Aisgil
Фотограф
7. 狂喜 the ecstasy
(Исступление)
(Исступление)
— Ni meishi ba?— спросил меня приятный женский голос. Я подняла вгляд и поняла, что это опять произошло, я снова прожила на несколько мгновений дольше, чем надо было. Может, это что-то вроде дара предвидения? Чего делать не надо, а что надо?
— I dont' understand*,— робко ответила я, глядя в светящееся благодетелью лицо той самой девушки, которую окрестила филиппинкой.
— Are you okay? Can I help you?**— спросила она. Разговор повторялся слово в слово, но теперь я была уверена, что больше не закричу на нее, несмотря на то, что она по-прежнему выглядела слишком идеальной. Наверное, я сама хотела быть внешне такой же как она, а она действительно была очень красива.
— Never mind, I'm fine***,— ответила я, улыбаясь популярной фразе из многочисленных голивудских киноклише. Думала, только бы она не ответила мне «okay», а то вообще по-идиотски сценарно получится.
— Ну, раз так, то я тогда пойду,— сказала она, широко и искренне улыбаясь. От этих ее слов, я снова почувствовала обжигающую волну гнева, подкатывающую к горлу. Я никак не могла понять, отчего ее непритворная и красивая улыбка вызывает у меня столь сильные отрицательные эмоции. Сделав над собой усилие и все-таки сглотнув неприятный ком в горле, словно он был вполне материальным, я пристально посмотрела в ее темные глаза и попросила:
— Не могли бы вы пройтись со мной немного?
Видимо, вид мой был настолько жалок, что она сразу же согласно кивнула и протянула мне руку, чтобы я смогла подняться. Мы пошли вокруг дома в молчании, каждая из нас думала о своем, не решаясь вторгнуться в личное пространство другой. Украдкой я поглядывала на нее: изящные руки с тонкими пальцами пианистки, красивая матовая кожа, волнистые черные волосы, которые даже в полумраке ночи блестели как сумасшедшие, и потрясающая фигура сводили меня с ума. Она действительно была столь совершенной, что казалась ангельской куклой. Хотя нет, не куклой, ведь она прекрасно вписывалась в окружающий мир и выглядела куда более естественно, чем большинство людей.
С другой стороны, совсем безупречных людей не существует, даже в принципе быть не может. А посему должна быть в ней какая-то трещинка, излом, хотя бы маленькое, крохотное несовершенство, которое бы превратило ее из ангела в человека. Возможно, что девушка только выглядит безукоризненной и за этой кукольной внешностью таится в пластиковых внутренностях гниль. Но даже если в ней существует изъян, узнать о его существовании молча невозможно. А мне очень хотелось это выяснить, ведь вполне возможно, что узнав о червоточине внутри этой красотки, я пойму причину беспощадных приступов гнева, которые захлестывали меня при одном только взгляде на девушку.
— Можно я?..— недоговорив, она взяла меня под руку. Я, конечно, удивилась, но противиться не стала. Это маленькое и странное сближение вполне могло приоткрыть завесу тайны над личностью моей новоиспеченной спутницы.
— Я тебе нравлюсь?— неожиданно спросила я, расхрабрев от ее телесной близости.
— Да, иначе бы не согласилась пройтись с тобой по этой улице,— пожала плечами она.
— Расскажи мне о себе.
Она удивленно повернулась, замедлив неспешный шаг, заглянула мне в глаза и спросила:
— Зачем тебе это?
Мы остановились прямо под фонарем. Улицы были пустынны — люди еще не успели хлынуть потоком наружу, пока что продолжая заниматься своими делами. Казалось, что в целом мире только мы вдвоем и нет больше никого, других просто не существует. Я чувствовала ее запах, она пахла натуральной ванилью, не такой, какая бывает в парфюмерных флакончиках, а той, что используют в кондитерской. Запах вкусных сдобных булочек — одной из немногочисленных радостей моего детства.
— Мне интересно узнать о тебе, мне кажется, что все это не просто так. Ты очень странная и как-то непонятно действуешь на меня,— быстро и смущенно затараторила я, выкладывая всю подноготную,— внутри какая-то буря противоречивых чувств. И чтобы разобраться с ними, мне хочется узнать о тебе хоть что-то…
— Заткнись,— как-то утвердительно сказала филиппинка, отводя вгляд куда-то ниже моего подбородка и облизывая губы.
— Что?— не понимая переспросила я.
— Заткнись, не то я тебя поцелую,— ответила она с каменным выражением лица.
Я сначала растерялась, но потом подумала, что эта нелепая и эпатажная угроза являлась скорее речевой ошибкой. Наверняка девушка не знала английский так же хорошо, как я, и вполне могла оговориться, сказав совсем не то, что имела в виду.
— О чем ты вообще?..
Не дав мне договорить, она толкнула меня в тень за кольцо света от фонаря и прижала к ближайшей шероховатой стене, буравя пронзительным взглядом. Ее темные глаза быстро и беспокойно скользили по моему лицу. Внезапно меня передернуло, потому что глаза этой потрясающей девушки напомнили сон о комнате с тысячью глаз на стенах, которые прожигали вполне ощутимые дыры в теле.
— Перестань, что это за бред? Это же не смешно!— быстро проговорила я, и она незамедлительно привела в действие свою угрозу. Я ощутила запах ванили еще сильнее, он обволакивал меня, как сигаретный дым. Хрупкая с виду девушка с силой вжимала меня в обшарпанную стенку, теплоту и шероховатость которой я ощущала своими лопатками. Она крепко держала меня за запястье левой рукой, а другой рукой трогала меня, скользя вдоль по телу от плеча до бедра. Ее поцелуй был сладким, но не приторным, напоминая вкус булочек из далекого и несчастливого детства.
Я расслабилась и ответила ей через несколько мгновений, начиная получать удовольствие от ее внезапного порыва. Я обнимала ее свободной рукой, гладила волосы, легонько поцарапывая спину под эфемерной блузкой. Все еще продолжая держать мою руку, девушка запустила пальцы под мою футболку и пощипывала живот, переходя с резких страстных движений на нежные и плавные. Через какое-то время я, прерывисто дыша, высвободила свое запястье и отдалась эмоциональному исступлению без остатка, мне было сложно контролировать себя, да и не хотелось. Она, желая продолжения, увлекла меня в уютную подворотню с улицы, которая вот-вот должна была наполниться шумной толпой.
Когда мы, держась за руки, достаточно делеко отошли от улицы, я прижала ее к высокому дереву и поцеловала, лаская ее упругую грудь и прикусывая губу. Когда она нежно, но настойчиво попыталась забраться ко мне в брюки, я уже изнывала от желания. Неровно дыша, я откинула ее волосы с нежной шеи и впилась зубами в кожу, в ответ она приглушенно застонала и чуть крепче сжала меня в своих сильных объятьях.
Развернув меня спиной к дереву, она вновь стала хозяйкой положения. Тогда я, словно в отместку, прикусила мочку ее уха, чуть не вырвав сережку-гвоздик с расшатанным замком, и спустилась ниже, к груди. Она обхватила мою голову руками и запустила тонкие пальцы, чуть влажные от возбуждения, в мои распущенные волосы. А потом коснулась моей левой ключицы. В том самом месте. Где начинались огромные жуткие шрамы, проходящие через бок до самого живота.
Гнев, который какое-то время не подавал виду, выплыл наружу мощной волной и разлился по всему телу. В одно мгновение я разозлилась на филиппинку столь сильно, что даже кончики моих пальцев ненавидели ее. Инстинктивно резко отбросив девушку от себя так, что она упала, я снова поставила ее на ноги и держа за шиворот, ударила кулаком по лицу, шипя, да почти выплевывая слова, по-русски:
— Не смей трогать мои шрамы, слышишь?!! Никогда не смей трогать мои шрамы!!!
Она испуганно и непонимающе смотрела на меня, облокотясь на дерево, словно оно могло ее спасти и защитить, что еще больше меня раззадорило. А я, озверев в край, с садистским удовольствием врезала ей еще раз, продолжая орать одно и то же уже на всех известных мне языках:
— Ne touchez pas à mes cicatrices!.. Jamais, vous entendez!.. Никто и никогда, ясно? Sie sind mein, nicht berühren… niemand kann! Don't touch my scars! Understand?
Выкрикивая одно и то же бесконечное количество раз, в состоянии полного помрачения рассудка, я покрывала ее побоями, как пледом — методично и самозабвенно. Гнев, который я пыталась сдержать и подменить на страсть, стал чем-то самостоятельным, как новая часть тела и захлестнул меня с головой, не давая возможности одуматься, даже когда я слышала хруст ее ребер.
Девушка, жалкая и беспомощная, неподвижно сидела и, облокотившись на дерево, тихонько скулила о прощении на тайванизе вперемешку с английским. В моих висках шумно стучала горячая кровь внезапно нахлынувшей злости, задавая ритм ударам, которые я наносила резко и с хорошего размаха. Только когда она, наконец, выставила перед собой руку в защитном и одновременно молящем о прощении жесте, я остановилась и, развернувшись, ушла.
По дороге домой я заглянула в какую-то лавку и купила наугад пачку сигарет с зажигалкой. Закурила сразу же, с каждым разом все спокойнее и спокойнее выдыхая белый дым, но все равно не присмирев до конца. Я постоянно теребила футболку над тем самым местом, где начинались мои уродливые глубокие шрамы, скорее всего, даже расцарапала там кожу. И все думала: было ли это на самом деле? А если было, как правильнее стоило поступить? Врезать филиппинке сразу, чтобы она испугалась и ушла прочь или, быть может, сразу предупредить о том, что меня нельзя трогать за шрамы? Хотя обычно, я просто испуганно вздрагивала при прикосновении и, максимум, отскакивала в сторону, а не зверела, накидываясь на окружающих с кулаками.
Зайдя в квартиру, я сразу пошла в душ, скидывая с себя мокрую от чужой крови и собственного пота одежду. Под тугими струями воды я, наконец, хоть как-то пришла в себя.
__________
* Я не понимаю (англ.)
** Вы в порядке? Могу я чем-то помочь? (англ.)
*** Не беспокойтесь, я в порядке (англ.)
Далее диалоги на английском сразу переведены на русский для удобства читателей.
Бонус
