная мысль. Его непреодолимо тянуло в родной Вюрцбург, а почему, он сам не мог объяснить, но смутно осознавал, что его мучает не тоска по дому и родным, а необъяснимый страх, который с того кошмарного сна о матери, прочно поселился где-то в его подсознании.
Он выбежал из здания, где располагался офис Геринга, едва не сбив с ног какую-то девушку, стоящую напротив дверей, и, пробормотав невнятное «Извините», хотел уже направиться к ожидающей у тротуара машине.
- Подожди! Элард! Постой, пожалуйста! – воскликнула девушка.

Он недоуменно обернулся, окинув ее рассеянным взглядом. Девушка оказалась примерно его ровесницей, и, судя по выражению ее лица, пребывала в крайне взволнованном состоянии.
- Я… мы с тобой говорили сегодня… ты сказал, что я могу попробовать свои силы… но они не пускают меня к Густаву Герингу…

- Девушка, господин Ленц спешит. Возьмете автограф в другой раз, - вмешался шофер, вставая между ней и Элардом.
- Какой другой раз?! В другой раз будет уже поздно! Пожалуйста! Элард! – девушка почти плакала, - подожди! Не уезжай! Мне это очень нужно!
Элард слышал ее несколько смутно, и слова, которые в другой ситуации, наверняка, заставили бы его остановиться, сейчас он воспринимал совершенно отстраненно. Шофер снова удержал ее, и Элард поспешно захлопнул дверцу в машину. Сквозь затемненные стекла он видел, как мужчина категорично говорил с девушкой, и что она, после того, как мужчина сел за руль автомобиля, закрыла лицо руками и, плача, прислонилась к стене здания.

Машина мягко тронулась с места, и Элард закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и пытаясь унять все сильнее нарастающее волнение перед поездкой в Вюрцбург.

Конец 14 главы

 

[обормот]

15.
Возвращение
1 часть

Германия, Вюрцбург. 2002 г.

- Мы приехали, господин Ленц, - раздался с переднего сидения голос шофера, и Элард медленно открыл глаза, глядя на до боли знакомые виды.
Та улица, где он родился и вырос, тот дом, те же окрестности. Все то же, такое знакомое, и ставшее словно чужим теперь.

Он немного неуверенно вышел из машины, остановившись напротив родительского дома. «Сколько же я здесь не был…» – он еще несколько мгновений смотрел на плотно зашторенные окна, затем все-таки шагнул на порог.
- Господин Ленц, если я вам понадоблюсь, я буду в гостинице, - сказал ему вслед шофер и вернулся в машину.
Элард рассеянно кивнул и, собравшись с мыслями, позвонил в дверь. Несколько секунд прежде, чем она приоткрылась, казалось, тянулись бесконечно долго, и Элард нетерпеливо переминался с ноги на ногу, вслушиваясь в едва различимые звуки за дверью. Наконец, дверь скрипнула и на пороге показалась Анна Ленц. Недоумение на ее лице тут же сменилось радостью, и она заключила сына в объятья.
- Дорогой, ты приехал! Как же я рада тебя видеть! Юрген, Элард приехал! Иди сюда скорее! – воскликнула она, не дав сказать ему ни слова.
В прихожей показался растерянный отец. Видно было, что он не знал, как теперь вести себя с сыном.

- Здравствуй, папа… - Элард осторожно нарушил недолгое молчание.
- Да... здравствуй, - Юрген Ленц медленно кивнул в ответ и, не сдержавшись, крепко обнял сына.
- Почему же ты не предупредил, что приедешь? Ты же мне звонил еще вчера, - спросила мать, - мы бы подготовились к твоему приезду, а так… мне даже нечем тебя накормить.
- Мам, ну что ты? Я же не за тем ехал, чтобы ты меня кормила. Я просто очень соскучился по вам, и все вышло как-то так быстро, что я не успел предупредить, - Элард слегка улыбнулся, оглядываясь по сторонам, пытаясь уловить какие-то детали, которые бы указали хоть на что-то, что могло быть не так. Все осталось таким же, как прежде, ничего настораживающего, ничего, что бы сразу бросалось в глаза.
- Ну проходи, мы как раз завтракаем. Ты, наверно, устал с дороги?
Усадив Эларда за стол, Анна принялась усердно хлопотать у плиты. Несмотря на его слова, она стояла на своем, что нужно первым делом накормить его, а уже потом все остальное. Запах домашней еды и эта, такая родная, атмосфера, заставили Эларда улыбнуться. Отчего-то он вспомнил, как к ним домой первый раз приехал Людвиг, и с каким удовольствием он уплетал нехитрые угощения его матери.

А сейчас ему казалось, что он сам оказался в таком же положении. С того момента, как он уехал в Берлин, он ни разу не ел домашней пищи, и вообще зачастую завтракать приходилось одним только кофе, чего его мать никогда не смогла бы допустить.

- Скажи, а это правда… все, что о тебе говорят по телевизору и в газетах? – окинув сына медленным взглядом, Юрген Ленц задал вопрос, который, видимо, интересовал его уже давно.
- Что именно? – нехотя переспросил Элард. За те месяцы, что он не был дома, он почему-то ни разу не задумался, как все то, что писали и говорили о нем журналисты, воспримут мать и отец.

- Ну… например, что ты отказываешься выступать на всех благотворительных мероприятиях и требуешь, чтобы всякое твое появление на публике было оплачено?
- Что?! – с искренним недоумением воскликнул Элард, - я… ничего об этом не знаю…
- Да? Об этом очень уверенно писали в местной прессе. Честно скажу, после подобных статей мне было стыдно смотреть в глаза друзьям и коллегам. А о том, что ваша группа распалась из-за… личных отношений… ты тоже ничего не знаешь?
- Ну… да. Мы с Бертелом Кёне не сработались, - не желая продолжать разговор на эту тему, ответил Элард.

- Что? Значит… значит, это правда? – убитым тоном произнес Юрген Ленц. Анна так же обернулась на сына, застыв с тарелкой блинчиков.
- Что именно – правда? – не понимая реакции родителей, переспросил Элард.

- Что у тебя… какие-то отношения… прости Господи, с Бертелом Кёне?! – растерянно пробормотала мать.
Элард недоуменно перевел взгляд с матери на отца и обратно. Что они за это время услышали и прочитали, оставалось для него загадкой. Все, что он узнал за эти полгода в свой адрес, шло из более официальных источников, а о том, что могли написать провинциальные газетенки, не особо заботящиеся о своей репутации, он не задумывался.
- Отношения… с Бертелом?! Мам! Ты чего?! – воскликнул он, - откуда вы вообще это взяли?!

- Так совсем недавно говорили по телевизору. Сказали, что ты подтвердил эту информацию…
- Что?! Я?! Да никогда! – Элард закрыл лицо руками. Столько новостей, полученных о самом себе за пару минут, не укладывались в голове.
- Сынок, ты только не ври нам с папой. Мы ведь все равно тебя любим и…
- Верите не мне, а каким-то идиотским сплетням!

- Но тогда почему вы больше не работаете вместе? Ты мне не ответил в прошлый раз, когда я об этом спросила, - развела руками Анна.
- Потому что богатый папаша Бертела считает недостойным для своего сына работу со мной, - раздраженно ответил Элард, бросив недовольный взгляд на включенный телевизор.
Юрген Ленц уже собрался с мыслями, чтобы задать еще один вопрос, но жена опередила его, поставив перед ними на стол готовый завтрак.
- Позже, дорогой, позже. Сейчас лучше поешьте, наговориться еще успеете. Кстати, Элард, ты надолго к нам?
- Я… не знаю, - честно ответил он. Почему-то от этого недолгого разговора, от знакомой с детства обстановки он резко почувствовал себя здесь чужим, и теперь не знал, хотел ли остаться здесь подольше.
- Ну как же? Ты же, наверно, договаривался с Густавом Герингом о том, насколько уезжаешь? – отец с подозрением посмотрел на него.
- Новый год я точно проведу с вами, - попытался уйти от прямого ответа Элард и несколько неуверенно улыбнулся родителям.
Обычный завтрак, который всегда готовила мать, сейчас казался ему чем-то непередаваемо вкусным, и он сам себе удивился, как мог все эти месяцы обходиться без фирменных блинчиков Анны Ленц. Непринужденные семейные разговоры, неторопливое субботнее утро и мягкий снег за окном создавали некую умиротворяющую обстановку, которой Элард не помнил уже давно. Даже с отцом они, казалось, впервые за много лет нашли общий язык. Значит, нужно было уехать на долгое время, чтобы Юрген Ленц посмотрел на него не как на ребенка, а как на человека, который может добиться всего сам, без помощи и наставлений родителей. Так же впервые за годы ему захотелось увидеться со старшим братом Гербертом, который, не дождавшись его приезда, уехал обратно, на службу.

Все виделось совершенно другим, но что изменилось здесь, в этом доме, который на первый взгляд остался прежним до последней детали, он не мог понять. А может, изменился он сам и теперь видел родной дом по-новому, с другой стороны.

 

[обормот]

15 глава
Возвращение
2 часть

Этот и следующий дни прошли так спокойно и размеренно, что Эларду здешняя уютная тишина казалась совершенно непривычной, но оттого еще более приятной. День приезда прошел в подготовке к предстоящему Новому году: Анна вплотную занялась готовкой, а Эларду с отцом доверили наведение порядка в доме. Сам праздник прошел традиционно, как и было принято в семье Ленц из года в год. Звонки родственников и друзей, поздравления соседей и прогулка к небольшой площади Вюрцбурга, которая в новогоднюю ночь становилась многолюдна, как ни в один другой день в году, подарки и пожелания всего наилучшего… ничего нового. Но этот Новый год запомнился Эларду, как ни один другой, ведь раньше все это тепло и уют он не мог так оценить, как сейчас, когда через пару дней ему предстояло возвращаться в совершенно другой мир.

Он лежал на постели, в темноте, глядя, как стрелки часов медленно отсчитывали минуты. Было около трех ночи. Праздник только что закончился, и теперь ему оказалось лень даже забраться под одеяло, чтобы отвернуться к стене и уснуть. Где-то на площади еще палили салюты и гуляли люди, но в доме Ленцев празднования всегда заканчивались не позднее трех часов ночи. Раньше его это всегда раздражало, но сейчас он чувствовал приятную усталость после домашнего праздника, и продолжить эту ночь ему хотелось крепким сном.

Стрелки часов переползли отметку три. Элард, казалось, на мгновение закрыл глаза, и сам не заметил, как уснул, лежа на не до конца расстеленной кровати.

В соседней комнате раздавались стук и скрип, словно тяжелым предметом по твердой поверхности. Элард невольно открыл глаза от этих малоприятных звуков. Часы показывали половину четвертого. «Какого?..» - раздраженно подумал он и сел на постели. Звуки доносились из комнаты матери, и он сам не заметил, как оказался на пороге ее комнаты.

Анна в совершенно темном помещении сосредоточенно расставляла по старому комоду часы всевозможных форм. Откуда их столько взялось, Элард не имел понятия.
- Мам? – осторожно окликнул он ее, сделав шаг вперед.
Анна с режущим слух скрипом провела железным предметом по лакированной поверхности комода, пробормотав неразборчивые слова в ответ.

Взгляд Эларда случайно упал на часы. Их стрелки с бешеной скоростью крутились в обратную сторону.
- Что это, мама?
Она медленно, будто с трудом повернула голову, не выпуская из руки очередной фигурки с бешено вращающимися стрелками. Черты ее лица стали неестественно застывшими, но губы сначала беззвучно, а затем все более различимо произносили непонятные слова.
- Оно уже было… оно уже было… оно… - хрипло и приглушенно бормотала Анна.
- Что?! – закричал Элард и резко сел на постели. Часы показывали половину четвертого. – Мама… - прошептал он и, еще не окончательно проснувшись, поднялся с кровати.

В маленьком доме Ленцев стояла полная тишина, слишком тихо – ни единого звука. Эларда не покидало смутное ощущение неизвестной опасности. Он открыл дверь в коридор и раздавшийся от этого движения легкий скрип показался остро режущим слух.

Небольшое помещение не освещало ничего, кроме тусклого луча, проникающего через окошко в прихожей, и когда Элард переступил порог, прямо перед ним промелькнула черная тень. Едва заметно хлопнула дверь в комнату матери. В том, что видел это, он был совершенно уверен, и, ни секунды не раздумывая, ворвался в спальню Анны.

Тень еще находилась там, она на пару мгновений замерла на том самом месте, на котором во сне Элард видел свою мать, затем, шагнув к комоду, исчезла, будто растворившись в нем самом.
Элард неподвижно стоял на пороге, тяжело дыша и чувствуя, как быстро колотится сердце. Это был не сон, и нечто, вырвавшись из его кошмаров, преследовало его по пятам в совершенно реальном мире. «Что это? Что оно делает здесь? Зачем?..» - он медленно, с некоторой опаской обернулся на кровать матери. Анна совершенно беззаботно спала, даже не подозревая, что по их дому бродит сущность, для которой должны быть закрыты двери в мир живых.

- Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь, - чуть слышно прошептал Элард и, заметив ее движение во сне, осторожно вышел из комнаты.
Откуда-то с улицы доносились голоса запоздалых прохожих, возвращавшихся с площади, в соседнем доме зажегся свет, где-то залаяла собака – пугающая ночная тишина исчезла, как и чувство, что в доме присутствует нечто необъяснимое. «Оно ушло?» - Элард медленно огляделся в темном коридоре и, не уловив ни малейшего намека на чье-либо присутствие, неуверенно вернулся в свою комнату.
Снова ложиться спать теперь стало страшно, да и после произошедшего он вряд ли смог бы уснуть. Часы мучительно медленно отсчитывали секунды. Эту ночь предстояло как-то переждать, чтобы утром вернуться в комнату матери и тщательно осмотреть тот комод, у которого исчезла зловещая тень. «Оно уже было… должно же это что-нибудь значить! Все это… этому должно быть некое объяснение… в этой жизни или… в той?» - Элард, стоя у окна, в очередной раз пытался мысленно сложить все частички пугающей головоломки и ответить хоть на какие-то свои вопросы. Но чего-то не доставало, какой-то важной детали, какого-то ключа, который указал бы, с чего начинать искать ответы.
В тяжелых раздумьях прошел весь остаток ночи и половина утра. Элард неподвижно лежал на постели, устало глядя в потолок. Думать и пытаться разобраться в том, что уже больше полугода происходило с ним, не оставалось сил.

Стрелки часов едва пересекли отметку семь, когда за дверью раздались шаги Анны Ленц. Мать Эларда вставала рано даже по выходным и праздникам, и это утро не стало исключением. Он внимательно прислушивался к каждому шороху, выдававшему ее передвижения, и стоило скрипнуть двери в ванную, Элард тут же сел на постели. Сердце снова быстро забилось в предвкушении возможной разгадки всего происходившего с ним долгие месяцы.

Уютную, несколько старомодную комнату матери заливал холодный солнечный свет. Старая мягкая кровать Анны еще оставалась расстеленой, на столе стояла плетеная корзинка с шерстью и спицами, на кресле лежала открытая книга. Все выглядело настолько привычным и родным, что Элард задумался о ночном происшествии, как о дурном сне. «Оно было здесь? Здесь… так странно… может, это и правда только приснилось?» - он на несколько мгновений в нерешительности остановился посреди комнаты. Затем его взгляд переместился на комод. Древний потрепанный комод, который стоял здесь, сколько он себя помнил. В нем не было ничего особенного, кроме, пожалуй, количества лет, которые он стоял на одном и том же месте.

Не зная, с чего начать, Элард медленно осмотрел комод со всех сторон – пара царапин, пыль и немного паутины – больше ничего. Ни потайных шкафчиков, ни записей, ни старых бумаг, спрятанных у стенки. Элард задумчиво постучал пальцами по поверхности комода, стараясь до мельчайших деталей вспомнить то, что видел ночью.

 

[обормот]

15 глава
Возвращение
3 часть.

- Часы! Ну конечно! – воскликнул он и поспешно дернул за ручку первого ящика.
Ящик нехотя, со скрипом поддался, но в нем лежали лишь аккуратно сложенные вещи Анны. Во втором ящике оказались вязальные принадлежности и разные лоскутки материала, в третьем множество поздравительных открыток от родственников и друзей, фотоальбомы, которые он в детстве видел много раз, а в четвертом рисунки его и Герберта, школьные тетради, дневники и прочее, что почему-то осталось дорого сердцу Анны. Никаких странных часов или чего-то похожего в комоде не обнаружилось.
Элард разочарованно сел на пол в окружении вещей, которые он в поисках раскидал по комнате. «Я, наверно, совершенно схожу с ума, ищу посреди дня то, чего здесь никогда не было и быть не может. Что же это все значит? И значит ли вообще?» - он закрыл лицо руками, не поднимаясь на ноги и не спеша складывать разбросанные вещи на свое место.

- Элард? Что ты делаешь? – раздался с порога удивленный голос Анны.
Он резко обернулся на мать, которая непонимающе смотрела на него, застыв в дверях в утреннем халате.
- Я хотел посмотреть фотографии, - он неловко улыбнулся, в подтверждение своих слов взяв в руки первый попавшийся семейный альбом.
- В такую рань? – Анна недоверчиво смотрела на него.

Элард поспешно кивнул, держа в руке увесистый альбом.
- Что-то ты сам не свой, дорогой. У тебя все в порядке?
- Да, конечно, - он преувеличенно уверенно кивнул и собирался отложить альбом, но тот сам выпал из рук, открывшись где-то на середине.
Анна еще что-то говорила, но Элард ее уже не слышал, его взгляд застыл на знакомом с детства фотоальбоме и старой черно-белой фотографии в нем. Оттуда на него, в компании какой-то пожилой дамы, смотрела женщина из его кошмаров.

Конец 15 главы.