Симс-сериал: "Рыжие волосы, зеленые глаза"

[Тала]

Автор, фотограф: Тала, редактор: Тала и Word.
(Хочу принести извинения за сетку на некоторых фотографиях - как всегда всё замечается в последний момент.
К сериалу: Прованс - город Франции, Чезенатико, Романья, Оманья, Монцо - Италия.
И предлагаю на время забыть привычный всем образ гоночного болида...)

 

[Тала]

СЕГОДНЯ​

1​

- Как только на твоём горизонте появится первое облако, ты должен покончить с гонками. Обещай мне, - неустанно твердила ему мать.

Он раз за разом подтверждал своё обещание, чтобы успокоить мать, измученную вечным страхом за него, преданного одной страсти – гоночным автомобилям.
Мистраль Вернати был самым быстрым пилотом в истории мирового автомобилизма. Он уже четырежды становился чемпионом мира в «Формуле - 1» и теперь готовился к пятой победе. После этого он решил оставить спорт. Не для того, чтобы сдержать слово, данное когда-то матери. Просто он начинал чувствовать усталость.

У него было всё, что только можно взять от жизни: слава, богатство. Красивые женщины, бурные переживания и счастливая семья.
Когда его спортивная карьера только начиналась, никто бы не сделал ставку на этого неугомонного, вечно голодного и немного угловатого парня.
Мистраль родился в живописном городке Чезенатико, в бедняцком доме. Его отец, Талемико Вернати, был патрульным полицейским, мать, Адель Плувен, была родом из Прованса.

После трагической смерти Талемико, Адели пришлось самой заботиться о себе и сыне. Она пошла работать медсестрой и неожиданно обнаружила удивительную способность – быстро и практически безболезненно делать уколы.

Она назвала сына Мистралем в память о холодном и суровом северо-западном ветре своего родного Прованса. И сын оправдывал это имя, прокладывая себе дорогу в жизни с неукротимостью урагана.
Идеально сочетая в себе неукротимый азарт и трезвый расчёт, Мистраль достигал целей, недосягаемых для других. И всё же, трезво глядя на себя со стороны, он понимал, что пора уходить. На трассе появлялись гонщики, превосходящие его по спортивным качествам, настоящие асы, ждущие только суперклассной машины, чтобы занять первое место на пьедестале почёта.
Одним из таких асов был Рауль Ромеро, его товарищ и будущий чемпион, которого Мистраль сам открыл и привёл в команду.

Он жал до отказа на педаль акселератора, но Мистралю ещё ни разу не пришлось глотать пыль из-под колёс машины Рауля: этого не позволяли железные законы спортивной команды.
Сегодня Мистраль ершил в пятый раз завоевать титул чемпиона «Формулы – 1»
О своем решении уйти из гонок Мистраль не сказал никому, даже Марии, своей спутнице жизни. Был обеденный час, они сидели в небольшом открытом кафе.

Мистраль решил намекнуть ей о своём уходе. Мария изумлённо посмотрела на него громадными золотисто-зелёными глазами. Это вселило в неё надежду на скорое окончание бродячей жизни. Наконец они могут осесть в своём большом доме, вдали от бурлящих автодромов и великосветской карусели.

* * *​

Мария полюбила Мистраля, когда была ещё девчонкой, и продолжала любить его в течении долгих лет, пока они были в разлуке. Когда они встретились вновь, у неё уже была дочь Фьямма. Впервые увидев девочку с кротким личиком и рыжими, как осенняя листва, волосами, Мистраль от неожиданности лишился дара речи и долго не мог прийти в себя: у Фьяммы был синдром Дауна.

- Это моя дочь, - сказала ему Мария. – Ты должен любить её не меньше, чем меня. Иначе наша совместная жизнь невозможна.
Мистраль стал нежным отцом для Фьяммы, а от его союза с Марией впоследствии родился маленький Мануэль с синими, как море, глазами.

 

[Тала]

Рыжие волосы, зелёные глаза

* * *​

К столу Мистраля подошел Рауль Ромеро.
- Что ты думаешь о сегодняшней гонке? – поинтересовался он.
- Думаю, ты решил проявить всю свою храбрость и опередить меня. Или я ошибаюсь? – усмехнулся Мистраль.

Рауля задел подобный ответ. Ему уже надоело подбирать объедки, которые сотрапезники по пиру бросали ему из жалости. Теперь, когда он догадался о намерении Мистраля оставить спорт, ему больше не придётся ждать. Он победит, сделав ставку именно на свою отчаянную смелость, которую Мистраль постоянно высмеивает. Ему захотелось крикнуть: «Я вам покажу, кто чемпион!».
Вместо этого он одарил Мистраля вежливой улыбкой:
- Я не хочу и никогда не смогу опередить тебя, Мистраль. И ты это прекрасно знаешь.

* * *
Мистраль надел новенький, с иголочки, огнестойкий комбинезон небесно голубого цвета – это была фирменная расцветка клуба «Блю скай» - спонсоров команды Мистраля. Было десять часов утра. Впереди была разминка, свободные тренировки на трассе. Гонка начиналась в девять вечера.
Мистраль подошёл к Марии, нежно погладил её по щеке и сказал:
- Всё будет хорошо, не волнуйся. Увидимся вечером в Монце.

Вечером автодром в Монце напоминал растревоженный улей. Толпы разгорячённых болельщиков толпились у трассы и на трибунах в ожидании старта. Нескольким особо удачливым удалось пробраться к машинам гонщиков.

Когда мотор машины зарычал, по телу Мистраля прошла дрожь, как от электрического заряда. В один миг граница, отделявшая человека от автомобиля, исчезла. Мистраль превратился в сплошной комок нервов, охваченный двуединым желанием: мчаться, как ветер, и победить. По условному сигналу он подъехал вместе с остальными к стартовой отметке и занял полюсную позицию. Слева от него встала машина Рауля Ромеро.

Мистраль стартовал под номером первым, Рауль под номером вторым. Гонщик лидировал на протяжении пятидесяти кругов. До конца гонки оставалось всего три круга. Вихрем вылетев из крутого виража, он вышел на переходную позицию и взглянул в зеркальце заднего вида. Он увидел машину Рауля, необъяснимым образом оказавшуюся у него за спиной. Как тому удалось наверстать секунды, отделявшие его от чемпиона в момент последнего сообщения по радио? Почему из боксов ему ничего не сообщили?
Рауль наседал на него: это был вызов и Мистраль его принял. Между товарищами по команде завязалась схватка не на жизнь, а на смерть. Рауля занесло на скользком от масло дорожном полотне. Стремясь обогнать Мистраля, он задел заднее колесо его машины.

Пытаясь уклониться от столкновения, Мистраль не сумел избежать удара о бордюр ограждения. Машина взмыла в воздух, протаранив ограждение, двигатель и задний мост отскочили от бешеного удара.

Мистраль всё ещё был в кабине, прочно пригвождённый к сиденью. От нового удара, отколовшего заднюю часть машины, ремни лопнули. Под леденящий кровь крик обезумевших от ужаса зрителей, он провалился в чёрную бездну.

 

[Тала]

2​

Мистраль лежал посреди трассы. Врач автодрома освободил его голову от шлема. Казалось, жизнь покинула тело, неподвижно распростёртое на холодном дорожном покрытии.
- Я бы исключил спинномозговую травму, - констатировал врач.- Его срочно следует доставить в клинику.

На вертолёте Мистраля доставили в госпиталь Милана, где ему провели ряд сложнейших операций.
Доктор Маттео Спада вошёл в комнату отдыха, где вот уже пять часов Мария ждала каких-либо новостей.
- Как он? – со слезами на глазах спросила Мария.

- Мистралю провели операцию брюшной полости, - ответил доктор Спада, - селезёнку пришлось удалить из-за сильного повреждения.
- Он потерял сознание из-за травмы селезёнки?! – Она отчаянно пыталась зацепиться за что-то определённое.
- У Мистраля черепно-мозговая травма, поэтому он в коме, - признался наконец доктор Спада. – Томографическое исследование показало кровоизлияние в мозг. Гематома давит на мозговую массу…
- Я могу его видеть? – спросила она робко.
- Только через стекло, - предупредил доктор, - ваш муж в реанимации.

Доктор провёл её в палату интенсивной терапии.
Через квадратное окно с двойными стёклами можно было лишь заглянуть в небольшую, освещённую лишь голубоватым светом ночника палату. На кровати неподвижно лежал Мистраль Вернати, чемпион «Формулы -1».
- Я знаю теперь, он выживет и поправится, - тихо произнесла Мария. – Всё будет хорошо.
- Мы надеемся на это, - шепнул Маттео ей на ухо. – А теперь я отвезу тебя домой.

Повернув в длинный боковой коридор, Мария увидела доктора госпиталя, спорившего с очень элегантной и стройной дамой. Незнакомая дама, по виду аристократка, выделялась на фоне больничного коридора: обшарпанные стены, картонные стаканчики, валяющиеся на полу среди окурков и целлофановых обёрток от бутербродов.

- Мне очень жаль, мадам Онфлер, но я ничем не могу вам помочь, - оправдывался доктор.
- Не смейте называть меня «мадам Онфлер», - раздраженно проговорила женщина. Я – мадам Вернати, законная жена Мистраля Вернати. Я специально приехала из Парижа, чтобы быть рядом с мужем. И никто из вас не посмеет мне помешать.
Значит, это и есть Шанталь, графиня Анриетт-Шанталь Онфлер, бывшая жена Мистраля, гарпия, как называл её чемпион, в течение пяти лет и по сей день не дававшая ему развода.
Мария призвала на помощь все свои силы и выступила вперёд.
Графиня смерила её брезгливым взглядом, словно она была докучливым насекомым.
Француженка окликнула её, переходя на итальянский:
- Синьорина Гвиди! Ведь это вы – Мария Гвиди, любовница моего мужа, верно?

Мария молча кивнула.
- Не путайтесь у меня под ногами, - продолжала Шанталь, повышая голос. В нём зазвучали визгливые, базарные нотки. – Убирайтесь вон! Вам не удастся встать между мной и моим мужем!
Марии вспомнились слова Мистраля, произнесённые, когда они впервые заговорили о Шанталь.
- Что за человек твоя жена? – спросила она тогда.
- Красивая, богатая, коварная брюнетка, - больше он ничего не добавил. По-видимому, считал такую характеристику исчерпывающей.
Крепко держа Маттео под руку, Мария прошла мимо неё, не сказав ни слова.

 

[Тала]

3​

Адель Вернати часто спрашивала себя, какие причины заставили её сына жениться на этой французской кукле с кучей титулов и людоедской философией, и наконец пришла к выводу, что Мистраль «дал себя проглотить, как шоколадку».

Ей эта графиня, вечно задиравшая свой и без того вздёрнутый, прелестный носик, совершенно не понравилась. Она видела невестку всего один раз, в день свадьбы, и между ними мгновенно вспыхнула острая неприязнь.

Первое время молодые супруги ходили в обнимку и ворковали, как пара голубков, занимая одно из первых мест в списке знаменитых пар, воспеваемых в отделах светской хроники иллюстрированных еженедельников. Впоследствии те же еженедельники сделали их мишенью скандальных сплетен и пересудов. Дальше – тишина. Шанталь Онфлер и Мистраль Вернати по-прежнему заставляли прессу говорить о себе, но уже по отдельности. Адель с облегчением перевела дух. Ни разу в жизни, когда речь шла о вещах действительно важных, она не одобрила выбор сына.
Адель считала, что Мистраль является плодом ошибки, совершенной ею сорок лет назад, когда она, вопреки желанию своей семьи, решила выйти замуж за Талемико Вернати, молодого красавца, у которого не было ни кола ни двора. Тех жалких денег, что зарабатывал он в полиции, едва хватало молодой семье.
Профессию сына Адель считала опасной забавой, сродни ремеслу ярмарочного акробата, кочующего с места на место, «нынче здесь, завтра там». Словом, она по горло была сыта своим ненаглядным сыночком, никогда не слушавшим её мудрых советов. Она хотела бы разлюбить его, но это было невозможно. Прошли годы, но Мистраль оставался смыслом её жизни, светом её очей.
Когда он был ребёнком, она часто разговаривала с ним о его будущем. Ей хотелось бы, чтобы сын стал бухгалтером с постоянным местом работы в банке «Кредито Романьоло», или в другом не менее крупном. Мистраль, при своих блестящих возможностях, мог бы далеко пойти.

Он же, напротив, никогда не задумывался ни о будущем, ни о ней, своей матери, хотя она не переставала твердить, что в один прекрасный день он доведёт её до разрыва сердца.
Кровь Талемико бурлила в нём полноводным потоком, сметая на своём пути все предписания и запреты. Учительница жаловалась Адели: «Ваш сын – настоящий Тарзан. Вроде не глуп, но учиться его не заставишь».

Страстью Мистраля были машины. Стены его комнаты украшали плакаты «Формулы 1», из всех игрушек он признавал только те, которые были на колёсах. В десятилетнем возрасте он умел разбирать и собирать двигатели не хуже, а может быть и лучше местного механика, пускавшего его поиграть в своей мастерской.

В одиннадцать он уже собрал из старого хлама свой первый мопед, в скорости не уступавший фабричным моделям. На этой железке собственного производства он сломя голову носился по дорогам, ветер развевал его волосы, наполняя сердце ликованием. О его гоночных достижениях красноречиво свидетельствовали синяки и ссадины.
- Благодарение богу, у каждого ребёнка есть свой ангел хранитель, - утешала себя
Адель. – Но уж ты своему ангелу ни минутки покоя не даёшь, – любовно ворчала она, обрабатывая его порезы.

С грехом пополам ему удалось сдать выпускной экзамен за восьмой класс. После этого Мистраль решил не продолжать учёбу.
- Не хочу я больше ходить в школу, - объявил он матери. – Я никогда не стану бухгалтером или землемером. У меня другое будущее.
В полном отчаянии Адель закатила ему такую оплеуху, что едва не разбила лицо в кровь.

Мистраль и бровью не повёл.
- Хоть убей, - сказал он твёрдо, - а в школу больше не пойду. Но даю тебе слово, что настанет такой день, когда ты будешь гордиться мной.
- Что же ты собираешься делать? – Она была поражена такой решимостью.
- Я буду работать у Примо.

 

[Тала]

Примо Бриганти был автомехаником. Шумный и суетливый, он был мастер на все руки и в своём жалком сарайчике, гордо именуемом «гаражом», брался за ремонт любых средств передвижения, снабжённых двигателем внутреннего сгорания: от велосипеда с прикреплённым к нему моторчиком до тяжёлых машин с большим объёмом двигателя.
С первой получки Мистраль купил матери шёлковый платок и положил на кровать.

Растроганная Адель обняла его и поцеловала.
- Что ты будешь делать с остальными деньгами? – спросила она.
- Я их уже потратил. Купил по случаю карт, - признался он едва слышно, понимая, что вновь причиняет ей боль.
- Делай как знаешь, - прошептала она, смирившись с судьбой.
- Я записался на гонки в воскресенье, - добавил он, решив, что если уж сознаваться, то во всём сразу.
Делай как знаешь, - в сердцах повторила Адель, - хоть повесься.
С тех пор, не в силах каждый раз умирать со страху, когда он отправлялся на очередные гонки, принося домой все эти растреклятые дипломы, кубки и денежные призы, Адель стала надеяться на милость судьбы. Мистраль же был счастлив. Он постоянно участвовал в состязаниях и всё чаще приходил первым.
Однажды, уже будучи чемпионом Формулы 1, Мистраль приехал её навестить и весело объявил:
- Я многого добился, тебе не нужно больше тревожиться о моём будущем. Смотри, о твоём сыне уже в газетах пишут, - и показал ей статью в «Корьерре делла сера».

Она взглянула ему прямо в глаза и сказала:
- Я тебе верю, но и ты меня послушай. Как только увидишь облако на своём победном горизонте – уходи. Когда уже не будешь так уверен в своих силах, тебе надо будет остановиться. Поклянись, что не забудешь моих слов.
Но Мистраль забыл. Адель увидела страшную аварию в Монце по телевизору, увидела. Как её сын вылетел из машины в небо, а потом упал на обочину дороги

Через несколько минут к ней в дверь постучала соседка.
- Это ваш сын пострадал? – растерянно спросила она.
- Это мой сын, - еле выговорила Адель, - а теперь оставьте меня одну.

Пока Адель, потрясённая увиденным, пыталась прийти в себя, зазвонил телефон. Это был доктор Маттео Спада.
- Как Мистраль? – спросила она, собравшись с силами.
- Врачи говорят, что нельзя терять надежду, - дружески успокоил её доктор, - за вами выслали машину; вас доставят к сыну, не волнуйтесь.

Через несколько часов у её двери остановился черный лимузин, из него вышел шофёр, посланный в её распоряжение. Адель тотчас же появилась на пороге.
- Поехали?- спросила она, и глаза её наполнились слезами.

* * *​

Как только они подъехали к госпиталю, Маттео Спада проводил Адель в реанимацию, чтобы она могла взглянуть на сына через стекло.
- Как он? – спросила она
- Мы настроены оптимистично, - Маттео всеми силами старался вселить в неё уверенность.

- Если не помешаю, я хотела остаться бы здесь до утра, - заявила она врачу.
В голове у неё теснились тысячи воспоминаний.

 

[Тала]

4​

Адель Плувен робко сидела на краешке стула за столиком открытого кафе в прибрежном парке. Адель никогда не выезжала за пределы родного Прованса. Теперь, когда ей почти исполнился двадцать один год, а её шестнадцатилетняя сестра поспешно вышла замуж на втором месяце беременности, Адели выпал неожиданный подарок в виде уикенда в Романье. Она никогда раньше не была на море, и теперь у неё слегка кружилась голова от запаха йодированной соли, витавшего над освещаемым огнями

В длинном платье своей мамы, подогнанным ей по росту, Адель чувствовала себя немного неловко, и это ощущение возросло многократно, когда она заметила красивого мужчину за соседним столиком, не сводившего с неё глаз. Никто раньше не смотрел на неё с таким интересом.

Молодой человек поднялся и подошёл к девушке.
- Voulez vous danser avec moi, mademoiselle? – оказалось, что он бегло говорит по-французски.
Адель зачарованно смотрела на него. Неужели этот красивый мужчина с потрясающей фигурой хочет с ней потанцевать? Или же решил жестоко пошутить?
- Вы удивлены, что я говорю на вашем языке? – Его зубы сверкнули в задорной улыбке. - Здесь, в Романье, многие знают французский, - добавил он с гордостью.

- Просто я не умею танцевать, - пролепетала она.
- Доверьтесь мне, у вас отлично получится. – Его улыбка была особенно заразительной, а голос – проникновенен.

Адель нерешительно поднялась со скамьи и сделала несколько нетвёрдых шагов к своему кавалеру.
- Как видите, я немного хромаю, - краснея, призналась она в своём физическом недостатке, впрочем, едва заметном.
- Несчастный случай? – спросил он.
- Нет, это последствия полиомиелита, я болела им в детстве.
- Нас эта досадная мелочь не должна смущать, - галантно провозгласил он.

В детстве ребята в Провансе смеялись над ней и называли «хромоножкой». Адель убедила себя, что никогда и никому не сможет понравиться.

Теперь, танцуя под восхищённым взглядом молодого незнакомца, она чувствовала себя счастливой и испытывала неведомое ранее ощущение опьянения.
- Меня зовут Талемико Вернати, - представился её кавалер. – Я работаю в полиции Романье.
- Меня зовут Адель Плувен. У моих родителей есть ферма, - ответила она с важностью. Но тут же, спохватившись, пояснила: - Но мы не богаты.

Талемико рассмеялся громко и беспечно:
- Мы так бедны, что в моём доме нищету можно резать ножом и подавать на стол. – И весело добавил: - мы с вами просто созданы друг для друга.

Когда музыка смолкла, он взглянул на Адель с недоверием:
- Однако вы, мадемуазель Адель, позволили себе довольно дорогой уикенд.
- Я выиграла эту поездку, - Адель торопилась оправдаться и всё объяснить. – Это был конкурс, устроенный одной фирмой по производству нейлоновых чулок, - пояснила она, - у моих родителей совсем нет наличных денег – все сбережения они вложили в свою ферму.

Глядя на эту простую, немного грустную девушку, такую кроткую и полную наивного удивления, Талемико мысленно сравнил её с развязными, многоопытными туристками, обычно посещавшими пляжи Романьи.
- Как ты красива, - он говорил с такой неподдельной искренностью, что в этот день Адель раз и навсегда отдала ему своё сердце.

 

[Тала]

Так они познакомились и полюбили друг друга. Талемико и Адель решили пожениться, как только ей исполнится двадцать один год. Родители Адели не пришли в восторг от такой новости. Мать Адели, Полина, заявила Талемико, что никогда не отдаст свою дочь за нищего полицейского. Отец был ещё более категоричен:
-Ты мерзавец и полное ничтожество! Ты недостоин даже мизинца на ноге моей дочери!

Адель не остановил запрет родителей на свадьбу с Талемико, и в день совершеннолетия девушка вышла замуж за любимого. После долгих уговоров родители Адели всё же пришли. Но даже такое торжественное событие не смогло смягчить их сердца – после свадьбы Полина и Освальдо отказались встречаться с дочерью.

Небольших сбережений юных супругов хватило на покупку маленького домика в пригороде Чезенатико. Адель хотела устроиться на работу, но муж запретил ей сделать это, полагая, что юная супруга должна заниматься хозяйством, а в скором времени и детьми. Действительно, очень скоро Адель узнала, что у неё будет ребёнок.
Адель вспоминала период беременности как самое счастливое время своей жизни. Талемико обнимал и с бесконечной нежностью укачивал её и ребёнка, которого она носила под сердцем.

Когда родился Мистраль, Талемико устроил праздник, ничуть не смущаясь холодностью Плувенов, которые даже по такому случаю не сочли нужным появиться, подчеркнув тем самым своё категорическое неприятие этого брака. С тех пор, как Адель вышла замуж, они больше не желали её видеть.

Талемико было двадцать пять лет. Ему суждено было умереть, не достигнув двадцати семи. Их счастливый брак просуществовал меньше двух лет. Однажды ночью он услышал шум во дворе своего дома. Талемико не стал вызывать полицию, решив, что разберётся сам. Такое опрометчивое решение стоило ему жизни.

Оставшись одна, Адель больше не вышла замуж, понимая, что второго такого, как Талемико, ей уже не встретить. Да, он был неисправимый бабник, но он был добр и обладал особым даром придумывать чудесные истории. К своей жене он питал уважение, граничившее с обожанием. Он был первым и единственным мужчиной, принявшим её с хромотой и заставивший позабыть о недостатке, наложившем отпечаток на всю жизнь.

А пока мальчик рос, мужал и с каждым днём становился всё более похож на Талемико. Адель возложила на него надежды, но он предал её, разочаровал. Быть может, имя, которое дала она ему, предопределило его беспокойную судьбу? Он вырос неуправляемым, как ураганный ветер. Одержимый демоном скорости, Мистраль прислушивался лишь к её зову. И вот куда завела его эта распроклятая страсть. Сидя у кровати сына, Адель безмолвно молилась, прося Мадонну забрать её жизнь в обмен на жизнь сына.

 

[Тала]

ОМАНЬЯ. 1990 год.​

1​

Старуха и девушка сидели в маленькой комнате старинного деревенского дома. Первый этаж. Где когда-то располагалась конюшня и склад сельскохозяйственного инвентаря, был превращён в процветающий домашний ресторанчик. Здесь подавали тушёную говядину, рагу по-деревенски, бараньи котлеты, домашнюю лапшу, уху с лепёшками, бисквитные пирожные с кремом и красным ликёром. Всем заправляла старуха – бабушка Джанна Гвиди была шеф поваром.

Её сын Адельмо и Роксана, её невестка, повиновались её во всём. Её внуки, Антарес и Энес, работали в кухне без особой охоты и обслуживали посетителей только ради того, чтобы маленькое семейное предприятие приносило с каждым днём всё больше и больше дохода.

Только Мария не любила ресторан, и даже бабушке не удавалось её переубедить.
- Долго мне ещё мучиться? – ворчливо спросила старая женщина, изнемогая в сдавившем ей голову пластмассовом чепце.
- Имей терпение, бабушка. Зато теперь у тебя будет красивая причёска. Ты у меня станешь настоящей модницей, - заявила девушка.
- Послушай, Мария, мне уже невмоготу! Сними с меня эти штуки и дай мне наконец уйти на кухню. Уже скоро полдень, а я ещё не принималась за английский десерт, - заворчала старуха.
- Смотри, будешь вертеться, причёска не получится, и ты растеряешь всех своих кавалеров, - шутливо пригрозила внучка.
- Смейся, смейся. Когда-нибудь ты поймёшь, какая ты дурёха, - одёрнула её бабушка.
Она никак не могла примириться с выбором внучки, которая предпочла семейному делу учеба в парикмахерской Ванды, где ей приходилось выполнять всякую работу, от подметания полов до мытья волос клиенткам.
- Пойми, мне здесь тесно, бабушка, - призналась внучка. – Конечно, работа у Ванды – это не предел мечтаний, но я предпочитаю запахи шампуней и лосьонов запаху пережаренного лука.
- Готово, бабушка! У меня отлично получилось, – подвела итог своей работы Мария.

Мария решила переодеться в своё любимое жёлтое платье – она хотела отлично выглядеть для…
Внезапно её слух уловил вдалеке нарастающий шум мотора.
- Я на минутку выйду на дорогу, - сказала она, входя в комнату, где всё ещё была бабушка.
- Что там, на дороге, медом, что ли, намазано? – лукаво спросила старуха.
- Не выдавай меня, бабушка, я скоро вернусь, - попросила Мария.

Шоссе около её дома было пустынным, но девушка знала, что вот-вот из-за поворота покажется машина Мистраля. Она поправила рукой густые и огненно-рыжие волосы, облизнула губы и несколько раз ущипнула себя за щёки, чтобы казаться румяней. Потом одёрнула короткое жёлтое ситцевое платьице. Шум мотора приближался, и, когда из-за поворота вылетела переоборудованная Мистралем малолитражка, ещё более яркая, чем её волосы, сердце чуть не выскочило у неё из груди. «Алый метеор», как она его называла, заставлял трепетать самые потаённые струны её души. Послышался визг тормозов, машина остановилась прямо перед ней.

Мистраль вышел из машины.
- Привет, Мария, - раздался его звучный голос. – Что ты делаешь?
- Может, тебя жду. Что скажешь? – ответила она, не трогаясь с места.
- Скажу, что ты мне очень нравишься, - ответил он, лукаво поглядывая на неё. Мистралю тоже исполнилось двадцать, и он был несказанно хорош собой. Мария просто умирала, глядя на его гибкое и сильное тело, на решительные черты лица.
- Что ты так смотришь? – спросил он, решив, что внимание девушки привлёк какой-то непорядок в его одежде. – Я что, испачкался?
- Ну, совершенно чистым ты не бываешь никогда, - пошутила Мария. Уж если ты не копаешься в машине, значит, лежишь под ней.

Тем временем они прошли во двор дома девушки.
- Тебе не нравится? – насупился Мистраль.
Он стоял, прислонившись к стене дома, сунув руки глубоко в карманы. Мария знала, что его латаная – перелатаная малолитражка ему куда дороже собственной жизни.
- Ну что ты, я просто восхищаюсь, - призналась она.
- Ты мне тоже очень нравишься, - прошептал Мистраль, положив сильные руки ей на плечи.

Марию охватило глубокое, невыразимо сладкое волнение. Он попытался притянуть её к себе, но она инстинктивно отпрянула.
- Зачем ты приехал? – спросила она кокетливо.
- Потому что ты ждала.
И оба разразились открытым ребячьим смехом.

Они познакомились весной, когда Мария проколола шину велосипеда. Мария была в отчаянии – из-за этого дурацкого происшествия она рисковала опоздать на работу. Мистраль, подпиравший стену у мастерской Примо Бриганти, наблюдал за происходящим с обычным для него ленивым и вызывающе самоуверенным видом.
- Помощь не нужна? – осведомился он, не сдвинувшись ни на миллиметр.
- Да я на всё готова, лишь бы починить эту проклятую железку! – в сердцах вскричала Мария.
- Отдашь самое дорогое? – нагло ухмыльнулся он.
- Если ты починишь немедленно эту покрышку, я сделаю всё, что ты захочешь! – воскликнула она.
За несколько минут Мистраль починил покрышку, подкачал воздушную камеру, смазал цепь и укрепил педали.
- Вот. Совсем как новый, - сказал он с гордостью.
- Сколько я тебе должна? – торопливо спросила девушка. Ей не терпелось наверстать упущенное время.
- Ты прекрасно знаешь, - многозначительно ответил парень.
- Я серьёзно спрашиваю! – Сердито отрезала девушка.
- Не беспокойся, когда придет время, я всё с тебя взыщу сполна, - подмигнул он, помогая ей сесть на велосипед.
С тех пор Мария стала ездить на работу ещё охотнее: мастерская, где он работал, находилась на самом въезде в Чезенатико. Они здоровались, украдкой обнимались, и она уезжала в «Салон красоты» синьоры Ванды.

- Мы увидимся во вторник?- спросила Мария.
- Во вторник я уезжаю, Мария. Буду работать в Модене. – Его глаза загорелись восторгом. – Меня пригласил на работу Сильвано Ваккари, он готовит машины для ралли. Я смогу делать то, что мне больше всего нравится – работать с моторами. Ты ничего не хочешь мне сказать? – Мистраль подошёл поближе и поднял её лицо за подбородок.

Мария вдруг стала замкнутой, холодной и безучастной. Внутренний голос подсказывал ей, что этот красивый парень, который ей так нравился, потерян для неё навсегда – слишком много будет соблазнов в городе.
- Убирайся к чёрту, - сказала она холодно.

Мистраля задела эта неожиданная реакция. Он хотел объяснить, что не забудет её, что прощается не на век, но Мария, не дав ему времени на ответ, стремительно направилась к двери. Она услышала за спиной «Мы ещё встретимся, Мария!», но вошла в дом, не обернувшись.
- Он уехал, верно? Догадалась бабушка, глядя на опечаленное лицо девушки. – Бог даст, вернётся, - добавила она.
Мария, не сказав ни слова, поднялась к себе в комнату, закрыла дверь и, бросившись на постель, зарыдала.

 

[Тала]

2​

Адель Плувен считала, что воскресный вечер пахнет счастьем. Она хлопотала на кухне, занятая приготовлением жареной индейки, традиционного воскресного блюда в её родном Провансе. Её сын сидел в кресле у окна, погруженный в чтение книг и журналов по автомобилизму.

- Готово, - радостно объявила Адель.- Накрывай.
Мистраль отложил свои книги, аккуратно расставил приборы.
Адель принесла на стол дымящееся блюдо с индейкой, гренки с сыром и аппетитный овощной салат.
- Куда пойдёшь вечером? – спросила она сына.
По воскресеньям Мистраль обычно проводил время с друзьями, вместе с ними ходил в кино или на дискотеку. Все остальные вечера он торчал в гараже Брино, возясь с двигателем своей малолитражки.
- Побуду здесь, - ответил он, накладывая себе на тарелку нежного, вкусного мяса.
- Ты не заболел? – встревожилась Адель.
- Я бы хотел с тобой поговорить, - сказал он, не поднимая глаз от тарелки.

- Поговорить о чём? – насторожилась она. Такого предложения от сына ей никогда раньше не доводилось слышать.
- Ну, например, расскажи про mas (хутор, сельский дом на юге Франции, фр.), где ты родилась.
- Я тебе рассказывала эту историю много раз, с тех пор, как ты ещё был вот таким малышом, - улыбнулась она.
- Но ты всякий раз добавляешь что-то новое, - возразил сын, и получается ещё интересней.
- Может, это тоска по родной земле. Может, она заставляет вспоминать меня новые и новые подробности. Например, стены нашего дома: они были жёлтые, светло-жёлтые с голубым, как небо и солнце Прованса. Стены были толщиной в сажень, а то бы им не выстоять против мистраля. Он носился по долине с воем, как дикий зверь, всё сметая на своём пути. Мне просто смешно слышать про ураганы во Флориде, которым американцы дают женские имена. Они не знают, что такое sacr vent (проклятый ветер, фр.), задувающий порывами со скоростью двести километров в час, когда температура опускается ниже нуля, аж душа замерзает…
- Мама, я должен уехать… - тихо проговорил Мистраль.
- Что это значит, ты должен уехать?! – Адель от неожиданности встала из-за стола.

- Я познакомился с механиком гоночных машин, он заезжал к нам в гараж. Он из Модены, его зовут Сильвано Ваккари. Он предложил мне работу в мастерской. Для меня это очень важный шанс, - объяснил Мистраль, глядя на мать с бесконечной нежностью. Ему не хотелось, чтобы она думала, будто уезжая, он наносит ей обиду или покидает навсегда.
- Когда-нибудь ты свихнёшься со своими машинами! – рассердилась Адель. – Только и знаешь, что копаешься в машинах или гоняешь на них как угорелый!
Для Адели это был слишком жестокий удар. После смерти мужа она стоически переносила одиночество и лишения, забывая о себе ради любви к Мистралю. Когда Талемико погиб, ей было всего двадцать три, и подруги спрашивали:
- Адель, почему бы тебе снова не выйти замуж?
Она категорически несла все тяготы вдовства, даже когда молодая кровь заставляла мечтать о присутствии мужчины в её постели. Адель гасила свои желания, хоронила их под пеплом разума и воли. У неё был Мистраль, своенравный, строптивый, прелестный, обожаемый ребёнок, заполнявший всю её жизнь. Разве он смог бы вынести рядом с собой присутствие чужого человека?
Она смирилась, что сын, закончив восьмилетку, отказался учиться дальше и стал работать в автомастерской Примо Бриганти. Он приходил туда с утра пораньше и работал с таким же рвением, с каким другие мальчишки осаждали игральные автоматы.
Весной, как только ему исполнилось двадцать, Мистраль сдал экзамен на водительские права и тут же купил полуразвалившуюся малолитражку, которую он превратил в настоящий красный «болид», ставший предметом зависти для всех его друзей.

Обо всём этом Адель успела вспомнить, стоя напротив сына, всё ещё надеясь услышать, что он пошутил, что никуда и никогда не уедет.
- У тебя есть Мария, - настаивала она. - Есть любимая работа. Неужели тебе так мало?
- Мария особенная. Второй такой нет, и никогда не будет. Но вот работу я могу найти и получше. Думаю, если бы отец был жив, он бы меня поддержал, - сказал Мистраль, пристально глядя на мать.
Она опустила голову. Последние слова сына задели её за живое.
- Мистраль, - вздохнула Адель, сокрушенно качая головой. – Проклятый ветер. Надо же, я сама наградила тебя таким именем. Ты подобен ураганному ветру, который, говорят, срывает даже уши у ослов, всё опрокидывает и переворачивает: людей, предметы, чувства. Никто и ничто не сможет его остановить.
Мистраль уехал на рассвете следующего дня. Его мать ещё спала, но он оставил на кухонном столе записку: « Мама, сегодня ночью я слышал, как ты плакала. Мне тебя очень жалко, поэтому я ещё больше люблю тебя».

 

[Тала]

3​

Вывеска была несколько помпезной, но красивой и запоминающейся. Крупно выписанные имена Ванды и Марко короной венчали выведенную курсивом по жёлтому полю надпись помельче: «Salon de beaut» (салон красоты, фр.). Французское название было не просто данью местной моде, отражавшей международный престиж прославленных итальянских морских курортов. Салон Ванды и Марко, хоть и расположенный в небольшом живописном прибрежном городке, по праву считался самой шикарной дамской парикмахерской во всей Романье.

Королевой стрижки и укладки была она, Ванда. Марко же был всего лишь дорогостоящей игрушкой, декоративным, хотя и не лишённым функциональности, украшением. Посетительницам нравился этот романьольский кот, неутомимо гоняющийся за любыми юбками, не разбирая возраста и состояния. На Марко смотрели как на местный аттракцион, и он охотно, с ленивой, томной грацией, разыгрывал полностью отвечавшую его сути роль великовозрастного шалопая. Красавец был на двадцать лет моложе жены, настоящей уродины, но это не мешало ему быть преданным спутником её жизни.

Ванде было пятьдесят пять лет, но выглядела она старше. Лишённая всяких эмоциональных порывов, хозяйка салона с материнским снисхождением смотрела на шашни мужа, позволяя ему развлекаться и пребывая в счастливой уверенности, что ни одной женщине, как бы молода и красива она ни была, не увести её ненаглядного.

Марко зависел от неё во всём, поэтому ему дозволялось свободно распускать хвост – особенно перед солидными и состоятельными посетительницами – и осыпать их комплиментами.
Уборкой в салоне занималась Мария, она всегда появлялась на работе первой. Мария была самой молодой из служащих и считалась ученицей. Войдя в парикмахерскую, она торопливо переодевалась, затем, вооружившись тряпкой и бутылкой спирта, протирала зеркала и полочки, уставленные разнокалиберными склянками, до блеска начищала раковины для мытья головы , смахивала пыль с дорогих стульев, после чего шла в заднюю часть салона, где мыла и очищала от волос расчёски и бигуди.

Хозяйка салона питала к этой девушке особую симпатию: будучи самой красивой из работавших у неё девушек, Мария тем не менее умела обращать в шутку ухаживания Марко, который буквально пожирал её глазами.

* * * ​

Ванда открыла салон. Первой прибыла сеньора Серра, одна из самых уважаемых клиенток. Она была родом из Болоньи и вышла замуж за доктора Клаудио Серру, считавшегося в Чезенатико одним из столпов общества. Ванда встретила важную клиентку у дверей.

Потом она усадила сеньору в кресло и велела Марии приготовить кофе. Девушка же была целиком погружена в мысли о своей несчастной любви и с болью вспоминала пустынный берег, поникшие пляжные зонтики, низкие волны отлива, бегущие в открытое море, и руку Мистраля, сжимавшую её пальцы. Глотая слёзы, Мария стояла на кухне и варила кофе. Именно здесь и нашёл её Марко.

- Ты что тут делаешь? – спросил он.
- А ты, наверное, ослеп, - резко ответила ему девушка, пытаясь проскользнуть мимо него и уйти.
Марко заступил ей дорогу.
- Да погоди же ты минутку. Похоже, в тебя бес вселился, - проговорил он вполголоса.
- Так и есть. Дайте мне пройти, - она рассердилась не на шутку.
- А если я не пущу? – спросил Марко с похотливой улыбочкой.
Не ответив ему, Мария решительно направилась к двери. Марко толкнул её и яростно стиснул в объятиях, пытаясь сорвать с неё платье.

Оглушённая мерзкими ласками и гадкими словами, которые муж Ванды шептал ей на ухо, Мария почувствовала головокружение, к горлу подкатила тошнота. Унизительное ощущение беспомощности ранило её даже больше, чем насилие само по себе. Этот мужчина решил воспользоваться ею, потому что считал её ничтожеством. Она поняла, что ей не на кого рассчитывать, не к кому обратиться, чтобы заставить Марко отказаться от своих намерений: она одинока и беззащитна, с ней можно делать все, что угодно. Вот поэтому Мистраль и бросил её. Она ничего не значила, её как бы вовсе не было. Отчаявшись, Мария изо всей силы оттолкнула Марко и ударила его по лицу.

 

[Тала]

4​

Мария вошла на кухню как раз в тот момент, когда её братья снимали белые рабочие фартуки. Было время послеобеденного перерыва. Антарес в этот час отправлялся в бар сыграть партию на бильярде, а Эней собирался навестить свою невесту. Отец наводил порядок на кухне, мать, опершись локтями на стойку, подсчитывала выручку и старательно заносила доход в большую амбарную книгу. Бабушка проверяла продукты в кладовой, прикидывая, что нужно купить, чтобы пополнить запасы. Появление Марии в три часа дня удивило всех.
- Что случилось, почему ты не у Ванды? – спросила мать.

Почувствовав на себе любопытные взгляды родных, девушка смутилась. Не зная, с чего начать рассказ о случившемся, она выбрала самый короткий путь: правду.
- Я к Ванде больше не пойду. Меня уволили, - ответила она с тяжёлым вздохом, ожидая дальнейших расспросов. – Без предупреждения.
Адельмо подошёл к дочери и, положив ей руки на плечи, прямо взглянул в глаза. Великан и силач, он был добр и мягок душой, но если ему наносили оскорбление, мог превратиться в дикого зверя.
- Что случилось? – тихонько спросил он.
- Марко, муж Ванды, набросился на меня, как зверь, - объяснила она, с трудом сдерживая слёзы.
Широкое добродушное лицо Адельмо окаменело.
- И что же дальше? – он говорил по-прежнему тихо.
Все остальные слушали молча.
- Ничего. Я смогла оттолкнуть его, и тут вмешалась Ванда. Там была жена доктора Серры, она вступилась за меня и пристыдила Марко, а Ванда стала оправдывать его и сказала, что если бы я не вертела хвостом, он не зашёл бы так далеко.
- Это правда? – ледяным тоном спросил Адельмо.
Мария посмотрела отцу прямо в глаза.

- Нет, - ответила она просто.
- Я так и знал, - ответил отец, гладя её по волосам. – Милый мой Рыжик. Моя упрямая, непослушная, честная девочка.
Адельмо Гвиди не стал возмущаться вслух, но она знала, что этим дело не закончится. Её отец никогда не оставлял неоплаченных счетов.
- Выброси всё это из головы, - сказал ей отец. – Считай, это был дурной сон. Разве не так, мальчики? – сказа он сыновьям и улыбнулся.

Бабушка, так и не встав со своей табуретки, где сидела всё это время, тихонько покачала головой: за обиду надо было отплатить.
- Ну, мы пойдём прогуляться, - объявил Адельмо, снимая рабочий фартук. Женщины, припав к окну, увидели, как мужчины семьи Гвиди сели в «Альфа-Ромео» и укатили.

* * *​

В этот вечер доктор Серра собирался поужинать с женой в ресторане. У них уже был заказан столик на двоих в небольшом элегантном ресторанчике. Он уже заканчивал доклад по медицине для миланского колледжа, когда услышал настойчивый звон колокольчика и яростный лай его собаки. Он не ожидал посещений в этот час и спросил себя, какого чёрта звонит, не переставая, этот проклятый колокольчик. Снизу донеслись возбуждённые голоса. Потом его жена, зайдя в кабинет, сказала:
- Спустись в гостиную, нужна твоя помощь.

Врач спустился и оказался лицом к лицу с отёкшей и изуродованной до неузнаваемости физиономией Марко Брины. Нос у неотразимого дамского угодника распух, глаза совершенно заплыли от кровоподтёков, одна бровь была рассечена и кровоточила.

-Что случилось? – спросил доктор Серра, надевая белый халат.
- Он упал, доктор. Поскользнулся и упал с лестницы, - объяснила Ванда.
Синьора Серра заглянула в гостиную:
- Я отменила заказ в ресторане. Могу я чем-нибудь помочь? – спросила она участливо, но с тонким сарказмом в голосе.
- Спасибо, я справлюсь сам, - ответил доктор, - но, боюсь, понадобится время, пока всё заживёт.
С этого дня Марко Брина стал другим человеком. Пока не сошли синяки и отёки, он не показывался в «Салоне красоты», но и после, когда всё зажило, стал ограничиваться случайными посещениями. Суровый урок, преподнесённый ему отцом и братьями Гвиди, пошёл впрок. Прекрасный Марко, не знавший удержу Казанова, покоритель сердец, которым Ванда так гордилась, смирился с более прозаической ролью верного мужа.

* * *​

Долгое романьольское лето закончилось. Утихли скандалы, опустели отели, деревня вернулась к своей обычной жизни. С тяжёлым сердцем, тоскуя по Мистралю, Мария согласилась работать в кухне ресторанчика. Бабушка научила её секретам приготовления отличных домашних блюд и чудесных сладостей.

Мария больше ни разу не была в Чезенатико. Сама мысль о том, что придётся ещё раз проехать мимо автомастерской Примо Бриганти, приводила её в трепет. Но она была слишком горда, чтобы справляться о Мистрале у его матери.
Захваченный своей новой работой, Мистраль послал ей всего три открытки, которых Мария так и не увидела: её мать перехватила и порвала послания прежде, чем дочь смогла их прочесть. На всех трёх была одна и та же фраза: «Всё время думаю о тебе». В ноябре женился её брат, Эней. Мария горько плакала при мысли о том, что на месте молодой невестки и брата перед алтарём могли бы стоять они с Мистралем. Никак ей не удавалось выбросить из головы этого проклятого парня с его трижды проклятыми моторами.

Наступило Рождество. В ресторане развесили украшения и стали готовиться к празднику. В эту ночь произошло то, о чём часто сообщают газеты в разделах чёрной хроники. В просторной кухне крестьянской усадьбы взорвался баллон сжиженного газа , и весь дом взлетел на воздух. В живых осталась только Мария: она спала на самом верху, в той части дома, которая оказалась наиболее отдалённой от эпицентра взрыва.

Ей пришлось провести несколько дней в больнице. Когда её выписали, она отправилась на кладбище, чтобы прочесть молитву над могилой родных и положить цветы на надгробный камень. У неё не было сил плакать.

Марии сказали, что пока она была в больнице, в глубоком шоке, в город приезжал Мистраль. Он уехал в тот же день, ему надо было срочно возвращаться на работу.
У неё не сохранилось никаких воспоминаний о произошедшем. Она знала лишь, что осталась совсем одна и могла теперь рассчитывать лишь на собственные силы. Надо было как-то жить дальше.

 

[Тала]

СЕГОДНЯ​

1​

В 1990 году взрыв газового баллона уничтожил под Рождество всю семью Гвиди. Только Мария чудом уцелела, но несчастье наложило неизгладимый отпечаток на всю её жизнь.
Прошло пятнадцать лет, но и теперь Мария вспоминала о далёкой трагедии, не смыкая глаз у постели Мистраля в госпитале в Милане. Она даже не почувствовала сначала, когда чья-то рука коснулась её плеча.

Повернувшись, она узнала доктора Спаду.
- Тебе пора уходить, - сказал врач с улыбкой, но не допускающим возражений тоном, твёрдо вознамерившийся заставить её немного отдохнуть. Он говорил тихо, боясь потревожить сон Мистраля.
- Чем я могу навредить, если останусь? – робко возразила Мария.
- Ты можешь навредить себе самой. К тому же, больничный распорядок этого не разрешает, - солгал Маттео Спада, чтобы убедить её покинуть палату.
Пройдя через больничный коридор, они оказались в комнате отдыха.
- Когда он очнётся? – спросила Мария.
- Послушай, Мария, Мистраль в коме. К счастью, все симптомы, которые нам удалось выявить, указывают на то, что его состояние может стабилизироваться. Но делать прогнозы ещё слишком рано.
Внезапно Мария почувствовала болезненный спазм в желудке, к горлу подкатила тошнота.
- Где здесь туалет? – пробормотала она, зажимая рот ладонью.
Маттео довёл её, поддерживая за руку, до уборной. Стоя за дверью, в ожидании девушки, он услышал, как её вырвало. Накануне в госпитале у Марии уже был приступ рвоты, но тогда он приписал это воздействию стресса. Теперь же ему пришло в голову, что здесь могут быть замешаны иные, более серьёзные причины, и он дал себе слово, подвергнуть её настоящему серьёзному обследованию. Мария вышла из туалета бледная, как бумага.
- В чем дело? -Спросил Маттео, усаживая её на диван.

- Не знаю, во всяком случае, уже прошло, - ответила она.
- Я попросил принести тебе горячий кофе, подожди меня здесь, я должен заглянуть к себе в кабинет.
Напротив дивана, у стены, стоял телевизор с широким экраном, цветные кадры мелькали, непрерывно сменяя друг друга, и вдруг диктор объявил о начале специально репортажа о Мистрале и его аварии. Мария тут же подняла глаза к экрану.
Последовало краткое изложение биографии гонщика, начиная с первых шагов его спортивной карьеры. Вот Мистраль и его жена Шанталь в первый месяц после свадьбы.

Мистраль весёлый, молодой, Шанталь настоящая красавица. Затем были продемонстрированы более свежие кадры. Видеоряд сопровождался комментарием, к которому Мария прислушалась: «Здесь вы видите чемпиона с его нынешней спутницей, Марией Гвиди, родившей ему ребёнка». И наконец, диктор сообщил главную новость: «По решению супруги-француженки Мистраля Вернати осмотрит нейрохирург Жан-Луи Кустадье. Жена пилота объявила, что после консультации с врачами миланского госпиталя профессор Кустадье сможет принять решение о переводе пациента в Париж».

* * *​

Шанталь решила перевезти мужа в парижскую клинику. Нет, ею двигала не любовь к мужу, а обыкновенный расчёт – она надеялась, что Мистраль не выдержит перелёта. В таком случае, Шанталь получила бы все деньги мужа, что было ей сейчас так необходимо.
Графиня Онфлер остановила свой выбор на ведущем французском нейрохирурге Жане-Луи Кустадье, которому предстояло вынести решение о транспортировке.
Шанталь встретила профессора в аэропорту, и они сразу же направились в госпиталь.
В отделении интенсивной терапии профессор Кустадье встретил лечащего врача Мистраля – Альдо Салеми, своего старого друга и коллегу, которого не видел несколько лет. Друзья обрадовались неожиданной встрече, но сейчас им было необходимо принять серьёзное решение, от которого зависела жизнь великого гонщика. Хирурги прошли в палату к Мистралю.
- Десять часов спустя после операции мы отметили улучшение дыхания и удалили трубку их трахеи. Теперь больной дышит самостоятельно, - пояснил доктор Салеми. – Отёк мозга, к счастью, удалось избежать.

- Признаки выхода из комы? – спросил француз.
- Суди сам, - ответил Салеми, - зрачки наконец-то выровнялись, реагируют на свет. Сухожильные рефлексы пока отсутствуют. Повторную томографию делают прямо сейчас.
- Отлично, - кивнул Кустадье.
- Можем подождать результатов у меня в кабинете, если не возражаешь, - предложил Салеми.
Жан –Луи дружески обнял его и улыбнулся в ответ на улыбку итальянца:
- Лучше не придумаешь.
Через несколько минут Салеми и Кустадье сидели, уютно расположившись в креслах, и вели дружеский разговор, какой обычно завязывается между коллегами, которые давно знакомы, уважают друг друга и годами не видятся.

- Как твоя жена? - Спросил Жан-Луи.
- Относительно неплохо, вот только перспектива старения приводит её в ужас, она стала очень нервной. Целыми днями пропадает в гимнастических залах,

институтах красоты, у дантистов и парикмахеров. Должен признать, что всё это удивительно помогает – в свои пятьдесят она выглядит как минимум на двадцать лет моложе. Ну а твоя жена? – спросил он в свою очередь.
- Мы редко видимся, - ответил Жан-Луи. – Я мало бываю дома, остаюсь в клинике под любым предлогом. Всегда ведь найдётся пациент, который требует особого внимания. Мы оба притворяемся, что верим в эту отговорку, чтобы избежать неприятных объяснений и ссор…
За разговором время прошло незаметно. Принесли результаты томографии, Жан-Луи внимательно просмотрел их.
- Так что? Забёрешь чемпиона к себе? – спросил напрямик доктор Салеми.
- У меня и в мыслях такого не было, - ответил француз, - здесь он в надёжных руках.
То, что произошло когда оба специалиста покинули отделение интенсивной терапии, застало всех врасплох, кроме Жана-Луи. В приёмной их уже ждала Шанталь, она уже начала проявлять признаки нетерпения.
- Итак, профессор, вы согласны со мной? Моего мужа необходимо перевезти в Париж! – набросилась на него Шанталь, даже не пытаясь скрыть своего возбуждения.
Жан-Луи не ответил.
- У вас есть какие-то сомнения? – насторожилась Шанталь

- Нет. Это как раз тот редчайший случай, когда я могу поставить диагноз с математической уверенностью.
- Когда мы отправляемся? – спросила довольная Шанталь.
- МЫ? Хоть сию минуту, но ваш муж останется здесь. Его тут прекрасно лечат, и перевозить его сейчас, когда он идет на поправку, было бы чистейшим безумием и немалым риском, - ответил ей профессор.
Поглощённая разговором, Шанталь не заметила, что за двойными стеклянными дверями, ведущими в приемную, стояла группа репортёров, ожидая результатов консилиума и внимательно следя за их разговором.

Мистраль Вернати не останется здесь больше ни на минуту! – вскричала Шанталь срывающимся от волнения визгливым голосом. – Я его жена, и подпишу требование о переводе. Всю ответственность я беру на себя.
Войдя в отделение, журналисты наперебой забросали её вопросами, фоторепортёры защёлкали вспышками, ослепительно засияли галогенные лампы, создававшие освещение для телекамер: все объективы были направлены на разъярённую Шанталь.

 

[Тала]

2

Медленно и неохотно Шанталь всплывала из таинственных глубин сна к убогой враждебной действительности. Она попыталась вновь опуститься в манящий покой забытья, но не смогла. Снотворное исчерпало свою силу, и ей ничего другого не оставалось, как взглянуть в лицо новому дню, сулившему одни лишь неприятности и разочарования.
- Merde! – выругалась она, садясь в постели.

Она проснулась в роскошном номере «люкс» миланского «Гранд-Отеля». Ночная рубашка из красного шелкового крепа подчеркивала великолепную и соблазнительную грудь, но некому было полюбоваться ею. Накануне вечером она легла в постель в состоянии, близком к истерике, отказавшись от услуг Марка-Антонио Аскури, молодого модельера с Сицилии, красавца, умевшего с одинаковой страстью и искусством любить и мужчин, и женщин.
В своё время графиня Антриет-Шанталь Онфлер переманила чудо-мальчика у фирмы «Блю Скай», заплатив за это целое состояние.
Джанни Штраус, владелец «Блю Скай», деливший радости постели и познавший блаженство с прекрасным сицилийским юношей,

был глубоко уязвлён этим пиратским похищением, и ждал только удобного случая, чтобы нанести коварной Шанталь удар возмездия.
Накануне Шанталь потерпела сокрушительное поражение. Все точно сговорились ей навредить: итальянские врачи, лечившие Мистраля, светило французской медицины, к которому она обратилась за консультацией, спортивные журналисты и светские хроникёры, буквально растерзавшие её вопросами. И что ещё хуже, она восстановила против себя общественное мнение. Все были на стороне Мистраля и его любовницы, Марии Гвиди.
Чтобы разрядить накопившейся гнев, она обрушилась с проклятиями на Марко-Антонио, который накануне вечером проводил её в отель и всеми силами пытался облегчить её страдания. Шанталь в ярости выставила его за дверь,

и молодой человек отреагировал на это загадочной улыбкой.
Прекрасно сознавая силу своих чар и будучи человеком неглупым, он был уверен, что Шанталь, как и другие до неё, прибежит к нему, моля о блаженстве, которое он так щедро умел дарить.
Оставшись одна, Шанталь вновь принялась перебирать в уме все детали, казалось бы, беспроигрышной стратегии: воспользоваться своими правами законной жены, чтобы воссоединиться с мужем. У неё и в мыслях не было склеивать осколки любви, которой между ними никогда и не существовало, но она собиралась извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Идеальным решением для неё была бы смерть чемпиона при транспортировке в другую больницу. Это позволило бы ей унаследовать всё его состояние.
Горничная принесла утренние газеты, уделившие много места её поведению накануне в госпитале. Её просто распяли на кресте. Мария Гвиди победила, в то время как она, Шанталь Онфлер, оказалось буквально раздавленной под тяжестью своих же собственных неосмотрительных заявлений.
Шанталь была разбита на всех фронтах. Ей был необходим кто-то, кто заставил бы хоть на несколько минут забыть о поражении. Она позвонила в номер Марка-Антонио:
- Иди сюда! – Это был недвусмысленный приказ.

* * *​

Первым её врагом стала её собственная мать. Шанталь было восемь лет, когда она однажды услышала, как мать говорит одной из своих подруг:
- Она, конечно, очень мила, и, каждый раз, когда я возвращаюсь домой, выбегает мне навстречу и жмётся ко мне, как котёнок. Но мы с Андре так хотели мальчика! С тех пор, как родилась Шанталь, мы прекратили заниматься любовью. У нас просто ничего не получается. Поэтому у нас больше никогда не будет детей, и нам придётся довольствоваться этой приблудной кошкой. Для нас это большое горе.

Слова матери глубоко ранили её, отравили её сознание. Сама не понимая, почему, она стала причиной несчастья своих родителей.
Взрослея, Шанталь всё больше стала походить на мальчика. Графу Андре, казалось, импонировало её поведение, он даже стал называть её Жоржем, именем, которое хотел дать так и не родившемуся сыну.
В 15 лет Шанталь поняла, что девочки её интересуют куда больше, чем следовало, и простая роль подруги её не устраивает. Она настолько сжилась с невольной ролью парня, что хотела бы им быть и для своих подружек. Её стремление разделила Дафна, школьная подруга; с этого момента между девочками возникло тайное взаимопонимание.

Они стали прятаться от посторонних глаз, предаваясь первым опытам любви. Им не нужно было слов, нездоровая страсть, толкавшая их в объятия друг друга, разгоралась с неистовой силой при каждой новой встрече. Они не упускали возможности уединиться, придумывая всё новые и новые запретные забавы.
Как-то раз граф Андре застал их в своей спальне.
- Sale putain! (грязная ш...а, фр.) – воскликнул он, схватив дочь за руку, вытащил её из постели, надавал пощёчин и запер в кладовой.

В доме разразился грандиозный скандал. Целую неделю её продержали на хлебе и воде, причём она вынуждена была съедать свой паёк в парадной столовой, стоя на коленях, пока мама и папа, обслуживаемые официантами, обедали тут же, за столом, повернувшись к ней спиной.
Это были ужасные дни для юной Шанталь. Она не испытывала ни малейшего стыда за то, что её отец называл грехом и позором. По окончании наказания её удалили из дома и отправили в богом забытое место, затерянное в Пиренеях, в какой-то жалкий колледж. Там она возобновила свои мужские игры с некоторыми соученицами, но никто ничего не заметил, а скорее всего, не захотел замечать: ведь имя Шанталь Онфлер придавало солидность убогому пансиону. Она вышла оттуда, когда ей исполнилось восемнадцать, и была вновь принята в семью, но ей поставили условие, что она должна вести себя в соответствии с требованиями своего высокого положения.

* * *​

Назойливый телефонный звонок прервал поток её воспоминаний. Звонила из Парижа Сюзанна Боннар, звезда французского кино, королева элегантности, её задушевная подруга в течении многих лет.
- Я видела газеты, - взволнованно проговорила она. - Что за кашу ты заварила, chere? (дорогая, фр.)

- Я просто в бешенстве. Меня буквально растерзали на части, можешь себе представить? – ответила Шанталь.
- Я подберу твои черепки. Уж для тебя-то в моей постели найдётся тёплое местечко, сокровище мо. Почему бы тебе не вернуться домой? – предложила Сюзанна.
У неё была репутация пожирательницы мужчин, но в тесном кругу ближайших друзей все знали о её интимной связи с Шанталь.
- Ты хоть понимаешь, что теперь дела зашли слишком далеко, и мне придётся дать Мистралю развод?
- Ну, это только в том случае, если он выживет, - напомнила актриса. – Давай надеяться на лучшее. У тебя ещё есть шанс остаться вдовой.
Шанталь ухватилась за эту слабую надежду.

 

[Тала]

3

Между Марией и Аделью не возникло никаких разногласий, они сразу же достигли договорённости: Адель будет проводить дневные часы у постели сына, а Мария будет подменять её ночью. Они хотели быть рядом с ним, когда он выйдет из комы. Врачи считали, что ждать осталось недолго. Через час Мария должна была отправиться в госпиталь, пока же она готовила детям ужин. Её занятие прервал звонок в дверь. Открыв, Мария увидела Рауля Ромеро.

- Я на тебя зла не держу, - это всё, что могла сказать Мария лучшему другу Мистраля и виновнику трагедии, произошедшей с ним.
- Зато я держу, - ответил он. – Я себя ненавижу.
Мария прошла в гостиную, Рауль последовал за ней.
- Я люблю Мистраля, - прошептал Рауль.
- Я знаю, - ответила она.
- Ты же знаешь, как это бывает, когда участвуешь в гонке и хочешь победить, - продолжил Ромеро.
- Конечно, знаю, - грустно улыбнулась она.
Он подошел поближе, протягивая к ней руки. Мария улыбнулась и обняла его.

- Я часами бродил как проклятый вокруг больницы, по крохам выспрашивал информацию у врачей, старался не попадаться на глаза репортёрам, всё надеялся тебя увидеть, но боялся посмотреть тебе в глаза, - объяснил Рауль, прерывающимся от волнения голосом. И ещё я должен тебе сказать, что, если Мистраль вернётся на трассу, я опять буду состязаться с ним на равных, как в тот раз, - добавил он, помолчав.
Мария кивнула:
- Именно поэтому Мистраль и пригласил тебя в команду.
- Я уезжаю в Португалию. Хочу попросить у тебя одну вещь, - проговорил он робко. Можешь одолжить мне шлем Мистраля? Тот, который был на нём в Монце?
Мария держала шлем на полке в гостиной. Она взяла его и протянула Раулю.

- Я буду работать за нас двоих, - обещал юноша.
Мария улыбнулась и проводила его до дверей.

* * *

Однако спокойно закончить приготовление ужина на этот раз ей не дал телефонный звонок. Звонил доктор Спада из госпиталя.

- Что случилось?! – воскликнула Мария, понимая, что не случайно Маттео звонит ей из госпиталя. Это может означать, что что-то случилось с Мистралем. – Только, пожалуйста, не говори мне, что у тебя плохие новости, - сказала она в трубку.
- То, что я должен тебе сообщить, это скорее хорошая новость, - осторожно начал он.
- Мистраль вышел из комы? – живо перебила его Мария.
- Речь не о нём, а о тебе. Я получил результаты твоих анализов.
- Да? Ну и что же? – разочарованно протянула она.
- Мария, ты ждёшь ребёнка, - ответил врач.

* * *

В состоянии Мистраля наступило заметное улучшение. Несколько раз в течение дня врач отмечал реакцию зрачков чемпиона на свет. Проведя с ним весь день, Адель сообщила эту новость Марии, пришедшей сменить её на ночь.

Потом в палату заглянул невролог и проинформировал её обо всех деталях.
- думаю, ждать уже недолго.
- Может быть, даже сегодня ночью? – с надеждой спросила Мария.
Это не исключено. Время от времени я буду его стимулировать. Вы и сами можете это сделать: просто зовите его по имени.
Мария целыми ночами только этим и занималась, лишь изредка давая себе поспать. И теперь она вновь дала себе слово - разговаривать с ним всю эту долгую ночь.
Она начала говорить, и говорила без остановки почти три часа. Временами она спрашивала:
- Ты меня слышишь? Если слышишь мой голос, прошу тебя, дай мне знать.
Ответом ей было молчание, казавшееся особенно глубоким из-за размеренного дыхания.
В какой-то момент, обессилевшая и оглушённая своей собственной речью, Мария задремала. Её разбудил неожиданно раздавшийся пронзительный вой сирены кареты «Скорой помощи».
Чувствуя себя виноватой за эти несколько минут забытья, она опять терпеливо, с бесконечной нежностью, возобновила свой прерванный монолог. Потом её охватило отчаяние, захотелось взбунтоваться, ударить всем телом в глухую стену молчания, за которой он укрылся от неё, и тогда она закричала в полный голос:
- Мистраль, почему ты мне не отвечаешь?! Дай мне знак, скажи что-нибудь, или я перестану говорить! Мистраль, ты меня слышишь?!

Он широко раскрыл глаза и взглянул прямо на неё. Мария посмотрела на него, побледнев от ужаса, зажав себе рот рукой, чтобы заглушить рвущийся из груди крик.
- Значит, ты меня слышишь, любовь моя, - прошептала она и изо всех сил стала жать на кнопку звонка, зовя на помощь.

* * *
Мистраль услышал, что его кто-то зовёт, но он всё ещё плыл в густом удушливом тумане, из которого, сколько ни старался, никак не мог выбраться. Наконец ему удалось выглянуть из непроглядного молочного моря, и он увидел её.

Это была Мария.
- Где мы? – проговорил Мистраль еле слышно
- Скажи мне, как ты? – спросила она, уже не в силах сдерживать подступающие слёзы.
- Ужасно. Голова болит. И ещё спина, и руки, и ноги. Как будто по мне прошёл паровой каток, - пожаловался он.
- Всё примерно так и было. Ты попал в аварию, помнишь? А теперь молчи. Я буду говорить за тебя. Скоро придёт твоя мать, но мы ещё пару часов можем побыть вдвоём. Только ты и я. Я хочу рассказать тебе кое-что, о чём никогда раньше не говорила...

 

[Тала]

В МИРЕ ОГРОМНОМ И УЖАСНОМ​

1​

Оставшись одна, Мария поняла, что больше ничего не удерживает её в родном Чезенатико. Семья служила ей ориентиром и помогала найти направление в житейском море. Теперь она начала скучать даже по кухонным запахам, которых всегда терпеть не могла. Мария спрашивала себя: «Неужели надо потерять родных и близких, чтобы наконец понять, насколько они тебе дороги?».
Девушка решила отправиться в Болонью, к своей давней подруге Моретте. Там Мария надеялась найти работу в каком-нибудь ресторанчике.
Перед отъездом в последний раз Мария пошла на старое семейное кладбище. Много поколений Гвиди нашли здесь последний приют, и вот теперь её семья покоилась под одним большим камнем. На мраморной плите чёрными буквами было высечено: «Семья Гвиди, 1990 год».

Мария долго простояла над плитой, не в силах ни плакать, ни молиться. Она смотрела на надгробную плиту, сознавая, что под ней все её родные, прах, отошедший к праху. Они не могли ни выслушать её, ни ответить, но она продолжала стоять неподвижно, словно стремясь вобрать в себя их тепло и близость из-под холодных мраморных камней...
Оставалось только одно, что её ещё удерживало в городе – Мария хотела зайти к Адель Вернати. Девушка знала, что Мистраль приезжал к ней в больницу, потом на похороны её семьи, и теперь надеялась узнать что-нибудь о нём.
Адель приняла девушку со своей обычной суровой сдержанностью.
Собравшись с духом, Мария сказала:
- Мне бы очень хотелось снова повидать Мистраля и поблагодарить его.
- Мне тоже иногда хочется его повидать. Но с тех пор, как он уехал, я видела его только раз. Это я просила его пойти со мной на похороны.

- Он вам не говорил обо мне? – спросила Мария, опуская глаза.
- Мария, - Адель строго взглянула на неё, - чем скорее ты выбросишь его из головы, тем лучше. Он цыган. Сегодня здесь, завтра там. На него нельзя положиться. Ветер – он и есть ветер, его не удержать.
- Я только хотела спросить, говорил ли он обо мне, - не отставала Мария.
- Нет. Но это ничего не значит. Он мне никогда ничего не рассказывает. Я знаю, что он заходил к тебе в больницу, когда ты ещё была без сознания.
- Значит, он думал обо мне! – с надеждой воскликнула девушка.
- Он думает только о своих моторах. Для девушек у него и времени почти нет.
Уходя, Мария всё же унесла с собой адрес Мистраля. Адель объяснила ей, что он снимает скромную меблированную комнату без телефона в Модене.
На следующий день Мария села в поезд, шедший из Чезенатико в Болонью.

Моретта Моранди ожидала её к полудню, и сначала Мария решила выйти на станции в Модене. Она действовала скорее инстинктивно, даже не задумываясь том, что будет делать дальше. Уж если Мистраль счёл нужным навестить её, когда случилось несчастье, значит, он всё ещё её любит.
Дом Мистраля находился прямо рядом с вокзалом. Это было довольно приличное четырёхэтажное кирпичное здание.

У дверей ей преградил дорогу швейцар.
- Я ищу сеньора Вернати, - скромно сказала Мария.
Прежде чем ответить, привратник смерил её долгим подозрительным взглядом.

- А вы кто такая будете? – спросил он сурово
- А как по-вашему? – рассердилась Мария. – Я та, которая стоит перед вами и спрашивает сеньора Вернати.
- Он уходит рано утром, а возвращается поздно вечером, - злорадно ответил швейцар. – Сейчас он на работе.
Только-только пробило полдень, и Мария подумала, что ждать на улице до темноты было бы непосильной задачей для кого угодно.
- Вы знаете, где он работает? – спросила она.
- Знаю, но сообщать такие сведения посторонним не полагается.
Появление этой незнакомки, такой красивой и такой печальной, не предвещало, как ему казалось, ничего хорошего для парня, которого он едва знал, хотя тот и жил в доме уже несколько месяцев. А вдруг эта девушка из-за Мистраля попала в беду?
- Послушайте, я приехала из Чезенатико. Мне надо передать ему посылку от матери, - солгала она.
Уловка сработала.
- Значит, вы земляки! – смягчился швейцар.

- Да. И, кроме того, я спешу, через час мне надо успеть на поезд в Болонью, - добавила Мария, чтобы ситуация казалось более правдоподобной.
Ну, в таком случае, - уступил наконец швейцар, - вы найдёте его вон там, в конце улицы. Там есть небольшой бар. Парень там обедает, сейчас у него перерыв. А мастерская, где он работает – как раз напротив.
Кивнув на прощание, Мария отправилась по указанному адресу. Бар оказался типичной дешёвой забегаловкой для непритязательных посетителей. Мария решила вначале заглянуть в окно, и сразу заметила Мистраля. Он сидел за столом у окна, и его внимание было целиком поглощено сидевшей рядом темнокожей девушкой, не сводившей с него влюблённого взгляда.

Мария решила про себя, что его подружка очень красива, хотя и чересчур сильно намазана, и возненавидела её всей душой, потому что мистраль обнимал её за плечи, что-то нежно шептал на ушко и, казалось, не замечал ничего вокруг.
Мария направилась к вокзалу. Чемодан вдруг показался ей неподъёмным, а на глазах выступили слёзы.

 

[Тала]

2

Поезд прибыл на вокзал в Болонье. Мария вышла и встревожено огляделась вокруг, не зная, идти ли ей к выходу или же остаться ждать здесь, на вокзале. Из Модены она позвонила Моретте и сообщила, когда прибывает её поезд.
- Я встречу тебя на вокзале, – обещала подруга.
Но теперь Моретты нигде не было видно. Стоя на опустевшем перроне, Мария растерянно смотрела по сторонам, чувствуя себя брошенной.

Как раз в тот момент, когда Мария почувствовала себя окончательно преданной и брошенной на произвол судьбы, к ней спешно направилась молодая, красивая и взывающее одетая дама. Броская одежда не смутила Марию: к ней спешила её подруга, её Моретта, столь не похожая на ту юную Моретту, сидевшую с ней за одной партой. Тем не менее, Мария была очень рада увидеть подругу, она заулыбалась и бросилась ей навстречу. Они обнялись, и все её страхи, мрачные мысли, одиночество – всё исчезло без следа.

- Прости, что опоздала, - извинилась Моретта. – Я попала в жуткую пробку. Всё в порядке? – спросила она с беспокойством.
- Теперь – да, - облегчённо вздохнула Мария.
- Теперь? А раньше? – хитро прищурилась Моретта.
- Я была в отчаянии, - призналась Мария с доверчивостью ребёнка.
Мария смотрела на свою подругу и удивлялась переменам, произошедшим с ней. Вместо наивной и пугливой девчонки она видела настоящую женщину, уверенную в себе и знающую цену этой жизни.

- А ты изменилась, - тихо сказала Мария.
- Может быть, внешне, а так я всё та же девчонка, которая в школе списывала у тебя все контрольные, - отшутилась Моретта. - Поехали домой.
- Зачем ты ездила в Модену? – спросила Моретта, сев в такси.
- Хотела повидать одного парня из Чезенатико.
- Это настолько важно, что стоило туда ехать?
- Для меня – да.
- А теперь?
- Теперь это уже не так важно, - грустно призналась Мария.
Такси медленно плыло в потоке машин, особенно плотном в вечерний час пик.
- Но ты хоть повидала его? – настаивала Моретта.
- Да. Он был с другой.
- Типичный случай.
- Что ты такое говоришь? – удивилась Мария.
- Так всегда бывает, - заверила её Моретта.
- Ты хочешь сказать, что все мужчины одинаковы?
- В каком-то смысле. Женщина всегда ждёт своего принца. Любящего, верного, преданного. Потом идёт искать его и находит в постели с другой.
- Точно! – подтвердила Мария.
- А ты с ним далеко зашла?
- До самого конца. Я его любила.
- Значит, ты с ним переспала? – уточнила Моретта.
- Вовсе нет, - живо возразила Мария. – Но я всё время думала о нём, посвятила ему все свои мечты. Разве этого мало?
Моретта усмехнулась наивности подруги.
- Ты отдала ему многое, но не всё. Но, как бы то ни было, все страдания достаются только нам, женщинам.
- Я больше не хочу об этом говорить. Это не имеет смысла. Того, что было, уже не вернёшь.
Спустя час, они подъехали к воротам довольно элегантной виллы. Её окружал огромный сад, освещённый, как и сама вилла, в сгущающемся сумраке.

- Вот мы и приехали, - объявила Моретта.
Девушки вошли в дом. Мария была поражена его красотой и количеством комнат, расположенных на двух этажах виллы.
- Это твой дом? – восхищённо спросила Мария.
- Мой, - усмехнулась подруга. – Послушай, ты же, наверное, жутко устала. Я приготовила тебе комнаты над гаражом. Считается, что это квартира сторожа, хотя никакого сторожа у меня нет. Квартирка очень удобная. Можешь жить там, сколько захочешь.
- Ты хочешь сказать, что во всём этом огромном доме не найдётся местечка для меня? – удивилась Мария.

- Место есть для всех, но только не для такой девочки, как ты, - ответила хозяйка дома.
- Такой, как я? – переспросила Мария, поражённая и немного обиженная.
- Ты чистая, вот в чём дело. А я нет, - холодно отрезала Моретта, не повышая голоса и не изменяя выражения лица.
- Ты что, шутишь? – ахнула Мария.
- Я говорю совершенно серьёзно.
- Почему же ты пригласила меня сюда?
- Ну, может, просто я ещё раз хотела повидать ту девочку, какой я была сама, когда уезжала их дома в Болонью. Если бы можно было повернуть время вспять, я, наверное, осталась бы жить дома с папой. Может быть, стала бы учительницей, как он. А теперь вся моя жизнь летит к чертям.
- Я тебе не верю. Этого не может быть, - горячо запротестовала Мария. – Я вижу перед собой очаровательную женщину. Богатую, светскую, очаровательную.
- Это всего лишь видимость. Нет, я не пример для подражания. И не смогу, что бы ты там не воображала, послужить тебе опорой, - Моретта говорила прерывающимся от волнения голосом, горько глядя прямо в глаза Марии.
- Так кто же ты?
- Я ш...ха, - призналась Моретта.
- Ты хочешь сказать, что выходишь на панель и ловишь мужчин?
- Хуже. На меня работает много девушек. Мы ш...хи высшего класса. Наши клиенты – важные господа. Ты даже не представляешь, насколько важные. У меня целая контора в Болонье. По связям с общественностью.
Моретта расплакалась, как маленькая, и Мария, обняв её, принялась утешать.
- Расскажи мне всё по порядку, Моретта, - прошептала она, крепко прижимая подругу к себе.
Обе девушки уселись на диване, Моретта вытерла слёзы и принялась спокойно, во всех подробностях рассказывать о том, что случилось с ней за последние годы.

______________________________________________________
Ну как, с носом лучше? Рамки в следующей серии.

 

[Тала]

3

Окончив учёбу, она начала систематически просматривать рекламные объявления в «Карлино». Ей просто не терпелось удрать из родной деревни. Она получила диплом учительницы начальной школы, но у неё и в мыслях не было идти по стопам отца. Она повсюду рассылала письма с резюме и каждый день с нетерпением дожидалась появления почтальона. И вот однажды от одной фирмы пришло письмо с приглашением на собеседование. Письмо было на фирменном бланке с изящной надписью : «Альма. Институт красоты Улица Массимо д’Адзелио, 17, Болонья».

Моретта твёрдо решила ехать. В Болонье она с головой окунулась в работу и проявила себя способной ученицей. Альма, хозяйка института красоты, по достоинству оценила прилежание и упорство девушки, отличавшейся к тому же блестящим умом.
- Я довольна тобой, - как-то раз доверительно сообщила ей Альма. = Но старайся не перетруждаться. Наши силы не беспредельны.

- Но я получаю удовольствие от работы, - возразила Моретта.
Моретта работала как одержимая, впитывая все уроки Альмы, и твердила себе самой, что сумеет стать знаменитой. Она перенимала у Альмы её мастерство, и хозяйка гордилась ею.
Первое время Моретта спала в меблированной комнате в пригороде. Она экономила на еде, на одежде, на карманных расходах, буквально на всём, только чтобы скопить нужную сумму и открыть собственное дело. Чтобы совершить большой скачок, ей, по её расчётам, нужно было десять лет. Ей нравилось мечтать. Её экзотическая красота влекла мужчин, они слетались к ней как мухи на мёд. Каждый раз Моретта влюблялась неожиданно, страстно и отдавалась очередному избраннику целиком, без притворства и слёз.

Узнав, что её возлюбленный с кем-то обручён, или женат и обременён детьми, она бросала его и заводила нового любовника. На свои романы она смотрела как на приятные ни к чему не обязывающие развлечения.
Пережив таким образом несколько приключений, Моретта начала понимать, что избрала не лучший способ устроить личную жизнь, однако решила, что для неё это не так уж и важно. Но однажды она завела роман с мужчиной, который заставил её задуматься о браке, и осторожно намекнула ему на эту отдалённую возможность.
- Я никогда не женюсь, потому что все бабы – ш...хи, - заявил он.
- И первая – твоя мать! – вскричала оскорблённая Моретта.
Спор перешёл в рукопашную, и счёт оказался не в её пользу.

Моретта на собственном горьком опыте поняла, что разговор о замужестве, по крайней мере для одинокой женщины вроде неё, - не самый верный путь к успеху. Она жаждала развития событий, больше не мечтая о великой любви и посвящая всё время и силы овладению ремеслом, чтобы стать в своём деле настоящим профессионалом. Ей уже было ясно, что главное в жизни – иметь хорошую работу, доставляющую удовольствие и приносящую доход. А большая любовь... Придёт – хорошо, не придёт – ещё лучше.
Но однажды случилось чудо. Графиня Марианна Грютер, жена банкира из Цюриха, давала приём, на который были приглашены многие официальные лица, и пожелала. Чтобы её обслужили на дому. По личной просьбе именитой клиентки Альма послала к ней Моретту, владевшую удивительным искусством так укладывать волосы, чтобы подать в самом выигрышном свете уже увядающую красоту графини. Марианна осталась довольна работой девушки:
- Когда откроешь собственную парикмахерскую, я буду твоей первой клиенткой, - обещала графиня. – И ты прекрасно знаешь, - добавила она с милым кокетством, что вслед за мной придут и все остальные.

- Желаю госпоже графини здоровья и долголетия, - пошутила девушка, - потому что ждать этого придётся очень и очень долго.
- Ты правда этого хочешь? Спросила Марианна, присаживаясь на софу.
- Больше всего на свете.
- Сколько же тебе нужно? – осведомился граф Грютер, вошедший тем временем в спальню жены, чтобы полюбоваться её прической.

- Нужно целое состояние, - вздохнула девушка. – По моим подсчётам, на лицензию, аренду и прочие расходы потребуется двадцать миллионов лир.
Все эти подсчёты она производила и перепроверяла уже сотни раз. Граф Грютер, импозантный шестидесятилетний господин, покачал головой и повернулся, собираясь уйти, но остановился на пороге, что-то прикидывая в уме. Вновь подойдя к девушке и глядя ей прямо в глаза, сказал:
- Пройдём со мной в кабинет. Я выпишу тебе чек на двадцать миллионов, а завтра в банке ты сможешь получить эти деньги.
- Не шутите так со мной, - взмолилась Моретта.
- Делай, что тебе говорят.
Банкиру, привыкшему ворочать миллиардами, названная девушкой сумма представлялась довольно скромной.
- Но как же я смогу вернуть эти миллионы? – спросила Моретта
- А это уж твоё дело.
- В чём ту подвох? – она растерянно взглянула на банкира.
Он разразился звучным смехом:
- Я делаю подарок жене. Ты тут вообще ни при чём, и никакого подвоха здесь нет. Она хочет, чтобы у неё был свой собственный дамский мастер, а я хочу, чтобы моя жена была счастлива и довольна.
На следующий день Моретта рассказала всё Альме.

- Я давно уже разучилась верить в сказки, - заметила девушка, пересказав во всех подробностях историю, которая могла изменить всю её жизнь.
Так для Моретты началась новая жизнь, похожая на волшебный сон. Она стала обладательницей всей необходимой суммы. Мечта превратилась в реальность. После долгих поисков она нашла просторное помещение в старинном особняке в центре города. Моретта наняла персонал, прекрасных мастериц, находя прекрасных мастериц в различных местах. Она работала, не покладая рук, и уже через несколько месяцев её заведение превратилось в самый современный косметологический центр в Болонье. К концу года, по её расчётам, она могла начать возвращать заём.
Но однажды утром на первой полосе «Ресто дель Карлино» она увидела крупный заголовок: «Марианна и Савелио Грютер погибли в авиакатастрофе, направляясь на сафари в Африку!».

Её словно оглушили. А через несколько дней ей стали звонить наследники с требованиями вернуть долг. Моретта понимала, что попала в такую беду, из которой сможет выбраться, только закрыв или переуступив своё дело. Она лихорадочно перебирала в уме все мыслимые и немыслимые возможности выпутаться и спасти своё дело. Продолжая мучиться в поисках выхода, она решила обсудить свои проблемы с Рокко, её любовником. В последнее время их роман был уже на исходе, Моретта даже начала подозревать, что у него появилась другая девушка, но выяснять подробности не стала, ей было просто не до этого. Рокко был родом из Сицилии и всегда имел при себе много денег. Он торговал коврами и тканями и ездил на навороченном «БМВ». Моретта встретилась с ним в парке.
- Что же ты раньше мне не сказала, чего дожидалась? – добродушно спросил Рокко.

- Я и сама не знаю, зачем вообще тебе это всё рассказываю, - призналась Моретта.
- Двадцать миллионов – это, конечно, не шутка, но и не конец света. Деньги я тебе найду. – Пообещал он.
- Ты? – изумлённо переспросила она.
- Я. И хоть сейчас, если хочешь.
- А как я тебе их верну? – спросила Моретта, стараясь удержать выпрыгивающее из груди сердце.
- Давай договоримся так, - ответил он, - я оказываю тебе дружескую услугу. Мы же друзья. Значит, когда-нибудь, если мне понадобится помощь, я обращусь к тебе.
Моретте уже доводилось слышать о принципе «ты – мне, я – тебе», о связанных с ним опасностях – тоже, но она была в таком положении, когда выбирать не приходится. Ей надо было во что бы то ни стало спасти своё предприятие. Она ухватилась за предложение Рокко и, не глядя, подписала несколько долговых обязательств, которые, как он объяснил, были нужны просто на всякий случай. Расплатившись через банк с наследниками графа Грютера, она вновь с головой бросилась в работу.
Как-то вечером на пороге её дома появился Рокко, сам не свой от волнения.
- У меня неприятности, - начал он.
- Что случилось? – у Моретты мурашки побежали по коже от скверного предчувствия.
- Это слишком долгая история, у меня нет времени. Надо рвать когти, и ты должна оказать мне услугу.
- Ну, говори же!
- Спрячь подальше этот «дипломат» и никому не говори не слова. Сохрани его для меня, я его заберу, когда вернусь.

 

[Тала]

Продолжение серии №3

- И мне, конечно, нельзя спросить, что там внутри.
- Именно так.
- Ладно, - сказала она, спрятала чемоданчик в кладовой, где лежали старые и ненужные вещи и закрыла дверь на ключ.
Прошло несколько дней, о Рокко не было ни слуху ни духу, и ей до ужаса захотелось узнать, что же скрывается в таинственном «дипломате». Газета «Ресто дель Карлино», как будто напрямую связанная с её судьбой, взяла на себя труд сообщить Моретте последние новости о человеке, который недавно спас её от разорения. Газетная «шапка» на полосе уголовной хроники не оставляла сомнений: «Рокко Лигуоро застрелен в мафиозной разборке между бандами наркодельцов.» Моретта бросилась в кладовую и нашла чемоданчик. Сколько раз она спрашивала себя, что же там внутри, и сколько раз уже готова была его открыть! Теперь, прочитав газету, она уже точно знала, что найдёт в «дипломате» и откуда взялись деньги, которые он широким жестом ей ссудил.
Открыв проклятый чемоданчик, Моретта обнаружила множество пакетиков, заклеенных липкой лентой. Казалось, в пакетики насыпали муки, но девушка прекрасно понимала, что это не так.

- Наркотики, - пробормотала она, и сердце у неё упало.
Несколько долгих секунд она простояла, словно окаменев, глядя на раскрытый чемоданчик. Беспорядочные, панические мысли вихрем проносились у неё в голове.
Моретта была убита стыдом и страхом Огромным усилием воли она заставила себя двигаться, закрыла «дипломат», вышла из кладовой и пошла в ванную. Разрывая пакет за пакетом, девушка высыпала всё их содержимое в унитаз и несколько раз спустила воду, потом вымыла и вытерла до блеска всё вокруг, уничтожая даже самые малейшие и даже воображаемые следы порошка.

В конце концов, чувствуя себя усталой и разбитой, Моретта ощутила некоторое облегчение от того, что поступила правильно. Моретта стала работать с ещё большим усердием, и это помогало ей немного успокоиться. Когда в уме всплывало воспоминание о пакетиках с порошком её охватывала дрожь, но она старалась взять себя в руки и мысленно повторяла : «Всё в прошлом. Больше ничего не случится. Можно считать, что мне повезло».
Но ей не повезло. Однажды в её доме появились двое мужчин, пожелавших с ней побеседовать. Это были полицейские.
Они замучили её бесконечными вопросами, желая знать, что её связывало с Рокко, и что ей о нём известно.

Она рассказала всё, умолчав лишь о чемоданчике. Они ушли после двухчасового допроса, но на прощание велели ей никуда не отлучаться и быть в распоряжении полиции на случай дополнительного выяснения обстоятельств.
А потом через несколько дней на улице её остановил мужчина. Только взглянув на него, Моретта поняла, что настоящие неприятности только начинаются.

- Я друг Рокко, - тихо сказал он.
- Какого Рокко? – Она попыталась вывернуться.
- Мы вас хорошо знаем, - сказал незнакомец не терпящим возражений тоном. – Давайте не будем терять время.
Слова незнакомца, холодные и острые, как нож, отдавались в её ушах. Она могла бы закричать, позвать на помощь, но страх парализовал всё её существо.
- Ты повернёшь на следующей улице и зайдешь в переулок, - приказал мужчина, - я пойду следом за тобой.
Моретта спокойно, как автомат, стала выполнять приказание. Голос незнакомца, ровный и неумолимый, наводил на её ужас, как наточенная бритва, приставленная к горлу. Она зашла в переулок, незнакомец угрожающе наклонился к ней.

- Мне нужен чемоданчик, который Рокко отдал тебе на хранение. И не ври, что он тебе его не давал, потому что я могу и осерчать. - Он говорил медленно, цедя сквозь зубы каждое слово. – Ну так что, он у тебя?
- Да, у меня, - ответила девушка, - но он пуст.
- Пуст?
- Я выкинула содержимое в сортир, - призналась Моретта, решив говорить правду.
Ответ был жестоким и молниеносным. Тяжелая рука обрушилась на её лицо.Острая боль пронзила ей ухо.

- Подлая тварь! – Прошипел бандит.
Щека Моретты горела, невыносимая боль расползалась от уха к левому глазу. Этот гад знал, куда бить, чтобы было больно.
- Ты хоть представляешь, сколько денег пустила коту под хвост?
- Понятия не имею. Я ничего не смыслю в наркотиках, - сказала девушка.
- Допустим. Но в деньгах-то ты кое-что смылишь. Рокко дал тебе взаймы.- Напомнил мужчина.
- Двадцать миллионов, - уточнила Моретта.
- Пятьдесят. - Поправил он. – У нас твоя расписка под долговым обязательством. Заём, да плюс пропавший товар, на круг выходит, что ты должна нам двести миллионов. И они нам нужны, ясно? – проговорил он неожиданно мягко.
- И что же я должна делать? – обреченно спросила она.
- В своё время узнаешь. Первым делом продашь свой бизнес. Покупатель у нас есть. Твой косметический салон стоит двадцать миллионов. Они пойдут на уплату процентов по твоему долгу, - объяснил негодяй.
- Мой салон стоит в три раза дороже! – возмутилась Моретта. – И ты это знаешь. – Она начала плакать, понимая, что выбора у неё нет, что, связавшись с этими людьми, она увязла по горло.
Перед тем, как уйти, мужчина произнёс:
- Меня зовут Антонио. Запомни это имя.
И вот за несколько быстро промелькнувших недель она поменяла профессию. Всегда рядом был кто-то, подсказывающий её следующих шаг. Кто-то помог открыть новое дело, кто-то снабдил её деньгами.
В роскошном особняке недалеко от центра города Моретта открыла агентство «Паблик Рилейшенз М».

Это «М» было её буквой: Моретта Моранди. У неё была небольшая и вполне солидная контора. Она завела картотеку, в которой содержались имена, адреса и характеристики множества девушек, работавших по вызову. Моретта стала управляющей нового агентства. Ей подыскали и новое жильё: виллу в пригороде, сданную в аренду какой-то швейцарской компанией. Вила была очень удобной и идеально подходила для некоторых важных клиентов, больше всего на свете ценивших конфиденциальность.
Снова её жизнь круто изменилась. Она превратилась в современную молодую даму. Вокруг неё, как осенние листья, хороводом кружились чеки со множеством нулей, а она лишь ограничивалась тем, чтобы запереть их в сейф и отдать Антонио, когда тот придёт. У неё была работа, вилла, прислуга, шикарная машина. Одним словом, всё устроилось наилучшим образом. К ней вернулось хорошее настроение. И всё же, услышав по телефону голос Марии, она почувствовала ком в горле. Моретта вспомнила чистый, невинный взгляд подруги, и ей захотелось вновь повидать её, вновь увидеть себя прежнюю, какой она была когда-то, давным-давно.

 

[Тала]

4

- Теперь ты понимаешь, почему я ничем не могу быть тебе полезной? – заключила Моретта.
Мария была не способна высказать какое-либо мнение или суждение об услышанной от подруги истории. Единственное, что пришло ей на ум, был вопрос:
- Что же с нами будет?

- Что касается меня, то ничего хорошего я не жду. Ну а ты, маленький Рыжик, беги отсюда куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого дома и от моей жизни.
- Не могу. Я слишком устала, - ответила Мария, подавив зевок.
- Пойдём, - позвала Моретта. – Я покажу твою квартиру.
Зайдя в гараж и поднявшись по внутренней лестнице на второй этаж, они оказались в маленькой квартирке.

- Здесь очень мило, - сказала Мария.
- Ну, конечно, здесь не дворец, но это единственное, что я могу тебе предложить, -заметила Моретта. – Здесь никогда никто не жил. Квартира предназначалась сторожу, но мне сторожа не требуются. И так есть кому за мной присмотреть.
Мария её уже не слушала. Ей хотелось только одного: уснуть. Но Моретта ещё не закончила свой рассказ. Отведя подругу в ванную, она подошла к стене и отодвинула одну плитку.
- Слушай меня внимательно, - сказала она, - это тайник.

Моретта извлекла из углубления в стене картонную коробку и протянула её подруге.
- Здесь десятки магнитофонных записей.
Мария вопросительно посмотрела на неё.
- Я записываю телефонные переговоры некоторых людей. И то, что говорят мои гости, когда приходят на виллу. На этом многие могут погореть. Понятно?
Девушка кивнула.
- Если со мной что-нибудь случится и ты об этом узнаешь, вернись сюда, где бы ты ни была, хоть на другом конце света, возьми эту коробку и отнеси её в полицию.
- Зачем?
- Затем, что я тебя об этом прошу. И больше тебе ничего не нужно знать.
- С тобой ничего не случится, - с тревогой возразила Мария.
- Случится. Будь уверена, - мрачно предрекла Моретта.
В эту ночь Мария спала очень крепко, глубоким сном без сновидений. Утром её разбудил стук в дверь. Затем в комнату вошла служанка Моретты, Челина. В руках она держала аккуратно сложенную одежду.
- Синьора посылает вам платья. Она говорит, что ваши не годятся для такой красивой синьорины, как вы. Сейчас приготовлю вам завтрак, - всё это она произнесла единым духом, без знаков препинания.

Среди одежды, присланной Мореттой, Мария выбрала что попроще: вязаную кофточку и джинсы. Впрочем, они были отличного качества.
Затем Мария прошла на кухню, где готовила завтрак Челина.
- Чем можно заняться сегодня утром? – обратилась Мария к служанке.
- На столе лежит сегодняшняя газета. Синьора говорит, там есть интересные объявления. Она отметила их красным маркером. Вам нужно съездить в город. Остановка автобуса прямо за воротами виллы. До центра полчаса езды. Если я больше не нужна синьорине, я могу идти?
Мария отпустила служанку, затем решила просмотреть отмеченные объявления.

* * *
В тот же день, следуя одному из газетных объявлений, она нашла себе работу: представлять продукцию одной косметической фабрики. Приступать нужно было в конце недели. Нашла она и жильё: однокомнатную квартирку в университетском квартале. Но она освобождалась только через две недели. Мария долго в этот день бродила по городу и размышляла. В конце концов она убедила себя, что ни в коем случе не повторит судьбу Моретты. Всё, что для этого нужно – держаться подальше от мужчин. После разочарования, пережитого с Мистралем, она никогда больше ни в кого не влюбится. На виллу Мария вернулась к вечеру. Моретта уже ждала её:
- Сегодня вечером, - объявила подруга, - у меня гости. Никто из них не должен знать, что ты здесь, так что запрись, а главное, не зажигай свет. Что бы ты ни увидела и не услышала – держи рот на замке.