...многоточие...
Поклонник Макса Фрая
Лети.
Четыре буквы. Кажется, их пора переставлять. Етли, Елти, Итле… Итле – мое имя. Я – ветер.
Вы думаете, что порывы, сметающие снег с крыш и закидывающие его вам за пазуху – просто движение потоков воздуха из области с высоким давлением в область с низким? Вы думаете, что легкий бриз, приятно ласкающий щеки на берегу моря, – просто движение потоков воздуха?… Вы думаете, что ураганы, что гонят облака в небе, – просто движение… Вы думаете? Вы думаете…
Здравствуйте, люди! Я – ветер, древний ветер, несущийся откуда угодно куда угодно! И там, откуда я хочу сбежать, возникает повышенное давление, а там, куда я убегаю – пониженное! Я – ветер, я свободен! Здравствуйте, люди…
Это был тихий день, прохладный и… да–да, и ветреный! А как же без меня?
Она бежала по берегу реки, ее волосы идеально подходили для того, чтобы развивать их, ее глаза были полны слез… Она… Нет, она не была героиней моей истории.
Героиня моей истории не плакала. Ее глаза были сухи, а сердце – пустынно и одиноко. Она была свободна и дика, как я. Она была ведьмой.
В этом мире, в этом безразличном и глупом человеческом мире чудо – слабейший, тот, который вымирает. Но она… Она была сильнейшей. Она несла чудо, она искала его. И находила, потому что верила в чудо.
Ее волосы были рыжее пламени, в котором горели ведьмы Средневековья, ее глаза были голубее неба, в которое они взирали. Ее кожа была белее крыльев ангелов, которыми их пытались сделать, так жестоко заставляя искупать несуществующие грехи.
Ее грехи не искупить таким способом. Для нее грех – сдаться. Для нее грех – проиграть.
Она всегда говорила со мной, сидя на дереве и глядя вниз, на реку.
Она сидела на ветке и легкомысленно болтала ногами.
– Привет, ветер. Как дела?
И я рассказывал ей, как дела, потому что у меня всегда куча дел. И я пригонял ей дождевые и даже грозовые тучи, потому что она любила дождь и грозу, я дарил ей солнце, когда она просила, я ласково гладил ее щеки и слушал каждое ее слово.
Пока она не решила погибнуть.
– Скажи мне, зачем?! – я хотел сохранять плавный, спокойный ритм движения, но не удержался и сорвался почти на ураган. Полетели сорванные с дерева листья. Полетел песок над землей. Стали гнуться ветви. Потемнело…
– Зачем? – повторила она, даже не вздрогнув, не сделав ни жеста, чтоб защититься от холода. Впрочем, она не боялась холодов. – Потому что я ищу абсолютного знания…
– Если ты погибнешь… – ну почему так беден язык ветра?! Почему я могу сказать так мало и так много одновременно – и не сказать главного?! – Не умирай!
– А зачем мне жить?
Я слегка пошевелил ее рыжий локон. Зачем ей жить… Ради меня?… Но ведь я – лишь ветер… Меня будто бы и нет… нет совсем… нет нигде… я – лишь поток воздуха, движущийся…
– Чтобы жить… – и я передал ей ощущение свободы полета, ощущение счастья, ощущение мудрости…
– Спасибо, – слегка улыбнулась она. – Я все это знаю… И я хочу умереть. Уйти… Мне иногда кажется, что я – демон, выскользнувший из тьмы… Я не помню, откуда я взялась… Я будто бы медленно пробуждалась, по крупинке собирая свое сознание, и вот – пробудилась, чтобы задать себе один простой вопрос: откуда я?
И на него никто не ответит. Мои родители, акушеры – нет, они непричастны к моему появлению… И документы – это все песок, они рассыпаются в песок, лишь я притронусь к ним памятью…
Я хочу уйти отсюда, чтобы понять, как я сюда попала…
– Ты так думаешь, – заметил я.
– Как пагубно влияют на тебя люди, ветер, – ответила она. – Ты чувствуешь совсем как мы…
- Но это истина…
– Истина становится истиной, когда с ней соглашаются… Прости меня, ветер, я такой же ветер, как ты… Я должна пролететь над этим миром – и исчезнуть… Чтобы остаться ветром и не стать штилем…
Она медленно двинулась вдаль по мосту… остановилась над рекой… и, раскинув руки, прыгнула вниз…
Она больше не появилась над водой, ее тело не нашли. Но, спустя несколько суток, от воды отделился новый ветер и, подлетев ко мне, спросил:
– Чего ты ждешь, Итле? Ты забыл свободу? Ты хочешь стать штилем?
Четыре буквы. Кажется, их пора переставлять. Етли, Елти, Итле… Итле – мое имя. Я – ветер.
Вы думаете, что порывы, сметающие снег с крыш и закидывающие его вам за пазуху – просто движение потоков воздуха из области с высоким давлением в область с низким? Вы думаете, что легкий бриз, приятно ласкающий щеки на берегу моря, – просто движение потоков воздуха?… Вы думаете, что ураганы, что гонят облака в небе, – просто движение… Вы думаете? Вы думаете…
Здравствуйте, люди! Я – ветер, древний ветер, несущийся откуда угодно куда угодно! И там, откуда я хочу сбежать, возникает повышенное давление, а там, куда я убегаю – пониженное! Я – ветер, я свободен! Здравствуйте, люди…
Это был тихий день, прохладный и… да–да, и ветреный! А как же без меня?
Она бежала по берегу реки, ее волосы идеально подходили для того, чтобы развивать их, ее глаза были полны слез… Она… Нет, она не была героиней моей истории.
Героиня моей истории не плакала. Ее глаза были сухи, а сердце – пустынно и одиноко. Она была свободна и дика, как я. Она была ведьмой.
В этом мире, в этом безразличном и глупом человеческом мире чудо – слабейший, тот, который вымирает. Но она… Она была сильнейшей. Она несла чудо, она искала его. И находила, потому что верила в чудо.
Ее волосы были рыжее пламени, в котором горели ведьмы Средневековья, ее глаза были голубее неба, в которое они взирали. Ее кожа была белее крыльев ангелов, которыми их пытались сделать, так жестоко заставляя искупать несуществующие грехи.
Ее грехи не искупить таким способом. Для нее грех – сдаться. Для нее грех – проиграть.
Она всегда говорила со мной, сидя на дереве и глядя вниз, на реку.
Она сидела на ветке и легкомысленно болтала ногами.
– Привет, ветер. Как дела?
И я рассказывал ей, как дела, потому что у меня всегда куча дел. И я пригонял ей дождевые и даже грозовые тучи, потому что она любила дождь и грозу, я дарил ей солнце, когда она просила, я ласково гладил ее щеки и слушал каждое ее слово.
Пока она не решила погибнуть.
– Скажи мне, зачем?! – я хотел сохранять плавный, спокойный ритм движения, но не удержался и сорвался почти на ураган. Полетели сорванные с дерева листья. Полетел песок над землей. Стали гнуться ветви. Потемнело…
– Зачем? – повторила она, даже не вздрогнув, не сделав ни жеста, чтоб защититься от холода. Впрочем, она не боялась холодов. – Потому что я ищу абсолютного знания…
– Если ты погибнешь… – ну почему так беден язык ветра?! Почему я могу сказать так мало и так много одновременно – и не сказать главного?! – Не умирай!
– А зачем мне жить?
Я слегка пошевелил ее рыжий локон. Зачем ей жить… Ради меня?… Но ведь я – лишь ветер… Меня будто бы и нет… нет совсем… нет нигде… я – лишь поток воздуха, движущийся…
– Чтобы жить… – и я передал ей ощущение свободы полета, ощущение счастья, ощущение мудрости…
– Спасибо, – слегка улыбнулась она. – Я все это знаю… И я хочу умереть. Уйти… Мне иногда кажется, что я – демон, выскользнувший из тьмы… Я не помню, откуда я взялась… Я будто бы медленно пробуждалась, по крупинке собирая свое сознание, и вот – пробудилась, чтобы задать себе один простой вопрос: откуда я?
И на него никто не ответит. Мои родители, акушеры – нет, они непричастны к моему появлению… И документы – это все песок, они рассыпаются в песок, лишь я притронусь к ним памятью…
Я хочу уйти отсюда, чтобы понять, как я сюда попала…
– Ты так думаешь, – заметил я.
– Как пагубно влияют на тебя люди, ветер, – ответила она. – Ты чувствуешь совсем как мы…
- Но это истина…
– Истина становится истиной, когда с ней соглашаются… Прости меня, ветер, я такой же ветер, как ты… Я должна пролететь над этим миром – и исчезнуть… Чтобы остаться ветром и не стать штилем…
Она медленно двинулась вдаль по мосту… остановилась над рекой… и, раскинув руки, прыгнула вниз…
Она больше не появилась над водой, ее тело не нашли. Но, спустя несколько суток, от воды отделился новый ветер и, подлетев ко мне, спросил:
– Чего ты ждешь, Итле? Ты забыл свободу? Ты хочешь стать штилем?
