SkaarjD
Геймер
I
- Я не любитель рассказывать сказки, - молвил Идар, доверху наполняя большую деревянную кружку крепким алкогольным напитком из стеклянной бутыли. – Никогда не знаю, с чего начинать. С диалога – верх бескультурья для настоящих сказителей. С монолога – скучно... Засыпающая аудитория – не приятная картина для рассказчика.
Казим смотрел на товарища уже далеко не самым метким глазом.
Маленький и толстый, похожий на гнома, Идар осушал одну кружку за другой с энтузиазмом бездонного колодца. Аккуратно подстриженная рыжая борода взмокла от стекающего эля. Глаза Идара горели, словно внутри его развели магический костер, требующий в качестве топлива все содержимое бутыли. Пухлые руки вертели кружку с мастерством нетрезвого акробата.
Казим давненько желал уговорить Идара на рассказ. Идар мог поделиться самыми фантастическими слухами, вспомнить невероятные приключения, поведать о тайнах старого времени. Он охотно делился своим, единственно правильным, взглядом на события, память о которых сохранилась лишь в древних свитках. Он упоминал магов и лордов, будто приятелей. Он предсказывал будущее и о многих вещах болтал, словно был лично знаком с самим Создателем.
От Идара не веяло волшебной силой, но все ему верили. Даже, когда он громко объявлял «Эльфийские хлебцы» лучшим трактиром на всем побережье, что уж точно не могло быть правдой.
- Вести начало с описания места действия – выходит из моды, - продолжал разглагольствовать Идар. – Философские рассуждения легко портят всю мораль истории. Сразу введешь в повествование действие, - и твой рассказ никто всерьез не воспримет. А старый добрый зачин «В некогда сотворенном Создателем королевстве» мне опостылел до тошноты, - Идар почувствовал количество принятой отравы, и его действительно затошнило.
- Создатель тебя сохрани, Идар, не тяни, - со слабым подобием требования отозвался Казим.
Маленький, толстый, с заросшей нечесаной головой, Идар, поглощал выпивку, будто воду, и демонстрировал завидное упрямство. Казим подумал, что без сомнений принял бы рассказчика за гнома, если бы гномы существовали в дни Покоя. А Покой радовал людей уже, без малого, три тысячи лет.
- Что это за зелье? – прищурился Идар, разглядывая бутыль. Бутыль развлекалась отражением тусклого света многочисленных ламп и свечей.
Культурное поведение завсегдатаев трактира настраивало на миролюбивый лад. Хозяин «Эльфийских хлебцев» обожал приглашать профессиональных танцовщиц, но его финансовые дела пахли не лучшим ароматом в последний месяц, а потому заведение быстро растеряло былую привлекательность. Единственной радостью оставались сказки Идара, и посетители, не скрывая, прислушивались к собеседнику Казима. Старики, бывалые воины, молодежь с разбитым будущим, неразличимые фигуры в тенях. Одни перешептывались друг с другом, другие хранили молчание, но все тонули в одной лодке и заливали свои судьбы с одинаковым усердием. Процесс употребления алкоголя, вместе с тем, проходил максимально цивилизованно.
- Так о чем я? – вспомнил Идар, прекращая бездумное разглядывание бутыли. – Ах да... В некогда сотворенном Создателем королевстве жил один чертовски могущественный чародей. Сущий дьявол, скажу я тебе... Высокий, светловолосый, белый как смерть. Четкие, ровные черты лица и крупные заостренные уши. Эльф, не иначе. Только совсем белый... Терпеть их не могу...
«Вероятно, - подумал Казим, пытаясь сфокусировать свой взор на рассказчике, - предки Идара были настоящими гномами».
- Белый эльф? – спросил он вслух. – Тебя не обвинят в плагиате?
- Это правда, говорю тебе я, - возмутился Идар. – Меня не волнует, чем зарабатывают на хлеб уличные сказочники. Создатель не творил сказок, когда вдыхал жизнь в этого чародея. А жизнь в колдуна вдохнули отменную. Долгую, страстную. Волшебную, одним словом.
Шепот в трактире стал заметно тише. Кружки мирно наполнялись и осторожно постукивали по столам. В спокойной обстановке осенней ночи рассказ звучал древним заклинанием.
- Многие годы колдун ходил по лесам. Разговаривал с птицами, с животными и растениями. Его речи звучали музыкой. Словно он все время пел. Бывало, выходил он к реке и заводил с ней беседу. Что-то ей шептал, ласково и осторожно, а река в ответ делилась знаниями. Знания всегда были новыми, ведь и вода в реке всегда была новой. А вот свои слова колдун мог говорить одни и те же. Хитрый черт..., - Идар добродушно рассмеялся. Он смеялся, пока не вспомнил, что речь идет об эльфе. Ненависть к народу успокоила возникшее веселье. – Так вот. Колдун жил наедине с природой. Пока не пожаловали в те края люди. Король Ракудза первым осваивал тамошние земли. Герои королевства исколесили пограничные территории в поисках ресурсов для войны Шести Копий. Они решили, что нашли богатый лес, и собирались подстричь его хорошенько для нужд Сияющего Величества, - рассказчик сполоснул горло для ровного рассказа. - В лес колдуна прибыл сам сэр Даргор, - он выдержал многозначительную паузу, перед тем как продолжить. – Даргор никогда не проявлял себя любителем естественных зеленых массивов. Сердце его было каменным, рука беспощадной, а разум работал в единственном направлении – в направлении войны. Даргор согнал к лесу своих крестьян, те за ночь основали поселение, а за пару месяцев наладили хозяйство, построили лесопилки...
- Это история о защитнике леса? – заранее уточнил Казим.
- Ты перебиваешь, - заметил Идар, вновь наполняя кружку.
«Не перебивайте рассказчика», - вылетело тихое предупреждение из окружающих теней.
Казим проворчал невнятно слово неудовольствия. Эфемерный дух горячей пищи дарил покой душе Казима. Он не мог позволить себе вкусную еду, иначе сидел бы за столом, полным великолепными яствами, а не в компании «гнома-сказителя». Веки Казима тяжелели. Он начинал терять интерес к Идару, а не меткие глаза его побродили у входа в заведение, будто ожидая явление богини и королевы откровенного танца в одном прекрасном женском теле.
Но порог «Эльфийских хлебцев» оставался безлюдным, и усталый взор Казима вернулся к фигурке толстого рассказчика.
- Я не начинал бы историю бледнолицего эльфа, если бы она сводилась к банальной борьбе за мать-природу, - объявил Идар. – Яснее сознанья Создателя, что колдуну новые соседи не понравились совершенно. Но, вероятно, он понимал, с армией Даргора одинокому лесному ведьмаку не справится, а потому, до поры до времени, сохранял свое существование в тайне. Что вовсе не означает, будто он смирился с наступлением чужаков. Родные ему деревья безжалостно вырубали, а друзей-животных убивали охотники. Колдун затаил злобу на всех людей, и гнев его, по каплям, наполнял тяжелую и страшную чашу, - Идар вновь потянулся за бутылью.
- У него было имя? – решился спросить Казим. – Мне не по себе, когда ты швыряешься словами «колдун» и «чародей».
- Не по себе ему, видите ли, - заворчал Идар, выливая в кружку остатки напитка. – Церковь, в своей борьбе с нечистыми, напридумывала глупостей, и теперь всех трясет.
Из теней донеслись тактичные покашливания. Слушатели призывали к осторожности.
- Бояться нужно не слов, а персонажей, - молвил Идар. – Слова – это дар Создателя. Как бы то ни было... Колдуна называли «Шарф», - при новом упоминании «колдуна» Казим вздрогнул.
- Шарф? – переспросил он, чуть успокоившись.
- Да. Это потому, что колдун всегда повязывал вокруг головы зеленый шарфик, - пояснил Идар. – Кусок материи шириной с мою ладонь, - рассказчик продемонстрировал руку со сложенными пальцами. Кружка при этом оказалась в воздухе, но была поймана другой рукой Идара. – Уж не знаю, была то шерсть или шелк, но шарф защищал глаза чародея от света. Он не был слепым. Нет. Он просто не любил солнце, и потому надвигал шарф глубоко на глаза. Я даже не помню, видел ли кто его брови...
- Шарф..., – задумчиво молвил Казим. – Не самое солидное имя для... могущественного человека...
- Это потому что его настоящее имя боятся произносить, - объяснил Идар. – Я, впрочем, никогда не слышал иного...
Сквозь щель дверного проема налетел ледяной ветер и задул половину свечей. В помещении стало совсем тихо. Затем некто из ближайших к порогу посетителей закрыл дверь поплотнее.
- Я..., - неожиданно Идар растерял былой энтузиазм. Погасли его глаза. Сжался до углей магический костер.
Казим не заметил перемену в рассказчике и продолжал свои туманные размышления.
- Война Шести Копий, - выговаривал он, еле ворочая языком. - Столетия миновали с тех пор... Так что произошло дальше?
- А ничего, - с грустью ответил Идар.
«Обиделся», - подумал Казим.
- Большую часть леса уничтожили, - добавил рассказчик. – Но колдуна там так никто и не встретил. В соседних деревнях, тем временем, завелись слухи о странном монстре. Монстр пришел из лесов, поселился в горах и вселял в людей непобедимый ужас.
- Это Шарф превратился в монстра? – уточнил Казим. – Он был оборотнем?
Идар устало махнул рукой.
- Никто не знает. Я же рассказываю только факты. Честно говоря, все это даже не важно..., - он впервые обвел взглядом заинтересованных окружающих. - Может показаться, что нет ничего в моем мире важнее этих стен. Так вот... Это правда.
Завсегдатаи трактира внимали теперь каждому слову. Казим вдруг заметил, что рука Идара дрожит, в бороде его немало седых волос, под глазами темные круги, а сами глаза превращаются в две точки истинной печали.
- Я старый и больной, - молвил Идар. – Мои истории далеко не такие увлекательные, как в былые времена. Язык не столь остр, и рука не ловка, - он уронил кружку и распластался по столу, став еще ниже и толще.
С отвагой срубленного дерева кружка встретилась с мокрым полом.
- Я сижу в этом месте, - продолжил исповедь рассказчик, - потому... потому что являюсь здесь единственным развлечением. И хозяин не платит мне. Я здесь по собственной воле. По своему желанию. Я чувствую себя нужным, когда меня слушают. Я старый мошенник, которого все считают несостоявшимся ученым...
Слушатели вернулись к обсуждению собственных дел. В их шепоте зазвучало разочарование.
«Бутылку замечательного хлебного вина честному рассказчику! - предложил некто. – Лучшее вино от лучшего трактира!»
Казим едва не протрезвел, выслушав откровения Идара.
- Идар, что случилось? – спросил друг рассказчика. – Тебя не узнать. Откуда такой упадок настроения и душевных сил? Я всегда считал тебя сильным и волевым.
- «Сильный» и «волевой» не сидел бы в «Эльфийских хлебцах», - возразил Идар.
- Идар, скажи мне.
Полумрак уплотнялся до состояния материального объекта.
Идар подобрал себя со стола. Съежился на стуле, став похожим на гигантского воробья. Потеребил ворот своей взмокшей рубахи.
- Он пришел за мной, - прошептал рассказчик. – Тот колдун.
- Шарф? – Казим был непередаваемо удивлен.
- Его имя Бааш-Шей-Арк’О’Иш, - ноты паники и стыда зазвучали в шепоте Идара. – Я его предал... Я рассказал о нем всем... И теперь он пришел за мной.
- Но война Шести Копий, едва не разрушившая Покой, закончилась лет уж двести назад..., - припомнил Казим. – Ты много выпил, Идар. Тебе нужен отдых и продолжительный сон. Давай, я отведу тебя в ночлежку...
Распахнулись двери и погасли оставшиеся свечи. Сама ночь ворвалась в трактир, перепугав посетителей до полусмерти. Темные фигуры людей в монашеских одеяниях перегородили выход.
- Именем Святой Инквизиции, оставайтесь на месте, - объявил громовой голос. – И никто из честных граждан не пострадает.
У дальней стены помещения шевельнулась тень.
Яркая вспышка ослепительного света всколыхнула мрак. Казим успел увидеть фигуру бледнолицего незнакомца, скачущего по столам и разбрасывающего инквизиторов. Быстро перемещался бледнолицый, с ловкостью дикого животного. Глаза его прикрывал кусок зеленой ткани. А в безжалостных ударах, достающихся монахам, было нечто звериное.
В страхе друг рассказчика спрятался за деревянную мебель.
Из мимолетной вспышки в центре трактира образовался настоящий шар белого огня, обжигающего зрение и кожу. Шар увеличивался в размерах несколько секунд. И вдруг исчез. Исчез незнакомец, исчезли инквизиторы. Лишь ледяной ветер тяжело дышащей ночи вылетал из окон, словно из ноздрей.
Казим обнаружил себя в луже пролитого вина.
Миновала напряженная минута тишины.
Кто-то закрыл двери и зажег свечи. Посетители возобновили разговоры. В трактир заглянуло прежнее тепло.
Казим поднялся, пошатываясь, пытаясь отогнать туман и вернуть уплывающие мысли.
Не метким глазом поискал товарища.
Но нашел одно упавшее со стула безжизненное тело.
Старика Идара хватил сердечный приступ. И более не порадует он завсегдатаев трактира своими историями...
- Я не любитель рассказывать сказки, - молвил Идар, доверху наполняя большую деревянную кружку крепким алкогольным напитком из стеклянной бутыли. – Никогда не знаю, с чего начинать. С диалога – верх бескультурья для настоящих сказителей. С монолога – скучно... Засыпающая аудитория – не приятная картина для рассказчика.
Казим смотрел на товарища уже далеко не самым метким глазом.
Маленький и толстый, похожий на гнома, Идар осушал одну кружку за другой с энтузиазмом бездонного колодца. Аккуратно подстриженная рыжая борода взмокла от стекающего эля. Глаза Идара горели, словно внутри его развели магический костер, требующий в качестве топлива все содержимое бутыли. Пухлые руки вертели кружку с мастерством нетрезвого акробата.
Казим давненько желал уговорить Идара на рассказ. Идар мог поделиться самыми фантастическими слухами, вспомнить невероятные приключения, поведать о тайнах старого времени. Он охотно делился своим, единственно правильным, взглядом на события, память о которых сохранилась лишь в древних свитках. Он упоминал магов и лордов, будто приятелей. Он предсказывал будущее и о многих вещах болтал, словно был лично знаком с самим Создателем.
От Идара не веяло волшебной силой, но все ему верили. Даже, когда он громко объявлял «Эльфийские хлебцы» лучшим трактиром на всем побережье, что уж точно не могло быть правдой.
- Вести начало с описания места действия – выходит из моды, - продолжал разглагольствовать Идар. – Философские рассуждения легко портят всю мораль истории. Сразу введешь в повествование действие, - и твой рассказ никто всерьез не воспримет. А старый добрый зачин «В некогда сотворенном Создателем королевстве» мне опостылел до тошноты, - Идар почувствовал количество принятой отравы, и его действительно затошнило.
- Создатель тебя сохрани, Идар, не тяни, - со слабым подобием требования отозвался Казим.
Маленький, толстый, с заросшей нечесаной головой, Идар, поглощал выпивку, будто воду, и демонстрировал завидное упрямство. Казим подумал, что без сомнений принял бы рассказчика за гнома, если бы гномы существовали в дни Покоя. А Покой радовал людей уже, без малого, три тысячи лет.
- Что это за зелье? – прищурился Идар, разглядывая бутыль. Бутыль развлекалась отражением тусклого света многочисленных ламп и свечей.
Культурное поведение завсегдатаев трактира настраивало на миролюбивый лад. Хозяин «Эльфийских хлебцев» обожал приглашать профессиональных танцовщиц, но его финансовые дела пахли не лучшим ароматом в последний месяц, а потому заведение быстро растеряло былую привлекательность. Единственной радостью оставались сказки Идара, и посетители, не скрывая, прислушивались к собеседнику Казима. Старики, бывалые воины, молодежь с разбитым будущим, неразличимые фигуры в тенях. Одни перешептывались друг с другом, другие хранили молчание, но все тонули в одной лодке и заливали свои судьбы с одинаковым усердием. Процесс употребления алкоголя, вместе с тем, проходил максимально цивилизованно.
- Так о чем я? – вспомнил Идар, прекращая бездумное разглядывание бутыли. – Ах да... В некогда сотворенном Создателем королевстве жил один чертовски могущественный чародей. Сущий дьявол, скажу я тебе... Высокий, светловолосый, белый как смерть. Четкие, ровные черты лица и крупные заостренные уши. Эльф, не иначе. Только совсем белый... Терпеть их не могу...
«Вероятно, - подумал Казим, пытаясь сфокусировать свой взор на рассказчике, - предки Идара были настоящими гномами».
- Белый эльф? – спросил он вслух. – Тебя не обвинят в плагиате?
- Это правда, говорю тебе я, - возмутился Идар. – Меня не волнует, чем зарабатывают на хлеб уличные сказочники. Создатель не творил сказок, когда вдыхал жизнь в этого чародея. А жизнь в колдуна вдохнули отменную. Долгую, страстную. Волшебную, одним словом.
Шепот в трактире стал заметно тише. Кружки мирно наполнялись и осторожно постукивали по столам. В спокойной обстановке осенней ночи рассказ звучал древним заклинанием.
- Многие годы колдун ходил по лесам. Разговаривал с птицами, с животными и растениями. Его речи звучали музыкой. Словно он все время пел. Бывало, выходил он к реке и заводил с ней беседу. Что-то ей шептал, ласково и осторожно, а река в ответ делилась знаниями. Знания всегда были новыми, ведь и вода в реке всегда была новой. А вот свои слова колдун мог говорить одни и те же. Хитрый черт..., - Идар добродушно рассмеялся. Он смеялся, пока не вспомнил, что речь идет об эльфе. Ненависть к народу успокоила возникшее веселье. – Так вот. Колдун жил наедине с природой. Пока не пожаловали в те края люди. Король Ракудза первым осваивал тамошние земли. Герои королевства исколесили пограничные территории в поисках ресурсов для войны Шести Копий. Они решили, что нашли богатый лес, и собирались подстричь его хорошенько для нужд Сияющего Величества, - рассказчик сполоснул горло для ровного рассказа. - В лес колдуна прибыл сам сэр Даргор, - он выдержал многозначительную паузу, перед тем как продолжить. – Даргор никогда не проявлял себя любителем естественных зеленых массивов. Сердце его было каменным, рука беспощадной, а разум работал в единственном направлении – в направлении войны. Даргор согнал к лесу своих крестьян, те за ночь основали поселение, а за пару месяцев наладили хозяйство, построили лесопилки...
- Это история о защитнике леса? – заранее уточнил Казим.
- Ты перебиваешь, - заметил Идар, вновь наполняя кружку.
«Не перебивайте рассказчика», - вылетело тихое предупреждение из окружающих теней.
Казим проворчал невнятно слово неудовольствия. Эфемерный дух горячей пищи дарил покой душе Казима. Он не мог позволить себе вкусную еду, иначе сидел бы за столом, полным великолепными яствами, а не в компании «гнома-сказителя». Веки Казима тяжелели. Он начинал терять интерес к Идару, а не меткие глаза его побродили у входа в заведение, будто ожидая явление богини и королевы откровенного танца в одном прекрасном женском теле.
Но порог «Эльфийских хлебцев» оставался безлюдным, и усталый взор Казима вернулся к фигурке толстого рассказчика.
- Я не начинал бы историю бледнолицего эльфа, если бы она сводилась к банальной борьбе за мать-природу, - объявил Идар. – Яснее сознанья Создателя, что колдуну новые соседи не понравились совершенно. Но, вероятно, он понимал, с армией Даргора одинокому лесному ведьмаку не справится, а потому, до поры до времени, сохранял свое существование в тайне. Что вовсе не означает, будто он смирился с наступлением чужаков. Родные ему деревья безжалостно вырубали, а друзей-животных убивали охотники. Колдун затаил злобу на всех людей, и гнев его, по каплям, наполнял тяжелую и страшную чашу, - Идар вновь потянулся за бутылью.
- У него было имя? – решился спросить Казим. – Мне не по себе, когда ты швыряешься словами «колдун» и «чародей».
- Не по себе ему, видите ли, - заворчал Идар, выливая в кружку остатки напитка. – Церковь, в своей борьбе с нечистыми, напридумывала глупостей, и теперь всех трясет.
Из теней донеслись тактичные покашливания. Слушатели призывали к осторожности.
- Бояться нужно не слов, а персонажей, - молвил Идар. – Слова – это дар Создателя. Как бы то ни было... Колдуна называли «Шарф», - при новом упоминании «колдуна» Казим вздрогнул.
- Шарф? – переспросил он, чуть успокоившись.
- Да. Это потому, что колдун всегда повязывал вокруг головы зеленый шарфик, - пояснил Идар. – Кусок материи шириной с мою ладонь, - рассказчик продемонстрировал руку со сложенными пальцами. Кружка при этом оказалась в воздухе, но была поймана другой рукой Идара. – Уж не знаю, была то шерсть или шелк, но шарф защищал глаза чародея от света. Он не был слепым. Нет. Он просто не любил солнце, и потому надвигал шарф глубоко на глаза. Я даже не помню, видел ли кто его брови...
- Шарф..., – задумчиво молвил Казим. – Не самое солидное имя для... могущественного человека...
- Это потому что его настоящее имя боятся произносить, - объяснил Идар. – Я, впрочем, никогда не слышал иного...
Сквозь щель дверного проема налетел ледяной ветер и задул половину свечей. В помещении стало совсем тихо. Затем некто из ближайших к порогу посетителей закрыл дверь поплотнее.
- Я..., - неожиданно Идар растерял былой энтузиазм. Погасли его глаза. Сжался до углей магический костер.
Казим не заметил перемену в рассказчике и продолжал свои туманные размышления.
- Война Шести Копий, - выговаривал он, еле ворочая языком. - Столетия миновали с тех пор... Так что произошло дальше?
- А ничего, - с грустью ответил Идар.
«Обиделся», - подумал Казим.
- Большую часть леса уничтожили, - добавил рассказчик. – Но колдуна там так никто и не встретил. В соседних деревнях, тем временем, завелись слухи о странном монстре. Монстр пришел из лесов, поселился в горах и вселял в людей непобедимый ужас.
- Это Шарф превратился в монстра? – уточнил Казим. – Он был оборотнем?
Идар устало махнул рукой.
- Никто не знает. Я же рассказываю только факты. Честно говоря, все это даже не важно..., - он впервые обвел взглядом заинтересованных окружающих. - Может показаться, что нет ничего в моем мире важнее этих стен. Так вот... Это правда.
Завсегдатаи трактира внимали теперь каждому слову. Казим вдруг заметил, что рука Идара дрожит, в бороде его немало седых волос, под глазами темные круги, а сами глаза превращаются в две точки истинной печали.
- Я старый и больной, - молвил Идар. – Мои истории далеко не такие увлекательные, как в былые времена. Язык не столь остр, и рука не ловка, - он уронил кружку и распластался по столу, став еще ниже и толще.
С отвагой срубленного дерева кружка встретилась с мокрым полом.
- Я сижу в этом месте, - продолжил исповедь рассказчик, - потому... потому что являюсь здесь единственным развлечением. И хозяин не платит мне. Я здесь по собственной воле. По своему желанию. Я чувствую себя нужным, когда меня слушают. Я старый мошенник, которого все считают несостоявшимся ученым...
Слушатели вернулись к обсуждению собственных дел. В их шепоте зазвучало разочарование.
«Бутылку замечательного хлебного вина честному рассказчику! - предложил некто. – Лучшее вино от лучшего трактира!»
Казим едва не протрезвел, выслушав откровения Идара.
- Идар, что случилось? – спросил друг рассказчика. – Тебя не узнать. Откуда такой упадок настроения и душевных сил? Я всегда считал тебя сильным и волевым.
- «Сильный» и «волевой» не сидел бы в «Эльфийских хлебцах», - возразил Идар.
- Идар, скажи мне.
Полумрак уплотнялся до состояния материального объекта.
Идар подобрал себя со стола. Съежился на стуле, став похожим на гигантского воробья. Потеребил ворот своей взмокшей рубахи.
- Он пришел за мной, - прошептал рассказчик. – Тот колдун.
- Шарф? – Казим был непередаваемо удивлен.
- Его имя Бааш-Шей-Арк’О’Иш, - ноты паники и стыда зазвучали в шепоте Идара. – Я его предал... Я рассказал о нем всем... И теперь он пришел за мной.
- Но война Шести Копий, едва не разрушившая Покой, закончилась лет уж двести назад..., - припомнил Казим. – Ты много выпил, Идар. Тебе нужен отдых и продолжительный сон. Давай, я отведу тебя в ночлежку...
Распахнулись двери и погасли оставшиеся свечи. Сама ночь ворвалась в трактир, перепугав посетителей до полусмерти. Темные фигуры людей в монашеских одеяниях перегородили выход.
- Именем Святой Инквизиции, оставайтесь на месте, - объявил громовой голос. – И никто из честных граждан не пострадает.
У дальней стены помещения шевельнулась тень.
Яркая вспышка ослепительного света всколыхнула мрак. Казим успел увидеть фигуру бледнолицего незнакомца, скачущего по столам и разбрасывающего инквизиторов. Быстро перемещался бледнолицый, с ловкостью дикого животного. Глаза его прикрывал кусок зеленой ткани. А в безжалостных ударах, достающихся монахам, было нечто звериное.
В страхе друг рассказчика спрятался за деревянную мебель.
Из мимолетной вспышки в центре трактира образовался настоящий шар белого огня, обжигающего зрение и кожу. Шар увеличивался в размерах несколько секунд. И вдруг исчез. Исчез незнакомец, исчезли инквизиторы. Лишь ледяной ветер тяжело дышащей ночи вылетал из окон, словно из ноздрей.
Казим обнаружил себя в луже пролитого вина.
Миновала напряженная минута тишины.
Кто-то закрыл двери и зажег свечи. Посетители возобновили разговоры. В трактир заглянуло прежнее тепло.
Казим поднялся, пошатываясь, пытаясь отогнать туман и вернуть уплывающие мысли.
Не метким глазом поискал товарища.
Но нашел одно упавшее со стула безжизненное тело.
Старика Идара хватил сердечный приступ. И более не порадует он завсегдатаев трактира своими историями...
, ты офигительно описываешь! По твоим рассказам хоть фильмы снимай, так точно и красиво все описано. Вот у меня природа лучше всего получается...
